Развод. Ты пожалеешь, что потерял меня (СИ)

Глава 15

Роман

Я качал Василию на качелях, слушал её радостный смех, и моё сердце наполнялось нежностью и щемящей любовью. Но мыслями я возвращался к напряженной атмосфере в жизни, и меня она не радовала. Сейчас казалось, что наша семейная жизнь разделилась на две разные половины. До ссоры с тестем мы были счастливы, и я окружал Яру любовью и заботой, наслаждаясь каждым днём, проведённым рядом с семьей. Мы ждали нашего ребёнка и мечтали, как будем вместе воспитывать малыша с самого рождения. Я этого очень ждал, лишённый возможности наблюдать за Василией с пелёнок.

И многое поменялось. Яра плакала и переживала из-за отца, который её так и не простил. И если мне было всё равно на причуды тестя, то жена периодически ударялась в истерики и выворачивала мне душу наизнанку. Уже две недели мы жили в потоках слёз Яры, и в эти моменты мне приходилось нелегко. Каждый раз её успокаивал, мечтая, чтобы она снова улыбалась и была счастлива.

Я очень любил Яру и теперь окончательно понял, чего мне не хватало в браке со Снежаной. Этого всепоглощающего чувства, когда ты готов расшибиться в лепёшку, чтобы жене было хорошо. Теперь жалел, что не нашёл Яру раньше, и не попытался построить ещё раз отношения, когда мой бизнес окреп и я был готов к рождению ребёнка. Встреча со Снежаной оказалась некстати, я зря потерял время. Мой предыдущий брак был ошибкой, и я вычеркнул Снежану из жизни.

Если бы я нашел Яру до женитьбы, теперь не было бы проблем с тестем. Но сейчас надо сделать всё от меня зависящее, чтобы сложный период скорее прошёл. Я чувствовал большую ответственность за семью, и в первую очередь за Василию, которая не должна страдать. Сразу постарался объяснить трёхлетнему ребёнку простую истину, родители любят друг друга, но мама сейчас плачет, потому что у неё плохо на душе, и так бывает у людей, а папа её успокаивает. И, кажется, дочка поняла. Она тоже пыталась говорить маме успокаивающие слова и обнимала её. Жена очень ценила нашу заботу, а я верил, что моя и дочкина любовь вернёт ей спокойствие быстрее.

Я понимал только одно. Как никогда я нужен Яре, и был рад, что мне удаётся её успокаивать. Перед прогулкой с дочкой удалось путём настойчивых уговоров убедить её поспать. Помог Яре лечь в постель, нежно поцеловал и, держа за руку, ждал, когда её дыхание выровняется. Моей жене очень нравилось такое проявление заботы, и она успокаивалась.

Я знал, что жена выспится и потом не будет плакать, разрывая мне душу на части. Переживания за неё и ребёнка прочно сидели в мозгу, и настроение от её слёз стремительно укатывалось, как солнце за горизонт, и на душе становилось темно.

Василия увлеклась игрой в песочнице, и я, поддерживая её стремление строить куличики, начал размышлять о внезапном приезде тестя к Яре. От его поступка до сих пор зубы скрежетали, и казалось, что я их сломаю, а злость заполняла разум, и я до боли сжимал кулаки. Ну, какое ему дело, был я женат или нет? Зачем лезть в нашу жизнь?

Ещё оказывается, и мать Яры во всём этом постаралась. И где она увидела меня со Снежаной? Как запомнила? У меня нет выдающейся внешности, чтобы сразу бросаться в глаза, но, видимо, примелькался на детской площадке. Надо же было так подставиться. От таких нелепых случайностей хотелось выть, как волку на луну. Теперь объяснялся её ненавидящий взгляд в мою сторону. Она, видимо, подумала что я предаю её дочку, живя со Снежаной. Только вот я предателем не был. Бывшая жена меня выгнала, на Яре я женился от большой любви, а они вмешались в нашу жизнь, и только её разрушают. А нам опять собирать по кусочкам.

И я сделал первый шаг. Через два дня после ссоры поехал к Василию Ивановичу. За это время я подумал, что тесть успокоится, а я возьму вину на себя. Мне очень хотелось, чтобы он простил Яру, и на её лице снова засияла улыбка.

Я терпеливо ждал его у подъезда, зная, что он заканчивает работу в восемь часов вечера. Тесть вышел из машины, я сразу заметил, как он осунулся, и больше не видел в нём жизнерадостного мужчину. Видимо, ссора с Ярой его тоже удручала, и это дало мне надежду. Глаза Василия Ивановича потемнели от гнева, но он взял себя в руки и спокойно сказал:

— Что тебе нужно, Роман?

Мне не было страшно. Я приехал сюда ради любимой женщины и всё сделаю, чтобы постараться убедить его в невиновности Яры. Вкладывая в голос уверенность, стал говорить:

— Василий Иванович, вы все неправильно поняли. Вам не за что обижаться на Яру. Как она может быть разлучницей, если в моём прошлом браке не было любви? В этой ситуации виноват только я. Неожиданно ворвался в её жизнь, и мы окончательно поняли, что не можем жить друг без друга, тогда я и подал на развод. Снежана с лёгкостью мне его дала.

Сейчас я уповал на то, что сработает принцип, на который же ориентировался и тесть. Я дословно его не помнил, но врезалось в память, что если люди сами хотят развестись, то это нормально.

Но тесть тяжело вздохнул, и в его глазах промелькнула целая гамма чувств — уважение, разочарование и злость. К чему это относилось, оставалось только гадать, и я ждал ответа.

— Вижу, Роман, что ты любишь дочь, раз приехал её защищать, но всё равно ты для меня мерзкий обманщик. Яра знала о моих принципах. Я всегда считал, что отношения с женатым мужчиной подло и низко для женщины. Её мать своим поступком ещё больше укоренила моё осуждение. Жаль, что дочь этого не поняла.

Хотелось закатить глаза и зарычать, как лев. Тесть был непробиваем в этом принципе. Но я просто так не сдамся.

— Василий Иванович, поймите, я всё равно бы развёлся со Снежаной. Иногда браки бывают ошибкой. Или вы считаете, что надо было всю жизнь с ней прожить?

Сердитый голос тестя показывал мне, что он начинает раздражаться:

— Такого я не говорил. Но если всё обстоит так, как ты говоришь, зачем надо было идти на обман? Вы могли бы рассказать, а я бы уже решал, что с этой информацией делать.

Как мне не верил тесть, так я не верил ему. Казалось, что у него при слове «я женат» глаза заполняются гневом. Я не мог судить о правильности поступка Яры, но сейчас при разговоре с тестем твёрдо был уверен, что это могло только смягчить ситуацию, но никак не разрешить её.

— Развод должен был состояться на днях, а мы просто решили ничего не рассказывать. Василий Иванович, вы же хотите счастья Яре? Она плачет из-за ссоры с вами и находится в положении. Подумайте о внуке или внучке.

Тесть подошёл ближе, его холодный взгляд прожигал меня насквозь:

— Вы обманули меня сознательно, значит, вам есть что скрывать. И я тебе не верю. Не дави на жалость, Роман. О внуках я не забываю, но всё это теперь будет только на расстоянии. Ярославе не будет прощения, как и тебе. Это последний раз, когда я с тобой разговариваю. Больше не о чем. Прощай.

Он прошёл мимо и скрылся в подъезде. А я понял, что ничего не добился, и с досады стукнул кулаком по ближайшему дереву.

Я выплыл из тягостных воспоминаний и посмотрел на часы. Скоро мама заберёт Василию к себе, и я был благодарен ей за помощь. Дочка любила бабушку и оставалась с ней надолго, после ссоры с тестем это стало особенно актуально.

— Василия, пойдём домой, скоро бабушка приедет.

— Баба обещала приключения!

Я с интересом посмотрел в восторженные глаза дочки. Что мама задумала? Она иногда забирала Василию на два дня, хотя я не любил так делать. Но сейчас мне хотелось, чтобы Яра восстановилась, окружённая моей заботой и любовью, и наконец-то поняла, что семья важнее, чем любовь папы.

— А мне расскажешь?

— Баба обещала шалаш, вкусный компот и сказки.

Мне только оставалось теряться в догадках, и я решил лично спросить у мамы.

Когда мы пришли домой, Яра уже проснулась и лежала в постели. Её глаза заблестели, и жена тепло улыбнулась, а я вздохнул с облегчением. Она не плакала. Я нежно поцеловал её и спросил:

— Как ты? Тебе стало легче?

Она сжала мою руку и прошептала:

— Намного. Зинаида Аркадьевна скоро приедет? Даже во времени потерялась, а надо ужин приготовить.

Яра виновато улыбнулась.

— Через десять минут должна быть. Не надо сегодня стоять у плиты, мы пойдём в кафе и устроим себе романтический вечер. Как тебе моё предложение?

Жена приподнялась и обняла меня за шею. Её тёплое дыхание заставляло мурашки бегать по коже.

— Мне очень нравится. Пойдём тогда в «Квик-квак».

Я улыбнулся. Это кафе славилось разнообразным меню, и, зная переменчивые вкусы жены, я теперь думал, что она захочет там заказать. Десерт, запечённую рыбу или большой кусок жареного мяса. А ещё там была романтическая обстановка, поэтому оно было одним из наших любимых кафе. Мы иногда ходили туда с дочкой, когда хотели сменить обстановку.

Я встал и заботливо спросил:

— Тебе что-нибудь принести? Буду пока заниматься дочкой.

— Можно мне сок, Ромка. Я тебя буду ждать.

Я был ей нужен, и от осознания сердце сладко замерло. Хотелось делать для неё ещё больше. Быстро принёс ей стакан с соком и стал развлекать дочку.

Через пять минут в дверь позвонили, я пошёл открывать и очутился в объятиях мамы. Я никогда не забывал о моём дорогом человеке, и был рад, что она рядом. Очень её любил, и сердце учащённо билось каждый раз, когда её видел. Сейчас в её глазах светилось искреннее беспокойство, и в голосе звучала тревога:

— Рома, как Ярушка? Жаль, что я ничего не могу для вас сделать.

— Мама, не переживай, мы справимся. Ты нам и так много помогаешь. Скажи, что за приключения ты обещала Василии?

Она улыбнулась и зашептала, чтобы дочка не услышала:

— Составлю вместе несколько стульев, накину сверху одеяло, а на пол постелю пушистый плед. Мы залезем туда, будем пить любимый Василисин вишнёвый компот и буду ей читать сказки. Пусть внучка думает, что мы в сказочном лесу, где нас ждут приключения.

Мама и мне в детстве придумывала разные интересные события. В этом она у меня мастерица. Даже папе было интересно участвовать, хотя важный профессор был постоянно занят наукой, но никогда не мог отказаться от этого события. И я порадовался за дочку.

— Здорово придумано. Я завтра вечером к тебе приеду.

— Не торопитесь, мне только в радость внучка.

Я проводил маму и дочку и вернулся к жене. Яра уже встала с постели, и явно меня ждала.

— Мы остались одни. Готов быть твоим целых два дня.

Я обнял её, а жена доверчиво ко мне прижалась.

— Ромка, я так хотела быть вместе и ценю всё, что ты делаешь для меня. Но ссора с папой выбила меня из колеи. Ты не представляешь, как мне тяжело без его любви.

Нужно быть терпеливым и постараться её успокоить. Хотя мне и было обидно. А разве моя любовь не в счёт? Но я старался не придавать этому значения. Стал гладить её по волосам.

— Яра, я тебя понимаю, но сделанного не вернёшь. Нам надо думать о нашем ребёнке. Ему нужна спокойная, любящая мама, которая ему рада. Ты меня понимаешь?

Она посмотрела карими глазами, в которых я всегда тонул, и кивнула:

— Да, понимаю. Я думаю о тебе, Васе и нашем малыше. Обещаю, что постараюсь взять себя в руки ради нашей семьи.

Моя душа порадовалась от слов Яры. Неужели что-то стало получаться? Через три месяца мы узнаем пол ребёнка, и я очень этого ждал. Мы долго придумывали имена, подбирая, чтобы каждому из нас нравилось. Если будет дочка, назовём её Катей, и я буду отцом очаровательных девочек в окружении кукол, платьев и моих красавиц. А если сын, то с Гришей можно будет играть в машинки или потом купить железную дорогу и вместе перевозить пассажиров, выстраивая запутанные маршруты, как я любил в детстве. И тогда в моей жизни будет больше мужских увлечений сына.

— Я буду рад, потому что хочу тебя видеть счастливой. Пойдём в кафе и потом гулять по набережной. Хочу быть с тобой вдвоём и наслаждаться прекрасным временем. Нельзя упускать такую возможность. Я люблю тебя, Яра.

Её глаза заблестели, и жена очаровательно улыбнулась мне:

— И я тебя люблю, Ромка. Ты самый лучший.

Мы отлично посидели в кафе, наслаждаясь разговором и отличной кухней. Я был рад, что Яра оживилась. Она улыбалась и поддерживала интересную беседу. Сейчас понимал, что всё не зря, любуясь блеском её глаз. Потом мы, не спеша, шли вдоль набережной, и я вдыхал речной запах, Яра была рядом, и на меня снизошло умиротворение. Теперь казалось, что все проблемы позади. Фонари давали мягкий свет, подсвечивая воду красивыми бликами, и не хотелось возвращаться домой, пока совсем не стемнело. Мы постоянно разговаривали, и время для меня остановилось. В моих глазах была только Яра, а в сердце жила наша любовь.

Сейчас я не хотел расстраивать Ярославу вынужденным закрытием одной из моих новых пекарен в центре города. Денег становилось меньше, а у меня была ипотека, и надо было обеспечивать семью. Я принял непростое решение, но оно было правильным, именно эта пекарня приносила наибольшие убытки. И хотелось верить, что это закрытие остановит чёрную полосу в моём бизнесе.

Мы вернулись, и уставшие легли спать. Я проснулся от совсем тихого плача Яры и понял, что до конца жена всё равно не успокоилась, и от этого по сердцу, словно по стеклу заскрежетали царапины боли. Атмосфера счастливой семейной жизни никак не могла восстановиться, и я не знал, как её выправить, чтобы она стала прежней.