Развод. В 40 лет жизнь только начинается

Глава 3

Солнечный луч, пойманный стеклом дорогих часов, скользнул по стене, когда Сергей стремительно вошел в квартиру. Он выглядел помолодевшим, будто сбросил не только годы, но и груз общих воспоминаний. От него пахло резковатым парфюмом, который перебивал знакомый запах.

Анна сидела в гостиной, пытаясь вчитаться в строки книги, но буквы сливались в серую рябь. Она наблюдала за ним украдкой, как он, деловито ходил по квартире, собирая оставшиеся вещи.

— Как дела? — бросил он из прихожей, заглянув в гостиную на секунду. Вопрос прозвучал как формальность, которую предписывает цивилизованный развод.

Анна почувствовала, как сжимаются ее пальцы. «Как дела? У нас рухнул мир, а у тебя как дела?»

— Нормально, — коротко ответила она, опуская взгляд в книгу, чтобы не видеть его довольного выражения лица.

Он вошел в комнату, остановившись у дивана. Его взгляд скользнул по ее затянутой в простой халат фигуре.

— Не скучай тут. Тебе нужно встряхнуться, найти себе занятие. Может, съезди куда-нибудь. Отвлекись.

Его тон был снисходительным, почти отеческим. Он уже чувствовал себя свободным и счастливым, и теперь раздавал советы той, чью жизнь разрушил. Анну это задело.

— Спасибо за заботу, Сергей. Но я сама разберусь, чем мне заниматься.

Он лишь пожал плечами, словно отряхая с себя последние капли ответственности. Затем направился к выходу, прижимая к себе картонную коробку с остатками своего бывшего «я». У самой двери Сергей обернулся. На его лице играла едва сдерживаемая улыбка человека, сорвавшего джекпот.

— Кстати, мы с Катей переезжаем. Она выбрала новый комплекс у реки, — выпалил он. — Там отличная инфраструктура. Бассейн, фитнес, все рядом.

Он произнес это с гордостью, будто хвастался не квартирой, а целой новой жизнью, и в его тоне читалось ожидание — может, даже надежда, — что Анна позавидует. Но ее вдруг охватил приступ тошноты. Не от ревности — та острая, жгучая боль уже притупилась. Это было от осознания всей пошлости ситуации. Он променял их совместные годы, сотни завтраков, смеха перед сном, поддержки в болезнях и потерь — на «инфраструктуру» и молодое тело.

— Поздравляю, — выдавила она, и слово повисло в воздухе сухим, безжизненным листом. — Надеюсь, у вас все сложится.

Как только щелкнул замок, она бросилась в ванную. Приступ тошноты накатил волной, сжав горло. Она стояла, опершись о холодную фарфоровую раковину, и ловила ртом воздух, глядя на безупречную белизну сантехники. Слез не было — только пустота.

И вдруг, как удар молнии в тишине, ее осенило. Мысль была настолько шокирующей, что она медленно подняла голову и посмотрела на свое отражение в зеркале. Бледное лицо. Испуганные, широко раскрытые глаза.

Месячные…

Месячных не было уже около двух месяцев. Она списала все на стресс, на нервное истощение, на перестройку организма после краха. Но теперь… Теперь это складывалось в невероятную картину.

Сердце заколотилось, словно пытаясь вырваться из груди. Нет. Не может быть. Не сейчас. Не после всего. Врачи сказали, что шансы после сорока невелики, да они к тому моменту и не старались, погрузившись в рутину бизнеса и привычного, лишенного страсти быта. За все годы брака беременность так и не наступила, и они смирились, найдя утешение в карьере и путешествиях.

Дрожащими, непослушными пальцами она обыскала дальний ящик ванной, где хранились старые лекарства и запасы. И нашла. Один-единственный, забытый тест.

Процесс ожидания показался вечностью. Она сидела на краю ванны, уставившись в пол, не в силах поднять глаза. Потом, собрав всю волю в кулак, посмотрела. Одна полоска… Потом вторая… Сначала призрачная, едва заметная, как след на песке. Но пока она смотрела, не веря своим глазам, она становилась все ярче, насыщеннее, пока не сравнялась по цвету с контрольной. Две четкие, яркие полоски.

Анна медленно соскользнула на кафельный пол. Она не плакала и не смеялась. Просто сидела, обхватив колени, в состоянии полного ступора. Ребенок. Его ребенок. Ребенок человека, который только что ушел к другой. Ирония судьбы была настолько беспощадной и циничной, что даже не вызывала эмоций — только оцепенение.

Первой мыслью, инстинктивной и жгучей, было схватить телефон. Позвонить. Кричать: «Вернись! Ты станешь отцом!» Увидеть на его лице смятение, растерянность, может быть даже радость. Использовать это как козырь, как последний шанс вернуть все назад.

Но она тут же отбросила эту идею с таким внутренним отвращением, что даже содрогнулась. Нет. Сергей сделал свой выбор. Он сбежал с поля боя их брака, когда стало трудно. Он не заслуживал знать. Не заслуживал права стоять рядом в кабинете УЗИ, не заслуживал первого крика, первых шагов. Он не заслуживал этого ребенка. Это была не его часть. Это было ее. Только ее. Ее шанс. Ее чудо. В сорок лет, на выжженном поле старой жизни, среди руин ее сердца, ей было даровано новое начало.

Она осторожно положила ладонь на еще плоский живот. Где-то там, в глубине, уже билось второе сердечко.

— Все будет хорошо, малыш, — прошептала она. — Я буду сильной. Для нас обоих.