Real-RPG. Практикант 2

Глава 13

— Жри! Кому сказано!

— Да наелся уже.

— И слышать ничего не хочу!

— Ну правда, не лезет больше.

— Пока вторую банку не схомячишь — не отстану!

— Хочешь, чтоб я блеванул?

— Только попробуй! Тогда достану еще две, и лично обе в глотку тебе запихаю!

— Да блин…

На самом деле свиная тушенка Серафимы (добытая соседкой, разумеется, из безразмерного кармана штанов) была вполне съедобная. При других обстоятельствах она мне, наверняка, даже понравилась бы. Но… Относительно недавно поглощенная энергосуть стаи царусов напитала тело энергией, что называется, по самые бровищи, и есть мне не хотелось от слова совсем. Одну банку еще как-то осилил с грехом пополам. А вторую теперь с отвращением ковырял вилкой, мечтая запустить куда-нибудь подальше в окружающую ночную тьму.

Однако, после моего признания о подкинутом девушкой-исчадьем крестраже, закончив яростно материться, Серафима обозначила причину случившей со мной подлянки: в чрезмерном потреблении энергосути теневых тварей. Мол, исчадья, в силу специфики своего предназначения, тоже в немереном количестве поглощают энергосуть теневых тварей, которую усваивают вместе с чужой кровью. От меня ж так фонило поглощенной энергосутью, что исчадье почувствовало этот фон даже через защитную пелену убежища, и закинула родственной душе крестраж, потенциально способный через какое-то время превратить меня тоже в местное исчадье.

Единственный действенный способ противостоять влиянию крестража — как можно быстрее избавиться от излишка энергосути теневых тварей. Для этого заемную энергию необходимо вытеснять собственной. По-хорошему, сейчас меня следовало бы до изнеможения гонять бегом вокруг дома, а потом хорошенько накормить и уложить спать. Но поскольку убежище сейчас покидать было опасно для жизни, пришлось ограничиться серией скукоженных приседаний на ограниченном берхами пятаке брусчатки, и последующим поеданием треклятой тушенки.

Я подцепил вилкой очередной жирный кусок и, морщась, сунул в рот.

— Молодчик, — хмыкнула надзирательница. — Жуй, жуй, не филонь… На-ка, вот, запей.

— Ты обещала рассказать: как в свернутых аномалиях заводятся исчадья? — пропыхтел я, с набитым ртом, и безо всякого удовольствия послушно глотнул воды из предложенной фляжки.

— Как ты уже догадался, свернутая аномалия — это отчаянная мера Равновесия, потерявшего контроль над участком реальности после крупномасштабного прорыва. Бесконтрольно врывающиеся в нашу параллель там теневые твари в свернутой аномалии оказывались запечатаны на ограниченной иллюзорным барьером территории, где объектами их охоты оставались лишь несчастные, волею случая, оказавшиеся внутри захлопнувшейся ловушки… Нет, так не пойдет, доедай до конца! — бдительная надзирательница решительно пресекла мою попытку, под шумок рассказа, заныкать банку с остатками тушенки под стул.

— Да ем я, ем, — буркнул я, возвращая ненавистную банку с брусчатки обратно на колени и вонзая вилку в очередной жирный кусочек.

— Спасая практически беззащитных перед захватчиками людей, — довольно хмыкнув, продолжила Серафима, — Равновесие наделило их аномальной способностью: засыпать днем беспробудным сном, становясь при этом неуязвимыми призраками, ночью же, когда привычные к солнечному свету твари из теневой параллели слабели и становились гораздо медлительнее, пробудившиеся люди получали возможность схлестнуться с захватчиками почти на равных.

— Так уж и на равных, — поморщился я, глотая очередной тщательно пережеванный кусочек мяса.

— Ты прав. Разумеется, даже замедленные теневые твари для простых людей оставались чрезвычайно опасными противниками. И в первые ночи численность защитников свернутой аномалии стремительно сокращалась. Лишь считанным везунчикам удавалось в ночных схватках убивать теневых тварей. За убийства им начислялись аномальные очки развития, из-за которых они становились сильнее, быстрее, смертоноснее. И начинали меняться внешне: старики от ночи к ночи молодели, дети, наоборот, быстро взрослели. Аномальные сущности, переставшие быть людьми, через какое-то время выравнивались в возрасте двадцатилетних юношей и девушек. Их потрепанная в ночных боях одежда, превратившись в лохмотья, рассыпалась, но аномальные существа этого даже не замечали, продолжая по ночам спокойно охотиться голышом. Более того, благодаря сгинувшей одежде, вскоре они обнаружили, что их измененная аномалией кожа обрела способность, как губка, впитывать случайно попадающие на нее в бою капли крови врагов, и за поглощенную таким макаром кровь начислялись еще дополнительные аномальные очки развития. Увеличивая эффективность поглощения, существа начали специально подставляться под струи крови и даже пить ее, после чего, окончательно перестав быть людьми, превращались в исчадий.

— Все, кажись, доел, — отрапортовал я, вкладывая в руку Серафимы пустую банку.

— Гляжу, разохотился под конец. Может, добавочки? А, практикант? — хмыкнула женщина, убирая пустую жестянку в тот же безразмерный карман.

— Да ты смерти что ли моей хочешь! — возмутился я.

— Ладно, не пыхти. Пошутила я. Отдыхай пока. Переваривай съеденное.

— Может, поменяемся уже местами? А то мне не ловко как-то сидеть, когда женщина рядом стоит. Тем более это твой стул.

— Согласна. Стоя, пожалуй, ты быстрее съеденное переваришь.

— Да, блин!

Мы поменялись. Серафима села на освободившийся стульчик, печально скрипнувший под ее немалым весом. Я же прислонился плечом к шершавому стволу берха.

— Мне одно только не понятно, — продолжил я разговор. — Если наблатыкавшиеся мочить тварей исчадья каждую ночь зачищают дом от теневых ублюдков, почему последних меньше-то не становится?

— Потому что ежедневно в свернутую аномалию рандомно открываются односторонние порталы из разных локаций теневой параллели, откуда сюда и набегают толпы новых тварей.

— А разве для порталов не нужны зеркала?

— Нужны, конечно.

— Хочешь сказать, в каких-то квартирах они еще уцелели?

— За семь-то месяцев, — хмыкнула Серафима. — Нет, конечно.

— То есть зеркал в доме нет?

— Сейчас точно уже нет.

— Издеваешься?.. Откуда ж завтра там появятся порталы?

— Вот откуда, — Серафима извлекла из кармана шарик энергосути. — Обрати внимание на его зеркальный цвет… Как ты уже знаешь, десятые доли энергосути выпадают из каждой убитой твари, после схлопывания тела. По сути, это миниатюрное зеркало, на базе которого и строится здешние односторонние порталы. От объема скопившейся энергосути зависит продолжительность действия портала. Каждая десятая энергосути добавляет примерно четыре секунды действия портала… Исчадья ночью зачищают теневых тварей. Из схлопнувшихся трупов выпадает конечная энергосуть. А на рассвете, с появлением солнечных лучей, капли или шарики накопившейся за ночь энергосути открывают по всему дому порталы из теневой параллели. Вот такой круговорот здесь каждый день и происходит.

— А конечная энергосуть, она всегда выпадает из тела мертвой теневой твари? Или это происходит только здесь, в свернутой аномалии?

— Выпадает всегда. Но только здесь сохраняется в месте выпадения. Потому как в нашей и теневой параллелях, под действием Равновесия, конечная энергосуть переносится в родовой могильник твари. А в свернутой аномалии Порядок смешался с Хаосом, и законы Равновесия не действуют.

— Переносится в могильник?

— Ну да… Че, наставник об этом еще не рассказывал?.. Блин, все забываю, что ты у нас ясновидящий без году неделя. Эх, парень, угораздило ж тебя нелегкая…

— Так че за могильники-то, — перебил я опостылившие женские стенания о моей злодейке-судьбе.

— В теневой параллели они располагаются на так называемых скрытых локациях. Почему скрытых?.. Да потому что наши Навигаторы их в упор не видят. Нащупать координаты такой локации — большая удача. Помимо залежей энергосути… Которая, кстати, является основным материалом для производства артефактов, и оценивается примерно по два тысячи евро за единицу… В тамошних могильниках можно еще мно-о-ого чего интересного надыбать. Сказочное место. Эльдорадо, мать его, по сравнению со старинным родовым могильником высокоуровневых тварей, это свалка беспонтового металлолома.

— Значит, мой шарик энергосути — не хилый такой трофейчик, — уточнил я наиболее для себя ценную информацию.

— Угу, — кивнула Серафима. — Он на девять с одной десятой энергосути, значит на восемнадцать кусков евро с гаком потянет. А ты, дурилка картонная, хотел такие деньжищи на разовый приход променять.

— Вообще-то, там еще очки развития и бонусы начисляются, — проворчал я.

— Вообще-то, крестраж тебе в итоге за все прилетел, — отрубила соседка. — С которым вообще не факт, что ты оставшиеся три дня вытянешь.

— Да че заладила: крестраж, крестраж… Подумаешь, татуировка на пузе появилась. Она уже даже не болит почти.

— Ну-ну… Ладно, умник, давай спать, утро вечера мудренее… На корточки сможешь опуститься?

— Да, вроде, должно получиться.

— На вот, — Серафима сунула мне в руку добытую из кармана подушку. — Я на стуле без нее как-нибудь обойдусь. А ты под задницу подложили. Хоть и лето на дворе, за ночь камни все одно остынут. С ней же хоть какая-то будет защита от холода.

Через несколько секунд я благополучно уселся на подушку и, спиной прислонившись к шершавой коре берха, закрыл глаза. Думал, в такой неудобной, скрюченной позе не смогу заснуть, и буду просто молча сидеть в ожидании рассвета. Но накопившаяся за безумный день чудовищная усталость взяла свое, и я вырубился практически мгновенно.