Реальный придуманный мир (СИ)

— Всё разом. Хорошо, что в моём мире не существует магии, — сказала и тут же испугалась. В мире Богдана она существует, вдруг он решит, что я передумала идти с ним. Он не стушевался, лишь хмыкнул и хитро улыбнулся, а я торопливо добавила.

— Не представляю, какого это жить бок о бок с потусторонним. У нас нет ни демонов, ни оборотней, ни вампиров. Существует паранормальная активность и та под вопросом.

— Может ты просто не в курсе. В моём мире, на тёмную сторону пускают только посвящённых. Обыватели даже не догадываются, что магия рядом.

— Мне с трудом верится что в реальности, мир людей и мир сказочных тварей могут сосуществовать бок о бок и не соприкасаться.

— Хочешь сказать, что пишешь то, во что сама не веришь?

— Я верю в героев, с которыми проживаю их жизнь. Мои истории о взаимоотношениях, а люди они или нелюди не имеет значения, магический мир лишь модный антураж.

— Насколько я могу судить, ты мало смыслишь в отношениях. Ты судишь о людях предвзято, и в этом твоя проблема.

— Это не моя проблема. Это проблема окружающих.

— Может тебя сюда и закинули, чтобы пересмотрела убеждения?

— А почему ты здесь, не задумывался?

— Времени не было, а сейчас уже не важно.

— А казачок похоже засланный.

— С чего ты взяла?

— Ты слишком спокойно воспринимаешь происходящее. Ничего не боишься, будто знаешь, чем всё закончится.

— Было бы лучше, если бы я вечно сидел на измене? Истерикой делу не поможешь. Достаточно того, что ты постоянно гонишь волну. А насчет того, что меня ничего не пугает, ты не права. Быть смелым — не значит ничего не бояться. Перебороть свой страх и действовать — вот настоящая смелость. Когда я вытащил твоё бездыханное тело… Думал, потерял тебя. Мне никогда в жизни не было так страшно. По правде сказать, когда ты исчезла из вида на рынке, я уже испугался до усрачки. С того момента места себе не находил. И об этом мире я знаю ровно столько же сколько и ты.

— Тогда расскажи о своём. Мне же нужно знать, где предстоит жить.

Его глаза весело блеснули.

— У меня квартира недалеко от центра. Так что все удобства тебе гарантированы. Есть дом в деревне, который достался от деда, — по его лицу проскользнула тень, и он замолчал.

Мне захотелось узнать о нём больше, и я спросила.

— Расскажи о себе.

— Ты же говорила, что всё обо мне знаешь.

— Я хочу знать, что ты скажешь, а не то что я придумала.

По смущенному выражению, поняла, что он не любит говорить о себе. Но помолчав Богдан всё же ответил.

— Хорошо. Что ты хочешь услышать?

— У тебя правда был наставник, который от тебя отказался? Как ты стал ведьмаком?

Богдан ответил не сразу, будто борясь с неприятными воспоминаниями. Мне стало стыдно, что ворошу старые раны. Собиралась перевести тему, как вдруг он заговорил.

— Моим наставником был дед. От него я узнал, что мир не такой каким мне его описывали родители и учителя. Он рассказал о существах, которые живут среди людей.

— Оборотни, вампиры?

— И не только. Ещё дед обладал даром: мог только взглянуть на человека и уже знал, что у того болит. Я такого таланта не имел и поступил в мединститут, параллельно дед учил меня разбираться в травах. Он не верил в современную медицину, говорил природа даёт всё необходимое.

— Так ты получается — врач?

— В какой-то степени. Незадолго до дедовой смерти мы сильно повздорили. Я собирался идти в интернатуру, он был против. Говорил, полученных знаний уже достаточно, в остальном нужно полагаться на знания, которые получил от него. Я оказался между молотом и наковальней: родители радели за дальнейшее обучение, дед настаивал, чтобы всё бросил и поехал с ним на место силы. Я не поехал. Поехала сестра, ей было тринадцать. Они из похода так и не вернулись. Пропали. Я винил себя, если бы поехал, возможно дед не пропал бы. Сестра осталась бы дома.

Мне хотелось возразить, что он не знает наверняка, но предпочла промолчать.

— Короче, бросил институт, поругался родителями. А главное понятия не имел, что делать дальше. И вот занесло меня как-то в бар, в какой-то подворотне с таким странным названием "Носферату". Охранник не хотел пускать, но я сказал, что у меня там встреча. Он так странно смотрел, словно сканировал, а потом позволил войти. Там-то и познакомился с Дэном. Я поцапался с завсегдатаем, как оказалось оборотнем, а Дэн меня выручил. Я когда увидел его крылья глазам сначала не поверил.

— Крылья?!

— Да он демон. Короче Дэн стал моим "проводником" в тёмный мир. Особого дара у меня нет, но я могу чувствовать вещи, обладающие магическим фоном. Так я стал охотником за артефактами.

— Что значит охотником?

— Забираю магические предметы у тех, кому они без надобности и передаю тем, кто действительно в них нуждается. Разумеется, не бесплатно.

— То есть крадёшь?

— Я бы так это не назвал. Зачем обычному человеку вещь, если он не знает её истинной ценности и не пользуется. А некоторые вещи в руках непосвящённого просто опасны.

— А попасться не боишься?

— Один раз попался. Так познакомился с Яром — он оборотень.

— Почему ты не лечишь людей? Это полезней и безопасней, чем воровать артефакты.

Его взгляд потух, и я поняла, что из-за деда. Я хотела перевести тему, но следующий вопрос пришедший на ум оказался ещё хуже, и сообразила я это только после того, как озвучила.

— Яр, тот парень к которому ушла твоя девушка?

Он усмехнулся.

— А как было в твоей книжке?

Мне стало неловко, и я потупилась.

— Да ладно колись. Что там за история? Хочу знать что ты про меня насочиняла и насколько это соответствует действительности.

— Ты заставил её прыгнуть с моста припугнув пистолетом. Но ей ничего не угрожало. Твой друг оборотень дежурил у берега и выловил её из реки.

Брови Богдана взлетели, и он расхохотался.

— Вполне резонный повод меня бросить.

— А на самом деле?

— На самом деле она встречалась со мной и Яром одновременно, когда это вскрылось и встал выбор, она выбрала Яра. Согласен, твоя версия интересней.

— А шкатулка с проклятием из-за которой весь сыр бор существует?

— Шкатулка была, проклятия не было. Я действительно неудачник, не смог поставить на ларец элементарные защитные руны, и одна очень ценная вещь пропала. А владелец вещи даже не расстроился, как будто предполагал, что так будет. Видишь? В меня никто не верит.

— Я в тебя верю. Ты мой герой.

— Как-то двусмысленно прозвучало. Хорошо, что там дальше по сюжету?

Пока я пересказывала книгу, наблюдала за реакцией Богдана. Он никак не комментировал, но в одних моментах снисходительно улыбался, а иной раз болезненно морщился и тогда понимала, что попала в точку. Когда Богдан переместился на кровать и сгреб меня в охапку, засыпая в крепких объятиях пообещала себе, быть сильной. Вместе мы со всем справимся.

Я проснулась от стука собственных зубов и подскочила на постели, потому что не обнаружила рядом Богдана. Последнее время пробуждение в одиночестве не сулило ничего хорошего. В скверном настроении я вышла на лестницу и громко окликнула. Ответа не последовало. Плотнее запахнув куртку я поднялась на смотровую площадку. На открытом воздухе было теплее чем в башне, но я так промерзла, что от легкого ветра пробрал озноб. Взгляд устремился вниз на деревню, она была такой же необитаемой, какой вчера встретила нас.

Богдан стоял, держась за парапет, повязка на левой руке пропитался кровью. Он всматривался в даль с задумчивым видом, чем вызвал улыбку. Похожий на пирата, в колышущейся на ветру рубашке, с взъерошенными волосами, загорелый и небритый от него было не отвести глаз.

Я подошла и встала рядом. Он заключил меня в объятия и прижал спиной к груди. Солнце лениво выплыло из-за горизонта, окрашивая в нежно-розовый морскую гладь и кромку неба.

— Красиво.

— С тобой здесь вдвойне красивее, — шепнул он, целуя в висок.

— В какую сторону нам нужно?

— К тем скалам, за ними должна быть ещё одна деревня. Оттуда до пальца юга рукой подать.

— Значит скоро будем дома.

— Организую тебе ванну, закажем пиццу, откроем бутылку вина…

Он потерся подбородком о мою макушку, чем вызвал волну мурашек.

— Надо двигать пока солнце низко, чтобы не пришлось тащиться по самой жаре. У нас ещё будет возможность полюбоваться восходами и закатами.

Глава 12.

Солнце пекло затылок, волосы на шее взмокли и прилипли к коже. Язык пристал к нёбу как сухая губка. Мелкий песок забивался куда только можно. Скрипел на зубах, щекотал ноздри, въелся в одежду, утяжеляя её. В куртке Богдана было как в сауне, но снять её не рискнула. Обгоревшие плечи — перспектива в разы хуже. Мы держали курс к скалам, но казалось, те только отдалялись. Тело ломило. Хотелось лечь, свернувшись калачиком, и провалиться в долгий спасительный сон.

Я приложила ладонь ко лбу, заслоняя глаза от яркого света и поглядела на горы, которые были совсем близко. По телу пробежал колючий озноб, в глазах заплясали пёстрые точки, колени подкосились, и я едва не рухнула. Богдан подхватил левой рукой и болезненно скривился. Повязка потемнела от грязи и крови. Он помог подняться и коснулся губами лба.

— Вер, ты горишь.

— Наверно тепловой удар. Нужно найти тенёк и передохнуть.

Он указал вперёд.

— Мы почти пришли. Там замок.

Я вгляделась в серые камни и различила крепостную стену, бойницы окон и крышу. По телу прокатилась волна озноба, на кожу будто высыпали ведро острой ледяной крошки. Вспышкой в памяти возник остров Ордена Жизни. Словно на быстрой перемотке промелькнули события, уже далёкие, но тягостные. Как фантомная боль.

— Мне не нравится этот замок. Он выглядит жутко. Похож на пристанище Дракулы.

— Нам в любом случае нужна помощь. У тебя жар, тебе нужны постель и лекарства, а там возможно найдется и то, и другое.

Богдан поморщился и бросил косой взгляд на повреждённую кисть. Ему тоже необходима помощь. Я обхватила его предплечье и кинула.

— Идём.

Замок был меньше, чем показался на первый взгляд. На деле он представлял собой каменное трёхэтажное строение с плоской черепичной крышей и узкими окнами. Его словно перенесли сюда из другого места и установили на плоском уступе, не заботясь о надёжности. Богдан взялся за массивное кольцо, громко постучал и прижался ухом к обитой железом тяжёлой деревянной двери. После десятиминутного ожидания никто не открыл. Богдан дёрнул за ручку, убеждаясь, что заперто. У меня вырвался истеричный смешок. Я осела на камни и привалилась спиной к холодной стене, по коже побежали мурашки. Я поёжилась и обхватила себя за плечи. Богдан сел на корточки и потрогал мой лоб сухими губами.

— Посиди здесь. Я попробую найти другую дверь.

Я вяло кивнула и опустила тяжёлые веки. Ветер трепал волосы и забирался под одежду, грозясь её сорвать. Меня трясло так, что стучали зубы.

Богдан вернулся через несколько минут, повязка растрепалась, и рана на руке выглядела воспалённой: кожа вокруг отекла и покраснела. Не хватало только гангрены. О собственной лихорадке старалась не думать.

— Я нашёл чёрный вход.

Богдан приблизился и помог встать.

В доме стояла тишина. Спёртый воздух пах старым камнем и тлением. Едва мы вошли, на стенах вспыхнули масляные лампы как проблесковые маячки. Сил удивляться не осталось. Слабость сделала меня заторможенной, мешала ясно мыслить. Богдан снял с крюка один из фонарей и выставил перед собой, освещая путь.

Мы ввалились в ближайший дверной проём, и силы окончательно покинули. Ноги подкосились, и я осела на каменные плиты. Богдан помог переместиться к очагу, в котором потрескивал чахлый огонёк. Он вспыхнул и заплясал, когда я привалилась к стене, но тепла не ощутила. Наверно моё собственное тело излучало его больше. Помещение оказалось кухней. Несмотря на слой пыли здесь царил порядок. Богдан стал открывать шкафы и полки. Он вытащил несколько склянок, сдёрнул пробки и понюхал.

— Отлично. Осталось только воду найти.

Перед глазами всё плыло. Голова стала такой тяжёлой, что клонило вниз. Хотелось спать.

Я прикорнула прямо на полу. Плавала между сном и бодрствованием, пока Богдан расхаживал туда-сюда, гремел посудой и тихо разговаривал. Совсем близко раздался механический скрежет, а за ним плеск воды. Богдан приподнял мою голову, и губ коснулся край глиняной чашки.

— Вер. Это надо выпить.

Горькая жидкость полилась в рот, и я закашлялась.

— Ты молодец.

Он погладил по спине, потом подхватил и понёс куда-то. Чувствовала себя колышущейся на волнах в маленьком челноке. Даже когда тело опустилось на мягкое и утонуло в ворохе ткани, продолжало покачиваться и дрейфовать куда-то, проваливаясь в беспокойный сон.

Меня разбудил мужской голос, который настойчиво звал по имени. Я откинула плотный балдахин и спустилась с широкой старомодной кровати. Меня пошатывало, пришлось схватиться за столбик, чтобы не упасть. В комнате царил полумрак, лишь огонь в камине плясал и отбрасывал рыжие блики на каменный пол. Холода не ощущалось, и жар кажется спал. Голос снова позвал, я огляделась и не увидела Богдана. Открыла дверь и шагнула в коридор. Затхлый и сырой воздух ударил в лицо. Я двинулась в темноту. Приходилось держаться за стену, но глаза быстро привыкли к отсутствию света. Казалось, что иду по лабиринту и коридору не будет конца. Он постоянно петлял и сворачивал. Странно что не встречалось острых углов. Словно здание имело круглую форму. Внезапно рецепторы уловили острый запах разложения. Из мрака вынырнуло лицо. Старческое, с крючковатым носом, лысой головой и заострёнными ушами. Кожа на щеках обвисла, будто стянутый со стопы носок. Он оскалился, демонстрируя мелкие острые зубы. Тени перед ним расступилась, и он предстал в полной красе. Красная мантия висела на худосочном теле как на вешалке. На рукавах виднелись прожжённые дыры. Подобно поплавку на водной глади, встрепенулось воспоминание, но тут же потонуло в ужасе. Старик шагнул ко мне. Я выставила перед собой ладони, и вспышка распустилась золотым кольцом яркого болезненного света. Тело тряхнуло и, словно пузырёк воздуха, рвануло вверх.

Чувствительность возвращалась в мышцы. Мысли обретали ясность. Я лежала с закрытыми глазами и прислушивалась к ощущениям. Лихорадка отступила, но под плотным пуховым одеялом было душно. Тишину нарушал потрескивающий огонь в камине. Я разлепила веки и осмотрелась. В комнате угадывалась обстановка из сна. Массивное ложе обрамлял плотный зелёный полог. Он был отдёрнут, и мне удалось рассмотреть старинный шкаф из красного дерева и в том же стиле бюро, пару кресел и кушетку, обитых изумрудным шёлком. Я скинула одеяло. Вместо хламиды на мне была длинная белая сорочка с кружевными воротником и манжетами, закрывающими половину запястья. Кто меня в это обрядил и где Богдан? Я резко поднялась, но головокружение и слабость заставили тут же откинуться обратно на подушку.

— Чёрт! — выругалась я.

С пола донеслись звуки возни и кряхтение.

— Богдан?

— Я тут.

— Что ты делаешь на полу?

— Не мог заснуть. Не хотел тебя беспокоить, — он прижал к груди раненую кисть и поморщился.

— Сильно болит?

Он кивнул, перебрался с пола на кровать и коснулся губами моего лба.

— Жар спал. Это хорошо.

— Нужно заняться твоей рукой. Со мной всё в порядке.

— Ты двое суток была в бреду.

— Двое суток?! Как ты жил всё это время?

— Нормально. Тебя выхаживал. Здесь столько разных трав и настоек. Целая аптекарская лавка на все случаи жизни.

— Нельзя питаться одной травой.

— Я нашёл продукты.

— В замке есть еда?

— Полно еды. В основном крупы, вяленое мясо и сушёная рыба. Но есть и засахаренные ягоды, а ещё варенье. Но главное имеется подобие водопровода. Работает по принципу колонки — жмёшь на рычаг и качаешь воду. Под замком скорее всего подземный источник, но я не спускался. Есть даже маленькое помещение предназначенное под уборную, так что справлять нужду в ведро не придётся. Первый этаж как я понял для слуг, настоящие хоромы на втором. Там шикарная библиотека, правда половина книг по алхимии и медицине, почти все на латыни.

— Ты знаешь латынь?

— Любой уважающий себя ведьмак знает латынь.

— Или доктор.

— Или доктор, — согласился он.

— А что насчёт хозяев или других обитателей?

— Мы тут вдвоём.

Его глаза озорно вспыхнули. Он склонился надо мной, но опершись на больную руку скривился и скрипнул зубами. Я погладила его по волосам и вылезла из постели.

— Пойдём, нужно теперь тебя подлечить.

Мы расположились на кухне за широким дубовым столом. Я аккуратно размотала повязку и не сдержала шокированного возгласа. Кисть Богдана выглядела жутко: рана чернела рваными краями и сочилась бурой сукровицей. Отёк натянул кожу, которая приобрела зеленовато-серый оттенок. Распухшие пальцы практически не сгибались, а окантовка ногтевого ложа посинела.

— Неужели не нашёл, что снимет воспаление?

— Нашёл, но мне, как видишь не помогло. Может какая-то местная неизвестная инфекция? Подцепил в мёртвой деревне.

— Выглядит ужасно. Я конечно не врач, но, по-моему, здесь поможет только ампутация. Неудачная шутка, извини.

— Ты права.

— Богдан, нет!

— Что, с одной рукой я тебе не нужен?

— Не в этом дело. В таких антисанитарных условиях мы сделаем только хуже.

— Хуже чем сейчас, мне не будет. Если начнётся сепсис ампутация уже не поможет.

Он прав, если начнётся заражение крови, мне его не спасти.

— Что я должна делать?

— Найди чистую простынь, там в шкафу их навалом. Я приготовлю остальное.

В комоде нашлись не только простыни, но и гора полотенец, а также белых кальсон и сорочек, отделанных кружевом. Возможно в шкафу отыщется верхняя одежда. Я сделала мысленную пометку поискать позже. Схватила стопку чистой ткани и поспешила обратно к Богдану.

По кухне плыл пряный запах трав и калёного железа. На огне докрасна раскалилась металлическая лопатка, в котле закипала вода, откуда торчала деревянная рукоятка огромного тесака. Сообразив зачем это, тело покрылось гусиной кожей, и волоски на руках встали дыбом. Я застелила стол полотенцами, нарвала простынь на ровные лоскуты и свернула в аккуратные рулончики. Богдан взял один и утопил в миске с резко пахнущим бурым раствором. Помыв руки в медном тазу, я встала в ожидании дальнейших указаний.

— Попробуй отделить кисть с одного удара.

— Хочешь, чтобы это сделала я?!

— Взялась помогать — помогай. Я буду под наркозом, сам не смогу. Я написал тебе на листе список рекомендаций, если впаду в беспамятство.

Я почувствовала, как в уголках глаз собирается влага, и зажмурилась. На плечо легла ладонь, и пальцы стиснули шею.

— Ты всё сможешь. Ты сильная.

— А если не получится?

— Делай как получится. Это не сложней чем разделать курицу.

— С одной поправкой — ты не курица!

— Вер, много разговоров. Давай уже начинать.

Он протянул одну из глиняных кружек с ароматизированной жидкостью.

— Это для храбрости. Маковый отвар. Доза небольшая, пей не бойся.

Я выпила и почувствовала легкий успокаивающий эффект. Свою Богдан опустошил залпом.

Я вытащила из котла тесак и стряхнула лишнюю влагу. Богдан удобней устроил покалеченную руку на столешнице, выдохнул и кивнул. Следом выдохнула я и перехватила рукоятку двумя руками. Наточенное лезвие блеснуло, взметнулось вверх и обрушилось на запястье. Последовал противный хруст, и два поочередных вопля сотрясли помещение: мой и Богдана. Дальше действовала на автомате. Повторяя про себя чтобы не забыть: прижечь, приложить материю, смоченную раствором, ослабить жгут, перебинтовать.

Когда операция закончилась, я уложила Богдана в постель, а сама принялась наводить порядок на кухне. Отрубленную кисть и кровавые тряпки полетели в огонь. Пламя зашкварчало и выплюнуло в дымоход сноп красных искр. Помещение наполнил едкий удушливый запах. Я распахнула окно, впуская поток прохладного воздуха. Туда же выплеснула грязную воду. Лишь позже обнаружила в углу каменный поддон со сливным отверстием, а над ним вделанную в стену изогнутую трубу и металлический рычаг. Надавила на него всем весом, и меня окатила ледяная струя. Отлично! Вода, еда и крыша над головой есть. Богдан заверил, что и аптека богатая, а значит, он скоро поправится. Я взяла листок и принялась изучать список рекомендаций по лечению, который он оставил.

На утро после ампутации Богдан спал как убитый. Неудивительно, после принятого наркоза. Бледность его лица практически сравнялась с белизной мой сорочки. Порой дыхание становилось прерывистым, и веки подрагивали готовые вот-вот распахнуться. Я убрала с его лба слипшиеся от пота пряди, выбралась из постели и пошла на кухню. Пламя в очаге поутихло и еле вздрагивало. Я уже поняла, что здешний огонь горит сам по себе и не нуждается в топливе, но решила подкинуть дров, чтобы приготовить завтрак. Села на колени и ахнула. Из камина выскочила маленькая ящерица. Шкура была тёмная, как обугленная головешка, а вдоль позвоночника проходила цепочка рыжих светящихся наростов, они вспыхивали, как раскаленные угли, словно под кожей пульсировала стихия. Хвост походил на один из языков пламени. Я запустила в неё полено, но она юркнула в щель и скрылась. Заглянув в очаг, я боялась увидеть, то что осталось от отрезанной конечности, но не обнаружила никаких следов. Подкинула дров, раздула угли и занялась приготовлением пищи. Богдан наверняка захочет есть когда очнётся. Но есть пришлось в одиночестве. Богдан не пришёл в сознание. Началась лихорадка, он метался по постели и беззвучно шевелил губами. Лицо покрылось крупной испариной.

Я сменила повязку, и чтобы чем-то себя занять решила обследовать замок.

Радость и облегчение вызвала небольшая, но заполненная провиантом кладовая. Богдан был прав, голодная смерть нам не грозит. В чулане с мётлами и вёдрами обнаружилось прочное корыто, в которое вполне могла я поместиться. Желание тотчас же помыться прокатилось по коже неприятным зудом. Я вытащила его на середину кухни и поставила кипятить воду. Пока готовилась ванна, продолжила осмотр первого этажа.

Следующие сутки Богдан бредил. Разговаривал с кем-то и даже ругался. Я прилежно несла вахту. Поила отваром, протирала влажной тряпкой, меняла повязку. Иногда глаза Богдана распахивались, казалось он смотрит сквозь меня. Но за спиной был только камин, который порой трещал и плевался искрами. Тогда я забиралась к Богдану и прижималась к нему. Меня пугал этот огонь казалось он живёт собственной жизнью. Однажды мне показалось я видела в нём лицо. Лицо старика из моего кошмара.

Шею опалило дыхание, я распахнула глаза и повернулась к Богдану.

— Напугал? — шепнул он лаская взглядом.

— Очень! Боялась, ты не очнёшься.

Я пристроила голову на его груди и оказалась в крепких объятиях.

— Я живучий. Эй, всё хорошо, я с тобой. Слушай, мне такой бред снился. Будто я стал драконом и сгорел в собственном пламени.

— Не удивительно, у тебя был такой жар.

— Ты мне тоже снилась.

Я вспомнила как смотрел сквозь меня стеклянными глазами и поёжилась.

— Надо руку перевязать.

— Позже. Поцелуй меня.

***

Мы оба пошли на поправку, но подумали задержаться в замке. Судя по карте отсюда до Пальца Юга было не больше трёх дней пути. Как раз успеем добраться в Храм до полнолуния. И нам не помешало бы набраться сил и хорошенько подготовиться. Такова официальная версия. На самом деле мы наслаждались друг другом в комфорте и безопасности. Строили планы, болтали о всякой ерунде за ужином, любовались закатным солнцем, стоя на балконе библиотеки. До изнеможения любили друг друга и засыпали в тесных объятиях. Правда и в этом месте некоторые вещи вызывали беспокойство. Огонь, горящий сам по себе; оживающие по ночам тени, что метались из угла в угол; шорохи и скрипы, которые порой напоминали перешёптывание.

Я проснулась от того, что кто-то щекотал лицо. Распахнув глаза, увидела на подушке знакомую ящерицу. Несколько секунд мы тупо таращились друг на друга. Потом я вскочила и заорала. Рептилия даже не шелохнулась. На крик прибежал Богдан и застыл на пороге, осматривая спальню.

— Что случилось?

— Огромная ящерица!

Я указала пальцем на подушку, где она лежала, будто уголёк. Наросты вдоль позвоночника пульсировали рыжими всполохами. Богдан улыбнулся и приблизился к кровати. Он подставил здоровую руку, она забралась на ладонь и свернулась клубком. Богдан провел большим пальцем по выпуклостям на её спине и протянул в мою сторону.

— Вер, это маленькая саламандра. Смотри, какая милая.

— Фу, убери её.

Он усмехнулся, что-то шепнул рептилии и удалился из комнаты. Мне стало немного обидно. Столько внимание какой-то ящерице.

Богдан окопался в библиотеке: обложился книгами и не реагировал на внешние раздражители. Я оставила поднос с обедом на маленьком столике возле обитого синим бархатом дивана, поглядела в его сосредоточенное лицо и молча вышла. Мы напоминали пару знатных, но разорившихся господ, которые распустили слуг и сами худо-бедно справлялись хозяйство. Я занялась тем, что откладывала всё пригодное для долгой дороги. Одежды на меня не нашлось. Если здесь и водилась когда-то прислуга женского пола, то все пожитки забрала с собой покидая замок. Пришлось приспособить одну из красных бархатных мантий. Получилось вполне неплохое подобие платья.

За ужином я решила спросить, что Богдан пытается найти в древних книгах.

— Изучаю историю замка. Когда-то здесь жил сильный маг, судя по записям он практиковал алхимию.

— Решил перенять опыт?

Богдан не ответил и уставился в тарелку. Меня покоробили такая скрытность и неразговорчивость. Закралось подозрение, что моё общество ему наскучило, но бурные ночи убеждали в обратном. В конце концов каждый подвержен приступам меланхолии.

Покончив с едой, я принялась убирать со стола и составлять грязную посуду в таз. Богдан подошёл со спины и обнял за талию.

— Я потом сам помою, пойдём кое-что покажу.

Я сдержалась, чтобы не напомнить о его увечье. Он хоть и относится к этому с юмором, но лишний раз провоцировать не стоит. Богдан отлично справлялся одной рукой и пресекал любые попытки помочь, но было видно, как непросто ему это даётся. Повезло, что будучи правшой, он лишился левой.

Мы поднялись в библиотеку и вышли на балкон. На всё обозримое пространство простиралось чёрное море. Тёмный небосклон застилали облака, скрыв неровный диск луны. Богдан взял за подбородок и поцеловал, а потом повернул мою голову и указал культей вдаль. Там, среди чернильного мрака, виднелась яркая светящаяся точка.

— Это храм звёзд.

— Уверен?

— Да, я сверялся с картой.

— Он совсем близко!

— Угу.

— Мы скоро будем дома.

Я повернулась и повисла у него на шее.

— В моём мире тебе сделают отличный бионический протез, будешь как новый.

— Так мы всё-таки к тебе?

— Всё равно к кому, лишь бы убраться отсюда скорее.

Я уткнулась ему в ключицу и ощутила в районе виска жар его губ.

— Ты такой горячий. Опять температура?

Я коснулась ладонью небритой щеки. Он отвел мою руку и поцеловал кончики пальцев, обжигая дыханием.

— Просто рука болит.

— Давай посмотрю.

— Ты ж не врач.

От резкого тона я раскрыла рот. Богдан провёл здоровой рукой по моей щеке и добавил уже мягче.

— Там всё нормально. Иди ложись, я скоро приду.

Он по-прежнему смотрел с нежностью, также улыбался, но что-то в нём переменилось. В глубине глаз затаилось нечто опасное, какая-то пугающая сила. Показалось, что вижу огненные блики внутри зрачков. Богдан моргнул, поцеловал в кончик носа и наваждение рассеялось.

Я не слышала, когда он лёг, а проснувшись не увидела рядом. Он вообще ложился? На кухне царил идеальный порядок, и я пошла поискать в библиотеке. Дверь была приоткрыта, и из комнаты донёсся голос Богдана. Судя по интонации он с кем-то спорил. Я приблизилась и заглянула в цель. Он стоял, опершись ладонью на каминную полку, и всматривался в языки пламени. Те извивались в безумном танце и плевались красными искрами.

— Меня забирай. Её не трогай, — произнёс Богдан хрипло и твёрдо.

Полено издало громкий треск, поднимая столб огненных брызг. Пламя осело и пришло в спокойное состояние. Я распахнула дверь и вошла.

— С кем ты разговаривал?

Он обернулся и приковал ко мне взгляд. Вокруг зрачков градиентом переливалась радужка, будто в ней отражался костёр. Стоило ему моргнуть, как глаза снова стали серыми.

— Размышлял вслух, — Богдан улыбнулся, но улыбка получилась натянутой.

— Как твоя рука?

— Нормально.

— Давай я перевяжу.

— Я уже сам справился.

Я поджала губы, мне показалось между нами выстраивается дистанция. Чувствовала, что с ним происходит неладное. Но стоило коснуться этой темы, Богдан замыкался, изображая глухого.

— Ты завтракал? — сдавленно спросила я.

Он помотал головой, парой шагов преодолел расстояние между нами и крепко обнял.

— Покормишь?

Мы ели в молчании. Ящерица примостилась на левом плече Богдана и сидела там словно приклеенная. После завтрака он вернулся в библиотеку. Я навела порядок и принялась собираться в дорогу. Нужно уматывать отсюда сегодня же вечером. Отдохнём пару часов после обеда и двинемся в путь. Я поставила два набитых заплечных мешка на кухонный подоконник: в одном вода и съестные припасы, во втором посуда и пара шерстяных одеял. Осталось сообщить о нашем отходе Богдану.

Я потушила фасоль с вяленым мясом и заварила травяной чай. Разложила на две порции, поставила на поднос и понесла в библиотеку. Я рассчитывала пообедать вместе, а заодно обсудить предстоящий поход. Толкнув дверь бедром, я зашла в комнату. Богдан стоял лицом к окну, опустив голову, и тихо разговаривал сам с собой. Услышав звон посуды, он обернулся, пряча руки за спиной.

— Принесла тебе поесть, — я натянула улыбку и водрузила поднос на стол.

Богдан недоуменно посмотрел на две тарелки и две чашки.

— Решила удвоить мне порцию?

— Решила составить тебе компанию. Не против?

Он нервно пожал плечами, и угол его рта дёрнулся в намерение изобразить улыбку.

— Ты забыла ложки.

Его явная попытка выставить меня за дверь вызвала досаду. Я покачала головой, подняла льняную салфетку и продемонстрировала столовые приборы. Села на диван и похлопала по бархатной обивке.

— Садись, остынет.

Богдан неторопливо приблизился, ухватился за край стола здоровой рукой и подвинул на середину. Увечную продолжал держать за спиной. Он устроился слева от меня, быстро перекинув культю через подлокотник. Я успела заметить отсутствие повязки и чёрный отросток вместо ампутированной кисти. Не в состоянии сдержаться, вскочила с места.

— Богдан, что происходит?

Он поник головой и шумно выпустил воздух через рот, раздувая щеки. Пальцы правой руки сжались в кулак и прикрыли напряжённые губы. Я ожидала ответа, но он молчал. Наконец, поднял глаза и похлопал ладонью рядом с собой.

— Сядь, — спокойно проговорил он. — Я должен кое-что показать.

Моё сердце замедлило темп на мгновение, а потом забилось как сумасшедшее. Богдан показал обрубок, и я округлила глаза от шока. Вместо отрубленной конечности у него отросла новая, покрытая серой чешуёй и похожая на драконью лапу. Пястные суставы окружали наросты, напоминающие узловатые старческие шишки.

— Это как?!

— Смотри.

Он вытянул кисть перед собой, и наросты вспыхнули розоватым свечением; кожа почернела, и рука начала меняться. Она скукожилась и отвалилась, превратившись в саламандру. Она шмякнулась об пол, но тут же вскочила на лапы, по-собачьи тряхнув головой. Выпуклости на её спине налились морковным цветом, напоминая капли расплавленного металла. Я взвизгнула и поджала под себя ноги.

— Что ещё за чёрт?!

— Это Салли.

Богдан подставил ящерице ладонь, та ловко забралась по ней и устроилась на плече.

— Ты дал ей имя?

— Вер, только не говори, что ревнуешь к саламандре. Она мой фамильяр. Это…

— Я знаю кто такой фамильяр. Только она ещё и протез. Вот этим трогать меня не смей.

Ящерица спикировала мне на колени и щёлкнула хвостом, кожу обожгло словно крапивой.

— Салли, хвост оторву за такие дела! — пригрозил Богдан.

— Она отрастит новый.

— Для профилактики, — он подхватил её за кончик хвоста и поднял на уровень глаз.

Они смотрели друг на друга, словно обменялись мыслями, а потом ящерка выскользнула и скрылась.

— Ты её понимаешь?

— Понимаю и чувствую, как часть себя.

В памяти всплыла картина вылезающей из очага саламандры. До меня вдруг дошло, и видимо озарение отразилось на лице.

— Это твоя…

— Да.

— Мне всё это не нравится.

— Поверь, мне нравится ещё меньше.

— Нам пора убираться отсюда.

Он потупил взор, и меня осенило: есть ещё что-то, чего я не знаю.

— Вер, я должен остаться. Я заключил сделку и не могу покинуть замок.

— Что значит сделку, с кем?

— С духом замка, — нехотя признался Богдан.

Его взгляд метнулся к камину. Огонь в нём взвился к дымоходу, и поленья предупреждающе затрещали.

— Это как-то связано с колдуном, что жил здесь? — догадалась я.

Богдан едва заметно кивнул и зажмурился, потерев висок пальцами.

— Прости, я больше ничего не могу тебе рассказать.

Он достал из кармана сложенный листок и сунул мне за пазуху.

— Эта карта. Я пометил маршрут, по ней ты без труда доберёшься до храма звёзд.

— Нет-нет-нет, — я замотала головой.

— Я всё равно не настоящий.

— Ты же в это не веришь!

— Главное, ты веришь.

— Уже нет! Мы уйдем вместе. Ты обещал!

В его глазах застыло смятение, будто он делает непростой выбор. Богдан прижал меня к груди, и я не видела его лицо, но ощутила глубокий вдох. Он потерся о мою макушку и выдохнул в волосы.

Огонь в камине заревел и устремился ввысь, наполняя комнату какофонией трубных звуков. Он перепрыгнул через защитную решётку и перекинулся на пол. Задрожал словно живое существо, и языки пламени напомнили расправленные крылья. Огненный монстр раздался вширь и двинулся на нас.

— Быстрее! — Богдан вцепился мне в руку и потащил прочь.

— Вещи на кухне.

— Я захвачу, ты дуй к выходу!

Мы бежали по длинному коридору. Богдан следовал за мной и подгонял в спину. не позволяя сбавить темп. Огненная лавина преследовала, опаляя жаром. Треск лупил по барабанным перепонкам. Горячий удушливый воздух обжигал кожу и плыл перед глазами. Вот показалась спасительная дверь. Он распахнул её и вытолкнул меня наружу. Яркий солнечный свет больно ударил по глазам, и от боли брызнули слезы.

Я прищурилась и обернулась. Богдан стоял на пороге не торопясь выходить. Я удивленно нахмурила брови, помахала ему чтобы он выходил, но он не двигался. Почему он не выходит?

— Люблю тебя, — беззвучно шевельнулись его губы. Он снял с плеча мешок, кинул за порог, и тот тяжело приземлился на песок. В следующую секунду языки пламени опустились Богдану на плечи словно полыхающие крылья. Через секунду его полностью объял огонь. Я поднялась и рванула к нему, но прежде чем успела достичь двери, она захлопнулась, отрезая меня от Богдана.

Замок растворился в воздухе подобно миражу. Я упала на колени, закрыла лицо руками. Богдан заранее знал, что останется. Он притворился, чтобы я ушла. Выпустил меня, а сам остался. Сейчас никто не разуверил бы меня что он нереален. Он реальней многих, которых я знала. И да, я в него влюбилась, только сказать не успела. Что бы это изменило? Думаю, ничего. Я взглянула на кольцо на пальце, оно почернело, словно покрылось копотью. Слезы потекли по щекам.

Глава 13.

Я сидела на песке и глядела в одну точку. Туда, где некоторое время назад был замок. На сетчатке отпечатался образ Богдана. В ушах стоял его голос и не произнесённые, но чёткие слова. «Люблю тебя». Шорох за спиной заставил обернуться. Рядом с вещмешком взвихрился песок, и из него выкопалась саламандра. Радость и горечь накрыли одновременно. Казалось, Богдан вылезет следом, тут же перед мысленным взором встала картина, как его поглощает пламя. Ящерка устремилась ко мне и забралась на колени. Провела хвостом осторожно, словно успокаивая. Я шмыгнула носом и подставила ей ладонь. Саламандра несмело, будто спрашивая разрешения, коснулась пальцев холодными лапками. Я кивнула, и она ловко вскарабкалась по руке на плечо. Я смахнула слёзы, поднялась на ноги и подобрала мешок.

— Что ж, надо идти.

Куда двигаться не было ни малейшего понятия. Я извлекла из-за пазухи карту и развернула. Схема понятная и от того места, где мы находились ранее, выйти к Храму звёзд не представляло затруднений. Но сейчас, стоя посреди пустыни без единого ориентира, без компаса, на меня накатило отчаяние. Стоп. Я попыталась воскресить в памяти уроки выживания Беар Гриллса[1]. Главной задачей для меня определить стороны света и идти строго на юг.

Земля под ногами дрогнула. Я козырьком приложила ладонь ко лбу и вгляделась вдаль. На меня надвигалась громадина, поднимая облако пыли. Что-то напоминающее корабль, катилось по песку. Оно приблизилось, и я в изумлении застыла на месте. Саламандра засуетилась на моем плече и издала тревожный свист. То, что на нас неслось, было живым. Гигантская многоножка, плоскую спину которой украшал высокий продолговатый нарост, напоминавший «дом» улитки. Его пластины покрывал перламутр, как внутренние стенки раковины морского моллюска. Они переливались на солнце, ослепляя жемчужным блеском. Чёрное приплюснутое тело защищал жёсткий панцирь, множество коротких массивных лап перебирали по песку и бежали довольно быстро. Маленькую голову огромного насекомого венчали мощные жвала и длинные гибкие усы, которые извивались подобно змеям. Чудовище двигалось прямо на меня, но я встала как вкопанная, заворожённая невиданным зрелищем. Салли завизжала мне в ухо, потом спрыгнула на песок и хлестнула хвостом по оголенным пальцам ноги. Я пришла в себя и отпрыгнула в сторону. Рюкзак перевесил, я неуклюже оступилась и приземлилась на пятую точку. Огромное насекомое замедлило ход и остановилось в паре метров от меня. Саламандра подобно сторожевому псу выступила вперёд и вытянула шею, защищая. Сцена выглядела комично: такой громаде моя Салли на один зуб. Чудовище потянуло к ней длинные усы, норовя схватить и угрожающе щёлкнуло челюстями.

— Салли уйди! Оно сожрёт тебя, — выкрикнула я отползая.

Но саламандра исторгла резкий свист, а затем выпустила струйку огня и подпалила подбирающийся ус. Насекомое издало протяжный трубный вой. Вскинуло голову и подалось корпусом вперёд готовое атаковать, но через мгновение застыло. Внутри раковины послышался шум, и одна из перламутровых пластин откинулась вниз, будто крышка консервной банки. В образовавшемся проёме показался человек. На нём были просторные шальвары, заправленные в высокие сапоги и светлая рубаха до колен с глубокими вырезами по бокам. Голову покрывал платок, свободный край которого закрывал лицо, так что были видны глаза и горбинку на спинке носа. Мужчина смотрел на меня, я на него, и мы оба не шевелились. Его взгляд прошёлся по голым коленям, торчащим из-под разошедшегося подола мантии. Наконец, его кто-то окликнул из раковины, и он обернулся. Там ещё люди? Салли подобралась ко мне и юркнула в карман мантии. Я поднялась и отряхнулась. Мужчина снова повернулся и поманил к себе. Опыт научил, что не стоит доверять незнакомцам, но не умирать же в пустыне. Я шагнула навстречу, схватила протянутую ладонь и оказалась внутри раковины.

Как только створка захлопнулась, махина пришла в движение. Внутри оказалось прохладно. Стены походили на матовые стекла. Рассмотреть, что снаружи было затруднительно, но солнечные лучи проникали и освещало пространство. Мужчина провёл меня узкому коридору и завёл в небольшой отсек, который напоминал корабельную каюту. Пол устилал потёртый выцветший ковёр, в центре комнаты располагался низкий столик, вокруг которого были накиданы подушки. У стены лежал матрас с одеялом и валиком вместо подушки.

— Ты нездешняя, — заключил мужчина.

Я кивнула.

— Меня зовут Вера, я прибыла с севера.

— Далеко забралась, — он откинул с лица платок, открывая загорелое улыбающееся лицо. — Ну а я Айдас. Халил Айдас. Тебе повезло, что имфила съела по дороге песчаного червя, иначе болталась в её брюхе и вышла через неделю.

— Спасибо за помощь. Вы капитан этой посудины?

— Рад служить. Ты голодная?

Я скинула рюкзак и раскрыла, демонстрируя содержимое. Айдас покачал головой и издал гортанный звук. В дверях нарисовался худенький мальчишка.

— Собери на стол и вина принеси, — распорядился капитан.

Мальчишка кивнул и скрылся.

— Можешь оставить свои вещи там, — он указал в угол рядом с постелью. — Заберёшь, когда прибудем в Нэ́сдет.

— Нэ́сдет? Вообще-то мне нужно к пальцу юга.

— О, так это совсем рядом от нашего города. Всего один оборот.

— Один оборот?

Он указал на хитрое устройство и подвёл к нему, позволяя рассмотреть.

Металлический диск, поделённый на восемь одинаковых секторов, напоминал циферблат, только на месте цифр картинки. На «12» — лучи солнца, выглядывающие из-за облака, на «3» — солнце с расходившимися в разные стороны лучами, на «6» — месяц, а на «9» — полная луна и звёзды. В каждом секторе была выгравирована надпись: «время дыхания бога», «время пробуждения земли», «время горячих бурь», «время притихшей грозы», «время спокойной воды», «время живого очага», «время пустоты», «время предвестников хаоса». Внутри циферблата, на диске поменьше помещались большие песочные часы. Как только нижняя колба заполнилась, и часы перевернулись, закреплённая на внутреннем диске стрелка дрогнула, передвинулась и замерла на отрезке с надписью «время горячих бурь». Я нарисовала в воображении часы и отметила, что «горячие бури» располагаются в промежутке между двумя и тремя часами. Интересно, насколько предположение верно?

Айдас провёл по большому кругу указательным пальцем.

— Один оборот.

— Понятно, от рассвета до рассвета, — сообразила я.

Мужчина удовлетворённо кивнул. Мальчик вернулся с подносом. Медный графин и два кубка. Блюда с нарезанными ломтиками фруктов и квадратики, посыпанные белой пудрой. Он расставил всё это на столе, поклонился и вышел. Айдас приглашающе повёл рукой, и я опустилась на подушки поджав под себя ноги. Салли вылезла из кармана и устроилась на коленях. Айдас мельком взглянул на неё и ничего не сказал. Когда мы перекусили, он завёл разговор.

— Так что увело тебя так далеко от дома? Без сопровождения, скотины и поклажи. Твои родственники из здешних краёв? Ты хорошо говоришь на моём языке.

Я поднесла кубок к губам, делая медленный глоток и раздумывая: стоит ли говорить правду. Внезапно пол дёрнулся, и кувшин едва не упал со стола, благо Айдас успел подхватить. А спустя минуту в проёме показался мужчина с аккуратной бородой.

— Айдас, там имфила артачится, — он мазнул по мне взглядом и снова посмотрел на капитана. — Поди погляди.

Айдас улыбнулся мне и легко поднялся на ноги.

— Я сейчас.

Он вышел за бородачом, дав мне время обдумать, что рассказывать. Я решила выдать версию Богдана, поведав душещипательную историю, как двое влюблённых бежали из разорённой оборотнями деревни в поисках счастья. При мысли о Богдане в груди болезненно защемило. Я покрутила потемневшее кольцо и посмотрела на свернувшуюся на коленях Салли.

Айдас вернулся в некотором раздражении, над переносицей собрались сердитые морщины. Он сел на место и снова принял благодушный вид.

— Так на чём мы остановились?

— Что я забыла в ваших краях.

— И что же?

Я принялась рассказывать о похождения, опустив подробности столкновения со жрецами Ордена жизни, но во всех красках расписав мёртвую деревню. События в замке и вовсе свела к тому, что мой муж там погиб, а мне чудом удалось выбраться. Айдас слушал молча и ни разу не перебил, когда я закончила, он потёр подбородок и покачал головой.

— Я наслышан о блуждающем замке, но сам ни разу не видел. Тем любопытней видеть ту, которой удалось его покинуть.

— Да, мне повезло.

«В отличие от Богдана», — добавила мысленно. Он спас очередной раз пожертвовав собой. Я сунула руку за пазуху, нащупала карту, но доставать не стала.

— А что насчёт Храма звёзд? Он существует?

— Говорят, там нет ничего. Люди оттуда не возвращаются, сходят с ума и прыгают за борт не достигнув острова.

— Как вы можете быть уверенны, что ничего нет, если люди не возвращаются?

— Наш Царь Яшар Кияс пропал у тех берегов. Его жена скончалась при родах, производя на свет третьего ребёнка, и он после года траура так и не смог смириться с утратой. Кияс отправился в Храм Звёзд, чтобы вернуть её. Снарядил команду, взял лучших воинов и отправился в путь. Стоило его кораблю приблизится к острову, как накрыл туман. С судна, что их сопровождало, слышали крики ужаса и плеск воды. Никто не решился следовать за царём в туман, да и не разглядеть ничего было, такой плотной была мгла. Они дождались, когда туман рассеется и только тогда осмелились подойти к судну царя. Взяли на абордаж и поднялись на борт. Корабль оказался пуст, ни одной живой души. Ветер донёс отголоски речи, вроде бы брата Кияса, что тоже был с ним. Но вскоре и они стихли. Подойти к острову Храма звёзд команда не осмелились и вернулась в порт Пальца Юга. Что ж так или иначе Кияс встретился с женой, да смилуется над ними Небесный Владыка.

— Давно это случилось?

— Четыре года назад. Забудь про Хам Звёзд, Вера. Нет там ничего, кроме погибели.

У меня внутри всё оборвалось. В носу защипало, и в уголках глаз выступили слёзы. Айдас наполнил мой кубок и протянул.

— Если тебе некуда вернуться, я помогу помочь устроиться в Нэ́сдет. У нас гостеприимный город для тех кто не боится работы.

Я вытерла мокрые ресницы и посмотрела на Айдаса, принимая вино.

— Я совершенно бесполезна в хозяйстве.

— Нет бесполезных людей, — настаивал Айда. — Любой труд достоин и любое умение ценно. Наверняка у тебя найдётся какой-нибудь талант.

— Я только и умею, что рассказывать истории.

— Сын покойного Яшар Кияса — царь Кияс Малик охоч до историй. Думаю, тебе найдётся место во дворце. Его сестре Самии ты тоже понравишься.

— Откуда такая уверенность?

— Мы росли вместе. И Малик, и Самия как брат и сестра мне. Не печалься Вера. Всё наладится. Небесный Владыка справедлив и милостив, не зря я оказался здесь в твой трудный час.

— Ты говоришь, как священно служитель.

— Мой отец Фаиз Халил — верховный богослужитель. С детства он прививал мне любовь к Богу. Я должен был занять его место на посту главного богослужителя и советника царя, но выбрал путь кочевника. Как видишь — неисповедимы и непостижимы замыслы Владыки.

Айдас улыбнулся тепло и обнадеживающе. Червячок тревоги скрылся в норе и затаился. Я знала, что меня вскоре опять накроет, но сейчас вино и душевный разговор подарили успокоение. Я прикрыла рот кулаком, подавляя зевок. Айдас указал на расстеленный на полу топчан.

— Можешь отдохнуть пока. Я разбужу как прибудем в Нэсдет.

— А долго нам ещё?

— К «спокойной воде» доберёмся. Поспи.

Я едва успела задремать, как Айдас протряс за плечо, вынуждая поднять отяжелевшие веки.

— Приехали?

— Подъезжаем. Идём, — он протянул руку и помог подняться.

Мы прошли по коридору, поднялись по скату и вышли на небольшую смотровую площадку, прямо над головой имфилы. Её длинные усы торчали будто антенны, она упорно двигалась вперёд. Пустыня закончилась, впереди пролегала степь, за которой высились горы. Солнце зависло над пологими вершинами, словно апельсиновый леденец.

[1]Британский путешественник, ведущий шоу «Выжить любой ценой»

Насекомое быстро преодолело расстояния и резко остановилось перед узкой вялотекущей речкой. Через водоём были перекинуты несколько каменных мостов и акведуков, которые вели в город. По покрытым изумрудной зеленью склонам были разбросаны аккуратные домики. Дороги извилистыми лентами опоясывали горы и вели к самой вершине, где стоял дворец.

Айдас спрыгнул, съехал по панцирю и примостился на голове имфилы, ухватив её за основание усов. Та пару раз щёлкнула челюстями и направилась к мосту. Когда мы перебрались на другой берег, Айдас спешился и, продолжая удерживать насекомое за ус, повёл в город. Миновав высокую арку на пути вырос стражник, словно из сказки про Алладина. Айдас весело выкрикнул приветствие, и тот посторонился, уступая дорогу. Айдас перекинулся парой слов со вторым стражниками, и повернул имфилу в сторону длинных бараков. Я спустилась за вещами, посадила Салли на плечо и вслед за членами команды покинула раковину. Айдас дал указания бородачу, и оставил его с другими мужчинами разгружать ящики. Он закинул на плечи свой мешок и предложил понести мой. Я отказалась, Айдас не стал настаивать и повёл в город.

У подножия горного поселения раскинулась широкая площадь. Красноватая почва под ногами, утоптанная тысячами подошв, сделалась твёрдой словно камень. В центре громоздилась конструкция из песочных часов и сияющих медью дисков, схожей с той, что я видела в каюте капитана. Немногочисленные шатры с опущенными шторками торчали как грибы на опушке. Но ни единого человека не наблюдалось. Город будто вымер. Я покрутила головой и, обеспокоенная безлюдьем, вопросительно посмотрела на Айдаса. Он охотно пояснил, что во время «спокойной воды» всегда так.

— Люди заканчивают работу, возвращаются домой, совершают омовения и готовят пищу. Нэсдет подобен цветку, что собирает лепестки в бутон, мирно засыпает и распускается с первыми лучами солнца.

Мы пересекли пустую площадь и свернули на узкую горную дорогу, убегающую выпущенным серпантином. Аккуратные дома, похожие на плетёные корзинки с пологими крышами из красной черепицы, окружали заросли кустарников и низкие плодовые деревья. Крупные ягодные грозди покрывал голубоватый налёт словно бархат. Навстречу спускался пожилой мужчина, который вёл под уздцы странное животное. Оно напоминало гибрид осла и верблюда с изогнутой шеей, покрытой густой рыжей шерстью; крохотными ушами на маленькой приплюснутой голове; короткими, но мускулистыми ногами с трёхпалыми стопами и бочкообразным телом. Айдас остановился и поздоровался, мужчина ответил на приветствие и широко улыбнулся. Айдас попросил у него животное, обещав привести вечером, и тот с лёгкостью согласился. Передал поводья и потрепал скотину за ухом. Айдас поблагодарил, подхватил меня и усадил на спину зверюги.

— Идти не близко и в гору. Ты ещё и с поклажей. Быстро устанешь.

— А ты?

— Мне привычно.

Я погрузила пальцы в длинный мех и вцепилась мёртвой хваткой. Айдас цокнул языком, дёрнул поводья и устремился вперёд.

— Так мы сейчас прямиком во дворец?

— Нет. Отведу тебя в дом родителей. А с Маликом и Самией познакомишься завтра. На «притихшую грозу» состоится Большой турнир, там тебя и представлю.

— Что ещё за турнир?

— Каждый 28-ой оборот у нас устраивают праздник круга Луны. Базар, народные гуляния, соревнования лучших наездников и воинов. А ещё в этот день выбирают невест. Мои родители познакомились на таком празднике.

— Кстати, как мне к ним обращаться? Просто по имени или…

— К моему отцу — мехта Халил. К моей матушке нарима Адия. К брату просто по имени, его зовут Керим. Ему только тринадцать, а уже считает себя мужчиной.

— А сколько лет тебе?

— Двадцать два. У нас с Самией год разницы, ей двадцать один, Малик всего на четыре года младше её, но по сути ребёнок. Вот и пришли.

В цветущей зелени показались стены дворца, но Айдас свернул на тропу и провёл к низкому дому. Он помог мне спуститься с «осла», привязал поводья к тонкому стволу и пригласил в дом. В маленькой прихожей мы разулись и прошли в просторную гостиную. В широкие окна проникал тенистый свет. Пол устилал пёстрый ковёр, сплетённый из разноцветных лоскутов. Вдоль стен стояли диваны с множеством маленьких подушек, вышитых причудливым орнаментом. Посреди комнаты располагался круглый помост со столом на низких ножках и длинными валиками вместо стульев.

Не успела я толком осмотреться, как из глубины дома вылетел долговязый и угловатый, как большинство подростков, юноша. Он обнялся с Айдасом и с интересом взглянул на меня.

— Твоя невеста? Красивая.

Я смутилась от того, что он назвал красивой, представив, что похожа на пугало. Айдас открыл было рот, объяснить брату кто я, но тот громко крикнул через плечо:

— Мам, Айдас жену привёл!

— Нет! — я испуганно замахала руками.

Айда рассмеялся, а потом строго посмотрел на брата.

— Во дворе инар стоит, отведи мехта Хадиму и поблагодарить не забудь.

Мальчишка с готовностью кивнул и выбежал на улицу. Из глубины дома показалась женщина в светлых шальварах и длинной расшитой по подолу рубахе, похожей на короткое платье. Она быстро подошла к сыну и расцеловала в обе щёки. Потом оценивающе посмотрела на меня.

— Знакомь, сынок.

— Это нарима Вера, матушка. Я подобрал её в пустыне, её муж погиб. Она осталась одна и ей некуда идти.

— Ай-ай, — женщина сокрушённо покачала головой и обхватила мои ладони своими. — Бедное дитя.

Входная дверь хлопнула и с порога донёсся громкий мужской возглас.

— Я дома!

— Как раз к ужину, — отозвалась нарима Адия и устремилась в сторону кухни.

Мужчина прошёл в гостиную. Его облик соответствовал должности: высокий и статный, с зачесанными назад темными волосами и аккуратно подстриженной бородой, лишь окаймляющей подбородок. Кипенно-белые штаны и длинная рубаха дополняли образ — строгий и благочестивый. В уставшем, колючем взгляде вспыхнула радость при виде сына. Айдас с отцом обнялись, приветственно похлопав друг друга по спине. А потом он представил меня.

— Отец, это нарима Вера. Она прибыла с севера.

— Одна? — Халил удивлённо приподнял брови.

Я предпочла молчать и предоставила слово Айдасу.

— Её муж погиб в пустыне. Они направлялись к осколку Вечности в Звёздный храм.

Советник приложил три пальца ко лбу, сердцу и затем солнечному сплетению.

— Глюпое дитя. Дюрные это помыслы.

Речь у него была странная, словно кончик языка распух, и все согласные произносились с непривычной мягкостью. Он говорил ласково, но глаза впились буравчиками.

— Завтра на Большом турнире я собирался представить её царю Малику и принцессе Самии. Вера много где побывала, и её рассказ доставит царю удовольствие.

Щека Халила неприязненно дёрнулась, но он не прокомментировал намерение сына.

С кухни вернулась Адия с огромным подносом и принялась накрывать на стол. Я вызвалась помочь, но женщина воспротивилась.

— Ней! Ты гость. Керим поможет. А ну, принеси кувшин с урджувани.

Мальчишка только возвратился и едва заметно скривился. Очевидно, что болтаться на улице прельщало больше, чем помогать матери по хозяйству. Я отдала свои припасы Адие в знак благодарности за гостеприимство. Она с сомнением отнеслась к сушёной рыбе и вяленому мясу, а вот засахаренным ягодам, орехам и сбору травяного чая искренне обрадовалась. Я сидела на низком диванчике с остальными мужчинами. Айдас с отцом обсуждали обмен товарами с другими городами, пока Адия ловко расставляла тарелки и блюда с дымящейся ароматной едой. Керим играл с Салли и веселился, когда она перебегала с одного плеча на другое. Порой Халил бросал на сына суровый взгляд, и тот моментом скукоживался, словно стесняясь своего веселья.

После ужина Айдас предоставил мне свою комнату, а сам пошёл спать к Кериму. Спальня оказалась маленькая, но не тесная. Вместо кровати — низкий подиум с застеленной ярким покрывалом постелью. Пол укрывал плетёный ковёр, точь-в-точь как в гостиной. Из мебели только плетёное кресло, низкий комод и круглый столик на длинных резных ножках. Окна выходили в сад, окружённый живой изгородью, за которой виднелись стены дворца. Салли, прятавшаяся всё это время в кармане моей мантии, спрыгнула на пол и пробежалась по комнате, изучая новые владения. Обследовав углы, она устроилась на подушке и свернулась клубком. Сердце сжалось от грусти и умиления. Мой маленький храбрый секьюрити.

Я распахнула окно и уселась на подоконник. Устремила взгляд в небо — луна почти вошла в полную фазу. Тоска заполнила до краёв, не позволяя вдохнуть полной грудью. Проделать такой долгий путь и остаться ни с чем. А будь у меня возможность вернуться домой, воспользовалась бы? Наверняка. Возобновила бы прежнюю жизнь, и со временем боль и скорбь притупились бы. Дело не в том, что события закалили, и я стала сильнее. Нет, не стала. Но жить дальше нужно с тем багажом, который приобрела. Я попыталась себя убедить, что с Богданом всё равно ничего не вышло бы. Мы из разных миров. Но врать себе — занятие пустое. Ты можешь спрятать воспоминания в самый укромный угол, но они останутся. Будут лежать на дне тёмного колодца памяти и ждать своего часа, а потом выпрыгнут в самый неподходящий момент.

Рядом послышался шорох, и я повернула голову. В тени высокого кустарника стоял Айдас.

— Не спится? — не поворачивая головы, поинтересовался он. — Мне тоже. Так привык засыпать под шёпот песка и размеренный бег имфилы, что порой домашний покой и щебет птиц за окном вызывает неудобство.

— Согласна. Когда долго скитаешься, мечтаешь оказаться в комфорте и безопасности. А когда, наконец, наступает долгожданная передышка, не терпится снова отправиться в путь. Да и лишения не ощущаются так остро, когда рядом тот, кто подхватит и не позволит упасть. Тот, кто любит и кого любишь ты. Когда знаешь, что вместе вы всё преодолеете, странствия не кажутся опасными.

— Надеюсь тебе здесь понравится, и ты обретёшь покой. Добрых снов, Вера. Да охранит тебя небесный владыка.

Ответить я не успела, Айдас скрылся в темноте также, как появился.

Глава 14.

Сон был поверхностный, но цепко держал в объятиях, проснуться никак не выходило. Меня бросало то в жар, то в холод. Порой судорога прокатывалась по телу, и боль тысячью крошечных свёрл вгрызалась в мозг, кожу жгло и казалось, что её сдирают заживо. Я не могла шевельнуться и открыть глаза, не могла вырваться из этой муки, как при сонном параличе. Извне доносились мужские голоса. Будто рядом включили радио. Из-за «помех» с трудом удавалось разобрать слова, но они явно спорили. Один молодой — грозный и рычащий, второй стариковский — скрипучий, но властный. И оба до боли знакомы. Старик приказывал расслабиться и не сопротивляться трансформации, но страх просочился в каждую клетку вызывая онемение. Всё прекратилось, когда прохладная ладонь коснулась лба. Раздался другой голос, на этот раз женский, журчащий словно вода в ручье. Он призвал успокоиться и высвободить дар. Я собиралась спросить, что она имеет в виду, но губы слиплись, а язык не слушался.

Наконец, свинцовое оцепенение спало, и у меня получилось поднять тяжёлые веки. Свет струился в распахнутые окна спальни Айдаса, легкий ветерок колыхал листву. Щебетание птиц прогнало остатки кошмара, я села в постели и потянулась. Мысли о предстоящем дне не успели захватить. Раздался стук в дверь, и спустя пару секунд в комнату вошла Адия. Она одарила широкой улыбкой и сложила в кресло стопку чистой одежды.

— Как спалось?

— Хорошо, спасибо.

— Я принесла тебе одежду, пришлось подогнать немного, думаю будет в пору. Умывальня в конце коридора, приводи себя в порядок и приходи завтракать.

Я ещё раз благодарила, женщина кивнула и вышла.

Умывальня располагалась в маленькой комнате. К стене была приделана деревянная бочка с маленьким краником, а рядом круглое зеркало в простой раме. Под ними на высокой тумбе стоял медный таз. В углу располагалась ширма, сплетённая из тонких прутьев. Я заглянула и обнаружила подобие унитаза в виде узкого кресла без подлокотников с низкой спинкой. Очень кстати.

Я открыла кран и подставила ладони под тонкую струйку прохладной воды. Умывшись, вылила таз в отхожее место, вернула его на место и посмотрелась в зеркало. Мне выдали песочного цвета шальвары и жёлтую длинную блузу, расшитую по подолу и рукавам алыми цветами. Красный палантин с кисточками дополнял образ местных женщин. Я растянула губы, и отражение ответило кислой улыбкой.

Глава семьи рано удалился на службу и не завтракал вместе со всеми, я отметила, что обстановка в его отсутствие более раскрепощённая. Адия чаще улыбалась, а Керим болтал без умолку, расписывая Большой турнир. Айдас изредка трепал брата по голове поправляя и дополняя. Я с умилением наблюдала за семейной идиллией и поглощала пресные лепёшки с пастой, напоминающей кабачковую икру, только сладковато-острую. Закончив трапезу Айдас с Керимом повели меня в город.

***

Нэсдет преобразился как цветущий сад после лёгкого дождика. Аппетитные ароматы жареного мяса и сочных фруктов в карамели пропитали сухой жаркий воздух. Люди в пёстрых одеждах неспешно перемещались между шатров и прилавков. Буйство цветов как на празднике красок холи и колорит восточного базара вызывали по истине детский восторг.

Айдас, Керим и я направлялись в сторону амфитеатра, откуда слышался непрекращающийся гомон. Салли сидела у меня на плече и пряталась в складках палантина. Я бы предпочла оставить саламандру дома, но она вцепилась так, что отодрать её представлялось только вместе с рукавом. Она выпрыгнула из кустов, когда мы вышли из дома, и вскарабкалась по моей ноге.

Когда показалась каменная арка, Керим сорвался с места и побежал занимать места. Мы прошли мимо облачённых в кожаные доспехи охранников и сели рядом с Керимом. На покрытую песком арену как раз вышли новые участники. Это действительно походило на рыцарский турнир, только вместо лошадей — гигантские насекомые. Да, они гораздо меньше многоножки Айдаса, но всё равно размером со взрослого скакуна. Наросты на их спинах не успели оформиться в раковину и напоминали наполненный бурдюк из светлой кожи, который проседал под весом наездника. Всадники сидели там словно в седле и дёргали имфил за длинные усы, используя как поводья.

Насекомые вскидывали головы, клацали жвалами и норовили боднуть друг друга. Песок вихрился под множеством лапок и оседал рыжей пылью на одеждах и панцирях. Вытянутые тела изгибались дугой, подкидывая ездоков в воздух. Поединок заканчивался, когда один из участников вылетал из «седла» или получал травму. Случалось, что имфила калечилась и не могла дальше принимать участие. Народ неистовствовал, провожая градом аплодисментов победителей и приветствуя новых наездников.

— А что будет с увечным животным? — спросила я, предвидя неутешительный ответ.

— Умерщвлят, чтобы не мучилось. Их ведь для турнира и выращивают.

— Жалко. Имфилы довольно милые.

— Имфилы опасны, даже когда сыты. Особенно молодые особи. Они проворны, агрессивны, их яд смертелен. Раньше преступников выгоняли на арену. Они должны были выстоять с голыми руками. Если выживали, то отпускали на все четыре стороны. Яшар Кияс отменил такое наказание, посчитав слишком жестоким. Большой турнир — это напоминание и дань традиции.

— А что теперь делают с преступниками?

— Ставят клеймо на щеке и выставляют из города.

Я предпочла не развивать дискуссию на тему, что более жестоко — бросать на растерзание огромному плотоядному насекомому или подвергать медленной смерти в пустыне.

Айдас указал в сторону украшенного золотыми кистями, пурпурного навеса, где располагалась царская ложа. Я растерялась от предстоящего знакомства с высокородными особами.

— Их надо приветствовать каким-то особым способом?

— Поклона будет достаточно. Идём.

Он двинулся вперед, кивком предлагая следовать за ним. Царская семья поднялась с мест и уже собиралась уходить, когда мы приблизились к их шатру.

Халил в белом и прямой как палка напоминал шахматную фигуру. Юноша не старше восемнадцати, худой и бледный, а с ним девушка, такая же тонкая и хрупкая. В общих чертах угадывалось родство. Айдас почтительно поклонился, и я повторила за ним.

— Царь Малик, принцесса Самия, — Айдас поочерёдно поприветствовал коронованых особ.

Я тоже склонила голову.

— Ящерка, — Малик обрадовался как ребенок и протянул руку.

Саламандра щелкнула хвостом, тот одернул руку и надул губы.

— Плохая ящерица! Казнить!

— Что вы ваше величество, — я испугалась.

— Это всего лишь глюпая тварь, — успокоил Халил.

— Тогда выкинуть её из моего города.

— Она волшебная, — поспешно произнесла я.

— Правда? — Малик недоверчиво сузил глаза.

— Да, она знает много историй. Только не говорит.

Халил пренебрежительно скривился, поймав меня на лжи. Малик разочарованно хмыкнул.

— Я её понимаю и могу пересказать. Вы слышали историю про джиннов?

Царь захлопал в ладоши.

— Хочу историю про джиннов!

— Давайте сначала поедим, — осторожно предложила Самия послав мне робкую улыбку.

— Хочу историю, — Малик топнул ногой.

— В самом деле мой царь, — вмешался Айдас. — День был долог и труден. А на голодный желудок истории не рассказывают.

— А ты привёз мне подарок? — переключился Малик. — Ты обещал.

— Конечно, мой царь.

— Самия вели подать на стол!

— Слушаюсь царь.

— Как тебя зовут?

— Вера, царь.

— Хорошо, Вера. Я буду ждать тебя на «спокойную воду».

К ним подвели имфилу, чья раковина была расписана красными и золотыми узорами. Царь с сестрой, советником и слугами скрылись внутри, и насекомое медленно двинулось к выходу. Люди разбегались в стороны и почтенно склоняли головы вслед удаляющемуся королевскому «экипажу».

Вечером Айдас проводил меня во дворец. Стража у ворот вытянулась по стойке смирно и склонила головы. Судя по всему, нас уже ждали. Айдас довёл меня до дверей и остановился.

— Теперь я тебя оставлю. Не бойся, тебе не о чем беспокоиться. Если захочешь вернуться, только скажи и тебя проводят.

Он пару раз стукнул дверным молотком, улыбнулся напоследок и пошёл обратно.

Слуга провёл меня по коридору и распахнул резные двери. Я вошла в комнату, устланную мягким ковром. На полу в груде подушек сидела Самия. Рядом положив голову ей на колени лежал царь. Она перебирала пальцами его медные волосы, тихо приговаривая. При моём появлении царь поднял голову и широко улыбнулся.

— Ты пришла рассказать мне сказку?

Я взглянула на Самию и кивнула. Малик тут же сел скрестив ноги и взглядом указал рядом с собой.

— Начинай, я слушаю, — повелел он, как только я опустилась на подушки.

— Далеко за тёплым морем есть жаркая страна. С барханами и оазисами, с узкими улочками и пёстрыми базарами. Среди людей там обитают волшебники, их называют джиннами.

Заки́ был обычным ребенком. Как и все мальчишки тринадцати лет мечтал о странствиях и приключениях. Онс детства слышал истории о джиннах и их опасной магии. Родители предупреждали держаться подальше от странных, незнакомых мужчин, ведь джинны ничего не дают просто так. За волшебство приходится расплачиваться. Приобретение желаемого для одного — потеря для другого. Ни в коем случае, нельзя принимать подарки от незнакомцев. А если взял, полагается оставить что-то взамен. Таков неписанный закон: одно вместо другого. В противном случае колдун возьмёт то, что пожелает, и обмен не всегда будет равноценным.

Заки́втайне мечтал встретить джинна. Его не волновало, что злые волшебники просто отбирают у одного и передают другому. При этом взимают за услугу дорогую плату. Он слышал историю о девочке, которая приняла на себя чужое желание и ослепла, но даже это не останавливало. Он слонялся по узким улочкам высматривая подозрительных мужчин, надеясь, что кто-нибудь окажется джинном. Семья его жила в достатке, и нужды мальчик не испытывал, но возможность прикоснуться к запретному заставляла каждый день отправляться на поиски. Все летние каникулы он провёл в бесплодных попытках выследить джинна, пока однажды ему не повезло.

Мужчина в длинном плаще и капюшоне вышел из лавки с пустыми руками и скользнул в переулок. Заки́решил проследить. Прячась по кустам, он крался за ним до заброшенной штольни. Стараясь ступать бесшумно, мальчик двинулся вслед за джинном. Теперь в этом не было сомнений. Заки шёл по тёмному тоннелю пока не увидел тусклый свет, льющийся из пещеры.

Мужчина сидел в центре прямо на каменном полу скрестив ноги. Глаза были закрыты, а тело оставалось неподвижно, словно он не дышал вовсе. Заки замер в нескольких метрах от него, не решаясь подать голос.

— Так и будешь там стоять? — насмешливо произнёс незнакомец.

Заки сделал неуверенный шаг навстречу, и мужчина поднялся. В одно движение, подобно тянущемуся к свету ростку. Теперь он казался выше, чем представлялось на первый взгляд. Капюшон упал, открывая обычное гладко выбритое лицо и лысую голову.

— Я знаю, кто ты, — поборов робость сказал мальчик.

— Чего же ты хочешь?

Заки́ на мгновение задумался, а потом неожиданно для себя выпалил.

— Хочу стать джинном!

Лицо мужчины вытянулось, и глаза сверкнули мистическим фиолетовым светом.

— Хочу исполнять желания.

— Разве ты не знаешь, что джинны не исполняют желания. Мы лишь посредники.

Он вытянул руку, и на ладони появился стеклянный шарик. Внутри словно клубился дым, меняя цвет и форму. Мужчина покатал шарик между пальцами, и тот исчез. Заки́ смотрел как зачарованный.

— Так зачем тебе становиться джинном?

— Хочу путешествовать по миру.

— Для этого достаточно выйти из дома и отправиться в путь. Так зачем?

Заки́понимал, что это последний вопрос, и если он опять ответит неправильно, колдун его прогонит. Он набрал воздуха в грудь и затараторил.

— Хочу, чтобы люди боялись, но тайно желали встречи. Хочу стать бессмертным как ты.

Мужчина расхохотался. Так громко, что стены сотрясло эхо. Смех резко оборвался, и лицо его вдруг стало серьёзным.

— За свою работу я беру годы жизни, от того и живу так долго. А боятся люди не меня, а своих тайных желаний. Я чувствую и прихожу.

— Так ты сделаешь меня джинном?

— Ты слишком мал и глуп. Подожди года три и забудешь о своём желании.

Заки разозлился, что его назвали глупцом. Он был лучшим учеником в классе, преподаватели хвалили и ставили в пример другим.

— Я не склонен менять решения. А если ты не можешь меня научить, я найду другого джинна. Более сильного и умелого.

Мужчина усмехнулся.

— Что ж, если ты настроен решительно, я возьму тебя в ученики.

Заки просиял.

— Приходи на это место в день своего шестнадцатилетия.

— Но это через три года. Как я узнаю, что ты не забудешь?

— Мы заключим сделку. И я не смогу нарушить данную клятву. А если ты нарушишь её и не придёшь, я заберу у тебя самое дорогое. По рукам?

Джинн протянул ладонь, и Заки заколебался. Но усмешка в глазах мужчины зажгла в нём упрямство, и он пожал руку. Стоило их пальцам соприкоснуться, как по телу мальчика прокатился жар. Яркий свет затопил пространство. Заки зажмурился, а когда открыл глаза, Джинна не было. Лишь перламутровый стеклянный шарик остался зажат в кулаке. Но через несколько секунд исчез и он, превратившись в белый дым.

Я прервала рассказ, когда ощутила покалывание на кончиках пальцев. Странное тепло зародилось в солнечном сплетении и растеклось по телу. Разум открылся, будто шлюзы и хлынули воспоминания.

Я под водой. Рядом беременная женщина. Нет. Статуя Изначально матери. Она оживает, вытаскивает огромный живот и протягивает мне. Тот превращается в жемчужину и исчезает в моих ладонях. Снова нет. Впитывается в меня. Чувствую, как невероятная сила бежит по венам заполняя каждую клетку. Мелодичный женский голос в голове успокаивает и призывает не бояться. «Ты достойна дара, и я передаю его тебе».

Кровь отлила от лица, и по коже прокатился озноб. Выходит, я теперь ношу дар Изначальной матери?

— Что же дальше? — подал голос Малик.

Я тряхнула головой, когда поняла, что зависла. Мысли путались. Мне с трудом удалось припомнить момент, на котором остановилась.

— Мальчик вернулся домой, никому не сказав ни о встрече, ни о сделке.

Три года пролетели быстро. Намерение стать джинном теперь казалось пустой мальчишеской забавой, а сделка далёким нереалистичным воспоминанием. Заки начало казаться, что всё ему привиделось. Его увлекли более существенные дела. Он устроился подмастерьем к стеклодуву и начал встречаться с девушкой.

На день шестнадцатилетия родители планировали грандиозный праздник, хотя сам Заки не проявлял особого интереса. Все его мысли занимала Лали. Умная, весёлая и невероятно красивая.

— Я приготовила сюрприз на твой день рождения. Тебе понравится.

— Ты мой самый ценный подарок.

Как только Заки произнёс эти слова, в голове что-то щёлкнуло. Он вспомнил пещеру, сделку и слова джинна, будто это было вчера. Ужас охватил его.

Ночь он провёл без сна, размышляя идти или нет. Он испугался что джинн заберёт любимую, но вдруг этого покажется мало, и он ещё и родителей убьёт. Под утро разбитый и больной Заки тихо собрался, и чтобы никого не разбудить, покинул дом и направился к штольне. По дороге он плакал от собственной глупости и бессилия.

С той поры больше его никто не видел.

Зевающего Малика увёл слуга, а нам принесли пузатый чайник на низком столике. Самия разлила по чашкам красноватый ароматный чай и протянула мне.

— Хорошо, что ты появилась. Малик так любит сказки, но мои он слышал не по одному разу. Мы будем счастливы принимать тебя у нас. Халил поведал твою историю. Я тебе очень сочувствую, потерять близкого человека — такая трагедия.

— Вы очень добры принцесса.

— Прошу тебя, называй меня Самия. Я буду рада, если мы подружимся.

— Мне бы тоже этого хотелось.

Самия расцвела и довольно улыбнулась. От прежней застенчивой девушки не осталось и следа. Она оказалась крайне разговорчивой и охотно делилась всем. Видимо, здесь ей совсем не с кем было обсудить переживания. Принцесса выложила, что Малик с детства слаб на голову. А после гибели родителей его устами говорит советник. Она женщина и соответственно не может взять на себя бразды правления. Если она выйдет замуж, царь может передать власть её супругу, но Халил этого не допустит. Он бы уступил, если бы мужем стал его сын, но Айдасу не интересны государственные дела.

— Но его можешь заинтересовать ты.

— Он смотрит на меня не более, чем на сестру.

— Но тебе он нравится?

— Да, но мои желания не имеют значения. Всё решают мужчины.

***

Я бы предпочла вернуться в дом Айдаса, но Самия настояла остаться во дворце, и отказать представилось не вежливо. Апартаменты, которые мне предоставили, спартанской обстановкой походили на спальню Айдаса, разве что больше размером. Позже мне принесли ужин, но к нему я практически не притронулась. Сидя в мягком кресле я глядела в окно на полную луну и ощущала, как тоска сковывает по рукам и ногам. Путь проделанный вместе с Богданом казался далёким и нереальным. Вспомнились слова маленькой цыганки: «не будет в твоём деле удачи». Ещё выяснилось, что обладаю даром, про который ни слухом, ни духом. Я больно ущипнула себя за руку в надежде проснуться и охнула. Салли вскарабкалась по ноге и устроилась на коленях. На глазах выступили слёзы.

Что теперь делать со своей жизнью? Должность придворной сказочницы на полном обеспечении — прекрасная перспектива. Но что будет, когда фантазия иссякнет, и истории закончатся? Знакомый страх липкой пробежал по коже. На смену ему пришёл гнев. Я представила с каким остервенением схватила бы муза за тонкую шейку и трясла бы пока тот не испустил дух. Заставила бы вернуть Богдана и отправить нас домой. Салли приметила мотылька и шмыгнула за ним в окно.

Меня тряхнуло словно током. Простая до жути идея озарила сознание. Я вскочила с места, и Салли кубарем скатилась на пол. Она недовольно свистнула и щёлкнула хвостом. Я взяла её в ладони, поднесла к лицу и шепнула.

— Мы вернём Богдана и уйдём домой.

Одна мысль обгоняла другую, давая понять, что уснуть не получится. Подстегнутое лихорадочным мозгом тело требовало немедленных действий. Я выбралась из окна и по увитой плющом стене спустилась в сад. Выложенные плоским камнем дорожки огибали клумбы и сходились в центре у фонтана. Журчание воды перемежалось с переливчатой трелью птиц и стрекотом насекомых. В тенистых зарослях скрывались высокие резные беседки. Воздух наполнял сладкий цветочный аромат. В другое время я бы задержалась и полюбовалась здешними красотами, но не сейчас. Возможность вернуть Богдана и отправиться домой казалась совсем близкой, и мне не хотелось терять ни минуты.

Я пересекла сад и двинулась вдоль каменной ограды, покрытой густой лозой. Отыскав подходящее место, перелезла через забор и очутилась на территории семьи Айдаса. Пробираясь между низкими деревцами, я устремилась к дому. В окне его спальни горел слабый свет, и я робко постучала по оконной раме. Лёгкая занавеска колыхнулась, и в окне показалось настороженное лицо Айдаса. Я виновато улыбнулась.

— Вера, что ты здесь делаешь?

— Хочу попасть домой и мне нужна твоя помощь.

— Я уже говорил, что до острова не добраться.

— Он мне и не нужен.

Айдас подал руку и помог забраться в комнату. Без долгих предисловий, я разложила на столе карту.

— Это здесь.

Я указала на точку в пустыне обозначающую путеводный камень. Он с сомнением посмотрел на карту и поднял взгляд на меня. Я порывисто выдохнула и решила пойти ва-банк. Поведать ему настоящую историю своего нахождения здесь. Вероятность, что Айдас сочтёт меня сумасшедшей — велика, но других вариантов нет.

Выслушав мой рассказ Айдас долго хмурился, а потом спросил.

— Ты уверена?

Уверенности у меня не было, но я кивнула.

— Хорошо. Я отвезу тебя, если ты действительно этого хочешь, — с нотами горечи произнёс он.

Я коснулась его руки.

— Проводишь обратно. А то меня примут за шпиона.

Айдас с готовностью кивнул. Мы покинули его спальню, также через окно и направились к стенам дворца. Как оказалось, в заборе имеется маленькая железная калитка. Пройди я в другую сторону, непременно заметила бы её.

Мы шли по дорожке почти соприкасаясь рукавами. Айдас хранил молчание, и я не знала, как его нарушить. Ночная прогулка при луне вызывала неловкость. Такая романтическая обстановка и отсутствие всякой романтики. Вспомнилась одна из ночей в блуждающем замке. Балкон, чернильное небо, маленький огонёк вдалеке, жаркие объятия… Оно потянуло за собой другие, и в груди зародилась потаённая радость скорой встречи. У фонтана Айдас притормозил. Во взгляде читалась внутренняя борьба, словно он решался что-то сказать, но в итоге передумал. Мы снова двинулись к дворцу.

Возле окон моих покоев, остановились. Айдай нахмурился и уставился в небо, избегая прямого взгляда. Я поглядела исподлобья, теребя рукава рубахи. Мы неловко попрощались, будто случайные попутчики, которым не суждено больше встретиться. Он подсадил меня на плечи и помог подтянуться к окну. Очутившись в спальне, я выглянула наружу, чтобы ещё раз попрощаться, но Айдаса уже не было.

Глава 15.

Утро не предвещало беды. Меня сопроводили в умывальню и принесли новый наряд: салатовые шальвары и мини-платье расшитое серебряными нитями. К ним прилагался изумрудный палантин с мягкими кистями и перламутровыми бусинами, а также атласные туфли, украшенные бисером. Я собралась было его надеть, но передумала. Облачилась в своё. Салли ещё не вернулась с ночной прогулки, пришлось отправиться на завтрак без неё.

За накрытым низким столом уже собрались Малик, Самия, Айдас и его отец. Я испытала вину, что заставила себя ждать. Замешкалась, размышляя как здесь принято приветствовать. Название местных часов напрочь вылетели из головы.

— Проходи, Вера, — заметив меня распорядился Халил.

— Да, проходи, — повторил Малик.

Я кивнула и опустилась на подушки рядом с Айдасом.

— Тебе не понравился наряд? — спросила Самия в полголоса.

— Очень понравился.

— Почему же ты его не надела? — встрял царь. — Сестра сама выбирала.

— О, я не хотела обидеть. Простите, принцесса Самия.

— Пустяки, в другой раз.

— Боюсь, что вынуждена вас покинуть. Благодарю за гостеприимство, но мне пора вернуться в родные края.

— Разве с тобой здесь плохо обращаются? — удивился царь.

— Вовсе нет.

— Стало быть и возвращаться незачем, — констатировал Малик.

Я бросила взгляд на Айдаса, мысленно умоляя о помощи.

— Мой царь, — вмешался Халил. — Если девушке так нужно покинуть нас, мы не вправе её задерживать.

Я была благодарна отцу Айдаса, но меня передёрнуло. В его словах так и звучало: если хочет, пусть катится. Малик обиженно надул губы и принялся вытирать руки салфеткой, тщательно обрабатывая каждый палец. Самия и без того тихая, склонила голову, беззвучно шевеля губами. По напряжённым лицам Айдаса и Халила, становилось понятно — сейчас грянет буря.

Малик откинул салфетку, выражая всю степень недовольства. А в следующую секунду устремил на меня злобный взгляд.

— Хочешь уйти, уходи. Только знай, что я не хочу больше видеть тебя в моём городе. По сему, тебе поставят клеймо и выдворят за ворота.

— Но она же не преступница, — подала голос Самия.

Принцесса переводила испуганный взгляд то на советника, то на Айдаса в поисках поддержки.

— В самой деле, мой царь, — сказал Халил. — Если мы будем клеймить гостей, какая молва пойдёт о Нэсдет и его правителе.

— Мой царь, я сам отвезу девушку в пустыню на то место, где подобрал, — поддержал Айдас.

Малик сердито сощурился и поджал губы, раздосадованный, что все встали на мою сторону.

— А я хочу, чтобы она осталась!

Малик топнул и ткнул в меня пальцем. Щёки стали пунцовыми, трясущийся подбородок выдавал в нём капризного ребёнка. Казалось, он вот-вот расплачется. Мне стало его искренне жаль.

— Малик, — сказала я мягко. — Ты же мудрый и справедливый. Понимаешь, что долго воду в ладонях не удержишь. У каждого свой путь и своё предназначение. Мне правда хотелось бы остаться, но я должна идти. Мне нужно помочь тому, кого люблю.

Я говорила в полголоса, заставляя прислушиваться к каждому слову, и в конце концов лицо его разгладилось. Замолчав, я послала царю нежную улыбку.

— Уходи, — буркнул он, едва сдерживая слёзы.

— Спасибо за всё. Ты очень хороший, вы все хорошие.

Самия не сдержалась и обняла меня на прощанье. Даже взгляд Халила потеплел.

Я забрала Салли и вместе с Айдасом покинула дворец. На улице он коснулся моего запястья кончиками пальцев. Саламандре жест не понравился. Привычно сидя у меня на плече, она зашипела.

— Ты молодец, Вера. Обычно в таком состоянии его трудно успокоить. Но не он один огорчён твоим решением. Мы все огорчены.

— Свято место пусто не бывает. Найдёте нового шута.

Айдас шутку не оценил, и путь до загона с имфилами мы проделали молча.

По дороге к путеводному камню, Айдас предпринял попытку отговорить от затеи. Убеждал, что я не знаю наверняка получится ли вернуться, и возможно моя судьба именно здесь. Не зря же проделала такой долгий путь. Малик наверняка уже забыл свои угрозы и будет рад моему возвращению. Я отмалчивалась и теребила кольцо на безымянном пальце. Трудно было объяснить свои действия. Да, уверенность отсутствовала, да, план так себе, но нужно хотя бы попытаться. В конце концов, Айдас сдался и прекратил настаивать.

Когда имфила остановилась, мы вышли на солнцепёк. Путеводный камень никуда не делся и торчал в песке будто страж. Я приняла от Айдаса флягу с водой, поблагодарила, пожелала счастья и попрощалась. Он нехотя вернулся на «корабль» не обернувшись. Вдохнув, я обошла камень. Крикнула муза, посмотрела в небо.

***

По ощущениям я проторчала у путеводного камня порядка часа. Нарезала круги пока не заболели ноги. Одежда взмокла от пота. Я намотала палантин на манер тюрбана, чтобы не схватить солнечный удар. Когда силы иссякли, опустилась на песок и привалилась к камню спиной. Воздух плавился, и я утёрла пот со лба. Что делать если муз не появится? Мосты сожжены, обратной дороги в Нэсдет нет. Воды осталось на донышке, а брать припасы я отказалась. Мне хотелось верить, что всё получится, Богдан вернётся, и нас отправят домой. И с чего я взяла, что встречу здесь муза? Я поднялась и пнула злосчастный камень. Мизинец пронзила боль. Я согнулась, потёрла ушибленную ногу и взглянула на Салли.

— И что нам делать?

Ящерица улеглась в тени камня и закрыла глаза. Я снова села, выстраивая мысленный диалог с Богданом. И он как будто отвечал: «Не наводи суету. Сядь и подумай». Это смахивало на упражнение в шизофрении, но так действительно становилось легче.

Я собиралась с мыслями и попыталась разработать схему действий. Сколько раз придумывала героям непреодолимые испытания, а потом ломала голову, как вытащить из передряги. И когда приходило озарение, садилась за рукопись, поражаясь как же всё удачно складывается. Сейчас ждать инсайт просто нет времени.

— Чёрт! Мне нужно чудо.

Салли вскочила с места, вытянула шею и посмотрела вдаль. Я проследила за её взглядом и заметила приближающуюся точку.

Когда знакомая имфила остановилась в нескольких метров от меня, губы сами растянулись в улыбке. Айдас привычно перемахнул через заграждение смотровой площадки, скатился по гладкой поверхности раковины и спрыгнул на песок. Я позволила себе немного кокетства: склонила голову на бок и прищурилась, продолжая улыбаться.

— Мы вроде попрощались?

— Попрощались. Только ты всё ещё здесь.

— План не сработал, — погрустнев и спрятав улыбку призналась я.

Айдас поджал губы и покивал, будто что-то обдумывая.

— Должен признаться, я даже рад.

Я удивлённо вскинула брови и вопросительно уставилась.

— Ты можешь вернуться со мной в Нэсдет, моя семья примет тебя с распростёртыми объятиями.

— А как же ваш царь? Он запретил мне возвращаться.

— Да он уже забыл обо всём. А если нет, я поговорю с отцом и Самией. Попрошу их убедить Малика изменить решение. Если ты вернёшься в качестве моей невесты, возражать он не будет.

— А как же Самия? Ты ей нравишься.

— К Самии я испытываю исключительно братские чувства, и ей это известно. Своей женой я хотел бы видеть тебя.

— Ты меня совсем не знаешь.

— Мне этого достаточно. Вера, я полюбил тебя, как только увидел.

— Айдас… Прости, но я не могу ответить тебе взаимностью.

— Я понимаю и не тороплю. Но ты же не будешь скобить вечно. Соглашайся. Я обещаю быть хорошем мужем, и со временем ты сможешь меня полюбить.

Я смотрела в полные надежды глаза, и мир раскалывался на двое.

Домой я не вернусь — это нужно принять как данность. Придётся обустраиваться в этом мире и как-то налаживать быт. Но без поддержки и помощи ничего хорошего меня здесь не ждёт. Всё же жить с нелюбимым мужчиной, каким бы хорошим он не был — за гранью моего понимания. И пусть разум кричит, что раньше люди так и существовали, сердце сопротивляется. Предать Богдана, даже мёртвого — для меня злодейство высшей пробы. Мозг лихорадочно соображал, проигрывая варианты. Мне ведь не обязательно соглашаться на предложение Айдаса сейчас. Я могу взять время на подумать. Он в любом случае не бросит и заберёт с собой. Вопрос, как долго я смогу водить его на нос и откладывать свадьбу. При этой мысли захлестнуло отвращение к себе. Но всё и сразу получить невозможно, чем-то придётся пожертвовать.

Я покрутила кольцо на безымянном пальце и прочистила горло.

— Ладно. Я поеду с тобой, но мне нужно время, чтобы привыкнуть… — я запнулась и уставилась себе под ноги.

— Сколько угодно. Через два оборота мне нужно будет ехать по торговым делам. Ты можешь остаться в доме моих родителей, а можешь отправиться со мной. В дороге мы сможем лучше узнать друг друга.

На лице Айдаса расцвела улыбка. Он протянул руку, и я уже готова была её принять, как под ногами засуетилась Салли.

— Не переживай, мы и тебя возьмём, — радостно сказал Айдас.

Саламандра отбежала и приняла боевую стойку. Мы посмотрели в ту сторону, но ничего не заметили. Лишь спустя несколько секунд на земле появилась тень, и задрав головы мы увидели парящего дракона.

Я следила за полётом гигантского ящера с открытым ртом, не в силах отвести глаз от завораживающего зрелища. Салли вытянулась струной и издала пронзительный свист. Дракон заложил вираж и начал снижаться. Многоножка начала суетливо перебирать лапами и пятиться. Айдас схватил меня за запястье и потянул к имфиле.

— Быстрее! — закричал мужчина со смотровой площадки, тоже заметив надвигающуюся угрозу.

— Имфиле с ним не справиться, нужно скорее убраться. Панцирь он не пробьет и в воздух поднять её не сможет, — сказал Айдас волоча меня к открытой створке раковины.

— Подожди, — я притормозила и огляделась в поисках саламандры.

Она так и стояла, застыв как гипсовое изваяние. Я высвободилась и рванула к ней, чтобы схватить. Взяв Салли на руки, едва не выронила, когда песчаная взвесь поднялась столбом от взмахов огромных крыльев.

— Вера!

Пыль резала глаза и скрипела на зубах. Пока я оплёвывалась и пыталась проморгаться, размазывая по щекам слёзы, Салли выскользнула.

Когда песок осел, взору предстал приземлившийся дракон. Он походил на того, что мы встретили в пещере, только морда короче, а чешуя отливала серебром. Но самым необычным были его глаза: серые, почти человеческие. Айдас стоял поодаль, держал за усы упирающуюся имфилу и пытался успокоить, что-то нашёптывая. Он повернул ко мне голову и помахал рукой, призывая бежать к нему. Я не двигалась. Дракон тоже оставался на месте, буравя меня взглядом. Первой среагировала саламандра. Она рванула к ящеру с такой прытью, словно перед ней был равный противник.

— Салли, нет!

Я подалась навстречу, хватая пальцами воздух, будто могла её задержать. Дракон не шелохнулся. И только тут я заметила нечто странное.

Левая драконья лапа заканчивалась культей, а на когте правой поблёскивало кольцо. Я взглянула на своё и ахнула. Оно вернуло первоначальный вид: рунические символы проступили и заискрились на солнце. Салли прошмыгнула к увечной конечности, и то что было обрубком превратилось в лапу. Из моего горла вырвался хриплый возглас.

— Богдан?!

Он приподнял верхнюю губу в подобии улыбки, и я робко шагнула навстречу. Богдан тоже стал приближаться. Когда расстояние между нами сократилось до пары шагов, дракон замер. Он подался вперед, но будто наткнулся на невидимую преграду. Было видно, как силится он поднять лапы, но те словно приросли к месту. Я протянула руку, чтобы коснуться его, но Айдас перехватил ладонь и встал между нами, оттесняя друг от друга. Он повёл пальцами перед драконьей мордой, и Богдан отшатнулся. Он начал медленно отступать, покорно склонив голову.

Происходящее совсем не нравилось. Я выскочила из-за спины Айдаса и возмутилась.

— Что ты делаешь?!

— Я умею заклинать животных, — ровно проговорил он, не сводя взгляда с дракона.

Я вклинилась между ними и расставила руки в стороны.

— Он не животное! Он человек!

Айдас нахмурился. Кажется, он всё понял, и в глазах промелькнуло недоброе. Страх подкатил к горлу. Зря сказала, теперь убить его у Айдаса больше резона.

Пальцы начало покалывать. Ладони засветились, как в том сне в замке. Я попыталась опустить руки, но мышцы напряглись как натянутые тросы. Свет стал интенсивней. Имфила издала трубный звук и засеменила назад. Айдас прикрыл рукой глаза и отступил. Дракон остановился и тряхнул головой. Сияние сделалось таким ярким, что пришлось зажмуриться. Казалось из меня вытягивают силы. Тонкими нитями они расходились по телу и подобно паутине выходили через кончики пальцев. Капли пота скользили по вискам. От напряжения челюсти сомкнулись как капкан. Колени задрожали, и я рухнула на песок жадно глотая воздух.

Я открыла глаза. Имфила пятилась, пока Айдас пытался схватить её за ус. Послышался надсадный кашель. Я огляделась и заметила Богдана. Он стоял на четвереньках и тряс головой словно животное.

— Богдан! — прохрипела я.

Он поднял голову и криво улыбнулся.

— Привет, — вымученно прошептал он.

Я с трудом поднялась, подлетела к нему и бросилась на шею. Стоило крепким объятиям сомкнуться на моей талии, из глаз полились слёзы.

— Не знаю, что сейчас мне хочется больше: поколотить тебя или поцеловать.

— Можешь сделать и то и другое, и мне всё равно в какой последовательности.

— Так это и есть муж? — раздался голос Айдаса.

— Это, что за хрен с горы? — шепнул Богдан на ухо, прижимая сильнее.

— Он друг, — с улыбкой в голосе ответила я.

Имфила засуетилась и принялась топтаться на месте, когда мы забирались внутрь раковины. Богдан с интересом разглядывал устройство живого корабля. Айдас провёл нас в свою каюту и вышел, дав время поговорить. Но судя по выражению лица, с радостью оставил бы Богдана в пустыне.

— Так всё-таки, кто он такой?

— Он сын советника царя в городе, где я жила после того, как очутилась в пустыне, когда исчез твой замок.

— В доме, который построил Джек… Ясно. А с тобой у него что?

— Он просто друг, — выпалила я, как показалось слишком поспешно.

— Твой «просто друг» смотрит так, словно я у него жену увёл.

— Почти, — вырвалось у меня, заставив тут же пожалеть.

— Не понял?

— Он меня замуж звал.

— Меня всего двое суток не было!

— Во-первых, согласия я не дала, а во-вторых думала, что ты погиб.

— Ну раз думала, что я погиб, тогда претензию снимаю, — в тоне прозвучала издёвка.

— У тебя появились проблему со слухом? Я же сказала, что отказала.

— Вер, прости. Эти смены ипостаси действительно бьют по мозгам. Кстати, как ты вернула мне человеческий облик? Я мог покинуть замок только в теле дракона. И перекидывался обратно, лишь по возвращению. Откуда у тебя такая сила?

— Подозреваю, что от Изначальной. Матери. Богиня, которой поклонялся Орден Жизни. Она вложила мне её, когда я пребывала в беспамятстве. Помнишь статую беременной женщины в главном зале храма?

— Меня под конвоем вели, не успел осмотреться.

— Не важно. Статуя их богини — прародительница всего живого, оказалась настоящей. Когда все жрецы погибли, она высвободилась из камня и передала мне дар. Сказала, что я достойна. Я посчитала это галлюцинацией. Оказалось — нет.

— А поподробней? Как он работает?

— Сама толком не знаю.

Вернулся Айдас с подносом фруктов и графином, прервав разговор. Он поставил поднос на стол и разлил по бокалам вино. Чувство неловкости было почти осязаемым. Я осушила свою порцию практически залпом.

— Что вы планируете делать дальше? — нарушил молчание Айдас.

— Двинем к Пальцу Юга, как и планировали. Доберёмся до храма Звёзд и рванём домой.

Айдас поменялся в лице и стиснул челюсти.

— Можешь двигать куда угодно. Веру я с тобой не отпущу.

— Чего?! Ты случаем ничего не перепутал?

Богдан перегнулся через стол, задев бокал и расплескав вино. Меня заявление Айдаса тоже повергло в шок.

— Может меня спросишь для начала?

— Тут и спрашивать нечего, ты пойдёт за ним на край света. И вместе с ним погибнешь.

— Я убью за неё и за неё умру. А попутно начищу рыло каждому, кто будет подбивать клинья.

— Ну хватит! Ты перестань решать за меня! А ты перестань ревновать, — я поочерёдно погрозила мужчинам пальцем. — Айдас, в Нэсдет мне путь закрыт, одна дорога на остров.

— Я же сказал, что поговорю с царём и попытаюсь убедить отменить запрет на возвращение в город.

— Ты поругалась с местным царём? Что так, не понравились твои истории?

— Наоборот, так понравилась что не хотел отпускать.

— А вот теперь я ревную.

— Он подросток и к тому же не в ладах с головой. Извини Айдас, но Малик правда не от мира сего. К тому же ситуация изменилась.

Я красноречиво посмотрела на Айдаса, и он отвёл взгляд.

— Вы отдыхайте, а я пойду проложу курс, — он поднялся и вышел.

— Хороший друг, заботливый.

— Богдан, не начинай. Лучше расскажи, что произошло в замке?

— Когда ты кинула мою кисть в очаг, кровь скрепила договор. Об этом сообщил дух замка во сне. Мне предстояло переродиться и получить магические способности. Я боялся, что причиню тебе вред, поэтому и выставил за дверь.

— А поподробней?

— Колдун, что жил там, искал бессмертия, но стал пленником собственного дома. По сути он и являлся этим домом. Его дух и магия были заключены в огонь. Он долго искал преемника, который освободит, взяв проклятие на себя. Но никто не выдерживал. Не мог справится с магическим пламенем. Когда я приручил силу, намеревался уйти, но стоило переступить порог, как обратился драконом. Только в стенах замка, снова стал человеком. Хотел потребовать ответа у колдуна, но он исчез.

— Салли?! Что теперь с ней?

Богдан вытянул руку и сделал сосредоточенное лицо.

— Не выходит.

— Мне будет её не хватать.

Я провела пальцами по отросшей кисти. На костяшках выступали красноватые наросты похожие на те, что имелись на спине саламандры. Я провела пальцами по тыльной стороне — кожа оказалась холодной и гладкой, как шёлк. Богдан сжал кулак и когда разжал на ладони горело пламя.

Глава 16

Богдан потряс за плечо, заставив проснуться.

— Приехали, — сообщил он.

Я потёрла заспанные глаза и зевнула. Выглядел он замученным.

— Укачало? — поинтересовалась я.

Он ответил лёгким кивком и покинул раковину. Айдас тоже вёл себя странно. Не иначе, как поцапались, пока я спала. Он протянул мне мешок с запасами провизии и кожаные ножны, из которых торчала рукоять кинжала.

— Мало ли, что ждёт на острове.

Айдас отвёл взгляд.

— Ты не веришь, что мы доберёмся.

— Я могу верить во что угодно. Как будет на самом деле, решит только Бог.

Я растянула губы, имитируя улыбку.

— Спасибо тебе. Ты очень много для меня сделал, и я до скончания времён буду благодарна.

Неожиданно, он взял меня за плечи и заглянул в глаза.

— Вера, я пробуду в городе до заката. Если передумаешь идти с ним, дождись меня в таверне «Усталый странник».

Айдас склонился с намерением поцеловать, но я отступила.

— Ещё раз спасибо. И прощай.

Я выбралась из раковины и присоединилась к Богдану. Мы обогнули длинный деревянный барак, из которого доносился рёв имфил и направились вдоль улочки, втиснутой между обшарпанными трёхэтажными домами.

По мощёному булыжником проспекту сновали люди в разномастных одеждах. Кто-то вёл навьюченных животных, кто-то тащил наполненные корзины водрузив на голову. В нос ударил запах немытого тела и пищевых отходов. Тощий и заросший мужчина в замызганном тряпье прикорнул прямо на обочине, подложив под щёку грязные ладони. Из трактира рядом вышла дородная женщина в выцветшем платье и вылила ему под ноги ведро помоев. Мужчина даже не шелохнулся.

— Впервые вижу такой грязный город.

Мимо прошествовала шеренга закованных в цепи людей. Процессию замыкали два здоровенных детины в кожаных доспехах. Один из них размахивал кнутом и подгонял отстающих, будто скот.

— Откуда столько преступников? — вслух размышляла я.

— Это рабы, — вздохнул Богдан. — Айдас предупредил, что здесь продают всё и всех. Так что, от меня ни на шаг.

— Куда мы идём?

— Идём на пристань и арендуем лодку.

Он разжал кулак и подбросил в воздух несколько золотых момент. Они блеснули на солнце и снова упали на ладонь.

— А где взял деньги?

— Одолжил у твоего друга?

Его ехидный тон заставил усомниться, и я решила уточнить.

— В каком смысле одолжил?

По красноречивому взгляду стало ясно — интуиция не обманула.

— Украл?!

— Он сам предлагал, но я отказался. А потом подумал… неважно. Пошли.

— Подожди.

Богдан остановился и развернулся.

— Он предлагал мне деньги, чтобы я оставил тебя с ним. И предлагал больше, чем я позаимствовал. Намного больше.

— Всё равно не следовало этого делать. Можно было просто попросить. А если гордость не позволяет, сказал бы мне. В просьбе о помощи нет ничего зазорного.

— Я не хочу, чтобы ты что-то у кого-то просила. Я способен о тебе позаботиться и не раскаиваюсь в том, что сделал. А твой Айдас пусть садится в свою зверюгу и катится откуда пришёл.

— Его семья приняла меня и обогрела, пока ты в замке упражнялся фаерболами.

Слова его задели, и я поняла, что опять перегнула палку.

— Вер, короче. Я хочу, чтобы ты ушла со мной, но насильно тащить не буду. Хочешь остаться — оставайся, выбор за тобой.

Внезапно накатила обида. Мысль, что собственное возвращение его волнует больше наших отношений, вызвала болезненный спазм в желудке.

— Полина правильно сделала, что выбрала не тебя.

Я мигом пожалела о сказанном, но слова вылетели и возымели эффект разорвавшейся бомбы. Богдан поменялся в лице. Он открыл было рот, чтобы ответить, но тут же закрыл и отвернулся. В голове словно щёлкнул тумблер, и ноги сами понесли меня прочь.

Я отошла от пристани и остановилась, замерла спиной к причалу боясь повернуться. Смотреть как он уплывает, было слишком больно. Не следовало раздувать конфликт. Почему со мной так? Говорю, что не надо, а о важном молчу. В уголках глаз выступили слезы, и я зажмурилась. Почему-то сказать «я люблю тебя» сложнее, чем кидаться претензиями. Но ведь никогда не поздно исправить ошибку. Надеюсь, не поздно.

Я развернулась, чтобы кинуться обратно, но врезалась в кого-то и отшатнулась.

— Простите, — запинаясь сказала я, поднимая глаза на того, с кем столкнулась.

— Я забыл, что тебя нельзя упускать из вида, ты тут же теряешься.

— Прости, — пропищала я и спрятала лицо в ладонях.

Богдан прижал к себе и погладил по голове, успокаивая словно ребёнка.

— Я больше не хочу тебя терять.

— Обещаю больше не теряться.

— Если хочешь остаться, я тоже останусь. С тобой. Вместе.

— Давай уже выбираться отсюда.

***

Широкая шлюпка покачивалась на волнах, медленно двигаясь к тёмной точке в океане. Ветер едва задевал паруса, и Богдану пришлось сесть на вёсла. Казалось мы застряли и стоим на месте. Хоть Палец Юга явственно отдалялся, Осколок Вечности не приблизился и на метр. Я отпила из кожаной фляги и едва не поперхнулась, когда заметила скользящую над водной гладью белую дымку. Подбираясь ближе, она разрасталась и становилась похожей на плотное кучевое облако.

— Богдан, — настороженно позвала я.

Он опустил вёсла и посмотрел за плечо.

— Туман, как и рассказывал Айдас.

— Врубай свой прожектор, — скомандовал он.

— Я не знаю, как это работает. Оно само собой выходит.

— Иди ко мне.

Богдан протянул ладонь, а в другой зажёг огонь. Но толка не прибавилось. Шлюпку окутал туман, густой как жирный бульон. Разглядеть что-то дальше вытянутой руки не представлялось возможным. Мной начала завладевать паника.

— Что делать?

— Плыть дальше, — спокойно ответил Богдан. — Грести сможешь? Я посвечу.

Я кивнула и села на вёсла.

— Просто двигайся прямо и не уходи с курса.

Он пошёл к носу, неся перед собой на ладони маленькое пламя. Стук сердца отдавался шумом в ушах. При каждом гребке дыхание со свистом вырывалось из лёгких. Я старалась успокоиться и не думать о плохом. Мы со всем справлялись, справимся и с этим.

Неприятный гул наполнил тишину. Он походил на белый шум, в котором улавливались стрекот сверчков и протяжное звучание органа. Непрекращающаяся тональность давила на психику и вызывала раздражение.

— Богдан, ты тоже это слышишь?

Он вернулся и посмотрел на место, где я сидела. Но взгляд проходил сквозь, он будто меня не видел.

— Богдан?

О борт ударилось что-то большое, и шлюпка качнулась. Послышался всплеск, и нас окатило волной брызг.

— Вера!

От окрика я подскочила. Пульс застучал в ушах, и ужас парализовал тело. Богдан вцепился в фальшборт и перегнулся, всматриваясь в непроглядную мглу. Он готов был прыгнуть за борт, когда мне удалось сбросить оцепенение. Я ухватила его за рубаху и с силой дёрнула на себя. Мы повалились на дно лодки и лишь чудом не опрокинулись.

Я потрясла Богдана за плечо. Он застонал и отключился, не открывая глаз. Ладно. Надо собраться и вывезти нас.

Не успела подняться, как гул усилился. Туман зашевелился, и я различила огромный рой насекомых. От стрекота миллиона крыльев тело покрылось гусиной кожей. Дыхание перехватило, и одежда моментально пропиталась по́том. Насекомые словно почувствовали страх, и вся туча устремилась на меня. Я вскочила, размахивая руками. Шлюпка зашаталась, грозя перевернуться. Пришлось лечь на дно, обхватив голову и прикрыв локтями уши. Щекотка вызывала зуд. Хотелось сигануть в воду, чтобы избавиться от мерзких касаний. Стоп. Нужно успокоиться, это всего лишь мошки, они ничего не сделают.

Я старалась дышать ровно, но когда ощущения стали нестерпимыми, перекатилась на спину и взвыла. В кончиках пальцев появилось покалывание, и на ладонях заискрились электрические разряды. Я выставила их перед лицом, и яркая вспышка света затопила пространство.

Шум прекратился. Подняв голову, поняла, что насекомые исчезли, туман рассеялся, а впереди показался остров. Я уткнулась Богдану между лопаток и разразилась слезами.

Лодка проскребла днищем по отмели и ударилась носом о камни. Я приподнялась на локтях и выглянула за борт. Нас вынесло на устланный крупной серой галькой пляж. Богдан подо мной зашевелился и перевернулся на бок. На лбу назревала большая красная шишка. Видно здорово он приложился.

— Вера? Что произошло?

— А ты не помнишь?

— Я думал, ты свалилась за борт. Собрался тебя вылавливать, но потерял равновесие, упал и отключился.

— Я не подала за борт. Это была иллюзия. Вероятно, тот туман проецирует страхи, и твоя боязнь потерять меня воплотилась.

Он согласно кивнул, коснулся пальцами ушиба и поморщился.

— А что видела ты?

— Тучу насекомых. Но мне удалось их прогнать. Сработал дар. Должно быть, он включается, когда переживаю сильный страх.

— Выходит, тогда в пустыне, ты тоже за меня испугалась?

— Да, как ты выражаешься до усрачки.

Богдан усмехнулся, сел и осмотрелся. За каменистым пляжем начинались джунгли, над которыми возвышалось горное плато.

— Думаешь, Храм звёзд там.

Я указала на плоскую, словно срезанную ножом, вершину, окружённую густой дымкой.

— Даже не сомневаюсь.

Богдан выбрался из лодки, подхватил меня на руки и поставил на берег. Я скривилась, представив сколько придётся топать. Хорошо, если доберёмся до темноты. Перспектива снова ночевать в лесу удручала. Богдан закинул вещмешок на плечо и взял меня под руку.

— Идём. Дома пицца заждалась, и бутылочка Мерло.

Тропический лес встретил неестественной тишиной. Казалось, звуки терялись в густой поросли. Косые лучи прорезали листву и рассеивались мерклым изумрудным светом. Присутствия живности не наблюдалось. Не было даже мошкары. И вместе с тем, не проходило чувство, что за нами наблюдают.

Не знаю, как долго мы шли, ощущение времени притупилось. Ландшафт не менялся, и складывалось впечатление, что мы движемся на месте. Фляга опустела, да и голод давал о себе знать. Но о привале ни один из нас не заикался. Хотелось поскорее выйти к склону горы.

— Когда уже этот лес закончится?! — в сердцах прорычала я.

— Смотри, там тропа.

Богдан указал на просвет между деревьями, где вытоптанная колея убегала вверх по склону. Вдали послышался шум воды, пробудив во мне жажду. Не сговариваясь, мы направились к водоёму. У небольшого водопада мы напились и умылись. Солнце стояло высоко, передохнув и перекусив, мы двинулись дальше.

Чем выше забирались в гору, тем у́же становилась тропа и скуднее растительность. Но подъём дался на удивление легко, и вскоре мы стояли на плато в окружении серых глыб. Таких высоких, что практически задевали облака. Подобно колоннам они опоясывали периметр площадки, спиралью закручиваясь к центру. В середине располагался плоский невысокий камень, напоминавший алтарь. Вопреки открытому пространству, было безветренно и тихо.

Богдан осмотрелся и направился в центр. Я последовала его примеру, аккуратно ступая по каменным плитам, отполированным и гладким, будто каток. К центру колонны становились ниже, на их поверхности можно было заметить вырезанные символы. Богдан приблизился к алтарю и провёл по нему ладонью.

— Тёплый.

— И что теперь?

— Нужно как-то его активировать.

— Как?

Он пожал плечами, сделал шаг назад и вытянул левую руку. На ладони заплясали языки пламени. Сплетаясь как макраме, они превратились в огненный шар, которым Богдан запустил в алтарь. Ударившись о камень, он рассыпался на красные искры и разлетелся во все стороны красочным салютом.

— Попробуй ты. Представь, что твоя сила сосредоточена здесь, — он положил ладонь на солнечное сплетение. — Потом пусти её по телу.

Я сосредоточилась и действительно ощутила тепло в груди. Маленькие голубые искры вспыхнули на кончиках пальцев, но тут же погасли.

— Нужно время и тренировки, когда-нибудь у тебя получится.

В его "когда-нибудь" прозвучала обречённость. Он сел на плиты и привалился спиной к алтарю. Я подошла и устроилась рядом. Некоторое время мы сидели молча. Тишина давила на перепонки.

— Ну скажу уже, — не выдержал Богдан.

— Что сказать?

— Что ты была права, и я опять завёл нас не туда.

— Я устала до чёртиков. Давай собирать шалаш и жить как Робинзоны до следующего полнолуния. Ты будешь Робинзоном, а я — пятницей. Или субботой.

Я посмотрела на него и рассмеялась истеричным смехом. Он привлёк к себе и поцеловал в макушку.

— Люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Богдан встал, протянул руку и помог подняться. Он щёлкнул пальцами и на ладони полыхнул огонь.

— По крайней мере вопрос с костром решён.