Ребята из УГРО

В ЛОВУШКЕ

…На окраину Иркутска едва добрел раненый колхозник и рассказал постовому, что он, дочь и двое соседей на нескольких санях везли на базар битую птицу, мясо и другие продукты. В пятнадцати километрах от города их остановили четверо вооруженных бандитов. Отняли лошадей, документы, а колхозников раздели и расстреляли, причем особенно свирепствовал коренастый рябой бандит. Сам заявитель, раненный, сначала потерял сознание, потом, очнувшись, с огромным трудом в тридцатиградусный мороз добрался до города. В больнице с ним беседовали Чертов и Картинский.

Через три дня после нападения Фомин разузнал, что по справкам, похищенным у пострадавших, сбывают награбленные продукты. Продавцами оказались старики. Они могли быть перекупщиками или людьми, просто занявшимися перепродажей за вознаграждение, но явно не имели отношения к ограблению. Фомин вместе с практикантами с самого утра стал наблюдать за ними. Нужно было узнать, с кем связаны, как попало в их руки награбленное добро. Но к продавцам подходили обычные, ничем не примечательные покупатели, приценивались к птице, к мясу, торговались, заплатив деньги, забирали покупки и уходили. Около полудня к прилавку подошла женщина, о чем-то «по-свойски» поговорила со стариками и, ничего не купив, отошла. Баба как баба, возраста неопределенного, в длинном желтом мужском полушубке, по глаза закутанная в огромную, домашней вязки, шаль. На красивую «почтальоншу» она явно не походила. Женщина не спеша прошлась по рынку, купила два стакана кедровых орехов и направилась к выходу. Фомину эта особа чем-то не понравилась, и он велел Чекулаеву и Дорохову проследить за ней, обязательно узнать, где она живет, в крайнем случае задержать и доставить в уголовный розыск.

Снег предательски скрипел под ногами, и молодым сыщикам казалось, что незнакомка, заметив их, начала нарочно петлять. Дважды пройдя по одному и тому же переулку, поняли, что эта особа их раскусила. Они ее догнали и остановили.

— Где живете? Ваши документы! — наперебой потребовали парни.

Из-под шали, закрывавшей лицо, блеснули до удивления молодые глаза, и бабенка кокетливым тонким голоском пропищала:

— А зачем вам? Живу здесь, на Пятой Советской, вон в том доме. Могу в гости пригласить только одного… — И женщина призывно хихикнула.

Молодые люди переглянулись. Чекулаев взял на себя роль старшего. Отозвал Сашку в сторону и предложил:

— Иди проверь документы и не спускай с нее глаз, а то спрячет что-нибудь. Я добегу до отделения милиции, позвоню Попову, возьму кого-нибудь из ребят и мигом к тебе, тут недалеко.

Саша согласно кивнул и молча направился к дому. Он не видел, как Чекулаев быстро, почти бегом, прошел по противоположной стороне улицы. Когда поравнялся с калиткой четвертого дома, чья-то крепкая рука буквально втащила Женьку во двор.

Женщина подвела Дорохова к небольшому, срубленному из лиственниц дому. Еще издали Саша услышал звуки гармошки и залихватские песни. Он не сумел скрыть подступившую тревогу. Спутница заметила его растерянность, бесцеремонно оглядела с головы до ног и весьма игриво, с насмешкой подбодрила:

— Да ты не бойся, паря, идем, я тебе какие хошь документы представлю. — И, подмигнув, добавила: — И угостить чем найдется.

«Ишь ты, за мальчишку принимает!» Самолюбие Саши было задето, и он, не раздумывая, шагнул на крыльцо. Дверь с улицы вела в полутемные сени. Не успел Дорохов рассмотреть вторую дверь, как женщина, оттолкнув его в сторону, вскочила в комнату и громко крикнула:

— Встречайте гостя — легавого, сам напросился. Документики спрашивает.

Прямо против двери, за столом, уставленным бутылками и всевозможной снедью, Саша увидел двух полупьяных мужчин. В глаза бросился гармонист с красным рябым лицом, в белой расстегнутой рубашке. Оборвав аккорд, он вскочил, стряхнул с плеча гармонь и, схватив со стола бутыль, рявкнул:

— Заходи, гостям завсегда рады.

Саша едва успел присесть. Осколки литровой бутылки, угодившей в дверной косяк, брызгами разлетелись по комнате, к счастью минуя его голову.

Дорохова вдруг осенило: он понял, что угодил в лапы бандитов и перед ним тот самый долгожданный рябой, которого они искали повсюду. Мгновенно мелькнула мысль, что ему все-таки повезло. Не раздумывая, он вырвал из кармана наган и взвел курок. Сухой металлический щелчок револьвера заставил бандитов на миг смешаться, а на Дорохова подействовал ободряюще. Уловив, что рука рябого потянулась за второй бутылкой, выстрелил в потолок. Бандиты отступили в глубину комнаты.

— Не шевелиться, поднять руки! — почему-то шепотом приказал Дорохов. Подвел его голос. Подвел.

Преступники не выполнили команды. Первой пришла в себя хозяйка. Она сбросила шаль, полушубок, и Саша сразу же угадал русую «почтальоншу». Она крикнула:

— Что же вы, мужики! Бейте щенка!

Рябой сверлил Дорохова глазами и, пригнувшись, готовился ринуться вперед. Теперь Саша знал, что ему следует стрелять уже не в потолок, но вспомнил начальника уголовного розыска, который предупреждал, что бандитов нужно обязательно взять живыми. К тому же почувствовал, что даже в такой обстановке он не может застрелить человека. Помог бокс. Дорохов, как на ринге, собрался и сразу успокоился. Решительно, громко, уже без дрожи в голосе предупредил:

— Первый, кто двинется с места, получит пулю.

Заметив, что рука второго бандита потянулась к круглому граненому графину, выстрелил. Брызги водки и стекла теперь уже осыпали бандитов, и они, видимо поверив в его серьезные намерения, снова отошли от стола. А Саша лихорадочно соображал, почему бандиты до сих пор не взялись за оружие и как самому выпутаться из этой ловушки, и не только выпутаться, но и не упустить, не дать скрыться этой зверской паре. Удивила хозяйка. Она изменила тон и, вкрадчиво улыбаясь, проворковала:

— Ну, хватит, миленочек, страху-то наводить… Ведь сам, поди, боишься. Разойдемся по-хорошему. Жалко мне тебя, скоро наши придут. А тебе всех не осилить. Бери пять косых и тикай.

— Шесть, — коротко уточнил рябой.

Горячая волна злости всколыхнулась у Саши в груди. Залила щеки, обожгла затылок, шею. Ребристая рукоятка револьвера словно сама вжалась в ладонь. Он поднял наган от пояса повыше, чтобы не искать мушку, и про себя решил: если бросятся все сразу, будет стрелять в ноги, в руки, чтобы не смогли уйти. На крыльце послышались грузные шаги.

«Не успел Женька!» — мелькнула мысль. Дорохов прижался к косяку двери так, чтобы видеть бандитов и тех, кто войдет. На лице рябого мелькнула гнусная ухмылка, приободрился и его приятель.

— Погоди, легавый щенок, сейчас бесплатно посчитаемся.

— Стрелять буду! — крикнул Сашка.

— Не стреляй, это я, Картинский.

В дом вихрем ворвались Картинский, Нефедов и за ними Чекулаев.

Во время обыска объяснилось нерешительное поведение бандитов: их оружие нашли в карманах верхней одежды, что осталась в коридоре.

В управлении Саша чувствовал себя героем и не понимал, почему Фомин с ним не разговаривает и даже не смотрит в его сторону. Вскоре все объяснилось. Михаил Николаевич, едва Чекулаев и Дорохов вошли в кабинет, начал их отчитывать. Он кричал на ребят, обещал обоих выгнать за такую самодеятельность, прямо из графина пил воду и никак не мог успокоиться. Наконец усадил перед собой и стал методически анализировать их ошибки. По его словам получалось: самая главная их вина в том, что они не выполнили его приказание.

Он велел им проследить за женщиной и, если это не удастся, доставить ее в уголовный розыск. И больше ничего не предпринимать.

— Вы же по своей глупости полезли в дом и сорвали операцию Картинскому. Он ждал в засаде, когда соберется вся шайка. Чтобы накрыть всю банду разом, а тут вас черт принес. Никто не знал, что это «почтальонша». Привели бы вы ее в розыск, и все было бы в порядке.

Растерянный и огорченный Чекулаев ушел, Фомин постепенно успокоился.

— Ну ладно, не сердись, — сказал он, глядя на Сашку, сидевшего с виноватым видом. — Рад я, что ты, сынок, живой. Молодец, что не растерялся. Только на будущее запомни: нельзя лезть очертя голову куда не просят. — Михаил Николаевич ласково потрепал Сашку по волосам и, к его удивлению, отвернувшись, вытер кулаком глаза.

Дорохов хотел подойти к Фомину, сказать теплые слова, поблагодарить, назвать дядей Мишей, но почувствовал, что у него защипало в горле, и постыдился.

В тот же день к вечеру заместитель начальника уголовного розыска Иван Иванович Попов позвал к себе в кабинет всех практикантов.

— Ну, студенты, узнали, что такое уголовный розыск? Мотайте на ус. Нет у нас рецептов на каждый случай жизни. Одно учтите: что приказания надо выполнять четко. — Он поискал что-то в столе, достал затрепанную книжку и передал ее Дорохову. — Криминалистика профессора Якимова! Нужная в нашем деле наука. Читайте. Только, чур, не потерять. Я в университете специально для вас под честное слово выпросил. А сейчас идите, отдыхайте, вечером на работу можно не приходить.

Это был первый за целый месяц свободный вечер, и ребята просто не знали, как его провести. Оживленные, они выскочили из управления, остановились у тумбы с афишами. Чекулаев предложил идти во Дворец культуры на молодежный вечер. Колесов указал на афишу:

— Смотрите, ребята! Новый фильм, американский, с участием Гарри Пиля. Может, пойдем?

Но Боровик решительно отверг оба предложения и сказал, что нужно по-настоящему отпраздновать поступление в уголовный розыск и Сашкину удачу. Все-таки, независимо от разноса, ребята чувствовали, что Сашке повезло, очень повезло. Шутка ли — страху нагнал на самого бандитского главаря и уцелел.

Собраться решили у Дорохова. Жил он с родителями в центре Иркутска. Квартирка у них была небольшая, но зато в проходной комнате Саша отгородил себе фанерой угол и имел «отдельную» комнату. С покупками, веселые, ввалились они к Саше. Его мать встретила их радушно, помогла разложить снедь и все ворчала, зачем так много всего накупили. А угощение было действительно царским. Два десятка пирожных, килограмм халвы и клюква в сахарной пудре, Запивая пирожные и халву чаем, они оживленно обсуждали дневные события.

— Знаешь, Сашка, — размечтался Чекулаев, — если бы мы вдвоем заскочили в этот притон, то я передал бы тебе свой револьвер, и ты бы держал бандитов под двумя пушками. А я связал бы каждого, и мы бы устроили засаду на остальных… Верно, Андрей?

Нефедов пожал плечами и принялся за новое пирожное.

— Ты нам, Женька, лучше расскажи, как тебя Андрюха во двор втаскивал, — засмеялся Колесов.

— Я, братцы, сразу растерялся. Тороплюсь, почти бегу, и вдруг кто-то хвать меня за шиворот — и в какой-то двор. Смотрю, наш Нефедов и тянет в дом, а в доме том чуть ли не весь уголовный розыск.

— А ты от удивления даже рот раскрыл! — захохотал Колесов. — Ведь как все получилось? Картинский велел мне у окна сменить сотрудника. Сел, слежу за улицей и домом. Смотрю, вы появились вместе с «почтальоншей». Стоите, рассуждаете, и вдруг на тебе: Женька в нашу сторону, а Саша с хозяйкой в дом подался. А мы-то знаем, видели, как туда еще утром бандиты пожаловали. Я сказал Картинскому, он глянул и велел Андрею Женьку перехватить, а всем одеваться. «Провалили засаду, дурачье сопливое, — говорит. — Придется выручать этого чертова ерша». Мы в засаду сели по-темному, перед рассветом, чтобы никто не видел. А как выскочили на улицу, слышим один выстрел, другой. Картинский бегом.

— Был бы я на твоем месте, Сашок, уж рябому-то была бы крышка. — Боровик достал папиросы, повертел пачку в руках. — Ничего, если я закурю?

— Кури, Толя. Батя мой смолит постоянно, — разрешил Дорохов.

— Так вот, — продолжал Боровик, — сегодня в конце дня захожу к Ивану Ивановичу протокол задержания подписать, а он как раз рябого допрашивает. Так эта сволочь сидит ухмыляется и не стесняясь говорит Попову: «Жаль, что мало ваших побил. Всего троих легавых шлепнул».

— Теперь больше никого не убьет, — промолвил Саша.

— Это ясно, — согласились приятели.

— Скажи нам, Сашка, по-честному, как на духу, — взмолился Боровик. — Сильно испугался?

— Не успел, ребята. — Дорохов отодвинул чашку. — Как только вошел, смотрю — вот он, рябой, и удивляюсь, как точно его свидетели обрисовали. Хозяйку сразу узнал. Ведь когда мы, Женя, с тобой за ней шли, нам и в голову не пришло, что это та самая «почтальонша». А тут вижу, все приметы, что нам объявили, сходятся. Я, конечно, растерялся немного, думаю: как быть? Но на всякий случай наган достал и курок взвел. Рябой бросил бутылку, и осколки посыпались. Я еще подумал, как бы за шиворот стекло не попало. Первый-то раз от растерянности в потолок пальнул, а вот второй-то уже для острастки. И попал — графин вдребезги. Хотел третий раз стрелять, да вы сами посудите: в револьвере семь патронов, два я уже сжег. А ну, думаю, как кинутся они на меня, да я промахнусь, что тогда? Ведь револьвер перезарядить время нужно, это не то что пистолет — сменил обойму и стреляй. А тут немного погодя — шаги. Слышу, снег на всю улицу скрипит, и бандиты обрадовались. Видно, ждали дружков. Ну, думаю, все. Прикончат и уйдут. Решил стрелять в ноги, пока патроны есть. Лишь бы не упустить.

— Нет, ты все-таки скажи: испугался? — продолжал приставать Боровик.

Саша помолчал, а потом виновато кивнул:

— Испугался. Когда шаги услышал.

Парни не заметили, как в дверном проеме появился Дорохов-старший, стоял и внимательно слушал. Потом вошел к ребятам, сел на топчан, служивший Саше постелью, и потребовал всю историю рассказать ему подробно. Выскочил Боровик, стал что-то плести, приукрашивать, но Чекулаев его остановил:

— Не заправляй, Толька. Я расскажу, как было… — И в какой уже раз повторил все по порядку.

Дмитрий Савельевич похлопал сына по плечу и молча вышел. Вскоре он вернулся со свертком.

Знал Саша этот сверток. Еще со времен гражданской войны он хранился в их доме как самое ценное сокровище. В куске плотной парусины были завернуты заморская шашка в серебряных ножнах, украшенных самоцветными каменьями, с такой же отделкой кинжал и маузер. Рукоять пистолета и деревянная кобура тоже были оправлены черненым серебром. На одной из щечек рукоятки красовалась гравировка: «Без нужды не вынимай, без славы не вкладывай», на Другой — надпись: «Сотнику Дорохову Д. С. от Реввоенсовета Первой Конной…»

Дмитрий Савельевич достал из деревянной коробки пистолет, бережно обтер его парусиной, потом краем серого Сашиного одеяла и передал сыну.

— Спроси, Сашок, у своего начальства позволения… Если разрешат, носи. У нас, казаков, оружие всегда доброе. Молодец, что не опозорился. В нашем роду трусов не было. А пистолет этот на десять патронов рассчитан, да и перезарядить его можно в несколько секунд, не то что наган.

Ребята смотрели на пистолет с нескрываемой завистью и восхищением.

А Саша в этом подарке усмотрел не только оружие. Он понял, что отец больше не сердится на него за оставленную учебу и смирился с уголовным розыском.