Рецепт любви

Глава 13

Я хотела дать ему поспать.

Нельзя будить человека так рано два дня подряд, ведь он не привык просыпаться в такое безбожное время. Я понимала, что не так много людей наслаждаются таким утром. Фиона приходила на работу на полтора часа позже меня и жаловалась на то, что это «пытка» — вставать с восходом солнца.

Роуэн весь день тяжело работает… ему не нужно вставать так рано. Я не ожидала, что кто-то будет вставать так же, как я. Это несправедливое ожидание.

К тому же, он выглядел таким умиротворенным.

До восхода солнца оставалось еще много времени, но ночная тьма отступила, освещая его красивое лицо.

Роуэн любил обниматься, и это приводило меня в восторг. Я проспала в его объятиях всю ночь, прижавшись спиной к нему. Хотя меня точно никто не назвал бы стройной, он был таким большим, что словно укутал меня собой, как будто я создана для этого.

В какой-то момент ночи мы оба перевернулись, он на спину, а я на него, как на подушку.

Итак, когда я проснулась, увидела, что он спит. Полуголый.

А там есть на что посмотреть.

Хотя его лицо по-прежнему имело резкие, мужественные черты, теперь все было мягче, расслабленнее. Его волосы спадали на едва заметные складки на лбу, что только делало его более привлекательным, и загорелая кожа — от работы на улице, как я предположила. Его полные губы были расслаблены, как и все остальное в нем. Он крепко спал. И он это заслужил.

Мне потребовалось еще несколько секунд, чтобы впитать его вид, осознать, что Роуэн Деррик действительно спит в моей постели, затем я встала с кровати.

Или, по крайней мере, попыталась.

Как только я повернулась, чтобы лечь на бок, его рука схватила меня за бедро и притянула обратно.

Я издала приглушенный крик удивления и восторга, когда Роуэн прижал меня к своему теплу.

— Милая ночнушка, кексик, — сонно пробормотал он, проводя руками по моему обнаженному бедру, затем вверх, по розовому шелку.

Мое тело покалывало от желания.

— Спасибо, — прошептала я с придыханием.

— Это была особая пытка — возвращаться в постель и видеть, как ты в ней крепко спишь, — прохрипел он, утыкаясь носом в мою шею.

Еще больше мурашек.

На самом деле, я была почти уверена, что мое тело превратилось в желе.

— Я не хотела засыпать, — проворчала я.

Его рука прошлась по шелку прямо под выпуклостью моей груди.

— Я так и думал. Но тебе нужно было выспаться.

Он прав. Мне нужно было выспаться.

Я же обычная девушка. Девушка, которая рано ложится спать.

И мой распорядок дня, и ранние ночи нарушились с того момента, как в моей жизни появился Роуэн.

Не то что бы я жаловалась.

— Тебе тоже нужно поспать, — сказала я ему. — Еще слишком рано, я не хотела тебя будить.

— Я раньше не имел удовольствия спать рядом с тобой. Так что теперь я точно буду замечать, когда ты попытаешься встать с постели, — он обнял меня крепче, его голос все еще был хриплым со сна.

Мое горло сжалось, когда его твердость прижалась к моей спине, показывая, насколько он проснулся.

Хотя я думала, что утренний секс — выдумка голливудских режиссеров — потому что те, кто действительно хотел секса, только проснувшись, не почистив зубы или не опорожнив мочевой пузырь, — смельчаки. Я, конечно, не против. Хотя мне действительно понравилось бы мятное свежее дыхание.

Меня пробрал озноб, когда Роуэн осыпал нежными поцелуями мое ухо.

— Я могу привыкнуть просыпаться рядом с тобой каждое утро, — сказал он, вдыхая. — Черт, как же ты пахнешь.

Мой позвоночник восхитительно покалывало. От него самого чертовски хорошо пахло. И хотя раньше меня не интересовали совместные ночевки, я поняла: это потому, что я никогда не спала с подходящим мужчиной.

Послышался шорох, затем звон когтей по деревянному полу.

Роуэн застонал мне в шею.

— Очевидно, Мэгги уже привыкла к твоему расписанию.

Словно соглашаясь, она положила две передние лапы на кровать, приподнимаясь, будто желая доброго утра.

Это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо видела.

— Я спущусь и выпущу ее, приготовлю кофе, — Роуэн еще раз обнял меня, прежде чем скатиться с кровати.

Я уставилась на его спину, на шрамы, прослеживая, как двигались мышцы.

Желание провести руками по каждому дюйму его кожи, прижаться губами к этим шрамам и узнать, откуда они взялись, сильно и быстро охватило меня.

Я не знала, откуда они. Через что он прошел. Да, было тяжело; я слышала это в его голосе прошлой ночью. Но этот мужчина, которого я впустила в свою жизнь, в свою постель, такой чужой.

И он ничего не знал обо мне. Мы все еще незнакомцы, которые спали вместе, выпускали собаку на улицу и готовили кофе.

Но слишком ранее время, чтобы думать об этом. Поэтому я смотрела, как они выходят из комнаты, Роуэн бросил на меня один долгий взгляд, от которого загорелась кожа. Затем, как только они спустились вниз, я пошла душ, чтобы подготовиться к своему дню.

Роуэн не спускал с меня глаз, когда я спустилась вниз в платье. И да, я, возможно, надела его для него.

На самом деле для меня не норма — надевать платье на работу. Хотя я одевалась в зависимости от своего настроения, и каждая женщина должна иметь возможность носить красивое платье, когда, черт возьми, ей этого захочется. Но да, сейчас я это сделала в интересах Роуэн.

Милое платье от Дианы фон Фюрстенберг, черное, усыпанное крошечными маргаритками. Оно открывало декольте, идеально облегало мою фигуру в форме песочных часов и заканчивалось до середины икры.

Я сочетала платье с парой туфель на танкетке, бретельки которых доходили до щиколотки.

Этим утром я потратила немного больше времени на волосы, пытаясь сделать так, чтобы мой растрепанный пучок выглядел непринужденно и сексуально. И все знали, что на приготовление неаккуратного пучка уходит примерно в три раза больше времени, чем на ровный. Затем я распустила прядки, чтобы они выглядели небрежно вокруг моего лица. Нанесла немного тонированного увлажняющего крема, который придал моей бледной коже сияющий вид, а щекам — яркий румянец.

Да, я нарядилась для Роуэна. Подайте на меня в суд.

Роуэну понравилось.

Он дал это понять взглядом. И по тому, как он вцепился в меня, целуя, как только я добралась до кухни.

Затем он сказал, пробормотав:

— Мне чертовски нравится это платье, детка.

Казалось, Роуэн был не из тех, кто скрывает свои чувства, и не из тех, кто держит похвалу при себе.

И он приготовил мне кофе.

Отличный кофе.

Мы пили в тишине, пока он не пошел наверх заканчивать одеваться, а я собрала свои вещи.

Я привыкла к тому, что утро было моим. Тихим. Ощущение, что я — единственный человек в мире. Это было одно из многих оправданий, которые я использовала, чтобы Нейтан не оставался на ночь. Хотя это и было правдой, поскольку он «чутко спал» и всегда жаловался на то, что я слишком рано будила его.

В тех редких случаях, когда он оставался на ночь, мое утро не казалось священным. Я осознавала, что он там, наверху, спит, и мне приходилось ходить на цыпочках по собственному дому.

Сейчас все по-другому. Я была сверхчувствительна к присутствию Роуэна и Мэгги. Но это не казалось так уж плохо. Лишь придавало месту ощущение наполненности, завершенности.

Особенно когда я увидела, как Роуэн спускается по лестнице, одетый в одежду с прошлой ночи, надевая кепку задом наперед.

— Кип заберет меня из пекарни, — сказал Роуэн, пока я изо всех сил старалась не пускать на него слюни.

— Разве ему не проще забрать тебя отсюда? Ты можешь еще поспать. Не думаю, что ты встаешь так рано, и у тебя впереди долгий день. Тебе нужен отдых.

Глаза Роуэна блеснули.

— Ценю твою заботу, детка, но ты встала, и я встал. Я ни за что, блять, не вернусь спать в эту кровать без тебя.

От этого заявления моя грудь наполнилась теплом. Он планирует снова спать со мной в моей постели.

И я тоже на это надеялась, даже несмотря на то, что это противоречило всем разумным правилам, которые у меня были относительно парней.

Никакого секса до четвертого свидания.

Никаких ночевок две ночи подряд, если мы не встречаемся больше двух месяцев.

И все такое.

Я была непоколебима в отношении этих правил, цеплялась за них, в основном из-за детских травм.

Правила существовали для моей защиты. Ни один из мужчин, с которыми я встречалась, не нанес мне реального вреда. Из-за правил. Потому что я держала их на расстоянии вытянутой руки, выбирала мужчин, в которых никогда не могла по-настоящему влюбиться, чтобы мне не было потом больно.

Если когда и было время придерживаться этих правил, то именно сейчас. Если и был мужчина, который мог по-настоящему причинить мне боль, то это мужчина передо мной.

— Тебе до работы еще несколько часов, — возразила я. — Сначала я подброшу тебя домой, — я не хотела, чтобы Роуэн и Мэгги часами торчали в пекарне от нечего делать. Мне также было невероятно любопытно посмотреть, где живет Роуэн.

— Нет, — возразил Роуэн. — Ты не останешься одна в этой пустой пекарне.

Я нахмурилась, глядя на него.

— Я там каждое утро одна.

Он натянуто кивнул.

— Да, но до этого ты не выводила из себя мужчину, у которого, как мы уже знаем, нет проблем с причинением боли женщинам.

У меня пересохло в горле. Я не думала о Ронни. Ни разу. И не думала о том, что утром окажусь одинокой и уязвимой в своей пекарне. Роуэн прав. Только через несколько часов откроется магазин дальше по улице. Даже те, кто рано вставал и бегал по пляжу, ждали восхода солнца, особенно с наступлением холодов.

Мне нравилось быть одной. Ощущение, что это мое время, когда не существует никаких других обязанностей. Просто перемешивать сахар, масло, муку и шоколад.

Я не хочу, чтобы кто-то все портил.

— Я сильно сомневаюсь, что Ронни Кокран сможет вставать в пять утра, чтобы преподать мне урок, — возразила я. — Он, наверное, только после обеда встает.

Страхи о нем ничем не отличающимся от страхов, которые были у каждой женщины в голове по поводу жуткого парня в продуктовом магазине, который слишком долго пялился на нее, парня на работе, который всегда приглашает ее на свидание, или бывшего, который плохо перенес расставание.

Ронни мог причинить мне боль, в этом я не обманывала себя. Конечно, шансы невелики теперь, когда он знает, что за ним наблюдает целая куча людей, готовых преподать ему урок, которого он очень заслуживал.

Но я не собиралась менять своею жизнь, и не хотела, чтобы Роуэн был моим телохранителем каждую секунду, когда я одна.

— Ты не заставишь меня передумать, Нора.

Может быть, мне следовало больше бороться. Сказать, что он не смеет вторгаться в мою жизнь, дом и бизнес, заявляя, что должен защищать меня от того или иного.

Но я не хотела с ним ругаться.

Роуэн первый зашел в пекарню. Сделал «проверку», что бы, блять, это ни значило.

Мы с Мэгги ждали в кабинете, она хотела поспать на диване напротив моего стола. Ее нисколько не смущали новые пространства, и она быстро и с радостью заявила о своих правах на них. Мне это понравилось.

Роуэн появился в дверном проеме с быстрым кивком, который, как я догадалась, означал, что все чисто. Мой кофеиновый кайф заканчивался, и эспрессо-машина звала по имени.

Но прежде, мне нужно приготовить немного теста для первой партии круассанов. Вот о чем я думала, когда проходила мимо Роуэна на кухню.

— Теперь можешь идти, — сказала я ему. — Здесь никого нет. Ронни не прячется в кладовке, — пошутила я.

Но Роуэн, похоже, не в настроении шутить.

Он целеустремленно шагнул вперед.

Взгляд его глаз приковал мои ноги к полу.

— Сначала хочу попробовать, — пробормотал он.

Потом он поцеловал меня. Заявил права.

Мое тело отреагировало мгновенно, интуитивно.

Роуэн издал низкое рычание из глубины своего горла, и все мое тело завибрировало от удовольствия.

Его руки нашли мои бедра, затем он поднял меня на тумбу, предметы с грохотом упали на пол где-то далеко.

Я раздвинула ноги, чтобы он встал между ними, его твердость прижалась к кружеву моих трусиков, он задрал мое платье вверх по бедрам.

Я издала стон удовольствия, прижимаясь к нему, отчаянно желая ощутить трение его одетого в джинсы члена о ткань моих трусиков. Потребность была непреодолимой: я чувствовала, что готова кончить только от этого.

— Если не хочешь, чтобы я трахнул тебя прямо здесь и сейчас, лучше скажи, — прохрипел Роуэн напротив моих губ.

— Если ты не трахнешь меня прямо здесь и сейчас, я сойду с ума, — прошептала я, прижимаясь к нему.

Я едва успела вымолвить эти слова, как Роуэн задрал мое платье до бедер.

Я была благодарна эластичной ткани, когда подняла руки вверх, и он сдернул его, бросив на пол, прежде чем наклониться, чтобы пососать мои ноющие соски через кружево лифчика.

Я тихо выругалась, и мое тело наэлектризовалось от желания, оргазм уже нарастал внутри от того, что его зубы касались моих чувствительных сосков.

Мои руки схватили его за голову, сбрасывая бейсболку и проводя ладонью по его волосам.

— Роуэн, — взмолилась я.

Он поднял голову, глаза потемнели от желания.

— Ты мне нужен, — захныкала я, мои руки скользнули вниз, чтобы расстегнуть его кофту.

Он без колебаний сбросил ее на пол. Мои руки потянулись к низу его футболки, стягивая ее через голову.

Я была в диком отчаянии… почти обезумела от потребности. Я хотела, чтобы его кожа касалась моей. Хотела, чтобы он был внутри меня.

Роуэна, казалось, охватило то же безумие, когда он потянулся расстегнуть мой лифчик, отбросил его, затем обхватил ладонями мои груди, разминая их, массируя. Мои глаза закатились от удовольствия, затем он схватил меня сзади за шею, притягивая вперед для еще одного жестокого поцелуя, и прижал меня вниз. Моя спина коснулась прохладной поверхности тумбы, когда он приподнял мои бедра, чтобы снять трусики.

Роуэн издал низкое шипение, когда его взгляд пробежался по моему обнаженному телу.

— Хочу попробовать тебя на вкус, прежде чем трахну, — заявил он, раздвигая мои бедра.

Меня никогда раньше не представляли мужчине подобным образом. Я никогда не чувствовала себя таким желанной.

Роуэн уставился на меня еще мгновение, затем нырнул внутрь. Его руки были под моей задницей, он поднял меня к себе, создавая нужный ракурс. Тот ракурс, который и мне был нужен.

Он был неумолим, его язык умело работал над моим клитором, тело пело для него. Я раньше думала, что он похож на мужчину, который обожают кунилингус, и правильно думала.

Ни с одним мужчиной раньше я так себя не чувствовала. Никто, блять, не пировал мной раньше. Я извивалась на прохладной поверхности, выгибаясь навстречу его рту.

— Ты такая чертовски сладкая на вкус, — прорычал он, его слова вибрировали у моей киски.

Я была почти на грани срыва, когда мои глаза встретились с его.

— Кончишь, как хорошая девочка? — спросил он, просовывая палец внутрь меня.

Мои зубы впились в губы с такой силой, что я почувствовала вкус крови.

Его палец двигался внутри меня, медленно, мучительно. По порочному выражению его лица я поняла, что это было сделано намеренно.

— Нора, ты кончишь для меня? — спросил он снова, низким и хриплым голосом.

Я быстро кивнула, едва способная пошевелиться, отчаянно нуждаясь в освобождении.

— Скажи, что ты будешь моей хорошей девочкой.

Мое тело дернулось под его пальцем, в нескольких секундах от взрыва, нуждаясь в его языке.

— Я буду твоей хорошей девочкой, — прохрипела я.

Он порочно улыбнулся, прежде чем его губы снова нашли мою киску.

Мой первый оргазм нахлынул горячо, быстро и ошеломляюще. Тело сотрясали толчки, и я едва заметила, что он встал, потянувшись к карману или бумажнику, пока не услышала характерный шорох фольги.

По крайней мере, один из нас здраво мыслит. Презервативы даже не мелькнули в моем разуме. Я бы не попросила надеть его. Более того, я хотела, чтобы он был внутри меня без него.

Только я не принимала таблетки. Нельзя таким образом нарушать гормоны.

Я была чиста, и почти уверена, что Роуэн тоже, но этого недостаточно, чтобы рисковать здоровьем и возможной беременностью.

Итак, я отдаленно порадовалась, что Роуэн подумал за нас обоих.

Он надел презерватив и приподнял меня. Наши лица были в нескольких дюймах друг от друга, его глаза прожигали мои.

— Хочу смотреть на тебя, пока буду трахать в первый раз, — пробормотал он, касаясь губами моих.

А потом он оказался внутри меня.

Я вскрикнула от удовольствия, мое тело все еще было чувствительным, приходило в себя после первого оргазма.

Роуэн не сдавался. Не нежился. Он держался за меня, толкаясь сильно и медленно.

Мое голодное тело встречало каждый его толчок, жаждало большего.

— Ты будешь чувствовать меня внутри себя весь день, кексик.

Моя киска сжалась вокруг него в ответ на слова.

— Такая чертовски сексуальная, — продолжил он. — Такая милая… киска, — он говорил и жестоко толкался, приближая меня к краю.

Затем он поцеловал меня, вероятно, почувствовав вкус крови из-за того, как сильно я впилась зубами.

Мое тело открылось ему, двигалось в тандеме с его телом, пока он продолжал трахать меня с идеальной силой, в идеальном ритме.

— Ты моя, — проворчал Роуэн, вены на его шее вздулись.

Мое тело воспарило, когда сотряс очередной оргазм. Этот более интенсивный, чем предыдущий. Более интенсивный, чем все, что я когда-либо испытывала в своей жизни.

Внезапно Роуэн остановился. Полностью. Схватил меня за бедро одной рукой, а другой за затылок.

— Скажи это, — процедил он сквозь зубы.

Его тело было напряженным, взгляд холодным, почти диким. Роуэн с огромным усилием удерживал себя на месте.

— Скажи, что ты моя, Нора.

— Я твоя, — выдохнула я.

Его глаза загорелись удовлетворением, когда я крепче обхватила его ногами.

— Теперь скажи, что ты мой, — потребовал я.

Он ухмыльнулся.

— О, я, блять, точно твой, Нора, — затем он снова начал двигаться. И подвел нас обоих к гребаному краю.

Опять же, могла возникнуть неловкость после того, как девушку трахают на тумбе. Особенно, если люди недостаточно знакомы.

Но так же, как и все, что было с Роуэном до сих пор, все правила и ожидания нарушились.

Он остался внутри меня после того, как мы закончили, тяжело дыша, крепко прижимая меня к себе. Я цеплялась за него изо всех сил, мои конечности налились свинцом, сердце бешено колотилось, а разум разрывался на части. У меня никогда не было такого взрывного сексуального опыта.

Роуэн прижался своим лбом к моему, непоколебимо глядя на меня. Хотя он буквально все еще был внутри меня, сам акт, этот непрерывный зрительный контакт, казался слишком интимным, слишком значимым. Но в то же время и слишком правильным.

— Ты, блять, создана для меня, — пробормотал он. — Никогда мне не было так тяжело. У меня уже встает всякий раз, когда я чувствую запах корицы. Я уже задрался ждать.

Хотя он говорил очень серьезно, его голос был низким, рокочущим, я не смогла удержаться от легкого смешка.

— Корица? — повторила я.

Ленивая ухмылка расползлась по его лицу, когда он запечатлел поцелуй на моих губах.

— Детка, каждый раз, когда я чувствую запах выпечки, я думаю о тебе. Голой, — он схватил меня за бедра, притягивая ближе, доказывая, что он все еще твердый внутри меня.

Я издаю легкий вздох удовольствия.

— Ага, — удовлетворенно прошипел Роуэн. — Так что теперь, каждый раз, когда я почувствую запах корицы или шоколада, я буду думать о том, что сейчас было, и мне, блять, конец.

Тепло разлилось по моему животу, когда он пристально посмотрел на меня, не говоря ни слова в течение нескольких секунд.

— Да, конец, — пробормотал он, крепко целуя, прежде чем мягко выйти из меня. — Оставайся на месте, — приказал он. — Сейчас вернусь.

— Я не смогу пошевелиться, даже если захочу, — честно сказала я ему.

Он одарил меня еще одной ленивой улыбкой, глядя так, словно запечатлевал на память, прежде чем направиться в сторону туалета.

В другой раз я, возможно, сразу впала бы в панику или начала бы все переосмысливать. Но совершив почти неслыханный для меня поступок, я просто лежала там, не думая ни о чем. Каждая клеточка моего тела чувствовала удовлетворение.

Низкий стук ботинок Роуэна возвестил о его возвращении на кухню. Словно притянутые какой-то магнетической силой, мои глаза по собственной воле остановились на нем, блуждая по его сильному телу, его толстым мышцам, щетине на его подбородке. Мне было невероятно трудно поверить, что этот мужчина был внутри меня. Этот мужчина сказал, что он мой, и подарил лучший секс в моей жизни.

Роуэн схватил меня за бедра, затем осторожно поставил на нетвердые ноги, наклонившись, чтобы поднять платье с пола.

Я молча взяла его, надевая обратно.

Роуэн наблюдал за мной, пока я снова закутывалась в платье, крепко завязывая пояс. А потом реальность ворвалась обратно.

— Я не могу поверить, что мы только что занимались сексом на кухне, — прошептала я, мои щеки пылали.

Одна сторона его рта приподнялась в дьявольской ухмылке.

— Не могу поверить, что я сейчас трахнул тебя, а ты все еще краснеешь.

Мои руки потянулись к щекам.

— Я ничего не могу с этим поделать.

— Не хочу, чтобы ты с этим что-то делала, — ответил он. — Не хочу, чтобы ты перестала краснеть при мне.

— Ну и славно, — ответила я.

Он поцеловал меня в нос, затем провел руками по краю моего платья.

— Занимайся своими делами, — приказал он, отступая назад.

— А ты что будешь делать? — спросила я, поправляя платье. — Тебе будет скучно, наблюдая за мной.

Он устроился на табурете прямо у стойки.

— Ну, с этим уже ничего не поделаешь.

Я почувствовала, что снова краснею. Я ничего не могла с этим поделать.

Он сидел со мной.

Остался там, на табурете, потягивая кофе, который я ему принесла, наблюдая, как я начинаю приготовления на день вперед.

Особенно ему понравилось, что он был первым, кто поел прямо из духовки.

Позже пришла Фиона, вопившая о том, что нельзя вставать так рано, и на меня следует подать в суд за несправедливые условия труда — примерно то же самое дерьмо, которое она говорила каждое утро, пока не выпивала свой первый кофе.

Однако она резко остановилась, когда вошла на кухню и увидела там Роуэна.

К ее чести, она не выглядела удивленной. Даже немного. Она выглядела так, словно совершенно нормально зайти на кухню в половине седьмого утра и увидеть бога секса в бейсболке задом наперед, сидящего возле тумбы, пьющего кофе и наблюдающего за моей работой.

Возле тумбы, на которой он трахнул меня чуть раньше.

Честно говоря, я продезинфицировала ее три раза. И Фиона же не знала этого.

— Итак, теперь ты встаешь вместе с ней в такую рань, а она тебе все еще нравится? — спросила она, шагнув вперед, чтобы схватить маффин с подставки, где они остывали, а затем кофейную чашку у меня из рук.

— Совершенно верно, — ответил Роуэн, глядя на меня взглядом, который был совершенно неуместным и намочил мои трусики.

Глаза Фионы метались между нами двумя.

— Фу, — простонала она, топая к холодильнику за моими домашними кофейными сливками. — Еще слишком чертовски рано для ваших милостей. Я требую, чтобы ты прекратил.

Я улыбнулась. Как и Роуэн.

И вот так начался день.