Рецепт любви

Глава 15

Фиона ужинала с нами. Я позвонила, чтобы пригласить ее поесть, поглазеть, как работают мужчины, и, возможно, потому, что у меня были кое-какие мысли о сватовстве лучшей подруги и друга Роуэна.

У Фионы точно нет любимого типажа, но Кип был из тех мужчин, которые нравились всем.

Я хотела, чтобы моя подруга была счастлива. Не то что бы она несчастна. Ей не обязательно нужен мужчина для этого, но за все время нашего знакомства, у нее не было серьезных отношений.

Несмотря на ее постоянную улыбку и непринужденное поведение, в ней было что-то темное из прошлого. Что-то, чем она не делилась со мной. Но я замечала, потому что рыбак видит рыбака. Я не давила на нее. Никогда не стала бы. Она скажет мне, если будет готова. Или похоронит это и продолжит пытаться наладить здесь жизнь.

Я эгоистично хотела, чтобы она осталась тут навсегда.

Это был самый долгий срок, который она провела в одном месте, ее семья жила далеко. Ее виза не будет действовать вечно. А романтика, настоящая и неподдельная любовь может пустить корни.

Но Фиона разгадала мои намерения, как только мы съели пиццу, а на десерт я подала французский шоколадный пирог — я все еще была собой и не могла принимать гостей, не подав десерт. Мы все расположились в гостиной с пивом и вином, из моей акустической системы играла музыка, а Мэгги счастливо дремала на ковре.

— Просто чтобы внести ясность, — объявила Фиона, ее прищуренные глаза сосредоточились на Кипе. — Ничего подобного не будет, — она замахала руками сначала на них, потом на нашу маленькую группу в целом. — Мы не в каком-то гребаном фильме на канале «Холлмарк» или «CW». Это не то место, где два лучших друга влюбляются в двух других лучших друзей, — затем ее взгляд обратился ко мне и Роуэну. — Вы двое чертовски милые, я понимаю. Но он будет одиночкой в сериале. Он меня не интересует, — она указала пальцем на Кипа.

Он просто сгримасничал.

— По-моему, леди слишком сильно протестует, — сказал он, прежде чем сделать глоток пива.

Я попыталась подавить смешок, но потерпела неудачу, в результате чего Фиона бросила в мою сторону испепеляющий взгляд.

— Я серьезно, — прошипела она.

Я подняла руки вверх, сдаваясь.

— Я не заставляю тебя спать с Кипом.

— О, никому не придется ее заставлять, — вмешался он, в его глазах плясали искорки веселья.

— Во всем мире не хватит ни денег, ни пенициллина, — ласково сказала она ему. — И во всем мире не хватит выпивки, чтобы я напилась и переспала с тобой, — ответила она, не сбиваясь с ритма.

Все их взаимодействия в течение оставшейся части ночи были такими же. На это было забавно смотреть, хотя я расстроилась, что у них ничего не получится. Мы сидели с Роуэном, слушали, как они подтрунивают друг над другом, я прижималась к нему, его палец лениво рисовал круги на моей руке.

Я начала отвлекаться, когда этот палец больше не рисовал круги на руке, а скользнул под ткань моей футболки и пробежался по ребрам к нижней части груди.

Мы сидели так, что наши друзья не видели, что мозолистые пальцы Роуэна двигались к моему соску, но я не совсем умела контролировать свои реакции, когда дело касалось этого мужчины и его рук на мне.

Я не привыкла к нему и его прикосновениям, к его легкой ласке или к тому, как мое тело с каждой минутой взрывалось от желания.

К счастью для меня, пицца и пирог съедены, а вечер подходил к концу, и Кипу с Фионой нужно было идти по домам.

— Ты решила продолжать лгать самой себе, или победить свои страхи и поехать ко мне? — Кип проводил Фиону до двери.

Она скорчила гримасу отвращения.

— Если я решу поехать с тобой, просто знай, что в меня вселилась какая-то демоническая сущность, и срочно нужно звонить Дженсену Эклзу{?}[персонаж из сериала «Сверхъестественное»], — она наклонилась, чтобы поцеловать меня на прощание, кивнула Роуэну, затем показала средний палец Кипу.

Он нисколько не смутился, улыбаясь нам.

— Она влюбится в меня, когда меньше всего этого будет ожидать, — он подмигнул, прежде чем неторопливо выйти за дверь.

Мы с Роуэном стояли перед закрытой дверью, он обнимал меня, слушая хруст шин по гравию, когда двое наших лучших друзей уезжали.

Я не хотела спрашивать, собирается ли он тоже уходить, потому что я не хотела, чтобы он уходил. Я знала, что должна хотеть. Создать границы, держаться за независимость, которую я только недавно отвоевала у мужчины. Но нет. И чувствовала себя виноватой из-за этого.

Итак, я просто стояла там, рядом с ним, ведя себя так, будто если не буду двигаться, мне не придется принимать решения, и вести себя как ответственный взрослый человек.

Роуэн, казалось, не боролся с подобными терзаниями.

К счастью.

Он развернул меня, когда звук двигателя грузовика Кипа растворился в ночи.

Сердцебиение участилось, когда мои глаза встретились с его, полными голода.

— Блять, мне так нравятся твои изгибы, — пророкотал он, проводя руками по бокам моего тела.

Несмотря на все, что мы делали, на то, как близко он знал мое тело, я все еще дрожала от его нежных прикосновений.

— Хорошо, — сглотнула я, поняв, что мне трудно сохранять связность мыслей. — Изгибы — это профессиональная деформация. Разве ты не знаешь, что не следует доверять тощему пекарю?

Роуэн никак не отреагировал на мою шутку. Его руки скользнули к низу моего свитера, затем он потянул его вверх.

Я подняла руки, мои соски уже затвердели, киску покалывало от желания.

По выражению лица Роуэна, по тому, как его тело изгибалось от желания, и по восхитительной форме его члена, прижимающегося к джинсам, я подумала, что он собирается притянуть меня к себе. Поцеловать меня. Поднять меня и отнести наверх, в спальню.

Я была неравнодушна ко всем этим вещам. Честно говоря, мне казалось, что я сойду с ума, если он не сделает хоть что-то из этого.

Вот только он отступил назад так, что его руки больше не касались меня, и я не чувствовала жар его тела.

— Оставайся там, — прорычал он, когда я инстинктивно сделала шаг к нему.

Мое тело застыло на месте по его команде, сердцебиение участилось, трусики уже промокли.

— Сними лифчик, — приказал Роуэн.

Дрожа, я протянула руки, чтобы расстегнуть лифчик, кружево упало на пол рядом с моими ногами.

Глаза Роуэна остановились на моих сосках, он потирал губы всей ладонью. Соски болели, затвердевая еще больше.

— Штаны, — произнес он гортанным голосом.

И снова мои руки задрожали, когда я повиновалась, снимая штаны.

— Трусики, — это слово было произнесено в ту же секунду, как я выпрямилась.

Его взгляд был чем-то физическим. Неизбежным. Непоколебимым.

Мое тело было напряжено, скручено от потребности в освобождении, когда я стояла там, в коридоре, совершенно обнаженная, а он стоял передо мной полностью одетый, пожирая меня глазами.

Здесь не было места для самокритики. Никаких сомнений по поводу изъянов и недостатков. Нет, я ни на йоту не сомневалась в себе, когда Роуэн так на меня смотрел.

— Ты самое красивое создание, которое я когда-либо видел, — прорычал он, хватаясь за низ своей футболки и срывая ее.

Я медленно, неуверенно снимала свою одежду, а он почти отрывал свою от кожи. Казалось, прошло всего пару мгновений, и его джинсы смешались с остальной одеждой на полу, и он стоял там голый.

В моем коридоре.

Мгновение мы смотрели друг на друга. Вот и все.

Потом он набросился на меня. Его руки легли на мою шею сзади, сближая наши рты, наша обнаженная кожа прижималась друг к другу.

Я дико поцеловала его в ответ, как будто была вне себя.

Роуэн сжал мои волосы в кулак, используя свою хватку, чтобы откинуть мою голову назад.

Когда наши глаза встретились, его были полны чистого желания.

— Упрись ладонями в дверь и покажи мне свою задницу, — потребовал он хриплым голосом.

Мой желудок сжался от страха и желания, но я подчинилась, медленно повернувшись и прижав ладони к прохладному дереву входной двери.

Пальцы Роуэна скользнули вниз по моей спине, все мое тело задрожало.

— Раздвинь ноги, задницей ко мне.

Колени у меня дрожали, но я подчинилась.

Его ладони пробежались по коже моей задницы, двигаясь ниже, обхватывая мою ноющую, намокшую киску.

Но он не ввел пальцы внутрь, как я ожидала. Нет, он вернулся к моей заднице, раздвигая ее.

Я ахнула, когда он упал на колени и нырнул туда внутрь. Своим ртом.

Колени с трудом удерживали меня на ногах, пока он продолжал поклоняться мне в месте, которое я когда-то считала запретным, доставляя удовольствие, о существовании которого я даже не подозревала.

Как раз в тот момент, когда я подумала, что больше не выдержу, когда подумала, что мои колени подогнутся, а тело взорвется в кульминации, Роуэн остановился.

Мои пальцы вжались в дверь, пытаясь вонзиться в дерево, когда он приподнялся, толкая меня в спину, наклоняя еще больше и прижимая свой твердый член к моему входу.

Его руки сжали мои бедра, и он не остановился, не стал ждать, он просто погрузился в меня по самые яйца.

Я кончила тут же.

Мое тело взорвалось спазмами, удовольствие налило конечности свинцом.

Но Роуэн не остановился, не сделал паузу, не сбавил скорость. Он продолжал толкаться, доводя меня до очередного оргазма, подчиняя каждый дюйм моего тела своему контролю, который он сохранял надо мной.

Мои оргазмы раскололи меня на части, стерли с лица земли, но не настолько, чтобы я не заметила, что у Роуэн еще сам не кончил. Он продолжал трахать меня, резко остановившись, когда я снова обрела рассудок.

Он вышел из меня прежде, чем я поняла, что происходит, закружил меня, сердце все еще бешено колотилось, ноги едва слушались.

Его мышцы были напряжены, вены на руках и шее вздулись от силы, с которой он держал себя в руках.

— На колени.

Я беспрекословно подчинилась, моя чувствительная киска запульсировала от холода в его голосе, от его эротической интонации.

Ковер был достаточно мягким для моих коленей, но даже если бы это было твердое дерево, я бы не жаловалась.

— Попробуй себя на вкус, — потребовал он гортанным голосом.

Он держал основание своего члена, представляя его мне. Он блестел от… моей смазки.

Я, не колеблясь, взяла его и положила в рот. Роуэн был крупным, очень крупным, так что он еле поместился во мне.

И я ощутила свой вкус. Наш.

Мое тело покалывало от этого, от той власти, которую я имела над этим неуклюжим мужчиной, пока стояла на коленях.

Я взяла его жадно, ненасытно, проводя языком по его изысканной, твердой длине, упиваясь звуками удовольствия, издаваемыми мужчиной передо мной.

Руки Роуэна запутались в моих волосах, потянув за пряди, а затем притянув меня назад, так что я посмотрела на него сквозь ресницы.

— Я сейчас кончу, детка, — предупредил он. — Если ты не хочешь, чтобы я делал это у тебя во рту, скажи.

Я сжала его крепче, достаточно сильно, чтобы он зашипел от удовольствия, затем ответила ему, наклонившись вперед и снова взяв его в рот.

— Черт, — прорычал он, грубоватый тон его голоса заводил меня еще больше. Его рука переместилась на мой затылок, пока он трахал мой рот.

Его освобождение было неожиданным, но я проглотила все, наслаждаясь.

Я снова опустилась на колени, вытирая уголок рта и пристально глядя на него.

И что это было за зрелище! Его мышцы блестели от напряжения, он сильно трахал меня и кончал еще сильнее, о чем свидетельствовали быстрые подъемы его груди.

Но это выражение его глаз, которое сбило бы меня с ног, если бы я стояла на них.

Да, его глаза были затуманены желанием, пропитаны эротическим удовлетворением. Но было и нечто большее, чем это. Что-то более тяжелое и плотное, чем чистое желание. В них было благоговение.

Возможно, это я стояла на коленях, но он поклонялся мне.

Прошло всего пару секунд, но я не смотрела на Роуэна снизу вверх, а была в его объятиях.

— Я никогда от тебя не отстану, кексик, — проскрежетал он, неся меня по коридору и вверх по лестнице в мою комнату. — Не успокоюсь, пока каждый дюйм твоей кожи не станет моим.

И он делал это остаток ночи, хотя каждый дюйм моей кожи принадлежал ему с той секунды, как я увидела его, входящего в пекарню.

Я должна была догадаться, что мать Нейтана рано или поздно появится.

Его выгнали из города.

Нет, я знала, что Роуэн человек слова, и еще знала, что Нейтан недостаточно умен, чтобы держаться подальше. Прогнуться под Роуэном. Я сделала мысленную пометку поговорить об этом с Роуэном. Мы никогда по-настоящему толком не разбирались в том, что произошло, и почему он это сделал. Мы были заняты.

Но какой бы ни была угроза Роуэна, она, очевидно, сработала. Из того, что я слышала из городских сплетен, Нейтан был в Нью-Йорке, работал в какой-то известной фирме по недвижимости.

Я уверена, что большая часть этих сплетен исходила от женщины, носившей сшитый на заказ брючный костюм как у Хилари Клинтон. То же самое и со стрижкой.

Она подчищала за своим сыном. Сохраняла лицо перед загородным клубом, чтобы убедиться, что их драгоценная репутация осталась нетронутой. Я знала, как много эти вещи значили для нее, потому что она давала понять. Говорила, что я никто, и чего от меня будут ожидать, когда я выйду замуж за ее сына. А именно: отказаться от своего бизнеса, от своей карьеры, чтобы я могла сделать прическу, надеть жемчуга и начать рожать детей.

Я любезно сказала ей, что этого не произойдет.

Когда она узнала, что я не только жила как мусор в трейлере, но и не смогла превратить во что-то приемлемое для нее и ее семьи, я начала ей активно не нравиться. Конечно, она никогда ничего не говорила прямо, никогда не делала ничего такого, что я могла бы донести до Нейтана. Она скрывала свои оскорбления, говоря лишь, что я слишком толстая для дизайнерских платьев, которые носили все остальные, о том, что с моей стороны на свадьбе будет пусто, потому что у меня нет семьи. Нейтан бы заметил, если бы попытался обратить на меня внимание. Но нет. Он позволил своей матери обращаться со мной так, как она хотела, не вмешиваясь и не заступаясь.

И когда она вошла в дверь пекарни, брезгливо вздернув нос, я не в первый раз подумала, как рада, что мне не придется иметь дело с этой женщиной всю оставшуюся жизнь.

Однако у меня было предчувствие, что в какой-то момент мне придется с ней поговорить. Не потому, что я отменила свадьбу — она уже излила на меня свой яд по этому поводу, — а потому, что Нейтана больше нет в городе. Он больше не «главный» в маленьком городке. Больше не тот сын, которым она могла бы хвастаться на своих благотворительных обедах.

И она собиралась обвинить меня. Потому что она никогда не видела Нейтана таким, каким он был, а я была козлом отпущения за все, что произошло в его жизни с тех пор, как он встретил меня.

— Уйдешь на кухню, детка? — спросила меня Фиона, не сводя взгляда с женщины в «Chanel», прижимающей сумочку к телу, как будто она шла по плохому району.

— Нет, — я улыбнулась последнему покупателю, когда Клэр подошла к прилавку. — Я могу с этим справиться.

Сейчас я чувствовала себя сильнее, чем когда-либо раньше. Свободнее с тех пор, как я дала себе разрешение отменить свадьбу. И да, с тех пор, как мы с Роуэном стали чем-то особенным. Он заставил меня почувствовать себя сильной. Заставил увидеть силу, которая уже была внутри меня.

Невероятно, насколько сильно эта женщина напоминала мне мою мать. Не по внешнему виду… Клэр носила короткие стрижки, а у моей мамы волосы длиннее, ниже плеч. Клэр была миниатюрной и худощавой, а мои формы достались мне от матери. Но обе они были накрашены косметикой «Estée Lauder», накачаны ботоксом и пахнули «Chanel № 5».

Они обе усовершенствовали способ смотреть на кого-то с презрение, не имея возможности пошевелить ни одной из своих лицевых мышц.

Тина бормотала оскорбления в адрес кофеварки, когда женщина приблизилась, но остановилась, как только та оказалась в пределах видимости.

Тина повернулась, положив руку на бедро, и посмотрела на мою бывшую почти свекровь с открытым презрением и враждебностью.

Мне было приятно видеть, как ее осунувшееся лицо напряглось в чем-то, напоминающем страх. Тина не была впечатлена или напугана властью, которой та обладала в этом городе.

— Клэр, — поприветствовала я ее, натянуто, но не тепло улыбаясь. — Что я могу предложить?

— Я здесь не ради… этого, — Клэр указала на стеклянную витрину, полную сладостей, с плохо скрываемым отвращением. Что имело смысл, поскольку с тех пор, как я ее знаю, я не видела, чтобы эта женщина съела больше нескольких кусочков салата или курицы.

— Я пришла сказать, чтобы ты вернула моего сына в город, — она обратила свое внимание на меня.

Я нахмурилась, глядя на женщину.

— Мы с Нейтаном больше не помолвлены, как тебе хорошо известно. Я не могу контролировать то, что он делает или не делает.

Клэр крепче сжала свою сумочку.

— Я точно знаю, что он был у тебя дома в ту ночь, когда просто уехал без предупреждения. Я знаю, что это как-то связано с тобой. У тебя всегда была над ним власть, которую я никогда не могла понять.

Ее острый взгляд пробежался по моему телу, сообщая, что, по ее мнению, мне катастрофически не хватает. Ее стандарты красоты пришли из эпохи, когда женщины должны были практически страдать анорексией, чтобы казаться желанными.

Хотя, к сожалению, та эпоха не покинула нас полностью.

Я мысленно вздохнула, положив ладони плашмя на стойку.

— У меня клиенты, — сообщила я ей, взглянув на небольшую очередь позади нее. — Если ты не собираешься что-то заказывать, боюсь, мне придется попросить тебя отойти в сторону.

С таким же успехом Клэр могла бы пососать лимон.

— Я выпью кофе. Черный.

— Хорошо, Тина? — спросила я.

— Поняла, — ответила Тина, ее пристальный взгляд был прикован к Клэр достаточно долго, чтобы та поерзала на своих дизайнерских каблуках.

Кофеварка снова ожила, когда я уставилась на Клэр, больше не желая позволять женщине смотреть на меня свысока, заставлять чувствовать себя ничтожеством.

— Нейтан сделал свой выбор, — сообщила я ей. — Я не имею никакого отношения к тому, что он уехал из города. К счастью, я больше не имею ничего общего ни с ним, ни с тобой.

Клэр резко втянула воздух.

— Ты — кусок дерьма, — прошипела она, отбросив всякое притворство вежливости. — Из всех женщин, которые хотели Нейтана, из всех женщин, которые заслуживали его… Которые заслужили наше фамильное имя. Из всех женщин он выбрал тебя. Он был лучшим, что когда-либо случалось с тобой, а ты его бросила. Разбила ему сердце. Выгнала его из города, в котором он родился.

Я громко рассмеялась над этим. Не могла сдержаться.

Это разозлило женщину еще больше. Возможно, она нахмурилась, но кто знал, учитывая все токсины, замораживающие ее лицевые мышцы.

— Ты заблуждаешься, — покачала я головой, как только взяла себя в руки. — Нейтан никогда не будет лучшим в жизни девушек. Потому что его воспитали так, словно он — божий дар, хотя на самом деле он просто еще один богатый засранец, который не знает, где клитор.

Я действительно жалела, что у меня нет фотоаппарата, чтобы увековечить выражение лица Клэр. Фиона рядом со мной изо всех сил пыталась сдержать хихиканье, и даже Тина подавила смешок.

К сожалению, шок на лице Клэр длился всего несколько секунд. Затем она пришла в себя и бросила ядовитый взгляд в мою сторону.

— Ты мусор, — прорычала она. — И заплатишь за то, что выгнала моего сына из города. Запомни мои слова.

Я издала смешок.

— Ты говоришь как злодей из «Скуби Ду», — затем я слегка наклонилась вперед, прищурившись и глядя на нее. — Теперь я понимаю, что WASP{?}[популярное идеологическое клише в середине XX века; термин, обозначавший привилегированное происхождение] — это напиться или накачать себя наркотиками, чтобы потом отрицать, с кем спит твой муж, откуда берутся деньги и правду о детях, которых ты вырастила, но я думаю, ты достаточно умна, чтобы понять, что твоего сына местные жители не уважают. Меня, наоборот… — я сделала паузу, чтобы оглядеть свою переполненную пекарню, многие жители которой были заинтересованы в этом выяснении отношений. — У меня хорошая репутация, потому что мусор я или нет, но я изо всех сил стараюсь быть хорошим человеком. Я обеспечиваю работой, сахаром и хорошим кофе. Я по-настоящему приятный человек. Итак, я бы хотела посмотреть, как ты найдешь способ «заставить меня заплатить» без ответных мер со стороны всего города.

Клэр быстро заморгала, глядя на меня, когда я произнесла эти слова, затем я наблюдала, как она пытается бороться с правдой в них.

Но она не могла.

Все, что я сказала, было правдой. Она держалась за свое «место» в городе и не настолько глупа, чтобы понять, люди наблюдательны и они понимают, что она со мной враждует, и этот город не будет стоять в стороне и смотреть, как эта женщина причиняет мне вред.

Она могла бы сказать что-нибудь еще, что-нибудь более гадкое, и я, скорее всего, не смогла бы ей ответить. Это единственный спор, на который я была способна. Но, к счастью, у меня есть лучшая подруга, которая почувствовала мою надвигающуюся панику.

— Вот ваш кофе, за счет заведения, — сказала Фиона с приторно-сладким видом, ставя чашку на стойку. — Желаю вам хорошего дня.

Клэр перевела взгляд с меня на Фиону, затем на кофе. Затем ее взгляд переместился на кофеварку, где Тина стояла, уперев руки в бедра, и смотрела на нее сверху вниз, молча провоцируя ее сказать что-то еще.

Клэр была не из тех женщин, которых легко напугать, но она достаточно умна, чтобы понимать, что ее превосходят числом.

Она схватила кофе и выбежала.

— Это было чертовски потрясающе, — взвизгнула Фиона.

— Я не чувствую лица, — пробормотала я, осознавая реальность того, что я сделала.

Фиона усмехнулась.

— Да, как бы впечатляюще это ни было, не думаю, что у тебя есть будущее в разборках, ты великолепно справилась, но после ты склонна чувствовать себя виноватой, и не дай бог пошлешь еще корзину с фруктами.

— Я бы точно так и сделала, только не с этой сукой, — пробормотала я. — Лучше буду заниматься тем, в чем я хороша. Выпечкой всякой всячины.

— Да, с этого момента я буду разбираться со всеми сучками, — торжественно пообещала она.

Я покачала головой и вернулась к работе, не бегая в подсобку остаток дня, как это могло быть в прошлом.

Все менялось.

Я менялась.

И хотя это не совсем связано с Роуэном, он сыграл большую роль.