Речь и этикет: Кн. для внеклас. чтения учащихся 7-8 кл.

Гольдин Валентин Евсеевич

РЕЧЬ И ЭТИКЕТ

КНИГА ДЛЯ ВНЕКЛАСНОГО ЧТЕНИЯ

УЧАЩИХСЯ 7-8 КЛАССОВ

Р е ц е н з е н т ы: заведующая кафедрой русского языка Института русского языка им. А. С. Пушкина доцент А. А. А к и ш и н а; учитель русского языка и литературы 3. П. Кабанова.

ОГЛАВЛЕНИЕ

К читателю.

Что такое этикет.

Почет почету рознь.

О чувстве дистанции.

Соблюдаем условия.

Как ничто превращается в нечто.

О правилах приличия и дамах города N.

Вежливость.

А в языке - по другому.

Здравствуйте!

Этикетная модуляция речи.

Тон, тема и пустые разговоры.

Да-с, нет с и другие.

"Давайте и с вами говорить ты".

Знакомимся с обращениями.

Обращения меняются.

Мать и мама.

О себе и о других.

Тем, кто дочитал до конца.

Советуем прочитать.

Эта книга учит вежливой речи. В ней рассказано об этикете - системе правил поведения, принятых в обществе, о современных нормах р"сского речевого этикета.

К ЧИТАТЕЛЮ

Эта книга рассказывает об одном из важных элементов человеческой культуры - о речевом этикете. Каждый из нас пользуется такими прекрасными "волшебными словами" русской речи, как здравствуйте, спасибо, извините, пожалуйста. Но в чем их волшебная сила? Почему они так необходимы? Над этим полезно задуматься. И только ли "волшебные слова" позволяют людям правильно выражать отношение друг к другу, делают общение вежливым, доброжелательным?

Конечно, не только они. Стоит внимательно присмотреться к речи, как мы обнаружим в ней немало других этикетных средств, т. е. слов и оборотов речи, которые произносят, подчиняясь этикету - принятым правилам поведения. Вспомните хотя бы о русских обращениях. Да зто целое богатство, если только мы умеем правильно их употреблять! Однако все ли из нас искусны в этом?

Главная задача книги и заключается в том, чтобы помочь читателю овладеть этикетными средствами нашей речи.

Книга показывает многообразие элементов этикета, рассказывает о принципах выбора этих элементов в зависимости.от условий общения. В необходимых случаях она знакомит читателя с историей этикета и его изменениями под влиянием меняющихс общественных отношений. Вместе с тем перед автором не стояла цель дать полное описание системы речевого этикета и его истории.

Содержание этикета раскрывается в серии очерков, посвященных различным проявлениям этикетного поведения, с которыми так или иначе сталкивается школьник. Ребята общаются со сверстниками и взрослыми, наблюдают общение взрослых между собой, сами активно готовятся стать взрослыми. Они знакомятся с советской многонациональной литературой, с русской и зарубежной классикой. Все это учитывалось при выборе материала, который рассматривается в книге.

Речевой этикет тесно связан с неречевыми особенностями поведения. Так, приветствуя друг друга, мы не только говорим Здравствуйте! До свидания!, но и обмениваемся рукопожатиями, машем друг другу рукой, военные отдают честь, пионеры высоко поднимают над головой руку. Рассказывая о речевом этикете, нельзя, следовательно, забывать об этикете неречевом и вырывать речевой этикет из общей системы этикетного поведения человека, иначе в самом речевом этикете многое останется непонятным.

Вот почему в книге говорится и об этикете как целом.

Чтобы верно оценивать и тонко чувствовать этикетные особенности поведения (своего и чужого), нужно прежде всего научиться замечать их. Да, замечать! Трудность в том, что все обычное, постоянно встречающееся, даже будучи важным, как правиле реже привлекает к себе внимание, чем необычное. Это относитс и к речевому этикету, и к другим общепринятым формам поведения. Хороший способ освежить свою способность замечать - сравнение привычного нам этикетного поведения с этикетом други\ народов, а также с этикетными нормами других времен. Сравнение - основа всякого познания, и в книге мы широко пользуемс этим приемом. Он позволяет во внешне несходных обычаях разных народов обнаружить ценнейшее общечеловеческое содержание.

Подлинно демократический характер советского этикета особенно ясно виден в сравнении с этикетными нормами обществ, построенных на угнетении одних классов другими.

Этикет - лишь одно из многочисленных средств общения, используемых людьми. Сравнение его с главным средством человеческого общения - языком позволяет лучше разобраться не только в этикете, но и в самом языке. Значит, и такое сравнение необходимо. Оно требует обращения в книге к отдельным понятиям языкознания, в том числе и к тем, которые, хотя и используютс в школе, нелегки для усвоения (например, к понятию "нулевое окончание").

Формы человеческого общения исследуются многими науками.

Специально их изучают психология и социология, без союза с которыми языкознанию трудно рассматривать язык как "важнейшее средство человеческого общения" (В. И. Ленин). В книге разъясняются и используются некоторые понятия и этих наук (в том числе развиваемое марксистской социологией понятие "социальная роль").

Первые главы книги знакомят с тем, что такое этикет, какое содержание несут этикетные знаки, как связаны с этикетом правила приличия, что такое вежливость как способ применения этикета.

Остальные главы целиком посвящены речи и речевому этикету.

Это основная часть книги. Здесь преимущественно на материале русского языка выделяются разнообразные этикетные средства, описываются особенности их использования, в отдельных случаях показывается и их история.

ЧТО ТАКОЕ ЭТИКЕТ

Люди постоянно используют предметы или действия, важные для них не сами по себе, а прежде всего той информацией, которую эти предметы или действия передают.

Например, школьный звонок. Конечно, приятно, когда у него чистый и мягкий тон, и хуже, если звонок дребезжит или пугает своей внезапно обрушивающейся на нас мощью. Но звонок в школе нужен не для того, чтобы услаждать красивыми звуками.

Он служит важным пограничным сигналом, знаком перехода от одной части школьного дня к другой: от перемены - к уроку, от урока - к перемене и т. д. Именно как знак и ценен для нас звонок, поэтому даже при нежном, мелодичном звучании он вызовет досаду у того, кто боится предстоящего урока, а звонок самого неприятного тона будет встречен с восторгом, когда он возвещает начало урока или перемены, которых мы с нетерпением ждем.

Главное для нас в знаке-звонке - что он значит.

Знаки бывают самыми разными. С помощью одних знаков мы управляем дорожным движением; другими условными знаками общаются игроки и судьи на спортивной площадке. Знаком является школьная, военная, спортивная и всякая другая специальна форма одежды, показывающая принадлежность ее владельца к определенной группе людей: алый галстук и пионерский значок отличают юного ленинца, зеленая штормовка с эмблемой института - бойца студенческого стройотряда. Всем известны знаки химические, математические. Особой системой знаков считают и этикет.

Когда юноша кивает знакомому, поднимается навстречу входящей женщине, похлопывает по плечу приятеля, все эти действия, конечно, важны не сами по себе, не своим физическим результатом, а тем, что несут информацию, выражают отношение к тем людям, которым адресованы. Так, кивок свидетельствует о желании оставаться знакомыми; поднявшись навстречу женщине, молодой человек выразил свое уважение к ней; похлопывание по плечу - знак фамильярного отношения. Вот какое важное содержание скрывается за такими простыми к привычными действиями.

Специальный "Словарь по этике" (М., 3981) так определяет, что такое этикет: "ЭТИКЕТ (фр. etiquette - ярлык, этикетка) - совокупность правил поведения, касающихся отношения к людям (обхождение с окружающими, формы обращения и приветствий, поведение в общественных местах, манеры и одежда)". Действительно, этикет выражается в самых разных сторонах нашего поведения. Например, этикетное значение могут иметь разнообразные движения человека, позы и положения, которые он принимает.

Сравните вежливое положение лицг-м к говорящему и совершенно невежливое - спиною к нему. В этикетных целях мы часто используем предметы (приподнятая шляпа, преподнесенные цветы...), особенности одежды (выбор праздничной, траурной или будничной одежды хорошо показыгает, как мы понимаем обстановку, как относимся к другим участникам общения). Самую важную роль в этикетном выражении отношений к людям играет наша речь. Всем известны специальные словесные формулы вежливости типа Здравствуйте! Извините, пожалуйста! Будьте любезны... Спокойной ночи!

Значит, у этикета есть словеснке (или вербальные - от лат.

verbalis "словесный") и несловесные средства.

Вспомним, как в известной повести Л. И. Лагина впервые появляется перед Волькой Костыльксвым старик Хоттабыч:

- Апчхи! - оглушительно чихнул неизвестный старичок и пал ниц.Приветствую тебя, о прекрасный и мудрый отрок!

Словесно выраженное приветствие сочетается здесь со старинным невербальным знаком почтения и покорности - с особой этикетной позой благодарного за свое спасение джинна. В общении часто используют словесные и несловесные средства одновременно, нередко для выражения одного этикетного содержания.

Точно определить это содержание не всегда легко. Например, что означает подмигивание? Конечно, это далеко не самый изысканный из знаков этикета, а в отдельных случаях подмигнуть - значит поступить невежливо. Но тем более интересно посмотреть, для чего люди пользуются этим знаком.

В повести С. Д. Мстиславского "Грач - птица весеяпяя" есть такой эпизод. Н. Э. Бауман попадает в Лукьяновскую тюрьму и встречает там своих товарищей-революционеров, готовящихс к побегу. Во время беседы они вдруг мгновенно зажимают Бауману рот, скручивают его, валят на пол и тут же освобождают.

Бауман не понимает, в чем дело. Он поднимает потемневшее от обиды лицо, замечает охранника, становящегося под грибок, и в этот момент товарищ подмигивает Бауману.

Литвиненко подмигнул чуть заметно - и Бауман понял. Секундная глупая обида рассеялась без следа. Он спросил тихо, улыбнувшись всегдашней мягкой улыбкой:

- Генеральная репетиция?

Подмигивая человеку, ему показывают, что в данной ситуации считают его своим, подчеркивают, что солидарны с ним. Можно ли подмигнуть тому, на кого сердишься, кому хочешь выразить свое недовольство? Конечно, нет!

Бауману подмигнули, и он должен был найти такое объясненле действиям товарищей, которое не противоречило бы содержанкг.

подмигивания. Бауман легко догадался: во время побега придетс снимать охрану, товарищи готовятся к этому, раскрывают ему свой план.

Важно учитывать, что подмигивание, как и похлопывание по плечу, выражает фамильярные отношения, поэтому подмигивать людям, с которыми нас не связывают такие отношения,- совершенно недопустимо. Кроме того, имеющим более высокое (в широком смысле этого слова) положение, например человеку значнтельно старше нас, подмигивать нельзя: подмигивают не более чем равным. Вы, конечно, заметили, как нелегко передать словами содержание подмигивания, такого простого этикетного действия.

Это возсе не случайно. Каждое средство общения хорошо приспособлено к тому, чтобы передавать прежде всего свой тип значений.

В языке непосредственно выражаются мысль, человеческое сознание; кроме того, язык универсален: трудно назвать условия, в которых нельзя было бы им воспользоваться. И все же нам нередко приходится привлекать в помощь речи другие средства. В своей области знаки этикета тоже удобнее. Общаясь с людьми, мы так или иначе оцениваем отношения с ними, подводим эти отношени под определенный тип, регулируем их. Это и есть та особая область, в которой удобны средства этикета, для которой они существуют.

"Часто приходится слышать от ребят и взрослых,- рассказывает писатель С. В. Михалков,- что многих интересует проблема поведения, другими словами - советского этикета. Хорошие манеры, не равнозначны ли они жеманству?

И что же? Некоторые запальчиво заявляют: "Одно дело манеры, другое истинная душевная красота. Плевали мы на разные ломанья-кривлянья, подавай нам духовную красоту, а не притворство, этикеты! Князья-графы выискались... Была бы душа хорошая - остальное приложится".

Другие оправдываются: "Да нет, мы не князья-графы, но хамство оскорбляет, травмирует, нервную систему расшатывает, так что давайте, товарищи, будем взаимно вежливы".

Конечно, бывает, что за внешней грубоватостью скрываетс тонкая и нежная душа. А если бы этой внешней грубоватости, положим, не было, разве тот же человек не выиграл бы в наших глазах? Случается, конечно, и наоборот: хорошие манеры прикрывают черствость и бессердечность. Но тут нужно обращать свое внимание именно на черствость и бессердечие, а не на внешние благопристойные манеры, их прикрывающие.

Наконец, между этикетом и жеманством в сознании некоторых возник знак равенства. Хотя тут - обратная зависимость: жеманничанье часто начинается с невоспитанности".

В каждом обществе отношение к людям выражается в своих правилах поведения. Они составляют часть культуры общества и тесно связаны с общественным строем. В обществах, основанных на угнетении одних классов другими, этикет, с одной стороны, ярко передает отношения зависимости, неравноправия, а с другой,- обычно бывает чрезвычайно усложненным, формальным и лицемерным. Советский же этикет гораздо проще и естественнее, потому что у нас внешнее выражение уважения к людям - вежливость отражает по-настоящему гуманные человеческие отношения, присущие коммунистической нравственности. Наблюда многообразные проявления этикета, вглядываясь в его подчас неожиданные причудливые формы, не будем забывать об этом важном отличии.

ПОЧЕТ ПОЧЕТУ Р03HЬ

Можно ли измерять отношения между людьми? Конечно. Есть отношения равенства и неравенства, близкие и далекие, теплые и холодные, легкие, тяжелые, натянутые и т. д. Практически мы все время измеряем их и пользуемся результатами измерений. Но линейка, термометр и даже точные весы в данном случае бесполезны, хотя в принципе челевеческие отношения измеряются так же, как и все другое: посредством сравнения; а с помощью этикета выражают результаты измерений.

Вы, наверное, не раз слышали о знаменитой семье венецианских купцов-путешественников Поло, а может быть, и читали повесть советского писателя и исследователя В. Шкловского "Земли разведчик", посвященную Марко Поло. Рассказы Марко о виденном и слышанном во время его долгих странствий составили замечательную книгу "О разнообразии миров", которая живет вот уже семь столетий и, наверное, еще очень долго будет жить, привлекая к себе внимание ученых и людей просто любознательных.

Заглянем в нее и мы.

Вот как описывает Марко Поло пир при дворе пятого монгольского великого хана Хубилая (1215-1294):

На пиру великий хан за столом сидит вот как: его стол много выше других столов; садится он на северной стороне, лицом на юг; с левой стороны возле него сидит старшая жена, а по правую руку, много ниже, сыновья, племянники и родичи императорского роду; а головы их приходятся у ног великого хана; а прочие князья садятся за другие столы, еще ниже. Жены рассаживаютс точно так же. Жены сыновей великого хана, его племянников и родичей - с левой стороны, пониже, а за ними, еще ниже, садятся жены баронов и рыцарей. Всякий знает свое место, где он должен сидеть по порядку, установленному великим ханом...

Еду и питье великому хану подают многие князья, а рты и носы у них, скажу вам, прикрыты прекрасными шелковыми да золотыми тканями, чтобы дух и запах не касались пищи и питья великого хана. Когда великому хану пить, инструменты играют, а тут их многое множество; а возьмет великий хан чарку в руки, все князь и все, кто там, становятся на колени и низко кланяются.

После того великий хан пьет, и всякий раз, когда великий хан пьет, повторяется то же самое.

Если бы даже нам с вами совсем ничего не было известно об общественных отношениях в государстве Хубилая, то и тогда мы могли бы судить о них, увидев сцену этого пира. Весь этикет пира у великого хана с поразительной точностью передает неравенство пирующих и ступени этого неравенства. Знаки почтени направлены здесь только в одну сторону, снизу вверх, к вершине той пирамиды, которую венчает собою великий хан. Высота общественного положения человека прямо передается на пиру высотой его места за столом и расстоянием до великого хана, причем "ближе" равно "выше", а "дальше" "ниже". Существенно и положение справа или слева от него: слева места для женщин.

Этикет подчеркивает, делает наглядным социальное неравенство. Шесть столетий спустя после описанного ханского пира, в одном из глухих городков дореволюционной России наблюдения над тем, кто какое место занимает, заставляют маленького Сережу Кострикова впервые задуматься о неравенстве людей, о лживости религиозной морали. Откроем повесть А. Голубевой "Мальчик из Уржума". Сереже пришлось петь в церковном хоре.

Он заметил, что люди побогаче и понаряднее стояли в церкви впереди. За ними шли люди попроще, а нищие в лохмотьях теснились в дверях, в уголках, а то и на паперти. С правой и с лгвой стороны около амвона красовались два глубоких кресла, обитые зеленым плюшем, и перед креслами на полу были разостланы пестрые коврики.

Сергей видел, как в воскресенье за обедней и за всенощной эти места неизменно занимали одни и те же люди: два уржумских купца с женами и детьми. Когда поп выносил крест, купцы всегда прикладывались первыми, а за ныли выстраивались гуськом остальные прихожане.

"Почему это так? - раздумывал Сергей.- Нарочно так делают или нечаянно получается?"

Как-то раз утром, перед началом обедни, на купеческий коврик встал подслеповатый старик,- видимо, николаевский солдат,- в военной фуражке с полинявшим верхом и с сучковатой палкой в руке. К нему сейчас же подошел церковный староста и что-то сказал.

Старик заторопился и сошел с ковра.

Сергей, который все это видел, при случае спросил у церковного старосты Чемекова, в чем тут дело.

- У каждого в жизни свое место имеется, малец!

Мертвые и те на кладбище по порядку положены. Кто поважнее да побогаче - к церкви поближе, а бедные могут и подальше лежать, у изгороди. Ну, а здесь как-никак - живые люди, понимать надо! - ответил церковный староста.

Из этого ответа Сергей так ничего и не понял и решил спросить об этом как-нибудь на уроке закона божия у батюшки. Ведь он сам говорил ученикам, что церковь - дом господень и что перед царем небесным все люди равны!

Равны, равны, а одни, небось, в креслах сидят, а другие на паперти топчутся!..

Ценность, относительный вес человека определяются в феодальном обществе сословной принадлежностью, в капиталистическом - богатством и только в социалистическом - подлинными достоинствами человека, его заслугами, его вкладом в общее дело.

Этикет подчинен сложившейся системе ценностей, отражает, закрепляет ее. Принимать этот этикет, выполнять его предписани означает принимать существующую систему ценностей и тем самым признавать себя членом данного общества, В торжественной, траурной и всякой другой церемонии взаимное расположение людей (кто за кем следует в процессии, где сидит за столом и т. д.) легко получает этикетное значение и передает равенство или неравенство участников церемонии, то есть отношения "выше", "ниже", "равный". Если частные лица и могут пренебречь иногда возникающими при этом недоразумениями, то официальные представители коллективов, организаций и тем более государств, например дипломаты, такой возможности не имеют. Ведь проявленная по отношению к ним мера уважения не есть их личное дело. История дипломатии знает немало споров по поводу мест, занимаемых представителями разных стран при исполнении той или иной церемонии.

Иногда дело доходило до вооруженных столкновений. Французский дипломат Жюль Камбон описывает один из конфликтов, возникший при въезде нового посла. По прежней традиции все послы выезжали навстречу новому дипломату и затем сопровождали его к дому, стремясь занять в растянувшейся процессии наиболее почетное место. Это и приводило к столхнсвешьчм. "В 1661 году в Лондоне во время въезда шведского посла слуги испанского посла графа Ваттевиля поссорились с лакеями французского посла графа д'Зстрада и перерезали постромки у его коляски; были пущены в ход шпаги, и много французов, испанцев и англичан было убито на месте".

Лишь постепенно сложились правила современного дипломатического этикета, значительная часть которых связана с установлением и выражением старшинства, или первенства, среди членов дипломатического корпуса. Эти правила, в создании которых важную роль сыграли специальные международные соглашения, получили название дипломатического протокола.

В России в старину почетное место за столом называлось "верхним", а наименее почетное - "нижним". Теперь нам с вами понятно, что эти названия не случайны. В некоторых вариантах былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник" поется о том, как вначале Илью Муромца, приехавшего ко двору князя Владимира, не оценили по достоинству: на пиру князь и богатыри посадили его "на нижний конец, на меньшее место". Но вот все узнают о подвиге Ильи, видят плененного Соловья-разбойника, проверяют силу его посвиста, и положение становится другим:

Тут благодарит его солнышко Владимир-князь:

Я дам тебе место рядом со мной, Второе напротив себя, А третье - где тебе слюбится.

Можно привести немало примеров того, что предоставленное человеку место и сейчас служит этикетным знаком отношени к нему. Каждый из нас знает, что уважение к человеку не позволяет "держать его у дверей"; и по сей день нередко выделяетс в деревенском доме почетный "красный угол", куда неловко садиться самому (надо подождать, чтобы пригласили). Специальные места предлагаем мы почетным гостям на наших заседаниях, сборах, линейках. Присутствующих на комсомольском собрании ветеранов Великой Отечественной войны и труда обычно выдвигают в президиум, и они садятся рядом с председателем, лицом к залу.

А чем вызван обычай собираться за круглым столом? Конечно, стремлением подчеркнуть равенство всех присутствующих.

Сегодня за круглым столом нередко проходят важные международные встречи, симпозиумы, совещания. Вы наверняка встречали газетную и телевизионную рубрику "За круглым столом".

Если авторы статей и участники передач под этой рубрикой не всегда действительно рассаживаются вокруг реальных круглых столов, то все-таки содержание этого этикетного знака - равенство в общении - сохраняется и здесь.

У всех в памяти замечательный спортивный праздник - Олимпийские игры в Москве. Участники соревнования - это особый коллектив со своими отношениями и своим этикетом. В главном документе Олимпиады - Олимпийской хартии - говорится, что Олимпийские игры "объединяют спортсменов-любителей всех стран в честных и равноправных соревнованиях. По отношению к странам и отдельным лицам не допускается никакой дискриминации по расовым, религиозным или политическим мотивам... Цели олимпийского движения заключаются в содействии развитию тех прекрасных физических и моральных качеств, которые приобретаются в соревнованиях на дружеских полях любительского спорта и в объединении молодежи мира раз в четыре года на великом спортивном празднике, создавая тем самым международное доверие и добрую волю и способствуя созданию лучшего и более спокойного мира".

Дух Олимпиады - дух равенства и дружбы. Его прекрасно выражают главные олимпийские церемонии. Мы помним торжественное открытие Олимпийских игр, парад спортсменов. Харти точно определяет порядок шествия. Первыми всегда идут спортсмены Греции. Это на их земле родилась традиция Олимпиад, на их земле вспыхивает Олимпийский огонь. Они идут впереди, по праву занимая почетное место. За ними движутся спортивные делегации других стран. Они представляют государства большие и малые, включают именитых спортсменов и новичков; различен цвет кожи олимпийцев, различны их одежды; одни делегации многочисленны, в других - лишь несколько человек, но церемони утверждает их равенство, требует равного к ним уважения, и делегации идут в строгом алфавитном порядке: таков этикет Олимпиады. Заключает парад колонна спортсменов страны - организатора Игр, хозяев Олимпиады,прекрасный знак доброжелательного отношения к гостям! В Москве шествие завершали спортсмены нашей страны. Выделение делегатов Греции вовсе не делает "вес" других участников парада меньшим, так как оно символизирует уважение к олимпийскому движению в целом, ко всей олимпийской традиции. И кому, как не хозяевам, замыкать шествие? Разве в своих домах не пропускаем мы гостей впереди себя? Кроме того, положение хозяев Олимпиады уже само по себе - большая честь!

С алфавитным порядком как знаком равенства мы встречаемся чаще, чем может показаться на первый взгляд. Возьмем, например, хорошо известный вам учебник русского языка для VII-VIII классов. Как и многие другие учебники, он написан не одним лицом, а коллективом авторов. Посмотрите, в каком порядке они названы. Читаем: С. Г. Бархударов, С. Е, Крючков, Л. Ю. Максимов, Л. А. Чешко. Ученые, создавшие для миллионов школьников один из самых главных их учебников, перечне тепы по алфавиту. Это принятый знак равенства, равноправия. Но бывает, что один из авторов выполнил важнейшую часть работы или руководил ею в целом. Нередко в таких случаях его фамилию ставят на первое место, подчеркивая тем самым его особое положение в коллективе. Как видим, и здесь свой этикет.

Мы видим, что с помощью этикетных знаков равенства или неравенства передают далеко не одни лишь сословные отношения. Значение равенства и неравенства имеет такой общий характер, что выражает также различия по возрасту, полу, служебному положению и многим, многим другим свойствам общающихся. Кто первый протягивает руку для рукопожатия, кто кого пропускает вперед, кто кому уступает место, какой следует выбрать знак приветствия или прощания... Решение этих и вообще почти всех этикетных задач связано с оценкой равенства или неравенства положения общающихся.

Давайте рассмотрим одну из таких задач. Допустим, что к вам зашел одноклассник и его нужно познакомить с мамой. Знакомить можно по-разному. Какой из следующих вариантов кажется вам наиболее подходящим?

1. Проходи, Коля. Мама, это Коля, мы сидим на одной парте. (Коле.) Маму Наталией Ивановной зовут.

2. Проходи, Коля. Это моя мама, Наталия Ивановна.

(Маме.) Мы с Колей на одной парте сидим.

Сказано как будто одно и то же, и все-таки эти варианты высказываний неравноценны. Все дело в том, кому представляют нового знакомого. Общее правило, которое сегодня действует с той же обязательностью, что и в прошлом, заключается в следующем: "низшего" представляют "высшему" и только затем (и то не всегда) "высшего" называют "низшему".

Если вы не просто сообщаете маме, кого ведете мимо нее к себе в комнату, не просто информируете Колю о том, что вам попадается на пути ("Здесь у нас книги, это мой аквариум, это мама, там дверь на балкон..."), а знакомите их, хотите сделать знакомыми, то из приведенных вариантов, безусловно, лучше выбрать первый. Второй невежлив по отношению к маме, да и Коля почувствует себя очень неловко, если ему будут представлять взрослого человека. Ведь мама явно "выше". Рост ее здесь, конечно, ни при чем. Маме принадлежит первенство: она значительно старше Коли и женщина, этого достаточно.

Если бы вы знакомили Колю с его ровесницей (например, с вашей сестрой), все равно вначале нужно было бы назвать его. А вот сестренку, которая значительно моложе Коли, вполне можно назвать ему первой.

Первенство старших по отношению к младшим и женщин по отношению к мужчинам принято у очень многих народов. Несколько лет назад в Нальчике, столице Кабардино-Балкарской АССР, сышла интереснейшая книга "Адыгский этикет". Как рассказывает ее автор, советский психолог и этнограф Б. X. Бгажноков, уважение к старшим по давней традиции адыгов выражалось, например, в том, что младший всегда уступал идущему навстречу старшему правую сторону дороги, младший не должен был окликать старшего или задавать ему вопросы. Один из знаков уважения к женщине, сохранявшийся у адыгов до последнего времени, был таким: всадник, встретивший женщину в пути (в поле), непременно спешивался и, оставляя на время любые свои дела, провожал ее до того места, куда она направлялась. При этом поводья он держал в левой руке, а женщина шла справа от него: правая сторона почетнее (сравните это с тем, где сидели женщины на пиру у Хубилая).

Однако встречаются и системы оценок, в которых первенство принадлежит мужчине, он рассматривается как "высший"

по отношению к женщине. Такая система представлена, например, традиционным японским этикетом. Понятно, что она сложилась на основе неравноправного положения женщины в обществе.

И до сих пор она поддерживается многими особенностями общественной жизни Японии.

Как мы видим, в каждом обществе существует своя система оценок, свои правила первенства. Они устанавливаются под влиянием многих причин, но главная из них - особенности общественного строя. Выдающаяся революционерка, видный партийный и государственный деятель Александра Михайловна Коллонтай (1872-1952) родилась в семье, ведущей свою родословную от знаменитого псковского князя XIII в. Довмонта. Отец рассказывал ей, что когда кто-либо из его рода въезжал в псковский монастырь, то монахи звонили во все колокола. И маленькая Шура очень хотела попасть в Псков, чтобы услышать, как древние колокола Пскова зазвонят в ее честь.

Прошло полвека. Октябрьская революция, для победы которой много сделала сама Коллонтай, уничтожила дворянские титулы, сословные привилегии, а с ними - и прежнюю систему первенства. Укреплялась новая система человеческих отношений, возможностей, измерений. Александра Михайловна Коллонтай завоевала глубокое уважение и любовь людей не древним происхождением своего рода, а честной, пламенной жизнью революционера, огромным непрерывным трудом на благо людей. И ее известность, знатность-это знатность замечательного трибуна и дипломата, знатность первой в мире женщины-посла - посла Советского Союза.

В драме Ариадны и Петра Тур "Чрезвычайный посол" (по ней снят известный фильм "Посол Советского Союза") отразились отдельные эпизоды из жизни А. М. Коллонтай и ее работы в качестве посла. Есть там и такая интересная сцена. Король одной из стран Северной Европы готовится принять первую женщинупосла Кольцову. Придворный этикет требует, чтобы посол сто разговаривал с сидящим на троне королем. Однако послом впервые оказывается женщина, а разговаривать сидя со стоящей женщиной - невежливо. Король взволнован. "Какая нелепость! - восклицает он.- Наши архаические протокольные нормы лишают меня права на элементарную вежливость, принятую даже у полинезийцев! Я не могу предложить даме сесть!"

Стоит обратить внимание на противоречивость сложившейс ситуации: Кольцова-женщина и Кольцова-посол оцениваютс по-разному, а этикетный знак может быть выбран только один.

Не следует думать, что подобные трудности при выборе этикетного знака возникают редко, лишь в каких-то совершенно особых случаях, в необычных ситуациях. Вовсе нет! Человеческие отношения сложны и многосторонни, и измерения каждой из сторон не обязательно должны давать один и тот же результат. Поэтому выбор этикетного знака - это не механическое решение задачи по готовой, заранее известкой формуле. Принятые в обществе системы оценок чаще всего подсказывают лишь общее направление выбора, стратегию действий, а конкретное решение человек каждый раз принимает сам.

Этикетная стратегия советского общества, как мы видели, наиболее естественна и проста. Старшинство, первенство прежде всего определяются у нас личными заслугами человека перед обществом, его моральными и трудовыми качествами. Второй важный признак этой стратегии - уважение старости, учет возраста человека. Это наиболее гуманная, социалистическая стратегия.

О ЧУВСТВЕ ДИСТАНЦИИ

Известно, что среди своих и со своими мы ведем себя подругому, чем с чужими.

Общение своих - это общение людей, которые хорошо знакомы, близки друг другу и при этом связаны неформальными отношениями. Главными в общении этого типа являются чисто личные взаимодействия и личные свойства людей.

Примером связей "безличных", формальных могут служить обычные контакты между кассиром и теми, кто пользуется его услугами. Когда мы покупаем в кассе билет, для нас, как правило, несущественны особенности кассира как человека. Неважно, стар он или молод, мужчина это или женщина, какие он любит книги, откуда родом, щедр он или скуп и так далее. Важно лишь то, что в обмен на определенную сумму он выдает необходимый нам билет. В свою очередь, и для кассира в принципе безразлично, кто покупает у него билеты. В театральной кассе мы для него просто зрители, в железнодорожной пассажиры.

Эти отношения так просты и безличны, что иногда роль кассира может выполнять и автомат, а некоторые кассы устроены таким образом, что сквозь маленькое окошечко кассир и покупатель почти не видят друг друга, и это не мешает одному продавать, а другому покупать билеты. Все действия кассира и покупателя - это действия чужих, они стандартны, точно определены ролью кассира и покупателя в ситуации приобретения билетов. Таков формальный тип отношений.

В данном случае "формальный" вовсе не значит "плохой".

Формальные отношения во многих случаях просто необходимы.

Например, те, кто стоят в очереди у кассы, едва ли будут довольны, если кассир, узнав в одном из них своего знакомого, выйдет за пределы необходимого формального поведения, перейдет на личный контакт и на время перестанет исполнять свои обязанности кассира.

Общаясь с чужими, обычно строго соблюдают все требовани этикета, и чем более далекими являются друг другу люди, тем более это необходимо. Напротив, имея дело со своими, мы знаем, что отношения прочно закреплены всей нашей жизнью и полностью исполнять предписания этикета поэтому оказываетс не столь обязательным. Нередко именно нарушением общих этикетных правил мы подчеркиваем особую близость и неформальность своих отношений - отношений, настолько ясных, несомненных, что намеренные отступления от нормы воспринимаются как подчеркивающая эти отношения шутка.

Есть, конечно, и специальные средства, этикетные метки, с помощью которых выражают отношения своих. Так, давно замечено, что общение между своими допускается на значительно меньшем расстоянии, чем между чужими. Конечно, свободно выбирать расстояния нам удается далеко не всегда: в узком проходе, в толпе, на переполненном людьми пляже, в зрительном зале эти расстояния зависят не только от наших желаний. Но там, где выбору ничто не мешает, они хорошо передают степень близости людей. Поэтому каждому необходимо иметь и развивать в себе чувство дистанции, своеобразный этикетный глазомер.

Вот хорошее упражнение. Рассмотрите эти два рисунка.

Они различаются расстоянием между ребятами. Как вы думаете, на каком из рисунков переданы отношения "своих"? Что можно сказать о ребятах по другому рисунку? Это отношения "чужих" или неопределенные?

Почему вы так думаете?

Теперь попробуем мысленно пересаживать ребят. Глядя на второй рисунок, представляйте первого мальчика находящимс все ближе и ближе ко второму, который сидит с краю. В какой момент появляется уверенность, что они "свои"? А если, не меняя положения ребят, воображать скамейку то более короткой, то более длинной, как это повлияет на оценку обстановки?

Догадались, почему это происходит?

"Посадим" между ребятами еще двоих. Как оценить отношения в этом случае? А если совсем не оставить на скамейке свободных мест?

На то, как мы воспринимаем расстояния, сильно влияют возможные преграды между партнерами по общению. Обычно они играют роль коэффициентов, увеличивающих значение расстояния.

Одинаково ли, например, проходит общение с библиотекарем, стоящим за стойкой, которая совершенно отделяет его от зала с читателями, и с библиотекарем, работающим без стойки, в самом зале, где к его рабочему месту можно подходить с разных сторон и где сам библиотекарь в любой момент может оставить стол и оказаться рядом с нами? В зале второго типа общатьс с ним, конечно, гораздо легче. Здесь разговор скорее делаетс живым и откровенным, не ограничивается одной лишь регистрацией книг.

Еще более важным знаком, чем само расстояние, являютс его изменения: движения в сторону партнера или от него. Переходя от формальных, отчужденных отношений к более близким, мы обычно придвигаемся к партнеру и соответственно уменьшаем силу голоса, меняем интонацию и тембр, делаем его более глубоким, богатым. Желание занять более отчужденную позицию вызывает движение от партнера (часто бывает достаточно уже одной демонстрации намерения совершить такое движение). При этом мы нередко принимаем более напряженную позу, часто громче, отчетливее произносим слова, но одновременно обедняем тембр.

Отношения близости и отчужденности хорошо передает наша речь. Помните повесть советского писателя А. Алексина "А тем временем где-то..."? Шуру во время войны потеряли родители.

Двухгодовалым малышом взяла его Нина Георгиевна из детского дома, воспитала, стала ему настоящей матерью. Когда мальчику шел уже шестнадцатый год, нашлись, наконец, его родители.

К несчастью, они оказались жестокими, эгоистичными людьми.

Родители убедили Шуру, что с Ниной Георгиевной теперь нужно порвать и чем решительнее, тем лучше. Выбрав момент, когда Нины Георгиевны не было дома, Шура явился забрать свои вещи. Тут и познако?,1ился с ним герой повести Сергей. Слуша р?ссуждения Шуры, Сережа ясно увидел, что тот уже отказалс от Нины Георгиевны, предал ее и поэтому говорит теперь о ней, как о чужом человеке: "Нину Георгиевну он четко называл Ниной Георгиевной, хотя раньше,- мне это неожиданно пришло в голову,- конечно, называл ее мамой. Он ни разу не сбился, не назвал ее так, как раньше". А. Алексин тонко чувствует, как с помощью слова люди меняют дистанцию общения. Писатель помогает нам заметить это важное свойство речи. Героя его повести "Домашний совет" все зовут Саней, Санечкой. Но иногда, в особые моменты его жизни, папа и учительница, которые лучше других понимают мальчика и верят в него, одинаково говорят ему: "Друг мой!" И Сане это не кажется высокопарным. Обращением "друг мой" подчеркиваютс доверие и близость уважающих мальчика взрослых.

Умением различать степени близости и в нужных случаях переходить от одной тональности общения к другой должен владеть каждый культурный человек. Встречаются, однако, люди, которые плохо чувствуют границу между отношениями "свой" и "чужой" или по разным причинам не хотят ее замечать. Они во всех ситуациях стараются свести общение к единственному удобному для себя типу, не обращая внимания на то, хочет общаться в этом ключе партнер или нет. Человеком такого рода рисует Н. В. Гоголь своего Ноздрева.

Вот как происходит его встреча с Чичиковым в трактире на столбовой дороге:

- Ба, ба, ба! - вскричал он [Ноздрев] вдруг, расставив обе руки при виде Чичикова.- Какими судьбами?

Чичиков узнал Ноздрева, того самого, с которым он вместе обедал у прокурора и который с ним в несколько минут сошелся на такую короткую ногу, что начал уже говорить "ты", хотя, впрочем, он со своей стороны не подал к тому никакого повода.

- Куда ездил? - говорил Ноздрев и, не дождавшись ответа, продолжал: - А я, брат, с ярмарки.

Поздравь: продулся в пух! Веришь ли, что никогда в жизни так не продувался. Ведь я на обывательских приехал! Вот посмотри нарочно в окно! - Здесь он нагнул сам голову Чичикова, так что тот чуть не ударился ею об рамку.- Видишь, какая дрянь! Насилу дотащили, проклятые...

Общение на "ты", выбор приветствия, какое употребляют давние знакомые ("Какими судьбами?"), руки, расставленные как бы для объятий, фамильярные "Ба, ба, ба!" и обращение "брат", невнимание к партнеру (задаст вопросы и не ждет ответа, говорит прежде всего о себе), разговорные и просторечные слова, касание ("нагнул сам голову Чичикова") - все это указывает на отношения вполне своих. Между тем Чичиков, как мы знаем, "не подал к тому никакого повода".

Как точно заметил Гоголь, ноздревы проявляют себя рано:

"Они называются разбитными малыми, слывут еще в детстве и в школе за хороших товарищей и при всем том бывают весьма больно поколачиваемы. В их лицах всегда видно что-то открытое, прямое, удалое. Они скоро знакомятся, и не успеешь оглянуться, как уже говорят тебе "ты". Дружбу заведут, кажется, навек: но всегда почти так случается, что подружившийся подеретс с ними того же вечера..." "Ноздрев долго еще не выведется из мира",предупреждал писатель, и он, кажется, прав. Стоит подумать, нет ли и в нас чего-то от Ноздрева, различаем ли мы человеческие дистанции, научились ли понимать, какие отношени наиболее удобны для тех, с кем мы имеем дело.

Естественно, что отношения "своих" чаще встречаются среди равных. Большие различия в возрасте, общественном положении и иное неравенство обычно ведут к отношениям более отчужденным, однако полного соответствия между измерениями "равный - выше - ниже" и "свой - чужой", конечно, нет. Это легко заметить, обратив внимание на этикет обращения детей к родителям. Вообще к людям старшего поколения, например к чужим мужчинам и женщинам возраста наших родителей, мы обычно обращаемся на "вы", но с родителями чаще всего бываем на "ты". Это можно объяснить только тем, что признаку близости в данном случае придается большее значение, чем разнице в возрасте и положении. Вместе с тем эта разница все-таки существует, поэтому в некоторых семьях (в основном на юго-западе нашей страны) дети обращаются к родителям на "вы", то есть при выборе этикетного знака близость рассматривается как менее важное условие з сравнении с возрастными и другими различиями. Из этого, конечно, не следует вывод о том, что в семьях, где дети говорят родителям "вы", между поколениями складываются менее близкие отношения. Вовсе нет! Разница заключается не в самих отношениях, а в том, на какую из нескольких сторон этих отношений ("выше - ниже - равный" или "свой - чужой") опирается выбор этикетного знака. Существенна, конечно, и традиция, привычка к принятому типу обращения.

Одна из героинь повести А. Алексина "Раздел имущества" рассуждает так:

В любимых мною романах прошлого века матерей часто называли на "вы": "Вы, маменька..." В этом не было ничего противоестественного: у каждого времени своя мода на платья, прически и манеры общения.

В деревнях, я знала, матерей называют так и поныне:

там трудней расстаются с обычаями. Но в городе это "вы" всегда казалось мне несовместимостью с веком, отчужденностью, выдававшей себя за почтительность и деликатность.

Непривычное девочке "вы" в обращении к матери она наделяет особым смыслом. Нельзя, однако, забывать, что одно и то же содержание может передаваться по-разному, так как знакам присуща условность. Этому их свойству мы посвящаем следующую главу.

СОБЛЮДАЕМ УСЛОВИЯ

Никакое явление не может обозначать само себя. Дорога, по которой мы идем, не обозначает дорогу. Это дорога, и все. Но давайте нанесем ее на карту. Использованный нами знак похож на дорогу лишь тем, что повторяет ее направление, изгибы и пропорции. Все остальное в нем - толщина и окраска линии, ее характер (одинарная, двойная, непрерывная, пунктирная и т. п.) все это, конечно, условно. Для дорог местного значения и союзного, дорог со специальным покрытием и грунтовых, для дорог с автобусным движением и без него обычно выбираются разные обозначения. И то, что они выбираются, то есть вообще-то могли бы быть и иными, подчеркивает их условность.

Но важно понимать, что условность обозначений ни в коем случае не означает их произвольности. Это ярко проявляетс уже в примере с условными обозначениями дорог: ведь мы используем не любые, а только такие знаки, которые в своей совокупности действительно способны передавать разнообразие типов дорог и их направление. Значит, нас удовлетворит не люба форма знака. Кроме того, существует традиция картографических приемов, которую мы не станем нарушать. Обычно каждый из нас в отдельности не решает и не может решать, каким средством должно передаваться то или иное содержание. Чтобы понимать друг друга, мы стараемся "соблюдать условие": пользуемся такими знаками и так, как это принято, как исторически сложилось в нашем обществе.

Например, числа мы обозначаем либо арабскими цифрами (0, 1, 2, 3, 4, 5...), либо римскими (I, II, III, IV, V...), хотя истории известны и многие другие цифровые знаки. Долгое время у славян, в том числе и на Руси, употреблялись буквенные обозначения чисел: "A"-один, "в" - два, "г" - три, .д. - четыре, ? - пять, ? - шесть и т. д. Они были столь же условными (но не произвольными), как и принятые сейчас арабские и римские, поэтому их и можно было заменить другими.

Чтобы выразить согласие, русские делают движение головой сверху вниз, болгары же - из стороны в сторону, то есть используют тот жест, которым мы привыкли выражать отрицание. В сильном недоумении мы обычно разводим руки, а египтяне в этом случае ударяют ладонью о ладонь. Указывая на что-либо рукой, мы держим ее ладонью вниз, японцы же - ладонью вверх, что очень похоже на наш жест просьбы. Условность знаков и делает возможными все эти различия. Чтобы правильно понимать и использовать знаки, нужно знать "условие", то есть принятую в данном коллективе условную связь знака и его содержания. Без этого определить содержание знака по одной лишь его внешней форме (и наоборот), конечно, нельзя. О произвольности речи и вовсе не приходится говорить: звучание и состав каждого слова определяются связью с другими единицами того же языка, в них отражаются свойства обозначаемых явлений, они передаются каждому новому поколению как обязательное условие единства с другими членами общества. Кроме того, внешний облик слова и содержание слова связаны в нашем сознании так тесно, что эта связь представляется совершенно естественной.

Ну, кажется, как еще можно называть воду, если не водой; разве для глаз и рта, для сказки и песни, для неба и земли могут быть более естественные названия, чем глаза, рот, сказка, песня, земля, небо? Разве такие слова, как подснежник и одуванчик, белок и желток, низина, вершина и подобные самим своим составом и связью с родственными словами не указывают совершенно определенно на то, ч го они обозначают?

Проиггольности пет, но элемент условности есть и здесь.

Это сразу делается заметным, как только человек узнает, помимо родного языка, какой-нибудь другой или когда он знакомится с историей языка, на котором говорит. Достаточно взглянуть хот бы на приведенные ниже названия рта и глаза в некоторых из распространенных языков, чтобы убедиться в условности этих названий.

Рус. Франц. Англ. Нем. Тат. Фин.

рот bouche mouth Mund авыз suu

глаз ceil eye Auge куз silma

Только кажется, что у таких "прозрачных" названий, как дневник или подснежник, и не может быть иных значений, кроме нам известных. Представим себе человека, который изучает русский язык. Допустим, что он уже неплохо владеет русской речью, но с некоторыми словами еще не встречался. Сумеет ли он самостоятельно понять значение слова дневник, если слышит это слово впервые, хотя и знает, что такое день и дневной, ночь, ночной и ночник, полдень и полдник, утро, утренний и утренник, месяц, месячный и месячник и т. д.? Едва ли.

Конечно, он может предположить, что дневник - это предмет, как-то связанный с днем. Но какой предмет? Утренник - утренний мороз. Значит, дневник - мороз дневной? Но утренникэто еще и спектакль или детский праздник, устраиваемые днем.

Когда же проходят спектакли-"дневники"? Быть может, дневник - это еда днем, как полдник"? Не лампа ли это, которую зажигают днем? Ведь ночник светильник для слабого ночного освещения! А может быть, так называют дорогу, по которой ездят только днем, как только зимой пользуются зимником? Или это работа в течение дня (сравните значения слов субботник, воскресник, месячник)?

Но почему мы думаем только о неживых предметах? Вечерник - это учащийся вечерней школы или вечернего отделения техникума, вуза. Тогда дневник тот, кто учится днем, и все первоклассники - тоже дневники?

Поляк, изучающий русский язык, мог бы догадаться, что дневник - это тетрадь, журнал для подневных записей, потому что такое значение имеет польское dziennik (dzien - "день", dzienny - "дневной"). Но в польском dziennik означает еще и классный журнал, и газету (поэтому польское dziennikarz - "журналист", a dziennikarka - "журналистка"). Можно ли поручиться, что то же значит и русское дневник? Пожалуй, нельзя.

Известно ведь, что польское ukrop называет не огородное растение, а кипяток, слово nagfy не имеет того отрицательного смысла, какой мы находим у родственного ему совре?ленного русского слова наглый, и по-польски это "срочный", "неожиданный, внезапный", urok - не школьный урок, а "обаяние, очарование". Да и мы с вами без посторонней помощи едва ли определим, что значит, например, польское trawnik, хотя сразу сообразим, что оно родственно русским словам трава, травник и называет какой-то предмет. Но какой?

Может быть, легче решить, что значит kolec или zujka (произносятся колец, жуйш)? Не торопитесь, подумайте.

Решение готово? Ну что ж, ответ приведен в рамке на с. 24.

Проверили? Не правда ли, до чего просто и естественно названы эти предметы! И вместе с тем названы, конечно, условно.

Поэтому не огорчайтесь, если не справились с заданием. Догадаться можно было только случайно. Нетрудно сказать, почему газон назван "травником", а жвачка - "жуйкой"; понятно, отчего колючка - "колец". Однако даже то, что "жуйку" жуют, "колец"

колет и что "травник" действительно связан с травой, мы узнаем лишь по условию, овладев словом как целым.

В основу названия обычно кладется один из признаков того явления, которое выделяют словом ("то, что жуют", "то, что колет" и т. п.). Но созданное слово употребляют для обозначения явления в целом, со многими другими его свойствами, и признак, использованный при образовании названия, со временем часто затемняется, становится неважным, ведь до конца значение слова он все равно не определяет. Так, говорящие по-русски сегодня уже не замечают, что слово плюшка связано с плющить, рубль с рубить, смелый со сметь, мышца с мышь. Поэтому и слово со звуковым обликом дневник могло бы обозначать и что-то не обязательно "дневное".

Маленькая школьница, вернувшись после занятий домой, с гордостью сообщила: "А у нас в школе ввели полное самоуправство!" Ее ошибка легко объяснима: значения частей, из которых состоят слова самоуправство и самоуправление, одинаковы, а точная связь звучания и значения, как мы знаем, имеет элемент условности. Не овладев еще в полной мере условными значениями этих слов, школьница понимала их на основе сходства с известными ей словами сам, управлять, управление и потому не чувствовала разницы между ними. Вот она и употребила одно вместо другого. Знаки этикета также не произвольны (их нельз менять по своему желанию, они подчинены традиции, имеют свою историю, связаны с другими этикетными знаками, отражают специфику общества, использующего эти знаки), но и они обладают условностью.

trawnik - газон

kolec - колючка

zujka - жвачка

Условность этикетных знаков объясняет возможность различных способов передачи одного содержания.

Ученые накопили множество наблюдений над тем, как своеобразно выражаются одни и те же этикетные значения у разных народов и в разные исторические периоды жизни одного народа. Устанавливая отношения с новым коллективом, человек обменивается с его членами одним из самых главных этикетных знаков - знаком приветствия. И если формы приветствия не совпадают, это замечается сразу. Так, выдающийся русский ученый и путешественник Н. Н. Миклухо-Маклай (1846-1888) писал о приветствиях у папуасов Новой Гвинеи: "Папуасы подают друг другу руку, касаются руки другого, но не жмут ее... При моем посещении деревни Богати меня ожидала большая толпа папуасов, которые, как только моя шлюпка подошла к берегу, все почти сели и не встали до тех пор, пока я не выскочил из лодки и не обратился к одному старому знакомому с просьбой помочь мне привязать ее. Этот обычай приседать на корточки перед почетным гостем в знак приветствия я встретил также на островах архипелага Довольных людей".

Мы привыкли к тому, что при встрече почетных гостей встают, а протянутые руки пожимают, однако эти способы приветстви имеют столь же условный характер, как и у тех народов, которые обходятся без рукопожатий, и, с точки зрения людей других типов культуры, принятые у нас знаки приветствия могут представляться странными и неестественными. "Почему европейцев,- рассуждал известный советский писатель Илья Эренбург,изумляют нравы Азии? Европейцы, здороваясь, протягивают руку, и китаец, японец или индиец вынуждены пожать конечность чужого человека. Если бы приезжий совал парижанам или москвичам босую ногу, вряд ли это вызвало бы восторг".

Убедиться в различиях приветствий, принятых разными коллективами, можно и не покидая своей страны, не обращаясь к другим временам и культурам: пионерский салют не спутаешь с тем, как отдают честь военные; семиклассник, встретивший на улице приятеля, здоровается с ним, не обнажая головы, тогда как взрослые мужчины нередко приподнимают шляпу: женское приветствие вообще не включает в себя действий с головным убором, а если девушки, встретившись, начнут дружески похлопывать одна другую по спине, мы увидим в этом нечто им не свойственное, мужеподобное.

Итак, мы знаем, что знаки этикета условны. Но не следует относиться к ним из-за этого пренебрежительно: что, мол, в них за смысл, если все это одни условности! Напротив, знакомство с условностью знаков помогает сосредоточить внимание не на внешних их особенностях, какими бы занятными они нам ни казались, а на том совершенно необходимом для общающихся содержании, которое эти знаки несут. Помня об условности знаков этикета, в том числе и тех, которыми мы постоянно пользуемс сами, мы с уважением будем относиться к принятым в других коллективах формам вежливости, даже если оги сильно отличаются от привычных нам. Без умения понимать и уважать чужие обычаи невозможно жить в современном мире, в котором общение людей всех стран и континентов делается все более тесным и активным.

Наконец, условность этикетных знаков означает, что язык этикета, как и всякий другой, требует специального изучения.

С. В. Михалков пишет: "Вежливость имеет свои законы, которые нужно знать, а не открывать всякий раз заново. Каждое поколение не изобретает заново алфавит, цифры, не открывает вновь законы естественных наук. Точно так же, нам думается, не лишним будет обучать несложной, но каждому нужной науке повседневных человеческих отношений". Плохо зная особенности этикета, принятого коллективом, в котором нам приходится действовать, пы постоянно будем ставить себя и других в трудное положение, вызывать конфликты даже при самом добром отношении к людям.

У слов невежа и невежда первоначально было одно значение:

"тот, кто не знает", "незнайка". Невежей оказывается не только тот, кто намеренно груб, но и тот, кто нарушает правила этикета по неведению, лишь потому, что еще недостаточно знаком с ними.

Но это, как говорится, дело поправимое - будем знакомиться!

КАК НИЧТО ПРЕВРАЩАЕТСЯ В НЕЧТО

Сравним русские слова "но" и "новость". Говорящим по-русски сегодня непонятно, почему но получило противительное, а не любое другое значение. Даже родственные связи союза "ко" сейчас уже не ощущаются. Только историкам языка известно, что "но"

одного корня с ныне. А вот у слова новость связи с прилагательным новый, от которого оно образовано, и с другими словами на есть так четки, прозрачны, что сама грамматика русской речи как бы повелевает ему: означай что-то новое. Элемент условности представлен в этих словах неодинаково: у слова ноеость он гораздо слабее, у слова но - сильнее.

Знаки этикета тоже условны в разной мере. Есть среди них и минимально условные. Условность рукопожатия достаточно велика: никакой практической ценности само по себе оно не имеет и служит лишь для передачи этикетной информации.

Ну, а такие предписания, как уступать дорогу встречному, не опаздывать на свидания, стучать в дверь и просить разрешени войти, не вставать из-за стола, пока хозяйка не поднимется, и подобные? Эти особенности поведения не только выражают наше отношение к партнерам по общению, но удобны, полезны, ценны и сами по себе. Значит, это знаки и не знаки в одно и то же время.

Случалось ли вам когда-нибудь спутать речь с другими, неречевыми звуками, хотя бы и издаваемыми человеком? Едва ли.

Ведь знаки устной речи очень своеобразны по своей материи, и голосом мы пользуемся почти исключительно для языкового общения. Даже не зная языка, на котором говорит собеседник, мы тем не менее не усомнимся, слушая его, в том, что наблюдаем именно речь, а не что-нибудь другое. Иное дело - знаки этикета. В роли этикетных нередко выступают такие формы поведения, которые в одних случаях оказываются знаками, а в других - совершенно не имеют знакового характера и ценны сгми по себе.

Отчего, например, этот человек поднялся с места? Возможно, он устал сидеть. Может быть, он собирается закрыть окно, включить приемнчк, взять с полки книгу или сделать что-либо иное, для чего ему необходимо подняться. Но это может быть знаком уважения, адресованным входящему в комнату человеку.

Это может быть и предложением закончить беседу, то есть другим этикетным знаком, адресованным партнеру по общению. Как же мы определяем, знак это или не знак, и если знак, то какой именно?

Отчасти это узнается по особому исполнению действия, по характерной его "членораздельности", то есть отчетливости и отделенности от других действий, но только отчасти. Главное же здесь - учет всей обстановки, ситуации поведения, понимание системы, в которую входит действие: имеется ли общение, с кем, какого типа, на какол стадии, предшествовали ли данному действию какие-либо этикетные знаки и какие именно, как распределены роли между партнерами по общению, требует ли, наконец, ситуация определенных этикетных действий, в какой мере можно их ожидать.

Таким образом, наблюдения над условностью этикетных знаков приводят к мысли об особой важности их системных свойств.

Познакомимся с системностью знаков через одно из ее следствий, через возможность пользоваться так называемыми нулевыми знаками. С некоторыми из них мы давно знакомы. Это, например, нулевые окончания в русском языке. Присмотримся к тому, кака связь существует между нулевыми окончаниями и системой, в которую они входят.

Возьмем фразу "Залил (...) водой?". Выделенное слово - глагол, причем глагол прошедшего времени. Русский языковой обычай требует, чтобы говорящий указывал в этой лингвистической ситуации - в глаголе прошедшего времени - еще и значение числа, а в случае единственного числа - и значение рода. Иначе говоря, лингвистическая (речевая) ситуация сложилась так, что обязательно должны быть переданы следующие грамматические значения: либо 'множественное число', либо 'единственное число + женский род', либо 'единственное число + средний род', либо 'единственное число + мужской род'.

Эти значения так противопоставлены друг другу, образуют такую систему, что выбор одного из них исключает возможность выбрать одновременно и другое значение. Выбрать нужно обязательно, выбрать только из четырех значений и лишь одно из них. А вот материально выраженных (звучащих) окончаний в русском языке имеется для данного случая только три, и распределены они так:

'мн. число' -и (залили)

'ед. число + жен. род' -а (залила)

'ед. число + ср. род' -о(залило)

'ед. число + муж. род' - (залил)

В этой ситуации не указать ни первое, ни второе, ни третье значения означает только одно - выбрать четвертое.

Если мы не использовали ни окончание -и, ни окончание -а или -о, то само отсутствие материально выраженного окончания играет роль окончания, так как передает четвертое значение. Отсутствие звучащего окончания в ситуации с обязательным выбором превращается в сопоставлении с другими окончаниями в особое окончание. В совокупности со своим значением оно и образует нулевой знак. В глаголе залил значение 'единственное число+мужской род' передано нулевым окончанием, оно входит в нулевой знак.

Заметим, что системность проявляется здесь в двух отношениях. Во-первых, один элемент требует непременного присоединения к себе другого элемента, создает ситуацию обязательности выбора еще одного элемента (значение единственного числа в глаголе прошедшего времени требует указания рода). Это система сочетающихся элементов. Во-вторых, замкнутая группа элементов, из которой мы выбираем один, исключа тем самым остальные, также системно организована. Но это другая система, система взаимоисключающихся элементов. Обе системы связаны. Их взаимодействие и позволяет появиться нулевому знаку.

Такой знак предельно условен, так как, будучи "ничем", обозначает нечто. Вместе с тем он целиком зависит от связей с другими знаками, и в этом смысле, как это ни парадоксально, его условность равна нулю.

Обратим внимание на то, что значение глагола прошедшего времени, требующее при себе значений числа и рода,- само результат выбора, сделанного в процессе речи. То же или почти то же содержание мы могли бы передать, использовав неопределенную форму данного глагола, причастие, обойдясь и вовсе без глагола (Залито водой? Удалось залить водой? Там теперь вода?

и т. д.). Это изменило бы условия выбора или вовсе отменило бы необходимость выбирать одно из четырех окончаний, о которых шла речь.

Правда, абсолютной свободы выбора язык нам, конечно, не дает. В диалоге возможность выбирать ограничивается уже тем, что многое выбирает собеседник, и творцов текста, таким образом, по крайней мере двое. Только кажется, что монолог дает полную свободу говорящему. На самом деле адресат речи и вся обстановка общения оказывают на говорящего большое влияние, во многом предопределяют выбор.

И все же в языке очень часты случаи, когда, как в разобранном примере, конкретная ситуация обязательного выбора создается нашим же предшествующим выбором. Такая ситуация управляема, и при желании ее можно избежать. Речь так устроена, что почти всегда, столкнувшись с затруднениями в выборе языковой формы (например, таинствен или таинственен, обусловливает или обуславливает [Более правильными считаются таинствен(таинственвн ощущается уже как несколько устаревшая форма) и обусловливает (хотя допускается и обуславливает)]), мы можем перестроить высказывание так, что отпадет сама необходимость выбора между смущающими нас формами. Искусство говорить и писать без ошибок - ив самом деле искусство. Оно заключается не только в знании правил, но и в умении избегать сомнительных речевых ситуаций.

В общении людей нередко возникают ситуации, требующие выбора одного из этикетных знаков. Вот встретились знакомые.

Законы общения обязывают их немедленно подтвердить или опровергнуть "состояние знакомства". Не выбирать ситуация не разрешает. Первый вариант поведения: поклон, словесное приветствие, операция со шляпой, какой-либо другой знак знакомства или сочетание этих знаков. Второй вариант: никаких знаков знакомства.

В условиях обязательности выбора второе превращается в нулевой знак, исключающий значения первых. Его содержание таково:

"мы с вами не знакомы".

Способы обозначить "состояние знакомства" или отсутствие его входят, как мы теперь знаем, в систему взаимоисключающихся элементов, а вот связи сочетаемости выходят за пределы знаковой системы в саму жизнь: требование выбирать предъявлено здесь определенной жизненной ситуацией, самим фактом встречи двух людей. Это как раз один из важных признаков этикета, характерная особенность его строения. Системность этикетных знаков такова, что связи сочетающихся элементов в этикете гораздо более внешние, чем в языке.

Давно вошло в обычай посылать по праздникам поздравлени знакомым и близким. Текст поздравлений может быть теплым и искренним или достаточно формальным и трафаретным, но в роли знака выступает уже сам факт поздравления, ставший ритуалом.

Помните, как писал Пушкин?

Родные люди вот какие:

Мы их обязаны ласкать,

Любить, душевно уважать

И, по обычаю народа,

О рождестве их навещать

Или по почте поздравлять,

Чтоб остальное время года

Не думали о нас они...

Пищу пушкинской иронии дает условность этих поздравлений.

Итак, праздник - это возникающая независимо от нас и освященная обычаем ситуация, которая настоятельно требует выбора:

поздравить или не поздравить. В том, что последнее - тоже знак, мы убедились.

Допустим, что поздравление не послано. Причин могло быть много: мы поздно спохватились, забыв не об адресате, а о приближении праздника; возникло сомнение, помнит ли нас адресат и не сочтет ли поздравление навязчивостью; мы мучались над листом, но так и оставили его, не решив, следует писать Дорогой или Многоуважаемый, затерялся адрес, не нашлось подобающего случаю конверта и т. п. С нашей точки зрения, знак не был послан, ни положительный, ни отрицательный: просто система связи не была включена. Однако это неверно. Ведь сигнал выбора - праздник - отменен не был. Не будем утешаться тем, что система будто бы не действовала. Сигнал к началу ее работы подавался - увы! - не нами. Сообщение не было послано, но адресат его получил, и оно не было приятным.

Правда, здесь нужно сделать оговорку. Понятно, что система связи не идеальна. Посланное письмо могло и затеряться.

Значит, полной уверенности в том, что оно не отправлено, у адресата нет. Однако и в том, ч го его послали, адресат не убежден. А поскольку вероятность потери письма незначительна, то его отсутствие скорее всего будет все-таки воспринято как нулевой знак.

Роль нулевых знаков в этикете так велика, что некоторые ученые считают значимыми прежде всего отклонения от этикетных норм, пропуски этикетных знаков. Отказ от этикетных знаков, когда ситуация требует их применения,это нередко сообщение чрезвычайной важности. Не поздороваться, не попрощаться, не извиниться, не поздравить, не поблагодарить... в условиях обязательности этикетных знаков означает либо то, что мы понимаем ситуацию совсем не так, как ее понимает наш партнер, либо наше неумение общаться, то есть недостаточное владение нормами поведения, либо стремление прервать доброжелательные отношения, а может быть,- и отношения вообще. В любом случае это сигнал необычайно тревожный! Нулевой знак исключает смысл не только отдельных этикетных знаков, которые необходимы в конкретной ситуации, но и системы этикета в целом, а так как эта система связана с нравственными основами общества, то каждое отступление от нее чрезвычайно существенно. Замечательный советский педагог В. А. Сухомлинский писал: "Мы говорим друг другу: здравствуйте, доброго вам здоровья. В этих словах заключается глубокий моральный смысл:

в них самая сущность прикосновения души к душе. Этими словами мы выражаем свое отношение к величайшей ценности - человеку. Не сказать человеку здравствуйте - значит показать моральное невежество". То, что приветствие - не "только внешн форма", подчеркивал М. И. Калинин. "...Как же эго мы, члены одного воинского братства,- говорил М, И. Калинин слушателям Военно-политической академии,- бойцы и командиры самой революционной армии, которым придется, быть может, стоять в бою плечом к плечу, которым придется, может быть, вытаскивать друг друга из огня, из кровопролитного боя ранеными, а возможно, и убитыми,- как же мы не отдадим друг другу воинских почестей?"

А что такое пионерский салют? В специальном Положении о пионерских символах, атрибутах и ритуалах, которое утверждено Центральным Советом Всесоюзной пионерской организации имени В. И. Ленина, сказано: "Пионерский салют - это приветствие и традиционный знак верности пионеров идеям коммунизма и пролетарского интернационализма". Значит, и салют - не только приветствие, но и символ большой общественной важности.

О ПРАВИЛАХ ПРИЛИЧИИ И ДАМАХ ГОРОДА N

В каждой общественной группе исторически складываются, а иногда и сознательно устанавливаются типичные для членов группы формы поведения. Являясь обычными для входящих в нее людей, они становятся признаками принадлежности к тому или иному коллективу. Недаром говорят о "спортивной внешности"

(как у спортсмена), о "дипломатической вежливости", о "менторском тоне" (как у поучающего).

Особенности поведения - признак принадлежности к общественной группе. Вот почему люди постоянно заботятся о том, чтобы поступать таким образом, как принято в той группе, к которой они себя относят. Так возникают правила приличия. Где, например, должны находиться локти, когда сидишь за столом, прилично ли пить из блюдца, можно ли лакомиться мозговой косточкой, едят ли рыбу с помощью ножа и т. д. и т. п. Правила приличия распространяются не только на поведение за столом, но и на то, как следует ходить, стоять, писать, говорить, слушать, смотреть, причесываться, одеваться, проводить время, относитьс к другим людям, к своим удачам и неудачам, как переносить боль, страдание, на чем ездить, куда ездить, что читать, чем увлекаться и на многое, многое другое, то есть на все, что способно обозначать принадлежность человека к той или иной общественной группе.

Человеческое общество - коллектив, оно имеет свою внутреннюю организацию. И каждый из нас выполняет ту или иную социальную роль, которая соответствует его положению в коллективе. В обществе всегда существуют представления о том, каким должно быть поведение человека в той или иной роли: взрослого и ребенка, юноши и девушки, учителя и ученика, штатского и военного, отца и сына, начальника и подчиненного, пионера, комсомольца, брата, друга, приятеля, знакомого... Когда мы призываем кого-нибудь быть настоящим товарищем или вести себя так, как ведут себя школьники, то это возможно лишь потому, что есть общепринятые представления о поведении настоящих товарищей и настоящих школьников.

Что скрывается, например, за выражением типа "Ты уже не маленький"? Маленький, большой - это названия одних из самых распространенных в обществе ролей. Подтекст выражени примерно таков: "Поскольку ты уже не маленький, то не должен вести себя так, как обычно ведут себя только маленькие. Поступай так, как поступают большие. Все теперь этого ждут от тебя. Берись за роль взрослого!"

Перечитайте "Детство", "Отрочество" и "Юность" Л. Н. Толстого, понаблюдайте за своими подругами и друзьями, вспомните, наконец, мотивы многих собственных поступков, и вы убедитесь, какое большое место занимают в определенном возрасте желание во всем походить на большого и страх показатьс маленьким.

Измеряя отношения людей, мы, по сути дела, сравниваем их социальные роли - их роли по отношению друг к другу и роли в обществе. Сами по себе правила приличия отношений между общающимися не выражают. Может ли человек, сидящий за одним столом с нами, определить, как мы к нему относимся, только по тому, держим мы нож в правой руке, а вилку в левой или наоборот?

Но подчинение определенным правилам поведения - это признак общества, к которому мы принадлежим. Поэтому приличное, то есть свойственное тому или иному коллективу, поведение помогает ориентироваться в обществе и, следовательно, имеет самое непосредственное отношение к этикету. У правил приличия есть функция пароля: он ведет себя, как мы,- значит, он свой, пароль ему известен.

Например, как пароль, который позволяет отличить дворянина от крестьянина или слуги, рекомендовались правила поведения в составленном по инициативе Петра I нравоучительном приложении к азбуке "Юности честное зерцало, или Показание к житейскому обхождению". В нем молодому человеку предлагались манеры ".прямого придворного кавалера" и заодно воспитывалось высокомерное отношение к "мужику". Юноша должен "часто одного дела не повторять, на стол, на скамью или на что иное не опираться, и не быть подобным деревенскому мужику, который на солнце валяется, но стоять прямо". "Над ествою не чавкай, как свиния, и головы не чеши, не проглотя куска, не говори, ибо так делают крестьяне". "Также имеет оный стретившего на три шага не дошед и шляпу приятным образом сняв, а не мимо прошедши, назад оглядываясь, поздравлять. Ибо вежливому быть на словах, а шляпу держать в руках не убыточно, а похвалы достойно; и лучше, когда про кого говорят: он есть вежлив, смиренный Кавалер и молодец, нежели когда скажут про которого:

он есть спесивый болван". "Младые отроки должны всегда между собою говорить иностранными языки, дабы тем навыкнуть могли:

а особливо когда им что тайное говорить случится, чтоб слуги и служанки дознаться не могли, и чтоб можно их от других незнающих болванов распознать..." И т. д.

После Великой французской революции император Павел запретил носить круглые шляпы. В следовании модам революционной Франции русское монархическое общество видело признак солидарности с ней. Показателен именной указ Павла от 28 июня 1798 г. о разжаловании и наказании городничего Пирха, одним из главных проступков которого было то, что он ходил во фраке и в круглой шляпе "и сею неблагопристойною одеждою ясно изображал развратное свое поведение". Неудавшаяся попытка Павла вывести из употребления в России слово гражданин также объясняется стремлением противопоставить манеры русского общества (в данном случае - речевые) манерам революционной Франции.

Любая особенность поведения может начать восприниматьс как обязательное правило приличия, если становится признаком общественного положения человека. Евгений Онегин, как мы помним, встает очень поздно. Но это вовсе не личная его черта, а почти непременная особенность распорядка дня франта того времени. Говоря о дне светского человека онегинской поры, советский литературовед и специалист в области теории и истории культуры Ю. М. Лотман пишет: "Между тем право вставать как можно позже являлось своего рода признаком аристократизма, отделявшим неслужащего дворянина не только от простонародья или собратьев, тянущих фрунтовую лямку, но и от деревенского помещика-хозяина. Мода вставать как можно позже восходила к французской аристократии "старого режима" и была занесена в Россию эмигрантами-роялистами. Парижские светские дамы предреволюционной поры гордились тем, что никогда не видели солнца: просыпаясь на закате, они ложились в постель перед восходом. День начинался с вечера и кончался в утренних сумерках... Просыпаться позже, чем другие люди света, имело такое же значение, как являться на бал позже других" (Л о тм а н Ю. М. Роман А. С. Пушкина "Евгений Онегин": Комментарий. Л., 1980).

Для трудового человека спать до полудня - не достоинство, а позор.

Русскими крестьянами сложены пословицы: "Лежебоку и солнце не в пору восходит", "Не пеняй на соседа, когда спишь до обеда".

Бодрый ритм жизни молодых хозяев советской страны - рабочих наших дней - поэтически выражен в строках из стихотворения Я. Смелякова "Проходная":

В час предутренний под Москвой

на заставе заиндевелой

двери маленькой проходной

открываются то и дело.

И спешат наперегонки

через тот теремок дощатый

строголицые пареньки,

озабоченные девчата.

Одним из самых ярких признаков принадлежности к коллективу являются особенности речи. Родной язык связывает нас со всеми, для кого он тоже родной. И неродные языки (ими мы овладеваем позже родного, изучая их специально) могут быть заметным социальным признаком. В прошлом веке умение свободно говорить по-французски было выражением аристократизма, французский язык нередко ценился не только как средство общения, открывающее доступ к богатой западной культуре, но не в меньшей мере и как социальный признак, а в некоторых случаях его роль социального символа оказывалась самой главной. Отставной пехотный офицер Анучкин в пьесе Н. В. Гоголя "Женитьба"

чрезвычайно обеспокоен тем, что невеста, возможно, не знает французского. Проверить свое предположение он не можег, гак как сам по-французски не говорит. Женщина же, с его точки зрения, должна владеть французским непременно: "А нет, нет. Женщина совсем другое дело. Нужно, чтобы она непременно знала, а без этого у ней и то, и это... (показывает жестами) - все уж будет не то".

Сама русская речь различна. В ней отражается уровень образованности говорящего; она варьируется в зависимости от территории, так как существуют местные диалекты; у нее есть профессиональные и возрастные черты; она не вполне одинакова в устах мужчин и женщин; и все эти особенности могли иметь и часто сейчас имеют значение социальных символов.

В рассказе В. М. Шукшина "Сельские жители" есть такой эпизод. Сельский школьник под диктовку бабушки пишет телеграмму.

Вечером составляли телеграмму в Москву. Шурка писал, бабка диктовала.

- "Дорогой сынок Паша, если уж ты хочешь, чтобы я приехала, то я, конечно, могу, хотя мне на старости лет..."

- Привет! - сказал Шурка.- Кто же так телеграммы пишет?

- А как надо, по-твоему?

- Приедем. Точка. Или так: приедем после Нового года. Точка. Подпись: мама. Все.

Бабка даже обиделась.

- В шестой класс ходишь, Шурка, а понятия никакого. Надо же умнеть помаленьку!

Шурка тоже обиделся.

Малограмотная бабушка Маланья телеграфным стилем не владеет. Не часто приходилось ей посылать и получать телеграммы. Совет знающего человека она учтет, но в подчеркнутой краткости предложенного Шуркой варианта ей не хватает обстоятельности и чудятся невежливая, неуважительная поспешность и обидная для сына резкость. Шурка же чувствует, что явитьс на почту с телеграммой, какую диктует бабушка, значит, показать себя человеком несовременным, неученым и деревенским, что, наверное, кажется ему особенно неприятным, поскольку телеграмма идет в Москву. Недаром в письме дяде, как бы извиняясь, он пишет: "Мы же все-таки сельские жители еще". Но бабушка настаивает:

- Пиши дальше: "Мне, конечно, боязно маленько, но уж... ладно. Приедем после Нового года. Точка.

С Шуркой Он уж теперь большой стал. Ничего, послушный парень..."

Шурка пропустил эти слова4 - насчет того, что он стал большой и послушный.

- "Мне с ним не так боязно будет. Пока до свиданья, сынок. Я сама об вас шибко..."

Шурка написал "жутко".

- "...соскучилась. Ребятишек твоих хоть посмотрю.

Точка. Мама".

Употреблять слово привет, как это делает Шурка, могут только молодые, и писатель явно рассчитывает на наше знание этой речевой приметы. Литературной речью Шурка, конечно, еще не овладел. Образование у него пока небольшое, хотя он и сейчас уже грамотнее бабушки. Просторечные слова боязно, маленько Шурку еще не смущают, он и сам пишет охота Москву поглядеть, а вот диалектное слово шибко он не потерпел, заменил. Правда, заменил не литературным, а распространенным в молодежном жаргоне словом жутко. Видно, показалось оно ему более выразительным.

Речь автора в этом рассказе В. Шукшина литературна, и на ее фоне хорошо выделяется своеобразие речи бабушки и Шурки. Языковые приметы горожан и негорожан, людей разной степени образованности, разного возраста, разных устремлений намеренно сталкиваются автором, и читатель четко различает за этими языковыми приметами социальные характеристики персонажей.

В разное время разные речевые особенности играют роль социальных признаков. Одной из примет высококультурного человека в начале нашего столетия было то, что в его речи слова, заимствованные из других языков, сохраняли в своем составе отдельные звуки языка-источника, например, носовые а, 6, звук 6 и другие. К. И. Чуковский писал об А. Блоке: "Слова, которые обрусели недавно, он произносил на иностранный манер: не мебель, но мэбль (meuble), не тротуар, но trottoir (последние две гласные он сливал в одну)". По поводу слова "тротуар"

у Блока Чуковский добавляет: "И вводя это слово в стихи, считал его по-французски-двусложным: "И сел бы прямо на тротуар". Слово "шлагбаум" было для него тоже двусложным".

Сегодня заимствованные слова в гораздо большей мере подчиняются фонетическим законам русской речи, но особое значение социального символа за их произношением сохраняется: ошибка в заимствованном слове чаще всего оценивается как более грубая, чем подобная ошибка в словах исконно русских. Например, много писали и пишут о том, что в слове звонит ударение должно падать на конечный слог. Но какое отклонение от нормы вызовет большее осуждение: неверное произношение "звонит"

или "магазин", "портфель" вместо правильного магазин, портфель? Ошибка в двух последних словах - это слова заим ствованные - осуждается обычно гораздо строже.

Один из важнейших признаков, по которому мы узнаем сегодн культурного человека,- это сдержанность и ритмичность его речи. Человек культурный не допускает резких колебаний громкости и высоты своего голоса. Понаблюдайте за тем, как говорят окружающие, и вы убедитесь в справедливости этого замечания.

Парольное значение имеет и молодежный жаргон. Это выражение возрастной солидарности, средство подчеркивать единство своей группы, принадлежность к ней тех, кто общается с помощью жаргона. Например, школьники нередко употребляют такие сокращенные обозначения учебных предметов, как матика, ино, физра, литра 'литература', необщепринятые сокращения велик, маг, пласт 'граммофонная пластинка', свои названия людей, частей тела, особенностей поведения и т. д.

Московская восьмиклассница, очень симпатичная героиня рассказа Виктории Токаревой "Самый счастливый день", размышляет: "Машка Гвоздева безусловно попадет в интеллигенцию, потому что от ее мозгов гораздо больше пользы, чем от ее рук.

А у меня ни рук, ни мозгов - один словарный запас. Это даже не литературные способности, просто я много знаю слов, потому что много читаю. Это у меня от папы. Но знать много слов совершенно не обязательно. Мальчишки в нашем классе вполне обходятся шестью словами: точняк, нормалёк, спокуха, не кисло, резко, структура момента. А Ленка Коновалова любую беседу поддерживает двумя предложениями: "Ну да, в общем-то..."

и "Ну, в общем-то, конечно".

То, что у школьников появляются слова, отличающиеся от слов, которыми пользуются взрослые,- это вполне естественно.

Однако едва ли стоит с готовностью подхватывать любое слово, которое употребляют сверстники, лишь потому, что оно не такое, как у взрослых. За яркостью, образностью жаргонного слова нередко стоит и пренебрежительное отношение к участникам общения (в том числе и к самим себе). Присмотритесь, например, к таким жаргонным названиям, как грабли, кегли, заготовки со значением 'руки', пачка, буханка, вывеска со значением 'лицо', варежка 'рот' и подобным. Кроме того, молодость вовсе не мешает человеку входить одновременно и в круг людей культурных, а у этого круга речевые приметы совсем другие. Целиком подчинить свою речь жаргону или хотя бы переходить на него во всех случаях общения со сверстниками, обходясь несколькими десятками слов,- это значит обеднить свою жизнь, резко ограничить сферу, в которой мы действуем как люди культурные Вспомните своих одноклассников. Одинаково ли часто прибегают они к помощи жаргона? Несомненно, одни - чаще, другие - реже. От чего это зависит? Кто из ньх и чем больше нравится вам? А как эти ребята к вам относятся?

Говоря о формах поведения, нельзя забывать о том, что многие из них лишь внешние приметы положения человека в обществе, лишь внешние признаки его общественной роли. Например, хотя и существует молодежная мода, однако манера одеваться - не главное, по чему мы узнаем молодых людей.

Это относится и к речевому поведению. А. М. Горький в течение всей своей жизни "окал", то есть сохранял элемент диалектного произношения, но это не мешало его современникам и не мешает нам с вами считать его одним из самых культурных представителей своей эпохи.

Привычку придавать внешним приметам главенствующее значение остроумно высмеял Антуан де Сент-Экзюпери, введя в "Маленького принца" великолепную "историю" открытия астероида:

У меня есть веские основания полагать, чго Маленький принц прилетел с планетки, которая называется астероид Б-612. Этот астероид был замечен в телескоп лишь один раз, в 1909 году, одним турецким астрономом.

Астроном доложил тогда о своем замечательном открытии на Международном астрономическом конгрессе. Но ему никто не поверил, а все потому, что он был одет по-турецки. Уж такой народ эти взрослые!

К счастью для репутации астероида Б-612, турецкий султан велел своим подданным под страхом смерти носить европейское платье. В 1920 году тот астроном снова доложил о своем открытии. На зтот раз он был одет по последней моде - и все с ним согласились.

Ни в коем случае не стоит путать признак с самим явлением, которому он принадлежит, тем более что пароль могут знать и осознанно применять "чужие".

Ситуации, в которых люди, используя определенную манеру поведения, выдают себя не за тех, кем на самом деле являются, довольно часты. Чем меньше у человека реальных оснований быть отнесенным к той или иной группе, тем важнее для него чисто внешние признаки и тем более самостоятельное значение он им придает. В 1836 г. в связи с постановкой гоголевского "Ревизора" о нем много писали, к некоторые критики порицали язык комедии как грубый, "простонародный". Так, негодование вызвало использование слова воняет во фразе Хлестакова:

"Чай такой странный: воняет рыбой, а не чаем". В ответ на замечание, что такого и порядочный лакей не скажет, Вяземский писал: "Впрочем, критик, может быть, и прав; зо всяком случае мы спорить с ним не будем. Порядочный лакей, то есть что называется un laquais endimanche, точно, может быть, постыдитс сказать воняет, но порядочный человек, то есть благовоспитанный, смело скажет это слово и в гостиной, и перед дамами. Известно, что люди высшего общества гораздо свободнее других в употреблении собственных слов; жеманство, чопорность, щепетность, оговорки - отличительные признаки людей, не живущих в хорошем обществе, но желающих корчить хорошее общество".

В это время работа над "Мертвыми душами" уже была начата.

В 8-й главе I части "Мертвых душ" Н. В. Гоголь написал:

Еще нужно сказать, что дамы города N отличались, подобно многим дамам петербургским, необыкновенною осторожностию и приличием в словах и выражениях. Никогда не говорили они: "я высморкалась", "я вспотела", "я плюнула", а говорили: "я облегчила себе нос", "я обошлась посредством платка".

Ни в коем случае нельзя было сказать: "этот стакан или эта тарелка воняет". И даже нельзя было сказать ничего такого, что бы подало намек на это, а говорили вместо того: "этот стакан нехорошо ведет себя" или что-нибудь вроде этого. Чтоб еще более облагородить русский язык, половина почти слов была выброшена вовсе из разговора, и потому весьма часто было нужно прибегать к французскому языку, зато уж там, пофранцузски, другое дело: там позволялись такие слова, которые были гораздо пожестче упомянутых.

Итак, манеры поведения - важный социальный признак.

Внимательный наблюдатель многое увидит за ними, многое узнает о человеке, которому они принадлежат. Но не будем отождествлять сущность человека с его манерами и постараемс сами не придавать этим внешним признакам большего значения, чем они заслуживают. Мы же не дамы города N!

ВЕЖЛИВОСТЬ

Широко известны слова Сервантеса: "Ничто не обходитс нам так дешево и не ценится так дорого, как вежливость".

В них подчеркивается огромная важность результата, достигнутого путем "простой" вежливости, без каких-либо чрезвычайных усилий. Вежливость главный способ применения этикетных знаков. Но какой именно? Попробуем разобраться в этом, идя от противного, от представления о том, что считается невежливым.

Старинный обычай предписывал членам ингушской семьи (данный факт сообщил нам фольклорист А. О. Мальсагов)

при движении по дороге располагаться в определенном порядке.

В центре первой линии находился глава семьи, справа и слева от него родственники в порядке убывающей значимости, причем место справа оценивалось выше, чем место слева. Первенство, то есть относительная важность роли, четко определялось обычаем, по которому, например, кровный родственник имел преимущество перед родственником по свойству, а лица одной степени родства оценивались в основном по возрасту, поэтому группа из пяти родных братьев строилась бы так: 5 3 1 2 4.

Первым номером обозначен здесь старший брат, соответственно пятым номером - младший. Любой человек, встретивший процессию, если ему были известны особенности национального этикета, легко, даже не будучи знаком со всеми членами семьи, определял по их положению относительную важность каждого и знал, в каком порядке следует приветствовать членов процессии.

Что было бы в данном случае нарушением вежливости?

Нарушением вежливости со стороны участника процессии по отношению к другим ее участникам было бы стремление занять место более высокого ранга, чем ему положено, например попытка третьего номера занять место второго, оттеснив его на более низкую ступень. Со стороны встречного невежливым было бы приветствовать членов семьи не в том порядке, который соответствует общим представлениям о первенстве и отражен в структуре процессии. Недопустимо вначале обменяться рукопожатием с младшим братом и лишь затем - со старшим. Наконец, с обеих сторон было бы невежливым выбрать такую форму приветствия, которая отводила бы приветствуемому менее высокую роль, чем та, на которую он может претендовать.

Значит, невежливым обычно является то этикетное действие, которое отводит адресату роль ниже, чем положено ему в соответствии с принятой в данном обществе системой ценностей.

Тогда вежливым этикетным действием можно назвать то, которое отводит адресату место (роль) не ниже, чем положено ему в соответствии с принятыми в данном обществе представлениями.

Что такое "не ниже"? Это может быть как раз тем самым местом, на которое рассчитывает или вправе рассчитывать адресат, но, кроме того, это и различные ступени выше его. Все они находятся "не ниже" положенного, все они - в зоне вежливости. Точно так же признак "ниже" имеет свою градацию.

Иначе говоря, у вежливости и невежливости есть многочисленные степени и оттенки. В русском языке они обозначаются такими словами, как вежливо, невежливо, корректно, учтиво, галантно, заносчиво, высокомерно, грубо, спесиво, манерно, церемонно и т. д.

Слово галантный в одном из словарей современного русского языка поясняется так: "изысканно вежливый и любезный по отношению к женщинам". Не просто вежливость, а изысканность, то есть особая утонченность форм этикета; любезность или внимание и готовность помочь, оказать услугу, и, наконец, выделение женщины как особо уважаемого адресата - вот своеобразные оттенки того, что принято называть галантностью.

У поведения корректного свои черты. Человек корректный, как определяется в том же словаре, "ведет себя в полном соответствии с существующими правилами поведения". В полном соответствии! Корректное поведение не просто правильно отражает распределение ролей, но отражает его пунктуально правильно, и потому оно сдержанно. Это тоже вежливо, вежливо...

и только. Человек корректный не обидит Золушки, но в его глазах ей никогда не увидеть себя принцессой. Зато в зеркале галантности это возможно. Значит, галантность льстит? Нисколько. Просто она доброжелательна и умеет дарить; ведь в отношениях между людьми есть что-то такое, что иногда появляется лишь после того, как его уже заметили. Утонченная вежливость способна их замечать.

А вот высокомерие, спесивость, чванство почти слепы. Собственное место представляется их немощному зрению находящимся так высоко, что с этой воображаемой высоты чужие роли едва различимы. Немногим лучше манерное самоуничижение и церемонность. Вспомним классическую в этом отношении сцену беседы Манилова с Чичиковым:

- ...Случай доставил мне счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором...

- Помилуйте, что же за приятный разговор? Ничтожный человек, и больше ничего,- отвечал Чичиков.

- О! Павел Иванович, позвольте мне быть откровенным: я бы с радостью отдал половину всего моего состояния, чтобы иметь часть тех достоинств, которые имеете вы!

- Напротив, я бы почел с своей стороны за величайшее...

Это уже, конечно, не столько вежливость, сколько та церемонность, о которой в одной старинной книге говорится: "Себя в почтении содержать изрядно, но оберцеремониймейстером прослыть - весьма смешно и бесчестно. Мудрые советуют, чтоб вместо церемонии какую др"гуго добродетель иметь".

Если бы нам удалось заглянуть "по ту сторону" вежливости, мы, несомненно, прочли бы "на обороте": достоинство.

Потому что место, роль, на которые претендует человек, то есть его представление о ценности собственной личности в обществе,- это и есть достоинство. На достоинство человека, на то, чтобы не унизить, не оскорбить его, ориентируется вежливость.

Конечно, в каждом типе общества достоинство определяетс по-своему. В обществах, основанных на угнетении одних классов другими, угнетенным отказывают в достоинстве. Они получают его лишь в борьбе за свободу, независимость, равноправие.

В обществе буржуазном достоинство человека в значительной мере определяется его достатком, имущественным положением.

И только социалистическое общество, подлинно свободное от социального неравенства, дает каждому своему члену равное право на достоинство. Превратит ли он это право в действительное достоинство, зависит от многого и прежде всего - от личных моральных качеств человека, от того, на что направлены его действия в обществе, насколько все его поведение соответствует принятому в обществе представлению о достойном. Поэтому достоинство нельзя получить, как подарок в день рождения, его нужно утверждать самому.

А В ЯЗЫКЕ - ПО-ДРУГОМУ

О чем можно рассказать с помощью слов? Решительно обо всем. Нет в мире таких явлений, которые были бы нам известны и о которых в то же время нельзя было бы поведать на языке. Более того: стоит только появиться в поле зрения человечества чему-то совершенно новому, дотоле неизвестному, как язык тут же предоставит нам возможность обсуждать и это явление.

Следовательно, и то, что обозначается несловесными этикетными знаками, может быть передано словами? Пожалуй. Мы уже знаем, что этикет - одно из средств общения. Чем же отличаютс знаки этикета от слов языка?

Вспомним хотя бы дневник Печорина. Он весь посвящен отношениям с людьми. Отношения прошлые и настоящие, отношения будущие, безусловные и возможные лишь при некоторых условиях, отношения предчувствуемые, желаемые, планируемые, предполагаемые, устанавливаемые, прерываемые... Эти отношения то прямо называются в речи, то обрисовываютс через связанные с ними человеческие действия, мимику, позы, то передаются сложными ассоциациями с чертами окружающего мира, то выражаются описанием этикетного поведения, поскольку этикет и его использование могут так же входить в содержание речи, как и все остальное, что только способен осознавать человек. Вот характерный отрывок из "Героя нашего времени":

Вчера я встретил ее в магазине Челахова; она торговала чудесный персидский ковер. Княжна упрашивала свою маменьку не скупиться: этот ковер так украсил бы ее кабинет!.. Я дал сорок рублей лишних и перекупил его; за, это я был вознагражден взглядом, где блистало самое восхитительное бешенство. Около обеда я велел нарочно провести мимо ее окон мою черкесскую лошадь, покрытую этим ковром. Вернер был у них в это время и говорил мне, что эффект этой сцены был самый драматический. Княжна хочет проповедовать против меня ополчение; я даже заметил, что уж два адъютанта при ней со мною очень сухо кланяются, однако всякий день у меня обедают.

Разнообразные и сложные человеческие отношения, которые отразились в этих нескольких предложениях, конечно, далеко выходят за рамки того, что обычно бывает передано этикетными знаками.

С помощью речи нетрудно сообщить обо всем, о чем информируют несловесные знаки этикета (границы коллектива и распределение в нем ролей), и о многом ином, чего этикетными знаками никак не передать. И дело не столько в том, что этикет как средство общения "слабее" человеческой речи, сколько в том, что у них разная направленность. Этикет приспособлен для облегчения ориентации в коллективе, и его знаками отмечаются не все, а лишь обобщенные отношения, о которых мы уже говорили. Если речь может представлять отношения во всей их сложности и конкретности, отмечая случайное наряду с существенным, мимолетное вместе с устойчивым, то этикет расставляет лишь главные вехи. Но и это делается на языке этикета не так, как на языке слов.

Например, может показаться, что фразе Печорина Мы встретились старыми приятелями (речь идет о встрече с Грушницким) довольно легко найти точное соответствие в этикете, достаточно лишь выбрать один из знаков фамильярности.

У Лермонтова как будто даже и упомянут такой знак:

- Печорин! Давно ли здесь?

Оборачиваюсь: Грушницкий! Мы обнялись.

Точно ли соответствуют объятия фразе Мы встретились старыми приятелями? Нет, какой бы простой ни казалась эта фраза в сравнении с приведенным выше отрывком, главные различия между речевыми сообщениями и сообщениями с помощью знаков этикета сохраняются и здесь. Попробуем пренебречь тем, что обняться при встрече могут или должны не только старые приятели (специального знака для отношений "старых приятелей" в системе этикета нет: "объятия" явно шире по значению), отвлечемся, таким образом, от отмеченных уже различий между речью и этикетом в степени конкретности.

Попробуем даже упростить фразу. Придадим ей вид: Мы старые приятели. Все равно между содержанием объятий и фразы Мы старые приятели поставить знак равенства нельзя.

Во-первых, речи свойственно грамматическое в р ем я. Это значит, что речь представляет отношения либо как одновременные акту говорения, то есть существующие в тот же момент, либо как предшествовавшие ему, либо как такие, которые последуют за ним. Момент речи служит лишь точкой отсчета. Можно сказать: Мы были старыми приятелями, Мы старые приятели, Мы будем старыми приятелями. Сказать можно, но можно ли так обняться, чтобы было ясно, что наши объятия относятся только к прошлому или будущему, а в настоящее время между нами дружеских отношений нет? Видимо, нельзя. Время у несловесных этикетных посланий одно: сейчас.

Это не грамматическое, а реальное время той ситуации общения, в которой употреблен этикетный знак.

Во-вторых, в речи не только сообщается, что "мы старые приятели", но и указывается, чье это мнение. Сравните:

Мы старые приятели._____________|_Мысль принад

Я знаю, что мы старые приятели. {_лежит мне, го

По-моему, мы старые приятели.___|_верящему.

И т. д.

Ему кажется, что мы старые приятели._|_Это чужое мне

По-твоему, мы старые приятели.________{_ние, не мое.

Считается, что мы старые приятели._|

И т. д.

Следовательно, мои слова могут содержать ссылку на чужое мнение и передавать его. Этикет же и такой возможности, по-видимому, не имеет.

Заменим в интересующей нас фразе "мы" на "они": Они старые приятели. Ситуация осталась та же, но изменилась точка зрения, с которой ситуация описывается. Теперь о ней говорит не участник, а посторонний. Человек выражает мнение об отношениях, в которые сам не вступает. Возможно ли такое в этикете? И этого передать знаками этикета, конечно, невозможно. Этикет выражает только наше представление о ситуации, которая образована нашими отношениями с партнерами.

В-третьих, речь позволяет рассматривать все элементы ситуации отдельно, так как каждый участник ситуации, каждое действие, каждое обстоятельство, каждое отношение или отдельные группы этих элементов могут быть обозначены словами (я, Грушницкий, княжна, удъютанты, мы, ты, они встречаться, кланяться, быть старыми приятелями и т. д.).

В отличие от сообщений речевых, сообщения, сделанные "на языке этикета", передают ситуацию нерасчлененно, в целом, не выделяя и специально не обозначая отдельных ее составляющих.

И то, что содержание этикетных посланий нерасчлененно и тесно связано с ситуацией, лишает возможности передавать с помощью этикета мысли, даже мысли о границах коллектива и распределении в нем ролей. Этикет не выражает понятий, не называет ситуаций, но, выражая человеческие отношения, передает и наши представления о них.

Среди предложений выделяют вопросительные, невопросительные, повествовательные, побудительные. Теперь нам уже понятно, что и это к этикету не относится. Различие между этикетом и языком слишком велико.

Однако мы говорили о том, что у этикета и речи есть общие единицы. Обратимся к этим единицам.

ЗДРАВСТВУЙТЕ!

Присмотримся повнимательнее к таким высказываниям, как "Спасибо", "Пожалуйста", "Будьте здоровы", "Добрый вечер" и подобным. К чему они ближе по своим свойствам:

к обычной речи или к этикету?

Во-первых, эти высказывания неотделимы от той ситуации общения, в которой их используют. С помощью обычно построенной речи можно сообщить, что кто-то кого-то благодарил, благодарит, будет благодарить или благодарил бы при некоторых условиях. Можно выразить и соответствующее побуждение, прибегнуть к форме вопроса, отрицания. Выражение же "Спасибо!" не имеет грамматического наклонения, врелица, числа. Нет смысла говорить о нем как о вопросительном или невопросительном, повествовательном, победительном. Оно непосредственно выражает отношения благодарности, которые связывают в момент речи меня (говорящее) и того, к кому обращена речь. В этом смысле кет существенной разницы между "Спасибо!", рукопожатием или любым другим несловесным знаком благодарности.

Во-вторых, значение этих устойчивых выражений (формул)

нерасчлененно; как правило, в них нет отдельных значимых частей к они выражают цельнее представление о ситуации. Если в ответ на свое "Доброе утро!" услышим: ".Не такое уж оно сегодня доброе", то это не более чем каламбур, потому что наше приветствие вовсе не означает, что утро хорошее и что сейчас хорошее утро. Просто утром принято отмечать нача ло общения, особенно со знакомыми, этим устойчивым выражением, которое можно было бы заменить в отдельных случаях и неречевым знаком, например поклоном.

Наконец, как и несловесные знаки этикета, "Спасибо!", "Доброе утро!", "Здравствуйте!" и подобные формулы вежливости мыслей, конечно, не выражают.

Значит, формулы вежливости - типичные этикетные знаки.

Но своей звуковой материей, тем, как организована их форма, они подобны обычным O.QBPM. Формулы вежливости порожден!

речью и не порывают с ней, хотя и играют в обшеьии ту же роль, что и этикет. А у некоторых из них, например у тради ционных поздравлений, устойчивым (формулой) оказываетс вообще только сам скелет выражения, а конкретное наполнение его словами может достаточно свободно меняться Так, форму - ле "предлог с + название события в т верительном падеже" соответствуют фразы: С успехом! С днем рождения! С новосельем"

С праздником! С Новым годом! и многие, многие другие. Эти выражения полностью в форму ты еще не превратились Одни из самых употребительных формул вежливости - фор мулы приветствия.

Когда встречают знакомых, им говосят "Здравствуйте!" ил"

"Привет!", иногда - "Приветствую Вас!". И конечно, никогда не соединяют разные приветствр!Ч в десте типа "Приветствую Вас, здорово!" или "Мое почтение, привет!". Это было бы со вершенно невозможно, потому что каждая формула приветстви имеет свое собственное употребление, выражает особые отношения, связана с определенной ситуацией.

Так, формула "Привет!" выражает близкие, непринужденные отношения и широко распространена среди молодежи. Очень вежливыми и полными достоинства являются приветствия "Мое почтение!", "Доброго здоровья!", но ими пользуются чаще всего люди пожилые.

"Здорово!" - мужское приветствие. Оно фамильярно, несколько грубовато и имеет просторечный характер. Если Вам не хочется выглядеть человеком малообразованным и недостаточно владеющим нормами литературной речи, старайтесь избегать этого приветствия. И уж конечно, его никак нельзя рекомендовать девушкам!

В случаях официальных, торжественных, особенно при обращении к большой аудитории, говорят: "Приветствую вас!" или "Позвольте (разрешите) вас приветствовать!"

И во всех ситуациях уместно приветствие "Здравствуйте!".

Оно универсально, поэтому, употребляя его, мы не рискуем ошибиться.

Наверное, каждому из нас приходилось слышать и такие приветствия, как "Салют!", "Приветик!". Они встречаются лишь в речи молодежи и выражают в ней отношения полной непринужденности, равенства, фамильярности. Однако будем помнить, что эти приветствия нелитературны. Они придают речи жаргонный характер и даже среди молодых людей возможны лишь между вполне своими.

Формулы приветствия играют большую роль в нашем общении. Здороваясь со знакомыми, мы подтверждаем этим свое знакомство и выражаем желание продолжать его. Нас беспокоит, когда хороший знакомый, проходя мимо, только слегка кивает головой или вовсе не замечает нас. Ведь перестать здороваться - означает прервать добрые отношения, прекратить знакомство! И наоборот: здороваясь с человеком, с которым мы раньше не общались, мы выражаем доброжелательное к нему отношение и намерение вступить в контакт. Поэтому, входя в учреждение, сначала здороваются и только потом начинают излагать свое дело. Занимая место в купе поезда, здороваются с будущими попутчиками. Так или иначе вступить в общение с ними придется. "Здравствуйте!" свидетельствует о готовности к общению и предлагает сделать его доброжелательным. В нашей стране существует старая деревенская традиция здороваться со всеми, кто идет навстречу, даже с незнакомыми. И это тоже знак уважения и расположения к людям.

У многих народов выбор приветствия зависит не только от возраста, пола и степени близости общающихся. На него влияет и другое, время суток например, и особенно то, кем являетс приветствуемый и чем он занят в данный момент. По-разному здороваются с пастухом и с кузнецом, с охотником, который идет на охоту, и с охотником, возвращающимся с добычей, с гостем и с попутчиком, с теми, кто занят работой, и с теми, кто обедает. В каждом случае звучит свое приветствие, особое пожелание. Именно из пожеланий и возникает большинство приветственных формул, поэтому первоначально они должны были быть очень разнообразными.

Замечательный знаток русской речи Владимир Иванович Даль (1801 1872)привел в своем сборнике пословиц и поговорок немало приветственных формул, которые были приняты в России в прошлом. Здороваясь с заканчивающими жатву, говорили:

"С двумя полями сжатыми, с третьим засеянным!" Молотильщикам так желали успешной работы: "По сту на день, по тысяче на неделю!" "Свеженько тебе!" - здоровались с девушкой, черпающей воду. "Хлеб да соль!" или "Чай да сахар!" - говорили едящим или пьющим.

Вежливый человек должен был не просто ответить на приветствие, но использовать в ответе специальную для каждого случая этикетную формулу. Когда женщине, занятой дойкой, говорили "Море под коровой!", у нее наготове уже был ответ: "Река молока!" Рыболова приветствовали: "Улов на рыбу!" "Наварка на ушицу!" - отвечал он. Женщине, которая месит хлеб, желали: "Спорынья в квашню!" (Спорынья - это удача.) "Сто рублей в мошну!" - был ее ответ.

До сих пор в отдельных русских деревнях на "Здравствуйте!" отвечают "Спасибо!", а в ответ на приветствие "Добрый день!" также желают хорошей погоды, вёдра.

Приветствие - один из самых важных знаков речевого этикета. С его помощью устанавливается контакт общающихся, определяются отношения между людьми. Поэтому не владеть формулами приветствия - это значит быть всем чужим, не уметь общаться. Недаром в русских народных сказках одним из признаков дурака является то, что он путает приветствия. "Носить - не переносить, возить - не перевозить!" - обращает он к участникам похоронной процессии то пожелание, которое в старину обычно адресовалось считающим деньги.

С приветствия начинается общение, поэтому приветственные формулы обязательный раздел двуязычных разговорников, которые издаются для туристов, спортсменов и всех, кго отправляется в чужие страны. Именно с формул приветствия нередко начинают изучение и описание языка. В 1696 г. в Оксфорде вышла русская грамматика, составленная побывавшим в России Генрихом Вильгельмом Лудольфом. Она должна была познакомить Западную Европу с языком Московской Руси. Грамматика была очень краткой, но к ней прилагались образцы текстов, и первый же приведенный в грамматике диалог был диалогом приветствия, а в специальном приложении можно было познакомиться с приветствиями утренними, дневными, вечерними и приветствиями, "когда змеркнет", то есть перед сном. Диалог утреннего приветствия у русских, как его передал Лудольф, в XVII в. был таким:

Добрый день! - Здравствуй! Слава Богу!

Желаю тебе доброго дня! - Такова ж и я тебе желаю!

Буди тебе добро сего дне! - И тебе не худо буди!

Со временем приветствия, конечно, меняются. Еще в XVIII в.

формулы "Здравия тебе желаю!", "Желаю здравия!" мог произносить любой человек, входя в дом или встречая знакомого.

Лишь позже они закрепились в военной среде, сделались уставной формой. Когда-то "Здравствуй!" говорили не только при свидании с другим, но и если кто-нибудь чихал, то есть в тех случаях, в которых сейчас говорят "Будь здоров!" или "Будьте здоровы!".

Читая в былинах такие выражения, как "Аи ты гой еси, Илья Муромец!" или "Исполать тебе, добрый молодец!", мы понимаем, что "гой", "исполать" - это старинные приветствия, но сами давно уже их не употребляем.

Из богатого в прошлом набора специальных формул сохранились немногие. Устойчивее других оказались приветствия утренние, дневные, вечерние: "Доброе утро!", "Добрый день!", "Добрый вечер!", которые широко используются в современной русской речи наряду с "Здравствуйте!". В сравнении с формулами "Здравствуй!", "Здравствуйте!" у них есть даже некоторое преимущество. В приветствиях "Добрый день!", "Добрый вечер!", "Доброе утро!" не содержится обращения на "Ты" или на "Вы", поэтому мы охотно прибегаем к ним, когда сомневаемся, как следует обращаться к данному человеку. Не решаясь выбрать "Здравствуй!" или "Здравствуйте!", мы предпочитаем менее определенные, но как раз этим-то и удобные формулы типа "Добрый день!".