Рекламный трюк

9

Яна мучилась бездельем и страдала от беспомощности и одиночества. Она оказалась сейчас примерно в том же положении, в каком находится будущий космонавт, проходящий тренировку в сурдокамере. Только космонавт при этом все-таки чем-то занят и не сидит на цепи, как собака, а люди из Центра подготовки не угрожают ему пытками и убийством.

Яна поймала себя на том, что с нетерпением ждет прихода кого-нибудь из похитителей. Ей хотелось просто поговорить, но если преступник предложит заняться любовью, она согласится с радостью. И не потому, что такая уж испорченная — просто ей не хватало внешних ощущений, а внутренние были таковы, что от них легко сойти с ума.

Впрочем, кое-что Яна рискнула записать в плюс. Например, тот факт, что похитители входят в подвал обязательно в масках, а перед тем, как заняться сексом, завязывают ей глаза. Яна читала в детективах, что если похитители не показывают жертве своих лиц, то это добрый знак. Значит, они собираются отпустить пленницу и боятся, как бы она не опознала их впоследствии.

А завязывание глаз Яна объяснила тем, что у кого-то из ее похитителей на теле есть особые приметы. Конечно, никто не запрещает трахаться в одежде, но, очевидно, у одного из этих парней, а может, и у всех троих какие-то комплексы на этот счет. Во всяком случае, все они были голые, когда занимались с пленницей любовью после видеосъемки.

Ей хотелось, чтобы пришел искусный любовник, имени которого Яна не знала и потому окрестила его «Казановой». Но явился Гена, которого она про себя называла «Крокодилом», случайно угадав его институтское прозвище. Имя главного похитителя Яна узнала тоже случайно. Когда ее готовили к съемке, третий похититель назвал главаря Геной, хотя, судя по оплеухе, которой Гена его угостил, произносить имена в присутствии пленницы было запрещено.

Прозвище для этого третьего Яна подобрала после того, как он уронил с грохотом осветительный прибор и Гена по этому поводу сказал раздраженно:

— До чего ты неуклюжий, аж слов на тебя нет, кроме матюгов.

Осветительные приборы находились преимущественно под потолком, но некоторые размещались в стенном шкафу. Этот шкаф вообще привлекал внимание богатством своего содержимого. Там было много вещей, пригодных для использования в качестве орудий освобождения, а среди шальных мыслей, посещавших Яну во время вынужденного безделья, промелькнула и такая — убить главаря и положиться на милость двоих оставшихся похитителей.

Но, во-первых, цепь не позволяла пленнице дотянуться до шкафа, во-вторых. Крокодила не так просто было убить даже имея в руках оружие (если только это не автомат Калашникова или что-то вроде того — но таких вещей наверняка не было в стенном шкафу), а в-третьих, Яна справедливо сомневалась в милосердии двух других бандитов. Уклюжий скорее всего просто сбежит, а реакция Казановы на такой вариант развития событий вообще непредсказуема. Он может продолжить операцию в одиночку, может заставить Уклюжего себе помогать, а может просто оставить пленницу на произвол судьбы в этом наглухо закупоренном помещении (и тогда она умрет с голоду) или даже убить от обиды, что все сорвалось.

Крокодил явился как раз в тот момент, когда Яна окончательно отказалась от этого плана освобождения и решила придумать что-нибудь другое.

Даже не видя лица под маской, можно было сказать, что у главаря похитителей довольный вид.

— Молилась ли ты на ночь, Дездемона? — возгласил он от порога. — А то можешь отложить это дело на потом. Твой хозяин даст деньги. Скоро ты будешь нежиться в своей постели, а фаны встречать тебя, как героиню. Ручаюсь, это тебе понравится.

— Может быть, — ответила Яна. — И когда это будет?

— Скоро, скоро. Но не сразу. Этот дебил болтает, что ему нужно время, чтобы добыть деньги. Как думаешь, врет?

— Никто не хранит три миллиона долларов в чулке под матрасом, — сказала Яна и, поднявшись с пола, обвила шею похитителя руками. — Завяжи мне глаза, — попросила она.

— Не пойму, ты действительно такая нимфоманка или хочешь меня задобрить? Так это у тебя не пройдет. Я садист, и всякие добрые побуждения мне чужды.

— Я заметила, — сказала Яна, целуя его. — Когда тебя будут судить, я не скажу, что ты меня изнасиловал.

— Меня? Судить? Когда у меня будет миллион баксов, я сам стану судить, кого захочу.

— У тебя слишком богатое воображение, — прошептала пленница и, опускаясь на ковер, потянула похитителя за собой.