– Я знаю, кто ты такая, – я смотрел в ее необыкновенные глаза, пытаясь заставить жену увидеть во мне монстра, которым я и был. – Проклятая соблазнительница, желающая заманить меня в ловушку своим сладким голоском и невинными глазами. Но ты лгунья, черт бы тебя подрал.


– Нет, неправда, – ее губы задрожали.


– Закрой глаза, – потребовал я.


Айви и не подумала подчиниться. Вместо этого она подняла руки и положила свои пальцы поверх моих кистей, а потом умоляюще прижалась ко мне.


– Прошу тебя, не сердись.


– Сердиться? Это слово даже близко не описывает мои эмоции, – я начал кружить ее по кабинету, а потом укусил за горло, отчего Айви начала вырываться. – Я твой худший кошмар, мать твою. И самое время это понять, жена моя.


Айви резко втянула воздух, когда я отстранился и заметил расцветающий на ее коже красный след от зубов. Я стал раздевать Айви. Сорвал с нее свитер, а потом стал задирать на бедрах ночную сорочку, но шелк все продолжал сползать вниз. В порыве отчаяния я потащил жену к столу и уложил поверх него, затем открыл верхний ящик и достал ножницы.


– Нет! – воскликнула Айви.


Я опустил ладонь на ее голову, прижав Айви щекой к деревянной поверхности, пока другой рукой резал ткань. Это было сущим безумием, к тому же сложно, поскольку Айви извивалась изо всех сил, но вскоре ее ночная сорочка и трусики были изрезаны в клочья и лежали на полу.


Повисшую следом в кабинете тишину нарушало лишь наше неровное дыхание. Выдернув из ящика стола линейку, я провел ею по обнаженной коже на заднице Айви. Жена тут же вытянула шею, пытаясь разглядеть, что я делал, потому я убрал волосы ей на глаза.


– Ты потеряла привилегию видеть, – рыкнул я.


Линейка ударилась о ее ягодицы со звуком, эхом отразившимся от стен, но вскоре его заглушил крик Айви.


– Сантьяго!


– Это за то, что шныряешь там, где тебе не велено.


Хлоп. И еще один вопль донесся до моих ушей.


– Это за выпивку, ведь ты прекрасно знаешь, что я пытаюсь засунуть в твою утробу ребенка.


Хлоп. На этот раз с губ Айви слетел лишь тихий всхлип. На стол закапали слезы.


– А это за то, что ты чертова Морено.


– Прекрати, – она извивалась под тяжестью моей ладони, пока не выгнулась так, чтобы оцарапать ногтями мою руку.


Я охнул от боли, поскольку Айви угодила в очередной мой шрам. Моя секундная слабость придала ей мужества, и она ударила меня пяткой по голени.


– Мать твою! – прошипел я сквозь зубы и снова опустил линейку на задницу Айви. – Ты мне подчинишься.


– Никогда! – выкрикнула она.


Я бил ее снова и снова, сила ударов отдавалась мне в руку. Айви боролась со мной, не переставая и изо всех сил собирая оставшуюся волю. Однако она не могла сравниться со мной ни по силе, ни по размеру. В конце концов, даже линейка треснула, не выдержав моего гнева.


По прекрасному лицу Айви текли горячие слезы, когда я отбросил уже ненужный инструмент и посмотрел на жену сверху-вниз. Моя грудь высоко вздымалась. Я хотел сломить ее, но все же не преуспел. Даже когда она плакала, глядя в стол и отказываясь смотреть на меня, я чувствовал ее решимость противостоять мне до конца. Словно ей было это под силу.


Это разожгло пламя моей ярости и пробудило какую-то потребность, суть которой я даже не смог определить. Я не понимал, чего добивался, когда провел пальцами по красной коже на ягодице. Линии поверх нежной плоти смотрелись так красиво. Я бы даже осмелился сказать, что никогда прежде не создавал ничего прекраснее. Однако Айви больше не выгибалась под моими прикосновениями. Не пыталась выбраться из-под моего веса. Она вообще больше не боролась. Словно... отключилась. Айви смотрела в стену пустым взглядом, но никогда она еще не выглядела такой упрямой. Жена явно не раскаялась. Внутри вдруг родилась потребность нежно прикоснуться к ней. Чтобы вернуть к жизни. Но это полный бред.


– Умоляй простить тебя, – потребовал я.


Айви не ответила. Я сжал в ладонях ее задницу и снова повторил свой приказ. В тоне явно чувствовалась угроза. Но жена снова промолчала. Я обнаружил, что ее молчание раздражало меня куда сильнее всего прочего. Это откровение лишь усилило мое разочарование.


Похоже, я был слишком мягок с Айви, потому у нее создалось впечатление, что она могла игнорировать мои требования. Она потеряла свою цель. Сбилась с проложенной дороги. Ради которой и прибыла сюда. Однако после сегодняшней ночи она все поймет.


Когда я перекинул Айви через плечо и понес по коридору и вверх по лестнице в ее комнату, она не протестовала. Вероятно, подумала, что я с ней закончил. Что сегодня наказаний уже не будет. Я понял это по ее успокоившемуся дыханию. А когда я поставил Айви на ноги, она с тоской посмотрела на свое убежище в виде кровати. Однако когда я заставил ее опуститься на декоративный ковер, Айви снова напряглась.


Я подошел к небольшому комоду и достал все необходимое. Когда я вернулся с веревками и опустился рядом с ней на колени, Айви снова перешла к своему любимому занятию. Бросила мне вызов. Однако, будучи куда сильнее нее, я не дал ей сбежать и связал от запястий до лодыжек. К тому времени, как я с ней закончил, на Айви уже были слепая маска, а также ошейник и цепь, которые я использовал в день свадьбы. Потом я направился за своим плащом и маской, оставив ее молча молить о спасении.


Десять минут спустя мы уже сидели на заднем сидении «роллс-ройса», водительское кресло занял Марко. До резиденции «I.V.I. » мы добрались довольно быстро. Сняв путы с запястий и ног Айви, я вывел ее из машины, завернутую в покрывало, и подтолкнул вперед. Во дворе я заметил несколько попивающих алкоголь мужчин, но, поняв, куда мы с Айви направлялись, они довольно быстро отвели взгляд.


Наши личности были скрыты масками. Потому, когда мы вошли в тускло освещенный коридор, ведущий в пристанище разврата, то смешались с толпой.


Охранник распахнул перед нами тяжелую дверь, пропуская нас внутрь. Когда до нас стали доноситься звуки, наполнявшие пространство, Айви нерешительно замедлилась. Хлысты. Цепи. Рычание. Женские стоны. Тихая зловещая музыка.


– Сантьяго? – она обернулась и прижалась ко мне, словно я мог стать ее спасителем. И это к тому самому мужчине, который погубит ее. Мужчине, от которого Айви следовало бы бежать.


Я не мог разгадать ее мысли, но подумал, что это какой-то трюк. Проигнорировав ее мольбы, я повел ее дальше. Айви теперь цеплялась за мой плащ, пока мы шли по залу и со всех сторон нас окружали сцены разврата. Когда мы прошли мимо доминанта, ритмично вгонявшего член в свою сабу на пару с товарищем, Айви задрожала, услышав их рычание. Ее абсолютное замешательство вывело меня из себя.


Я сорвал с Айви покрывало и отбросил его в сторону, а потом заставил жену опуститься на четвереньки и взял в руки цепочку от ошейника. Единственное, как можно было узнать Айви – приглядеться к татуировке на ее шее, но сейчас она была скрыта волосами.


Я ощутил на себе чужие взгляды, но потребность проявить свое доминирование пересилила дискомфорт.


– Ползи, – прошипел я.


Айви послушно поползла вперед, пытаясь совладать с тяжелой маской и справиться с дрожью. Не раз ей приходилось останавливаться и опускать голову, чтобы передохнуть, но она и не думала сдаваться. Айви не собиралась признавать поражение. И, возможно, именно ее упрямая воля меня так сильно привлекала. Моя жена считала себя бойцом. Была полна решимости справиться с любым моим наказанием. Но Айви еще не видела мою худшую сторону. Пока нет.


Когда мы добрались до пустого возвышения, я поднял Айви на руки и уложил на деревянную скамью, приподняв ее туловище подушкой по центру. После я довольно быстро справился с ограничителями, закрепляя жену на месте. В конце концов, она оказалась на четвереньках с широко разведенными ногами и руками, прикованными к перекладине перед ней. В этом положении ей приходилось держать голову высоко, за что Айви принялась бороться.


– Здравствуйте, сэр, – прощебетал позади женский голос. – Вижу, у вас уже есть спутница для игр этим вечером. Но не нужно ли вам еще?


Я наблюдал за Айви, а она вытянула шею в мою сторону. Может, всему виной мое воображение, но мне показалось, что она стала напряженнее, чем минуту назад. Айви буквально застыла, чтобы хорошо расслышать мой ответ.


Я вдруг криво улыбнулся, даже не оглянувшись на куртизанку, нанятую «I.V.I.» для работы в этом логове. Все они находились здесь для нашего удовольствия и просто выполняли свою работу. Но Айви этого не знала.


– А что ты можешь предложить? – спросил я.


Женщина медленно обошла меня и села передо мной на колени, склонив голову.


– Все, что вам будет угодно, Dominus et Deuce.


Я мельком окинул взглядом ее фигуру. У «I.V.I.» были жесткие требования к работающим на них женщинам. Они должны были опьянять. Иметь невероятную красоту. Самые прекрасные создания, которых мужчина когда-либо видел. Я бы солгал, сказав, что никогда не был здесь прежде и не пользовался услугами нескольких женщин. Но прямо сейчас вид стоявшей передо мной на коленях особы не доставил никакого удовольствия.


Я поймал себя на том, что не мог отвести взгляд от своей жены. То и дело посматривал на нее. Айви этого не знала. Она все еще с тревогой ждала моего ответа.


– Возможно, ты сможешь преподать урок моей спутнице, – сказал я куртизанке. – Сможешь показать ей, как доставлять мужчине удовольствие? Кажется, это искусство ей не по зубам.


– Это было бы для меня честью, – соблазнительно улыбнулась женщина.


Айви дернула ремни, ее запястья тут же покраснели.


– Нет, – моя жена практически шептала, но все же это было именно то, что я хотел услышать.


Она ревновала. Несмотря ни на что, она не хотела делиться своим монстром. И это уже второй случай, когда я стал свидетелем появления внутри нее этого маленького зверька. Первый произошел в тот вечер, когда она узнала мое ласковое прозвище, каким меня звала Мерседес. А теперь ее выбила из колеи мысль, что я мог взять другую женщину.


Куртизанка медленно поднялась и потянулась к завязке моего плаща. Я обхватил ее пальцы и качнул головой, а потом склонился, чтобы прошептать ей на ухо свои инструкции. Она внимательно меня выслушала, а затем отступила и кивнула, быстро ретируясь.


Следующие несколько минут прошли в молчании, пока я наблюдал за дрожавшей Айви. Она даже прошептала мое имя, из-за чего я едва сдержал стон удовольствия, упиваясь ее отчаянием. Я никак не мог понять, почему Айви хотела обладать мной, как я ею. Ей следовало знать, насколько опасно это желание. И все же я сомневался, что это возможно. Неужели Айви играла со мной даже сейчас? Хотела усыпить бдительность, изображая, что якобы могла по-настоящему желать такого, как я?


– Пожалуйста, не делай этого, – молящим тоном проговорила Айви. – Ты поклялся мне в верности. Это была единственная твоя клятва.


Ее голова поникла, а тело дрожало. Еще никогда прежде Айви не казалась мне такой прекрасной. Мне так сильно хотелось к ней прикоснуться. Я никогда не желал ничего так сильно. Но сперва я должен был посмотреть, как далеко она зайдет со своей ложью.


Куртизанка вернулась с мужчиной на буксире, как я и велел. Он тоже был в плаще и маске. Незнакомец кивнул мне, распахнул полы и перекинул их через плечи, после чего расстегнул брюки и помог женщине опуститься на колени. Вскоре до нас с Айви донесся звук ее неторопливого сосания. На пол закапали слезы жены, хоть она и молчала. Я стоял достаточно близко, чтобы как следует ее изучить. Наблюдал, как напрягались ее мышцы, как вздымалась грудь, когда Айви пыталась удержать голову. Даже думая, что в этот момент ее унижали, она продолжала бороться, мешая телу сдаться.


Мужчина вытащил член изо рта куртизанки и погладил ее по лицу. Также в молчании он взял ее за руку и отвел к небольшому столу рядом с Айви. Мужчина приподнял задницу женщины и пододвинул к себе ближе, пока она не оказалась там, где ему хотелось.


Когда он ворвался в нее, тишину прервал женский стон. Послышался звук шлепков кожи о кожу. Айви возобновила свою борьбу, выкручивая и натирая запястья и лодыжки. Она отчаянно хотела освободиться. Я же продолжал ждать, думая, что иллюзия могла рассыпаться в любой миг. Сейчас Айви закончит этот фарс и перестанет вести себя так, будто ей не все равно, кого я трахал. Но этот миг все не наставал. Наконец, я понял, что Айви не прекратит.


Звук ее скорбных рыданий разрывал мои перепонки. Решив покончить с этим, я обошел ее и положил ладонь Айви на спину. Она замерла.


– Кто здесь? – пробормотала жена.


– А кто еще это мог быть? – прошептал я, склонившись к ее уху.


Она судорожно вздохнула и в замешательстве мотнула головой в сторону, откуда доносились звука секса. Мужчина продолжал трахать куртизанку менее чем в пяти футах от нас. Я стал покусывать мочку уха Айви и застонал, обхватив руками ее грудь. Через мгновение я стал перебирать соски между пальцев.


– Как тебе на вкус твоя ревность? – поддразнил я Айви, продолжая терзать ее ухо. – Мне бы хотелось услышать ответ.


– Не скажу, – всхлипнула она.


– Ты разозлилась? – я погладил ее бедра, продолжая свою игру, пока Айви изо всех сил сдерживала эмоции.


– Мне на тебя плевать, – она на мгновение опустила голову, а потом буквально заставила себя ее поднять, хоть и с трудом выдерживала давящую тяжесть.


– Лгунья.


Когда трах пары стал еще более неистовым, Айви шумно втянула воздух, а потом начала извиваться, насколько позволяли ее путы, и выгнула спину. Я шлепнул ее по клитору, и Айви зашипела, после чего я сделал это вновь. Затем принялся ласкать ее с невероятной нежностью, которую она не заслужила. Я поглаживал и дразнил ее, доводя до безумия.


– Никто другой никогда не будет обладать тобой, – я стал спускаться ниже, покусывая ее спину. Наконец, я опустился позади Айви на колени и раздвинул ее половые губы. – Ты всегда будешь только моей.


– А что насчет тебя? – потребовала она. – Кому будешь принадлежать ты?


– Звучит, как признание в ревности, – я опустил голову ей между бедер. Первый удар моего языка по клитору заставил Айви подскочить.


Когда я повторил свои действия, с губ жены сорвался приглушенный звук. Мне хотелось как следует насладиться ею. Трахать всю ночь напролет, чтобы потом она даже ходить не могла, не ощущая меня внутри. Но подобное было бы равносильно признанию в слабости. Это стало бы доказательством того, что жена имела на меня влияние, чего никогда не должно было произойти.


Я лизал Айви, пока она не заскулила и не стала извиваться. Тогда я отстранился.


– Нет, ты этого не получишь. Только хорошие жены могут кончать. А ты еще не попросила прощения.


Айви протестующе застонала, а я поднялся и расстегнул брюки.


– Пожалуйста, – взмолилась она. – Просто сними маску. Она слишком тяжелая. Я не могу...


– Сниму, когда пойму, что ты усвоила урок.


Вытащив член, я стал тереть головку о чувствительный бутон. По телу Айви пробежала волна дрожи, хоть она и по-прежнему была напряжена, пытаясь удержать голову с маской. Я подозревал, что через несколько минут Айви все же кончит, несмотря на мои слова.


Я вонзился в нее одним быстрым толчком и застонал, полностью погрузившись внутрь. Айви испуганно охнула, а затем застонала, когда я нарушил собственные же правила и склонился, чтобы подразнить ее. Я начал двигаться, делая размеренные толчки, а мужчина рядом стал вбиваться в куртизанку еще более неистово. Когда он, наконец, с силой вонзился в нее и кончил, она застонала от облегчения. Это лишь усилило мою яростную потребность.


– Ты готова просить прощения? – я снова толкнулся, заставив Айви вздрогнуть.


– Нет! – выплюнула она. – Я тебя ненавижу.


– Ненавидишь? – я мрачно усмехнулся. – Давай проверим, так ли это.


Я стал терзать ее пальцами в бешеном темпе, пока совершал один толчок за другим. Краем глаза я видел, что куртизанка и неизвестный мне мужчина с интересом за нами наблюдали. Айви из последних сил цеплялась за свою решимость, но тело уже вышло из-под контроля разума.


Айви склоняла голову все ниже и ниже по мере того, как ее мышцы все сильнее напрягались и сокращались. Через несколько мгновений она достигла мощнейшего оргазма, так сильно сдавив мой член, что я тоже не сдержался. Последующие бесконечные мгновения я словно опустошал себя внутри Айви, так впившись пальцами в ее бедра, что у нее наверняка останутся следы. Я прикрыл глаза. Мне потребовалась минута, чтобы отдышаться. Только потом я задался вопросом, что, черт подери, только что произошло. Никогда в жизни я, похоже, не кончал столь интенсивно.


Когда я снова смог раскрыть глаза, тут же заметил, что голова Айви выглядела странно. Ее волосы свисали так низко, что теперь касались пола, а шея изогнулась под странным углом. Когда я вышел из нее и выпустил из рук, тело жены безвольно осело на поддерживающую ее подушку.


Из-за накатившей волны паники зрение затуманилось, но я все равно мгновенно бросился ей на помощь.


– Она в порядке? – спросила куртизанка.


– Отвяжи ей лодыжки, – приказал я, сам останавливаясь рядом с ее лицом. Когда я приподнял голову Айви, она показалась мне очень тяжелой. Всему виной маска. Я непослушными пальцами стянул ту с лица Айви и закрыл лицо жены своим телом, пока отвязывал ее руки.


Женщине удалось освободить лодыжки Айви, и я тут же отпустил обоих, приказав им уйти, после чего подхватил обмякшее тело жены на руки.


– Айви, – в моем голосе послышалось отчаяние, что было мне совсем несвойственно. Я отнес жену к мягкой скамье и положил на нее. – Айви, пожалуйста.


Через несколько мгновений она начала шевелиться, медленно приходя в себя и раскрывая глаза.


– Айви, – я сжал ее руки в своих ладонях и склонился над ней, пытаясь рассмотреть зрачки. – Скажи мне, что с тобой.


Ей потребовалось больше времени, чтобы произнести хоть слово. Больше, чем я надеялся. Наконец, она облизнула губы и в замешательстве уставилась на меня.


– Должно быть, обморок.


Айви снова закрыла глаза, и по ее щеке скатилась одинокая слеза. За ней тут же последовала вторая. Какой бы ликер не тек по моим венам, когда я решил привести сюда жену, он моментально испарился. Я никогда прежде не ощущал себя таким трезвым, пока оценивал состояние Айви. Она была бледна и слаба, едва могла двигаться и говорить. Волосы в беспорядке, на щеках пятна от слез, а запястья и лодыжки покраснели, натертые веревками. Она выглядела такой беспомощной. Это поразило меня до глубины души. Ведь я сотворил с ней такое.


– Айви.


– Отвези меня домой, – она отвернулась, отказываясь смотреть на меня.


Я почувствовал себя не в своей тарелке, однако все равно стянул с себя плащ, закатал в него Айви, как в кокон, и прижал к своей груди. Она не протестовала, когда я вынес ее из зала и направился к ожидавшей нас машине, но все равно не смотрела в мою сторону.


Как только я усадил ее на заднее сидение, Айви отодвинулась от меня как можно дальше и отвернулась. Ее тело стали сотрясать беззвучные рыдания.


Это встревожило меня куда сильнее, чем я мог когда-либо предположить. Я хотел видеть ее слезы, но не ожидал, что Айви будет выглядеть такой раздавленной. Или же этого и добивался?


– Скажи мне, что произошло, – попросил я умоляющим тоном.


Айви повернулась ко мне вполоборота, ее подбородок дрожал, она вся буквально вибрировала от гнева.


– Что произошло? – спросила она недоверчиво. – Серьезно? Ты! Вот, что со мной произошло, Сантьяго! Ты подтолкнул меня за грань того, что могло выдержать мое тело, сперва той демонстрацией, а потом маска довершила начатое. Ты точно знал, что делал. Не прикидывайся сейчас удивленным.


В этот момент я понял, что она говорила о своих вестибулярных проблемах. Конечно, в глубине сознания я предполагал, что это наложит некоторые ограничения на то, с чем она могла справиться. Однако я не сознавал, насколько все серьезно, пока не увидел воочию.


Я не подумал. Хотя следовало бы.


Доктор Чамберс прислал мне ее медицинскую карту, как я и просил. Там были не только его заметки, но и полное досье всех прошлых посещений врачей «Общества». Я прочел о проблемах Айви с равновесием и координацией. О головокружениях. Ухудшениях, связанных со стрессом. Отец провел ее по всем врачам, но когда ей поставили диагноз, почему-то ничего не предпринял. Ведь можно было сделать хоть что-то. Теперь же мне оставалось только гадать, почему Эль этого не сделал. Почему не нанял лучшего терапевта, которого только можно было найти за имеющиеся деньги, чтобы тот помог Айви? Почему он не приложил даже минимальных усилий, которые могли пойти на благо здоровья его дочери?


– Айви, – я потянулся к ее руке, но она меня оттолкнула.


– Не надо, – предупредила меня жена. – Я не хочу тебе вредить, но если прямо сейчас ты ко мне прикоснешься, я начну бороться. Буду царапаться и кусаться, пока не пролью твою кровь, лишь бы доказать, что ты человек.


Ее слова ранили меня сильнее, чем следовало бы. Обычно я не уступал ничьим требованиям, тем более врагов. Однако прямо сейчас в тусклом свете салона Айви больше походила на мою пленницу, чем врага. Я хорошо узнал это торжественное выражение лица, с которым произносили клятвы, поскольку часто видел его в собственном отражении. Мне казалось, что я добивался желаемого, но теперь, увидев до чего я довел Айви, понял, что не мог ошибаться сильнее.


Я опустил ладонь на сиденье между нами. Достаточно близко, чтобы чувствовать тепло ее тела, но также и исходивший от Айви арктический холод.


Без сомнений, я облажался.


Мне бы хотелось, чтобы жена слышала крутившиеся в моей голове мысли. Невысказанные слова, произнести которые мне мешала гордость.


Я сожалел об этом. Больше, чем о чем бы то ни было.

Айви



Сантьяго поднял меня на руки еще до того, как моя босая нога коснулась земли. Плащ, в который он завернул меня, стал соскальзывать, но Сантьяго справился и с ним. А когда я попыталась оттолкнуться от твердой груди и высвободиться из его хватки, он только сильнее прижал меня к себе.


– Отпусти меня, Сантьяго.


– Нет.


Марко распахнул перед нами входную дверь, и Сантьяго занес меня внутрь. Я все еще дрожала, хоть в доме меня и окутало тепло. Где-то внутри меня образовался такой холод, что сейчас его, казалось, не растопил бы и бушующий огонь.


То, что он сделал этой ночью, это представление и публичное унижение, снова проявление его полного безразличия к моему благополучию? Я не простила ему это. И потому сейчас сомневалась, что Сантьяго взял меня на руки из-за проявления заботы. Нет, я скорее поверю, что он заволновался, что зашел слишком далеко и сломил меня раньше времени. Уничтожил. Сантьяго ведь угрожал убить меня. Но пока не хотел моей смерти. Муж еще не насытился пытками.


– Отпусти! – я стала извиваться, когда Сантьяго пронес меня по темному длинному коридору мимо моей комнаты. Я устала и чувствовала слабость, но все равно сопротивлялась.


Однако Сантьяго словно не замечал. Мои попытки улизнуть были совершенно бесполезны. Он с каменным лицом продолжал нести меня в темную часть дома.


– Я тебя ненавижу, – прошипела я ему, поскольку должна была чувствовать именно это. После всего, что он со мной сделал, у меня не должно было остаться иных эмоций.


Сантьяго просто смотрел на меня сверху-вниз, но из-за темноты вокруг я не могла разобрать эмоции, отражающиеся в его глазах. Это было трудно сделать даже при свете.


Однако Сантьяго молчал. Не отпускал никаких умных комментариев. Никаких нападок, как вчера за ужином. Молчаливая версия моего по-обыкновению холодного, бесстрастного и бесчеловечного мужа.


Мы остановились, и Сантьяго раскрыл двойные двери в конце коридора. Когда мы вошли в огромное помещение, я сразу поняла, что это его спальня.


Я даже вытянула шею, чтобы осмотреться. Черные стены, дамасский узор, темные и тяжелые бархатные шторы цвета ночного неба, бледный лунный свет, проникающий сквозь затемненные, как и во всем доме, окна. По центру комнаты стояла высокая кровать, больше которой я никогда прежде не видела. С четырьмя массивными столбиками, толстым пуховым одеялом и подушками, которые Сантьяго небрежно скинул на пол, все еще держа меня на руках.


– Я не собираюсь трахаться с тобой, – выплюнула я, когда он снял с меня плащ и уложил на постель, предварительно откинув одеяла. В нос ударил его аромат. Очевидно, Сантьяго уложил меня на свою подушку. – Ты больше не прикоснешься ко мне. Никогда! Слышишь меня?


Он проигнорировал мои слова, но стоило ему отпустить меня, я тут же попыталась сесть. Сантьяго быстро приложил палец к моей груди.


– Нет, – сказал он, укладывая меня обратно. – Лежи.


– Я тебе не собака, чертов ублюдок, – я ударила его по руке, но Сантьяго следом обхватил мое запястье.


– А я говорю: полежи, – я услышала, как он открыл ящик тумбочки, а потом заметила кожаные наручники в его руке. – Или я тебя заставлю.


– Ты в любом случае их используешь, верно?


– Все зависит только от тебя, Айви.


Как он мог говорить так спокойно, когда мой голос звучал столь нервно? Даже безумно?


Я посмотрела на наручники, затем снова на Сантьяго. Он не шутил. Вздохнув, я легла на спину, а когда он выпустил мое запястье, натянула одеяло до самых плеч и повернулась к мужу спиной.


Я услышала, как Сантьяго закрыл ящик и отошел. Когда раздался звук открывающейся двери, я повернула голову и посмотрела, что произошло. Он ушел в ванную. Мгновение спустя Сантьяго вернулся и подошел ко мне со старинным на вид маленьким флакончиком. Подобный я в детстве наполняла песком и называла своей волшебной пылью.


Я села, почувствовал необходимость быть начеку и следить за действиями Сантьяго. Поскольку я все еще оставалась обнаженной и чувствовала холод, то крепко прижала к себе одеяло. Я по-прежнему пылала ненавистью к этому мужчине. Моему мужу. Я и сейчас чувствовала его у себя между ног. Сантьяго был очень груб. Однако сила моего оргазма меня шокировала. Голова в маске так сильно закружилась, что я потеряла сознание. Все эти звуки, люди. Звуки секса повсюду. Сантьяго ослепил меня, из-за чего мои чувства лишь обострились.


– Я тебя ненавижу, – снова произнесла я, на этот раз почувствовав, как глаза наполнились горячими слезами. – Ненавижу, – я хотела, чтобы Сантьяго знал это. Понял, что эта ненависть сидела глубоко внутри меня, была закована в образовавшийся лед, отныне текший по моим венам. Несмотря на тихий голос в моей голове, напоминавший, что сперва – какое-то неоспоримое мгновение – я ощущала вовсе не ненависть. А ревность.


Впрочем, нет. Вовсе не мгновение.


– Я ненавижу тебя, Сантьяго де ла Роса, – произнесла я с большей убежденностью, чем чувствовала глубоко в душе.


Его сперма засохла на моих бедрах.


«Я пытаюсь засунуть в твою утробу ребенка».


Нет-нет. Я не могу этого допустить. Я не стану.


– Выпей, – протянул мне Сантьяго этот странный маленький пузырек. Я осмотрела его, а потом снова взглянула на мужа и фыркнула.


– Ты с ума сошел? – я оттолкнула его руку. – Думаешь, я просто так возьму и выпью твой яд?


– Это не яд. Настойка тебя успокоит.


– Ну, конечно. Ты еще не готов меня убить. Тебе пока слишком весело, верно? – я отвернулась. – Мне не нужны твои наркотики, Сантьяго.


– Выпей, – напряженно произнес он, а когда я не ответила, Сантьяго обхватил пальцами мою челюсть и, впиваясь пальцами в кожу, заставил посмотреть на него.


Хотелось бы мне сказать, что скатившаяся на его палец слеза – лишь отголоски пережитого мною ранее. Что сейчас Сантьяго не вызывал у меня никаких эмоций. Не мог заставить меня хоть что-то чувствовать. Однако все это было бы ложью, потому я просто смотрела на мужа. Выражение его лица было странным и трудно читаемым. Он словно был заворожен. Именно в этот миг я смогла хоть что-то разглядеть. Почти незаметную тень. Сантьяго будто боролся с чем-то.


Наверное, с желанием убить меня. Чтобы уже не искать отговорки для садистского чудовища внутри него.


Я снова фыркнула, разрушая момент.


Он моргнул, а я продолжила за ним наблюдать. Иногда я улавливала в его глазах нечто, похожее на боль. Но те несколько раз, когда мне удалось уловить эту эмоцию, она исчезала в следующий же миг. Похоже, сейчас я искала что-то похожее.


Наконец, я качнула головой. Нет, вероятно, мне все лишь казалось. Разум играл со мной злые шутки. Чтобы чувствовать боль нужно быть человеком, а Сантьяго де ла Роса им не был.


Он – сам дьявол.


– Мама давала мне это, когда я был маленьким, – произнес Сантьяго, сбив меня с толку своим признанием. – Если я был чем-то взволнован или расстроен. Настойка не причинит тебе вреда.


Я лишь продолжила молча смотреть на него. Он решил поделиться этим со мной, и мы оказались ближе, чем когда-либо прежде. Это воспоминание показалось мне куда более душевным, чем то, которое он озвучил в часовне перед наказанием. Те слова были лишь констатацией факта. Отец избивал его. На этот раз эмоции были совсем иными. Речь шла отнюдь не о голых фактах.


Сантьяго раскрыл передо мной свои чувства.


Я не знала, было ли это связано с упоминанием его матери, либо с тем, что произошло этой ночью, но муж нервничал и казался почти уязвимым. Я помнила рассказ Антонии. Она поведала мне, что мать Сантьяго вернулась в Барселону и там скончалась. Что ее убило горе.


Неужели я видела именно это? Он скорбил?


Я снова посмотрела на флакон, припомнив все истории об отравлениях, довольно распространенных в «Обществе». Прежде я думала, что это не более, чем сказки, но была уже не так уверена.


– Я не хочу, – выговорила я, прекрасно понимая, что Сантьяго мог заставить меня выпить все, что ему было угодно.


Словно прочитав мои мысли, Сантьяго поднес маленькую бутылочку к губам и сделал глоток, а затем снова поднес к моему носу.


Отпустив мою челюсть, он продолжил:


– Это не яд. Настойка тебе поможет. Обещаю.


– Нет.


– Выпей.


– Или что? Заставишь меня?


– Да.


– Что я тебе такого сделала, чтобы оправдать все твои действия? – спросила я, выхватив у него флакон и понюхав содержимое. Я почувствовала аромат трав и чего-то сладкого. Запрокинув голову, я залпом проглотила настойку. Потребовалось всего два глотка. Потом я вернула флакончик Сантьяго, чувствуя, как жидкость стекала по горлу. Ощущения были подобны тому, что я испытала, пригубив скотч ранее.


Я шумно выдохнула и опрокинулась на подушки, когда Сантьяго взял у меня из рук бутылочку и кивнул, словно немного успокоившись, когда я все выпила.


Я не знала, чего ждала. Сильных судорог. Рвоты. Но единственное, что я ощутила – как тело стало расслабляться.


– Ляг поудобнее, – проговорил он, поправляя подо мной подушку.


Я не сопротивлялась. Все равно это бесполезно. И мы оба понимали, кто выйдет победителем.


– Что там было? – спросила я, когда он стал обходить комнату, зажигая несколько свечей.


– Просто несколько трав, которые помогут тебе расслабиться и уснуть. Сейчас тебе нужно поспать и восстановить силы.


– Чтобы ты смог завтра все повторить?


Сантьяго не ответил.


Я осмотрела огромную комнату и увидела лишь несколько предметов интерьера, как полагала, антикварных. На изголовье кровати обнаружился череп, розы и дуэльные пистолеты. Фамильный герб, вырезанный на дереве.


У меня начали слипаться глаза. Усилием воли я все же удержала их открытыми и перекатилась на бок, чтобы продолжить наблюдать за мужем. Я не хотела засыпать в его присутствие. Что он со мной сотворит, если все же засну? Мне нужно было следить за Сантьяго, но веки все продолжали тяжелеть. Тело расслабилось.


Он зажег свечи в нескольких метрах от меня, а затем сел в большое и удобное на вид кресло.


Должно быть, я на какое-то время отключилась, поскольку когда снова посмотрела на него, то встретила пристальный взгляд. Волосы Сантьяго были мокрыми. Он сидел в темно-сером свитере с V-образным вырезом и темных штанах, в его руках я заметила хрустальный бокал. Сантьяго принимал душ? Я попыталась сесть. Мне нужно было вернуться в свою комнату.


В считанные мгновения муж оказался рядом. Слишком быстро. Неужели я снова провалилась в сон? На столе рядом с креслом лежал кожаный блокнот, который я видела ранее в его кабинете. Этот переплет ни с чем не спутать.


Я попыталась что-то сказать. Проговорить, что хотела вернуться в свою комнату.


– Успокойся, Айви.


Но я не хотела расслабляться.


Сантьяго закутал меня в одеяло.


– Не сопротивляйся. Ты в безопасности.


– Я не в безопасности. Только не с тобой.


– Ш-ш-ш, спи.


Ладно. Хорошо. Я глубоко вздохнула и закрыла глаза. В постели было так тепло. Меня окружал аромат Сантьяго. Как он и сказал, я была в безопасности.


Я вздрогнула.


Нет. Нельзя верить его словам.


Я должна бороться с действием настойки. Потому что вовсе не в безопасности. Только не в его доме. Не в этой постели.


«Я пытаюсь засунуть в твою утробу ребенка».


Я не могла этого допустить.


Когда я очнулась в следующий раз, то услышала знакомое гудение. И запах. А еще был свет.


– Ты спишь весь день напролет, дорогая, – я открыла глаза и тут же сощурилась от яркого света.


Это солнце?


Сев, я ощутила, как на коже натянулась шелковая сорочка. Я огляделась и поняла, что была у себя в комнате. В моей комнате. Не его. В своей кровати. На привычных подушках. В своей спальне.


– Сколько времени? – спросила я Антонию, когда она задернула занавеску, чтобы немного приглушить солнечный свет.


– Почти полдень.


Я протерла глаза и посмотрела туда, где обычно находился маленький квадрат – мой единственный источник света. Теперь он казался больше. Скорее прямоугольник. Словно убрали панель и открыли скрывавшееся за ней окно.


– Сантьяго сказал, что этим утром ты захочешь много сока, потому я принесла побольше. Еще я добавила свежие булочки. Тоже по его просьбе. Это так на него не похоже.


Я лишь наблюдала, как она разливала кофе, а потом взглянула на доверху наполненный сладкими румяными булочками поднос. Я любила булочки. Но тут мой завтрак всегда был довольно стандартным. Вкусным, но не таким. Яйца, бекон, тосты. Фрукты. Сегодня же мне принесли гору булочек с ягодами, посыпанных сахарной пудрой, а еще кувшин свежевыжатого апельсинового сока.


– Сегодня такой красивый день. Я подумала, что ты захочешь немного понежиться в солнечных лучах и подышать свежим воздухом, прежде чем Мерседес отведет тебя примерять платье.


«Снова Мерседес?»


Я свесила ноги с кровати, на мгновение замерев, чтобы унять головокружение, а потом встала. Я подошла к окну, не веря, что передо мной не мираж. Отодвинув занавеску, я прикоснулась к стеклу и посмотрела на огромный сад, на лес за ними и легкий туман, стоявший в чаще деревьев.


– Не понимаю, – я посмотрела на деревянную панель и, конечно же, обнаружила, что часть заграждения исчезла. Когда? Сантьяго открыл мне примерно половину окна.


– Подходи и поешь, пока они еще горячие.


Я подошла к столу и села. Антония положила на маленькую тарелку передо мной две булочки, и я подняла одну, чтобы съесть. Пудра тут же прилипла к моим губам и языку, когда я вцепилась в булочку зубами. На мгновение я позволила себе насладиться этой сладостью, попробовать ее на вкус. Мне не помешает немного подсластить свою жизнь.


– Они восхитительны, правда? – сказала Антония.


В этот момент я осознала, что раздавшийся стон был моим. Я кивнула и снова откусила кусок.


Сахарная пудра посыпалась на темно-фиолетовую сорочку. Сантьяго переодел меня? И когда он перенес меня в комнату?


Я припоминала, по крайней мере, смутно, как просыпалась прошлой ночью. Сперва, когда Сантьяго укладывал меня спать. Потом еще несколько раз, после чего муж велел мне снова засыпать. Сантьяго в это время сидел в кресле с блокнотом на коленях и наблюдал за мной. Неужели он смотрел на меня всю ночь? А сам совсем не спал? Я не припоминала, чтобы Сантьяго ложился со мной в постель.


Я вдруг вспомнила еще кое-что. Похоже, я видела Мерседес. Ну, или же это было во сне, поскольку мы оказались в коридоре, Сантьяго нес меня на руках, а она будто смотрела на нас из темного угла.


В этот миг я поняла, что на мне были и трусики. Должно быть, он умыл меня, пока я пребывала в бессознательном состоянии. Как я могла этого не почувствовать? Что такого было в том флаконе, из-за чего я буквально отключилась?


Я покраснела. От одной мысли, что была без сознания, когда он меня обмывал. Я подняла стакан с соком, лишь бы скрыть лицо.


Чувствовал ли он себя виноватым? Неужели после произошедшего в нем действительно проснулось чувство вины?


Нет, в этом не было никакого смысла.


Когда я допила первый стакан сока, Антония налила мне второй. Я тут же приняла и его, мгновенно расправившись с половиной. Все же очень хотелось пить.


– Спасибо.


– Обращайся.


– Когда он это сделал? – спросила я, указав на окно.


– Я слышала что-то рано утром. Думаю, тут поработал Марко, – тепло улыбнулась она.


– Хм, – я откусила еще кусок, и Антония улыбнулась теплее.


– Знаешь, я знаю Сантьяго с тех пор, как его еще закутывали в пеленки, – она положила мне на тарелку еще одну булочку. – Покойный мистер де ла Роса был непростым человеком, но именно его смерть и, вероятно, то, что случилось с самим Сантьяго – эта близость к гибели, изменили его. Ты подходишь ему, Айви. Я вижу это. Чувствую.


– Не подхожу. Он ненавидит меня, а я даже не понимаю почему.


– Нет, это не ненависть. У него есть свои демоны, но внутри он хороший. Я это знаю. И думаю, что если кто-то сможет его вернуть, то только ты.


– Если выживу, – пробормотала я себе под нос, а потом кое-что вспомнила. – Почему он заставляет всех называть его господином?


Антония покачала головой.


– Это все его отец. Он приказывал всех их называть господами, несмотря на то, что они еще были детьми. Отец Сантьяго был холоден, как камень. Но я не стану говорить плохо о покойнике.


Раздался стук в дверь, а в следующий миг на пороге оказалась одна из молодых горничных. Каждый раз, когда я ее замечала, она выглядела так, будто в любой момент ждала появления призрака из-за угла.


– Да, Дженна? – спросила Антония с ноткой раздражения в голосе.


– Мэм, – кивнула мне горничная, хоть после предпочла ответить Антонии. – Ее брат прибыл увидеться с ней.


– Мой брат здесь? – я поднялась на ноги.


Дженна нервно посмотрела на меня, но направилась все же к Антонии.


– Я не знала, что делать, потому впустила его. Он ждет внизу.


– Ох.


– Господин...


Антония прочистила горло.


– Что ж, принеси ему кофе и скажи, что Айви спустится через несколько минут. Безусловно, ты должна знать, как следует принять гостя, – она хлопнула в ладоши, подав знак девушке уходить, и та тут же исчезла.


Я быстро оделась и поспешила вниз по лестнице под уговоры Антонии притормозить и держаться за перила.


Абель изучал фотографии на одном из буфетов в большой гостиной, но обернулся, услышав мои шаги. В его руках была рамка, но он тут же поставил ее назад, когда я вошла. Я отметила, что его внимания удостоилась фотография Мерседес.


– Абель, – я замерла, поймав себя на том, что обняла брата только потому, что он брат. Боже, в каком я сейчас была состоянии, если решила, что объятия с Абелем были хорошей идеей? До этого Сантьяго меня довел? – Что ты здесь делаешь?


– Я тоже рад тебя видеть, сестренка, – его взгляд упал на четки, которые я тут же запихнула под свитер. – Стараешься найти тут Бога?


– Определенно нет. Лишь дьявола.


Абель фыркнул и осмотрел меня.


– Он же не бьет тебя?


Это было сложным вопросом, и я обязательно постараюсь на него ответить, но сперва мне хотелось кое-что прояснить.


– Что-то случилось? С папой? Ты поэтому приехал?


Абель шумно вдохнул и выдохнул, а затем прошел вглубь дома, чтобы осмотреться.


– Нет, все по-прежнему.


– Слава богу. А Эванжелина?


– Нет, Айви. Все в порядке. Мне просто захотелось приехать и посмотреть, как ты тут, – он повернулся ко мне лицом, и я поняла, что брат лгал. У него всегда был свой план.


Однако он был единственным, кто мог мне помочь.


– Абель, я не могу здесь больше находиться. Ты должен что-то сделать.


– О чем ты? Оглянись. Ты живешь теперь в роскоши, хоть тут и царит атмосфера, достойная Дракулы. Твой муж слишком жаден, чтобы включать тут свет?


– Нет, думаю, он просто... – я замолкла, задумавшись, зачем рассказывать Абелю, что, вероятно, всему виной лицо мужа. Сантьяго не нравилось, когда кто-то его видел. Странно, но именно в этот момент я будто до конца это осознала. – Неважно. Абель, я не могу здесь оставаться. Я серьезно. Он...


– Ты вышла за де ла Роса замуж, Айви. Конечно, ты останешься здесь. Для тебя существует только один путь отсюда. Нет, пожалуй, два. Сантьяго либо разведется с тобой, либо убьет.


Я вздрогнула, а Абель усмехнулся.


Понимал ли брат, как близки его слова к истине?


– Его сестра дома?


– Что?


– Мерседес. Она дома?


– Не знаю.


Абель качнул головой, словно был во мне разочарован. Затем он огляделся по сторонам и подошел ко мне ближе.


– Я слышал, ты будешь присутствовать на торжестве, – понизив голос, обратился он ко мне.


– В резиденции?


Абель кивнул.


– Да. Ты тоже там будешь? Может, у тебя получится привести Эванже...


– Не будь дурой, Айви. Конечно, я не приглашен. Даже будучи его шурином, я все еще нежеланный гость. Но скоро все изменится. И ты поможешь нам приблизить это время.


– Не понимаю.


– Не бери в голову. Мне нужно, чтобы ты кое-что сделала на этом вечере.


– Что?


– Хочу знать, с кем там станет говорить Холтон. Помнишь его?


– Никогда не смогу забыть.


– Хорошо. Если тебе удастся раздобыть полезную информацию, то через несколько дней я приеду к тебе с Эванжелиной.


– Что?


– О, и не говори мужу, – он глянул на часы. – Мне нужно идти, – Абель развернулся и направился к двери.


– Подожди! – я схватила брата за руку. – Абель, пожалуйста. Мне нужна твоя помощь. Ты единственный, кто может мне помочь.


Он вздохнул, словно я его утомила.


– В чем дело, Айви?


– Он хочет... планирует... создать семью. А я не хочу. Нет, я не могу родить ребенка этому монстру! Прошу. Ты должен мне помочь.


– И все? – фыркнул Абель.


– Что значит «все»?


– Не волнуйся. Никакого ребенка не будет. Думаешь, я не предполагал такое?


– О чем ты?


– Укол, Айви. Тебе сделали противозачаточный укол.


– Доктор Чамберс?


Абель кивнул.


– Но ты сказал, что это были витамины.


– Господи, – он качнул головой, словно я была глупейшим человеком, которого он встречал. – Я сказал это только из-за того жирного ублюдка, Холтона, – Абель подошел ближе и закрыл мой глаз челкой. – Скрывай его. Он очень отталкивает.


– Ты попросил доктора Чамберса сделать мне противозачаточный укол? Но зачем тогда вообще согласился отдать меня Сантьяго, если он тебе так не нравился?


– Нельзя отказать суверенному сыну, ты не считаешь? Ни в коем случае, если хочешь иметь хоть какой вес в «Обществе». Мне пора, Айви. Запомни, с кем будет говорить Холтон. Это простая просьба, так что постарайся не облажаться, – брат уже дошел до двери, когда мне в голову пришла одна мысль.


– На сколько?


– Что «на сколько»? – спросил Абель раздраженно.


– Контроль над рождаемостью. На сколько хватит укола?


– Два или три месяца.


– И доктор Чамберс знал?


– Он же сделал тебе укол, так? Честно говоря, Айви, иногда я сомневаюсь в твоих когнитивных способностях.


Я запустила пальцы в волосы. «Но почему доктор Чамберс посмел сделать мне противозачаточный укол, если знал, что Сантьяго хотел сыновей?»


– Айви? – окликнул меня Абель.


Я посмотрела на него снизу-вверх.


– Мне ведь нет нужды просить тебя ничего не рассказывать мужу?


Я покачала головой.


– Отлично. Помни. Холтон. Я хочу знать всех, с кем он разговаривал.

Сантьяго



Мои глаза то фокусировались, то перед ними все расплывалось, пока я рассматривал мониторы в своем кабинете. Бесконечный поток цифр меня буквально поглотил. Я видел закономерности. Денежные приливы и отливы. Всегда находил в этом убежище. Единственная область, в которой я отлично разбирался, потому искал утешения. И все же последние двадцать четыре часа я словно потерял эту способность.


Весь день я провел здесь, стараясь не думать о жене и том, что она могла в этот миг делать. Несколько раз заходила Антония и предлагала мне все, что могло пожелать мое черное сердце, однако в меню не было того единственного, чего я действительно жаждал.


Я схватил бутылку скотча и открутил крышку прежде, чем передумал. Подобное рокотавшее в груди беспокойство было мне незнакомо. Я не знал, что с ним делать, и откуда оно взялось.


– Черт! – рыкнул я и махнул рукой по столу, разбрасывая вещи по всей комнате.


Бутылка скотча разбилась об пол, а бумаги посыпались сверху дождем, подобно моим обрывочным мыслям. Меня так и подмывало позвонить Антонии и получить еще один отчет о нынешнем состоянии моей жены. Однако я опасался, что даже она устала от нескончаемых вопросов, которые пока не приносили плодов.


Антония говорила мне то, что, по ее мнению, я хотел услышать. Айви поела. Приняла душ и оделась. Прилегла отдохнуть. Но это вовсе не те детали, которые я хотел услышать. Я с раздражением осознал, что даже сам не понимал, как выразить словами, чего именно мне хотелось.


– Полегчало? – спросила Мерседес, входя в кабинет и рассматривая результаты моей истерики с выгнутой бровью. Красные каблуки с хрустом стучали по полу из-за усеивавшего его стекла.


– Что тебе нужно? – рявкнул я.


Она вздрогнула от моего тона, но быстро пришла в себя, вернув привычное самообладание. Мерседес скрестила руки на груди, расправила плечи и пронзила меня острым взглядом.


– Что с тобой такое? – потребовала она. – Ты весь день не в себе. Это на тебя не похоже.


– Я занят, – коротко отозвался я. – И ты могла бы меня понять, будь у тебя в жизни хоть какой-то интерес, кроме пожирания душ невинных.


Мерседес издала сухой смешок и недоверчиво качнула головой.


– Серьезно, братец? Именно ты собрался читать мне лекции о морали?


Я не знал, почему вел себя с ней, как придурок. Но ничего не мог с этим поделать, хотя у меня не было никакого желания вступать с ней в спор, хоть именно за этим она сюда и пришла.


Мерседес села на свободный стул напротив моего стола, скрестила ноги и склонила голову набок, изучая меня. Сестра обладала способность смотреть так, будто могла заглянуть в твою душу. Это нервировало, но она использовала данное качество, подчиняя себе многих мужчин и заставляя их умолять о ее внимании. И не дай бог Мерседес понимала, что ее чары не работали.


– Мне не хочется тебя огорчать, Санти, – она изогнула губы в злой усмешке и склонилась вперед, понижая голос до шепота, – но мы совершенно одинаковые.


В любой другой день я бы согласился с ней. Мы и правда похожи. По крайней мере, были. Но в последние дни моя жажда мести словно взяла короткий отпуск, оставив вместо себя лишь смятение. Это было единственное разумное объяснение тому, что я просидел здесь весь день, думая о чувствах своей жены. Пытаясь разобраться в человеческих эмоциях, хоть никогда прежде так не старался. Я столь паршиво себя чувствовал, что не мог усидеть на месте больше минуты.


Мне хотелось кого-нибудь уничтожить, но на этот раз не Айви. Напротив, я желал, чтобы жена снова стала со мной мила. Какое сильное наваждение.


Должно быть, я сходил с ума.


– Она влияет на тебя, – отразила Мерседес мои мысли.


– Нет, – ответ вышел безжизненным, и даже я не мог сейчас притвориться, что убежденность в голосе настоящая.


Сестра прищурилась, смотря на меня, словно огнедышащая змея из глубин ада. Если бы у ревности было лицо, то в этот момент они с Мерседес показались бы близнецами. Я знал, что она сомневалась в моей решимости. Мерседес всегда была младшим ребенком в нашей семье. Любимая принцесса, обожаемая матерью и оберегаемая братьями любой ценой. Однако после взрыва все изменилось. Мерседес в один миг лишилась половины семьи, а затем и матери. Мы с ней лишь призраки, живущие в этом доме воспоминаниями. С той самой ночи она наблюдала, как я медленно ускользал из реальности и всеми силами старалась утянуть меня обратно. Вот в чем была причина. Мерседес боялась, что из-за Айви потеряет меня, как и всех остальных ранее.


– Я видела все своими глазами, – прошипела она. – Ты таскаешь ее на руках по коридорам дома, как маленькую сломанную куклу. Это выглядит жалко, Сантьяго. Если у тебя недостает смелости пройти через задуманное, скажи мне об этом сейчас. Я сама сделаю все необходимое.


Я резко вскочил из-за стола, отчего кресло ударилось в стену, и склонился, буквально дыша пламенем на Мерседес, чтобы лишить ее любых сомнений в моем авторитете.


– Никогда не сомневайся в моих способностях, – рявкнул я. – Ты будешь делать в точности то, что тебе велено, и ни граммом больше. Если надумаешь выкинуть хотя бы еще один трюк, то я вышвырну тебя отсюда так быстро, что у тебя голова пойдет кругом, мать твою. Теперь я достаточно ясно выразил свои намерения?


Мерседес поднялась, отодвигая кресло, ее губы дрожали, а на ресницах застыли капельки слез. Подобное проявление эмоций отнюдь не было типичным для моей сестры, и я на мгновение задумался, права ли она насчет меня.


– Считаешь, у тебя все под контролем, – усмехнулась она. – А ты даже не сознаешь, что твоя милая идеальная жена уже подбирается к тебе, обводя вокруг носа, – это высказывание застало меня врасплох, что Мерседес тут же заметила. – Она предательница. И было бы неплохо тебе не забывать об этом. Ни на секунду, Санти. Жена тебя погубит, если ты ей это позволишь.


С этими словами Мерседес ушла, оставив меня наедине со своими мыслями. Через какое-то время я поймал себя на том, что просматривал камеры, проверял видеозаписи с них, пока не обнаружил одно неопровержимое доказательство измены. Сюда приезжал Абель. Он был в моем чертовом доме. И Айви за это заплатит.


Я был уже на полпути к спальне жены, шагая по коридору, когда заметил впереди в холле Антонию с подносом в руках. Увидев, что я шел к Айви, она вздрогнула и поджала губы, узнав опасное выражение моего лица.


– Сантьяго? – Антония помедлила. – Она спит, сэр.


– Мне плевать, – я хотел обойти ее, но она преградила мне путь. Выражение лица Антонии показалось мне совсем незнакомым.


– Думаю, этим вечером вам лучше дать ей отдохнуть.


– Нет, – я бросил тяжелый взгляд поверх ее головы и сжал руки в кулаки.


Это было так не похоже на Антонию, она никогда не бросала мне вызов подобным образом. Однако в следующий миг Антония даже склонила голову с выражением раскаяния на лице.


– Это моя вина, сэр.


– О чем ты? – потребовал я.


– Ее брат, – тихо отозвалась Антония. – Вы ведь поэтому разозлились, верно?


Ее ответ удивил меня и сбил с толку.


– Как это может быть твоей виной?


– Я знаю, что все посетители должны быть одобрены вами, – отозвалась она, ее голос прерывался от избытка эмоций. – Но я посчитала, что он – часть ее семьи, а потому его визит не будет чересчур обременителен.


– Айви просила его приехать? – я шумно выдохнул, поняв, что до этого сдерживал дыхание.


– Нет, сэр. Он приехал по собственной воле, – заверила меня Антония.


Я провел рукой по волосам и снова бросил взгляд через ее плечо. Мне следовало догадаться, что Мерседес просто пыталась меня спровоцировать. А с Абелем я разберусь позже. Сейчас же я просто испытал радость, что Айви тут была ни при чем. По крайней мере, на этот раз.


– Он никогда больше не войдет в особняк без моего явного разрешения, – проинформировал я ее. – Это понятно, Антония?


– Да, сэр, – она снова опустила голову. – Мне очень жаль.


– Ты знаешь, что они обсуждали?


– Нет, боюсь, я не присутствовала при разговоре, лишь проводила господина в гостиную.


Это я уже знал, поскольку именно так все и выглядело на записях. Однако все равно надеялся получить хоть какую-то полезную информацию. Абель явно навещал сестру не по доброте душевной.


Антония замерла в нерешительности, ожидая позволения уйти. Я же все пытался и никак не мог найти слов, чтобы выразить свои мысли. И когда я, наконец, решился, мой голос прозвучал резче, чем обычно.


– Она вообще просила сегодня о встрече со мной?


Антония удивленно приподняла брови, а потом неловко переступила с ноги на ногу.


– Нет, сэр.


– Понятно.


Я подумывал развернуться. Именно это мне следовало сделать. Но как бы я ни старался, ничего не выходило.


– Ты свободна, Антония. Хорошего вечера.


Она кивнула и унеслась прочь, оставляя внутри меня лишь странное чувство одиночества, с которым я и пошел дальше к двери Айви. Обхватив ручку, я снова стал искать оправдания, чтобы не входить. Без сомнения Айви все еще сердилась на меня. Я встречу там лишь горечь. И ненависть. На миг мне показалось, что я не вынесу этих эмоций в ее глазах. Только не сегодня.


Я уперся лбом в дверь, обдумывая, что должен сделать. И все еще старался возродить внутри гнев, когда ручка провернулась с другой стороны, а в следующий миг на меня уставилась испуганная Айви.


Она ахнула, увидев меня, и тут же развернулась, готовая сбежать в убежище своей кровати. Однако живший внутри меня хищник не позволил ей сделать больше двух шагов и прижал к своей груди.


Айви задрожала, когда я повернул ее к себе и скользнул пальцами по шелковистой ткани ночной сорочки. Она тут же опустила голову, скрывая от меня свое лицо.


– И куда, по-вашему, вы направляетесь, миссис де ла Роса? – прошептал я ей в волосы.


– Никуда, – Айви попыталась вырваться из моих объятий, но безуспешно. – Я услышала какой-то шум в коридоре. И не поняла, что это ты. Иначе просто забаррикадировала бы дверь.


Я прикрыл глаза и вдохнул сладкий аромат ее шампуня.


– Разве так нужно встречать своего мужа?


– Ты мой муж только номинально, – заявила Айви.


– Ты так часто борешься со мной, – я убрал ей с лица волосы и приподнял подбородок, чтобы она посмотрела на меня. – Рад, что твоя воля еще не сломлена.


Эти слова стали слишком сильным откровением, и я увидел в глазах жены замешательство, когда она бросила на меня взгляд из-под ресниц.


– Думала, ты наоборот хотел ее сломить.


– Это меньшее из моих желаний, – пригрозил я, заставив ее пройти глубже в комнату. Наконец, Айви уперлась ногами в кровать.


– Я устала, – она прикрыла глаза и вздрогнула, когда я склонился к ней и коснулся губами ее шеи. – Прошу. Я не хочу с тобой бороться.


– Тогда не борись, – я воспользовался тем, что Айви закрыла глаза, и прижался к ее губам своими, чем даже напугал.


Она приоткрыла рот и распахнула глаза, когда я углубил поцелуй, крепко сжимая в руках ее талию и сминая в кулаке ткань ночной сорочки.


Я приподнял свободную руку, чтобы закрыть ей глаза, а потом усилил напор, на мгновение поддавшись искушению поглотить губы Айви.


Она тяжело дышала, прижатая к моей груди, соски затвердели, проступая сквозь ткань сорочки. Айви так красиво выгнулась, что мне показалось, будто я мог наблюдать за ней целую вечность и не насытиться.


Я снова углубил поцелуй, и Айви подняла руки, впиваясь ногтями в мои бицепсы. Она хотела заставить меня поверить, будто ей не нравилось, но ее тело говорило об обратном. Стоило мне опустить руку и скользнуть пальцами между бедер Айви, она едва не подпрыгнула.


Когда я, наконец, оставил в покое ее рот и наклонил голову Айви, чтобы поцеловать ее в шею, прикусывая нежную кожу, жена стала задыхаться, ловя ртом воздух.


– Сантьяго, – прохрипела она.


Я продолжил ее дразнить, игнорируя то, как Айви попыталась сжать бедра. О том, чтобы взять Айви сегодня, не могло идти и речи, но мне все равно хотелось доставить ей удовольствие. Хотя бы прикосновениями. Это желание мне не хотелось обдумывать чересчур детально. Скорее всего, это моя минутная слабость. В этом я и убедил себя, а потом приподнял Айви, перевернул и положил на кровать, подтягивая ее бедра и заставляя уткнуться лицом в одеяло. Я же встал на колени позади нее.


– Сантьяго, – снова позвала она, но замолкла, стоило мне носом коснуться ее ягодицы.


Айви едва не выпрыгнула из своей кожи, резко втянув воздух, однако я удержал ее бедра на месте, чтобы впервые по-настоящему насладиться этим вкусом. Первый удар моего языка породил каскад мурашек по телу Айви, а после второго она вцепилась в одеяло.


Айви сдерживала стоны, пытаясь подавить любой звук, а я лишь шире раздвинул ее бедра, наслаждаясь вульгарностью позы. Одной рукой я сжимал ее ягодицу, удерживая на месте, а другой скользнул выше, нащупав грудь сквозь шелк. Айви уже намокла для меня, я слышал слабые приглушенные матрасом стоны сдерживаемого удовольствия, пока поедал ее с аппетитом изголодавшегося мужчины.


В голове всколыхнулась мысль, что это неправильно. Меня не должно заботить ее удовольствие. Но начав, я, казалось, уже не мог остановиться. Мне нужно было слышать стоны Айви. Чувствовать, как она сжимала свои ослабевшие и дрожащие бедра. Улавливать почти безмолвные мольбы, пока я все ближе и ближе подталкивал ее к пропасти. Опасной для нас обоих.


Айви старалась бороться с неизбежным, даже когда ее тело напряглось, напомнив мне натянутую струну. Я почувствовал языком первое сокращение мышц. Айви буквально рухнула плечами на кровать, когда оргазм полностью завладел ею. Миниатюрное тело стало сотрясаться от спазмов, а я все продолжал усиливать ее ощущения, пока она больше не смогла это выносить, начав качать головой.


– Пожалуйста, – взмолилась Айви.


Я усмехнулся, наслаждаясь вкусом ее удовольствия, а после повернулся к внутренней стороне бедра Айви и прижался к нежной плоти губами. Она вздрогнула, после чего окончательно свалилась на кровать и оглянулась на меня через плечо.


Когда я медленно задрал сорочку и нежно провел ладонью по ее заднице, на лице Айви отразилась смесь незнакомых мне эмоций. Она знала, что лучше не смотреть на меня так пристально, но, похоже, ничего не могла с собой поделать.


– Я все равно тебя ненавижу, – прошептала Айви.


– Этого следовало ожидать, – я прикрыл глаза и ощутил муку, не похожую ни на что, испытанное мною ранее.


В комнате воцарилась тишина, прерываемая лишь звуками нашего дыхания. Ее веки стали тяжелеть, и у меня больше не было причин оставаться. Однако я еще не готов был уходить. Потому просто сидел, поглаживая ее бедра. Изучая изгибы тела. Пытаясь разобраться в бушующей внутри меня буре.


Мне хотелось знать, носила ли уже Айви моего ребенка. Я желал безраздельно владеть своей женой. В том числе изнутри. И больше всего на свете я мечтал сейчас о ребенке. Это желание изрядно меня нервировало.


Я вернулся мыслями к празднику. Это будет наше первое публичное появление после свадьбы. Мерседес должна была ее подготовить. Однако я все еще испытывал сомнения насчет готовности Айви.


– Завтрашний вечер, – пробормотал я. – Уверен, мне нет нужды говорить, насколько он важен.


– Я хорошо осведомлена об этом, – она снова бросила на меня взгляд через плечо.


Смотря Айви в глаза, я захотел сказать ей, что завтра Мерседес, наверняка, потребуется ее поддержка, хотя она никогда в этом не признается. Сестра впервые увидит ван дер Смита с его новой женой, а потому могут возникнуть некоторые сложности. Однако Мерседес никогда мне не простит, если расскажу Айви столь интимные подробности ее жизни. Она не любила показывать кому-либо свою уязвимость.


Мне нужно будет зайти к ней сразу после Айви. Молчание затянулось, но я знал, о чем хотел спросить. Однако подозревал, что жена закроется, стоит мне только заговорить о ее брате.


Как только я все же нашел в себе силы, чтобы поднять эту тему, в дверь постучали. Было поздно, к тому же все мои люди знали, что не следовало прерывать меня, когда я был у Айви. Если только не произошло нечто очень важное.


Айви села и посмотрела на дверь, а я поднялся и пошел открывать позднему посетителю. За дверью обнаружилась Антония в пижаме и с виноватым выражением лица.


– Простите за беспокойство, сэр, – произнесла она устало, – но вас ожидает в кабинете один из ваших людей. Он сказал, что дело срочное.


Я кивнул и отпустил ее, а потом оглянулся на свою жену. Нашему разговору придется подождать до другого раза.


– Ложись спать, Айви.


Она натянула одеяло, чтобы прикрыться, и на краткий миг встретилась со мной взглядом.


– Ладно.

Айви



Я села, смотря вслед уходящему Сантьяго. Дверь позади него закрылась с тихим щелчком. Я подождала, ожидая услышать, как провернется замок, но этого не произошло.


Интересно, кто мог прийти к мужу так поздно ночью? Что могло быть столь срочным?


Откинув одеяло, я натянула халат, прекрасно сознавая, что между ног у меня по-прежнему влажно. Я постаралась не думать о том, что только что сделал Сантьяго. Не вспоминать ощущения от прикосновений его языка. Того, что он просунул его внутрь меня.


Он чудовище. Это единственное, что я должна была помнить о муже.


И находить утешение в словах брата.


Подойдя к двери, я прислонилась к ней ухом. Однако Сантьяго обычно передвигался бесшумно, едва ли издавая звуки, потому я просто ждала, давая ему время уйти, прежде чем решилась выглянуть наружу.


В коридоре было темно и пусто.


Я сделала несколько шагов и чуть перегнулась через перила, посмотрев на первый этаж. Взгляду предстал лишь большой зал, соединяющий разные коридоры, но он был совершенно пуст. А еще там было темно, и даже свечи сейчас не горели.


Встречая ночного гостя, Сантьяго должен был пригласить его в свой кабинет, особенно, если хотел уединения.


Я шагнула к лестнице. Если муж или еще кто-то меня увидит, то я смогу сказать, что проголодалась. Или потерялась – если обнаружат уже возле кабинета. После того, что он сделал, мне следовало действовать умнее. И не быть такой пассивной. Я не должна допустить, чтобы со мной случилось что-то еще. Придется самой становиться инициатором своего спасения. Поскольку теперь я точно знала, что сама по себе.


Я вспомнила дни, предшествующие свадьбе. Такое ощущение, что это было много лет назад. Будто тогда я еще была другим человеком. Подумать только, я ведь решила, что смогу попросить Сантьяго помочь. Что к нему можно будет обратиться с просьбой защитить Эви от нашего брата. Однако теперь я поняла, что была идиоткой, поскольку не могла обезопасить даже себя, а человек, на которого хотела положиться, оказался самим дьяволом.


Последняя ступенька скрипнула, и я замерла, опасаясь, что кто-нибудь услышит. Однако поблизости никого не было. Слуги, должно быть, спали, а Мерседес наверняка рыскала по ночным улицам в поисках свежей крови.


Она так и не пришла, чтобы сводить меня за покупками или сделать хоть что-то, чтобы подготовить меня к торжеству. Просто передала через Антонию, что занята, а потому я весь день была свободна.


Когда сердце перестало так бешено биться, я все же сошла с последней ступеньки и бесшумно пошла вперед по холодному мраморному полу. Я старалась побыстрее преодолеть холл и нырнуть в коридор, ведущий к кабинету Сантьяго. Здесь тоже было темно, но благодаря тусклому свету настенных светильников я смогла оглядеться, а потом заметила полоску света под закрытой дверью кабинета мужа.


Мне следовало поторопиться. Если Сантьяго застанет меня здесь, я чертовски дорого за это заплачу, потому постаралась идти как можно скорее и тихо приоткрыла дверь библиотеки. Я не настолько глупа, чтобы подслушивать прямо у кабинета, потому проскользнула в темный зал и прикрыла за собой дверь, возвращая в первоначальное положение. С минуту я постояла, привыкая к темноте, а потом стала лавировать между полками к фальшивой стене. Сантьяго так и не спросил меня, как я попала в кабинет. Он не знал, что я в курсе еще одного прохода, и эта мысль подарила мне чувство победы. Одной против его дюжины.


Теперь когда я знала о наличии тайной двери, я почти видела тонкую полоску исходившего от нее света. Я тихо подошла и задержала дыхание, поскольку слишком боялась дышать, а потом прижалась ухом к стене.


– Почему они не заметили этого раньше? – сердито спросил Сантьяго, повысив голос.


Второй мужчина ответил ему приглушенно. Даже тихо. Я услышала какое-то бормотание, а потом несколько слов, от которых по коже побежали мурашки.


– ... токсикологии... слишком быстро метаболизируется... кома.


Снова заговорил Сантьяго, но я уловила лишь его низкий тембр, а не сами слова.


Я вдруг вспомнила, как прошлой ночью он достал пузырек, а в моей голове пронеслись истории об отравлениях в «Обществе». И как Сантьяго тогда отхлебнул, показывая, что протягивал мне не яд, будто уловил мои мысли. Словно подобная возможность была реальной.


Яд.


Но кто мог использовал яд? Какой вообще сейчас год?


Нет, должно быть, я неправильно их поняла.


Однако в голове снова вспыхнуло последнее услышанное слово. Кома. Ведь это мой отец лежал в коме на больничной койке. У него случилась остановка сердца, что вполне объяснимо образом жизни.


Я качнула головой. Это глупо. Они не могли говорить о яде.


– Кто-нибудь еще знает? – спросил Сантьяго.


– Нет.


– Хорошо. Если откопаешь еще какую-нибудь информацию… – начал муж, однако я не должна была дослушивать. Если их разговор подходил к концу, то мне следовало возвращаться в свою комнату. Я была уверена, что Сантьяго зайдет проведать меня, прежде чем ляжет сам.


Не дожидаясь последних реплик, я поспешила прочь из библиотеки, но в темноте стукнулась бедром о полку. Решив не ждать, на случай если кто-нибудь выйдет, услышав шум, я продолжила путь, остановившись ненадолго лишь у двери, чтобы убедиться: коридор чист. После я вернулась в главную часть дома, поднялась по лестнице и проскользнула в свою спальню, закрыв за собой дверь. Сердце, казалось, колотилось где-то в горле, когда я сняла халат и забралась на постель.



*****


На следующее утро я проснулась от спазмов внизу живота.


Распахнув глаза, я увидела мягкое оранжевое сияние восходящего солнца, проникавшее сквозь прозрачную тюль. Тяжелые шторы я вчера так и не задернула.


Откинув одеяло, я встала и заметила красное пятно на белое простыни. Оно отличалось от того, что оставила моя кровь в брачную ночь. Абель все предусмотрел. Однако Сантьяго будет разочарован.


«Хорошо».


Я зашла в ванную и открыла шкафчик под раковиной, ища тампоны. Не подумала проверить их наличие раньше, но теперь, не обнаружив искомого, почувствовала, как меня медленно захлестывала паника. По правде, я не нашла вообще ничего, что могла бы использовать.


Направившись к шкафу, я решила проверить ящики и там. Неужели Сантьяго упустил эту деталь? Остальное же он, похоже, продумал до мелочей. Конечно, я шутила по поводу его потенции, но неужели он действительно думал, что я моментально забеременею и не буду нуждаться в подобном?


Невероятно.


Вернувшись в ванную, я скомкала туалетную бумагу, чтобы хоть как-то предотвратить выделения, затем помыла руки, надела халат и отправилась на поиски Антонии. Я не стану просить тампоны у Сантьяго. И уж точно не у Мерседес.


Когда я вышла в коридор, в доме по-прежнему стояла тишина, но я услышала голоса на подходе к кухне. Несколько человек зажигали свечи. Я уже собиралась открыть дверь на кухню, когда из нее вышла Антония, вытирая руки о полотенце и раздавая кому-то указания, пока смотрела на них через плечо.


– Айви, ты рано встала, – произнесла Антония, удивившись при виде меня.


– Я... – я замолкла, когда мимо нас на кухню пронеслась горничная. – Это неловко, но у меня начались месячные, и... эм... у меня нет... – я прочистила горло и мысленно накричала на себя. Это же всего лишь чертовы месячные. – Мне нужны тампоны.


Я заметила на лице Антонии нечто такое, что заставило меня замереть, но в следующий миг она кивнула.


– Конечно. Пойдем со мной, дорогая.


Я последовала за ней через кухню, а затем по паре коридоров, пока мы не оказались возле двери, расположенной довольно далеко от центральной части дома. Антония отперла ее ключом, но я уже знала, что обычно она заперта, поскольку пробовала открыть ее во время одного из своих исследований дома. Дверь провела нас в коридор, резко отличавшийся от всего остального в особняке. Во-первых, тут ярко горел электрический свет. Во-вторых, эта часть была оформлена не так богато, как остальные.


– Что это за часть дома? – спросила я, наслаждаясь ярким освещением.


– Комнаты персонала. Здесь живут трое горничных, плюс вся охрана и я, конечно. Тут наша территория.


– О, – только и произнесла я, вспомнив приказ Сантьяго не заходить в комнаты слуг, однако лишь закатила глаза.


– Вот мы и на месте, – сказала Антония, отпирая одну из дверей. Стоило ей распахнуть ее, автоматически включился свет, и я поняла, что мы оказались в прачечной. Я почувствовала запах порошка и заметила уже запущенную стиральную машину.


– Здесь все словно в отеле, – прокомментировала я.


Улыбнувшись, она направилась к полке, где я заметила несколько коробок с тампонами.


– Особняк стар и требует большого ухода. Я только радуюсь, что твой муж способен управляться с ним. Хотя став главой семьи, он и закрыл несколько комнат. Когда здесь были лишь они с Мерседес, это имело смысл, но теперь... – она замолкла.


– Насколько велик дом? – спросила я, наблюдая, как Антония вытащила пять тампонов.


Она протянула их мне и что-то сказала, но я не услышала, поскольку только сейчас кое-что поняла.


Отсутствие тампонов не было оплошностью.


– Я просто возьму коробку. Уверена, мне понадобится больше пяти, – раздраженно произнесла я, но злилась вовсе не на Антонию. Я знала, что она лишь выполняла его приказ.


Антония замерла, а потом глубоко вздохнула.


– Я принесу тебе все, что потребуется, Айви. Стоит только попросить. Но... – она снова не смогла закончить фразу.


– Он хочет быть в курсе, – произнесла я. Мне стало нехорошо. Глаза наполнились слезами. Я ощутила собственное бессилие, ненависть. Ощущение будто я в ловушке.


– Сантьяго лишь мечтает завести настоящую семью. Вот и все.


Я выхватила у нее из рук тампоны.


– Тогда во время доклада проинформируй его, как я счастлива, что у него не вышло, – я отвернулась, вытирая лицо тыльной стороной ладони, чтобы избавиться от идиотских слез, вызванных новым унижением. Но чего я ждала? О чем думала? Что Сантьяго мучился после того, как отвез меня в резиденцию «Общества»? Сожалел о той ночи, когда заставил меня ползти на четвереньках обнаженной так, чтобы все могли меня видеть? Я даже не знала, кто там находился. Кто видел, как мой муж вел меня, словно собаку. Трахал, подобно какому-то монстру.


«Господи».


Я его ненавидела. Ненавидела собственного мужа.


И самое плохое в том, что я этого не хотела. Что думала...


«Черт!»


Я поспешила вернуться в главную часть дома, но была вынуждена остановиться возле лестницы, когда голова закружилась. Во время месячных приступы всегда были более сильными. Я схватилась за перила и принялась ждать, пока это пройдет. Горничная подошла и спросила, все ли у меня в порядке, но я ее проигнорировала, зажмурившись и моля, чтобы приступ поскорее прошел. Но он никуда не делся, хотя я мечтала как можно скорее оказаться в своей комнате. Своей постели. Пока стервятники снова не увидели мою слабость.


– Айви! – окликнула меня Антония.


– Я в порядке! – я буквально заставила себя двигаться дальше. Из-за испарины на моей коже перила стали скользкими, но я все же пошла наверх. На это уходила вся моя концентрация. Я хотела убежать. Не останавливаться, пока не доберусь до своей комнаты и ванной, где была единственная находящаяся в моем распоряжении дверь с замком изнутри. Там я и свалилась на холодный кафельный пол, прислонившись спиной к двери и опустив голову между коленей. Глупые тампоны рассыпались у моих ног.

Айви



Большую часть дня я пролежала в постели, наблюдая за убывающем прямоугольником света на полу. Антония принесла мне еды, но я спустила ее в унитаз, лишь бы она решила, что уже меня покормила и оставила в покое. Вероятно, Сантьяго тоже будет доволен, поскольку явно получал ежедневные отчеты. А может, и ежечасные. Для этого он достаточно помешан на контроле.


Я для него – лишь тело. Тело, которое Сантьяго мог унижать, трахать, а потом использовать для рождения детей. А что потом? Чем все обернется, когда я выдохнусь?


Нет. Гадать бессмысленно, ведь он сам мне об этом говорил. Потому я итак знала.


Я повернулась, когда услышала, как распахнулась дверь. Без стука. Мерседес вошла, словно она тут хозяйка.


– Ох, до чего же ты ленива, – снисходительно произнесла Мерседес.


– Что тебе нужно? Я не в настроение играть в твои игры, – я села.


За ней вошли две женщины. Одна с сумкой, полной какой-то одежды, а вторая с небольшим чемоданчиком.


«Торжественный прием».


«Дерьмо».


– Я не пойду, – произнесла я, прежде чем она успела вставить хоть слово, а затем поднялась, чтобы пойти в ванную. Хотя мои месячные в этот раз не такие обильные, как обычно, но противозачаточный укол, как оказалось, не помог мне избавиться от боли.


– А тебя не спрашивали, – отозвалась Мерседес, просунув носок своих кроваво-красных туфель в щель, помешав мне закрыть дверь. – Неужели мой брат не упоминал об этом? Ты делаешь ровно то, что тебе говорят. Точка.


Бросив попытки закрыться от нее, я шагнула ей навстречу. В туфлях она была гораздо выше меня, потому приходилось смотреть снизу-вверх.


– Ты со своим братом можете идти ко всем чертям. У меня менструальные боли. Убирайся.


– Боли?


– Что? А ты разве не получаешь отчет о моих циклах?


– О чем ты?


Я устала бороться с ними. Сейчас я была скорее подавлена, чем зла. Да и виновником моей злости была отнюдь не Мерседес.


– Ничего. Просто уходи. Сможешь продолжить свои издевательства завтра.


– Я так не думаю. У нас только час, чтобы тебя подготовить. Так что делай там свои дела побыстрее, – оно отошла, вернувшись с сумочкой и достала оттуда баночку с аспирином, положив ее на тумбочку.


– Вот. Я даже дам тебе аспирин. Хотя ты не заслуживаешь избавление от боли.


Гнев внутри разгорелся с новой силой, и на этот раз он был направлен именно на нее.


– Да что не так с вами обоими? Я едва знала о твоем существовании, пока меня не вынудили выйти замуж за твоего брата. Чтобы я жила в этом маленьком уголке ада. Что я тебе сделала, если ты меня так ненавидишь?


Мерседес поджала губы и сложила руки в кулаки, ее взгляд потемнел. Она буквально скрежетала зубами и хотела что-то сказать, но сдерживалась.


– Тебе повезло, что между нами стоит мой брат, Айви Морено, потому что я бы не была с тобой столь нежна.


– Нежна? Думаешь, он нежен?


Мерседес фыркнула.


– Ты действительно так считаешь? Потому что если это правда, то у вас с Сантьяго совсем нет представлений о нежности!


– Не забывай свое место.


– Мое место? Убирайся. Прочь из моей комнаты, черт возьми!


– Ты в моем доме. Моем. И не можешь приказывать мне убраться.


– Это дом Сантьяго. Моего мужа! – я даже не знала, почему это вырвалось. Зачем я ее раззадоривала.


– Ах, твоего мужа! Точно, – она склонила голову набок и усмехнулась. – А ты задумывалась, почему он на тебе женился? Зачем такому мужчине, как Сантьяго, даже смотреть на тебя дважды?


– Хотела бы я знать. Уходи, Мерседес. Я серьезно.


– Он тебя ненавидит.


Ее слова умудрились задеть меня за живое. Я не знала причину. Мне ведь было плевать на Мерседес и ее мысли. Может, виной моей уязвимости стал сегодняшний день. Или же несколько последних. Я не знала. Но прежде чем успела снова попросить ее уйти, Мерседес продолжила.


– О, только не говори, что ты не знала, – произнесла она с широкой усмешкой.


– Просто уйти. Пожалуйста.


– Ах, даже не догадывалась?


Я поморщилась от ее притворного беспокойства. По правде я не знала причину. Мне было известно о чувствах Сантьяго. Его ненависть не должна была стать новостью.


– Может, ему и понравилось тебя трахать, он же мужчина. Однако ты для него не более, чем игрушка. У него таких много.


После последней реплики Мерседес победоносно улыбнулась, сияя идеальными зубами.


Усилием воли я заставила себя выпрямиться и подойти к ней ближе.


– В чем дело, Мерседес? Чувствуешь в моей незначительной персоне угрозу? А то очень похоже, что ты ревнуешь.


Ее лицо вспыхнуло, краснея, как свекла, а руки снова сжались в кулаки. На мгновение мне показалось, что она меня ударит, но в следующий миг Мерседес отвернулась.


– Позовите Натана! – рявкнула она кому-то.


Я закрылась в ванной и прислушалась, сердце громко билось в груди. Через несколько мгновений я услышала мужской голос. И узнала его, хоть раньше мне было и неизвестно имя этого мужчины. Значит, Натан – один из телохранителей Мерседес.


– Проследи, чтобы на нее надели принесенное мной платье. Заставь ее тощую задницу сидеть спокойно, пока они действуют точно по моим инструкциям. И прежде чем ей разрешат уйти, ты позвонишь мне. Разрешаю делать все, что потребуется, лишь бы она выполняла то, что ей сказано. Я понятно выразилась?


– Но ваш брат сказал...


– Я разберусь со своим братом! Тебе просто нужно делать то, что приказывают! Тебе все ясно, мать твою?


– Да, мэм.


Я отошла от двери и повернулась к раковине, чтобы умыться. Руки дрожали.


Я знала, что меня тут ненавидели. Никогда в этом не сомневалась. По крайней мере, относительно Мерседес. Но с Сантьяго я иногда...


Нет. Я не должна. Просто не могла думать о подобных моментах. Он – чудовище. Сам дьявол. Они оба вылезли из ада. И теперь держали меня на прицеле, а я даже не знала причину.


У меня недостаточно сил, чтобы бороться с ними обоими.


Это я знала наверняка.


Я брызнула воду в лицо, а затем вытерлась и взяла баночку с аспирином. Почти полная. Я проглотила две таблетки, вернув баночку на место и приготовилась встретиться с двумя женщинами, ожидавшими меня в комнате. Мне придется сделать в точности, как они скажут, поскольку я не сомневалась, что Натан выполнит волю Мерседес, даже если придется причинить мне боль.

Сантьяго



– Вот ты где, братец, – позади появилась Мерседес, помогая мне застегнуть ремешок маски. Я увидел ее отражение в зеркале.


Моя маска была серебряной. Наполовину череп, наполовину минотавр, увенчанный розами. Темные и зловещие оттенки с намеком на наследство де ла Роса. Как только маска оказалась закреплена, я понял, что Мерседес сделала правильный выбор.


– Идеально, – сестра лукаво усмехнулась, посмотрев на меня через плечо. – Выглядишь демонически.


Я отвел взгляд от своего отражения и прочистил горло.


– Да, что ж, полагаю, это будет кстати.


Мерседес проследовала за мной по лестнице в фойе, ее красное платье шелестело, а каблуки стучали о старый камень. Сестра тоже будет присутствовать на сегодняшнем балу, и я подозревал, что она пыталась привлечь внимание Ван дер Смита, поскольку выглядела так, будто была вшита в платье. Если бы не та странная энергия, текшая по моим венам, я бы обязательно сказал Мерседес переодеться, но сейчас не мог думать о том, соблюдала ли сестра приличия. Все мои мысли занимала жена.


Десять минут мы прождали ее в молчании. Наконец, на верхней ступеньке лестницы появилась Айви в сопровождении двух телохранителей. У меня перехватило дыхание. Я никак не мог оторвать взгляд от ее фигуры, облаченной в пышное черное платье длиной до пола с традиционной золотой филигранью. Ее маска – в виде крыльев бабочки – состояла из одинаковых половинок золотого и черного цвета и закрывала половину ее лица. В тускло освещенной комнате я не мог разглядеть глаза Айви и был этому рад. Я был уверен, что иначе встретил бы полный ненависти взгляд. Однако сегодня мы должны будем притвориться, что подобных чувств друг к другу не испытывали.


Мерседес выглядела исключительно довольной собой, когда согнула палец, поманив Айви к нам.


– Об этом ты мечтал? – прошептала сестра, когда Айви стала неуклюже спускаться.


– Именно так, – мрачно отозвался я.


Айви двигалась медленно, крепко держась за перила, а телохранители шли следом. У подножия она почти споткнулась, и я шагнул вперед, протягивая руки, чтобы удержать ее. Однако Айви выпрямилась и отшатнулась.


– Со мной все отлично, – холодно отозвалась она. – Нет нужды притворяться обеспокоенным.


Резкий ответ означал, что в ее голове царила суматоха, однако за такие речи подразумевалось наказание, независимо от чувств Айви. Только вот у меня не было сейчас ни малейшего желания ее наказывать. Тем более, это точно не улучшило бы ее настроения перед нашим первым выходом в «Обществе» в качестве супружеской пары. Я хотел, чтобы сегодняшний вечер прошел хорошо. «Общество» возлагало некие надежды на суверенных сыновей. В том числе и на плавную интеграцию для избранных партнеров в высший эшелон. Мой долг – привести сегодня Айви на бал-маскарад и показать ее всем. Каждый мужчина начнет мне завидовать, лишь взглянув на мою жену. Эта мысль принесла гордость. Нельзя, чтобы Айви показала себя как-то иначе, кроме послушной жены.


Мерседес бросила на меня вопросительный взгляд, ожидая реакции на поведение Айви. Когда я без лишних слов схватил жену за руку и повел к двери, сестра явно была недовольна. Мерседес последовала за нами к машине снаружи. Марко уже ждал нас, готовый отвезти по назначению.


Дорога к резиденции прошла в полной тишине. Мерседес кипела по одну сторону от меня, а жена – по другую. Никто из нас не спешил прерывать молчание, однако уже возле резиденции я попросил Мерседес уйти одной. Когда мы вышли из машины, я чуть отстранился, чтобы рассмотреть Айви. Ее кроваво-красные губы так и манили меня в слабом свете уличного фонаря. Окутанная тайной и облаченная в черное с золотом, Айви еще никогда прежде не была так прекрасна.


Я притянул жену к себе, несмотря на сопротивление, и коснулся губами раковины ее уха.


– Ты же знаешь, что ждут от тебя этим вечером.


– Да, – огрызнулась она в ответ.


Несмотря на резкость тона, я уловил дрожь Айви, прижавшись к ней всем телом. Признак ли это страха или неконтролируемого желания?


Когда я пришел к выводу, что это не могло быть ничем иным, кроме страха, то помрачнел. Айви никогда не испытает ко мне ничего, кроме страха.


– Будешь хорошей девочкой и получишь награду, – прошептал я. – В противном случае я заставлю тебя молить о пощаде.


Айви отвернулась от меня, а я выпустил ее, чтобы положить ладонь поверх своей метки у нее на затылке. Так я и повел ее к резиденции, а потом и по коридору в бальный зал. Двое мужчин в костюмах распахнули перед нами двери, пропуская нас внутрь помещения, предназначенного для крупнейших событий года. Стены украшал богатый оттенок малинового и черного, люстры – к моему удовлетворению – лишь тускло и мягко сияли в соответствии с таинственной атмосферой вечера. Из динамиков доносились соблазнительные нотки джаза, заманивая в центр зала.


Через несколько мгновений появился официант, предлагая каждому из нас по бокалу шампанского. Айви потянулась за одним, но я просто выхватил бокал из рук жены, одарив ее мрачным взглядом.


Повертев его в руке, я понюхал шампанское, а потом выпил все содержимое в два глотка. Как только вернул бокал на поднос, а официант ушел, Айви посмотрела на меня, холодно улыбнувшись.


– Нет причин отказывать мне в выпивке, – сладко произнесла она. – Ты не справился и не смог оплодотворить меня. Вероятно, я все же была права относительно твоей потенции.


Я сдавил ее ладонь, посмотрев на жену сверху-вниз. Да, мне донесли о месячных, начавшихся у Айви утром. Антония сообщила это шепотом, а потом ушла, шаркая ногами, и оставила меня наедине с моим раздражением. Однако Айви нарочно меня выводила, а я подобного не терпел. Пока обдумывал свои слова, рядом появился еще один мужчина в маске. Он был одет в безупречный официальный костюм, а его присутствие здесь могло означать лишь то, что он – суверенный сын. Однако я не узнал его, пока он не произнес тихое приветствие.


– Сантьяго, – мужчина кивнул мне, – можно перекинуться с тобой парой слов?


Я с удивление понял, что под маской, все еще сохраняя инкогнито, скрывался Анджело. Мне казалось, что я еще долго его не увижу, по крайней мере, в Новом Орлеане, поскольку полагал, что он уедет в Сиэтл, вершить собственную месть.


Я кивнул и посмотрел на свою жену, а потом нашел взглядом сестру в другом конце зала.


– Присоединись к Мерседес, – попросил я Айви. – Она сможет представить тебя парочке людей, пока я говорю.


– Я направлюсь в дамскую комнату, – она вызывающе вздернула подбородок, посмотрев на меня. – А потом найду твою сестру. И я не нуждаюсь в представлениях. Знаешь ли, я умею вести себя в обществе.


Я склонился к ней, угрожающе сжав ее руку, и зарычал:


– Тогда тебе следует обратить внимание на то, как ты обращаешься со мной. Не обманывай себя мыслями, что я не решусь наказать тебя публично. По правде я с превеликим удовольствием сделаю всех моих братьев свидетелями. Не испытывай меня, Айви.


Она отстранилась, приподняла ткань платья, чтобы не волочить его по полу, а затем исчезла в толпе, показав напоследок свою обнаженную спину.

Айви



Едва оказавшись вне поля зрения мужа, я взяла бокал шампанского у проходившего мимо официанта. Я ждала, что кто-нибудь обязательно меня остановит. У моего мужа повсюду были глаза и уши. Но никто не выскочил из-за угла, а потому я поднесла бокал и сделала глоток, небрежно глянув через плечо.


По правде, я не любила шампанское, но хотела хоть немного вкусить это пьянящее чувство, приходящее с пузырьками. Я не планировала напиваться, прекрасно понимая, к чему это меня могло привести. Но сегодня хотелось попробовать хоть немного.


Вокруг меня – в зале резиденции «Общества», расположенной во Французском квартале – порхали люди. Разговаривали, смеялись и выпивали. У некоторых были совсем необычные маски, у других простые. Женские платья и вовсе можно было долго рассматривать. Каждое красивее предыдущего. Я ловила взгляды и на себе. Знали ли они, кто я?


Коснувшись левой рукой шеи, я почувствовала, как кольцо сдавило палец. Это единственное, что могло меня выдать. Его татуировка и кольцо.


Я посмотрела на руку. Кольцо не было столь узнаваемо, как у Сантьяго и не походило на ужасно массивные перстни некоторых мужчин, прохаживающихся мимо меня. Суверенные сыновья с их кольцами-гербами, символизирующими связь с «I.V.I.» Символ элитного статуса. Отвратительно.


По крайней мере, герб Сантьяго не столь ужасен, как некоторые, замеченные мной сегодня. Как тот, что я видела у Холтона во время моей проверки. Оглядевшись, я вспомнила про просьбу брата. Если я добуду для него информацию, он привезет ко мне Эванжелину. Однако когда я все же обнаружила Холтона, узнав его, несмотря на полумаску, то поняла, что все равно ничем не смогу помочь Абелю, поскольку не видела лица другого мужчины. И даже если бы увидела, то наверняка не узнала бы.


Тем не менее, я решила подобраться ближе, словно просто прогуливалась по залу. Когда я оказалась к мужчинам совсем близко, то посмотрела на руку спутника Холтона и его кольцо. Однако он быстро жестикулировал, потому трудно было разглядеть герб. Я увидела лишь что-то, похожее на два молота, что явно далеко от истины. Мне нужно будет придумать, как спросить об этом Сантьяго.


Остановившись в укромном уголке, я стала наблюдать за мужем. Он по-прежнему разговаривал с тем мужчиной. Вместе они смотрелись, как старые друзья, потому мне стало интересно, о чем мог вестись их разговор. Маски на них были едва ли не самые закрытые на балу. Мотивы Сантьяго я понимала. Он не любил, когда на него смотрели. Но что могло заставить второго мужчину так скрываться.


Когда Сантьяго обернулся в мою сторону, я поспешила уйти. Вряд ли он мог найти меня среди всех этих людей, но я могла ошибаться. В конце концов, я-то его прекрасно видела.


Я покинула изысканно украшенный зал и пошла во двор. Прошла мимо того места, где мне делали метку. Сейчас оно выглядело иначе. Не так зловеще. Полог из роз и виноградных лоз исчез. Старинного стола и стула тоже нигде не было видно. Как и раскаленного герба. Я опустила взгляд и заметила то единственное, что осталось от церемонии. Небольшое кольцо между камнями, за которое Сантьяго зацепил мой поводок.


Да, поводок.


«Придурок».


Он хотя бы разрешил не надевать сегодня четки.


Голоса здесь казались далеким гулом. Я вытянула ногу и коснулась кольца носком своей босоножки на плоской подошве. Я не надела принесенные Мерседес каблуки, уповая на поддержку Сантьяго, если дело дойдет до разбирательств. Однако мне следовало помнить, что дело не в заботе. Если я случайно споткнусь и сломаю шею, Сантьяго не понравится, что он потеряет игрушку раньше времени.


Я снова вспомнила слова Мерседес и ощутила, как они буквально жгли изнутри, потому проглотила остатки шампанского, чтобы хоть немного приглушить их действие. Подняв взгляд, я заметила несколько пар глаз, направленных на меня. Послышались шепотки.


«Боже. Я такой же параноик, как Абель».


Люди не могли говорить обо мне. Они даже не знали, кто скрывался под моей маской. Это единственное, что Мерседес сделала с блеском. Спрятала мое лицо. Уверена, в ее планы не входила забота о моем уединении. Впрочем, были и минусы: маска меня раздражала и мешала периферийному зрению.


Я поставила бокал на фундамент статуи, за которой в день моей свадьбы пряталась какая-то девушка. Когда вокруг стало темнее, а голоса остались где-то позади, я, наконец, осознала, куда направлялась и раскинула руки, касаясь стен по обе стороны от меня. Стоило импровизированному коридору начать сужаться, и я ощутила запах ладана.


Он не приносил утешения. Мои воспоминания о церкви были связаны с монахинями, которые редко проявляли доброту, однако, подойдя к двери, я не колебалась. Приоткрыв ее, я скользнула внутрь, подальше ото всех этих людей. По крайней мере, оказалось, что тут мне комфортно. Было что-то в этом красноватом свете лампы. Какое-то постоянство.


Подняв руки, я развязала маску и прошла вглубь часовни.


Сердце замерло, когда я взглянула на алтарь и распятого Христа. Я так отчетливо помнила, что мы здесь делали. Что бы подумала сестра Мэри-Энтони о своем суверенном сыне, если бы узнала?


Одна мысль об этом заставила меня тихо рассмеяться. А может, всему виной шампанское.


Рядом вдруг кто-то прочистил горло, и я вздрогнула. А потом увидела какое-то движение в задней части часовни и инстинктивно почувствовала себя виноватой. Мне пришлось напомнить себе, что ничего плохого я не делала. Даже если меня здесь обнаружит Сантьяго, обвинять ему меня будет не в чем.


– Я просто... – тихо начал кто-то. Из тени вышла девушка. – Я зажигала свечу, – в руке ее действительно была длинная белая и тонкая свеча. На незнакомке не было маски, потому я мгновенно ее узнала. Она смотрела на меня теми же широко распахнутыми, почти испуганными глазами. Именно эта девушка в ночь церемонии пряталась за статуей.


– Прости, – я улыбнулась. – Не знала, что здесь кто-то есть, – когда она повернулась, я поняла, что девушка беременна. Раньше я этого не замечала, поскольку видела лишь лицо, да и то частично. И сейчас, увидев ее минуту назад, тоже не обратила внимания. Одну руку она положила под живот, из-за чего ткань платья цвета мха натянулась, подчеркивая округлость на фоне миниатюрности ее фигуры. Волнистые светло-рыжие волосы ниспадали по спине до самой талии.


Она поставила свечу в подсвечник, забормотала молитву на латыни, склонив голову, и осенила себя крестным знамением, а потом повернулась ко мне. Девушка была очень хорошенькой. И молодой. Наверное, моего возраста. Она пошла по проходу гораздо быстрее, чем я могла бы предположить для женщины с таким большим животом. А потом девушка наклонилась, чтобы поднять что-то со скамьи. Маску.


– Ты – жена Сантьяго де ла Роса.


Я кивнула, когда она подошла и остановилась в нескольких футах от меня, держа в руке маску.


– Я Колетт, – протянула она свободную руку.


– Айви, – я ответила рукопожатием. Впрочем, вряд ли так можно было назвать наше мягкое касание.


– Там было так много народу, – произнесла она, приподняв маску, и затем снова положила руку под живот. Опустившись на край ближайшей скамьи, она наклонилась, пытаясь до чего-то дотянуться.


Именно в этот момент я заметила, что Колетт была босиком и сейчас поднимала золотистые босоножки с шипообразными каблуками высотой не меньше четырех дюймов.


– Давай помогу, – я присела рядом и приподняла босоножку, чтобы ей было легче просунуть в нее ногу. – Должно быть, тебе неудобно. То есть, я имею в виду, с... – я указала на ее живот.


Она широко улыбнулась, показывая совершенно белые зубы.


– Мне в них неудобно, даже когда я не беременна. Но ты же знаешь их, – Колетт указала на дверь, как бы намекая на собравшихся здесь мужчин.


Я села рядом с ней и кивнула, размышляя о ситуации. Зачем мужу Колетт заставлять ее носить неудобную обувь?


– Когда ты должна родить? – спросила я.


– У меня есть еще три месяца! – она посмотрела на свой живот. – Но по правде, надеюсь, что раньше. Я почти уверена, что он уже весит не меньше десяти футов.


– Он?


Колетт кивнула и втиснула ногу в босоножку.


– Проклятье.


– Что такое?


– У меня так сильно опухли ноги. Наверное, не стоило их снимать.


– Какой у тебя размер?


– Обычно 7,5. Но сейчас скорее 8.


– Вот, – сказала я, снимая свои босоножки на плоской подошве. – Мы можем поменяться. Ну, если хочешь. Они не такие красивые, как твои, но восьмого размера и, вероятно, более удобны.


Она посмотрела на мою обувь, а затем на меня.


– Мои туфли – настоящее орудие пыток, Айви, – предупредила Колетт, издав смешок.


– Выглядят именно так. Но не бери в голову. Мои мне чуть велики.


– Ты уверена?


Я кивнула, хотя понятия не имела, как собралась ходить на шпильках, но придется постараться.


– Спасибо. Правда, – Колетт так тепло улыбнулась, что я задалась вопросом, как много у нас общего, что касалось положения в «Обществе».


– Рада помочь.


– У меня твоя вуаль, – вдруг к моему удивлению произнесла она.


– Что? – переспросила я, застегивая на Колетт свои босоножки. Они были ей немного тесноваты, но не критично.


Она повернулась ко мне.


– Я пришла сюда той ночью. Когда... тебя клеймили, – Колетт опустила взгляд, будто ей было неловко, а я задумалась, видела ли она нас тут. Может, и правда видела? Нет, это невозможно. Колетт была во внутреннем дворике. Однако могла догадаться.


– О.


– Я зашила ее, – она прочистила горло, словно только сейчас осознала, каким неловким был разговор. – Я могу принести ее. Если хочешь, конечно.


– Зашила?


– Я люблю шить. А вуаль была такой красивой, я не смогла иначе.


– Спасибо, – честно говоря, я не была уверена, что хотела вернуть ее, но мне хотелось завести подругу. Колетт показалась такой милой. И, вероятно, немного похожей на меня.


– Может, тебе следовало остаться дома, Колетт? Ну, – начала я, посмотрев на ее живот, – не похоже, что тебе здесь комфортно.


Она улыбнулась и пожала плечами.


– Джексону нравятся такие сборища, так что ладно. Со мной все будет в порядке.


– Джексон – твой муж?


– Да. Джексон ван дер Смит.


– Не знаю его, прости.


– Все в порядке. Ты же не одна из... то есть, мистер де ла Роса выбрал... – она замялась. – Все, что я собиралась сказать, прозвучало бы дурно.


– Не бери в голову, – отмахнулась я. Видимо, она хотела сказать, что я не относилась к высшему эшелону. Должно быть, Колетт была в курсе.


– Я просто хотела сказать, что ничего, что ты не знаешь. Не хотела показаться высокомерной. По правде, я ненавижу это качество.


– Все нормально. Я не уловила никакого высокомерия в твоем голосе.


В следующий миг она сделала то, чего я совсем не ожидала. Колетт повернулась ко мне лицом и взяла меня за руки.


– С тобой все нормально, Айви?


От ее вопроса мне почему-то захотелось заплакать. Жаль, что я не надела маску. Убрав руки, я опустила взгляд.


– Знаю, сперва тяжело, – продолжила Колетт, когда я не ответила. – Все эти требования, «Общество»... но потом становится легче.


– Правда? Не уверена, что мне полегчает, – я не смогла сдержать скользнувшую по щеке слезу, но Колетт не стала комментировать, когда я вытерла мокрую дорожку.


Она снова взяла меня за руку.


– Знаешь, я живу не так уж и далеко от тебя. Дом Джексона всего лишь в паре миль отсюда. Если приедешь, сможешь хоть немного отвлечь на себя его бабушку, – Колетт скривилась, и я снова задумалась, сколько же ей лет. – Она настоящая старая ведьма, клянусь.


Я рассмеялась, поскольку последнюю фразу Колетт произнесла очень смешным тоном.


– Я попрошу Джексона, если хочешь. Он сможет поговорить с твоим мужем, а потом, возможно, ты могла бы приехать в гости.


– Мне бы очень этого хотелось, – и снова мне пришлось вытирать слезы. Насколько же у меня жалкая жизнь, если доброта незнакомки заставляла меня рыдать? И двум взрослым женщинам нужно было просить мужей, чтобы встретиться?


Мы услышали удар гонга, и Колетт ахнула, посмотрев на инкрустированные бриллиантами часы на изящном запястье.


– Вот это да! Время ужина. Нам лучше поспешить. Теперь они могут нас потерять, – она надела маску и поднялась. Колетт явно спешила.


Я тоже встала и приложила маску к лицу, а Колетт помогла мне с завязками.


– Все наладится, – она взяла меня за руку и сжала, выпуская уже у двери. – Обещаю.


Я улыбнулась и снова порадовалась, что лицо закрывала маска.


– Колетт, вот ты где, – окликнул ее мужчина, а новоиспеченная подруга еще раз сжала мою руку, прежде чем поспешила на зов.


Через мгновение я услышала смех Мерседес откуда-то позади, но не стала оборачиваться, чтобы проверить, действительно ли это она. Вместо этого я решила поскорее найти уборную, поскольку если Сантьяго меня искал, мне срочно нужно было найти новое место для укрытия.

Сантьяго



Анджело достал фляжку из кармана жакета и сделал глоток, а потом предложил мне. Почувствовав аромат скотча, я тоже отпил и вернул другу.


– Я не думал, что твой визит продлится так долго, – произнес я. – Ты был здесь все это время?


– Нет, – качнул он головой. – Я был на севере, собирал информацию. Именно поэтому я здесь. Обнаружил несколько счетов, и хотел бы, чтобы ты их посмотрел. Мне нужно знать, кто их открыл. Больше я никому не доверяю.


– Тебе даже не нужно просить, – заверил я его. – Ты же знаешь, что можешь на меня рассчитывать. Как только дашь данные, я просмотрю все, что только смогу.


Анджело сухо кивнул.


– Я занесу все лично до рейса на рассвете.


– Как понимаю, на балу ты не останешься?


Он осмотрелся и покачал головой.


– Нет. Я пришел, только чтобы тебя увидеть.


– Хорошо. Тогда я позволю тебе исчезнуть. И ранним утром буду ждать у себя.


Кивнув, он исчез в толпе так же быстро, как появился. Я же отправился на поиски жены и сестры. Но прежде чем я успел, Айви сама меня нашла.


Она приближалась ко мне с кошачьей улыбкой, а потом настойчиво толкнула меня обратно в темноту.


– Что ты делаешь? – потребовал я.


Вместо ответа она зарылась пальцами в мои волосы и сжала их, после чего встала на цыпочки и прижалась губами к моим. Неожиданный поцелуй меня временно парализовал, а Айви, воспользовавшись моим шоком, продолжила наступление своими кроваво-красными губами и даже просунула язык мне в рот.


Агрессивно. Насильственно. И странно.


Я стал целовать ее в ответ, подумав о том, что еще хотел бы сделать с ней этой ночью. Однако что-то во внезапной смене настроения Айви заставило меня усомниться в ее мотивах. Сперва я почувствовал легкое раздражение, но потом верх взяла паранойя. Когда я схватил ее за волосы, чтобы отстранить от себя, комната, похоже, закачалась. Я моргнул, пытаясь понять, что происходило, однако все превратилось в какое-то размытое пятно. Рука бессильно опустилась. Все вокруг завертелось, а я отчаянно пытался восстановить равновесие. После схватился за грудь, все еще не понимая, что произошло. Сердце гулко билось о ребра, и я отшатнулся, пытаясь набрать в легкие воздух. На лбу выступили капельки пота, голову пронзила резкая боль, и я упал на колени, хватая ртом воздух.


Я не мог дышать.


Кто-то закричал, а потом раздался тихий шепот, когда я упал спиной на твердый мрамор и забился в конвульсиях. Последнее, на что я еще был способен – раскрыть губы, по-прежнему пытаясь вдохнуть. Но ничего не выходило.


Голова упала набок, а из тела стремительно начала ускользать жизнь. Последнее, о чем я подумал: моя жена – истинная Морено. И только что она подарила мне поцелуй смерти.

Айви



Следующие десять минут я провела на диване в дамской комнате, прислушиваясь к звукам музыки, смеху и голосам людей, доносящимся из-за двери. Я знала, что мне нужно вернуться. Сантьяго совершенно точно уже потерял меня, и я удивлена, что мою дверь все еще не пытались выломать.


Я неохотно поднялась и посмотрела на свое отражение, а затем подкрасила губы темно-красной помадой, которую наверняка одобрила бы мама. Мерседес позаботилась о том, чтобы у меня с собой был тюбик, чтобы освежить макияж. Она не хотела, чтобы я плохо выглядела. В противном случае, об этом бы заговорили люди, а поскольку я теперь де ла Роса, этого было нельзя допустить. В следующий миг я стерла помаду тыльной стороной ладони. Небольшое восстание.


Я услышала еще один гонг и со стоном направилась к двери. Но оказавшись у нее, я услышала пронзительный женский крик, от которого по спине пробежал холодок. Я замерла.


Мерседес?


Я провернула ручку и попыталась открыть дверь, но ничего не вышло.


Странную тишину, повисшую пологом, казалось, от самой моей двери, нарушили громкие голоса и новые крики.


– Сантьяго? – крикнула я, меня охватила паника, когда снова попыталась провернуть ручку, но обнаружила, что ее словно заклинило. – Здесь есть кто-нибудь? – воскликнула я, принявшись колотить в дверь, снова и снова пытаясь провернуть ручку.


Снаружи что-то разбилось, словно официант уронил целый поднос с хрустальными бокалами шампанского.


Я сорвала маску и отбросила ее на пол.


– Мерседес! – прокричала я, сумка соскользнула с плеча, а я принялась стучать по двери обеими руками. – Сантьяго!


Я стучала и стучала, но выбрала эту дамскую комнату потому, что она была дальше всех от зала, где накрыты столы для ужина, потому, вероятно, здесь никого и не оказалось.


– Кто-нибудь, выпустите меня! – после я провернула ручку в сотый раз, и на этот раз она поддалась. Для меня это стало неожиданностью, потому, когда дверь распахнулась, я вылетела из уборной, ударившись прямо о стену.


Я выпрямилась, а потом поспешила к двери, за которой собралась толпа народа. Кто-то выкрикивал приказы. Еще я услышала приближающиеся сирены. Прокладывая себе путь вперед, я уже знала, что увижу. Глубоко в душе я чувствовала, что произошло нечто ужасное.


Когда я выбралась на открытое пространство, сперва не поверила своим глазам.


Мерседес кричала, сидя на коленях возле мужчины. Я знала, что это он. Мне даже не было нужды рассматривать сброшенную маску и татуировку в виде черепа. Словно лицо мертвеца, выполненное чернилами.


– Сантьяго? – глаза наполнились слезами, и я положила руку на чье-то плечо, чтобы оттолкнуть человека с пути. Лишь бы рассмотреть получше.


И у меня вышло.


Я увидела бледную кожу. Темные глаза Сантьяго расфокусированно смотрели куда-то вперед, а потом закрылись.


– Сантьяго? – снова позвала я, но уже шепотом.


Он не ответил, но Мерседес меня услышала.


– Ты! – обвинительно выкрикнула она.


Когда я посмотрела на нее, то едва не отшатнулась от плескавшегося в ее глазах яда.


– Ты! – снова зашипела она, указав на меня пальцем.


Я качнула головой и открыла рот, чтобы заговорить. Объяснить... но что я должна была сказать? В зал ворвалась медицинская бригада. Люди, проследившие за обвинительным взглядом Мерседес, стали оборачиваться ко мне. В следующий миг зал погрузился во тьму. Такую всеобъемлющую, что женщины вокруг меня закричали. Я ощутила на себе чьи-то руки, впивающиеся ногти. Начался настоящий хаос.


Из-за непроглядной темноты и шума вокруг у меня начала кружиться голова. Я вспомнила выражение лица Мерседес, прежде чем отключили свет, и ужаснулась. А вид Сантьяго и вовсе был неописуем.


Он мертв?


Нет. Это невозможно. Он не мог. Только не Сантьяго.


Тьму прорезал луч света, освещая моего мужа. Я пыталась пробраться сквозь людей, чтобы добраться до Сантьяго и проверить его.


– Пульса нет, – раздался мужской голос, пронесшийся над гулом толпы.


Нет пульса? Нет, они же не имели в виду именно это.


– ... начинаем массаж сердца...


Я открыла рот, но не знала, с чего начать. То ли кричать, то ли позвать мужа по имени, то ли велеть всем проваливать с моего пути. Сантьяго не мог умереть. Не мог. Здесь было так много народа. Как раз когда я решилась оттолкнуть кого-то со своего пути, кто-то обхватил меня за талию. Я очутилась в мужских объятиях, рука, обернутая вокруг моих ребер, походила на твердый стальной прут. Мне даже показалось, он мог раздавить мою грудную клетку, когда вдруг приподнял над полом. Свет мигнул. И еще раз. А затем включился, и я поняла, что меня унесли в пустую комнату.


Мужчина опустил меня на ноги, а я пошатнулась и обернулась к нему лицом. На нем оказался темный плащ с капюшоном. И как только он откинул его, я увидела маску, как и у всех остальных.


У меня пересохло во рту. Теперь гул из соседнего зала походил на фон. Словно белый шум.


Впрочем, нет, его маска отличалась от других.


А его голос был полон угрозы.


Я съежилась и завертелась в отчаянной попытке найти выход, но дверь была только позади мужчины. Он вдруг пошел на меня, загоняя в угол.


– Что тебе нужно? – крикнула я, ударившись спиной о стену.


Однако он ничего не ответил. Лишь сжал мой подбородок железной хваткой. Я цеплялась за его предплечья, но была не в силах справиться с ним. Мужчина оказался слишком силен. Одного его движения оказалось достаточно, чтобы я врезалась затылком в стену.


После он вдруг отступил.


Я пошатнулась, шагнув вперед.


Перед глазами начало темнеть, а комната закружилась.


Я вытянула руку, чтобы найти опору, но поймала лишь воздух. Мужчина что-то говорил, но я не могла разобрать слова. Колени подогнулись, и я рухнула на пол.


Тогда я снова ощутила на себе его руки. Он поднял меня одним сильным рывком. Комната окончательно погрузилась во тьму, руки безвольно и бесполезно повисли, а незнакомец вынес меня из резиденции в ночь.


Конец первой книги…


ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги