Реквием по тонтон-макутам

Глава 10

Всякий раз, когда какая-нибудь машина тормозила перед рестораном «Ламби», Малко вздрагивал. Он выбрал столик снаружи на сваях, над серым и грязным морем. Все же несколько молодых негритянок купались. Одна из них, скорее хорошенькая, выныривая, каждый раз улыбалась Малко.

Кроме прирученной барракуды, ресторан «Ламби», стоящий в двадцати километрах от Порт-о-Пренса, по дороге Карефур, ничем особенным не выделялся.

Отталкивающе грязная стопка но способствовала пищеварению. Малко не притронулся к рому, приготовленному, но всей видимости, в корыте...

Одиннадцать часов десять минут: посланец Габриеля Жакмеля запаздывал. Малко был напряжен и обеспокоен, он нервничал. Если появятся тонтон-макуты, ему оставалось только добираться вплавь до Пуэрто-Рико... Эта встреча была последним шансом, иначе он давно бы уже улетел отсюда. Выходя из отеля, он послал Амур Мирбале огромный букет цветов. Ни к чему не обязывающий галантный жест, тем не менее, таил в себе вызов. Но он не строил никаких иллюзий: букет орхидей не остановит Амур Мирбале. С наступлением ночи его ожидала смертельная опасность.

Постоянно останавливались и проезжали тап-тапы с грузом сдавленных гаитян. По обочине дороги беззаботно бродили девушки, многие из них были красивыми.

На километр в округе Малко был единственным европейцем: посланец Габриеля Жакмеля не сможет его пропустить. Впрочем, как и тонтон-макуты. Он заезжал в посольство к Франку Джилпатрику, тот был уже в курсе вчерашних приключений, и Малко подумал, что недооценил американца.

– В ярости она надавала пощечин одному макуту, – рассказывал Фрэнк. – Кроме того, некоторые макуты уверены, что она специально дала вам уйти, потому что переспала с вами...

Слишком сильно сказано: «переспала»...

Затем советник из ЦРУ заверил Малко, что он может не бояться быть убитым среди бела дня на улице. Его также не вышлют. Амур Мирбале смертельно оскорблена и не преминет отомстить ему. С наступлением ночи жизнь Малко будет в опасности. Вчерашнюю уловку нельзя использовать дважды...

Сигнал остановившейся перед «Ламби» машины заставил Малко вскочить. Через открытое окно белой «тойоты» он увидел светлую шевелюру Берта Марнея. «Вампир» дружески махал ему. Стоявший за ним тап-тап яростно гудел. Американец жестикулировал все более настойчиво. Малко склонился к стакану с ромом. Вот уж кого он не хотел видеть!

Выскочив из «тойоты», прямо от дверей, Берт Марней крикнул Малко:

– Вы что, оглохли?

– Простите?

– Разве вы не договаривались о встрече?

В удивлении Малко забыл про свой ром. Это было совершенно неожиданно. Он последовал за американцем и сел с ним в «тойоту». Тот сразу тронул машину и, расплывшись в улыбке, спросил Малко:

– Не ожидали увидеть старину Берта, а?

Марней резко свернул с Дельмас-роуд. Они пересекли Порт-о-Пренс очертя голову, проехали мимо хижины из бамбука, гордо названной «Максим»[8]. Вот так, запросто. Американец предупредил Малко:

– Держитесь покрепче, сейчас начнет качать. Я специально выбрал этот путь, чтобы оторваться от людей мамаши Мирбале.

Через сто метров дорога оказалась перекрытой, они свернули на разбитую тропинку. Малко показалось, что у него выскочат кишки и печень. Берт Марней вел «тойоту» как «феррари», только желтая пыль летела из-под колес. Они чудом разминулись с громадным бензовозом, стоящим поперек дороги, и раздавили большого черного паука. Малко с трудом дышал. Наконец машина выехала на дорогу, ведущую к аэропорту, и свернула направо. За ними никто не следовал.

– Куда мы едем? – спросил Малко.

Они удалялись от Порт-о-Пренса.

– Это сюрприз.

Берт несся сломя голову, чуть не задевая торговок манго, сидящих на обочине, обгоняя тяжело идущие тап-тапы.

Вдруг американец резко затормозил. Два солдата перекрыли дорогу, один из них приказал остановиться. Берт подчинился.

– Куда вы едете? – спросил гаитянин, сжимая обеими руками старую винтовку.

– Как дела? – спросил на полном серьезе Берт по-креольски.

Солдат расхохотался:

– В порядке.

И он разрешил им проезжать. Расплывшись, американец повернулся к Малко.

– Нужно их знать. Они неплохие ребятишки. В принципе нужно говорить, куда едешь. Ночью они иногда стреляют по машинам, которые не останавливаются. Ведь им скучно. Ездить нужно во время сиесты, так безопаснее.

Не особенно разбитая, но узкая дорога шла берегом моря.

– Мы действительно едем к Габриелю Жакмелю? – спросил Малко.

Американец пригладил растрепанные волосы:

– Еще бы! А вы не ожидали этого, не правда ли?

– Откуда вы его знаете?

Они ехали прямо, и Берт Марней позволил себе расслабиться. Все же дорога была полна ухабов, а «тойота» летела со скоростью сто сорок километров в час.

– Мы были приятелями еще во времена Дювалье, – сказал он. – Я был на Ямайке, покупал там продукты и лекарства и переправлял ему на корабль. Все шло хорошо, пока эти мудаки с Ямайки не выслали меня.

– Почему? – не удержался Малко.

Характерным жестом американец потер большой палец об указательный.

– Инфляция. Со времен Конго цена одного министра увеличилась в пять раз, а я не мог уследить за курсом. Кроме того, у этих чернокожих нет понятия чести! На Ямайке меня сначала заставили заплатить, а затем выслали. Сюда я прибыл без единого доллара. Спустя неделю со мной встретился Жакмель. Он спросил меня, могу ли я снабжать его оружием, продуктами, информацией... Что мне оставалось делать? Мне в зад сунули ордер Интерпола на арест, я никуда не могу уехать. В общем, или пан, или пропал. Если выкарабкается Габриель, я тоже выкарабкаюсь.

– Вы уедете отсюда?

– Вы с ума соскочили! Я стану министром здравоохранения. Ну, почти...

Потрясенный этой перспективой, Берт Марней замолчал. Малко видел по его блаженному лицу, что он подсчитывает, сколько же гектолитров крови он сможет наконец законно отобрать у пяти миллионов гаитян.

Будет на что купить «кадиллак» цвета бычьей крови.

Американец резко затормозил и свернул на тропинку в джунглях, ведущую к морю.

– Скоро приедем...

Они тряслись еще с сотню метров, пока не доехали до гигантского хлебного дерева. На берегу были разбросаны пустые раковины, водоросли. На камни была наполовину вытащена старая рыбацкая лодка, парус которой был изорван в клочья. Два негра в изодранных шортах спали рядом. Рявкнув, Берт Марней разбудил их. Они принялись лениво спускать лодку на воду.

– Они отвезут вас, – сказал Марней, – они знают куда, вон на тот островок. Это займет час. Не пытайтесь заговорить с ними, они понимают только по-креольски.

Малко сел в лодку. Берт смотрел, как они удалялись, затем вернулся в «тойоту».

Малко зачарованно смотрел на беспрерывно двигающуюся руку с парализованными пальцами. Казалось, Габриель Жакмель хотел раздавить пулю от кольта, которой он тренировался. Расплющенный нос боксера, плечи шириной с бульдозер, гигантский рост – все дышало силой.

– Оставьте нас, – приказал гаитянин по-французски.

Оба его телохранителя отошли в сторону. Каждый был странно вооружен: автоматический кольт 45 калибра с удлиненным магазином, что позволяло заряжать его тридцатью патронами. Оба негра расположились поодаль, под хилым деревцем. Несмотря на одетый на нем пуленепробиваемый жилет цвета хаки, Жакмель, казалось, не чувствовал обжигающего солнца.

Он и Малко сидели прямо на пляже, прислонясь к песчаному обрыву.

Они находились на самом маленьком из трех островов, находящихся в двух-трех милях от гаитянского побережья. Острова были абсолютно пустынными. Морское путешествие расслабило Малко. Во время перехода оба негра налегали на весла, чтобы быстрее двигаться по ветру. Сейчас они искали на глубине лангустов.

Во время последнего путча гаитянский военно-морской флот полностью перешел на сторону оппозиции, так что риск того, что их перехватят, был полностью исключен...

Массивная фигура Жакмеля потрясла Малко, от этого негра исходила природная сила. Хорошо поставленным серьезным голосом он изъяснялся на правильном французском языке.

– Благодарю за то, что приехали ко мне, – сказал он.

Малко холодно улыбнулся.

– Именно для этого я и прибыл на Гаити.

Жакмель открыл левую ладонь, давая на несколько секунд отдых своим пальцам.

– Вы представляете людей, готовых помочь мне, – медленно сказал он, – не так ли?

– Именно так.

Наклонив голову, Жакмель задумался на несколько секунд. Издали берег казался одной зеленоватой линией.

– Можете ли вы гарантировать, что я буду признан законным главой правительства?

Только абсолютно чокнутый мог бы представить себе подобный разговор на затерянном островке на Караибах. Но Малко было не до шуток: слишком велики были ставки в этой игре.

– Да, при условии, если не будет никакого другого правительства, и если вы согласитесь впустить в страну некоторых эмигрантов. Это – главное.

Толстые губы Габриеля Жакмеля изобразили необычайно жестокую усмешку:

– Соперников я обчищу до нитки и принесу вам их головы. Об эмигрантах же поговорим позже.

Это уже становилось привычкой. Он показал на кожаный мешок, стоявший рядом.

– Вот голова Франсуа Дювалье, я никогда не расстаюсь с ней, чтобы подбодрить моих людей, я показываю ее им. Хотите взглянуть?

Малко вежливо отказался, да и Жакмель не настаивал.

– Каковы ваши идеи?

Медленно, с расстановкой Малко объяснил. По мере его рассказа Жакмель все больше щурил глаза, что придавало ему хитрый вид.

В конце он легонько стукнул Малко по плечу.

– Браво, отличная мысль!

Лицо Габриеля Жакмеля было озарено злой радостью. Малко подумал вдруг о Симоне Энш и, в сердцах, стал всматриваться в голубизну Антильского моря.

Голос негра оборвал его мысли:

– Чего вы добиваетесь для эмигрантов?

– Пост министра иностранных дел для Жозефа Энш. Его дочь, Симона Энш, подтвердит это соглашение от имени своего отца.

– Симона Энш?!

Он медленно и недоверчиво повторил ее имя. Малко опередил его:

– Я знаю, что произошло между вами, но Симона Энш готова забыть прошлое.

Жакмель плотоядно улыбнулся:

– Я буду счастлив снова увидеть ее...

От отвращения Малко передернуло: он представил себе массивное тело Габриеля Жакмеля и грациозную, хрупкую Симону Энш.

Жакмель встал во весь свой двухметровый рост. Внушительно! На нем были расстегнутая на груди рубашка и военные брюки. Двадцать магазинов для автомата Томпсона служили ему стальным поясом. Он смерил Малко взглядом.

– Вы знаете, что я не люблю американцев. Почему же вы помогаете мне?

Малко умирал от желания сказать ему, что если бы все зависело от него, то он бы с удовольствием накормил Жакмеля с ложечки напалмом.

– Решение было принято в более высоких сферах, – холодно сказал он. – От вас требуется оградить эту страну от кубинского влияния и не изменять торговых отношений...

Вздохнув, как тюлень, Жакмель навис над Малко.

– Что касается коммунистов, здесь я согласен, – сказал он, – пусть они только сунутся сюда, я их всех перебью. Люблю убивать коммунистов. Это – вонючие подонки, богохульники.

Еще один пример лирики по-тропически... Жакмель продолжал, в его голосе слышался гнев:

– А вы знаете, что американцы платят за сахарный тростник по ценам 1934 года?

Малко не знал этого. Негр пожал плечами.

– Все это вас не касается. Посмотрим в дальнейшем. Но я ничего не знаю о вас, – вдруг сказал он. – А вдруг вы мне ставите ловушку? Кто знает, может вас прислали Дювалье...

Малко постарался остаться невозмутимым.

– Вчера вечером меня хотела ликвидировать Амур Мирбале, – сказал он.

– Именно, – сказал Жакмель, – я как раз хотел поговорить о ней. Когда мы увидимся в следующий раз, вы принесете мне две вещи: двадцать пять тысяч долларов в гурдах и голову Амур Мирбале... Это будет залогом вашей доброй воли...