Рельсовая война в Полесье

ЮЖНЕЕ ПРИПЯТИ

Полесье! Многие украинские и белорусские партизаны знают этот замечательный по своей красоте обширный край. Особенно хорошо здесь летом. По заливным берегам красавицы Припяти раскинулись зеленые луга. На темном фоне сосен выделяются светло-зеленые березы. Трепетные осины, пронизанные лучами солнца, всегда беспокойно ведут о чем-то таинственный разговор. В мирное время в тихие летние вечера здесь вольно лились чудесные песни полесских юношей и девушек.

Полесье прославилось партизанским движением еще в годы гражданской войны. Здесь партизаны воевали с бандами Булах-Булаховича и польскими шляхтичами.

В годы Великой Отечественной войны Полесье всегда было надежной базой многих партизанских соединений и отрядов Украины и Белоруссии. Лесной массив, который знал много партизанских тайн, хорошо скрывал народных мстителей, был для врагов Советской страны могилой. Полесье поэтому было у гитлеровцев на особом счету.

Вооруженные до зубов карательные экспедиции фашистов пытались установить здесь «новый порядок». Однако все их замыслы разбивались о стойкость партизан. Как только на территорию Белоруссии вторглись гитлеровцы, в оккупированных районах области начали активно действовать партизанские отряды, организованные обкомом партии в первые дни войны.

В июле 1941 года в Полесской области были уже созданы десятки первичных и районных подпольных организаций, 19 партизанских отрядов и 17 диверсионных групп, которые прошли специальную подготовку. Партизанские отряды и диверсионные группы создавались из партийного, советского, комсомольского и колхозного актива, из рабочих, колхозников и интеллигенции. В лесах были созданы партизанские базы с оружием, боеприпасами, продуктами питания и обмундированием.

Для ведения диверсионной и разведывательной работы в тыл врага были направлены десятки стойких коммунистов. Руководили партизанским движением и подпольной партийной работой на оккупированной территории секретари райкомов КП(б)Б, председатели райисполкомов, ответственные работники областных и районных организаций.

Всюду, куда бы ни вступали вражеские полчища, развертывалось могучее партизанское движение, принявшее с самого начала характер организованной борьбы народных масс. Все мужчины и женщины, которые могли держать оружие в руках, шли в партизанские отряды.

В конце 1942 и в начале 1943 года партизанское движение в южноприпятских районах белорусского Полесья приняло массовый характер. В то время были уже известны героические дела Ельской партизанской бригады под командованием стойкого коммуниста Антона Мищенко. Боевую славу завоевали также партизаны Мозырьской бригады, которой командовал Александр Жильский. Для организации партизанского отряда в Туровском районе из Лельчицкой бригады была выделена группа партизан, которую возглавил П. Г. Прасолов.

В южноприпятской зоне белорусского Полесья часто располагались украинские соединения партизан. Так было и летом 1943 года. На берегу реки У борть, притока Припяти, недалеко от деревни Боровое, в густом сосновом лесу находилось украинское соединение партизан А. Ф. Федорова. В один из июньских дней комиссар этого соединения Н. И. Дружинин, большой души человек, который много помогал местным белорусским партизанам, принял в штабной палатке меня, как командира Лельчицкой партизанской бригады, и комиссара Р. Л. Лина. Разговор шел о положении в районе действий партизан, о гарнизоне гитлеровцев в местечке Скрыгалово.

Дело в том, что диверсии на железной дороге всегда были в центре внимания народных мстителей. А это местечко как раз расположено на берегу реки Припять, вблизи тех мест, где удобнее и легче было переправляться, чтобы попасть к железнодорожным магистралям Брест — Гомель и Мозырь — Коростень. Сосредоточившись в Скрыгалово, гитлеровцы и их подручные — полицейские у переправ и на дорогах, которые вели к этим магистралям, часто устраивали засады, нападали на подрывников. Поэтому мы предложили Дружинину провести совместную операцию по уничтожению этого гарнизона, и он охотно согласился.

Началась тщательная подготовка. Партизаны разрушили телеграфную и телефонную связь между Скрыгаловом и Мозырем, произвели разведку. В назначенный день вечером два наших небольших отряда под командованием начальника штаба бригады Парфена Гончарова и усиленный, хорошо вооруженный батальон федоровцев под командованием Героя Советского Союза В. А. Балицкого подошли к деревушке Могильное, что в 10 километрах от Скрыгалова. В пути к ним присоединился один отряд Мозырьской партизанской бригады.

По Скрыгалову готовился внезапный удар. Начало штурма назначили на два часа ночи. Недалеко от Скрыгалова отряды встретились с разведчиками нашей бригады. Они доложили Гончарову и Балицкому о том, что в местечке находится до батальона гитлеровцев и полицейских, вооруженных автоматами, пулеметами и минометами. Кроме того, в 35 километрах, в городе Мозырь, расположен мотопехотный полк, который в любую минуту может быть переброшен в Скрыгалово на помощь гарнизону.

По приказу Гончарова и Балицкого разведчики повели отряды на исходные позиции, и к двум часам ночи партизаны без единого выстрела незаметно пробрались на окраину местечка. Недалеко от полицейских казарм они натолкнулись на вражескую заставу. Завязалась перестрелка, начался бой.

Гитлеровцы и полицейские не ожидали нападения. Они выскакивали из казарм, бежали к дзотам, открывали ответный огонь. Особенно яростно отбивались фашисты, засевшие в подвале каменной церкви.

На этот участок была выдвинута ударная группа под командованием белорусского учителя-партизана Сергея Ермака. Десять храбрецов, прижимаясь к земле, ползли к церкви. Но вот справа появились фашисты. Размышлять о том, как зашли они сюда, было некогда. Рослый гитлеровец, коверкая слова, крикнул:

— Русь!.. Партизан! Хенде хох!

Лежавший впереди всех Ермак метко бросил гранату. Раздался взрыв. Шесть фашистов были убиты. Из винтовок и автоматов партизаны открыли огонь по оставшимся в живых гитлеровцам.

Но из подвала церкви по-прежнему строчил пулемет. Ермак немного приподнялся, хотел что-то крикнуть, но вдруг неуверенно взмахнул над головой рукой и упал. Пытаться уничтожить огневую точку в церкви не имело смысла: основная задача уже была выполнена. Партизаны убили до пятидесяти полицейских и гитлеровцев.

Бой утих. Начало светать. Поступила команда отходить. В это время связные сообщили, что застава, которая контролировала широкую грунтовую дорогу Скрыгалово — Мозырь, завязала бой с частью, следовавшей из Мозыря в местечко на подкрепление гитлеровцам.

Партизаны-смельчаки под командованием бывшего моряка Гавриила Федоровича залегли на окраине кладбища, упорно отражая натиск врага и прикрывая отход основных отрядов партизан из Скрыгалова.

Стойко дралась горстка белорусов и украинцев, сдерживая натиск фашистов. Тогда гитлеровцы открыли минометный огонь по заставе. Решив, что она уничтожена, фашисты начали обстреливать партизан, отходивших из Скрыгалова. Но в этот момент застава снова ожила. Бой затянулся.

Впереди, среди небольших сосен, партизаны установили на тачанке станковый пулемет. Фашисты намеревались окружить героев. Федорович приказал пулеметчику подпустить гитлеровцев как можно ближе и тогда открыть огонь. Застрекотал пулемет. Цепь фашистов редела, но те, кто уцелели, бежали прямо на Федоровича. Он хотел отползти назад и почти рядом увидел Николая Янковца и Аню Шилюк.

— Отходите! — крикнул Федорович.

Партизаны начали отползать, вскоре тронулась и тачанка. В этот момент воздух разрезал неистовый свист и около Федоровича разорвалась мина. С воем взметнулись в воздух комья земли. Аня как-то странно взмахнула руками и упала. Янковца отбросило в сторону и сильно оглушило. Когда он пришел в себя, то увидел Аню: лицо ее было в крови. Николай с трудом подполз к ней, осторожно взвалил на плечи и понес к опушке леса.

В кювете остался один Федорович. Раненный в ногу и руку, он пытался встать, но невыносимая боль притянула его к земле. Он с трудом пополз в сторону болота. Метрах в двадцати из-за сосен показался фашист. Федорович, превозмогая боль, хотел вскинуть автомат, но руки не слушались. Кругом кусты — плотная, дремучая чаща. «Если и придут на помощь, будет поздно», — подумал он. Над головой рыщут проворные пули автоматчика. Федорович с трудом дотянул ослабевшую руку к спусковому крючку. Вот одна, другая очередь, и фашист валится наземь. Федорович прополз еще несколько метров и потерял сознание.

Через несколько минут он очнулся. Голова ныла и от боли казалась тяжелой. Он оглянулся и увидел следы крови. «Это моя кровь, — подумал Федорович. — Я, я еще… Один я тут». И снова уткнулся лицом в мокрый мох.

Прохлада немного освежила. Федорович взял автомат, вдавил локтями мягкую, как тесто, болотную землю и тяжело пополз к воронке. Вдруг он услышал, что по болоту кто-то идет. Свои?.. Спасенье?.. Раненый напряженно прислушивался. Хлюпающие звуки слышались все ближе. И тут он увидел гитлеровца с автоматом на шее.

Еще тяжелее стало на сердце: добьет фашист сейчас. Все равно умирать… Нет, не все равно. Гитлеровец уже рядом. Федорович затаил дыхание. Фашист остановился, переступил с ноги на ногу, видимо, задумался.

Федорович приподнялся. Автомат лежал рядом. «Сейчас я тебе… — еле слышно проговорил он. — Еще посмотрим». Потом взял автомат, с трудом прижал к щеке приклад.

Целился долго. Мушка дрожала, и установить ее было трудно. Очередь оглушила партизана. Он увидел, как гитлеровец качнулся и повалился на спину.

Федорович подполз к воронке, опустил голову в воду. Напился. Почувствовав себя крепче, пополз дальше.

Полз он очень долго. Не раз терял сознание, но как только приходил в себя, одна мысль овладевала им: «Жить… жить…» Федоровича нашли партизаны у самой кромки болота.

После выздоровления он снова встал в боевые ряды народных мстителей. Жаль, что этому прекрасному, храброму человеку, который много сделал в подготовке к «рельсовой войне» и в ходе самой «рельсовой войны», не довелось увидеть полный разгром гитлеровцев. В 1944 году в одном из боев он погиб.

…Отряд остановился на привал около деревушки Могильное. В бою под Скрыгаловом многих ранило. На подводах лежали убитые. Вырыли братскую могилу и с почестями похоронили Аню Шилюк, Сергея Ермака и других. Нельзя не рассказать об Ане и Сергее — славных партизанах, проявивших себя в период становления отряда, в его первых операциях и в подготовке к «рельсовой войне».

Ане Шилюк было около тридцати лет. Она не отличалась красотой, но в ее серых задумчивых глазах чувствовалась сила, уверенность, придававшие ее лицу необыкновенную привлекательность. За что ни бралась Аня, все делала обстоятельно. Умела она и с людьми ладить, сердцем каждого понимала.

За несколько дней до войны Аня с мужем Петром собрались ехать к родным в гости в Минскую область. Но неожиданно грянула война. Вскоре немецко-фашистские войска оккупировали район. Гитлеровцы жестоко расправлялись с советским мирным населением: вешали и убивали ни в чем не повинных людей, не щадили детей, женщин и стариков.

Пепел, смерть, кровь и слезы — вот что принесли фашистские изверги. Это ожесточало людей, заставляло их искать пути борьбы с врагом.

Петр и Аня, как и многие советские патриоты, не один раз говорили о создавшейся обстановке. Ходили слухи, что неизвестные люди из леса нападают на отдельных солдат и небольшие группы врага. Петр и Аня решили искать этих неизвестных людей, чтобы вместе с ними бороться с оккупантами, чтобы мстить им за горе и муки, причиненные советским людям, за поругание родного края.

В первые дни войны небольшой тогда партизанский отряд попал в трудное положение. Вскоре Петр был тяжело ранен, и его вместе с другими партизанами решили оставить в глухом селе под присмотром верных людей, а отряд отправился в глубину Полесья. Пришлось Ане разлучиться с мужем.

Весной 1942 года отряд снова вернулся в то село, где оставались раненые. Радостное волнение охватило Аню в ожидании встречи с Петром. Неожиданно показались черные силуэты хат, послышались голоса. Это были партизаны.

— Где Петр? — спросила она.

— В хате напротив, — указали ей.

Вмиг спрыгнула с повозки, вбежала в хату. В углу, на топчане, лежал Петр.

— Жив, мой родной, — обнимая мужа, говорила Аня.

— Жив, жив, Аннушка. Месяц назад мы пошли навстречу вам и нарвались на засаду. Перебили немало фрицев, но опять, видишь, пришлось вернуться в село.

Аня посмотрела на ноги Петра, обвязанные холстом, нагрела воды в печи и перевязала мужу раны чистыми полотенцами.

Заскрипела дверь, вошел командир отряда Лишефаев, поздоровался с Петром и сказал Ане:

— Оставайтесь сегодня здесь, я пришлю вам троих партизан. Мы будем в соседнем селе, завтра встретимся.

Когда трое партизан и Аня с мужем крепко заснули, в ночной тишине вдруг раздались выстрелы, зазвенело и посыпалось на пол стекло. Пулеметные очереди прошили хату. Все, кто были в горнице, вскочили и открыли огонь. К дому приближались каратели.

Аня схватила Петра под руки, хотела оттащить от окна, но Петр поднялся на локтях и попросил жену подать автомат.

— Будем обороняться, не сдадимся гадам!

До последнего патрона отстреливались партизаны. Вот уже упал один из них, стукнув винтовкой об пол. За ним другой. Петр, расстреляв все патроны, пополз в сени, послышался его тяжелый стон.

Едкий дым заполнил хату.

— Петр, Петр, подожгли нас! — крикнула Аня и бросилась к мужу, но он не откликнулся. Когда Аня зажгла спичку, она заметила на груди Петра темное пятно.

Возле умирающего мужа и застали ее ворвавшиеся в избу гитлеровцы. Среди них было несколько полицейских.

Один из них грубо схватил Аню и отшвырнул ее в сторону. Потом сказал:

— Собирайся, поедешь с нами. Будешь знать, как партизан принимать да молочком угощать.

И он показал глазами на кринку молока, стоявшую на столе.

— Заехали, что я могла сделать? — ответила Аня, поняв, что гитлеровцы принимают ее за хозяйку хаты.

На улице стояло несколько подвод. Аню бросили в повозку. «Привезут в район, там сразу узнают, что я партизанка, и повесят, — думала Аня. — Надо бежать!»

Узенькая дорога завернула в густой кустарник, лошади пошли тише. Партизанка выскочила из повозки и на глазах у ошеломленных фашистов юркнула в лес.

Прогремели выстрелы. Гитлеровцы поехали дальше: в лес идти они побоялись…

До Скрыгаловской операции Аня не раз участвовала в боях, ходила взрывать рельсы. А вот теперь ее не стало.

Сергей Ермак остался в тылу врага по заданию партии. До войны он работал учителем в Руднищанской начальной школе, несколько раз избирался секретарем сельской комсомольской организации.

Вот что он писал в своем дневнике: «Ноябрь, 1941 год. Сейчас райцентр стал неузнаваемым: немецкая речь на улицах, гитлеровский флаг над горсоветом. Перед школой нет больше легкой фигурки пионера-горниста. Там стоит виселица. Вторая виселица — у хлебной лавки.

Наши соседи всей семьей ушли в деревню, но через два дня вернулись обратно. Говорят, что в селах еще хуже.

Поселок облетела тревожная весть: начинается вербовка на работу в Германию. Немцы в больших объявлениях на стенах полицейского управления и комендатуры сулят хорошую работу с оплатой по тарифу и чистые квартиры, обещают всех тепло одеть и дать продуктов на дорогу. Это ложь! Я встретил девушку, которая была завербована на работу в Германию, но из-под Бреста бежала. Она рассказывала, что в вагоны их набили по 80 человек. Люди голодали. На одной станции в вагон бросили сырой картофель и свеклу. У большинства началась дизентерия. Мертвых и тяжелобольных гитлеровцы на остановках выбрасывали.

…Сегодня ночью на площади появилась еще одна виселица, а утром всем приказали собраться возле нее. За ночь выпал снег. Он белым пухом лег на перекладину виселицы. Из комендатуры вывели женщину. Два фашиста подгоняли ее прикладами. Она прошла близко от меня: смуглое без кровинки лицо, глубоко запавшие глаза, рваное платье, выбившиеся из-под платка волосы. И самое страшное — руки. Я никогда не забуду их: распухшие, с кровавыми рубцами от только что снятых веревок.

Женщину поставили на скамейку и сразу набросили на шею петлю. На площади было тихо. Я слышал ее последние слова:

— Товарищи! Крепитесь!

Эсэсовец выбил у нее из-под ног скамейку, а потом два раза потянул за ноги. Эта женщина — мать двух сыновей: один — в партизанском отряде, другой — на фронте.

Кругом горе, несчастье. У всех одна мечта, одна надежда — партизаны. Партизаны действуют. Повсюду следы их боевых дел: взорванные машины, свежие кресты на гитлеровских могилах».

…10 марта 1943 года мы в небольшом селе Липлянах. Рано утром, когда все еще спали, пришли из соседнего села несколько крестьян. Это село заняли гитлеровцы. В лапы к ним попали двое партизан. Надо спешить на выручку.

Командир решил атаковать село, уничтожить охрану и попытаться спасти товарищей. К вечеру выехали из деревни. Хлопьями падал сырой снег. Дорогу замело. Но наши провожатые хорошо знали путь, и перед рассветом мы остановились в полукилометре от занятого фашистами села. Разведчики донесли, что на подступах к селу не видно ни одного сторожевого поста.

Резервную группу оставили на поляне, а сами двинулись к селу. Сигнал к атаке — красная ракета. Наш пулеметный расчет получил задание — охранять шлях. Забрались в ложбинку на обочине дороги. Ждем. Со мной семнадцатилетний Федор Овсянник, впервые участвующий в операции. Совсем недавно он учился в ремесленном училище в Мозыре. Неожиданно пришло письмо из дому: умер отец. Мать скончалась раньше. Приближались фашисты. Поезда не ходили. Федя пешком добрел до родных мест, прожил в пустой хате три дня, походил по знакомым местам и, встретившись с нами, пристал к отряду.

Над селом взвилась ракета. Взрывы гранат, крики. Началось! Мы всматриваемся в темноту, приготовив пулемет к бою. Откуда-то сбоку выскакивают два гитлеровца на конях. Пулеметная очередь — и шлях снова пуст. Операция была проведена дерзко и быстро. Гитлеровцы и полицейские были уничтожены. Пленных партизан удалось освободить. Мы трогаемся в обратный путь…

Так в боевых буднях формировались и росли стойкие ряды партизан в глубинах Полесья. Мужали, набирались опыта ведения войны в тылу врага народные мстители.