Реньери Андретти

6

Самая страшная обида, которая может быть у каждого,

— это та, которую вы считаете оправданным держать.

Луис Госсетт-младший.

РЕНЬЕРИ АНДРЕТТИ

Я отправил сообщение Исе, моей горничной, чтобы она взяла Спагетти на прогулку. Спагетти была моей голубоглазой, бело-рыжей помесью хаски и лабрадора. Я купил ее еще щенком семь лет назад, и меньше всего мне хотелось, чтобы Галло увидела ее. Или чтобы она узнала, что у большого и плохого босса мафии есть собака по имени Спагетти.

— Что мы здесь делаем? — Голос Галло задрожал, когда я выехал за ворота моего семейного поместья.

Если не считать моего обычного повседневного персонала, здесь жил только я. Дядя Лука, мама и папа были мертвы, а Николайо был мертв для меня. Очень скоро он действительно умрет. И как только я закончу свою volontà del re, а я не спешил этого делать, у Луиджи не будет причин заходить ко мне.

Я взглянул на нее.

— Мы заедем ко мне. Мне нужно переодеться и забрать багаж.

— О. — Она вышла из машины по шатким ступенькам, когда я припарковался, и по ее лицу разлилось беспокойство, когда она впервые за более чем десять лет осмотрела особняк. — Он выглядит так же, как я его запомнила.

— Я ничего не изменил. — Я кивнул головой Маттео, моему дворецкому, когда он открыл перед нами дверь.

— Здесь так… пусто. — Глаза Галло расширились, и она повернула голову ко мне. — Прости. Я не хотела так говорить. Мне жаль твоего отца. — Она даже сделала печаль милой.

— Ты слышала об этом?

Она шла впереди меня, направляясь в мое крыло особняка, как будто прошло только вчера с тех пор, как она в последний раз была здесь, но при моих словах она обернулась. — Броуди рассказал мне, а его друзья из старшей школы рассказали ему.

Точно. Броуди. Этот ублюдок.

Я проглотил свое раздражение на этого засранца, который пытался украсть мою девушку с тех пор, как впервые положил глаз на то, что принадлежало мне.

— Это случилось три года назад. В декабре будет четыре. — Я открыл дверь в свою комнату и позволил ей войти первой.

Она взяла подушку — свою подушку, с которой мы ночевали в детском саду и начальной школе, — и легла на самый край моей кровати. Мне кажется, она даже не осознавала, что делает и какую подушку использует.

— Прости меня, Ренье. Я знаю, как вы были близки. Я не могла представить, что буду чувствовать, если мой отец умрет.

По правде говоря, я немного злился, что ее не было рядом со мной, когда это случилось. Она должна была быть. Если бы столько людей не вмешивались в нашу дружбу, я не сомневался, что мы с Кариной Галло были бы сейчас вместе. Возможно, даже женаты.

Но это не было нашей реальностью. И как бы я ни пытался отгородиться от нее, я не мог не любить ее. Именно поэтому я оттолкнул ее все эти годы назад. Именно поэтому я оказал ей услугу, чтобы она получила стипендию в Дьюке. И именно поэтому мой пульс бился в горле, когда она была рядом.

Я взял из гардероба чемодан Louis Vuitton и вернулся в центральную часть комнаты. Честно говоря, я мог бы попросить кого-нибудь из домашнего персонала взять его для меня, но я не мог противиться тому, чтобы видеть Галло в своем доме после столь долгого отсутствия. И она выглядела здесь как дома. По-настоящему.

Ее глаза встретились с моими, когда я вышел из гардеробной. Ее щеки раскраснелись, и она открыла ящик моей тумбочки, как маленькая лазутчица, которой она всегда была.

— Что это?

Я проглотил свой стон. Мне не нужно было смотреть, чтобы понять, о чем она говорит.

— Не лезь не в свое дело, Галло.

Она достала из ящика красное платье.

— Ты хранишь его? Но я выбросила его той ночью в парке.

И как жалкий, влюбленный самец, которым я был и остаюсь, я вытащил его из мусорного ведра, как только увидел. И хранил его возле своей кровати более десяти лет, после того как Иса вымыла его с мылом, которым всегда пользовалась Галло.

Она поднесла его к носу и понюхала, ее лицо ошарашено.

— Это пахнет как…

Ты.

Это пахнет тобой, Галло.

Розами, магнолиями, кедровым деревом, яблоками, влажными летними вечерами в парке, где я украл твой первый поцелуй, воскресеньями со спагетти в доме Галло, когда мы готовили спагетти на кухне твоего отца, как будто мы были мужем и женой, а ты — поваром, которым всегда хотела быть, и красивыми голубыми глазами цвета гортензии, по которым я так скучал, что купил собаку с глазами того же оттенка и назвал ее Спагетти, мать твою.

Я выхватил платье из ее рук, положил его в ящик и повернулся, чтобы уйти.

— Мы опаздываем на рейс.

— На рейс? — Она бросилась за мной, но оглянулась на ящик, вопрос был на кончике ее языка.

Я не дал ей его озвучить.

— Я не заикался.

Я был придурком, но я ненавидел чувствовать себя уязвимым. Возможно, если бы наши отношения были такими, как раньше, я бы рассказал ей все. Но наша история не была чем-то, что я мог бы разрезать как масло. В ней было полно костей и хрящей, которые нужно было ковырять, прощупывать и обращаться с ними с осторожностью.

— Но ведь Саут-Бич находится всего в двух с половиной часах езды от Майами-Бич.

— Именно.

Я отправил сообщение своему помощнику, чтобы он как можно скорее подготовил самолет к взлету. Честно говоря, я не планировал лететь. Я с нетерпением ждал двух с половиной часов в машине с Галло, но запаниковал, когда она увидел платье, и, как нервный подросток на свидании с девушкой не из своей лиги, ляпнул первое, что пришло мне в голову.

Мне нужно было, чтобы Галло дала мне шанс вернуть ее, и будь я проклят, если отпугну ее первым.

КАРИНА ГАЛЛО

Двадцатичетырехминутный полет на частном самолете, потраченном на бензин, прошел в тишине. Я то и дело поглядывала на Ренье, который выглядел уютно, купаясь в роскоши, но при этом чувствовал себя неуютно под моим пристальным взглядом. Но я ничего не могла с собой поделать.

Он сохранил платье.

Он. Сохранил. Это. Платье.

Я не знала, что чувствую по этому поводу. Ладно, это была ложь. Пульс бился в моем теле, и каждый раз, когда я смотрела на него, мне было трудно дышать. Мне хотелось задать столько вопросов, но я не могла заставить себя их задать, потому что боялась его ответов. Боялась, что, если он скажет то, что я думаю, я упаду. Сильнее, чем я когда-либо падала.

К тому времени, как мы добрались до пятизвездочного отеля, в котором Ренье забронировал нам номер, я уже не могла заставить себя молчать.

— Вы уверены? — Ренье выглядел как человек, привыкший к тому, что его не слушают, когда он в пятый раз спрашивал, есть ли у них свободный номер.

Это он забронировал для нас номер для двоих, и теперь казалось, что это последнее, чего он хочет. Я почти обиделась, хотя мне тоже не слишком хотелось делить с ним комнату. Не тогда, когда между нами так сильны эмоции.

Девушка на ресепшене, которая с каждым разом превращалась из кокетливой в настороженную и встревоженную, повторила:

— Простите, мистер Андретти, но отель полностью занят. Мы уже отменили бронирование и вернули деньги постоянному клиенту, когда вы забронировали номер в последнюю минуту сегодня утром.

Он выпрямился.

— Ну так отмените и верните деньги другому человеку.

— Сейчас почти полночь, сэр.

— И что?

— Я…

— Ренье, — перебила я, сжалившись над ней. — Все в порядке. Мы будем жить в одной комнате. Ничего страшного.

Вот только это была большая проблема.

Огромная, блядь, проблема.

— Это мой отель. Будь я проклят, если не смогу снять номер в своем собственном отеле.

Конечно, это был его отель.

Я едва могла позволить себе дерьмовую однокомнатную квартиру, а он владел отелем на берегу моря в Саут-Бич.

— Я понимаю, но уже поздно, и я хочу спать. — Я зевнула. — Может, мы просто пойдем спать? И если ты хочешь завтра получить свой собственный номер, то можешь приставать к бедной леди утром.

Он сузил глаза.

— Я не пристаю к людям.

— О, Боже. — Спорить с ним было бессмысленно. Я повернулась к той самой домогающейся даме. — Могу я получить ключ от комнаты? — Когда она протянула мне его, я направилась к лифту, а потом сказала: — Если хочешь, следуй за мной. Мне все равно. Я иду спать.

Он последовал за мной, и когда двери лифта захлопнулись, между нами снова воцарилась мучительная тишина. Такими темпами мы могли бы снять немой фильм об этой поездке. Но он повернулся ко мне, и паника в его глазах, словно эта поездка ускользала от него, сказала больше, чем могли бы сказать слова.

Мое сердце упало, и потребность пронеслась по моему телу. Каждая женщина заслуживала мужчину, который смотрел бы на нее так, как Ренье смотрел на меня. Как будто ничто не могло удовлетворить его, кроме меня.

Он шагнул ближе ко мне, его контроль над собой заметно ослабел.

— Почему ты единственная женщина, которая может поставить меня на колени?

— Я не вижу, чтобы ты стоял на коленях. — Моя фальшивая бравада была отстойной, но это было единственное, что стояло между нами и плохими решениями, к которым я так отчаянно стремилась.

Он медленно опустился.

— Что ты делаешь? — Я потянулась к его плечам, пытаясь заставить его встать. — Вставай!

— Ты хочешь, чтобы я встал на колени, и я встану. — Он поднял на меня глаза. — Скажи мне, чего ты хочешь от меня, Галло, и я сделаю это.

— Я хочу, чтобы ты вернулся в прошлое и не игнорировал меня. Я хочу, чтобы ты стер из памяти последние одиннадцать лет, в течение которых я чувствовала себя так, будто не знаю своего лучшего друга. — Реальность мгновенно окунула меня в сон. — Ты больше не мой лучший друг. Я тебя не знаю. Я не знаю, вымачиваешь ли ты до сих пор свои хлопья в молоке, пока они не станут отвратительно мягкими. Я не знаю, оставляешь ли ты шнурки завязанными, потому что ненавидишь их завязывать. Я не знаю, до сих пор ли ты ищешь сюжет фильма в интернете перед просмотром, потому что больше всего на свете ненавидишь сюрпризы. Я. Не. Знаю. Тебя. Ренье.

Он выпрямился и встал на ноги, его движения были медленными и целенаправленными. Двери лифта открылись, но никто из нас не сдвинулся с места. Он протянул руку, и его ладонь обхватила мое лицо.

— Ты хочешь узнать меня получше?

Если бы я ответила "да", мне показалось бы, что я потворствую всему, что он со мной сделал. Разбивал мне сердце. Игнорировал меня. Стоял в стороне, когда весь студенческий коллектив терроризировал меня на протяжении четырех проклятых лет.

Но, Боже мой, я хотела сказать "да".

Ты заслуживаешь большего, Карина Галло.

Я ненавидела этот голосок. Это был дьявол на моем плече или ангел?

В любом случае я сделала шаг назад и прошептала:

— Нет.

РЕНЬЕРИ АНДРЕТТИ

Десять лет назад

— Где ты был сегодня вечером? — Голос отца гремел в коридоре, отражаясь от позолоченного мраморного пола. В тени он выглядел зловеще, но я полагал, что в этом и был смысл.

— Я был с Николайо. — Я прошел мимо него. — Мы пошли на вечеринку через несколько улиц. Ее устроила подруга Лейси.

Отцу бы это понравилось. Он подталкивал меня к тому, чтобы я добивался ее, и на какое-то время она была приятным отвлекающим маневром, но я хотел настоящего. А не светловолосая, голубоглазая подделка Галло. И если быть честным, мне не стоило соглашаться на Лейси, когда она преследовала меня. Мне было одиноко. Она была рядом. Ничего больше.

Это было плохое решение в жизни, полной плохих решений.

Отец преградил мне дорогу.

— Тогда почему ты был в Норт-Бич?

Я замер.

— Ты что, следишь за мной?

— Отвечай на вопрос, сынок.

Я провел усталой рукой по лицу.

— Да, я был на Норт-Бич.

Целовал любовь всей моей жизни.

Его жесткий голос ожесточился.

— Ты был с той девушкой Галло?

Да, и будь моя воля, я был бы с ней каждую секунду каждого дня.

— Ты сказал мне держаться от нее подальше.

— Говорил. — Он направился ко мне. — Тебе лучше запомнить это, или ты знаешь, что произойдет.

Пошел ты, папа.

Я встретил его взгляд. Прошло несколько минут, прежде чем он, наконец, отвернулся. Я повернулся и направился к входной двери.

— Куда ты идешь? — Он терял надо мной контроль и знал это. — Я с тобой разговариваю!

И поскольку я прекрасно понимал, что он может превратить мою жизнь в ад — и уже превратил — я сказал через плечо:

— К дяде Луке!

Единственный человек, кроме Николайо, которого отец не украл у меня.

КАРИНА ГАЛЛО

Настоящее

Я не сдамся, Галло.

Ренье сказал мне это, прежде чем взять подушку и одеяло с двуспальной кровати и пройти к дивану в гостиной люкса. Я закрыла дверь в спальню, стараясь поставить между нами как можно больше границ.

Но это не помогло.

Я провела ночь, ворочаясь. Он говорил, что все так просто, что мне нужно только сказать "Да!", и все проблемы, которые нас мучили, исчезнут. Но ничто не могло изменить того, что произошло в школе, и я не смогла бы простить его, если бы он не объяснился. Пусть даже то, что он сохранил красное платье спустя столько лет, было до смешного мило.

Ренье вышел из ванной, его волосы были мокрыми, а вокруг талии было обернуто пушистое белое полотенце. Маленькие капельки воды стекали по его груди, проникая за V-образные линии и исчезая под полотенцем, которое никак не могло скрыть его внушительную выпуклость. Я отвернулась, но не раньше, чем он заметил мой взгляд.

— Ты выглядишь усталой, Галло.

Так и есть, благодаря тебе.

Я не отрывала взгляда от плоского экрана, на котором после рекламной паузы шел сериал "Красотка".

— Я буду в порядке для наших сегодняшних встреч.

Ренье поручил агенту по недвижимости заказать осмотр потенциальных объектов, на которые "Down & Dirty" мог бы расшириться.

— Итак, время признаний… — Он сделал паузу, и я тут же повернулась к нему, надеясь, что он, наконец, прольет свет на старшую школу. — Я не хочу расширять "Down & Dirty".

Мои брови нахмурились.

— Что?

— То есть я буду, если ты этого хочешь.

Я закатила глаза.

— Мне плевать на "Down & Dirty". Зачем мы здесь, если не для того, чтобы расширить клуб?

У него хватило смелости не выглядеть виноватым.

— Майами-Бич токсичен. Всегда был таким. Нам нужно было уехать оттуда.

— Кто это "мы"? Потому что со мной никто не советовался.

— Я хочу тебя, Галло. — Он встал на колени, так что мы оказались на уровне глаз. — Хорошо? Просто дай мне эти выходные. Пожалуйста.

Я открыла рот, чтобы отказаться. Правда. Но я заставила себя сказать "Да", потому что это был Ренье, и я любила его когда-то в своей жизни.

Возможно, эти выходные с ним — то, что мне нужно, чтобы двигаться дальше.