Репетитор для Ники

Глава 5. Война и секс

Звонок на пару подкрадывался, подобно дикому зверю. И если бы он совершил свой рывок, то Ника вряд ли смогла бы завершить задуманное.

Она просто обмякла бы и смирилась со своей несчастной участью. А потом ушла бы домой, как ни в чем не бывало. И жила бы дальше, опять же, как ни в чем не бывало.

Но к ее радости, или к несчастью, она все-таки опередила нудный сигнал. ИзбЕгав не менее километра коридоров и заглянув в несколько чужих аудиторий, она все же смогла найти того, кто должен был ей ответить за все.

Максим стоял около того же окна, где она его видела пару дней назад. Он воодушевленно что-то объяснял небольшой девушке с раскраской на лице, как у боевого индейца.

И судя по улыбке этого «индейца» здесь был замешан не только научный интерес.

– Чертов бомж. Его что в аудиторию, не пускают что ли? – Заявила сама себе Ника, приближаясь к еще недавно такому любимому и желанному Максу.

Она жутко хотела отвесить ему смачного пендаля, насколько бы это позволила ее физическая подготовка. Но чудом сдержавшись, девушка применила лишь моральное воздействие.

– Макс! – Выкрикнула она так, что задрожали стены.

Парень резко обернулся и уронил на пол какой-то листок. Девушка, стоящая в полную к нему, отстранилась. После чего, она медленно ушла куда-то вглубь коридора, очевидно почувствовав нечто неладное.

– О, Ника. Рад видеть. Как настроение? Как успехи в спорте? – Заявил Максим, немного нахмурив брови.

– Да вот, зашибись! Стала звездой мирового масштаба. Благодаря прямой трансляции с последнего матча!

– Оу, у тебя есть чувство юмора. Круто. Только можно, если можно, поподробнее.

– Подробнее??? – Девушка подпрыгнула на месте от злости. – Подробнее о чем? О том, как ты снял меня на камеру и выставил умственно отсталой дурой?! Так, Макс?

Максим попытался изобразить удивление, но это у него плохо получалось.

– Ник, я не знаю о чем ты вообще? Какие трансляции, какие камеры?

Вероника прекрасно понимала, что если сейчас она не получит признание от этого заевшегося стриптизера местного разлива, то она будет вдвойне поставлена в неловкое положение. И тогда ее репутация окончательно развалится на атомы.

Но и пытать Макса времени не оставалось. Поэтому девушка решила применить сразу самую тяжелую артиллерию, чтобы разрушить хитроумную оборону противника.

– О том, что я сейчас тебе нос сломаю, придурок ты недоделанный! Чтоб знал, как над другими издеваться! Пойдёшь весь к крови на пару! Нашелся мне здесь плейбой недоделанный! Дебил конченный!

Вероника орала так, как никогда в жизни. Ее убитые в одночасье чувства создали внутри настоящую цепную реакцию. И энергия, высвободившаяся в результате этой реакции, обрушилась на Волкова, как поток вулканической лавы.

Он сразу же изменился в лице. Похоже, что с ним так никогда еще не разговаривали. В его глазах блеснул страшный огонек. А рот немного перекосился.

Говоря языком психологии, Веронике удалось снять с него маску, путем проведения шоковой терапии.

– Вот как? – Протянул парень, хищно смотря по сторонам. – Да что ты мне сломаешь? Ты, недалекая корова, которую даже за человека в универе не считают. Ходишь, у всех заискиваешь. А тебя все только чмырят. Себе на уме, вся такая деловая. Мне всегда интересно было, что будет, если показать такой как ты себя со стороны? И когда я увидел, как ты корячишься в «спортике», как курица, то я просто не мог удержаться. Позвал Тимоху, изобразил дурачка и вуаля! Ты смогла увидеть настоящую себя. Все вокруг получили кайф от видоса. Все в выигрыше. Всё по теме. Так что ты благодарить меня должна, а не рыпаться, ясно!? Теперь хоть не будешь жить в своих воздушных замках.

Вероника не ответила ни слова на такой монолог. В абсолютной тишине, она сделала шаг вперед и со всей силы замахнулась своей правой рукой. Максим не ожидал такого наступления. Он не успел вовремя отстраниться назад. И его лицо тут же увенчалось тремя красными полосами.

– Ай, еб@нутая! Ты что двинулась!? – Выкрикнул он, хватаясь за щеку.

– Что не нравится? А думаешь, мне нравится, когда со мной так играют!? Ты просто тупой, самовлюбленный придурок, который любуется на свое собственное эго!

– Да вот как? – Максим сверкнул глазами так, будто хотел испепелить Веронику. – А кто тогда ты? Местная дурочка, которая считает себя «нитакой»? Да над тобой пол универа ржет. Просто ты этого не замечаешь. Я открыл тебе глаза, дурнушка. А ты еще и нарываешься!

– Не смей называть меня дурнушкой! Ты не имеешь на это права! Я нормальная, ясно тебе?? Нормальная!

Максим засмеялся, взяв себя за лицо теперь уже двумя руками. Затем он принялся икать глазами что-то, будто хотел показать нечто важное.

– Марина! Марин! Маринэллаааа! Иди сюда. Иди, нужно кое-что… – Громко прокричал он.

И из приоткрытой двери аудитории, цокая высокими каблуками, выскочила девушка с торчащей вверх грудью и губами сложенными «уточкой».

– Ну что ты так орешь? Что? – Произнесла она.

– Марина. Вот посмотри на эту вот… на нее. И кажи, она нормальная девушка?

– В каком смысле?

– В прямом. В сексуальном, в общественном, в эстетическом. В любом!

– Что? Вы еще будете меня оценивать! – Вспылила Вероника. Но ее выпад так и остался незамеченным.

– Ну,… Она, конечно, странновато выглядит, – протянула Марина так, будто Ника ее не слышала. – Эти штаны.… Это вообще что? Джинсы или брюки. Не понятно вообще, есть ли у нее попа, талия. Грудь не видно. Такое чувство, что она одевалась в колхозе или тупо в секонд-хенде. А лицо, глаза, рот. Это вообще отдельный трэш. Не, ну если так судить, то поплакаться такой в жилетку можно. Но подругу я бы себе такую не хотела. С ней стыдно куда-то выйти даже, если так посудить…

– Вот как? А лучше быть такой как ты, а? Как там тебя, Снежана? – Взревела Ника. – Ты выглядишь как проститутка, ведешь себя, как проститутка. Да с такой подстилкой я бы и сама дружить не стала. Тебе понятно??

– Мааакс, это быдло такое агрессивное.

– Да я заметил, – парень потер в очередной раз ушибленную щеку.

В это время Вероника двинулась на Марину, желая осчастливить ее так же, как своего бывшего возлюбленного. Но тут она заметила, что из аудитории (очевидно услышав крики) выходят еще парни и девушки.

Все они с любопытством выстраиваются неподалеку, чтобы посмотреть разворачивающееся действо. А некоторые из них уже достают мобильные телефоны, чтобы просмотр остался не только в памяти, но еще и на просторах Ютуба.

– Макс! Тебя, что на страшненьких потянуло? – Игриво заявила девушка с плохо покрашенными рыжими волосами.

– Чувак, беги. Эта корова сейчас тебя изнасилует! – Выкрикнул высокий студент с наушниками на шее.

– Эй ты, вали вообще отсюда, ты, что до нашего мальчика докопалась, овца подопытная! – С улыбкой, но явным неприязненным намеком воскликнула брюнетка с пышными формами.

Боевой задор Вероники тут же исчез. Она вдруг почувствовала, что находится на шоу уродов, где главным уродом является она сама.

Все эти люди, окружившие ее, так или иначе, подчеркивали свои достоинства. Девушки всеми силами души пытались выставить напоказ ноги, ягодицы, груди и даже половые органы. А парни бравировали не донца сформировавшимися плечами, грудными мышцами, теми же ягодицами и томными взглядами.

Одна она выглядела более чем скромно в сравнении с остальными. И если смотреть с такой позиции, то именно Ника была тут представителем серой массы. Ведь ее облик и правда, был серым. Серым, унылым и жалким, если сравнивать с остальной молодёжью ее возраста.

Понимая, что перекричать, переубедить, перебить это сборище ей не удастся, она медленно начала отступать назад. А в качестве марша поражения для нее стал звонок, который зычным голосом зазывал всех на учебные пары.

И Вероника, выслушивая выкрики за своей спиной, пошла на эти самые пары. Только вот теперь она точно понимала, что никогда не будет учиться в этом чертовом институте.

Ходить – «да». Делать вид – «да». Но учиться, получать знания, бороться за хорошие оценки – это уж однозначное «нет».

И никто, даже все силы черных дыр во вселенной, не смогут заставить ее изменить решение. Ведь учеба – это в какой-то степени духовный процесс. Ее же духовность теперь была похоронена вместе с этой проклятой мимолетной любовью, которая сменилась дикими насмешками.

А раз так, то ни к чему лишние телодвижения. Ни к чему все терзания и заботы. Теперь ей предстоит просто жить. Жить до тех пор, пока вместе с мертвой душой, не умрет и ее тело. Остается надеяться, что это случится, как можно скорее.

Конечно, помешать такому фатальному сценарию могла бы Виктория Павловна. Но ее муж Андрей наконец-то вернулся из очередной командировки. И ее душа, как собственно и тело, была занята только своим собственным мужем, по которому она бесконечно скучала.

Вероника также радовалась приезду отца. Это было связно не только с тем, что он как обычно привез ей подарки в виде ювелирных безделушек и модной сумки. Нет.

Ей было приятно от того, что этот высокий мужчина в очках мог внести некую гармонию в семью. Да и вообще, именно с его прибытием та мини община, в которой жила девушка, как раз-таки и превращалась в настоящую семью, в иконном смысле этого слова.

Причем семейная атмосфера царила не только вечерами, кода все собирались за огромным столом, чтобы поговорить, а не поругаться, как в дни отсутствия главы семейства. Но и в другое время. Даже пресловутые утренние стычки откатились куда-то на второй план.

При этом основное сближение Вероники с родителями было непосредственно ночью. Ведь именно в это время они, предполагая, что уставшая в институте дочь спит, занимались сексом.

Ника точно знала, что это именно секс, а не игра в шахматы или романтические беседы. Ведь ее родители были далеко не старыми людьми. И в их глазах легко можно было угадать томление, которое присуще горячим любовникам, скучающим в разлуке друг без друга.

Кроме того, Вероника замечала несколько раз в ванной комнате интимную смазку. Это говорило о том, что у Виктории Павловны определённо есть проблемы с увлажнением в самый ответственный момент, а точнее с его отсутствием.

И Ника пыталась представить, как именно они решают эту трудность? Как делают так, чтобы сухая плоть стала влажной и горячей, готовой для получения тяжёлого, непереносимого кайфа?

А поздней ночью девушка отчетливо слышала, как из особняк, а точнее его второй (спальный) этаж наполнялся сладкими стонами и ритмичными шорохами.

Не стоило долго мучить себя догадками, ссылаясь на мистическую природу этих звуков. Это были, что ни на есть природные звуки, которые передавали на расстояние удовольствие, страсть, похоть.

Вероника слышала все. Она чувствовала, как именно они делают «это». Конечно же, в миссионерской позе, как и положено супругам, прожившим вместе долгие годы.

Они никуда не спешат и не гонятся за оргазмом, как за последним спасением. Нет. Они плавно растягивают удовольствие, проникают друг в друга не только телесно, но и духовно. Поэтому каждый приступ страсти становится индивидуальным, особенным и незабываемым.

Иногда Вероника не выдерживала и присоединялась к ним. Она прислушивалась к сладким звукам, закрыв глаза. Разум ее начинал рисовать прекрасные картины огненного совокупления. В этих картинах царила полная свобода от предрассудков и нравственности.

И погрузив свою руку во влажную промежность, девушка подключалась к такой свободе, растворяясь в ней и становясь ее частью.

Таким образом, вся семья делала совместно одно приятное дело. Дело, которое многим покажется противным. Но которое, при этом до боли приятное и манящее, как запретный плод древнего, райского сада.

Участвуя в таких псевдо оргиях, Вероника прекрасно понимала тех, кто спешит как можно скорее выскочить замуж. Они не хотят детей, кастрюль или грязных полов.

Они хотят бесконечного, безлимитного наслаждения. Они жаждут того, чтобы их плоть была всегда удовлетворена по полной и никогда не томилась в муках ужасного, всеубивающего воздержания.

Ах, как бы иногда хотелось и самой Нике заполучить мужа. Она прекрасно представляла себе, как ждала бы его с работы или из командировки, как это делала ее мама.

А потом она бы буквально бросалась к нему на шею, прикасаясь приподнятой грудью к его одежде.

Она бы терлась о его тело, посасывала бы шею, трогала в том самом месте. И такие намеки работали бы куда лучше любых швейцарских часов.

Он бы нес ее в спальню, бросал на кровать и сразу же подбирался к вожделенной цели. Его руки бы срывали с нее маленькие трусики. После чего, его язык ласкал бы возбуждённый клитор, доводя несчастную до ужасного исступления.

Потом он бы попросту задирал ее нежные ноги к голове и трахал бы, трахал, как только мог. До самого сильного напряжения, до судорог, до оргазма. И все это повторялось бы снова и снова. И не было бы конца и края огромной волне удовольствия.