Реванш

Мысли Мак вернулись к Колби, ожидавшей ее в отеле, но она быстро отбросила их и заставила себя взяться за неприятное дело, предстоящее ей сейчас.

“Барб, Арнелт, мы пригласили вас сюда, чтобы кое-что вам сообщить.”

Барб перевела на невестку свой тускло-голубой взгляд, но ничего не сказала.

Маккензи нервно сглотнула и почувствовала, к своему удивлению, как Ник взял ее за руку в знак солидарности и поддержки. Или ему самому была нужна ее поддержка?

“Не стоит тянуть с новостями,” - сказала она. - “Поэтому я просто изложу факты и буду надеяться, что вы дадите мне… нам… шанс все объяснить.”

“Мы подаем на развод,” - вдруг выпалил Ник, и Мак посмотрела на Коплендов.

Вместо того, чтобы выглядеть шокированно, те вообще не выказали никаких эмоций.

“Ты подумал о своей карьере?” - спросил Арнелт.

“Бухгалтеры постоянно разводятся,” - ответил Ник.

“Он говорит о твоей политической карьере,” - пояснила Барб таким холодным тоном, что Маккензи хотелось выкрикнуть: “Первое апреля!” и выбежать из ресторана.

“Мама, я даже не уверен, что хочу заниматься политикой.”

“Твой дед тоже так говорил. К мужчинам нашей семьи это желание приходит со временем.”

Прежде чем продолжить, Мак подождала, когда Барб закончит свой третий бокал.

“Барб, это решение - не только Ника. Мы вместе решили, что наш брак пришел к завершению.”

“Что насчет Оливии?” - спросила Барб.

Маккензи ожидала, что это будет их первым вопросом, но, похоже, карьера Ника интересовала Коплендов больше. То, что внучка играла второстепенную роль в их жизни, только еще больше настроило Мак против них. Ты должна была подумать об этом прежде, чем породниться с подобными людьми.

“Оливия слишком мала, чтобы понимать правду, Барб. Когда она станет достаточно взрослой, мы расскажем ей, что наш брак был прекрасной ошибкой. Прекрасной - потому, что он дал нам ее, но ошибкой - потому, что, хотя мы и любим друг друга, мы друг в друга не влюблены.” Маккензи посмотрела на Ника и вернула ему улыбку.

“А это - главное в браке,” - добавил Ник, когда подошел официант с закусками, прерывая их разговор.

Дождавшись его ухода, Барб заговорила.

“Молодые женщины нынче так и стараются стать матерями-одиночками. Быть родителем - это огромная ответственность.”

Мак прикусила губу, чтобы не сказать: “Особенно, если ты можешь себе позволить постоянную няньку, проживающую вместе с вами до тех пор, пока дети не станут достаточно взрослыми, чтобы их приняли в закрытую частную школу.”

“Ты не можешь просто идти и встречаться с кем хочешь, и делать все, что тебе заблагорассудится.” - продолжала Барб. - “Просто помните об этом, пока думаете о разводе. Дети слишком восприимчивы и впитывают все, как губка.”

Под прожигающим взглядом свекрови Маккензи даже показалось, что та знает и о встрече выпускников, и о том, что на ней произошло и, Господи упаси, о сексе по телефону.

“Я никуда не ухожу, мама. Я все еще - отец Оливии. А вы все еще - ее бабушка и дедушка. У нее все останется по-прежнему, те же родители. Мы просто не будем жить под одной крышей.”

Другие посетители ресторана смеялись и вели за ужином беседы, только за их столиком ели в гробовой тишине. Сегодняшний ужин вполне может оказаться последним разом, когда ей приходится терпеть неприятную компанию Коплендов. Эта мысль обрадовала Мак и даже подняла ей настроение, пока она не взглянула на Ника. Вот у кого никогда не будет такой возможности. По крайней мере, до тех пор, пока он не откроется родителям до конца.

Маккензи любила Ника, но знала, что тот никогда не пойдет на этот шаг добровольно, будучи слишком слабым, чтобы противостоять им.

Она надеялась, что Оливии никогда не придется лгать ей ради того, чтобы успокоить.

Мак взглянула на часы. Был уже девятый час. Она предупредила Колби, что немного опоздает, но неизвестно - насколько, хотя и постарается не слишком задерживаться.

Ей захотелось поскорее увидеть Колби… и избавиться от холодного взгляда Барб, который, казалось, проникал через ее кожу.

Глава 6

Отель Роухбет

Дрожь и трепет, охватившие Колби, когда зазвонил телефон, исчезли, стоило ей только услышать усталый голос Маккензи. В очередной раз она задалась вопросом, почему все-таки позволила втянуть себя в это дело.

“Привет, ты где?”

“Внизу, на парковке.”

“Я пойму, если ты слишком устала, чтобы подняться.”

Нет, не поняла бы. По дороге в Роухбет Колби убедила себя в том, что встретится с Мак в последний раз, а затем навсегда выбросит из головы. Она больше не могла лгать себе, что это дело ничем не отличается от любого другого. Даже остатки гнева, сохранившиеся в ней со школьных времен, выглядели мелко по сравнению с тем, что происходило сейчас.

“Я немного устала.”

Колби понадобилось пару секунд, чтобы понять, насколько ее задело то, что Маккензи слишком устала для встречи с ней, хотя уже находится в двух шагах.

Если ты достаточно умна, то найдешь причину сейчас же повесить трубку и вернуться в Портленд, хоть и с поджатым хвостом.

“Я знаю, что уже достаточно поздно. Но я надеялась, что ты захочешь, чтобы я поднялась. Я весь день ждала нашей встречи.”

“Еще не слишком поздно.” - Колби покраснела, злясь на себя за откровенно просящий тон. Однако это не остановило ее, и она назвала Мак номер своей комнаты. Повесив трубку, женщина еще раз пробежалась взглядом по окружающей обстановке.

Покрывало на кровати откинуто, бутылка шампанского охлаждается в ведерке со льдом, блюдо с фруктами, принесенное официантом около часа назад, украшает стол.

Колби взглянула на себя, все еще облаченную в белый банный халат, и поморщилась. Она собиралась заказать ужин в номер, на случай, если Маккензи будет голодна. Однако, не получив от той никаких вестей к десяти часам, решила принять горячую, расслабляющую и успокаивающую ее уязвленное эго ванну и лечь спать.

Теперь Колби все-таки получит именно такой вечер, к которому готовилась - секс, перерыв на еду и еще больше секса. Но одно дело - верить и ждать, а другое - встретить в халате, приглашая в комнату с накрытым столом и расправленной постелью.

Тихий стук в дверь заставил ее вздрогнуть и взглянуть в сторону шкафа, где лежал чемодан с одеждой. Может, попросить Мак подождать за дверью, пока она что-нибудь на себя набросит? Эта идея не показалась Колби хорошей, поэтому, глубоко вдохнув, она открыла дверь и чуть не рухнула.

Маккензи была в платье. Колби не раз пыталась представить себе, как та выглядит в столь женственном одеянии, но ни разу не угадала. Черная ткань облегала бедра и плоский живот как перчатка, и спускалась вниз до середины икры.

Колби задержала взгляд на ногах гостьи, представляя, что почувствует, когда они обовьются вокруг ее талии или плеч. Затем вдруг осознала, что разглядывает их до неприличия долго, и заставила себя улыбнуться, поднимая глаза к лицу Мак. Открыв рот, Колби пыталась что-то сказать, но слова не шли. Ей хотелось пройтись губами по этим прекрасным сильным плечам. Тогда, в их первый раз, у нее не было возможности исследовать тело Маккензи, и сейчас….

“Это слишком, да?”

Колби осознала, что стоит в дверях, пялясь на Мак, как девственница в свою первую ночь. И, судя по выражению ее лица, гостья не только это заметила, но и была этим смущена. Отлично, идиотка. Конечно, слишком.

“Что слишком?” - спросила Колби, пытаясь прогнать из головы туман.

“Платье. Мне сказали, что я слишком мускулистая, чтобы надевать платья без рукавов.”

“О, Господи! Ничего подобного. Ты не слишком мускулистая. И выглядишь в нем великолепно. Это была пара тупиц, да?” - Колби резко замолчала. Улыбка Маккензи, пожалуй, стоила того, чтобы зайти столь далеко.

“Рада слышать, что тебе нравится. Можно мне войти? Здесь дует.” - Колби быстро отступила назад, впуская Мак в комнату. Со спины платье выглядело так же прекрасно. Глубокий вырез открывал сильную, но женственную спину, и оканчивался чуть выше округлостей ягодиц. Осознав, что дверь все еще открыта, она быстро захлопнула ее.

Колби вздохнула. Что случилось с пацанкой, которую она знала в школе? Оказывается, иметь дело с безразмерными свитерами и широкими джинсами было намного проще. Ты должна радоваться, что она не заявилась сюда в своей рабочей одежде. Тогда бы ты уж точно валялась на полу задницей кверху.

“Я серьезно. Ты выглядишь великолепно.”

Улыбка Маккензи была теплой, и Колби немного успокоилась.

“Спасибо. Ты тоже выглядишь очень мило в этом халатике.”

Она смущенно отвернулась.

“Я собиралась принять ванну как раз перед тем, как ты позвонила.”

“Правда?” - Мак склонила голову набок. - “Не составить ли тебе компанию?”

При этих словах пульс Колби участился.

“Я бы очень этого хотела. Но ты уверена? Ты говорила, что очень устала. Твоя встреча порядком тебя вымотала. Надеюсь, она того стоила.”

Сначала Маккензи выглядела удивленной, а затем - рассерженной.

“Какое имеет значение, устала я или нет?”

“Что? Я только хотела сказать…”

“Я знаю, что ты имела в виду. Прости. Да, я устала, но я пришла сюда, чтобы забыть о беспорядке, который сейчас творится в моей жизни. И не хочу, чтобы мне говорили, что я выгляжу уставшей или работаю слишком много или… Я пришла сюда, чтобы…”

Колби стиснула зубы, а Мак сложила руки на груди.

“Зачем ты пришла сюда?” - Колби почувствовала, как в ней просыпается гнев, и не собиралась сдерживать его. Маккензи не имеет права вешать на нее свои проблемы. Это не она должна злиться, а наоборот. В конце концов, именно она…

“Зачем ты пришла сюда?”

“Я пришла, чтобы заняться с тобой сексом, о’кей? Я не хочу притворяться, что мы…”

“Скажи это,” - прошептала Колби.

“Что мы не просто используем друг друга.” - слова Маккензи упали, словно камни.

Колби сглотнула, чувствуя себя так, словно ее ударили, и, черт, это было больно. Она протянула руки, и Мак упала в ее объятия. Их поцелуй был страстным, губы одной жадно приветствовали прикосновения губ другой. Пальцы Маккензи опустились на талию Колби, развязывая пояс халата. Когда его полы распахнулись, Колби вдруг ощутила непривычное смущение. Поцелуй Мак стал нежным и, когда их губы разъединились, она прижалась лбом ко лбу Колби. Ее глаза долго и медленно ласкали тело Колби, пока, глубоко вдохнув, она не выдохнула:

“О, господи… Ты такая красивая…”

Колби внезапно почувствовала, как ледяной покров вокруг ее сердца, столь тщательно оберегаемый эти десять лет, начал таять.

Она пыталась сопротивляться, вспоминая раздражающе ослепительную улыбку Ника Копленда. Ей удалось отвлечься на пару секунд, но затем дрожащие губы Маккензи снова прижались к ее губам и заставили тут же забыть о нем. Она не противилась, когда Мак подтолкнула ее к кровати, и с радостью приняла на себя ее вес, когда они упали на постель, слившись в одно целое.

Колби парила в удовольствии, доставляемом ей Маккензи, блаженно осведомленная, что лежит обнаженной в объятиях женщины, которая, несмотря на всю их историю, оставалась для нее незнакомкой. Ей не хотелось сейчас быть ни в одном другом месте, и смутно, сквозь затуманенное сознание, Колби понимала, что это должно ее беспокоить.

Подняв руки, она освободила волосы Мак от заколки, позволяя им упасть каскадом вниз, а та просунула колено ей между ног, разводя ее бедра пошире.

“Твое платье…” - начала было Колби.

“К черту платье,” - Маккензи прижалась к ней еще сильнее. Колби вскрикнула и, сжав ягодицы Мак, изо всех сил прижала ее к себе. Она не могла поверить, что так быстро достигла грани.

Вдруг Мак замерла и присела, прижимая коленями бедра Колби. Та хотела запротестовать, но слова застряли у нее в горле, когда она прочитала на лице Маккензи явное возбуждение и озорство. Ее улыбка больше не была игривой, а напоминала Колби ту, которую она видела на ее лице в той самой душевой. Предвкушение. Черт… Тогда я тоже это почувствовала, но была слишком напугана, чтобы осознать.

“Подними руки, ” - попросила Мак, и Колби, поколебавшись, исполнила просьбу. Она увидела, что та держит в руках пояс от ее халата.

“Я собираюсь связать тебе руки. Ты не сможешь прикасаться ко мне. Только я к тебе. Понятно? “

Колби нахмурилась. Она поняла, но не была уверена, что ей нравится подобная идея.

“Колби, я… Я хочу, чтобы сегодня ночью ты была моей. Пожалуйста. Мне нужно забыть, насколько дерьмовой может быть моя жизнь. Хотя бы ненадолго.”

“Хорошо,” - согласилась Колби.

По непонятной причине Маккензи выглядела удивленной, хотя это был не первый их раз.

“Сегодня я - твоя. Ты можешь говорить и делать все, что только захочешь.” - Колби подняла руки над головой и скрестила запястья. Мак осторожно связала их.

Колби наблюдала, как та встала и, расстегнув платье, спустила бретельки по плечам и рукам.

Она помнила этот страстный взгляд на лице Маккензи во время секса по телефону. Колби напрягла руки и почувствовала, что пояс затянут несильно и при желании она легко может высвободиться.

Платье упало облаком черной ткани у босых ног Мак.

“А где твои трусики?” - изумленно прошептала Колби.

“Я оставила их в бардачке. По дороге сюда я немного распалилась. ” - если бы Маккензи не выглядела такой смущенной, Колби решила бы, что та умышленно заводит ее. Горячий жар разлился по всему телу женщины.

Мак присела рядом, и кровать прогнулась под ее весом. Колби попыталась успокоить свои нервы. Ей нравилось, что Маккензи не спешит. Она тоже умеет быть терпеливой, да и спешить им некуда. Поднявшись, Мак вынула бутылку шампанского из запотевшего ведерка со льдом. Колби не могла отвести взгляда от великолепных форм ее ягодиц.

Черт, да все ее тело было великолепным, даже несколько мелких растяжек, блестящих на боках. Колби внезапно захотелось почувствовать их под своим языком. Маккензи оглянулась в поисках полотенца.

Наконец, заметив его на столе, она откупорила им бутылку. Затем, наклонив ее над бокалом, улыбнулась и вопросительно подняла бровь.

“Мы что-то празднуем?” - спросила Колби, неожиданно чувствуя себя слишком открытой под взором Мак, хотя нередко обнажалась перед женщинами и не стеснялась своей наготы. Маккензи не ответила, ее взгляд застыл на груди Колби, и она казалась совершенно зачарованной увиденным. Вместо того, чтобы смутиться, Колби приподняла свою грудь, гордясь тем, как возбужденно стоят ее соски. И судя по тому как Мак облизала свои губы, ей это тоже понравилось.

“Перельешь,” - с улыбкой напомнила Колби. Маккензи резко вздрогнула и, с трудом выравняв свой бокал, вернулась к кровати. Ее бедра оказались на уровне лица Колби и та жадно уставилась на них, вдыхая запах цитрусов и облизывая внезапно пересохшие губы.

“Хочешь пить?” - мягко спросила Мак.

“Да, но вовсе не шампанского.”

Поставив бокал на стол, Маккензи стояла перед ней с полуулыбкой на губах.

“Не могу поверить, что стою перед тобой в таком виде.”

“Я как раз думала о том же. С тобой я не чувствую никакого стеснения.”

“Совсем?”

“Ну, может, только самую малость.”

Мак отпила из бокала, медленно лаская взглядом обнаженное тело Колби. Помня, что из увиденного в окно особенно заставляло ее сердце выпрыгивать из груди, Колби медленно вытянула ноги и широко раздвинула их.

“Ты делаешь это специально,” - прошептала Маккензи, потянувшаяся было за клубникой и застигнутая врасплох.

“Не понимаю, о чем ты.” - приподняв брови, Колби выгнула спину и облизала губы. Клубника выпала из пальцев Мак и утонула в шампанском.

“О, черт,” - рассмеялась Колби, когда Маккензи удивленно взглянула на плавающую в бокале ягоду и попыталась выловить ее.

“Это кажется тебе забавным?” - наконец-то вытащив клубничку, Мак провела ею по губам Колби.

“Да, очень.” - та слизала с них терпкие капли. - “Мне кажется, я слишком охладила шампанское. Прости. Я думала, что ты уже не придешь.”

“Нет, оно идеально, смотри.” - Маккензи протянула ей бокал и Колби выгнулась, пытаясь дотянуться и попробовать шипящий напиток. Несколько капель пролились ей на подбородок и она хотела было освободить руку, чтобы вытереть их, но Мак остановила ее. - “Позволь мне.”

Сначала она согрела губами щеку Колби, а затем прошлась языком по прохладным каплям на ее шее. Шея Колби всегда была одним из ее самых чувствительных мест, но эти прикосновения были достаточно твердыми, чтобы не щекотать, и очень нежными, заставляя ее тело извиваться от удовольствия. Кровать снова прогнулась, и Маккензи неожиданно быстро легла на Колби. Их тела плотно прижались друг к другу – грудь к груди, бедро к бедру. Длинные волосы Мак упали на лицо Колби, ненадолго ослепив ее. Когда же, наконец, их глаза встретились, женщина поразилась, увидев на лице Маккензи отражение своих собственных чувств.

Она задвигала бедрами, призывая Мак присоединиться к ней, и подкрепила желание поцелуем. В ответ та вцепилась в ее плечи и вжалась в ее бедра.

“Постой, не торопись, я так долго не продержусь,” - попросила Колби.

“Все в порядке, я не против.”

Руки Маккензи сжали ее бедра, приподнимая их вверх. Колби попыталась отстраниться, чтобы оттянуть заветный момент.

“О нет, не делай этого,” - выдохнула Мак.

Слова Колби застряли в горле, когда она увидела, с каким восторгом та смотрит ей между ног. Снова смутившись, Колби попыталась сдвинуть колени. Движение, должно быть, вывело Маккензи из ступора, потому что она подняла свой взгляд и Колби сразу же забыла и о смущении, и обо всем остальном, увидев гамму эмоций, отразившуюся в нем.

“Ты такая красивая,” - голос Мак стал хриплым от страсти. Первое же прикосновение губ к ее влаге заставило Колби застонать. Когда Маккензи раскрыла свои губы пошире и втянула в себя ее плоть, Колби на секунду представила, что та собирается поглотить всю ее целиком.

Она с радостью приняла Мак, желая ее и даже пытаясь молить о большем, но из ее груди вырывались лишь хриплые стоны наслаждения. Когда Колби решила, что больше не сможет вынести эту сладкую пытку, Маккензи провела языком по ее складочкам, прося разрешения войти глубже, и получая его.

Наслаждение было таким сильным, что она даже не вращала бедрами. Мак взяла всю работу на себя, приподнимая и вращая ее бедра в идеальном ритме. Лицо Маккензи заволокло страстью, а бицепсы напрягались каждый раз, когда она приподнимала промежность Колби к своему рту. На секунду женщина перестала дышать, и волна оргазма накрыла ее, выгибая все тело.

Придя в себя, Колби увидела, что Мак положила голову ей на бедро. Не дождавшись, когда Маккензи посмотрит на нее, Колби пошевелилась. Когда та, наконец, подняла голову, она задержала дыхание. Мак выглядела так чувственно. Ее глаза светились страстью, губы припухли от поцелуев, а лицо было мокрым, и Колби не могла понять, был ли это пот или ее собственная влага.

“Я могла бы делать это вечно,” - выдохнула Маккензи, и Колби почувствовала, как ее сердце ухнуло в груди.

“Иди сюда.”

Мак не спешила исполнить эту просьбу. Наконец, приподнявшись, она собралась было прилечь рядом.

“Нет,” - остановила ее Колби. - “Наверх.” - та нахмурилась. - “Я тоже хочу тебя попробовать.”

Маккензи оседлала грудь Колби и вопросительно посмотрела на нее. - “Еще чуть выше,” - велела женщина, и Мак повиновалась, придерживаясь руками за изголовье кровати. Колби нравилось наблюдать, как с каждым движением сокращались мышцы живота Маккензи. Нравилось вдыхать запах ее страсти, смешавшийся с запахом шампуня и мыла.

“Стой, не двигайся.” - Мак замерла. - “Опустись ниже.” - она повиновалась, осторожно опуская свое тело, пока Колби не почувствовала горячий шелк у себя на груди. Высвободив свои связанные руки, она опустила их на талию Маккензи. “Ты тоже очень красивая. Я всегда так считала. “

Колби выгнула спину и, приподняв свою грудь, провела твердыми сосками по клитору Мак. Они обе застонали, и Колби сжала бедра, чтобы унять пульсацию, зародившуюся между ними.

Ее грудь блестела доказательством сильного желания Мак, а комнату наполнял головокружительный запах возбуждения и секса.

Маккензи вела себя так, словно не ожидала, что Колби отплатит ей тем же. Но она ошибалась: Колби отчаянно желала ее.

Приподнявшись и поправив подушки, женщина бросила взгляд на пылающее страстью лицо Мак.

“Иди ко мне.”

Первое прикосновение языка шокировало их обеих, но Маккензи первой пришла в себя, и ее бедра задвигались в первобытном танце, а дыхание стало прерывистым, когда Колби раскрыла пошире ее нежную чувствительную плоть. Сначала Колби была осторожна, стараясь не задеть ее зубами, но затем поняла, что Мак это даже нравится. Она массировала упругие ягодицы, наслаждаясь тем, как они сжимаются под ее ладонями. Их тела покрылись испариной, в тишине раздавались лишь тихие стоны Маккензи.

Колби подняла голову и ввела язык еще глубже в розовую расщелину Мак. Подушечкой пальца она нажала на еще одное отверстие, не так уж жаждущее принять ее. Маккензи застыла, но не отстранилась. Колби терпеливо ждала, продолжая нежно поглаживать, и вскоре та расслабилась и, выгнувшись, жадно приняла ее в себя, что было свидетельством приближающегося оргазма. Когда волна обрушилась на нее, Мак закричала и задвигалась еще сильнее. Ее вид загипнотизировал Колби – волосы растрепаны, каждый мускул тела напряжен, а рот открыт в экстазе.

***

Маккензи лежала позади Колби, подложив одну руку ей под голову и проводя большим пальцем другой руки дорожку по ее скулам. Она не решалась заговорить, опасаясь, что слова разрушат все очарование момента и вернут их обеих в реальность.

“О чем ты думаешь?” - поинтересовалась Колби.

“Я думаю о том, что если бы кто-нибудь в школе сказал мне, что однажды мы окажемся в одной постели, я бы не поверила.”

Колби рассмеялась.

“Ты бы выбила ему все зубы.” Мак улыбнулась.

“Сомневаюсь. Я бы только пригрозила ему выбить все зубы.”

“Хм, ну, в этом я не сомневаюсь.”

“Колби, я знаю, что была груба с тобой. Это не оправдание, но в те времена я действительно не умела общаться с людьми.”

“Ты вроде бы нормально общалась со всеми, кроме меня.”

Маккензи не услышала обвинения в словах Колби, чей голос звучал скорее сонно, спокойно и удовлетворенно. И она сама вдруг почувствовала нечто подобное. Отпусти прошлое. Все, что тебе нужно сделать - забыться в запахах, ощущениях, воспоминаниях о том, как прекрасно быть с Колби.

Скоро все закончится. Колби завтра уедет. Даже если она будет звонить поначалу, это продлится недолго, и вскоре их отношения сойдут на нет. Отношения? Это были не отношения. Это был просто секс. Не так ли?

“Это неправда, Колби.”

“Что неправда?”

Неужели ты не можешь помолчать? Скоро она заснет.

“Мне было трудно общаться почти со всеми, но больше всего с тобой.”

Колби молчала так долго, что Мак решила, что та и вправду заснула, но продолжила, потому что ей нужно было выговориться. Иначе пришлось бы притворяться и дальше.

“Я была слишком юна, чтобы осознавать свои чувства. Я была влюблена в тебя, Колби, но не хотела быть лесбиянкой. Мой отец… мой отец все время говорил, что гомосексуализм - это болезнь. Поэтому то, что я чувствовала к тебе, казалось мне неправильным. Колби?”

Маккензи отодвинулась и взглянула на собеседницу. Светлые ресницы женщины были опущены, а дыхание ровным, - она спала. Мак расслабилась. Видимо, Колби не было дела до ее паршивого детства и еще более паршивой юности.

Единственный человек, для которого она была центром мира, сейчас спокойно спал в своей кроватке, вдали от всего происходящего. Это было единственное ее достижение, единственное, за что Маккензи была благодарна этому миру. Она совершила немало ошибок, но очень надеялась, что ее ребенок никогда не узнает о них.

***

Услышав, как Мак встала с постели, Колби проснулась. Еще не рассвело. Она решила притвориться спящей. Вчера вечером, когда Маккензи начала рассказывать о себе, ей не хотелось засыпать, но, если честно, она испугалась того, что могла услышать. Если бы Мак открылась ей, Колби не осталось бы ничего другого, кроме как тоже раскрыть свои карты. Но пока она не была готова к серьезному разговору. К прощанию. Не сейчас.

Колби слышала, как Маккензи прошла в ванную, но осталась лежать так же неподвижно. Она понимала, как глупо с ее стороны не встать и не извиниться за то, что вчера уснула посередине разговора. Но что-то удерживало ее в постели.

Вспоминая вчерашний вечер, Колби неожиданно почувствовала себя… счастливой. И готовой забыть, что Маккензи была тем самым человеком, который мучил ее в старших классах школы. Тем самым человеком, который был не против заняться с ней любовью, несмотря на собственный брак с кем-то третьим. Шум душа затих, и тревога Колби стремительно возросла. Нет, не заняться любовью. То, что мы делали, не было просто занятием любовью. Правда? Да откуда мне это знать?

Но она разводится. Разве это ничего не меняет?

С каких пор я стала такой ханжой?

Это не я нарушаю клятву, данную перед алтарем. Почему меня должно волновать то, что Мак изменяет своему мужу?

Но меня это волнует. И в этом вся проблема.

Колби была благодарна тому, что ее волосы были достаточно длинными, чтобы скрыть ее лицо. Было слышно, как Маккензи села за стол и принялась что-то писать.

Колби испытала облегчение от того, что Мак собиралась уйти. Она чувствовала себя слишком растерянной и виноватой, чтобы общаться с ней сейчас. Затем скорее почувствовала, чем услышала, как Маккензи приблизилась к кровати, и представила ее, стоящую рядом, в этом прекрасном черном платье, с туфлями в руках, с распущенными волосами и … какое выражение лица было у нее в этот момент? Колби не пошевелилась, когда губы Мак прикоснулись к уголку ее рта. Сжав кулаки под одеялом, она старалась не обращать внимания на то, как собственный разум умолял ее не быть трусихой, а повернуться к Маккензи и спросить, почему та уходит слишком рано. По-прежнему неподвижная, Колби почувствовала, что Мак больше нет рядом, услышала, как щелкнул открываемый замок, а затем наступила полная тишина. Она представила, как Маккензи смотрит на нее долгим взглядом, прежде чем выйти за дверь.

***

Мак вошла в дом, и не останавливаясь, прошла в небольшую спальню в конце коридора. Остановившись в дверях, она посмотрела на маленькую фигурку, лежащую под одеялом, и улыбнулась. Впервые с тех пор, как проснулась в объятиях Колби. Оливия боялась темноты и почему-то считала, что если будет спать, укрывшись с головой, то это как-то убережет ее от любых монстров, прячущихся во мраке.

Поначалу Мак переживала, что дочка задохнется, но ее мать успокоила ее, уверив, что с ребенком ничего не случится. После решения забеременеть главной целью Маккензи стала забота о своем здоровье. Если бы не ребенок, то, возможно, давнее увлечение фитнесом и не стало бы делом ее жизни. Улыбка сползла с лица Мак. Оливия была еще одним доказательством того, что ее отец ошибался. Она не была неудачницей. Неудачница никогда не создала бы ничего настолько совершенного.

Следующую остановку Маккензи сделала у комнаты матери. Дверь была приоткрыта для Оливии, хотя девочка спала крепко и среди ночи никогда не просыпалась. Теперь, когда Мак была дома, дверь можно было закрыть. Когда она потянулась, чтобы сделать это, раздался голос ее матери: “Я не сплю.”

Маккензи замешкалась, а затем вошла в комнату.

“Как все прошло?” - Сьюзан Брент села в кровати и протерла глаза. Ее темные волосы были растрепаны после сна, и пожилая женщина выглядела так же невинно, как и четырехлетняя девочка, которую она помогала растить.

“Они приняли новость удивительно легко. Если бы я знала их хуже, то решила бы, что им уже все известно.”

“Хорошо, думаешь, они догадались сами?”

Мак присела на кровать матери. Ей в голову уже приходила мысль о том, что Копленды могут подозревать, что брак их сына существует только на бумаге. Но, когда она высказала это предположение Нику, тот лишь рассмеялся.

“Ник считает, что, если бы они узнали, то уже сообщили бы ему об этом.”

“Возможно, но иногда гораздо легче игнорировать проблемы, надеясь, что они разрешатся сами собой.”

“Не думаю, что Копленды были бы так спокойны, если бы знали.”

“Что насчет твоего свидания? Судя по тому, как поздно ты вернулась, все прошло хорошо, не так ли?”

Маккензи залилась краской. Она восстановила отношения с матерью, лишь когда забеременела Оливией. В юности Мак нуждалась в матери, с которой могла бы поговорить. В ком-то, кто мог бы предложить ей поддержку, когда отец называл собственную дочь исчадием ада, обнаружив вырезки с красивыми женщинами из журналов, наклеенные с внутренней стороны ее шкафа. И, хотя Маккензи все еще не отпустила горечь последних лет, прожитых в отчем доме, но, узнав о своей беременности, сразу же пошла прямо к матери. Та, к ее удивлению, отреагировала, как настоящая мать: обняла Мак и пообещала с этого дня быть рядом с дочерью и ее ребенком. И сдержала свое обещание.

Маккензи встала.

“Пойду переоденусь, пока Оливия не проснулась и не стала интересоваться, почему ее мама до сих пор во вчерашней одежде.”

“Кстати, очень красивое платье.”

Мак смущенно улыбнулась комплименту матери и пригладила подол.

“Оно нравилось мне ровно до тех пор, пока Барб не сказала, что мои руки слишком мускулисты для него.”

“А что сказала Колби?”

Маккензи улыбнулась, вспоминая восхищенный взгляд, которым окинула ее женщина. Она бы выслушала еще сотни колкостей Барб Копленд, чтобы в итоге Колби снова так же на нее посмотрела.

“Мне кажется, оно ей очень понравилось.”

“Вы поговорили?”

Улыбка Мак погасла.

“Не думаю, что она хочет говорить о прошлом, а я не могу рисковать…” Она пожала плечами. - “Я не очень хорошо ее знаю, мам. Я хочу, но не уверена, что сейчас подходящее время для этого. Она живет в Портленде, а я - здесь. И у меня есть Оливия, мне нужно подумать о ней. У таких женщин, как Колби, в жизни нет места для детей.”

“Ты в уверена в этом? Ты сама только что сказала, что знаешь ее недостаточно хорошо.”

“Я знаю достаточно, чтобы понять, - если бы Колби хотела детей, они бы у нее уже были. Она умна и целеустремленна.” - Маккензи снова пожала плечами. - “Колби всегда была такой. И даже если бы ей захотелось попробовать, то я не хочу, чтобы она приучила к себе Оливию, а потом исчезла бы из ее жизни, поняв, что это не то, чего ей хочется. У Оливии сейчас такой возраст, в котором дети осознают, когда люди, к которым они привыкли, больше не рядом с ними. Она уже два раза спрашивала у меня, почему Ник здесь больше не живет.”

“Ты беспокоишься об Оливии или о себе?”

Мак нагнулась и, обняв мать, ответила: “Я беспокоюсь о нас обеих.”

***

Колби полежала в постели еще несколько минут, сожалея, что ей не хватило смелости поцеловать Маккензи на прощание, и осознавая, почему она этого не сделала.

Становилось все труднее ограничивать их отношения только рамками секса. Если бы Колби позволила Мак узнать, что она не спит, то их ожидал бы серьезный разговор.

Ей пришлось бы выложить правду о том, почему она здесь и для чего она здесь.

Колби выскользнула из постели, покраснев, когда ее чувствительные места заныли, затем почувствовала запах своего тела и улыбнулась. Она бы не отказалась снова забраться в кровать и вспомнить их вчерашние занятия.

Взяв в руки записку, оставленную Маккензи, Колби дважды перечитала ее, чтобы понять до конца.

“Колби,

прости, что оставила тебя, но через два часа у меня встреча с клиентом. Уходить от тебя этим утром было очень трудно, поэтому я пишу тебе это письмо. Я знаю, что это - трусость, но ты, наверное, уже привыкла ожидать от меня подобного. Я пыталась все объяснить тебе прошлой ночью, но, кажется, ты не захотела ничего слушать. К сожалению, это единственное, что я могу предположить. Если бы мы встретились через год, возможно, все сложилось бы иначе. В данный же момент я прохожу через очень сложный период своей жизни. Я понимаю, что, возможно, для тебя все произошедшее было лишь веселым времяпрепровождением, но боюсь, что не смогу жить по таким правилам.

Я прошу у тебя прощения за то, как обращалась с тобой в школе. Я знаю, что этому нет оправдания, но у меня были дома проблемы из-за моей ориентации, а ты напоминала мне о том, что я считала неправильным. Мне казалось, что если я буду обращаться с тобой жестко, то это остановит мое влечение к тебе. Но это лишь усугубило его, и теперь мне приходится жить еще и с чувством вины.

Я знаю, что у тебя есть жизнь в Портленде, работа и все остальное, что требует твоего внимания, но я хочу, чтобы ты помнила: если однажды что-то изменится или если однажды ты захочешь поговорить о прошлом, - я здесь, рядом. И всегда буду.

Маккензи”

Колби бросила записку на стол и пошла в душ. Значит, все кончено… Мак написала, что они больше не увидятся… Взглянув на влажное полотенце, аккуратно висящее на вешалке, Колби включила душ на полную мощность. Намыливаясь, она ругала Маккензи всеми словами, которых, к своему сожалению, не сказала той в школьные годы, и успокоилась, лишь обнаружив, что более обижена, нежели зла. Колби не имела права обижаться. Мак просто сделала то, что должна была сделать она сама, если они продолжали бы и дальше в том же духе.

Колби осознала, что потеряла всю объективность, если она вообще у нее была. Тебя даже не должно быть здесь! Ты взяла деньги за работу и переспала с замужней женщиной, которая, как ты должна была доказать, изменяет мужу. Что это говорит о тебе? Выключив воду, Колби открыла дверцу душевой кабинки и потянулась к полотенцу.

Едва ее пальцы коснулись влажной материи, как она поняла, что это - то самое полотенце, которым вытиралась Маккензи, но все равно взяла его в руки.

Затем прижала к своему лицу и закрыла глаза, но не почувствовала никакого запаха Мак, только запах мыла, которым и сама только что воспользовалась.

Решительно стиснув зубы, Колби бросила полотенце на пол, взяла сухое и небрежно вытерлась им. Маккензи права, все было ошибкой. Пора с этим покончить.

Глава 7

До ланча с Коплендами оставалось четыре часа, и Колби потратила это время на проверку почтовой корреспонденции и посещение тренажерного зала отеля. Она пришла на встречу за двадцать минут, но Коплендов, разумеется, еще не было. Прошло еще полчаса, а они так и не появились.

Как обычно, супруги опаздывали, и было бы удивительно, если бы сегодня они пришли вовремя. Мысли Колби постоянно возвращались к прочитанной утром записке, в которой Маккензи так красиво ее отшила.

“Мисс Деннис.”

Перед ней стоял Арнелт Копленд, и Колби поспешила поприветствовать его. Он разглядывал лежащую на столе папку так жадно, что, казалось, у него вот-вот потекут слюнки. Колби встречались люди, похожие на него. Едва учуяв запах крови, они были готовы растерзать свою жертву в клочья. А на этот раз кровь принадлежала Мак.

“Мы будем ждать Барб?”

“У моей жены важная встреча, которую она не может пропустить.”

Колби прикусила язык, чтобы не спросить: “Парикмахер, маникюр или ботокс?”

“Это фотографии?” - спросил Арнелт, протягивая руку к конверту.

Колби накрыла конверт ладонью, не позволяя тому взять его. Подождав, пока Копленд поднимет на нее вопросительный взгляд, она твердо сказала: “Сначала нам нужно поговорить о том, какие цели вы преследуете.”

“Простите. Я думаю, что нам нечего больше обсуждать. Вы получили деньги. Сумма определенно покрыла все расходы.”

Не спеши, Колби, не недооценивай этого человека. Она откинулась назад и сложила руки на груди. Как и ожидалось, Арнелт Копленд убрал руку с папки и снова вопросительно посмотрел на нее.

“Мне кажется, что существует нечто, о чем вы умалчиваете. Я хочу знать, что это, прежде чем отдать вам всю имеющуюся у меня информацию.”

Арнелт застыл в изумлении.

“Вы хотите сказать, что не отдадите мне информацию, за которую я заплатил?” - его глаза потемнели от гнева. - “Я заплатил вам за эту работу, мисс Деннис.”

Колби улыбнулась и наклонилась ближе.

“Вы заплатили мне…”

Она заметила, что внимание Арнелта переключилось с нее на что-то за ее спиной, а лицо вытянулось.

Колби нахмурилась и обернулась. Если бы она не была так раздражена его снисходительным тоном, то, возможно, не обернулась бы столь быстро, и Ник Копленд, возможно, не заметил бы их обоих.

Едва тот взглянул в сторону их столика, как улыбка мгновенно сползла с его красивого загорелого лица. Ник переводил взгляд с нее на своего отца и обратно, затем, наклонившись к своему спутнику, что-то сказал ему и встал. Несмотря на тревогу, охватившую Колби, она не могла не оценить мужчину, за которого Маккензи вышла замуж.

Ник был привлекателен, а его походка говорила, что ему нравится внимание окружающих. Друг Ника, симпатичный блондин в футболке и узких джинсах, не скрывая любопытства, наблюдал за тем, как отец и сын пожимают друг другу руки, словно деловые партнеры.

“Папа, что ты здесь делаешь? Где мама?” - Копленд-младший оглядел Колби с головы до ног. Его взгляд кричал “шлюха”, что одновременно и позабавило, и разозлило ее.

“У меня деловая встреча,” - невозмутимо ответил Арнелт. - “У твоей матери встреча с доктором Поулк. А что ты здесь делаешь? Разве ты не должен быть в офисе?”

“У меня здесь ланч со старым другом.”

От Колби не ускользнуло, что “старый друг” не сводил глаз с Ника с того момента, как тот подошел к их столику. Она также отметила его схожесть с Брэдом Питтом и манеру пить Кровавую Мэри, отставив мизинчик в сторону. Женщина решила обдумать эту информацию позже.

“Простите, нас не представили друг другу. Я - Ник Копленд,” - в его взгляде теперь сквозило любопытство. - “Мы уже встречались?”

Колби пожала Нику руку, стараясь сохранить бесстрастное выражение лица. “Приятно познакомиться. Не думаю, что мы когда-либо встречались.”

“Ник, это мисс Деннис. Мисс Деннис, это мой сын Ник.”

При этих словах Колби мысленно поморщилась. Она предпочла бы не называть своего имени. Но, судя по всему, либо Арнелту было наплевать на ее инкогнито, либо он считал сына идиотом, неспособным понять, что отец сует свой нос в его дела, а в частности - в его брак. Впрочем, не мне судить Копленда-старшего. Я сунула в этот брак нечто большее, чем только мой нос. Колби снова мысленно поморщилась.

“Почему бы тебе не зайти сегодня домой? Мисс Деннис пробудет в городе лишь несколько часов, и мы должны закончить кое-какие дела.”

“Да, конечно,” - ответил Ник тоном ребенка, привыкшего к тому, что им постоянно помыкают. - “Мисс Деннис, приятно было познакомиться.”

Колби наблюдала, как он вернулся к своему столику и что-то сказал блондину, после чего счастливое выражение лица последнего сменилось на унылое.

С чего бы присутствие отца в ресторане нарушило планы Ника и испортило настроение его другу? Колби задумалась над этим.

“Так, о чем мы говорили?” - напомнил о себе Арнелт.

“Вы хотели объяснить мне, для чего вам так нужны эти фотографии.”

“Вообще-то, я вам ничего не собирался объяснять. Вас наняли для этой работы и заплатили за нее. Это все, что вам нужно знать. Надеюсь, мы понимаем друг друга? Это вы работаете на меня. А не наоборот.”

“Да, все понятно.” - Колби кивнула и подтолкнула материалы в его сторону. Бросив быстрый взгляд в сторону Ника, Арнелт раскрыл конверт и поморщился, увидев содержимое. Он вытащил первую фотографию - Маккензи стоит возле беговой дорожки, разговаривая с Джесси. Арнелт отложил этот снимок и достал следующий. На нем Мак сидела за столом в своем офисе и улыбалась, прижав к уху телефонную трубку. Эта фотография нравилась Колби больше всех остальных. В тот момент Маккензи разговаривала с ней, и Колби было приятно знать, что это ее голос заставил Мак так радоваться.

Арнелт просмотрел все 28 фотографий, и чем дальше, тем его взгляд становился все растеряннее.

“Но… ни один из этих снимков ничего не показывает.”

“Потому что не было ничего, что можно было бы показать.”

“Я не понимаю. Вы ничего не обнаружили? А это что?” - Арнелт заметил в конверте собственный чек.

“Это ваш гонорар, мистер Копленд.”

“Я знаю, что это, я спрашиваю - почему он здесь?”

“Я возвращаю вам его необналиченным. Я не работаю на вас. Я работаю на себя.”

“Вы знаете, сколько фирм будут счастливы работать со мной?”

Колби знала это, но надеялась, что он поверит ее снимкам и откажется от дальнейших попыток найти какой-нибудь компромат на Маккензи.

“Я хочу дать вам совет. Будьте осторожны, нанимая кого-либо на подобную работу. Не все столь осмотрительны, как я. Откровенно говоря, мне кажется странным, что вы принимаете развод вашего сына гораздо ближе к сердцу, чем он сам.” - Колби взглянула в сторону Ника как раз в тот момент, когда он отвернулся от нее и что-то сказал своему собеседнику.

“Как часто вы возвращаете аванс, если не добыли нужной информации? Думаю, у вас было много издержек.”

Она поежилась.

“Примите это как услугу в честь вашей дружбы с Эдвардом.”

Некоторое время Арнелт пристально разглядывал Колби, а затем согласно кивнул. Словно то, что она сама оплатила отель и взяла на себя все остальные расходы, вполне объяснимо тем, что когда-то он был одноклассником одного из ее крупных клиентов.

Колби поднялась с протянутой для пожатия рукой, и Арнелт последовал ее примеру.

“Сожалею, что мне не удалось найти для вас то, что вы искали.”

“Ну, вы сделали все, что в ваших силах,” - холодно заметил он, намекая на то, что она не очень-то и старалась.

Колби повернулась к выходу из ресторана и снова встретилась глазами с Ником, который по-прежнему внимательно рассматривал ее. Неудивительно для человека, только что заставшего своего отца в компании молодой незнакомки за ланчем в ресторане отеля.

Однако, уже сворачивая за угол и бросив на Копленда-младшего последний взгляд, по его лицу Колби вдруг поняла, что он ее узнал.

***

Маккензи закрывала дверь в комнату Оливии, когда увидела Ника, с обеспокоенным выражением лица поднимающегося по лестнице.

Она прижала палец к губам и жестом велела ему остановиться. Мак только что с трудом уложила дочку, прочитав ей две сказки. Если Оливия услышит голос отца, то сразу же проснется, и тогда наступит его черед читать ей очередную историю. С Маккензи на сегодня достаточно.

Ник кивнул, развернулся и быстро, но бесшумно, сбежал по ступенькам вниз. Она медленно последовала за ним. Что-то было не так, но Мак не спешила узнать плохие новости.

Она обнаружила Ника в гостиной, наливающим в бокал бренди.

“Я налью и тебе.”

Они оба редко употребляли алкоголь, и то, что он сразу же взялся за стакан, говорило ей о серьезности проблемы. И эта подсказка была не единственной. Маккензи с Ником прошли долгий путь - он был ее лучшим другом, мужем и, наконец, отцом ее ребенка. Она читала его столь же легко, как и Оливию.

“Что случилось?”

“Мои родители. Что еще могло заставить меня пить?”

Мак села на диван и, взяв протянутый ей бокал, поставила его на край стола.

“Ладно, расскажи мне, что они сделали на этот раз.”

“Я думал, что они приняли все спокойно. Я убедил себя, что если они узнают о том, что это обоюдное решение и я с ним согласен, то они оставят нас в покое.”

Отбросив волосы со лба, Ник сделал глоток бренди и вздохнул.

“У меня был ланч с Седьмым в отеле…”

Маккензи расслабилась. Теперь она понимала тревогу Ника, вспоминая, как неловко чувствовала себя в компании матери после ночи, проведенной с Колби.

“Кто такой Седьмой?”

“Его зовут Марк. Седьмой - это его прозвище. Он седьмой номер в нашей футбольной команде. Он вылитый Брэд Питт. Он…э… мы встречаемся уже несколько недель.”

“Это серьезно?” - Мак приподняла бровь. Они с Ником договорились, что если один из них начнет встречаться с кем-нибудь всерьез, то познакомит его с Оливией и другим родителем.

Ник покачал головой, но то, как он покраснел, означало, что все может стать серьезным или что он надеется на это.

“Марк мне очень нравится, и я не думаю, что для него это лишь игра. Он знает, что моим родителям неизвестно о моей ориентации, и нормально относится к этому. Но я хотел рассказать тебе совсем не об этом. Мой отец тоже был там. На ланче с молодой женщиной.”

“Ты думаешь, что он что-то заподозрил? Вы были…?”

“Ты не понимаешь. Это меньшее, о чем стоит беспокоиться. Все дело в женщине, которая с ним была. Когда я подошел поздороваться, отец выглядел так, словно его поймали с поличным.”

“Ты удивлен? Но ты же сам говорил, что твои родители развлекаются на стороне.”

“Она пыталась сделать все возможное, чтобы не называть при мне своего имени. Зачем ей это? Чтобы я не узнал, кто она такая? Гугл выдал информацию, что она кто-то вроде частного сыщика в Портленде.”

Маккензи нахмурилась.

“И что? Уверена, что у твоего отца были причины нанять ее.”

“Я видел ее вчера у тренажерного зала. У нее было что-то в руке. Я не рассмотрел, что именно, потому что она быстро спрятала это в карман. Но теперь мне кажется, что это была фотокамера.”

Мак задумалась. Женщина пряталась за окном, фотографируя ее за работой? Зачем?

“Зачем им нанимать кого-то следить за мной? Это глупо. Они уже знают о разводе. Мы им все рассказали. Чего они хотят этим добиться?”

“Не знаю, но мне показалось, что они приняли новости слишком уж спокойно.”

Она согласно кивнула.

“Словно уже знали.”

Ник присел рядом с Маккензи, и, подняв бокал, подал его ей. “Вчера у тебя было свидание. Ты была… осторожна?”

Она нервно сглотнула.

“Настолько, насколько можно быть осторожной, появляясь в роухбетском отеле в 10 часов вечера. Похоже, нас ожидают неприятности, да?”

Ник стиснул зубы.

“Ты же знаешь, что я не позволю этому случиться,” - сказал он таким голосом, что Мак почти поверила ему. Но она слишком давно и хорошо знала, до какой степени его родители управляли им. Они-то и были главной причиной их с Ником женитьбы. Маккензи не могла ненавидеть Коплендов, потому что без них у нее не было бы Оливии. Но ее не радовало их влияние на жизнь Ника, который никогда добровольно не посмеет признаться им в своей гомосексуальности.

До Мак, наконец, дошла вся тяжесть ситуации. Если Ник не ошибается, то за ней наблюдает женщина с фотокамерой. Фотографируя ее. Она встала.

“Я должна позвонить Колби и предупредить ее.”

Ник резко вскочил и схватил Маккензи за запястье.

“Колби? Колби Деннис? Ты знаешь ее?”

Она замерла.

“Да, именно с ней я встречалась в отеле. Прежде чем ты возмутишься, почему я не сказала тебе, хочу сообщить, что это не было чем-то серьезным и уже закончилось. Ник, отпусти меня. Я хочу позвонить ей, пока не поздно.”

“Она и есть тот самый детектив.”

“Нет, у нее свое собственное дело…” - Мак побледнела. - “Она сказала, что ее фирма занимается обеспечением безопасности.”

“В Портленде. Это так. По крайней мере, она не врала тебе. Маккензи? Маккензи! О, Господи. Присядь.”

Мак позволила усадить себя на диван. Она не слышала, что говорил Ник. Снова ошибка. Снова неправильное решение. На этот раз ты подвергла опасности Оливию, а это непростительно. Приняв бокал, протянутый Ником, Маккензи, должно быть, осушила его, потому что почувствовала, как обдало жаром ее горло.

Ей хотелось расплакаться, но она все еще пребывала в шоке от услышанного.

Мак вернулась воспоминаниями в душевую раздевалки, и снова увидела перед собой выражение наслаждения, промелькнувшее на лице Колби, когда она опустилась перед той на колени.

Затем - то, как они несколько раз довели друг друга до оргазма в номере отеля.

И - то, что сделала с ней Колби в такси, набитом людьми. Маккензи прикрыла веки.

Голос Ника привел ее в чувство. “Ты в порядке?”

Она кивнула и посмотрела на его обеспокоенное лицо.

“Ты выходила с ней куда-нибудь?”

Мак отрицательно покачала головой, и Ник расслабился.

“О, слава Богу. На минуту я подумал…”

Увиденное в ее глазах заставило его осечься на полуслове.

“Пожалуйста, скажи, что между вами ничего не было!”

Глава 8

Корпорация Деннис Секьюрити, Портленд, Орегон

Два дня спустя после отъезда из Роухбета Колби сидела в своем кабинете, просматривая файлы. Положив тонкую папку в коробку, она откинулась на спинку кресла. Эта была такая же коробка, как и многие другие, многие годы лежащие нетронутыми в архиве компании. Но, в отличие от остальных, в ней хранились файлы, касающиеся дел, в которых Колби принимала личное участие, и о которых она не могла просто взять и забыть.

Колби перечитала записку Маккензи, хотя в этом и не было никакой необходимости: она помнила наизусть каждое слово. Десятки раз Колби пыталась выбросить записку в мусорную корзину, но вместо этого снова перечитывала, аккуратно складывала и опускала в свой портфель. Зачем она хранила ее? Записка была проста. Мак больше не желала ее видеть.

Колби предвидела, что их отношения не продлятся долго, особенно учитывая то, что она лгала Маккензи с самого начала. Но я не ожидала, что все закончится так быстро!

“Айша, ты не занята?” - громкий стук клавиатуры прекратился и Колби услышала, как ассистентка отодвинула стул. Через секунду Айша появилась в дверях.

“Что-то случилось?”

Колби пожала плечами.

“Ты кажешься сегодня немного не в духе. “

Колби попыталась улыбнуться, но, когда Айша не ответила, решила не притворяться. “Да, прости. Наверное, я просто устала. “

Да, конечно, я устала. Последний раз я нормально спала в роухебетском отеле. С Мак, незадолго до того, как она сбежала. Черт, ну почему я не могу все забыть? Маккензи ничего мне не должна. Она остановилась до того, как мы смогли причинить друг другу боль. И я уважаю ее за то, что она смогла это сделать.

“Не могла бы ты отправить эту коробку на склад? Не хочу, чтобы она валялась в моем кабинете.”

“Конечно. Мне нужно еще кое-что туда отнести. После ланча я отнесу все вместе.” - Айша подняла крышку коробки и, заглянув в нее, снова нахмурилась.

“А, это дело Коплендов.” - она взглянула на Колби. - “Это оно так тебя беспокоит? Ты боишься, что Эдварду не понравится твоя работа?”

Колби потерла переносицу.

“Я беспокоюсь не из-за Эдварда. Мы уже обсуждали это, и я объяснила ему, что сделала для Коплендов все возможное. К тому же это был последний раз, когда я позволила одному из своих клиентов диктовать мне, как работать с другим. С меня этого достаточно.”

“Хорошо.” - Айша взяла коробку. - “Я добавлю сюда еще один файл и после ланча отнесу в архив.” - Она помолчала. - “Эй, завтра у нас выходной. Может, тебе стоит воспользоваться ситуацией и устроить себе небольшой отдых? Я позвоню, если будет что-то срочное.”

Колби вздохнула. На самом деле, бизнес уже давно не нуждался в ее ежедневном присутствии в офисе. У нее был надежный и ответственный коллектив, в экстренных случаях Айша всегда может связаться с ней.

Колби продолжала ежедневно приезжать на работу лишь потому, что ей было некуда больше идти и нечем больше заняться. Айша уже открывала дверь, когда до Колби дошел смысл ее слов.

“Еще один файл? Разве он не единственный в этом деле?”

“Я же говорила тебе, что мы получили все запрошенные данные об объекте. Помнишь?” Колби отрицательно покачала головой и Айша, нахмурившись, вернулась к столу.

“Не могу поверить, что ты забыла. Это так не похоже на тебя. Он здесь, я просмотрела его, но не нашла ничего достойного внимания.”

“Но все равно я хотела бы просмотреть его, чтобы убедиться, что … ” - Чтобы убедиться, что ты проделала хорошую работу, разрушая чужую жизнь? - “Ладно, Айша, это уже не важно. Я… “

“А, вот он.” - Айша протянула ей файл и отвернулась, чтобы ответить на раздавшийся звонок.

Колби быстро пробежала взглядом по каждой из страниц отчета. Ей до сих пор не верилось, что она спала с женщиной, на которую сама же и заказала собрать полное досье. Колби ни за что не догадалась бы о том, что после исключения из школы Маккензи все-таки сдала тесты, получила диплом и записалась в армию.

Она пробыла там четыре года. А затем словно исчезла с лица земли.

Колби подсчитала в уме, что в это время Мак как раз и вышла замуж за Ника. Ее глаза опустились на указанное ниже имя, и, если бы не стол, на который опиралась, она рухнула бы на пол. Оливия Мэри Копленд родилась ровно через тринадцать месяцев после свадьбы Ника и Маккензи.

“У нее есть дочь? “

Почему Мак держала это в секрете? А почему она должна была рассказывать тебе об этом? Ты была всего лишь легким увлечением на пару дней.

Айша закончила разговор и, повесив трубку, ошибочно приняла возглас шокированной Колби за вопрос.

“Да, вот смотри.” - помощница подошла к столу, пролистала папку до конца и вытащила фотографию. - “Наш парень сообщил, что этот снимок сделан около трех месяцев назад. Разве она не милашка? “

Колби смотрела, как с фотографии улыбалась четырехлетняя девочка. Вот для чего Копленды использовали меня.

Колби всегда казалось, что они что-то недоговаривают. Она так и не поняла, для чего им понадобилась вся эта информация, которую они просили ее собрать. И вот теперь ответ был перед ней.

Колби глубоко вздохнула. Она не дала Коплендам ничего существенного, но в глубине души знала, что такой человек, как Арнелт, ни за что не сдастся без боя. Он пойдет до конца.

***

“Хорошо, Джозеф, я собираюсь перевести тебя на следующую скорость. Готов?” - Мак переключила кнопку на бегущей дорожке, внимательно наблюдая за своим клиентом, чтобы убедиться, что не нагрузила его сверх допустимого.

Она пыталась не бросать взгляд на часы через каждые пять минут. Обычно Маккензи старалась проверять время не чаще двух раз за тренировку, считая каждого клиента заслуживающим ее безраздельного внимания. Но после того, как Ник сообщил ей неожиданную новость о Колби, она никак не могла сосредоточиться.

Мак снова посмотрела на часы и уже собиралась сказать Джозефу, что осталась одна минута, когда слова замерли у нее на языке. Она была уверена, что вряд ли когда-нибудь снова увидит Колби, и меньше всего ожидала увидеть ее сейчас, входящей в тренажерный зал.

Колби была одета в темно-зеленый топ и такого же цвета шорты. В ее теле не было ни одного лишнего грамма. В руках она держала книгу и полотенце, но вместо того, чтобы подойти к какому-нибудь из свободных тренажеров, женщина села впереди, словно ожидая назначенной встречи. Положив ногу на ногу, она откинулась на спинку стула. С тех пор, как Мак видела Колби в последний раз, прошло всего несколько дней, но теперь, бросая на ту мимолетные взгляды, она чувствововала себя так, словно они не виделись несколько лет.

Волосы Колби упали на лоб, когда она читала книгу. Взгляд Маккензи задержался на ее плечах, а затем опустился на великолепные ноги - сильные и стройные. Должно быть, Колби любит делать старые добрые приседания.

“Твоя следующая клиентка?” - спросил Джозеф, продолжая бежать по дорожке.

“Э, нет. Давай, Джозеф, ты еще не закончил.”

“Разве двадцать минут еще не прошло?” - Удивленное выражение его лица показалось бы Мак забавным, если бы ее не мучили угрызения совести за собственную ложь.

Джозеф был одним из ее самых первых клиентов. За последний год он потерял шестнадцать килограммов, несмотря на то, что упрямо продолжал пить пиво и есть пиццу со своими друзьями. И Маккензи постоянно напоминала ему, что потеря веса на восемьдесят процентов зависит от диеты.

Но мужчина был готов довольствоваться и медленными результатами.

Джозеф еще не знал, что его время закончилось спустя две минуты после появления Колби. Мак надеялась, что та устанет ждать и просто уйдет. Ей не хотелось разговаривать с ней. Повзрослев, Маккензи стала всячески избегать любых конфликтов. А в Колби было нечто, пробуждавшее в ней самое худшее. В юности Мак справлялась с этими чувствами, набрасываясь на одноклассницу. Теперь же она просто боялась совершить какую-нибудь глупость. Например, расплакаться.

Джозеф посмотрел на свои часы и нажал красную кнопку STOP.

“Что ты делаешь?” - внезапная паника заставила ее повысить голос. Колби подняла голову от своей книги и посмотрела в их сторону. Маккензи узнала обложку – это был бестселлер о ведьмах, живущих в современном Портленде. На какую-то секунду ей стало интересно, читает ли Колби толстые любовные романы, которые так любила в школе, но затем со злостью отогнала от себя эту мысль. Мне все равно, что читает Колби, до тех пор, пока она читает это за пределами моего тренажерного зала.

“Я уже больше тридцати минут на этой пыточной машине. Я больше не могу. Мои сиськи уже устали прыгать. Кто-нибудь должен создать лифчик для мужчин.”

Мак сердито посмотрела на Джозефа.

“Хватит их так называть. У тебя нет си… груди.”

“Моя жена говорит, что они выглядят даже лучше, чем ее.”

Джозеф взглянул на свою грудь. Маккензи призналась себе, что, когда он нагибается, его грудь действительно выглядит как женская.

“Мне кажется, они ей нравятся,” - мрачно заметил мужчина. Мак удивленно моргнула, а затем рассмеялась.

“Ладно, тебе пора домой.”

“Ну вот, наконец-то настоящая улыбка. А то я уже начал беспокоиться.”

Джозеф вздохнул.

“Если хочешь, я останусь, пока ты…” - он слегка кивнул в сторону Колби.

“Все нормально. А ты очень внимателен для мужчины. Или это меня так легко прочитать?”

“Нет, все дело в сиськах. Они дают мне сверхъестественные способности.” Мак шутливо стукнула Джозефа по плечу.

Краем глаза заметив, что Колби взглянула на них, она обернулась, но та снова сидела, уткнувшись в книгу.

“Ладно, спасибо за тренировку,” - сказал Джозеф, беря свое полотенце. Маккензи вспомнила, что после тренировки он обычно сразу ехал домой, не оставаясь принять душ и переодеться. Ее вдруг охватила тревога. Через пару минут две женщины остались наедине. Мак ждала, что Колби оторвется от книги и что-нибудь скажет, но когда этого не произошло, заняла себя расстановкой гантелей, мячей и остального инвентаря. Затем медленно протерла все оборудование, незаметно наблюдая за гостьей.

Та выглядела настолько погруженной в книгу, что Маккензи казалось: пройди она совсем рядом - и Колби ее даже не заметит.

Наконец, Мак выключила музыку. Колби закрыла книгу и подняла голову. Ее лицо было таким спокойным, что Маккензи неожиданно почувствовала, как в ее груди просыпается знакомая злость. Чтобы успокоиться, она начала медленно считать до десяти. Затем попыталась расслабить свои плечи, руки и скулы, что оказалось довольно непросто, так как Колби очень странно смотрела на нее.

“Кажется, этот тренажерный зал - не самый близкий к твоему дому, не далековато ли было добираться?” - спросила Мак, стараясь, чтобы ее тон не был слишком уж саркастичным.

“Да, немного, но я слышала столько хорошего об этом клубе, и мне нужен личный тренер.”

“Мы уже закрываемся, и в моем расписании нет свободных мест.”

Колби кивнула, спокойно встала и, взяв книгу, направилась к выходу.

Маккензи наблюдала за ней с отвисшей челюстью, которую ей удалось захлопнуть, только когда Колби подошла к двери и обернулась.

“Увидимся завтра.”

“Подожди. Что значит - увидимся завтра?”

“Это значит, что я вернусь завтра, и послезавтра, и послепослезавтра, если придется.”

“Это будет воскресенье. В воскресенье мы не работаем.”

“Тогда я вернусь в понедельник.”

“Зачем? Разве ты еще не все разузнала?” - в груди Мак поднялась волна злости, и она больше не собиралась с ней бороться. Не в этот раз.

“Значит, ты в курсе.”

Это было утверждение, а не вопрос.

“Что ты лгунья? Да, я в курсе.”

“Я никогда не лгала тебе,” - с негодованием возразила Колби.

“А когда ты говорила мне правду? Ты приехала на встречу выпускников, чтобы соблазнить меня и предоставить Арнелту и Барб доказательства.”

“Это не так.”

Маккензи хотелось закричать, чтобы Колби оставила ее в покое и убиралась из ее жизни, чтобы дала ей возможность исправить свои ошибки. Но она так стиснула зубы, что сквозь них не могло проникнуть ни одного слова.

Колби хотела прикоснуться к ней, но застыла на середине движения. Она стояла так близко, что Мак опустила глаза, не в силах смотреть на бывшую одноклассницу. Перед ней была еще одна ее ошибка. Как Колби может выглядеть столь невинной после всего, что сделала?

“Я не знала, чего они хотели, Мак. Они сказали, что ты изменяешь Нику, и я подумала…”

“И ты подумала, что будет вполне приемлемо заняться со мной сексом в раздевалке?”

“Я не планировала это, Маккензи. Ты можешь считать ложью все остальное, но только не это. Прошу тебя.”

Мак отвернулась, чтобы не видеть умоляющего взгляда Колби. Ей не хотелось верить ни одному ее слову. Но Маккензи не могла забыть, какой беспомощной делала ее в старших классах неспособность к общению, и как она срывала злость на саму себя на одноклассниках. Мак гордилась тем, какой она стала за последние десять лет и ненавидела себя за то, какой была раньше. И Колби Деннис не удастся снова превратить ее в прежнюю Маккензи.

“Зачем ты здесь, Колби?” - чем быстрее она с этим справится, тем быстрее ее жизнь вернется в обычное русло.

“Я здесь… Я здесь для того, чтобы извиниться.”

“Извинениями ничего не исправить.”

“Что я сделала, Мак? Скажи мне, в чем ты меня обвиняешь, потому что, кажется, мы говорим о разных вещах, а я хочу знать, от чего защищаться. Они лгали мне. Они даже не упоминали об Оливии. Они сказали мне только половину правды.”

“И ты сказала мне только половину правды. Это тоже делает тебя лгуньей.”

Услышанное шокировало Колби больше, чем если бы Маккензи влепила ей пощечину.

“Ты права. Я не могу отрицать этого, но и ты не удосужилась сообщить мне, что у тебя есть дочь.”

Мак забыла, о чем они спорили. Она не жалела, что не рассказала Колби об Оливии. Ее обязанностью было заботиться о дочери и защищать ее. Колби была всего лишь увлечением, и Маккензи собиралась держать ее подальше от Оливии. Даже если их короткий роман продлился бы немного дольше, она была уверена, что однажды ему бы пришел конец. Чего Мак действительно не ожидала увидеть - это выражение сильной боли на лице Колби. Она почувствовала, что злость потихоньку отступает и на ее место приходит растерянность.

“Давай поговорим об этом. Пожалуйста.” - попросила Колби.

“Здесь не о чем говорить. Тебя наняли сделать работу. Ты ее сделала.” - Маккензи повернулась к своему кабинету. Она надеялась, что Колби поймет намек. Когда же, вместо того, чтобы уйти, женщина последовала за ней, злость, кипевшая у нее внутри, вырвалась наружу. Мак обернулась и выбросила вперед руку.

“Хватит, черт возьми!” - она не ожидала, что Колби окажется так близко. Сердце Маккензи замерло, когда она с размаха ударила Колби в грудь, а выражение ужаса у той на лице окончательно растопило ее решительность.

“О, господи! Я не хотела.” - Мак притянула Колби к себе, с болью в сердце осознавая, насколько бывшая одноклассница меньше ростом и слабее ее самой. Когда Колби расслабилась в ее объятиях, Маккензи отодвинула злость и все незаданные вопросы на задний план. Всего на минуту. Всего на одну минуту.

“Мак, дай мне шанс все исправить. И после, если ты все еще захочешь, чтобы я исчезла из твоей жизни, я так и сделаю. Обещаю, я никогда не…” - Колби замолчала, и что-то в этой паузе заставило Маккензи почувствовать надежду. - “Я никогда не вернусь.” - закончила Колби так, словно эти слова вытаскивали из нее силой.

Долгое время Мак удавалось сдерживать слезы, благодаря кипящей в ней злости на Колби, Коплендов и, хоть и гораздо меньше, но и на Ника, неспособного противостоять им. Но вскоре злости стало недостаточно, и она почувствовала, как слезы сами собой хлынули из ее глаз.

Ноги Маккензи ослабли, и когда она покачнулась, Колби подхватила ее, успокаивая ласковыми звуками, похожими на те, что Маккензи часто использовала сама, успокаивая Оливию. Нежная рука поглаживала ее по спине. Мак положила голову на плечо Колби, и глухие рыдания вырвались из ее груди. Она понимала, что не должна позволять Колби вот так обнимать ее, но прошло слишком много времени с тех пор, когда Маккензи могла найти в ком-нибудь утешение.

“Мне так жаль, что я приняла участие в этом деле,” - тихо прошептала Колби, когда рыдания Мак немного утихли, и та выпрямилась, старательно избегая зрительного контакта. Но Колби взяла ее за подбородок и повернула лицом к себе. Маккензи знала, что оно опухло и покраснело, а из носа лились сопли, но взгляд Колби был понимающим, а щеки, к ее глубочайшему изумлению, мокрыми от слез. Колби изо всех сил старалась встретиться с ней взглядом, но Мак не хотелось видеть искренность, которая так явно читалась в нем. Она не могла позволить себе доверять этой женщине. Не сейчас. И никогда.

“Ты не понимаешь всей серьезности своих действий. Какую бы информацию обо мне ты им ни дала, они воспользуются ею против меня. Я не могу позволить себе таких же дорогих адвокатов, какие есть у них.”

“А Ник? Я знаю, что вы собираетесь разводиться. Это из-за того, что он узнал о тебе правду?”

“Он всегда знал ее. Я никогда не лгала ему. Наш брак был только фикцией. Моему отцу нужно было доказательство того, что я не лесбиянка, а родители Ника хотели, чтобы у него был дом, семья, дети и все остальное по списку. Нам показалось, что мы сможем успокоить их всех простой бумажкой. Почему бы и нет, - мы и так были соседями по комнате. Мы думали, что ничего не изменится, зато у нас появится прекрасное прикрытие. Это было глупо. Мы были идиотами.”

“Почему же тогда он просто не скажет своим родителям, что знает о твоей ориентации и не имеет ничего против того, что ты растишь Оливию?”

“Потому что у нас есть договор, правила которого сейчас я не могу изменить.”

“Он ведь гей, не так ли?”

Маккензи колебалась с ответом.

“Все в порядке. Ты можешь не отвечать. Я знаю, что это так. Но он - биологический отец Оливии, правда? Пожалуйста, не подумай ничего плохого, но если это не так и вы воспользовались донорской спермой, то Копленды не имеют никакого права требовать опеки над Оливией.”

“Оливия - дочь Ника,” - сказала Мак и ей показалось, что на лице Колби промелькнуло разочарование. - “Мы сделали это старым проверенным способом.”

“Хорошо,” - кивнула Колби, отпуская ее и отстраняясь.

Едва горячее тело Колби перестало прижиматься к ней, Маккензи почувствовала, как холодный воздух укутывает ее. Обхватив себя руками, Колби опустила глаза. “Кухонная спринцовка,” - наконец, призналась Мак, заливаясь краской.

“Вы с Ником использовали…” - сначала Колби выглядела довольной, затем растерянной и снова довольной. - “Значит, вы не…?”

“Нет.” - Маккензи любила Ника, но сама мысль о том, что они могли зачать Оливию так, как изначально подумала Колби, бросала ее в дрожь.

“Да, мы использовали сперму Ника, но моя подруга Палмер помогла мне во всем остальном. Так что мы точно знаем, что Оливия - наша с Ником плоть и кровь.”

Колби заговорила медленно, словно подыскивая правильные слова.

“Ты и Палмер… вы пара?”

Мак глубоко вдохнула. “Как ты можешь спрашивать меня о таком? Я знаю, тебе, наверное, сложно в это поверить после всего, что наговорили про меня Барб и Арнелт и после того, что произошло на встрече выпускников, но я не сплю со всеми подряд.”

“Прости. Я верю тебе. Я просто хотела убедиться.”

“Тогда ты должна была спросить об этом раньше. И если бы у меня кто-то был, я ни за что и никогда не стала бы заниматься сексом с тобой!” - Маккензи всхлипнула и продолжила. - “Я не шлюха и я…”

Колби снова держала ее в своих объятиях и ей было трудно продолжать, но Мак собрала все свои силы, чтобы произнести следующие слова, понимая, что, если Копленды добьются своего, то она не скоро сможет это сказать.

“Я чертовски хорошая мать.”

***

“Айша, у тебя есть что-нибудь для меня?” - спросила Колби в телефонную трубку. Кофе и скромный завтрак, который она заставила себя съесть, не успокоили тревогу, поселившуюся в ее животе.

“И тебе привет. У меня был прекрасный день, несмотря на то, что мой босс разбудил меня ни свет ни заря. Спасибо за проявленный интерес.”

Колби едва сдержалась, чтобы не нагрубить ассистентке в ответ. “Послушай, я совершила ошибку. Маккензи Брент – Копленд была… и есть моя подруга. Родители ее мужа хотели навредить ей, а я позволила нашему прошлому встать между нами. Я должна найти способ как-то помочь ей, и это сводит меня с ума. Прости, мне жаль, что я разбудила тебя.”

Айша молчала довольно долго.

“Ты никогда раньше не извинялась передо мной.”

“Правда?” - нахмурилась Колби. - “Тогда извини и за это.”

Айша откашлялась. “Вообще-то я звоню, чтобы сказать тебе, что все, с кем мне удалось связаться, утверждают, что они не работают с Коплендами. Я постараюсь узнать побольше, но почему тебе кажется, что они наняли кого-то еще после того, как ты завершила их дело?”

“Арнелт Копленд - не тот человек, который сдается.”

“Хорошо, я продолжу искать. Но немногие готовы делиться такой информацией. Они боятся, что мы попытаемся увести их клиентов. “

“Я ценю твою помощь. И еще. Я знаю, что тебе оплачиваются дополнительные часы, но все равно хочу, чтобы, когда все это закончится, ты взяла оплаченный отгул. Уверена, что твой новый парень не особенно рад твоей работе в выходной день.”

“Ты правда в порядке?”

Колби не смогла сдержать смеха, слыша подозрение в голосе Айши.

“Если честно, то чувствую себя просто отвратительно. Но я работаю над тем, чтобы это исправить, и ты мне очень помогаешь. Значит, поиски продолжаются?”

Айша заверила ее, что сделает все возможное и невозможное, и Колби, положив трубку, села за маленький столик в своем номере отеля. Ей предстояло провести ночь либо притворяясь, что она читает книгу, купленную на заправке, либо пытаясь уснуть.

Колби даже не была уверена, что она здесь делает.

Мак ясно дала ей понять, что возлагает на нее большую часть вины в происходящих событиях.

Но она позволила мне обнимать себя и никак не отреагировала, когда я сказала, что позвоню ей. Это ведь что-то значит, разве нет? Это значит, что она напугана. Это значит, что она в отчаянии. Это значит, что она готова принять любую помощь и - ничего более.

Когда зазвонил ее мобильный, Колби взглянула на экран, и, увидев незнакомый номер, решила не отвечать, но в последний момент все же нажала на кнопку приема.

“Привет, это Маккензи. Извини, что беспокою тебя. Твоя ассистентка дала мне этот номер.”

“Все в порядке, я рада, что она сделала это.” - Услышав голос Мак, Колби сразу почувствовала себя лучше. - “Как ты?”

“Немного смущена. Прости, что вчера я так расклеилась. Просто это ожидание убивает меня. Мне хочется пойти к Коплендам и втолкнуть в их мозги немного разума, но они ведь ничего не сделали.”

Пока ничего не сделали, подумала Колби.

“Я продолжаю надеяться, что Ник прав и они действительно просто пытаются финансово обезопасить себя. Но я решила перестать ждать, когда что-то произойдет. Они согласились прийти на ужин в понедельник. Настала пора выложить все карты на стол.”

Колби нахмурилась. “Думаешь, это хорошая идея?”

“Я не знаю, но мне нужно знать, что они собираются делать с той информацией, которую получили от тебя.”

“Мак, я знаю, что тебе трудно в это поверить, но на тех снимках не было ничего, что могло бы тебе навредить. На самом деле, я попросила Коплендов оставить тебя в покое.”

“Думаешь, они послушались?”

“Честно? Сомневаюсь.”

Маккензи вздохнула.

“Я тоже так думаю. Не знаю, чего они собираются этим добиться, кроме городских сплетен. Ни один суд не сможет отобрать у меня ребенка только потому, что я лесбиянка.”

Колби тоже в этом сомневалась. “Разумеется, я знаю их не так хорошо, как ты, но мне кажется, что есть что-то еще, чего мы не знаем или не берем в расчет. “

“Ожидание сводит меня с ума.”

“Что скажешь, если я присоединюсь к вашей встрече за ужином? Конечно, это семейное дело, но я тоже была вовлечена в него.”

“Ты готова пойти на это?”

“Конечно. В понедельник вечером, да?”

“Верно. К сожалению, они уехали за город на День Независимости, иначе я назначила бы эту встречу раньше.”

Колби спохватилась, что совсем забыла о приближении праздничных дней. “Слушай, ты можешь организовать мне встречу с Ником? Я хотела бы поговорить с ним до того, как родители попытаются повлиять на него.”

“Ты ведь знаешь, что не обязана ничего делать. Я верю, что ты не знала об их планах. Это не твоя проблема. “

Голос Колби задрожал. “Мне нужно сделать это.”

“Колби, я должна быть честна с тобой. Я не могу продолжать то, что было между нами. Именно этого только и ждут Копленды. Сейчас мне нужно думать только об Оливии. Прости.”

“Я понимаю,” - с трудом выговорила Колби. Она и не осознавала, что все еще держится за призрачную надежду, пока Мак не разрушила ее до основания.

“Она очень много для меня значит. Она - все, что у меня есть.”

“Конечно.”

Повисла неловкая пауза. Наконец, Маккензи вздохнула.

“Завтра я встречаюсь с Ником в Кенсингтонском парке. Ты знаешь, где это?”

Колби очень хорошо знала это место. Именно там любили тусоваться пользующиеся популярностью школьники, оставляя окурки по всему парку. Колби никогда не бывала там, хотя втайне ей всегда этого хотелось.

“Я знаю где это. Во сколько?”

“В десять часов. Ник забирает Оливию на выходные. Обычно мы встречаемся в парке, чтобы избежать обязательных вопросов, почему он больше не живет с нами.”

“Ох, ” - Колби покраснела. Там будет Оливия. Почему возможность увидеть дочь Мак пугает ее больше, чем встреча с Ником Коплендом?

“Не пойми меня неправильно, но ты доверяешь Оливию Нику? Ты не боишься, что Копленды могут попытаться забрать ее, когда она с ним?”

“Нет, я так не думаю. Я уже сказала Нику, что не хочу, чтобы они приближались к ней и он согласился не привозить ее к ним. Я не смогла бы запретить ему видеть дочь, даже если бы захотела. Он ее отец и она любит его.”

Колби вздохнула. “Хорошо, но если тебе покажется, что существует какая-то опасность, мы всегда сможем что-нибудь предпринять. Пусть это будут и временные меры.”

“Я думала об этом, но нет смысла еще больше настраивать их против себя, пока нам неизвестны все мотивы.”

“Согласна. Ну ладно, встретимся в парке. В десять.” - сказала Колби и, попрощавшись, отложила телефон. Маккензи сказала, что между нами все кончено. Ну, а чего еще я ожидала? Тем более, что у нас, в сущности, и не было никаких отношений…

Колби подошла к бару и вытащила несколько маленьких бутылочек. Пять баксов за такую крошечную порцию джина? Слава богу, она не такой уж любитель выпить, а то можно было бы разориться. Первая бутылка ее опьянит, и, если повезет, то две оставшиееся помогут ей отключиться.

Глава 9

Кенсингтон-Парк. Пятница, 09:50 утра.

Маккензи испытала странное удовлетворение, заметив по виду Колби, что та провела ночь ненамного лучше, чем она сама. Но оно сразу же исчезло, едва Мак предположила, что, в отличие от нее, Колби могла и не мучиться бессонницей с девяти часов вечера до утра. Возможно, ее невыспавшийся вид означал лишь то, что она встретила кого-то в “Панде”, единственном гей-клубе Роухбета.

Палмер несколько раз водила туда Маккензи, по ее словам, для того, чтобы напомнить подруге, что она все еще лесбиянка. Но Мак по-прежнему неделями обходилась без женского внимания.

Когда Колби подошла ближе, Маккензи задалась вопросом, перестанет ли она когда-нибудь думать о том, как хорошо ей было в объятиях этой женщины, как приятно было прикасаться к ней, целовать и зарываться руками в ее волосы.

“Привет,” - Колби протянула Мак стаканчик с кофе и несколько маленьких разноцветных пакетиков. - “Я не знала, какой кофе ты предпочитаешь – с сахаром или со сливками. “

Маккензи покачала головой, не в силах взглянуть на Колби из страха, что та прочитает ее мысли по глазам.

“Спасибо. Я не думала, что здесь будет так холодно, а то бы купила его сама. И я предпочитаю черный, так что все нормально.”

Мак отпила кофе и подвинулась, когда, к ее удивлению, Колби обошла скамейку и уселась рядом с ней на стол. Сама Маккензи сидела на столе потому, что оттуда было лучше видно детскую горку.

Пронзительный визг привлек их внимание к Оливии, преследующей вверх по лестнице какого-то мальчишку-ровесника.

В отличие от своей матери, девочка легко сходилась с новыми людьми. Она была настолько общительна, что Мак часто приходилось напоминать ей, что не все и не каждый заслуживают доверия. Это разбивало сердце Маккензи, но она должна была защищать Оливию. В том числе и от той боли, которую могла бы причинить ей Колби.

Наконец, Мак взглянула на свою спутницу.

“Я хочу извиниться за то, что вчера потеряла над собой контроль.”

“Все в порядке. На твоем месте не выдержал бы любой. Ник придет?”

“Разумеется. Ты же не думаешь, что я не позвонила бы тебе, если бы он отменил встречу?” - Маккензи почувствовала, что ее слова прозвучали гораздо грубее, чем ей хотелось. - “Прости.”

Колби кивнула, наблюдая за Оливией, весело съезжающей с детской горки и размахивающей при этом руками.

“Она красивая.”

“Да.”

“Ей четыре, да?”

“Почти четыре. У нее день рождения в следующем месяце. Кажется, я совсем недавно принесла ее домой из клиники. Знаешь, у меня был постоянный страх, что я ее уроню, поэтому я очень долго брала ее на руки, только когда сидела.”

Колби улыбнулась.

“Но ты переборола его, да?”

“Пришлось. Не могла же я позволить себе постоянно сидеть. Моя мама мне очень помогла. И помогает до сих пор.”

Мак улыбнулась при мысли о матери.

Оливия обожала свою бабушку, и Маккензи могла бы начать ревновать, если бы не была столь благодарна той за всю ее поддержку.

Словно прочитав ее мысли, Колби спросила:

“У вас близкие отношения?”

“Сейчас - да. Она живет со мной и присматривает за Оливией, когда я работаю.”

“Твои родители все еще женаты?”

Мак попыталась удержать на губах улыбку, но у нее ничего не вышло. Это была обычная легкая беседа с банальными вопросами, которые может задать любой, но они вызывали воспоминания, от которых ей хотелось избавиться.

“Мои родители расстались перед рождением Оливии. Мама переехала жить ко мне сразу после родов, но отец…” - Маккензи пожала плечами. - “Он посчитал, что я приняла сторону матери, и с тех пор я ничего о нем не слышала. И даже не знаю, где он сейчас.”

Колби смутилась.

“Ох, прости. Я и понятия не имела…”

“Все в порядке. Мы с ним не были особенно близки.”

В детстве Мак была любимой папиной дочерью. Он часто приводил ее в этот самый парк. Он громче всех болел за нее на всех спортивных турнирах. Он всегда был рядом с ней.

Пока ей не исполнилось 15.

После окончания школы многие годы Маккензи почти не общалась с отцом. Их отношения наладились только после того, как она вышла замуж за Ника.

“А как насчет твоих родителей? Они уехали из города, да?” - спросила Мак, определенно с целью перевести тему, но если Колби и заметила это, то не подала виду.

“Мои родители были хиппи и жили в трейлере в Колби Вудс, пока не родилась я и им не пришлось выйти в народ.”

“Эээ, Колби Вудс?”

“Ты хочешь услышать эту историю или нет?”

Маккензи хмыкнула и извинилась.

“В общем, через неделю после того, как я закончила школу и уехала в колледж, они продали дом и, снова купив один из этих огромных домов на колесах, подались обратно в свою веселую жизнь. “

“Звучит неплохо. Вы видитесь?”

“О, да. Прошлым летом они приезжали в Портленд и прожили целую неделю в палатке на парковке около моего офиса.”

“Ты шутишь?”

“Если бы…” - Колби рассмеялась, но Мак расслышала горечь в ее смехе. - “Они установили гриль в отсеке для инвалидов, решив, что после пяти все инвалиды должны быть дома. Работники из соседних офисов до сих пор смотрят на меня с подозрением.”

“Скучаешь по ним?”

Колби посерьезнела. “Иногда. В юности они меня часто смущали. “

“А сейчас?” - спросила Маккензи.

“Сейчас я завидую их способности быть настолько беззаботными и легкомысленными. У меня никогда так не получалось. Ну, почти никогда.” - Колби опустила голову, глядя себе под ноги, и Маккензи задумалась, не вспоминает ли она о встрече выпускников.

“Ты всегда была такой серьезной. Это одна из тех черт, которые привлекали меня в тебе.”

“Не всегда.”

Мак улыбнулась.

“Почти всегда.”

“Разве в школе мы были настолько близки, что ты могла знать обо мне подобные вещи?”

Улыбка сползла с лица Маккензи.

“Даже в те времена я многое замечала. Ты всегда так крепко прижимала к груди свою сумку, словно боялась, что кто-нибудь подойдет и обидит тебя.”

“Ты имеешь в виду - отберет мои любимые книги и выбросит их в мусорный бак?” - мягко спросила Колби.

Мак опустила голову. Она злилась на Колби за то, что та связалась с Коплендами, но и у Колби тоже была причина злиться на нее.

Маккензи действительно забирала и выбрасывала ее книги, но только сначала она тайком прочитывала их.

“Это не то, что я имела в виду. Мне всегда казалось, что ты словно чего-то боишься. И я не имею в виду себя. Словно, если ты сделаешь один неверный шаг, весь мир ополчится против тебя. Причина, по которой я это замечала, видимо, была в том, что я сама чувствовала то же самое.”

Мак взглянула на Колби, желая удостовериться, что та ее слушает, но Колби, нахмурившись, смотрела в сторону детской площадки, где один из старших ребятишек неожиданно толкнул Оливию.

Женщина резко встала, словно собираясь вмешаться, но Маккензи осторожно коснулась ее плеча. “Подожди. Просто смотри.”

Колби непонимающе взглянула на нее и опять обратила все свое внимание на детей.

“Он старше и выше, чем она. Он не должен…”

“Я знаю, но она может сама справиться с ним.”

Будто услышав слова матери, Оливия поднялась с земли, уперла руку в бедро и что-то сказала мальчишке, а затем снова стала взбираться по лестнице.

У Колби было такое же удивленное выражение лица, как и у отбритого мальчишки.

“Что она сказала?”

“Она сказала, что настоящий мужчина никогда не поднимает руку на женщину.” - торжественно пояснила Мак.

Колби кивнула и снова уселась на свое прежнее место.

“Понятно”.

“Ну, а если это не сработает, то у нее в запасе есть несколько крепких ударов.”

Маккензи почувствовала, что Колби с интересом рассматривает ее.

“Если бы десять лет назад кто-нибудь сказал мне, что ты станешь матерью, я бы не поверила.”

Прежде чем ответить, Мак сделала несколько глотков кофе.

“А сейчас?”

“Сейчас я даже не знаю, почему меня так удивило, что у тебя есть дочь.”

Вдруг голос Колби изменился.

“О, нет… э-ээ, она идет сюда,” - женщина выглядела так, словно собиралась вскочить и броситься наутек.

“Сиди спокойно, она не кусается,” - мягко сказала Мак. - “Ты что, никогда раньше не встречала детей?” “Только в магазине.” “Ну, это неплохое начало.”

“Ты смеешься надо мной,” - напряженно заметила Колби.

“Да, и это мне нравится гораздо больше, чем плач на твоем плече.”

“Мне тоже.”

Маккензи наклонилась, обняв руками свои колени. К столу подошла Оливия. “Привет, мам.”

“Привет, зайка, ты не замерзла?”

“Нет, ведь я курю. Видишь?” - Оливия выпустила изо рта облачко белого дыма.

“Курение вредно для здоровья.”

“Папа курит трубку.”

“А еще папа ест шпинат и спаржу. Ты тоже собираешься их есть?”

“Нет.”

Мак подхватила Оливию и усадила ее на стол между собой и Колби.

“Тогда, я думаю, ты должна забыть о курении до своего тридцать седьмого дня рождения. Тогда мы сможем снова это обсудить.” -

Маккензи замолчала и подмигнула Колби. - “Оливия, это моя подруга Колби. Мы вместе ходили в школу.”

“Привет, Оливия.” - женщина протянула было руку для пожатия, но затем, словно испугавшись чего-то, спрятала ее в карман.

“Привет. Ты куришь?”

В поисках помощи Колби взглянула на Мак, но та сама с интересом ждала ее ответа.

“Нет… То есть иногда… когда я выпи… когда я иду куда-нибудь с друзьями… не часто.”

“Ты должна бросить. Моей маме это не нравится.”

“Хорошо. В таком случае, я больше никогда не буду.”

Оливия погладила ее по ноге и сказала: “Хорошая девочка.” Колби торжествующе улыбнулась, и Маккензи с трудом сдержала смех.

“Папа!” - вдруг закричала Оливия и вскочила так быстро, что едва не упала. К счастью, Мак сидела рядом и, успев подхватить ее, опустила на землю. Девочка помчалась по парку и бросилась в объятия отца.

“Папа ест спаржу?” - спросила Колби.

“Нет, но я решила упомянуть об этом на случай, если она вдруг решит обсудить условия сделки.”

Колби рассмеялась, наблюдая, как Ник подбрасывает Оливию в воздух. Выражение его лица не оставляло никаких сомнений в его безграничной любви к дочери.

“Я вижу в ней немного от каждого из вас.”

“Мне кажется, она больше похожа на меня.”

“Возможно ты права. Как ты думаешь, я ей понравилась?”

Маккензи повернулась к своей спутнице, пытаясь объяснить той, что дети, а особенно Оливия, редко могут невзлюбить кого-то с первого взгляда, но лицо Колби было таким серьезным, что Мак сразу вспомнилась юная одинокая девушка, вечно прячущаяся от всех в тени. Может, теперь она и выглядела по-другому, но внутри нее многое осталось прежним.

У Маккензи неожиданно вырвалось: “Разве ты можешь кому-то не нравиться, Колби?”

Та ответила не сразу, пытаясь подобрать подходящие слова. “Многим.”

“Поэтому ты и скрываешь себя настоящую?”

Колби промолчала.

Мак перевела взгляд на Ника. К счастью, он нес Оливию на плече, поэтому девочка не заметила, как нахмурилось папино лицо при виде маминой подруги.

“Что ты здесь делаешь?” Ник опустил Оливию вниз головой, притворяясь, что вот-вот уронит ее.

“Нет, папа!” воскликнула та и зашлась в радостном смехе.

“Ник, ты что, никогда не проверяешь свою голосовую почту? Я оставила тебе сообщение о том, что пригласила с собой Колби.”

На секунду мужчина смутился, но затем снова недовольно продолжил:

“Сколько мои родители заплатили тебе, чтобы шпионить за нами?”

“Не отвечай ему,” - вставила Маккензи.

“Все в порядке, я не против. Во-первых, твои родители не просили меня…” - Колби сделала пальцами воздушные кавычки. - “шпионить” за вами. Они просили меня навести справки о Мак. И если я даже и взяла у них деньги, то сумма тебя не касается.” - Она посмотрела на Маккензи. - “Я вернула им чек.” - Та отвела взгляд. - “Теперь твоя очередь.”

Ник приподнял одну бровь.

“Что значит “моя очередь”?”

“Твои родители пытаются создать Маккензи проблемы,” - осторожно сказала Колби. - “Я хочу знать, что ты собираешься с этим делать.”

Сердце Мак опустилось при мысли о том, как далеко могут зайти Копленды.

“Это глупо. Здесь какое-то недоразумение. В любом случае, почему я должен обсуждать семейные дела с посторонним человеком?”

“Хорошо, не отвечай мне. Ответь матери своего ребенка. Я уверена, что ей хотелось бы услышать то, что ты скажешь.”

Маккензи редко видела Ника таким рассерженным. Она была рада, что Оливия все еще сидит на его плече.

“Хорошо. Я скажу, что она - мать моей дочери, причем чертовски хорошая мать. Еще я скажу, что она - мой лучший друг, и я ни разу не пожалел, что женился на ней. И еще - что мы не подходим друг другу как пара.”

Колби кивнула. “Хорошо. И еще один вопрос. Ты действительно настолько боишься своих родителей, что готов оставить “мать своей дочери” и “своего лучшего друга” им на растерзание и продолжать скрывать от них свою ориентацию? Ты действительно считаешь, что они еще ничего не знают?”

Ник выглядел так, словно его хватил удар.

“Мак, я могу поговорить с тобой наедине?”

“Э-ээ, да, проводишь меня до машины? Нужно принести оттуда сумку Оливии.”

Маккензи посмотрела на Колби, удивленная силой ее возмущения.

“Я сейчас вернусь, хорошо?”

Женщина слегка кивнула, и Мак покинула ее, чувствуя себя не в своей тарелке.

“Это ты рассказала ей?” - спросил Ник, когда они отошли на достаточное расстояние.

“Ник, Колби - не дура. Она видела тебя в отеле с твоим другом. Кстати, если она, приезжая, так быстро догадалась, то я не сомневаюсь в ее правоте насчет твоих родителей. Мне кажется, они уже давно все знают.”

“Если они знают, то почему ничего мне не говорят?”

“Об этом ты должен спросить у них.”

“Не стоит доверять этой женщине, Маккензи. Совсем недавно она подглядывала за тобой в окно, а теперь пытается стать твоей подругой.”

“Ник, тебе, возможно, и трудно в это поверить, но я в состоянии принимать самостоятельные решения.”

“Я понимаю тебя, но мои родители - непростые люди. И если они что-то втемяшат себе в голову…”

“Тогда сделай же что-нибудь, черт тебя побери!”

“О, ты сказала ругательство,” - тихо заметила Оливия, по-прежнему сидя на отцовском плече.

Ник раздраженно закатил глаза.

“Мак, я уже говорил им, что ты отличная мать и что развод - наше обоюдное решение. О чем еще я должен им рассказать?”

“Как насчет того, чтобы начать с правды о своей ориентации и нашем браке и закончить тем, что они были ужасными родителями, которые платили другим людям, чтобы они делали твою жизнь более-менее счастливой?”

Ник побледнел.

“Я не могу.”

“Тогда оставь в покое Колби и ее мотивы. В отличие от тебя, она пытается хоть чем-то помочь.”

Маккензи открыла дверцу внедорожника и подала Нику сумку Оливии. Затем посмотрела на ту скамейку, где оставила Колби. Женщина развернулась и теперь сидела к ним спиной. Мак не знала, чем это было продиктовано: потребностью изменить позицию или желанием оставить их наедине.

“Ты же знаешь, что я готов сделать для тебя все, что угодно, но только не это.”

Маккензи хотелось крикнуть :”Тогда ты не сделаешь ничего!” - но она, как никто другой, знала, каково это - жаждать одобрения родителей, хоть и притворяясь тем, кем не являешься. Мак не могла быть жестокой с единственным человеком, который понимал и поддерживал ее в самые трудные дни.

“Тогда хватит уже об этом. Я решила, что Колби можно доверять, и пригласила ее с нами на ланч в понедельник. Может быть, твои родители не станут разыгрывать спектакль, когда увидят ее там.”

“Ты все еще спишь с ней, да?”

“Нет, с этим покончено,” - вздохнула Маккензи. - “Но она все равно хочет помочь, и в данный момент я готова принять любую помощь, которую мне предлагают.”

Ник собрался что-то возразить, но тут Оливия начала капризничать и проситься вниз, и ему пришлось заняться ее спуском на землю.

Мак наклонилась, поцеловала дочь и велела ей вести себя хорошо. А когда Ник усадил и пристегнул Оливию в машине, напомнила ему: “Позвони мне, если ей приснится страшный сон, и смотри, чтобы она не испугалась громких фейерверков.”

“Хорошо. А ты пообещай, что будешь осторожна с этой женщиной.”

Маккензи кивнула и, в последний раз помахав дочери на прощание, вернулась к Колби.

Поднялся ветер, и Мак подумала, достаточно ли теплым был пиджак Колби, а затем выругала себя за беспокойство о женщине, с которой у нее не было ничего, кроме секса.

Но сейчас Колби выглядела такой маленькой и беззащитной…

Сев рядом с ней и не успев еще заговорить, Маккензи заметила, что женщина уснула, поставив локоть на колено и подперев щеку ладонью.

Сначала Мак отвернулась, считая невежливым наблюдать за кем-либо в столь интимный момент. Однако, когда прошло несколько минут, а Колби все еще не проснулась, Маккензи начала сначала украдкой бросать на нее взгляды, а затем и просто любоваться ею. Мак восхищала красивая форма губ Колби, их полнота и мягкость. Целуя их, ей всегда хотелось застонать от наслаждения.

Ее взгляд был по-прежнему прикован к ним, когда Колби открыла глаза, и между женщинами словно пробежала искра. Маккензи наклонилась ближе, влекомая страстным желанием в глазах своей спутницы, но тут же отпрянула, увидев, что оно исчезло так же быстро, как и появилось.

“Я заснула, да?” - спросила Колби.

“Да, прости. Я не хотела тебя будить. Ты выглядела слишком уставшей. Бессонная ночь, да?”

Колби засмеялась.

“Да. В моем номере всю ночь пищал кондиционер. И я никак не могла отключить эту дурацкую штуковину.”

“Почему ты не попросила персонал починить его?”

“Было уже поздно, когда я поняла, в чем проблема. Утром мне сказали, что их мастер заболел, а свободных номеров нет.”

“У меня есть лишняя комната.”

Колби посмотрела на Мак.

“Это очень великодушно с твоей стороны, но тебе не кажется, что это плохая идея?”

“Была бы плохой, если бы рядом не находилась комната моей матери.”

Колби широко распахнула глаза и задрожала.

“У меня тоже мурашки по коже бегут. Думаю, это безопасно. Соглашайся.” - Маккензи встала. - “Просто следуй за мной.”

“Мак? Ты вела себя так, словно не верила ни одному моему слову, а теперь приглашаешь остановиться в твоем доме. Ты уверена в этом? Я могу попросить вызвать кого-нибудь починить кондиционер или остановиться в другом отеле.”

“Мне хотелось бы, чтобы ты остановилась у меня, конечно, если ты не против.”

“Хорошо, спасибо. Я принимаю твое предложение.”

“Отлично.” - улыбнулась Маккензи. - “Давай поспешим, пока не полил дождь. По дороге заедем в отель, и ты сможешь выписаться.”

Она прошла вперед, чтобы Колби не увидела выражения ее лица. Предложение о ночлеге было совершенно искренним, а полученное согласие вызвало у Мак такую радость, что ей даже стало страшно. Чего она боится?

Разумеется, пока рано называть их друзьями, но, по крайней мере, Колби больше не считает ее врагом. Разве две взрослых женщины не могут провести немного времени вместе, не занимаясь при этом сексом?

Маккензи оглянулась и отметила, что ей нравится видеть Колби в джинсах. И, замедлив шаг, чтобы посмотреть на них сзади, она внезапно осознала, что оказалась в ловушке.

***

Колби не знала, о чем она думала, принимая предложение Мак. И о чем думала та, предлагая ей свою комнату для гостей. “Ведь мы не друзья,” - с грустью подумала женщина. Заехав на парковку, она поставила свою машину рядом с джипом.

Колби никак не удавалось понять, какие мысли скрываются за внешней невозмутимостью Маккензи, и это ее очень беспокоило.

“Ты действительно уверена? Если ты сомневаешься, что это будет удобно, я могу вернуться в отель.”

Мак вскинула голову, словно только сейчас заметив, что Колби стоит рядом с ней.

“Почему ты так решила?”

“Не знаю. Ты выглядишь расстроенной. Мне хочется убедиться, что ты не сожалеешь о своем предложении.”

“Я думала о том, не испугается ли Оливия фейерверков. Она старается казаться храброй, но я знаю, что громкие звуки пугают ее, а Ник - не самый внимательный человек на земле.”

Колби покраснела. Разумеется, она скучает по дочери!

Не все крутится вокруг тебя, идиотка!

“Может, стоит позвонить ему и напомнить об этом?”

“Нет, ему нужно привыкать самому заботиться о ней. Я просто…”

“Ты просто беспокоишься о своей маленькой девочке. В этом нет ничего удивительного. Мне кажется, это…” -

Колби замолчала, подыскивая подходящее слово. - “Мне кажется, это хорошо, когда дети знают, что кто-то волнуется и переживает за них. Это позволяет им чувствовать себя…”

“В безопасности?”

“Да, наверное.”

Колби низко наклонила голову, делая вид, что занята вытаскиванием сумки с сидения своей машины. Какого черта ты не держишь свой рот на замке?

Внезапно ее охватила неуверенность. Как она собирается провести весь вечер с женщиной, на которую не в силах даже взглянуть?

Входная дверь распахнулась, и Колби чуть не споткнулась от неожиданности. Мать Маккензи, а это не мог быть никто иной, стояла в проеме, удивленно глядя на гостью, прячущуюся за спиной ее дочери. Затем женщина улыбнулась, и Колби поняла, что именно так будет выглядеть Мак через двадцать лет. Она почувствовала, что ее бросило в краску. Черт побери, сколько можно краснеть!

“Колби Деннис, не так ли?” - покраснев пуще прежнего и неловко ступив на крыльцо, гостья протянула руку для рукопожатия. Но мать Маккензи проигнорировала этот жест и притянула ее в свои объятия. Колби была настолько поражена, что на минуту словно оцепенела. Затем она неуклюже погладила женщину по спине и отступила на шаг назад.

“Здравствуйте, миссис Брент, приятно познакомиться.”

“Называй меня Сьюзан. Мак много о тебе рассказывала. Проходи. Извини меня, я отойду на минутку. Я начала делать печенье и вдруг вспомнила, что Оливии не будет, а Маккензи никогда его не ест. Говорит, что из-за жиров и углеводов.”

Колби проследовала за Сьюзан внутрь дома. Именно так и должен выглядеть настоящий дом, - решила она. Не стены, завешанные беспорядочной коллекцией картин, как у ее родителей, и не убежище, где можно спрятаться после работы, не боясь, что люди поймут, что у тебя нет никакой личной жизни, как у нее самой.

“Я не против жиров и углеводов,” - сказала Колби в спину уходящей Сьюзан. Маккензи нахмурилась. - “Тем более вместе. В печенье.” - Та нахмурилась еще больше. Колби уставилась в пол и пробормотала: - “Это правда.”

“Когда ты в последний раз ела печенье? Я имею в виду - настоящее шоколадное печенье, слишком горячее, чтобы есть, не дуя на него, крошашееся, пачкающее одежду?” - спросила Мак.

“Два года назад. И маркировка, что оно не содержит сахара, стояла на нем ошибочно,” - нехотя призналась Колби.

“Я так и думала. Что с тобой?”

“Ты не говорила мне, что твоя мама такая горячая штучка!” - сказала Колби. - “Она выглядит как Супервумен.”

У Маккензи отвисла челюсть.

“Ты только что сказала, что моя мама горячая штучка? Прямо при мне? В моем собственном доме?”

“О, боже, тише. Она услышит тебя.”

“Ну, если она еще не услышала, то я собираюсь передать ей твои слова.”

Когда Колби поняла, что та собирается сделать, Мак была уже на полпути к цели. Еще пара шагов, и она окажется в кухне и расскажет своей матери… С широкой улыбкой Маккензи обернулась и позвала: “Эй, мам, Колби говорит…”

В ужасе Колби сделала единственное, что пришло ей в голову. Она запрыгнула Мак на спину, и обвив ее талию ногами, зажала ей рот ладонью. Пораженная собственной смелостью, Колби решила не останавливаться и прошептала Маккензи на ухо: “Я гость в этом доме. Ты не должна меня смущать.”

Та в ответ пробормотала что-то неразборчивое.

“Если я уберу свою руку, ты обещаешь не кричать?”

Мак кивнула, и гостья медленно убрала руку.

“Мама, Колби…”

Колби снова вернула ладонь на место, и тело под ней задрожало от еле сдерживаемого смеха. “Ты - наглая обманщица,” - зарычала Колби.

Маккензи начала медленно водить языком по ее раскрытой ладони, определенно пытаясь заставить ее убрать. Колби сузила глаза и еще сильнее прижалась губами к горячему уху: “О, да, продолжай. Это так приятно, детка.” Мак тут же застыла, и теперь рассмеялась Колби.

“Ладно,” - сказала она, успокоившись. - “Ты собираешься вести себя хорошо?”

Движением, которое вызвало бы зависть у любого акробата, Мак вывернула верхнюю часть своего тела, наклонилась и притянула Колби к себе таким образом, что они оказались лицом к лицу. Сколько времени нам нужно было провести вместе, чтобы осознать, что между нами происходит что-то серьезное?

Самодовольная улыбка сползла с лица Маккензи, и в Колби закралось неприятное подозрение, что та прочитала ее мысли. Легкий шум, раздавшийся за ними, отвлек внимание женщин друг от друга. Широко раскрыв глаза, в дверях стояла Сьюзен с тарелкой печенья в руках.

Колби боялась взглянуть на Мак. Господи, мы, наверное, выглядим, как две идиотки. Она дернулась, пытаясь выбраться из объятий, но Маккензи была слишком ошеломлена, чтобы понять намек.

Взглянув на свою мать, она поморщилась. “Привет, мам, мы просто… играли.”

“Отпусти меня, Мак,” быстро прошептала Колби.

“Значит, настольные игры для вас стали слишком просты, не так ли?” - спросила Сьюзан, и Колби отчаянно захотелось куда-нибудь спрятаться.

“Маккензи, может, уже отпустишь меня? Пожалуйста.” - наконец, эти слова дошли до Мак, и та опустила ее на пол, прошептав: “Прости.”

“Хотите печенья?” - Сьюзан протянула им тарелку с выпечкой.

Колби взяла печенье и принялась его есть. Маккензи сделала то же самое. Приятно знать, что не одна ты налегаешь на сладкое, когда нервничаешь. “Так как насчет настольной игры?” - спросила Колби с большим энтузиазмом, чем чувствовала.

“Отлично,” - сказала Мак, глядя на нее с озорной улыбкой, и добавила: “Знаешь, мам, я думаю, она не откажется сыграть с тобой в Твистер.”

Колби чуть не подавилась.

Глава 10

Дом Брент

“Мне кажется, сюда добавлен кокаин,” сказала Колби с полным ртом печенья. Ей удалось справиться со своим смущением от того, что мать Маккензи застала их дурачащимися. И сейчас она весело болтала с Сьюзан, которая сразу принимала в свое сердце любого, кто так быстро справлялся с ее печеньями. Если Колби когда-нибудь задумалась бы о том как выглядит мать Маккензи то никогда в жизни не пришла бы к такому результату. Она ни за что не представила бы Сьюзан такой добродушной и улыбчивой женщиной.

“Если сахар и масло можно было бы считать кокаином, тогда, да, моя мама могла бы стать твоим дилером,” - улыбнувшись, сказала Маккензи. Сама она перестала есть печенье еще час назад.

Все три женщины расположились на полу, возле журнального столика и попивали колу, ели печенье и любовались фейерверками, освещающими небо. К счастью, Маккензи не удалось найти Твистер. Поэтому они провели остаток дождливого дня играя в различные настольные игры и за просмотром телевизора.

Когда они услышали первые залпы фейерверков, то сразу же открыли шторы, чтобы насладиться прекрасными разноцветными всполохами в вечернем небе.

“Я положила не так уж много сахара,” сказала Сьюзан. “Ах, какой красивый!”

Женщины молчали некоторое время, наблюдая за разноцветными огнями, то и дело освещающими небо. Затем Маккензи заговорила. “Похоже, ты забыла, что я выносила мусор после ужина. Я видела все эти пустые пакеты.”

“Пакеты? То есть больше одного? Вы использовали больше одного пакета сахара?” в панике спросила Колби.

“Разумеется, да,” с гордостью ответила Сьюзан. “Это ведь сахарное печенье.”

Колби так и представила как вокруг ее живота формируется слой жира. “Кажется, до ужина я съела штук шесть, и я понятия не имею сколько я съела во время просмотра фильма.”

“Кому ты собираешься верить, Маккензи или ее матери?” Маккензи смотрела на Колби через голову Сьюзан, которая собирала настольные игры в коробки. Колби показалось, что ей нравилось то чувство, которое она испытывала в данный момент. Она была довольной, наевшейся сладостей и обласканной вниманием. Когда Маккензи понимающе улыбнулась, Колби задумалась, а не выдала ли она себя. Может она открылась слишком сильно? Можно ли вообще открыться слишком сильно? Да какая разница, если Маккензи и знала, что ей нравилось проводить время с ней и в ее доме?

“Не забывай, что она играла с тобой в карты, мама. Она знает, что тебе не следует доверять.” Маккензи опустила руку на плечо Колби. “Тебе ведь не скучно, нет?”

Маккензи быстро убрала руку. Она, как и Колби забыла, что между ними теперь все было по-другому.

“Мне уже давно не было так весело,” ответила Колби, понимая, что это чистая правда. По большей части сейчас у нее друзей было не намного больше чем в школе. Она проводила дни на работе, а вечера в мыслях о работе. До сегодняшнего дня она не могла вспомнить, когда в последний раз играла в настольные игры или сидела возле телевизора, объедаясь печеньем в дождливый пятничный день. Колби подумала, что легко могла бы к этому привыкнуть и эта мысль ее жутко напугала.

Сьюзан застонала, поднимаясь на ноги и зевнула. “Клянусь, чем старше я становлюсь, тем больше чувствую себя как Оливия. Мне необходим сон, иначе я буду такой же капризной и ворчливой.”

“Увидимся завтра?” спросила Колби, поднимаясь и неловко обнимая женщину.

“Конечно. Я буду делать блинчики, так что надеюсь по утрам у тебя хороший аппетит.” Колби провожала Сьюзан взглядом, пока та поднималась по лестнице наверх.

“Мы ведь не отпугнули ее, нет?” Колби присела на диван. Теперь, когда они остались наедине, Колби нужно было держать Маккензи на дистанции. “Не понимаю как можно уснуть под такие фейерверки.”

“По моей маме можно настраивать часы. Ровно в девять она идет в постель, и ее бомбой не разбудишь. Хотела бы я, чтобы Оливия так быстро засыпала.” Улыбка Маккензи сменилась нахмуренными бровями.

“В чем дело? Беспокоишься об Оливии?”

“Не совсем. Уверена, ей весело с отцом.”

Маккензи встала с пола и села с противоположной стороны дивана. Они любовались фейерверками несколько минут, время от времени бросая замечания по поводу цвета или красоты залпов и делали вид, что между ними нет никакой напряженности. Колби стало грустно от мысли, что их отношения настолько сошли на нет, что они не могли даже нормально общаться, оставаясь наедине.

Они сделали все наоборот. У них был секс до того, как они узнали друг друга. А как показывает опыт - отношения невозможны, если они с самого начала были построены только на сексе. Так что она делала здесь, сидя на диване этой женщины и ведя беседы? Чего она пыталась добиться, придя сюда?

“Я должна кое в чем признаться,” сказала Маккензи.

Колби повернулась, и поджав под себя ногу, перевела все свое внимание на Маккензи.

“Мне кажется, я испытываю ревность по отношению к Оливии и Нику. Я боюсь, что ей больше понравится наблюдать за шоу фейерверков с ее отцом, чем со мной.” Колби хмыкнула с облегчением. Обычная ревность, поняла она.

Она была рада наконец-то найти слабое место в крепкой броне Маккензи, и это делало ее еще более привлекательной. Не то, чтобы ей была нужна в этом какая-то помощь.”Я не эксперт, но это вроде нормально, разве нет?”

Маккензи вздохнула. “Не знаю, но это заставляет меня чувствовать себя просто ужасно. Я хочу, чтобы моей дочери было весело с ее отцом, но в то же время…”

“Ты не хочешь, чтобы она забывала, что вам может быть весело и вдвоем?”

“Это звучит эгоистично.”

“Не так уж и эгоистично. Просто… ну, немного эгоистично.” Колби улыбнулась, когда Маккензи закатила глаза. Ревность Маккензи была забавной.

“Лучше бы я тебе этого не говорила. Теперь я чувствую себя ужасно,” пробормотала Маккензи.

“Ой, да ладно, можно подумать, что я не бывала эгоистичной.”

Маккензи скинула туфли и подвернула под себя ноги. “О, правда? Ну-ка, выкладывай. Я ведь рассказала тебе.”

Колби покачала головой, но затем вспомнила что-то, что до сих пор вызывало у нее угрызения совести, хотя это случилось много лет назад.

“Хорошо, когда мне было двенадцать лет, мои родители…”

“Нет, никаких историй из детства. Это нечестно,” перебила ее Маккензи.

“Подожди,” Колби подняла руку, останавливая ее. “Это действительно ужасно. За это точно можно попасть в ад.”

Маккензи тихо рассмеялась. “Настолько плохо? Хорошо, но если окажется, что эта история не так уж и ужасна, я оставляю за собой право потребовать настоящую, взрослую историю.”

“Договорились. Как я уже говорила, когда мне было двенадцать, мои родители развелись. Мой отец переехал за город, а моя мать каждый день рыдала, пока не засыпала.”

“Тебе наверно было сложно.” Серьезный взгляд Маккензи почти заставил Колби пожалеть, что она начала этот рассказ, но она продолжила.

“На самом деле, мне это понравилось.”

Маккензи подняла бровь, но Колби продолжала. Теперь, когда она об этом заговорила, она не могла остановиться.

“Мой отец забирал меня из школы каждую пятницу и водил меня на обед или в кино, или в любое другое место, куда бы я ни захотела. Он тратил на меня все свои лишние деньги. До этого мы никогда не проводили так много времени вместе. И у нас никогда не было лишних денег на кино. Моя мама вдруг начала готовить каждый день, хотя раньше не готовила совсем. Стирала мою одежду, мыла посуду, убирала дом и интересовалась моей учебой в школе. В одночасье она вдруг превратилась в такую же мать, какими были все остальные.

После их расставания они соперничали за мое внимание, а я этим наслаждалась. Три месяца я жила в раю. Но однажды я пришла домой со школы и они сидели в гостиной радостные и улыбающиеся. На столе стояли коробочки с едой из ресторана и бокалы с вином. Потом они сказали мне, что хотят сообщить отличную новость. Они решили снова сойтись.”

Где-то в середине ее “эгоистичной истории” Маккензи начала поглаживать руку Колби. “Вот и все. С тех пор мы жили долго и счастливо.” Колби улыбнулась, но Маккензи продолжала серьезно на нее смотреть.

“Но не ты.”

Колби пожала плечами, сбитая с толку серьезностью Маккензи. “Все было в порядке. Мои родители были хорошими людьми. У меня всегда была крыша над головой, и достаточно денег, чтобы купить еду. Все остальное было не так уж и важно.”

“Иди сюда,” сказала Маккензи и, прежде, чем Колби смогла запротестовать, крепко ее обняла.

И хотя Колби не хотела ничего так, как расслабитьсяя в этом объятии, она понимала, что не могла себе этого позволить. “Если ты сейчас начнешь напевать, я встану и уйду,” пробормотала она, уткнувшись в плечо Маккензи.

“То, что ты описала, было обычным чувством ребенка, нуждающегося во внимании. Мы все были такими, когда были детьми. Я сомневаюсь, что в том возрасте ты понимала все последствия расставания родителей. Ты была расстроена не тем, что они вновь сошлись, а тем, что то внимание, которое, наконец, обрушилось на тебя, снова должно было исчезнуть. Твоя реакция вполне естественна.”

Маккензи легко поглаживала спину Колби, успокаивая ее, словно это было не просто причудой ребенка, а какой-то серьезной потерей. Словно это случилось не много лет назад, а вчера.