Ревизор: возвращение в СССР 14

Глава 15

г. Москва. Квартира Ивлевых.

Признаться ему, что меня в это же время в Кремле ждут? Ну, без этого никак.

А говорить ли про то, что устраиваюсь на работу в Верховный Совет? Сложный вопрос! А если проверку какую-нибудь не пройду и с канцелярией Верховного Совета пролечу? Как это всё будет выглядеть? Размечтался, расхвастался… на пустом месте.

Хотя… Обидится потом, если все же устроюсь туда на работу, а он постфактум узнает. Кажется, это прекрасный повод эту тему и поднять, и обсудить.

– Извини, друг, но 7 мая до обеда никак не смогу, – ответил я Сатчану. – Я примерно в это же время выступаю по схожей теме в идеологической комиссии ЦК КПСС. И там еще Агитпроп будет. Не совсем знаю, что это такое…

Сатчан вначале помолчал, а потом вдруг рассмеялся в голос.

– Ну ты тезка и шутник! – заливался он. – Да еще таким серьезным голосом сказал… Я аж на пару секунд купился!

– Да какие уж тут шутки, – озабоченно ответил я. – Дело серьезное. Коннов Николай Сергеевич звонил. Может, знаешь такого?

– Знаю, – ответил озадаченно Сатчан. – Вернее, слышал только. Не мой уровень. Так ты что, не пошутил?!

– Нет, конечно. Мне не до шуток. Организация серьезная, сам понимаешь, так что надо приготовить серьезный доклад…

– А с чего вдруг тебя пригласили, не знаешь? С чьей подачи?

– Наверное, в связи с тем, что мне предложили устроиться референтом в Верховный Совет, и я сейчас проверки прохожу.

Сатчан подозрительно долго молчал. Потом все же сказал каким-то странным голосом:

– Наверное, нам лучше лично все это обсудить. А то у меня уже ум за разум заходит. Давай, завтра встретимся после твоих занятий?

– Не вопрос, – согласился я.

Ну вот и раскрыл свои карты перед Сатчаном… Ладно, все равно бы он узнал.

Москва, квартира Сатчанов.

Римма сидела, поджав ноги на диване перед телевизором с вышивкой в руках, прислушиваясь одновременно и к телевизору, и к разговору мужа по телефону. Что-то явно случилось, голос у мужа такой озадаченный. – поняла она, и когда Павел сел рядом с задумчивым видом, спросила:

– Всё нормально?

– А? Да-да, – поспешно ответил муж. – Не могу понять просто, в голове не укладывается… – Римма не перебивала, давая мужу собраться с мыслями. Мама так всегда делала, когда говорила с отцом. – Как у него так получается?!

– У кого?

– У Пашки Ивлева. Я хотел ему сюрприз сделать, устроил ему выступление у нас на райкомовской комиссии по празднованию девятого мая. А он знаешь, что мне ответил? – Римма терпеливо ждала, что же тот ответил. – сказал, «Извини, не могу, в Кремле уже выступаю». А? Вот как так?!

– Ну, мало ли, заметили как-то… – дипломатично ответила жена, хотя тоже весьма впечатлилась услышанным. – Понять бы еще, как…

– Да вот и я тоже спросил, как так получилось. – каким-то надорванным голосом сказал Сатчан. – И он мне ответил… Лучше бы не отвечал…

– Да что там такое? – спросила одолеваемая любопытством жена.

– Мол, устраивается на работу в Верховный Совет… При этом явно не шутит. Он никогда по серьезным вопросам не шутит. Да и трезвый. Впрочем, он практически всегда трезвый… Ему же семнадцать… Высшего образования еще нет даже. И в Верховный Совет???

Потрясенная новостью Римма больше не стала ничего говорить. Зато почему-то вспомнила, как отец однажды сказал, что если бы Ивлев был лет на пять постарше, то лучше бы он выдал Римму замуж за него, а не за Сатчана… Отец у нее людей словно насквозь видит, это надо признать. А она-то, дура – поверила той секретарше, и так опозорилась, так опозорилась… Одна надежда, что Ивлевы тот скандал все же забудут…

На вечерней прогулке со мной гулял только Родька, Григория не было, и это отсутствие показалось мне очень подозрительным.

– Как вы, с отцом ездили сегодня на стрельбы? – поинтересовался я.

– Неа. Папу вызвали куда-то, он уехал еще до обеда. Ругался сильно… – беззаботно ответил мальчишка.

Похоже, дошло письмо несостоявшейся тёщи до Министерства обороны.

– А сейчас он где? Дома? – обеспокоенно спросил я.

– Не, ещё не приезжал.

Вот так так… Эх, блин!

Проводил Родьку до подъезда и пошёл к себе. Поднимаясь на третий этаж, услышал мужские голоса где-то наверху в подъезде. Нетрезвый разговор… А голоса показались знакомыми.

Быстро закинул домой Тузика и пошёл вверх по лестнице. Так и есть. Прямо на ступеньках сидели Николай с Григорием и курили, как два паровоза. Ну так и есть, как и думал, когда знакомил – что корефанами станут…

– Гриш, – медленно поднимался я по ступенькам. – Что?

– Всё. – развёл он руками и состроил пьяную рожу, которая должна была обозначать пшик. – Дома остаюсь…

– Почему? – присел я на корточки перед мужиками и поздоровался с ними за руку. – С какой формулировкой?

– Моральный облик, недостойный советского офицера. – почти без запинок ответил он.

– Твою дивизию!.. – вырвалось у меня, поднялся и сам не заметил, что начал ходить туда-сюда перед лифтом.

– Не мельтеши перед глазами. – велел мне Николай. – Голова от тебя кружится.

– Мне так думается легче. – отмахнулся я. – Да и не от меня у вас головы кружатся. Закусывать просто надо. Пошли в квартиру. Будем решать, что делать дальше.

Помог им встать и проводил в хату. Игоря не было. Видимо, домой уехал. Мужики уселись вокруг по-мужски простого, но далеко не пустого стола.

– И что теперь? Куда тебя? – спросил озабоченно я.

– Решают… – развёл руками подполковник.

– Сочувствую, друг!

– А-ай. – махнул рукой подполковник. – Может, оно и к лучшему, больше шансов до отставки дожить.

– Тоже верно… – удивленно взглянул я на него. Он что же, специально не стал суетиться? – Но с переводом не бросай все на самотек. – попытался я привлечь его внимание, тряся за плечо. – Гриш! Твой командир дружит с командиром части в Лосином острове. Поговори. Пусть тебя переведут туда. – пытался я достучаться до нетрезвого сознания друга. Пока я свой спич толкал, мужики налили себе ещё выпить и мне плеснули. Не дожидаясь меня, выпили. А я продолжал: – Тебе немного дослужить осталось до сорока пяти. Пенсию заработаешь, а там уже подумаешь, что делать, служить дальше или не служить.

Григорий молча, морщась от выпитой водки, показал мне большой палец вверх. Я так и не понял, о чём это он, водка такая вкусная, или мысль мою одобрил.

Но понял одно точно – бесполезно сейчас с ним разговаривать. Завтра надо будет ещё раз к этому вопросу вернуться. Выпил одним глотком пятьдесят капель, что они мне плеснули. Мне ещё доклад готовить по «Бессмертному полку». Сразу, пока мысли бурлят по этому поводу, надо и поработать.

– Давай, Гриш, не раскисай. Увидимся. – поднялся я из-за стола. – И дома появись. А то твои думают, что ты всё ещё на службе.

Попрощался и ушёл к себе.

Москва. Дом Ивлевых, однокомнатная квартира на шестом этаже.

Услышав в подъезде мужские голоса, Лина сначала не обратила на них внимания. Но в какой-то момент ей показалось, что она узнаёт один из них. Не поверив собственным ушам и ругая себя за навязчивые мысли о бывшем, Лина тихонько приоткрыла дверь и начала прислушиваться.

Но, оказывается, она не ошиблась. Один из собеседников был сосед с седьмого этажа, капитан, от которого жена сбежала. А второй Гриша! Она узнала бы его голос, сколько бы он ни выпил. Лина внимательно прислушивалась через приоткрытую дверь и чуть не пропустила момент, когда мимо по лестнице пробежал наверх Пашка с третьего этажа. Она едва успела дверь прикрыть. Потом опять приоткрыла и начала прислушиваться.

Пашка очень кстати спросил, чем вызвана эта пьянка. Она услышала с ужасом, что Григорию закрыли выезд за границу. У Лины всё поплыло перед глазами.

Что теперь со мной будет?! – закрывая дверь, прошептала она.

Сел за доклад, накидал тезисы. Выделил три основных момента и расписал их на пункты. А дальше крепко задумался. Очевидные понятия никак не хотели принимать форму слов. Этот мужик из идеологической комиссии просил оформить мою речь в виде доклада, чтобы они потом могли распространить его. На местах Сатчан получит его первым, усмехнулся я.

Написал, в первую очередь, о сохранении памяти. Это сейчас ветераны живы и активны, а пройдёт несколько десятилетий и спросить о войне из первых уст будет уже не у кого.

Потом писал о преемственности поколений, о воспитании патриотизма и об осознания будущими поколениями своего героического наследия и долге перед отцами и дедами, отстоявшими для них свободу и право на жизнь.

Это больная для меня тема. Вспомнил, как в будущем на Западе всякие грантожоры старательно будут переписывать историю. Договорятся до того, что японцы оправдают американцев за Хиросиму и Нагасаки, будут говорить: что так было надо…

Поэтому написал, что данную инициативу необходимо всеми силами распространять во всех странах Варшавского договора и, желательно, в странах Западной Европы. Чтоб эти тоже не забывали…

Ну, время у меня ещё есть, если мысли какие ещё будут появляться, допишу, возьму с собой в университет завтра.

С утра Григорий опять не вышел на прогулку. Интересно, как он? Наводящие вопросы Родьке ситуацию не прояснили. Узнал только, что «папа дома, спит, как убитый». Ну, учитывая, в каком он вчера был состоянии, не мудрено… Ладно, загляну к нему вечером.

ВНИИ синтетических и натуральных душистых веществ.

Лина не находила себе места и с самого утра позвонила матери на работу.

– Мам. – простонала она в трубку. – Гришу отстранили от загранкомандировок. Что теперь будет? Мне придётся работу менять, мам…

– Не спеши увольняться! Раньше времени… – расстроенно проговорила Инга Леонтьевна. – Попробую ещё раз со старым поговорить. Не реви, слышишь! Я сегодня же в Москву поеду.

На парах дописывал свой доклад, вот не зря говорят, утро вечера мудренее. Целый тезис добавил. Боюсь, что десяти минут мне будет мало. Но не разбежишься, придется резать под это требование…

Ну а затем – в КГБ. Там меня уже ждал прямо на входе Румянцев. Одобрительно кивнул мне, когда я вошёл точно в 14.40. Сунул в руки распечатанный доклад и повел в зал.

Зал был на пару сотен мест, и он был полон. Людьми в белых марлевых повязках, капитан не шутил. И я этому был очень рад – не нужно мне знать, кто тут кем является…

– Не будет смущать, что все в таком виде? – заботливо спросил капитан.

Это мне смущаться? Я выжил в эпоху ковида. Два гребанных года в масках! Среди таких же других бедолаг. Мне это зрелище более чем привычно. Такой фигней меня из колеи не выбить.

– Вот если бы они без масок сидели – вот тогда бы я точно волновался… – улыбнулся я. – А так, меньше знаешь – крепче спишь!

Капитан только хмыкнул от такого ответа. И пригласил меня присесть пока на первом ряду и освежить в памяти тезисы собственного доклада. Разобравшись с этим, я ему кивнул. Он попросил меня подождать еще пять минут. Подождал. Наконец, время пришло, и я по его сигналу пошел к трибуне. Шепотки в зале стихли, и я начал доклад.

– Товарищи! Среди угроз со стороны Запада я выделил внутренние и внешние. Позвольте начать с внешних…

От текста доклада я не отходил. Не та организация, где это стоит делать. Честно отбарабанил все, как было написано. Конечно, уже и новые мысли за прошедшее с момента подготовки доклада время появились, но ничего не поделаешь…

Закончив, поблагодарил за внимание. После чего сказал:

– А теперь, товарищи, буду рад ответить на ваши вопросы!

– Вы говорили, что есть угроза от продажи наших сырьевых ресурсов Западу. Но мы же не будем их отдавать за гроши, а только за свободно конвертируемую валюту. Неужели она нам не нужна? – тут же задал вопрос мужик с первого ряда. Лет так под сорок, судя по седым вискам.

– Не совсем это я имел в виду. Я говорил о том, что это опасная зависимость. В первые годы советской власти, продавая сырьевые товары в западные страны, на полученную валюту покупали новейшие станки и оборудование для модернизации экономики. Такой вариант меня устраивает. Но я говорил о рисках того, что сейчас мы можем решить, что существенную часть валюты можно пустить на ширпотреб и покупку продовольствия. Покупать зерно, джинсы, туалетную бумагу и все то, что сами вполне способны произвести, чтобы удовлетворить спрос со стороны нашего населения. СССР полон нефти и других полезных ресурсов. По моей оценке, в ближайшие годы эти ресурсы подорожают в несколько раз. Валюта хлынет к нам рекой, и это может нас расслабить. Мы можем начать тратить ее бесхозяйственно. Но чем больше мы будем закупать на эту валюту продовольствия и ширпотреба, тем в большую зависимость попадем от Запада. Он может продать его нам, а может и перестать продавать, если захочет создать нам проблемы. И кроме того… А вдруг цены на ресурсы снова упадут, а мы уже привыкнем обеспечивать серьезные потребности населения этими импортными товарами? Валюты станет мало, товары уже не купить в прежнем объёме, сами понимаете, что это плохо отразится на советской экономике и вызовет разочарование со стороны населения. Вот чего нам нужно избежать. Следующий вопрос!