Рейн

И я утонула в этом. Утонула в нём.

Я обнимала его, не отпуская. Моё лицо покоилось у него на груди – тёплой, обнажённой, пахнувшей мылом и... мужчиной. Я делаю прерывистый вдох.

– Ублюдки должны заплатить за это.

От удивления я дёргаюсь в его объятиях, но он только крепче прижимает меня к себе.

– Что?

– Те ублюдки, которые били, пинали и издевались над тобой... ублюдки, которые заказали и смотрели на это... они должны заплатить.

– Всё кончено, – говорю я, странно ощущая то, что мне надо было успокоить его.

– С этим никогда не будет покончено. Это проблема. Ты будешь жить с этим в душе всю оставшуюся жизнь. Просыпаться от криков, потому что ты чувствуешь свою вину. Это будет частью теперешней тебя. И они на хрен должны заплатить за это.

– Рейн...

Его тело напряглось, он ослабляет объятия настолько, чтобы он мог видеть меня.

– Они заплатят, детка. Тебе не обязательно знать об этом. Но они заплатят.

– Я не могу просить тебя...

– Ты меня не просишь. Я сам делаю это.

– Он опасен.

– Я чертовски опасен, – говорит Рейн, ярость искажает черты его лица, и у меня нет сомнений в том, что это правда.

На него не действуют никакие аргументы.

– Ты не можешь подвергать своих людей опасности из-за меня.

– Я не собираюсь подвергать никого из моих людей опасности. Это между мной и Ви.

– Рейн...

– Когда ты так произносишь моё имя, – говорит он, удивляя меня настолько, что я прикрываю свой рот. – Мне это нравится настолько, что ты сейчас покинешь мои объятия, пойдёшь и усадишь свою задницу ко мне на кровать. А я усажу свою на диван.

– Что? – спрашиваю я, чувствуя, как его пальцы вычерчивают узоры у меня на спине. И это так приятно. О, Боже, как хорошо. Настолько хорошо, что я практически спросила его, почему он не хочет отправиться со мной в постель. Почти.

– Я возьму тебя, если ты не отойдёшь от меня. Я не хочу засирать тебе голову очередным дерьмом, когда его уже там предостаточно. Поэтому, я собираюсь отпустить тебя, ты пойдёшь в спальню, а я останусь здесь.

Минутку. Что?

Он собирался взять меня?

В постель? Переспать со мной? Потому что я совсем не против этой идеи. Почувствовать прикосновения к моей коже, которые не будут ранить. Почувствовать удовольствие от мужских рук, а не боль. Я хочу это.

А кроме того... засирать мне голову очередным дерьмом, когда его уже там предостаточно?

У меня всё в порядке с головой.

На самом деле, я чертовски гордилась тем, насколько хорошо я держала себя в руках.

Его объятия покинули меня, а потом он взял мои руки и снял их со своей спины.

– Иди, – говорит он, кивая в сторону спальни. Когда я не делаю ни шага, его бровь взлетает вверх. – Блядь, Саммер, иди.

И я ухожу.

На всём пути к спальне мой живот подпрыгивает от звука моего имени на его губах. Я закрываю дверь и бросаюсь на кровать, прижимаю руку к своему скачущему сердцу, пытаясь разобраться во всём этом.

Рейн хочет начать подпольную преступную борьбу с Ви.

Он не хочет обсуждать это.

Я излила ему душу. А потом заплакала.

Я на хрен... плакала.

Никогда раньше я не плакала перед мужчиной. Ни разу в жизни. Никогда. Ни разу. И я плакала перед ним. А потом он вытер мои слёзы и...

Обнял. Меня.

Тогда, конечно, возникла одна небольшая проблема.

Рейн хочет секса со мной.

И я полностью уверена, что тоже хочу заняться с ним сексом.

Блядь.

Глава 10

Рейн

– Ты, должно быть, шутишь, – говорит Кэш, резко опуская пиво, которое он подносил к губам.

Мы в лагере. Что меня не особо радует. Но и покинуть это место я не могу. Кэш был прав, парни взбесились бы, если бы меня не было в церкви в пятницу вечером.

Поэтому, я в лагере.

Здание само по себе представляет собой низкое, лишённое окон строение, которое было автомастерской, пока кризис не убил её. Со всех сторон оно окружено высоким забором с колючей проволокой. Я купил его за бесценок и использовал его для нашего удобства, пристроив заднюю часть и сделав комнаты для как можно большего количества людей. В передней части есть дверь в гараж, за которой скрыта моя крошка. Hummer с армейским оружием на крыше. Если кто-то хочет поиметь нас, то они встречаются с моей крошкой. До сих пор нам пришлось воспользоваться ею только раз. И у нас даже не было возможности опробовать её. Как только они увидели её, они убежали, поджав хвосты.

Крыша комплекса была плоской, и там круглосуточно дежурили. Я вообще не трахал себе мозг по поводу охраны. Наши дела были не совсем легальными, поэтому постоянно какая-нибудь кучка дерьма пыталась трахнуть нам мозги, прикарманить что-то наше. Выкрасть наши пушки и попытаться пихнуть их самим. Достаточно будет сказать, что мне не нравится, когда меня хотят обокрасть. Поэтому, я всегда готов к нападению, с чертовски сильной защитой, если понадобится.

Приёмная и офис, которые были с самого начала, были переделаны в бар, зону отдыха и бильярдную. Мощная акустическая система и телевизор с плоским экраном располагались прямо напротив комнаты отдыха, а в динамиках на всю мощь был включён тяжёлый рок.

Собрание завершилось, и новички прошли посвящение. Сейчас всё было в полном разгаре. Кругом было полно народу; море джинсов, футболок и кожаных чёрных жилетов.

Жилетов МК «Паладин».

Моих жилетов.

А до меня, жилетов моего отца.

– Ты заберёшь это всё, – говорил он мне, когда мне было шестнадцать. – Всё это будет твоим. Люди будут рассчитывать на тебя. И ты будешь главенствовать. А Кэш будет рядом с тобой.

У старика было множество задумок.

Не последней из которых были имена его сыновей.

Рейн и Кэш.

Власть и Деньги. (Прим. «reign» также имеет значение «господство, царствовать, править»; «cash» – «деньги, наличные»)

Единственное, что было важно для него в жизни.

Если бы мама дала жизнь ещё одному из нас, прежде чем умерла, он, наверное, назвал бы его каким-то дерьмом вроде Лоялти или Комрэд (Прим. «Loyalty» – преданность; «Comrade» – соратник).

Власть. Деньги. Братство.

– Ты трахнул её? – спрашивает Кэш, вырывая меня из моих воспоминаний.

– Нет.

Но у Кэша был зоркий глаз. И он был единственным человеком, кто хорошо знал меня.

– Полнейшая херня.

– Я поцеловал её. Это всё.

И не совсем правильно описывать это именно так.

Потому что её поцелуй был подобен солнцу. Это было, как почувствовать тёплые лучи на коже после того, как ты провёл всю свою жизнь в подземелье.

Звучит отстойно, но это, блядь, было именно так.

Сучка забралась мне под кожу, и я осознаю это. Так же, как и Кэш. И это проблема.

– Тогда, какого хрена, мать твою, ты одержим тем, чтобы начать грёбанную войну, мужик? – спрашивает он, хватая меня за руку и увлекая меня по коридору между спален, мимо двух целующихся шлюх, в мою спальню.

Именно в свою комнату я приводил своих шлюх. Огромная кровать королевских размеров, чёрные простыни, тёмно-серые стены. Шкаф со сменной одеждой. Телевизор. Боковая ванная комната. Ничего особенного. Всё оптимально. Почти стерильно. Потому что это не дом. Это комната для траха. Это то место, где я приземляюсь, когда устал, и сил нет возвращаться домой.

Кэш захлопывает дверь, прислоняясь к ней спиной, и скрещивает руки на груди.

– Я не собираюсь затевать войну. Это касается только меня, – я делаю паузу, от злости качая головой в стороны. – Она рассказала мне свою историю, чувак, – говорю я ему, садясь на край кровати. – Всего лишь маленькую часть. Она ревела, пока рассказывала это мне. Они мучили её чертовски сильно. Били до тех пор, пока она не могла уже стоять на ногах. Морили голодом. Угрожали изнасиловать её.

– Это Ви. Во всём этом дерьме нет ничего нового, – говорит Кэш, пожимая плечами. Иногда, очень редко, Кэш может быть самым отмороженным мудаком из всех, что я встречал. Это был один из таких случаев. Брат, которого все знали – обаятельный, забавный, непринуждённый, бабник – отошёл в сторону. Теперь это был Кэш – преступник. И он был отморозком.

– Её отец – импортёр, – говорю я, бросая бомбу.

Всё, чего я удостаиваюсь, это поднятая бровь.

– Он пытался запугать её отца, чтобы тот дал ему доступ к своим контейнерам, – догадывается он.

– Да.

– Чтобы переправлять девочек.

– Да.

Кэш прикусывает щёку изнутри, это его привычка, когда он думает о чём-то, это выдаёт его в покере. Его взгляд обращается ко мне, когда он начинает говорить, его голос низкий и бесстрастный.

– Ты уверен, что хочешь сделать это? Подумай очень хорошо. Ви торгует людьми ещё с тех времён, когда отец здесь всем заведовал. Тебе это известно. Мне тоже. Отец, конечно же, знал об этом. Это, блядь, не новая информация. Пойти против него, имея за плечами клуб, это будет большим риском. Охотиться за ним в одиночку – это, мать твою, просто самоубийство.

Я знаю, что прошу его одобрения. И я знаю, почему он должен беспокоиться. Поэтому он и является вице-президентом. Не из-за кровных уз. Потому что он был единственным, кто был достаточно силён, чтобы противостоять мне, когда он считал это необходимым. А потом, чёрт возьми, отступить и делать свою работу, когда я даю ему своё «добро», не взирая ни на какие личные взаимоотношения.

При этом он всегда остаётся моим братом. И он думает, что я безрассудный. И он не собирается так легко сдаваться.

Нет так легко нести бремя власти на своих плечах. Я не настолько глупый или легкомысленный, чтобы верить в то, что я всегда прав. Я лажал. Я принимал неправильные решения. Но, в конце концов, эти решения были моими. И я принимал их. И имел дело с последствиями. Никто не знает, какой тяжестью это висит на мне.

Поэтому, я не могу просить, чтобы они следовали за мной в моей личной вендетте.

Я стискиваю зубы, когда смотрю на него.

– Она. Мать твою. Кричит.

Глаза Кэша вспыхивают, он кивает, проводя рукой по бритой стороне своей головы.

– Значит, он должен заплатить.

– Он обязан заплатить.

– Когда ты расскажешь парням?

– Я не буду этого делать. Они не должны знать.

– Рейн...

Я знаю этот тон. Этот «ты ведёшь себя, как идиот» голос.

– Они не должны знать. Если они узнают, то захотят влезть во всё это, а я не вовлеку их в ещё одну войну. Новички могут не знать, но последняя война стоила нам слишком дорого. Мужик, она стоила нам отца.

Кэш, склонившись, кивает головой.

– А теперь ты просишь меня позволить тебе двигаться вперёд и найти свою смерть. Подумай о клубе, мужик.

– Если умираю я, у клуба есть ты. Разговор окончен. Но я не собираюсь умирать, поэтому перестань об этом волноваться, как баба.

Он кивает и открывает рот, желая сказать что-то ещё, прежде чем замолчать.

– Тогда какого хрена мы с тобой тут болтаем, как сучки? – спрашивает он, одаривая меня одной из своих ленивых улыбок. – Внизу есть виски и киски, и я собираюсь попробовать и то, и другое, – говорит он, резко открывая дверь. – Чувак, ты когда-нибудь слизывал виски прямо с киски? – буднично спрашивает он, идя по коридору. – Это, блядь, просто рай.

Кэш вернулся.

И ничего не может встать между ним, его выпивкой или его шлюхами. Поэтому я отпускаю его, прислонившись к бару, перекатывая свой виски в бокале.

– Эй, президент, – говорит Вольф, вставая напротив меня. Вольф был огромным мужчиной. Моего роста, но очень крепкий. Он столкнулся с кирпичной стеной, и стена сместилась. Он был на пару лет старше меня, его каштановые волосы были подстрижены просто ужасно, но его большая борода была тщательно ухоженной. Его медовые глаза поймали и удерживали мой взгляд.

– В чём дело?

– Пока ничего.

– Что-то слышал?

– Я чувствую, – это ложь лишь наполовину.

– Если я тебе понадоблюсь... – говорит Вольф, поднимая своё пиво в мою сторону.

Вольф был чёртовым тихоней. Никогда не произносил больше пяти слов за раз, но он был таким же искренним, как и его слова. И у него была какая-то своя особенная жестокость, которая пригодилась во многих операциях.

– Я знаю, мужик. Я ценю это.

– Нужна шлюха? – спрашивает он, несомненно почувствовав моё подпорченное настроение.

Мне нужна та сучка у меня дома. В моей постели. Держащая в своих руках мой ствол, который я прижму к ней, и на всякий случай скажу, как им пользоваться. Она нужна мне. Но я не буду брать её.

– Да, – отвечаю я, опрокидывая в себя свою выпивку.

Пошло всё нахер.

Глава 11

Саммер

Он оставил меня.

Я провела весь день наедине с «посади свою задницу на его кровать», смотря телевизор целую вечность и засыпая от ужасной скуки. Я выходила только раз, чтобы воспользоваться ванной и душем. Хотя и там он был со своим «посади задницу на диван», бодрый, смотрящий во двор через заднюю дверь. Он даже не взглянул в мою сторону.

Он не предложил мне еды, и я не спрашивала.

Я уже съела достаточно, чтобы продержаться целую неделю.

Он не пришёл, чтобы переодеться или лечь спать в свою постель.

По утрам я чувствовала запах кофе, но не выходила, чтобы взять его для себя. Я слышала, как он спускался вниз, слышала лязг цепи боксёрской груши, звон которой раздавался больше часа. Потом он поднимался и принимал душ. Затем я поймала себя на том, что мне стало интересно, что он надевал, так как его одежда была в спальне, а он туда не заходил.

У меня получалась яркая картинка того, как он расхаживает нагишом, и я точно не прогоняла эту мысль куда подальше. Ладно. Я как бы несколько минут наслаждалась этой мыслью. Хорошо. Может около часа. Но никто не смог бы обвинить меня. Зная, насколько хорошо выглядит тот парень без рубашки, можно только предположить, как хорошо он выглядит везде.

Я не была сумасшедшей девчонкой. До Ви, до того, как меня схватили, до всего этого... я работала по много часов, а потом много времени уделяла подружкам. Шоппинг. Общение. Свидания в кафе. Полуночные «Маргариты» по четвергам. Педикюр по воскресеньям. Моё время всегда было занято. Но очень редко мужчинами. Я обычно ходила на свидания, когда кто-нибудь приемлемый проявлял ко мне интерес. Но обычно всё это не заходило слишком далеко. Я была в отношениях три раза. И под «отношениями» я подразумеваю, что мы встречались какое-то определенное время, а потом становились официально парнем и девушкой, а дальше был секс.

Я не была девушкой для интрижек.

И я не была девушкой, которая пускала слюни на противоположный пол.

Но сейчас я пускаю слюни.

И я не понимаю этого.

Может, всё оттого, что он объявился весь такой чёртов Прекрасный Принц, и спас меня. Что, как бы, было правдой. Даже если его манера спасения пришла с угрозами войны и моим исчезновением.

Чем бы, чёрт побери, это не было, это пройдёт.

Чем бы ни было моё безумное влечение, оно пройдёт.

Не похоже на то, чтобы Рейн У-Меня-Нет-Фамилии был подходящим выбором для меня.

Он очень далёк от этого.

И я всегда была очень практичной в том, что касается близости.

Поэтому, это пройдёт.

Я надеюсь.

А потом, около семи часов, после того, когда он буквально не пискнул за весь этот день и половину предыдущего, он шёл по коридору.

Я чувствую, как моё сердце начало скакать на повышенных оборотах, пока я с молниеносной скоростью убедилась, что мои волосы имеют заманчивый вид, а не такой дикий, типа «я провалялась весь день в кровати, и теперь птицы могут свить у меня на голове гнездо».

А потом он возник в дверном проёме. Одетый. Я имею в виду, одетый. Чёрные джинсы, чёрная майка, ботинки и жилет. Также у него был неприятного вида пистолет в руках.

– Я должен пойти в лагерь, – говорит он, как бы объясняя мне, почему приблизился ко мне с пистолетом.

Чувствую, как подскакиваю на кровати, ударяясь спиной о спинку кровати, когда он садится на матрас у меня в ногах.

– Я сказал, что не собираюсь причинять тебе боль, – напомнил он мне, держа пистолет сбоку от себя. – Я ухожу, и Кэш должен пойти со мной, поэтому я должен оставить тебя одну. Никто не знает об этом месте, только я и Кэш. Никто. Поэтому у тебя не будет проблем. Но для своего спокойствия я не оставлю тебя беззащитной. Я так думаю, ты раньше никогда не пользовалась пистолетом.

– Нет, – говорю я, откинувшись в более удобное положение.

Он вытащил обойму, а потом затолкал её обратно, давая мне мгновение, чтобы увидеть очень блестящие, очень смертоносные золотые пули.

– Это Глок-19. Многие копы используют такой. Он лёгкий, но может быть немного широким для твоей маленькой руки, – говорит он мне, показывая заднюю часть оружия. – Он заряжен, поэтому ты оставишь его на тумбочке, если ты не думаешь, что появились проблемы. Если ты решишь, что есть проблема, тогда ты потянешь за этот предохранитель и обернёшь свои руки вокруг рукояти, и возьмёшь свой указательный палец, и положишь его на пистолет. И ты не... – он делает паузу. – Посмотри на меня, – приказывает он, и я поднимаю глаза. – И ты не кладёшь палец до тех пор, пока не увидишь настоящей угрозы, поняла? Палец остаётся на пистолете, чтобы ты случайно не пристрелила меня на хрен. Ты видишь угрозу, ты целишься в центр тела и спускаешь курок. И ты стреляешь до тех пор, пока они не упадут навзничь.

– Хорошо. – Я замечаю, что говорю, хотя я была чертовски уверена, что никогда не смогу взять в руки пистолет, не говоря уже о том, чтобы застрелить кого-то.

Так или иначе, но он понял это. Он вытащил обойму и двинулся, чтобы взять меня за руку.

– Он не заряжен, – напоминает он мне, вкладывая пистолет в мою руку. – А теперь, покажи мне, как я сказал тебе держать его.

Он прав. Пистолет оказался легче, чем я думала. Но, возможно, это было только от того, что в нём не было патронов. Я подняла его, обернув три пальца вокруг рукоятки, мой большой палец на задней стороне, а мой указательный палец ложится на боковину.

– Хорошо, – говорит он, поднимаясь с кровати и двигаясь обратно к двери. – Теперь, целься в меня.

– Что?

– Детка, я должен знать, что ты не будешь целиться мне в грудь, а прострелишь ногу. Целься в меня. – Что я и делаю. – Ниже, – говорит он мне, и я медленно опускаюсь. – Так. Туда ты и должна стрелять, – говорит он, кивает, направляясь обратно ко мне. Он берёт пистолет, заряжает его, потом передаёт его обратно мне. – Подними его и наведи на дверь. Теперь, как ты снимешь его с предохранителя? – спрашивает он, и я показываю ему. – Хорошо. После этого просто оберни свой палец вокруг спускового крючка и нажми. Вот и всё. Поняла?

– Поняла, – соглашаюсь я, ставлю обратно на предохранитель и кладу пистолет на тумбочку. – Значит, ты уходишь.

– Только на пару часов. Я бы не ушёл, если бы не нужда. С тобой всё будет хорошо.

С этими словами он поднимается, выходит из спальни, хлопает входной дверью и с грохотом удаляется прочь.

Я вскакиваю с кровати и, чувствуя голод, двигаюсь в сторону кухни, копаясь в поисках того, что Кэш привёз днём ранее.

И я нашла много еды, которую любят парни. Чипсы и стеклянные банки с соусами. Арахисовая паста и желе. Белый хлеб. Коробки с хлопьями. Пожав плечами, я завариваю чашку кофе, беру содовую с пакетиком Доритос и коробку кукурузных чипсов, а ещё оба соуса: сальса и сырный. Я три месяца питалась такой пищей, которую бы я не скормила даже собаке, так что я могу без зазрения совести есть нездоровую пищу в постели в пятницу вечером.

Что я и делаю.

Уже одиннадцать. Двенадцать. Час. Два. Три.

Рейна по-прежнему нет.

А потом я услышала это.

Я проснулась и была более чем взволнована тем, что я одна, телевизор работал очень тихо. И я услышала их. Шаги. Но я не слышала автомобиля или байка. Ничего не было. Но были шаги. А потом закрылась входная дверь. И затем шаги были уже в доме.

Моё сердце подлетело в область моего горла, когда я выбралась из-под одеяла и опустилась на пол рядом с кроватью. Потом, осознав, насколько глупой и девчачьей была моя реакция, когда здесь был кто-то, кто, возможно, пришёл, чтобы на хрен вернуть меня назад к Ви, я поднялась, схватила пистолет, сняла предохранитель, широко расставила ноги и прицелилась, мои пальцы лежали на пистолете так, как он мне и говорил.

И, слава Богу, что моего пальца не было на курке.

Потому что не прошло и секунды, как в дверном проёме появился Рейн.

Его голова дёрнулась вверх. Увидев меня, он изогнул бровь, губы расплылись в улыбке. – Привет, детка.

– Ты пьян, – обвиняю я, по-прежнему держа пистолет, нацеленным ему в грудь. Чувствую, как всё внутри меня начинает дрожать от переизбытка адреналина. Но вдобавок ко всему я была зла. Он практически заставил меня сходить под себя от страха, потому что он, блядь, был слишком пьян, чтобы объявить о своём присутствии, когда вошёл в дверь?

– Угу, – согласился он, по-прежнему глядя на меня, всё также выглядя позабавленным.

А потом это была уже не только дрожь внутри меня. Мои руки тряслись так сильно, что пистолет едва оставался у меня на виду.

– Ты напугал меня, – упрекаю я.

– Детка... – говорит он, его голос стал ниже. Он двинулся вперёд, совершенно не заботясь о дрожащей женщине с заряженным оружием, наведённым прямо на него. Он подошёл ближе, опуская руку на верхушку пистолета и опуская его ниже, прежде чем вытащить его из моих рук, аккуратно положив на тумбочку.

– Я не слышала твой байк, а потом появились эти шаги...

– Не мог ехать, – пожимает он плечами. Вблизи, я могу понять почему. Ну, нет. Я чувствую причину. От него разит алкоголем.

– Не мог сказать, что это был ты? Ты просто позволил мне пережить чёртову паническую атаку, думая, что кто-то посторонний был здесь?

– Не самый лучший мой план, – соглашается он.

– Ты мог бы... – остаток моих аргументов заглушил материал его рубашки, когда он притянул меня в свои объятия. И, чёрт меня побери, если я не растаю в его объятиях снова прямо сейчас, мои руки скользят к его пояснице, пока он поглаживает мою спину и волосы.

– Больше не буду, – бормочет он, и я чувствую его тёплое дыхание в своих волосах.

Я киваю, расслабляясь рядом с ним, чувствую, как всё внутри меня успокаивается. Делаю глубокий вдох, чтобы вдохнуть аромат Рейна: мыло и мужчину, и едва уловимый намёк на мужское средство личной гигиены. Но я получила совершенно другое. Это был запах дыма. И алкоголя. И... духов.

Духи.

Я чувствую, как тут же выпрямляюсь, сразу напрягшись, и мои руки оставляют его.

– В чём дело? – спрашивает он, сильно сжимая меня, и неожиданно я хочу, чтобы он отошёл от меня. Подальше от меня.

– Тебе нужен душ, – говорю я, отскакивая. Опуская глаза, пока отхожу от него, заползая обратно в постель. – Ты воняешь дымом, выпивкой и духами, – огрызаюсь я, дотягиваясь до пульта и прибавляя звук.

С минуту ощущаю на себе его взгляд, до того, как он делает шаг назад, подходит к комоду, хватает тренировочные штаны, и идёт в коридор. Дверь ванной закрывается, и включается вода в душе.

И я топлю своё очень странное, очень непрошеное чувство ревности в половине пакета Доритос, покрытых сырным соусом.

Потому что ревность это просто смешно. Это настолько смехотворно, что для этого нужно новое слово, чтобы описать, насколько это нелепо. Он не принадлежит мне. Он далёк до того, чтобы быть моим. Он просто случайный знакомый, который сделал что-то хорошее для меня. Ну и что с того, что он поцеловал меня? Он самый горячий парень на расстоянии пяти штатов, он, скорее всего, целует каждую едва доступную крошку, с которой пересекается его дорога. Я была просто доступными губами в непосредственной близости от него.

Чёрт.

Я такая глупая.

Душ выключился, дверь открылась, последовала возня на кухне, а затем я услышала приближающиеся шаги. Как, например, если бы он возвращался обратно в спальню.

Я не отвожу свой взгляд от телевизора, продолжая есть, хотя чувствую, что уже готова лопнуть.

– Доритос в охлаждённой сальсе con queso sauce (Прим. с соусом «кесо»), – спрашивает он, опуская свою чашку кофе на тумбочку.

– Приправа, – поправляю я, мой тон немного резкий.

– Что?

– Это приправа, а не соус.

Я практически чувствую, что в ответ получаю его приподнятые брови. Я не вижу этого, потому что я отказываюсь смотреть на него.

– Из-за чего ты дуешься?

Ох, вот засранец.

Кто спрашивает о таком женщину?

– Ничего.

– Правда? Потому что ты ведёшь себя так, будто я ленивый муж, который забыл ополоснуть пивные банки, прежде чем отправить их в переработку.

– Поверь мне, – говорю я, мой голос холоден, – ты не оказываешь никакого эффекта на мои трусики, Рейн. (Прим. игра слов, в выражении «надуться» в английском варианте используется слово panties – трусики, которое также упоминается здесь)

Было ошибкой сказать это.

Как... действительно, неправильно.

Как... он увидел в этом какой-то неправильный вызов.

Потому, как он двинулся ко мне, обходя кровать, садясь рядом с моими бёдрами.

– Я не оказываю никакого влияния на твои трусики, да?

– Не–а. – За исключением того факта, что в любое время, когда он оказывается в пяти футах от меня, я завожусь как никто другой без всякой на то причины.

– Уверена? – спрашивает он, его голос становится ещё ниже, чем обычно, звук такой, как будто он скользнул мне под кожу и отразился от всего, что есть внутри меня. Его рука бросает вызов, двигаясь вверх по моему бедру, мягко скользя к внутренней части, пока он обводит круги на моём бедре. И я должна оттолкнуть его. Я, в самом деле, должна сделать это. Но я слишком занята, рассматривая его большую, побитую, оцарапанную руку, движущуюся по моим штанам, поднимающуюся вверх к поясу, но не забирающуюся под него. Нет, он погладил мой живот, посылая поразительную влажность ко мне между ног. Едва он делает это, его рука двигается вниз, сильно надавливая промеж моих бёдер, заставляя меня прижаться к нему, когда хриплый вздох слетает с моих губ. – Нет, нет совершенно никакого эффекта, – говорит он, одаривая меня такой усмешкой, от которой... мои трусики должны просто растаять, если бы я совершенно чётко не понимала, что он делал со мной то же самое, что и с другой женщиной. Несколько часов назад.

И я определённо не такая девушка.

Девушка, которая нормально относится к этому.

Я дёргаюсь, принимая вертикальное положение.

– Ты хочешь меня, – начинаю я, удерживая его взгляд, хотя тот самый жар хочет, чтобы я легла обратно и сказала ему взять меня, – ты приходишь ко мне с руками с запахом другой женщины, – огрызаюсь я, свешивая ноги с кровати и стремительно двигаясь в сторону двери.

Я почти ожидаю, что он последует за мной, начнёт спорить и попытается изменить моё решение. Но он не делает этого. Я забираюсь на диван и устраиваюсь поудобнее, уставившись на пустой камин, пока, наконец, не вырубаюсь.

Я просыпаюсь позже от ночного кошмара, когда кто-то толкает меня. Мои глаза распахиваются, чтобы обнаружить Рейна, смотрящего на меня сверху, пока он несёт меня по коридору.

– Ты кричала, – хрипло говорит он, разглядывая моё лицо.

Я положила голову ему на плечо, наслаждаясь ощущением его рук на своей спине и под коленями.

– Прости, что разбудила тебя, – говорю я невнятно, вдыхая его запах.

Его руки обхватывают меня крепче, а потом меня опускают на кровать, простыни по-прежнему тёплые от его тела. Я сворачиваюсь клубочком с краю, прижимая колени к груди. Свет погас. Телевизор включён, но совсем тихо. Потом матрас позади меня вдавливается, когда Рейн укладывается на кровать. Одеяло поднимается.

А после я оказываюсь в его руках. Он пристраивается позади меня, его тело оборачивается вокруг моего, его рука опускается на мой живот, притягивая меня назад к нему.

Я почти заснула, согретая его телом, успокоенная его близостью, когда он тихо говорит мне на ухо:

– Прости, я засранец.

Я заснула с улыбкой на лице.

Глава 12

Рейн

Прости, что я засранец? Прости, что я засранец?

Что, мать твою, на хрен случилось со мной?

Я не извинялся. Никогда. Не так. Было нечто такое, что меня и Кэша хорошо ударило ещё в юности, поэтому извинения считались слабостью. Мы не были слабыми. Мы ни за что не просили извинений. Мы делали то, что нам, блядь, нравилось, и все остальные должны были принимать всё это.

А теперь я... блядь, извиняюсь перед какой-то цыпочкой, которую я знаю без году неделю за то, какой я есть? За то, что пьянствовал и трахался, как обычно? За то, что пришёл домой поздно? За то, что заставил её понять, что она хочет меня?

Ладно. Наверно, это было свинством с моей стороны.

Её били и оскорбляли, и она меня не знала.

Но, блядь, войти и увидеть её держащую этот пистолет так, как будто она решила воспользоваться им, с широко расставленными ногами, не дрогнувшими руками... это самая горячая херня, которую я видел в своей жизни.

А потом она начала дрожать, и я чувствовал себя дерьмом за то, что повёл себя настолько глупо. Я был в полном беспорядке. И у меня никогда не было кого-то дома, кого я бы боялся напугать. Мне это даже не приходило в голову, пока я не вошёл в дверной проём, где стояла она.

Но, блядь, она была влажной для меня.

Это было тем, о чём я думал, и не спал несколько часов. Те тонкие штаны для йоги не скрывали того, как сильно она хотела меня.

А потом она опять кричала. Звук был чем-то, что забралось мне под кожу, что поселилось у меня в мозгу, звук, который, я боюсь, буду слышать всегда. Даже, когда она уйдёт. Когда она будет в безопасности, счастлива и вдали от меня. Я совершенно уверен, что её крики будут заставлять меня просыпаться по ночам.

Я должен пойти и узнать, как она себя чувствует. Я не могу позволить ей лежать там одной, иметь дело с каким-то дерьмом из её воспоминаний, просто потому, что ей нужно своё пространство. Она не должна была столкнуться ни с чем из этого, по крайней мере, не в одиночку.

Поэтому я принёс её в свою постель и уложил на свою половину. И больше не было криков.

Я проснулся рано, сделал кофе, пытаясь быть от неё подальше. Её запах был на мне повсюду. Тот лосьон, который Кэш купил для неё. Запах шампуня от её волос. Повсюду на моей коже. Мне нужно было быть, к чёрту, подальше от неё до того, как она проснётся и начнёт ощупью искать меня рядом с собой.

– Эй, – сказала она, её голос был сонным шёпотом, когда она шла ко мне.

– Ты в порядке?

Она наклонила голову набок и нахмурила брови.

– Да. А что?

– Ночные кошмары, – сказал я, пожимая плечами и добавляя сливки и сахар в её чашку.

– Ох, – сказала она, прикусывая губу.

– Хочешь поговорить об этом?

Она пожала плечами, забирая свой кофе так аккуратно, что её пальцы не коснулись моих.

– Всё то же самое, – сказала она, пытаясь отмахнуться от этого, но я видел, как боль заволокла её глаза. – Сны постепенно исчезнут.

Нет, они не пройдут. Но я не хотел говорить ей этого. Вместо этого, я залез в свой карман, доставая одноразовый телефон, который я достал из сейфа и зарядил.

– Вот, – сказал я, протягивая его ей.

Она одарила меня улыбкой, протянула к нему руку и подняла брови.

– Большой плохой парень-байкер не раскошеливается на смартфоны?

– Это одноразовый телефон. Позвони своему отцу.

Её глаза широко распахнулись.

– Что? Ты уверен, что это хорошая идея? Я имею в виду, что... это не подвергнет нас или его риску или чему-то ещё?

– Если его телефоны прослушиваются, то да. Вот почему ты сделаешь это быстро и мило. Скажи «привет». Скажи ему, что ты в безопасности. Что он не должен соглашаться на требования Ви, потому что он больше тебя не удерживает. Скажи ему, что будешь выходить на связь, как только сможешь. А потом повесь трубку. Поняла?

Она кивнула, поставила свою чашку кофе, открыла телефон и набрала номер.

– Ты собираешься стоять здесь? – спросила она, выглядя смущённой.

– Да, – сказал я, глядя, как она нажимает «вызов» и подносит телефон к уху.

Последовала длинная пауза, с каждым гудком её лицо морщилось всё больше и больше.

– Папа? – наконец, спросила она, её голос обратился в странный шёпот. – Нет. Папа. Стой. Я в порядке. Пап. Папа! – сказала она, практически крича. Я представил, что она пыталась перекричать его. – Я выбралась. Я убежала. Да. Я не могу... – сказала она, глядя на меня. – Я не могу тебе этого сказать, но я в порядке. Поэтому не соглашайся на сделку, хорошо? Что бы ни было. Я, ах, мне пора. Да. Я знаю. Нет, я должна идти. Я позвоню, как только появится возможность. Хорошо. Я тоже тебя люблю. Пока, папа.

Я протянул руку, и она отдала мне телефон, слёзы подрагивали у неё на ресницах, но не капали на щеки. Я взял телефон, вытащил батарею и сим-карту и выбросил их.

– Удачное воссоединение?

– Он был сбит с толку и, типа... взбешён. Но сказал, что не будет ничего предпринимать до тех пор, пока не услышит меня снова.

– Ты... – начал я, а затем грохот заставил меня прерваться и посмотреть в сторону двери. Потому что я не ждал Кэша. И хотя при случае он мог заскочить, этого не случалось никогда после пятничной ночи в церкви, без какого-нибудь предварительного сообщения о своём визите. Двумя секундами позже он ввалился через входную дверь, и я знал, что что-то не так.

– Что за дерьмо?

Кэш многозначительно посмотрел на Саммер.

– Там полномасштабная, мать твою, охота. Люди повсюду. Со всеми разговаривают. Дают четверть миллиона за любую информацию о ней.

– Двести пятьдесят тысяч за меня? – хрипло произнесла Саммер, бледнея.

– Через год, ты бы стоила в пять раз дороже, если бы твой отец пошёл на сделку, – произнёс я.

– И ты был прав, – продолжал Кэш, не обращая внимания на Саммер, что было так на него не похоже, что я начал беспокоиться. Если он игнорировал женщину, значит, его голова была занята важными вещами. И для него было только одно, что было важнее женщин. – У него куплены копы. Они повсюду с плакатами с её изображением, заявляя всем, что она пропала без вести. Рано утром они были в клубе. Творится полная херня.

Я почувствовал, как моя спина напрягается.

– Что ещё за херня?

– Они хотели обыскать всё. Никаких ордеров не было, поэтому они не смогли посмотреть всё это дерьмо. Но при любом раскладе это не нормально. У нас с ними не самые тёплые отношения. Зачем они суют свой нос?

Вот это хороший вопрос. И на него нет хорошего ответа. Может, кто-нибудь видел меня в ту ночь. Кто-то видел меня с какой то сучкой на моём байке. Что, если у Ви есть какие-то подсказки. И если у него есть какие-то зацепки, то это не займёт много времени, прежде чем он поймёт, что у меня есть дом. И то, что мой дом абсолютно не защищён.

– Блядь, – зарычал я, проводя рукой по лицу.

– Я собираюсь перевезти её, – сказал Кэш, глядя на меня.

– Скажи мне хоть какое-то дерьмо, про которое я уже не знаю, мужик.

– Пришло время привлечь к этому делу клуб.

– Мы не скажем им, Кэш. Ты понял меня? Мы увезём её. Она просто сучка, с которой я трахаюсь. Всё.

– Отлично. Но... сделай это прямо сейчас, чувак, – сказал Кэш, его тон был твёрдым.

– Всё настолько плохо? – спросил я, чувствуя себя изолированным от всего. Мне не нравится это. Не нравится, что Кэш должен быть моими глазами и ушами.

– Пока нет. Но будет, если они каким-то образом что-то раскопают, – сказал он, кивая.

– Может, перестанете говорить, как отморозки на жаргоне «давай не будем использовать полные предложения», и расскажите мне, что происходит, – спросила Саммер, её голос казался бы сильным, если бы не лёгкий оттенок страха.

Кэш обернулся, черты его лица смягчились.

– Привет, дорогуша, – начал он, слегка улыбаясь ей. – По какой-то причине Ви что-то вынюхивает в «Паладине». И если у него есть какие-то подозрения в отношении цыпочки, которую он оценивает в миллионы, то он не остановится на этом. Поэтому, мы должны вывезти тебя отсюда. Здесь у тебя нет защиты.

К её чести, она не капризничала. Она едва ли поморщилась.

– Куда вы меня увозите?

– В клуб, – сказал я ей.

И потом она испугалась. Её голос был высоким и писклявым.

– В клуб? – повторила она. – Разве он только что не сказал, что копы шныряют вокруг? Что помешает им заполучить разрешение и устроить настоящий обыск, чтобы обнаружить меня там? Или что помешает Ви атаковать то место, чтобы найти меня?

– Во-первых, – сказал я, и мой голос был спокойным. – Скорее есть причина, по которой они остановились. Технически, у них даже нет заявления о пропаже человека. – Я сам, говоря это, понял, что не рассматривал это раньше. Почему не было заявления о пропаже человека? Ричард Лионе должен был подать его. Вне зависимости от того дерьма, которым Ви кормил его, чтобы не вовлекать копов. Хорошие, добропорядочные граждане зовут копов.

– А та часть, относительно Ви? – настаивала Саммер.

– Никто не ворвётся в лагерь, – был мой ответ.

– Это всё? Это всё, что у тебя есть? Никто не делал этого раньше, поэтому никто не попытается? Прости меня, но это глупый аргумент, и ты сам знаешь это.

– Ты хочешь защиту? Ты остаёшься со мной. Ви может быть преступник, но он не начинает войну, вламываясь на чужую территорию, потому что ему что-то вздумалось. Сначала он добудет информацию. И он не доберётся до нас, – сказал я, пожимая плечами. – Поэтому пакуй своё дерьмо и будь готова через двадцать минут. – Она посмотрела на меня, скрестив руки на груди. – Блядь, прямо сейчас, Саммер.

Она опустила глаза, но пошла делать то, что ей сказали.

– Она права, – сделал вывод Кэш.

– Знаю, но в лагере сейчас безопаснее, чем здесь. Я не говорил, что мы там останемся.

– Ты хочешь, чтобы я позвонил Вольфу? Чтобы он приехал сюда с грузовиком?

– Да, – сказал я, кивая. Хотя объяснять ему, как мне удалось скрывать от него свой собственный дом столько лет, это будет не совсем забавно. Или почему мы тайком притащили сучку в лагерь. И почему лицо это сучки красуется на всех (поддельных) листовках о пропаже человека.

Глава 13

Саммер

Это был глупый план. Самый бестолковый из всех возможных, и он знал об этом, так же как и Кэш, а я чертовски точно была в этом уверена, поэтому я не могла понять, почему мы все согласились на это. Ладно, хорошо. Выбор у меня был. Небольшой. Ради бога, у меня даже не было обуви. И Ви искал меня повсюду. Рыжеволосая женщина, идущая по улице, точно не останется без внимания.

Так что мне пришлось уехать.

Но зачем они везли меня туда? Пожалуй, это было бессмысленно.

Я собирала свои вещи с пола ванной, посмотрела на пистолет, вытащила магазин, а потом убрала, завернув их в свитер. У него был целый арсенал. Он его не хватится. Кроме того, может настать такой момент, когда я не смогу терпеть безрассудную глупость братьев, и мне будет необходимо скрыться. Наличие собственного оружия будет для меня огромным преимуществом.

Я втащила всё в ванную комнату и начала укладывать в сумки, которые приносил Кэш.

Когда я схватила свои сумки, снаружи послышался звук автомобиля, отчего моё сердце подпрыгнуло в груди.

Подбежав к двери, я прижалась к ней ухом, пытаясь понять, становятся голоса громче или что-то в этом роде. Услышав лишь спокойные голоса, я открыла дверь и вышла наружу.

А там между Рейном и Кэшем стояла какая-то огромная здоровенная масса в виде человека, который умудрился сделать так, что братья со своим ростом и размерами были просто карликами рядом с ним. А ведь они оба были сплошной грудой мышц, и это различие о чём-то говорило.

Новый парень был солидным. Как... я была уверена, что он мог поднять грузовик так, как если бы он весил не больше, чем спичечный коробок. Для байкера его волосы были удивительно модно подстрижены, и у него была длинная, но ухоженная борода.

Его глаза сощурились, словно он почувствовал моё присутствие, а я замерла от напряжения, которое я там увидела. Не только потому, что они были приятного медового цвета, который я никогда раньше не видела, а потому что они казались почти... пустыми. Но не так, как это было у Мартина. Это была как-то призрачная пустота.

– Это Вольф, – сообщил мне Рейн, кивая в сторону парня, который по-прежнему удерживал меня на месте своим взглядом. Серьёзно. Я не была уверена, что смогу сделать шаг вперёд, если он не отведёт взгляд.

Я с трудом сглотнула, потому что моё горло пересохло.

– А... привет... Вольф. – Кого, к чёртовой матери, зовут Вольф? Да ладно, серьёзно? Это не имя. Но с другой стороны, то же самое было и с Рейном. Или Кэшем. Это их настоящие имена? О, мой Бог... разве мне известны настоящие имена людей, которым я доверила свою жизнь?

– Женщина, – сказал Вольф, кивая мне, а потом посмотрел в сторону.

Женщина? Женщина? Неужели кто-то приветствует другого таким образом? Должна ли я просто кивнуть этому байкеру и сказать «мужик»? Я серьезно. Кто учил их тому, как...

– Саммер, – произнёс Рейн, его голос звучал расстроено, как если бы он звал меня уже несколько раз. А такое было возможно.

– Что?

– Ты собираешь тащить свою задницу отсюда куда подальше или как?

– Ну, раз вы так мило спрашиваете меня об этом, – сухо ответила я, двинувшись к ним.

– Вольф собирается везти тебя в своем грузовике. – Ох, отлично. Это просто прекрасно. – У него тонированные стекла, но ты будешь лежать на полу заднего сиденья.

– Правда? – спросила я, нахмурив брови. – Почему бы просто не бросить меня в багажник, как труп?

– У меня нет багажника, – ответил Вольф так серьёзно, что я почти рассмеялась. Почти.

Я вздохнула.

– Хорошо. Значит, заднее сиденье, – сказала я, двигаясь мимо них к входной двери. Проходя, я посмотрела на Кэша. – Ты обещал принести обувь в свой очередной визит, – сказала я, глядя на свои босые ноги.

– У меня с собой, – сказал он, удивив меня. – Просто не мог их взять с собой на байке. Принесу позже в лагерь.

Он немного удивил меня своей исполнительностью. Я вышла наружу и увидела большой чёрный грузовик-пикап. Мотоцикл Рейна был закреплён в кузове. Мужчины подошли к кузову чтобы, как я подумала, спустить байк. Я забросила три свои сумки на заднее сиденье, одела свою толстовку, натянула капюшон и попытала забраться наверх. И я говорю «попыталась», потому что я была как будто в тысяче футов от земли и даже не могла достать до решётки, чтобы помочь себе.

– Маленькая, – голос Вольфа прогремел за моей спиной, заставив подпрыгнуть. А потом его огромные руки потянулись к моей талии и почти полностью обхватили её. И я уже не стояла на ногах, а в следующий момент летела на заднее сиденье автомобиля. Дверь захлопнулась, как только я оказалась внутри, и я сделала вдох, опустившись на заднее сиденье, которое, к счастью, было чистым. Практически такое же чистое, как новое.

Дверь захлопнулась, кто-то хлопнул по кузову грузовика. А потом я услышала, как ожили мотоциклы Рейна и Кэша, постепенно отдаляясь. Вольф забрался внутрь, хлопнув дверью, и завёл мотор.

– Ты в порядке?

– О, да, пол на заднем сиденье очень удобный, – сказала я, раздражённая своими жалобами.

– Ты маленькая, – сказал он, как будто от этого мне стало комфортнее.

А потом мы двинулись. И больше не было разговоров. Не то, чтобы это было сюрпризом. Поскольку у Вольфа словарный запас был, как у маленького ребёнка.

Сказать, что я беспокоилась о том, чтобы отправиться в эту «церковь», или «клуб», или чем бы, к чёртовой матери, это ни было, это было бы преуменьшением. Мне нравилось это даже меньше чем то, что мне не оставили выбора. У меня было чёткое ощущение того, что если я откажусь пойти с ними, то я закончу тем, что меня разделают, как свинью, и без внимания оставят валяться прямо на полу.

Какое-то время мы продолжали ехать, моё тело не слишком мягко подпрыгивало по дороге, а потом автомобиль постоял с минуту, немного отъехал и припарковался. Не получив никаких указаний насчёт того, что делать после прибытия, я оставалась на полу и ждала.

И ждала.

Ждала.

Наконец, перед моими ногами распахнулась дверь, и там был Вольф.

– Женщина, – сказал он, и могу поклясться, что одним эти словом он сказал мне фразу «Давай, мы на месте. Я помогу тебе».

Поэтому я бросилась к двери, спуская вниз ноги. Прежде чем мои ноги коснулись ступеньки, огромные руки Вольфа обвились вокруг моей талии и потянули вниз.

– Подожди... мне нужно взять сумки, – возразила я, пока меня тянули вниз.

– Возьму, – сказал Вольф, ставя меня на ноги. И я поняла это, как «я возьму их, не беспокойся об этом».

– Руки прочь, – прорычал голос Рейна. Да, именно прорычал. На Вольфа. Его руки соскользнули с моей талии, надо признать, что им там не следовало быть, но он вновь пригвоздил меня этим своим взглядом, и я даже и не помышляла о том, чтобы отстраниться подальше. Вольф издал какой-то неопределённый звук, забравшись на заднее сиденье, и подхватил мои сумки.

– Сумки, – сказал он, протягивая их мне.

– Спасибо, Вольф, – сказала я, искренне ему улыбнувшись. Не знаю, почему и за что, но с этими своими пустыми глазами и странной неразговорчивостью, мне он нравился. Каким-то непонятным образом я его понимала. – Я признательна за это.

Он дёрнул подбородком в мою сторону.

– Позже, женщина. – Затем он устремился к зданию.

Здание, которое ещё недавно, а быть может и сейчас, было автомастерской. Невысокое и длинное, совсем без окон, защищенное большим забором, с колючей проволокой наверху. На плоской крыше стояли люди, за спинами которых было что-то очень похожее на оружие. Недалеко возвышалось новое высокое строение. Опять-таки, как ни странно, без окон. Двор занимал большую часть, там стояли столы со стульями для пикника, большая установка для гриля и сарай позади.

– Детка, – донёсся до меня голос Рейна. Мои глаза нашли его. – Собираешься гулять здесь весь день или затащишь свою задницу внутрь, туда, где безопасней?

– Верно, – сказала я, когда, сделав шаг, оказалась рядом с ним. Меня повели к входной двери, откуда лилась музыка, слишком громкая для раннего утра. Кэш был на шаг позади меня. Вольф уже зашёл внутрь. Я прошла два фута и застыла. Потому что все взгляды, в буквальном смысле, все, были обращены на меня. Десятки и десятки грубых и жестоких байкеров. Некоторые молодые и привлекательные, как Рейн, Кэш и Вольф, кто-то постарше. Грубее. Утомлённые дорогой.

Внимание Кэша, должно быть, было сосредоточено на чём-то другом, потому что он врезался мне в спину, а я дёрнулась вперёд с неловким «твою мать».

– Прост... – начал Кэш, но рука Рейна обхватила мою талию, притягивая меня к себе, и все, включая Кэша, замолчали.

По-видимому, это был ещё один из этих байкерских разговоров без слов.

– Приведите сюда всех, – потребовал Рейн. – Встречаемся в церкви в десять, – сказал он, а потом потащил меня прочь.

Он провёл меня через дверной проем, а потом по невероятно длинному коридору, до самого конца, где открыл дверь и завёл меня внутрь.

– Ты напряжён, – заметила я, когда он зашел, отпуская мою талию. – Я втягиваю твоих парней в проблемы, – сказала я, мой голос стих, пока я осматривалась вокруг. Огромная кровать, гардероб, дверь в ванную. Телевизор. Вот и всё.

– Парочка копов, шныряющих вокруг. Не такое большое дело. Не беспокойся об этом.

– Но я беспокоюсь, – возразила я, бросая свои сумки. – Это мои проблемы. Не твои. Ты не должен этого делать. Втягивать в это своих людей. Это не имеет смысла. Ты можешь просто позвонить парням Кея. Сделать так, чтобы я исчезла. Я позабочусь о себе сама.

– Это не обсуждается.

– Ты говорил, что это вариант.

– Уже нет.

– Рейн, это бессмысленно, – сказала я, пытаясь поймать его взгляд, но он по-прежнему отводил свои глаза. – Никто не должен связываться с Ви из-за меня.

– Ты просила меня помогать тебе?

Ох. Опять.

– Нет.

– Нет. Ты не просила. Ты в этом не участвуешь. Это мои дела. И, как я вижу, ты ничего не знаешь об этой стороне моего бизнеса, детка. Но я могу сказать тебе одно, что мы не втягиваем в это женщин. Поэтому держи своё мнение при себе. Оставайся здесь. Запри дверь. Не открывай никому, кроме меня.

После этого он ушёл.

Я осталась одна, чувствуя, как просыпается феминистка внутри меня, и я смотрела на гигантскую кровать, на которой я и не собиралась даже сидеть. Одному богу известно, сколько разных флюидов на тех простынях.

Поэтому я направилась в ванную комнату и села на край ванной.

И ждала.

Но будь я проклята, если встану и открою дверь, когда он соизволит вернуться.

Глава 14

Рейн

Я начал с малого, успокаивая их обеспокоенность копами, снующими вокруг, снижая их нервозность из-за присутствия Ви на наших улицах. Потом я приступил к заготовленной легенде о Саммер. Потому что они видели её. Они снова увидят её. Им нужно знать, что она под нашей защитой.

– Она нужна копам. У неё есть прошлое, – сказал я неопределенно. Отчасти это было правдой.

– Ты скрывал от нас это дерьмо? – спросил Вин, старожил, человек, который помогал растить меня и Кэша, когда отец был занят, а ещё он единственный, у кого достаточно крепкие яйца, чтобы задавать мне вопросы.

Хорошо. Я именно так и поступил. Я много чего от них скрывал. И я собирался продолжать в том же духе. Потому что не собирался вовлекать их в это.

– Я знаю, что у них есть её фотографии, которые они развесили повсюду, заявив, что она пропала. Но она не пропала без вести. Она моя сучка.

Моя сучка?

Моя сучка?

Что за херня?

Она не была моей сучкой. Она даже и близко не была кем-то вроде моей подружки.

Я посмотрел на Кэша, который сложил руки на груди и одарил меня самой большой из своих гребаных ухмылочек, что я только видел.

Вин кивнул.

Это было просто.

Никто не трогает подружку главы «Паладина». Никто. Даже копы.

Единственная проблема была в том, что скоро, не знаю, насколько скоро, но мне в любом случае придется объяснить, что, на самом деле, она не моя подружка. И это не кончится ничем хорошим.

– Есть что-то ещё, что мы забыли обсудить на пятничном собрании? – спросил я.

– Через две недели у нас большой пробег, – напомнил мне Вин. – Встреча с Русскими. Им нужно узреть твое лицо.

Да, нужно. К сожалению.

– Я буду там. Кэш будет рядом и будет наблюдать за всем. – Вин кивнул, удовлетворенный тем, что я веду дела, как и обычно. – У кого-то есть ещё вопросы?

– Что, блядь, мы собираемся говорить долбаным копам, мужик? – спросил Дин, все ещё упрямый ребенок в свои двадцать с небольшим лет, которого приняли только пару месяцев назад.

– Копы это не проблема, потому что нет никакого настоящего заявления о пропаже человека. У них задание. Не связывайтесь с ними, и у нас не будет никаких проблем.

– Ла-а-на, – сказал он, не выглядя очень уж довольным. С ним надо быть пожестче. Прошло много времени с тех пор, как у клуба были настоящие проблемы. Молодое поколение клуба не получило проверку силой и огнем, достаточную для того, чтобы стать тверже.

– Парни, я хочу, чтобы вы проследили за теми, кто у нас на испытательном сроке. Не спускайте глаз. Убедитесь, что они нигде не налажают. Сейчас не время, чтобы показывать, что у нас есть слабые стороны. – Они встретили эти слова стуками по столу и поднятым в воздух пивом.

Кэш взял бутылку «Джека» и поднял её в воздух.

– Время веселиться. Зовите сучек!

Я побыл с ними два тура, прежде чем ускользнуть, все были заняты женщинами или бассейном или болтовней.

Я постучал в дверь. Подождал. Постучал снова. Подождал.

Ничего. Никакого шума внутри. Абсолютно ничего.

Мое сердце замерло в груди, когда я достал ключ, проталкивая его в замочную скважину, мой мозг прорабатывал все самые худшие из возможных сценариев. Кто-то вошёл внутрь, пока мы были заняты на собрании. Или, может, она тайком удрала. От моего внимания не ускользнуло, что она была не в восторге от переезда. И она была достаточно упрямой, чтобы думать, что она сможет сделать это в одиночку, на самом деле.

– Саммер! – закричал я, как только открыл дверь. Пустая постель. Пустая комната. – Блядь. Саммер! – Я завернул за угол в ванную комнату. И она была там. Она сидела на краю ванной. Такая милая. Она смотрела на меня, надменно задрав свой подбородок. – Ты, блядь, не слышала, как я стучал?

– Я слышала тебя.

Так и есть. Она слышала меня. Её тон был пронизан такой сильной «ну, и что» манерой.

– Ты не могла поднять свою задницу и впустить меня?

– У тебя же был ключ.

– В чем на хрен твоя проблема?

– Никаких проблем, – сказала она, её голос был странным. – Я просто сидела здесь... и держала свое мнение при себе. Как мне и приказали.

Я фыркнул, глядя на то, как в её глазах растет пламя. Оказывается, ей не нравится получать приказы. Что ж, это просто чертовски плохо.

– Что ты, блядь, делаешь на ванной?

Она наклонила голову.

– Я не посажу свою задницу на тот научный эксперимент, который вы называете кроватью.

Ну, она была не совсем уж не права. Но я же, мать твою, не сдаю простыни в стирку. – Правда? Тогда, где ты будешь спать сегодня ночью?

– Ты – задница, – сказала она, поднимаясь на ноги и проносясь мимо меня. Нет, не проносясь мимо меня. Она заехала мне в плечо, когда выходила. И, ну, я как бы не мог ей позволить уйти просто так, правда?

Глава 15

Саммер

В одно мгновение я выхожу из ванной, а в следующее я уже прижата к стене. Довольно сильно, чтобы увидеть мушки перед глазами. Но только на мгновение, потому что в следующую секунду губы Рейна оказываются на моих. Жёсткие. Голодные. Сминающие мои, пока я не начинаю хныкать, и его язык проскальзывает между моих губ. Его руки с двух сторон от моей головы, поймавшие меня в ловушку, его бедра вжимают меня в стену.

И я целую его в ответ.

Изо всех сил.

Пока мои руки не схватились за перед его футболки.

Пока я не застонала и не стала извиваться напротив него.

Только тогда он отстранился.

Мои глаза медленно открылись, чтобы увидеть, как он смотрит на меня сверху.

– А теперь иди и смени простыни, или ты будешь спать сегодня на полу.

А потом он ушел.

Пока я по-прежнему пылала.

Я была в огне.

Что, мать твою, только что было?

Кроме того, ни при каких обстоятельствах я не собиралась спать на полу. Поэтому мне, на самом деле, надо было выстирать простыни. Я понятия не имела, где находилась стиральная машина. Или как пользоваться ею, даже если я бы нашла её. Но, думаю, у меня не было выбора.

Я нетвердой походкой подошла к кровати, проклиная Рейна У-Меня-Нет-Фамилии на чем свет стоит. Потому что, в самом деле, кто целует так, что кончики пальцев на ногах начинает покалывать, а после говорит, чтобы ты выстирала простыни, а затем уходит? Мудак. Вот кто так делает. А я так долго считала, что он славный малый.

Я расправляла кровать, снимала постельное белье и чувствовала, что мне нужно будет сжечь свою одежду, после того, как она соприкасалась с этими отвратительными простынями. Я шла по коридору, по которому раньше привел меня Рейн, стараясь игнорировать странное чувство беспокойства от нахождения в незнакомом месте.

– О, да, блядь, да. Трахни меня жестче. Жестче! – Мои глаза широко распахнулись, моя голова метнулась в сторону, о чем я немедленно пожалела, потому что в одной из комнат была открыта дверь, и там были женщина, с широко разведенными ногами, и мужчина, обнаженный ниже пояса, который вбивался в неё.

Я сразу опустила голову, краска расползалась по моим щекам, пока я бежала вперед. И врезалась в кого-то.

Со всей силы мою голову подбросило вверх, когда две руки приземлились на мои плечи, чтобы успокоить. Мой взгляд встретился с бездонными медовыми глазами, принадлежавшими Вольфу, и я практически хотела расплакаться от облегчения. Он смотрел на меня сверху пару секунд.

– Прачечная? – спросил он.

– Да, – сказала я, чувствуя, что меня сейчас снова понесет, – Рейн, этот властный мудак, пришел ко мне и велел мне постирать их, потому что я сказала, что не буду спать на его мерзких простынях. И он забыл сказать мне, куда я могу пойти, чтобы постирать эти простыни, потому что, как я уже сказала, он настоящий мудак.

Вольф наклонил голову, и на какую-то нереальную секунду мне показалось, что я видела свет в его глазах, который быстро погас.

– Подвал, – сказал он и, тяжело ступая, ушел прочь.

Подвал.

Это слово заставило меня застыть на месте дольше, чем мне хотелось признать самой.

Подвал.

И я была уверена, что он не будет иметь готовый законченный вид. Это будут шлакоблоки и цемент. И, зная об их нелегальном положении, он, скорее всего, будет закрыт решеткой.

Я могла сделать это.

Чёрт, я должна сделать это.

Я глубоко вдохнула, двигаясь прямо к дальнему концу коридора, где однажды видела ступеньки, когда мы заходили. Когда я дошла, то щелкнула по выключателю и очень медленно спустилась по узким деревянным ступенькам. С каждым шагом стук моего сердца раздавался все ближе к горлу. Я спустилась и увидела два комплекта машинок и сушилок. Сосредоточив все свое внимание на них, я быстро разобралась в назначении кнопок, положив простыни в одну стиральную машину, а одеяло в другую. Я долго смотрела на них, прежде чем развернуться.

И застыла.

Просто примерзла к месту.

Потому что там, на другой стороне подвала, был металлический стул. И у металлического стула было три комплекта наручников.

***

– Ты только все усложняешь для себя самой, Саммер, – сказал Ви, подав рукой знак Мартину, удерживавшему меня за горло на стуле. Он с такой силой сжал мою шею, что я боялась, что она просто сломается. – Все, что тебе надо сделать – это сказать своему отцу, что ты передумала. Чтобы он согласился на сделку.

Руки Мартина сжимали довольно сильно, чтобы причинить боль, и так, чтобы у меня были ощущения в горле такие, что я проглотила лезвия бритвы, но не настолько сильно, чтобы за это стоило волноваться. Они не хотели, чтобы я упала в обморок. Они хотели, чтобы я страдала. Его рука поднялась, и моя голова откинулась в сторону Ви.

– Пошел ты нахер, Ви. Он никогда не согласится на твою сделку.

– Все это можно прекратить, – предложил он, махая рукой в сторону Мартина и Дека.

Дек уже был рядом со мной, он стоял около стены, курил, наслаждаясь представлением. Если бы вы посмотрели, то увидели бы, насколько твердым он был под своими джинсами.

Я старалась не смотреть.

– Не важно, что ты со мной делаешь. Он не согласится, – выплюнула я.

Было неверным решением это говорить.

Я узнала об этом, когда Ви кивнул Мартину, и неожиданно веревки исчезли с моих запястий, а Мартин вытащил наручники из кармана. Три пары.

– Тем не менее, это ещё не так очевидно,– предупредил Ви, при этом его голос не изменился.

Мартин кивнул, и меня стащили со стула, развернули и заставили его оседлать.

Наручники распахнулись.

По одному на каждую лодыжку, металл был слишком мал, поэтому больно резал кожу. А затем один комплект для моих рук, который вытянули вперед так, чтобы я могла обхватить стул, но их приковали так низко, что давление стула на мою грудь едва позволяло мне дышать.

Это было чем-то новым.

До этого никогда не было наручников.

Прежде меня ни разу не приковывали к стулу.

Так что я знала, что это совсем не хорошо.

Затем Мартин потянулся к своему ботинку и вытащил нож.

Нож.

Он щелчком открыл его, лезвие было длинным и пугающим.

А потом он двинулся ко мне.

Сплошная неизвестность.

Мою майку подняли на спине и заправили где-то в районе моих плеч. У меня едва ли было мгновение, чтобы испытать настоящий страх, прежде чем лезвие начало резать мою кожу.

И она горела. Снова и снова.

Повсюду.

Не было никакой пощады.

Я закрыла глаза, сдерживая слезы, кусая внутреннюю часть щеки до крови, чтобы сдержать свой крик.

Это продолжалось до тех пор, пока я не закричала.

Затем острие ножа уткнулось в то место, которое он обнажил до этого, и он скользнул обратно в порез, углубляясь вовнутрь.

Я кричала.

***

– Вишенка? Эй, Вишенка. Саммер!

Я смутно осознала присутствие голоса. Довольно знакомого. Рядом со мной. Но все мое внимание было обращено к стулу и наручникам. Мое тело казалось невероятно холодным, мурашки бегали вверх и вниз по моим рукам и по груди. Шрамы на моей спине ощущались, как совсем свежие. Так, как будто они были новыми и кровоточили. Так, что моя майка поверх них всё только усугубляла, пока я была привязана спиной к кровати.

– Саммер!

Когда меня тащили в сторону назад к ступеням, моя голова через плечо развернулась к стулу, пока тот медленно ускользал из поля моего зрения.

Но от этого воспоминания никуда не делись. Я не слышала звуки музыки и голоса мужчин и женщин, когда меня втащили в основное помещение здания, где все веселились и развлекались.

– Рейн! – позвал голос Кэша, и тогда я поняла, кто вытащил меня. Кэш.

Наступила тишина.

А затем.

– Что за чёрт?

Рейн.

Это был Рейн.

И, по какой-то причине, это оказалось за пределами забытья.

Моя голова подлетела вверх, чтобы найти его, словно ураган пересекающего комнату в моём направлении, его взгляд пылал, брови сошлись вместе.

– Она стирала простыни, – сообщил Кэш.

– Тогда, почему, блядь, она выглядит так, как будто увидела долбаное привидение?

– Рейн, – сказал Кэш, ожидая, пока взгляд брата встретится с ним. – Она стирала простыни. В подвале. – Рейн начал понимать, но Кэш продолжил. – Стул. Наручники...

– Твою мать, – прорычал Рейн, поворачиваясь ко мне. Его рука вытянулась вперед, потирая костяшками пальцев мою челюсть. – Чертовски глупо, – сказал он сам себе. – Пойдем, – сказал он, его рука оказалась позади меня, чтобы скользнуть по моей спине, и я вскрикнула, отстраняясь от него.

Взгляд Рейна метнулся к Кэшу, который растерянно покачал головой.

– Ладно, – сказал мне Рейн, отдергивая свою руку, и вместо этого положив её поверх моей. – Хорошо, детка. Пойдем. Давай вернемся в мою комнату. Ладно?

Он не оставил мне времени, чтобы ответить, когда вывел меня обратно в коридор, затащил в свою комнату и запер дверь.

Он замер, глядя на меня какое-то время, прежде чем двинулся ко мне, развернул меня, поднимая вверх мою майку.

– Блядь, – тихо сказал он. – Блядь, – повторил он, уже громче, его пальцы скользили, чтобы погладить выпуклые шрамы. – Детка... поговори со мной, – сказал он, дав моей майке упасть вниз, и снова разворачивая меня к себе.

Я тяжело сглотнула, желая в очередной раз облегчить ему свою душу.

– Наручники, – сказала я.

– Наручники, – повторил он.

– В твоем подвале, – продолжила я. – У них были наручники в подвале. Но только... – я судорожно вобрала в себя воздух. – Но только в те дни, когда они доставали нож.

– Я чертовски глупый, – сказал он, качая головой, не в состоянии посмотреть на меня.

– Это не твоя вина, – сказала я, пожимая плечами.

– Я сказал тебе постирать простыни, – продолжил он.

– Да, но ты не был одним из тех, кто приковывал меня к стулу и резал мою плоть.

Он вздохнул, проводя рукой по щетине.

А потом он подошел ко мне. Быстро.

Так быстро, что я думала, что буду раздавлена его грудью.

Но его руки медленно обвились вокруг меня. Он двинулся к разобранной кровати, садясь на край и притягивая меня на свои колени.

– Он заплатит, – проговорил он в мои волосы.

Я чувствовала, как выпрямляюсь.

– Рейн...

– Он заплатит. Никто, нахер, не понимает руку на то, что мое.

Его?

Его?

Что это значит?

Я не принадлежала ему.

Я не принадлежала никому.

– Рейн...

– Что я тебе говорил насчёт того, что ты называешь меня по имени? – спросил он.

Мои брови сошлись вместе.

– Тебе нравится? – спросила я.

– Очень нравится, – согласился он. – Так что сейчас ты пойдешь и усадишь свою задницу в ванную. А я пойду и достану чистое постельное белье. А потом ты устроишь свою задницу на кровати. Со мной.

После этого меня сняли с колен. Рейн вышел.

И у меня создалось такое впечатление, что на этот раз оказаться с ним в постели будет означать не просмотр старых фильмов по телевизору или сон.

Глава 16

Саммер

Рейн вернулся через час. Он хлопнул дверью, запер её и даже не потрудился посмотреть в мою сторону. Поэтому я терзала себя вопросом: а может он хотел заняться со мной сексом (ладно... может? было меньше беспокойства и больше... предвкушения) просто так.

Он слонялся туда-сюда. Я представила, как он расправил кровать. А потом я услышала, как его ботинки упали на пол.

– Ты спишь сегодня ночью здесь или что? – спросил он, и его голос звучал обычно.

Я встала, стянула свою толстовку и вернулась в спальню, где Рейн немедленно выключил свет и лег неподвижно.

Итак, да, мы спали вместе.

Меня охватило странное разочарование, я пыталась убедить себя, что это все к лучшему. Он был сплошными неприятностями. Я по-прежнему была хорошей девочкой. Не говоря уже о том, что я, на самом деле, была не в том месте, где могла хоть немного соображать. Я была похищена, меня несколько месяцев избивали и морили голодом. Несколько месяцев. И сейчас я почему-то думала о том, чтобы заняться сексом с почти незнакомцем через несколько дней после побега. Прошло всего несколько дней.

У меня был какой-то жалкий синдром рыцаря на белом коне.

За исключением того, что Рейн не имел ничего общего с рыцарем на белом коне.

Я скользнула на пустую сторону кровати, свернулась на своей половине подальше от него, и стала вглядываться в темноту комнаты. Позади меня был неподвижный Рейн. Он лежал без движения достаточно долго, и я решила, что он уснул. Я закрыла глаза и выдохнула, но это было больше похоже на вздох.

Но я практически сразу распахнула глаза, когда почувствовала, как через несколько секунд рука Рейна опустилась на мое бедро, потянув меня назад, пока я не оказалась лежащей на спине. Затем его тело наполовину накрыло мое, его предплечье упиралось в один мой бок, а его ладонь лежала с другой стороны.

– Что ты делаешь? – спросила я, чувствуя, как ускоряется мое сердцебиение. Его тепло окутывало мою кожу и посылало мелкую дрожь по всему телу.

– Они причинили тебе боль? – спросил он, от чего я судорожно вздрогнула.

– Что? – спросила я, мой голос звучал весело.

– Те ублюдки... они...

– Нет, – это слово мгновенно вылетело из меня и прозвучало слишком безумно. Обо всём том, что произошло со мной, обо всем, что они шептали, что сделают со мной, но до чего они так и не дошли. – Нет, – снова произнесла я, уже тверже. – Они никогда не заходили так далеко. Они приходили ночью, пьяные и просто, чтобы... пощупать меня и угрожать мне. Но им было не дозволено... делать это.

– Спасибо, блядь, – сказал Рейн, он выдохнул, и его тело немного расслабилось.

– Рейн, – снова сказала я, посмотрев на его лицо: несправедливо, что оно было таким совершенным. Его ореховые глаза были прикрыты, и я видела, как его рука поглаживала мое лицо. Его взгляд встретился с моим. Рейн напряженно разглядывал меня. – Что ты делаешь?

Вместо ответа он наклонился ко мне, и его губы опустились на чувствительную кожу моей шеи, делая так, что мое тело слегка выгнулось под ним, а моя рука поднялась, опустившись на его руку. Рейн приоткрыл губы и скользнул языком по моему уху, его рот сомкнулся на мочке моего уха и посасывал её. Я почувствовала волну желания, мои трусики увлажнились, когда его теплое дыхание защекотало мое ухо.

Его губы коснулись моей челюсти, прокладывая неспешные поцелуи. Мои губы раскрылись за секунду до того, как он коснулся их своими. Не было никакой дразнящей нежности в этом прикосновении. Его губы сминали мои. Голодные. Настойчивые. Мой живот скрутило узлом, руками я зарывалась в его волосы, притягивая его к себе, пока мои губы отвечали, раскрывались, позволяя его языку, который отчаянно искал мой, скользнуть внутрь. Я выгнулась вверх к его груди, его тело сместилось, полностью опустившись на меня, его бедра давили на мои, чтобы разместиться между ними.

Я простонала прямо ему в губы, и Рейн поднял голову, глядя на меня сверху тяжелым взглядом. Его рот раскрылся, чтобы что-то сказать, но он мгновенно передумал и закрыл его. Он оттолкнулся назад, опустившись на голени, а мое тело ощущало его отсутствие, как какую-то физическую боль.

Его руки двинулись вниз, хватая меня за бока и притягивая к себе. Мои глаза оказались на уровне его груди, его руки оказались под моей футболкой, поднимая её вверх и стягивая через голову.

Его руки прошлись по коже на моей спине, и я напряглась, почувствовав неуверенность из-за шрамов, по которым скользили его руки. Но его пальцы не дрогнули. Они аккуратно прошлись по отметинам, как если бы он пытался запомнить их, прежде чем его руки опустились на мои плечи и прижали меня спиной к матрасу.

Его взгляд надолго задержался на моём лице. Моя обнаженная грудь болела, мои соски стали твердыми от предвкушения. Его руки двинулись к моему животу, поглаживая вверх и вниз, подразнивая кожу под грудью.

– Совершенство, – тихо произнес он, его руки двинулись вверх и накрыли мою грудь, крепко сжимая. Я выгнулась от его прикосновений, стон сорвался с моих губ. Его руки оставили меня, на смену им пришли пальцы, которые выкручивали и сжимали затвердевшие соски до тех пор, пока я не стала извиваться под ним.

Я ждала, что он наклонится вперед, чтобы взять их в свой рот, чтобы его язык продолжил сладкую пытку, которую начали его пальцы.

Вместо этого он откинулся назад, его руки скользнули под пояс моих штанов и потянули их вниз. Стягивая их полностью и отбрасывая в сторону.

Он снова подался ко мне, его пальцы поглаживали мои бедра с внешней и внутренней стороны, двигаясь вверх к моему животу. Они снова погладили мою грудь, а потом исчезли.

Он опустился, животом на матрас, удерживая вес на локтях. Его руки обхватили мои бедра, раскрывая их, с силой прижимая их вниз, чтобы я оставалась неподвижной.

А потом его рот оказался на мне.

Я имею в виду... прямо на мне.

Его язык медленно скользнул по моей влажной расщелине, от чего у меня перехватило дыхание. Он двинулся вверх, кружа вокруг моего клитора, но не касаясь его, пока я не начала извиваться. Мои руки опустились вниз и скользнули в его волосы, пока я пыталась дышать.

– Рейн...

Его язык с силой прижался к моему клитору, я была уверена, что на секунду покинула свое тело, прежде чем рухнуть обратно в пучину ощущений, мои бедра взлетели вверх, встречая его, когда он начал описывать быстрые круги у моего чувствительного бутона. Рейн был стремителен и неумолим.

Я чувствовала возрастающее давление, стягивающее, скручивающее чувство глубоко внутри, вынуждающее меня быть за пределами нужды, за пределами стыда, когда я громко застонала, мои руки сильнее сжали его мягкие волосы.

– Рейн... пожалуйста... – умоляла я, мои бедра начали дрожать, моя спина выгнулась над кроватью.

И тогда он, наконец, положил конец моим мучениям.

Его язык исчез, его губы сомкнулись вокруг моего клитора и с силой всосали его.

Я провалилась в накрывший меня оргазм, моя киска почти болезненно сжалась, когда он продолжал сосать, пока его язык поглаживал меня. Все мое тело вибрировало, когда его имя со стоном слетело с моих губ.

Я медленно приходила в себя, язык Рейна нежно погладил мой клитор ещё насколько раз, прежде чем он медленно отстранился, целуя центр моего живота.

Его губы на секунду задержались на моей шее, а потом он поднял голову, посмотрев на меня.

– Чертовски сладкая киска, – сказал он, и я почувствовала, как удивленный, слегка испуганный смешок слетел с моих губ, мое лицо болезненно пылало. Потому что мужчины, которых я знала, и несколько из тех, с кем я была близка, никогда бы не сказали что-то такое. Я не была уверена, что когда-нибудь мужчина, с которым я была, сказал бы слово «киска», не говоря уже о том, чтобы сказать, что она была сладкой.

– Это смешно? – спросил Рейн, и уголок его губ поднялся вверх.

Я прикрыла рот ладонью.

– Неожиданно, – проговорила я сквозь пальцы.

– Да? – спросил он, выглядя так, как будто обдумывал это. – Не знаю, почему. Я мог бы есть эту киску на завтрак, обед и ужин.

– О, Боже, замолчи, – замолчала я, закрывая лицо двумя руками, чувствуя себя и смущенной и возбужденной настолько, что это причиняло боль. Потому что, ладно, Рейн вкушающий меня три раза в день... вкусняшка.

Рейн усмехнулся, звук был низкий, глубокий и такой сексуальный, что я чувствовала прилив жара между бедер. Я чувствовала, что он двигался, матрас слегка подрагивал, и Рейн убрал мои руки с лица.

– Прекрати стесняться, – сказал он. Сказал. Это не было вопросом. Он отпустил одну мою руку, и она упала рядом со мной. Он потянул за вторую, и тоже опустил её. Ещё ниже. Пока я не почувствовала, как он обернул её вокруг своего твердого члена.

Хорошо.

Это был выдающийся экземпляр.

Рейн был безупречным, фееричным, мужественным физическим совершенством.

Его рука сжала мою и толкнула её вниз по всей длине к основанию члена. И он, в самом деле, был длинным. И толстым. Мои пальцы едва могли обхватить его. Его рука исчезла, и я чувствовала, как сама поглаживаю его, желая коснуться каждого дюйма его твердости. Я скользнула вниз, и большой палец погладил влажную головку.

– Да, ты не должна смущаться, – сказал он, его голос звучал хрипло, когда я начала гладить его быстрее и жестче.

Его тело сдвинулось, ноги оказались с двух сторон от моей груди, бедра повернулись и опустились к моему лицу. Его рука снова накрыла мою, подталкивая к основанию, а потом он прижал член к моим губам, пока я не открыла их, и он не скользнул внутрь.

Он издал низкий, рычащий звук, толкаясь своими бедрами вперед, его рука скользнула по лицу и схватила меня за волосы.

Осмелев, мои губы крепче обернулись вокруг него, мой язык описывал неспешные круги по головке, пока его рука с силой не дернула меня за волосы, а его бедра не толкнулись вперед, его член толкнулся глубже, касаясь задней стенки горла. Рвотный рефлекс накатил на меня, а потом отпустил, когда он задержался во мне.

– Глаза, – скомандовал он, голос перешел в резкий шепот. Я открыла глаза, глядя вверх на него. – Блядь, – сказал он, на секунду прикрыв глаза, а потом отстранился от меня.

Его тело опустилось вниз, проталкиваясь между моих бедер. Его губы нашли мои, твердые и жаждущие, его зубы прикусили мою губу так, что я задохнулась. Он протянул руку, и я услышала, как открывается прикроватная тумбочка. Я слышала шелест упаковки, когда Рейн открыл презерватив. Его губы оторвались от моих, пока он проделал небольшую работу, чтобы обезопасить нас.

Потом его тело снова опустилось вниз, его член прижался к внутренней стороне моих бедер, заставляя меня выгибаться под ним. Его руки скользнули под мою спину, поднялись к плечам и крепко обхватили их. Он приподнял голову.

– Это не будет мягко и нежно, – предупредил он, озвучивая, что зашел уже далеко, так же, как и я.

Мой рот раскрылся, и губы прошептали слова, которые никогда не произносились мной раньше, слова, которые я чувствовала в душе.

– Трахни меня, Рейн, – приказала я, мои бедра терлись об него.

Его взгляд пылал, рука опустилась между нами, и его член прижался ко мне, замер в ожидании. Мои руки обернулись вокруг его спины, а ноги вокруг его бедер.

– Рейн... сейчас... пожалуйста...

Его член подался вперед, входя на всю длину. Так глубоко, что это причиняло боль. Его толстый член растягивал меня не спеша, чтобы я привыкла к нему. Я выдохнула, мои бедра подлетели вверх от неожиданности и едва ощутимой боли.

– Такая чертовски узкая, – сказал он, сжав губы.

Он подался вперед, захватил мой рот, его язык толкнулся вовнутрь, пока он двигался вперед и назад. Без нежности. Без ласки. Жёстко. Быстро. Как и обещал. Мои ноги обхватили его плотнее, приподнимаясь, встречая его толчки. Во мне росла такая раздирающая потребность, какую я не знала раньше, она заставляла меня кричать в его рот, когда он врезался в меня снова и снова, внутри меня все дергалось от его движений, его пальцы обхватили мои плечи так, что потом останутся синяки, а мои ногти впились в его спину.

– Рейн... чёрт... я

– Кончай, – отдал он приказ мне в губы, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня. – Не закрывай, мать твою, глаза, – сказал он.

Я с трудом могла удерживать их открытыми, когда находилась на самом краю, прежде чем упасть вниз.

– Кончи для меня, Саммер, – прорычал он.

И я сделала это. Жёстко.

А потом и он. Также жёстко.

И я чувствовала опустошение. Я была сломанной на части. На миллион маленьких кусочков в виде Саммер.

И ничто никогда не ощущалось настолько правильным, как этот момент.

Глава 17

Рейн

Она была по-прежнему на мне, обернув ноги вокруг моих бедер, а руки вокруг спины. Спины, которую она сама же и расцарапала. Её тело по-прежнему дрожало, а я зарылся лицом в её шею, пока она не расслабилась. Я склонился, крепко целуя её в губы, прежде чем отстраниться, чтобы пройти в ванную, избавиться от презерватива и взять себя в руки.

Потому что на той постели произошла какая-то нереальная херня.

Что-то, чего я не мог понять.

И даже никогда не хотел это делать.

Но что-то произошло.

И мне нужно было вернуть мою чёртову голову на место.

Это не было простым сексом. Хотя, блядь, секс...

Я поимел женщин более чем достаточно. У меня было их по две и по три за раз. Я вдалбливался одной в зад, пока она вылизывала киску другой. У меня было две сучки, которые дрались за то, чтобы отсосать мой член. Я проделал все грязные штучки, которые вы себе только могли бы представить, позволяя грязи осесть у меня в душе.

Я знал, что такое хороший секс.

Но, когда я был внутри Саммер, у неё во рту, в её киске... находиться внутри неё было совершенно новым уровнем. Уровень, который, как я знал, просто не существовал. Уровень, на исследование которого в будущем я планировал потратить много времени. Но это не было новым уровнем секса. Это было что-то ещё.

Нечто, что заставляло меня хотеть высечь прямо на ней «Собственность Рейна». Нечто, что заставляло меня желать схватить её, забросить на свой байк и на хрен уехать с ней куда подальше. Подальше от Ви и связанных с ним воспоминаний. Подальше от моих парней. Просто подальше. Только мы вдвоем. И больше никаких обязательств, никакого страха.

Потому что мне было кое-что известно о Саммер Лионе.

Она не была предназначена такому, как я. Для такой жизни, как у меня.

Она была создана для пентхауса, дизайнерской одежды и безопасности.

Она была создана для честной жизни.

А во мне не было ничего, кроме насилия, крови и грязи.

Я вздохнул, помыл руки и вернулся в спальню. Она лежала под простыней, колени прижаты к груди, лицо наполовину лежало на подушке. Я скользнул под простыни, и она издала мурлыкающий звук, в полусонном состоянии она прижалась к моей груди, когда я устроился на кровати.

Она спала.

Я лежал без сна.

Позднее. Намного позже. Ближе к утру в мою дверь постучали дважды. Затем последовала короткая пауза. А потом три стука.

Блядь.

Я выскользнул из-под Саммер, видя, как она пробормотала что-то во сне и снова свернулась клубочком, крепко уснув. Я схватил свои штаны, натянул их и направился к двери.

И там был Кэш. И Вольф.

– Что за херня? – спросил я, потирая рукой щетину на лице.

– Парни поймали кого-то на нашей территории, – сказал Кэш, сжав челюсти.

– Кого? – спросил я, войдя обратно внутрь, чтобы взять рубашку из комода, а потом схватил свои ключи, чтобы спрятать их в кармане.

– Мы думаем, что это один из парней Ви.

– Что? – я практически крикнул, обернувшись назад через плечо, чтобы увидеть, что Саммер по-прежнему спала.

Я вышел в коридор, закрыв дверь на ключ.

– Не знаю, мужик. Он не говорит. Но, мать твою, кто это ещё может быть?

Я кивнул, двигаясь по коридору.

– Ну, я думаю, что мы, блядь, должны заставить его говорить, так? – спросил я. – Он в сарае? – спросил я, и Вольф кивнул мне. – Кто с ним?

– Один из новобранцев, – сказал Кэш, выглядя обеспокоенным, то же самое чувствовал и я по отношению к ним. – Он в наручниках.

Я пробирался через лагерь, пересекая поле в бешеном темпе, открывая дверь, которую Кэш или Вольф не забыли закрыть, когда искали меня.

Это был обычный деревянный сарай, который мы обшили звуконепроницаемым материалом, листами из оцинкованной стали и установили там канализацию.

В этом сарае пролилось много крови.

И, похоже, сегодня ночью её прольется ещё больше.

Внутри новобранец стоял в трех футах от человека, прикованного к стулу, он стоял широко расставив ноги, одна его рука была сжата в кулак, а другая удерживала биту, костяшки его пальцев побелели от того, насколько сильно он сжимал её. Кровь была ему по вкусу. Мне нравилось это в моих людях.

– Эй, новобранец, – произнес я, мой голос был хриплым.

Он повернулся – он был молодой. Но сильный. Жестокий. Я мало что знал о новобранцах, пока они не были приняты. Но у этого было прошлое. Вы могли бы заметить это по ожесточенности в его темно-синих глазах. Вы могли явно это увидеть по шраму, который пролегал по одной стороне его лица, заканчиваясь на остром выступе его челюсти. Он видел дерьмо. Он сотворил много ужасных дел. Он собирался продолжить это в МК «Паладин». В этом не было никаких сомнений.

– Президент, – ответил он мне, опуская подбородок, отходя назад, чтобы прислониться к стене.

– Ты поймал его?

Он кивнул.

– Бродяга заметил его, но он свалился вниз.

– Он дышит?

– Док привел его в порядок, – он кивнул.

– Хорошая работа... – я замолчал, не смущаясь того, что не знаю его имени.

– Репо, – сказал он, кивая, и не говоря ни слова, подошел к двери, чтобы выйти, так как знал, что это было нашим делом, а он пока не был в кругу.

Я снова посмотрел на парня, сидящего на стуле. Высокий и мускулистый. Коричневые волосы. Ярко-голубые глаза.

– Какого чёрта ты делаешь на территории «Паладина»? – спросил я, чувствуя, как отступает моя усталость, которую устранила заряженная кровь, струившаяся по моим венам.

– Решил немного прогуляться утром, – небрежно сказал он, ухмыляясь.

Отлично. Он хотел все усложнить.

Ладно, по крайней мере, я получу удовольствие от времени, проведенного с ним.

Мой кулак поднялся вверх, подался вперед и достаточно жёстко впечатался в челюсть мужчины, что был слышен хруст. Его шея подалась в другую сторону, но он просто повернул её обратно, усмехаясь окровавленным ртом.

– Ты ничего от меня не получишь, мужик. Ты, может, и плох. Но я знавал и похуже.

– Ты работаешь на Ви? – спросил я, мой кулак обрушился на его нос ещё до того, как у него был шанс подумать над этим.

Смех – это все, чего я добился.

И я сорвался.

А потом я выплеснул все.

Очень много всего.

– През, – сказал Вольф, он схватил меня за руки, оттаскивая назад. С минуту я боролся против него, кровь слишком сильно стучала у меня в ушах, чтобы думать ясно. – Это бессмысленно, – убеждал Вольф.

Я перевел дыхание, достаточно успокоившись, чтобы Вольф отпустил меня, глядя на «боксерскую грушу», в которую я превратил нарушителя. Который по-прежнему сидел и ухмылялся.

– Блядь, – прорычал я.

– Бро, – вмешался Кэш, прислонившись к стене, скрестив руки на груди. – Вот, я думаю, может тебе стоит привести её?

– Привести кого?

– Ты знаешь кого, – ответил он, подняв бровь. – Она могла бы подтвердить.

– Ни за что, мать твою, – немедленно ответил я, подумав о Саммер, спящей наверху в моей постели, умиротворенной, счастливой и оттраханной.

– Это единственный выход, – выдвинул аргумент Вольф.

Они были правы. Я знал, что они были правы. И это было хуже всего.

Мне хотелось, чтобы был какой-то другой выбор. Совершенно иной.

Но они были правы.

Мне придется выяснить это у неё.

И была такая вероятность, что она никогда не простит меня.

– Хорошо, – прорычал я, двигаясь в сторону двери. – Ты останешься здесь, – сказал я Вольфу, захлопывая дверь.

Но, оказалось, что я захлопнул её прямо перед Кэшем, который последовал за мной.

– Эй, помедленнее, чёрт возьми, – сказал он, глядя на медленно восходящее солнце.

– Что? – прорычал я, резко остановившись, чтобы посмотреть на него.

– Может, тебе, по крайней мере, надо бы помыть руки, прежде чем ты пойдешь к ней наверх? – спросил он.

Я посмотрел вниз. И снова... он был прав.

Я вошёл в клуб, очистив все настолько, насколько смог, но я ничего не мог сделать со своей рубашкой. Поэтому я снял её, пока шёл к комнате.

Где я встретил толпу мужчин и полуодетых женщин, стоявших в коридоре и выглядевших встревоженными.

– Что, мать вашу, вы все... – начал я, а потом услышал это.

Крик.

Крик Саммер.

Я бежал к двери так быстро, как только мог, вставив ключ, открыл дверь и включил свет. И она была там под простыней, свернувшаяся на боку, спящая глубоким сном. И она кричала.

– Блядь, – тихо произнес я.

– Она в порядке? – спросила одна из сучек, её голос звучал встревожено.

– Это прошлое, – сказал я неопределенно, захлопывая дверь у них перед лицом.

Я прошел к кровати, опустившись на колени рядом с ней, и протянул руку к её плечу. В то мгновение, когда моя рука коснулась её плеча, её глаза распахнулись: в тот момент её взгляд был невидящим и диким.

– Все хорошо. Ты в порядке, – сказал я, пытаясь успокоиться, но мой голос был слишком напряженным для этого.

– В чем дело? – немедленно спросила она, принимая вертикальное положение, а простыня, собравшаяся вокруг её бедер, предоставила мне шикарный вид на её отличные сиськи. Её взгляд прошелся по моему лицу, а потом скользнул вниз к рубашке. – У тебя кровь! – выдохнула она, её глаза широко раскрылись.

– Это не моя кровь, – сказал я, протягивая руку, чтобы погладить её по щеке костяшками пальцев.

– Что произошло? Чья это кровь?

Я сделал глубокий вдох.

– Я надеялся, что ты смогла бы помочь мне ответить на этот вопрос.

Он прищурила глаза.

– Как?

Моя рука опустилась на её бедро, сжимая его.

– Мои парни думают, что поймали одного из ребят Ви, – начал я, и все её тело стало натянутым словно лук. – Расслабься. Он не прикоснется к тебе, – я старался, но она наоборот становилась все более напряженной. – Он не хочет говорить. Я пытался.

– Это его кровь, – сказала она, глядя вниз на мою рубашку.

– Как я сказал... я пытался. Нам нужно убедиться, что он один из людей Ви. – Её голова опустилась, она смотрела на кровать, кусая зубами свои губы. – Если ты не можешь это сделать...

– Я сделаю это, – она удивила меня, сказав это, её голос был твердым. Жёстким. Я никогда не слышал, чтобы она так разговаривала.

– Детка...

– Я сказала, что сделаю это, – сказала она, отбрасывая простыню, и начала искать свою одежду.

– Саммер..., – произнес я, наблюдая за тем, как она ходит вокруг, натягивая трусики и залезая в свои штаны. – Я не отведу тебя туда, когда ты так закрываешься от меня.

– Я не закрываюсь от тебя. Я одеваюсь, – прорычала она. Прорычала. И это было так неожиданно. Я понял, что улыбаюсь.

– Детка. Если твоей голове все это дается с трудом...

– О, Боже, – сказала она, натягивая на свое тело чёрную майку, и, развернувшись, посмотрела на меня. – Перестань беспокоиться о моей голове. Моя голова в полном порядке.

– Странное выражение твоего лица говорит совершенно другое.

– Я просто трахалась до бессознательного состояния, а потом ты вытащил меня из моего ночного кошмара, чтобы сказать, что один из монстров из моих кошмаров здесь. Прости, если мое лицо слегка не такое. Ты отведешь меня посмотреть на него или как?

Может, я ошибался на её счет. Я улыбнулся, пожав плечами.

– Ага. Пойдем.

Глава 18

Саммер

Я не лгала, когда сказала, что он затрахал меня до потери сознания. После всего я едва ли могла держать глаза открытыми. Я даже не знала, что он ушел, пока он не разбудил меня. Когда я проснулась от крика после очередного ночного кошмара, и увидела его всего в крови, сидящего там.

Мое сердце подлетело вверх, к самому горлу.

Я привыкла к виду собственной крови. Настолько, что спустя какое-то время, это меня уже не волновало. Вид крови Рейна. Да, что-то произошло внутри меня, что я до конца сама не понимала.

Но это была не его кровь.

– Мои парни думают, что поймали одного из ребят Ви.

Я не могу описать это чувство. То движение внутри меня, волнение, исходящее из каждой поры, мурашки, бегущие по всему телу.

– Если ты не можешь это сделать...

– Я сделаю это, – произнесла я, мой голос звучал тверже, чем я могла подумать. Одно упоминание о Ви и его парнях расплавляло все внутри меня. Но его опознание имело значение. Это означало бы, что они получили информацию. Это означало бы, что я была бы на шаг ближе к безопасности. Поэтому, если мне необходимо было сделать это и кивком головы дать свое согласие, что ж, тогда... я собиралась выполнить свою чёртову часть во всем этом.

Я спрыгнула с кровати в поисках своих трусиков и штанов, и быстро натянула их на себя.

– Детка. Если твоей голове все это дается с трудом...

О, Боже.

Эти комментарии по поводу моего мозга. Какой по счету раз это был? Третий? Первый, когда я попала в ту небольшую аварию. Потом, потому что я была травмирована. И вот сейчас, потому что я с готовностью и с радостью собиралась помочь ему и его людям узнать, откуда взялся этот нарушитель?

– О, Боже, – сказала я, натягивая чёрную футболку на свое тело и поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. – Перестань беспокоиться о моей голове. Моя голова в полном порядке.

Я сделала глубокий вдох, когда он, наконец (я имею в виду, на самом деле, ну кто сражается с тобой, когда ты соглашаешься сделать то, ради чего он изначально пришел и разбудил тебя, и попросил тебя сделать это), вывел меня в коридор. В лагере по-прежнему было все спокойно, почти все спали или трахались.

Рука Рейна опустилась на мою поясницу, с силой прижимаясь. Это было успокаивающе. И в то же самое время так дико. Все внутри меня просто плавилось.

Мы вышли во двор, и я, нахмурившись, повернула голову, чтобы посмотреть на него:

– Куда мы идем?

– В сарай, – сказал он, кивком головы указывая вперед.

Сарай. Все верно. Значит, у них было не одно место для пыток. Сейчас, вроде как, хорошо, узнать об этом.

Я вошла внутрь и обнаружила Вольфа, стоящего за дверью. Он кивнул мне, но по взгляду его светлых глаз было видно, что что-то происходит.

– Женщина, – поприветствовал он меня, снимая засов с двери и входя внутрь.

Рейн последовал за ним, останавливаясь в дверях, его руки опустились на мои плечи.

– Твои глаза, детка, – сказал он своим мягким тоном. – Я здесь, – сказал он, удивляя меня. И Кэш с Вольфом тоже здесь. Ты в безопасности. Он не сможет коснуться тебя. Тебе даже не надо ничего говорить. Просто кивни и выйди, если тебе потребуется это. Хорошо?

Что-то в его мягком голосе заставило меня ожесточиться. Я кивнула и посмотрела, как он отвернулся и вошёл внутрь.

Я сделала ещё один глубокий вдох.

Я могла сделать это.

Я собиралась сделать это.

И на этот раз не я была тем, кто был на цепи.

Этим человеком был он.

Сила была в моих руках.

Я вошла, захлопывая за собой дверь.

Первое, что поразило меня, это был запах крови. И это мне было так знакомо.

Это было практически непреодолимо.

Второе – это были его глаза. Ярко-голубые. Такого цвета, который мог светиться даже в темноте. Точно так же, как желтизна кошачьих глаз пронзает темноту ночи. Вот какими были его голубые глаза.

Дик.

Они принадлежали гребанному Дику.

И я застыла.

Я не могла объяснить, почему. Какой-то посттравматический синдром или просто давнее потрясение.

Но всё, на что я была способна, это только пристально смотреть.

Он был избит. Очень сильно. И судя по виду рубашки Рейна, это сделал он. И от этого я испытала некоторое удовлетворение. Его губа лопнула, его глаз заплыл кровью, а нос был сломан. И это все я видела. Я была уверена, что все его тело было в побоях. И, если бы я подняла его рубашку, то там были бы синяки. Синие и лиловые. Багрово-красный оттенок поломанных ребер. И часть меня, на самом деле, хотела это видеть.

Но эта мысль улетела прочь, когда его взгляд упал на меня.

И он улыбнулся.

Улыбнулся.

Не были ни страха. Ни боли.

Только веселье.

Могу я сказать, что это... снисхождение?

Долбанный ублюдок.

Он должен быть напуганным. Сотрясающимся от дрожи. Вымаливающим милость. Он должен чувствовать себя пойманным в ловушку и напуганным до смерти.

Он должен был почувствовать хотя бы малую часть того, что заставлял меня ощущать месяцами.

Он смотрел на меня так же, как и тогда, когда наклонялся ко мне в подвале у Ви, готовый нанести своим кулаком удар мне прямо в лицо.

Ну что ж...

Пошел. К чёрту.

Я ощущала всю злость как-то отстраненно. Она вспыхивала каждый раз, иногда, когда мой отец говорил что-то бестактное или подружка говорила что-то, что казалось излишне стервозным. Или когда кто-то подрезал меня во время движения по дороге, а потом забывал, как надо использовать педаль газа. Разные мелочи. Повседневные дела. Такие вещи, которые слегка поднимали градус и рождали за собой пару раздраженных слов.

Но это не было злостью.

Это была ненависть.

Мои ладони по бокам сложились в кулаки, воздух с трудом вырывался из моего носа, жар поднимался по моей коже, и каждый дюйм моего тела вибрировал.

– Саммер? – голос Рейна, достигший меня, звучал обеспокоено. Но он доносился до меня, как будто издалека. Потому что для меня его больше там не было. Как не было больше Кэша и Вольфа. Была только я и один из моих демонов.

И я больше не корчилась и не кричала.

– Вишенка, ты в порядке? – голос Кэша прошелестел позади меня.

Ещё до того, как решение даже сформировалось в рациональной части моего мозга, я набросилась на него. Я скользнула по полу прежде, чем кто-то смог моргнуть. Отведя назад свой кулак, я ударила его, прилагая каждую частицу своего веса (правда, он был не так велик). Но, несмотря на недостаток силы, кулак приземлился с удовлетворяющим треском, от чего его голова откинулась назад, посылая оглушительную боль от костяшек моих пальцев вверх по руке.

Но боль не была чем-то новым для меня.

И я, блядь, была чертовски уверена, что это меня не остановило бы.

– Хренов ублюдок, – прокричала я, с силой опуская свой кулак около его глаза.

В тот момент это были чистый адреналин и инстинкт. Мои руки, ногти, кулаки, удары, царапины попадали всюду, куда я могла достать: в лицо, грудь, живот. Один жёсткий удар коленом в пах, и стон, вылетевший из его рта.

Я чувствовала себя так, как будто шла к нему целую вечность, вытаскивая на поверхность ярость из самых глубин, наполненную воспоминаниями и ночными кошмарами. Наполненную настолько, что я была уверена, что я никогда не достигну её дна. Что я могла избить его до степени бесформенной плоти, и все равно не истратить и половины своей злобы.

А потом чья-то рука крепко обхватила меня за талию, сжимая и оттаскивая меня назад, в то время, как я пыталась продолжать наносить свои удары.

– Я так думаю, что это был обещанный мне кивок, так? – сказал мне на ухо Рейн веселым голосом.

От этого звука красное покрывало, укрывавшее все мое тело, исчезло, быстро спадая назад, заставляя меня, наконец, остро осознать боль в руках, кровь на них, всю реальность и то, что я натворила, тот факт, что у меня были зрители.

Мой взгляд переместился к Кэшу и Вольфу. Вольф выглядел явно позабавленным, его губы слегка приподнялись, вокруг глаз собрались морщинки.

Кэш пожал плечами.

– Думаю, он это заслужил, так? – спросил он, одаривая меня улыбкой.

Я снова посмотрела на Дика, улыбка которого похоже исчезла насовсем. Его взгляд был на мне.

– Ты собираешься убить его? – спросила я, мой голос был практически бездушным. Потому что мне было все равно. Мне должно было быть небезразлично. Он был человеком. Он был связан. И я была уверена, что они собирались забрать его последний вздох. Нормальный человек был бы в ужасе. Все, что чувствовала я – это надежда.

– Да, детка, – сказала Рейн мне на ухо, по-прежнему удерживая меня сзади.

Мои глаза вернулись к Дику.

– Гореть тебе в аду, ты, больной сукин сын.

Затем меня вытащили наружу, дверь захлопнулась и закрылась позади.

– Отпусти меня, Рейн, – я боролась, но добилась только того, что меня подняли вверх и понесли через поле, как ребенка.

Как ему удавалось идти, держа сопротивляющуюся женщину напротив своей груди, и не споткнуться, для меня это было загадкой. Мы остановились, и я почувствовала, как Рейн прислонился спиной к стене. Мои ноги коснулись пола, но его руки по-прежнему были на моей спине.

– Дыши, – потребовал он своим низким голосом.

Я втянула в себя воздух, чувствуя, как он заполняет меня внутри.

– Ты можешь отпустить меня. Я не собираюсь убегать.

– Я подержу тебя ещё минутку, – сказал он. – Как твои руки?

– С ними все в порядке.

– Саммер... – произнес он своим голосом, который звучал так, как будто он старался вразумить меня.

– Нормально. Боль просто адская.

От его смешка волосы около моего уха пошевелились, его тело слегка подрагивало напротив меня. Этот звук сделал всё так, что ярость куда-то ускользнула, и её сменило что-то другое.

– Из всего, что я ожидал увидеть в той комнате, – начал он, его руки вокруг моей талии немного расслабились. В этом не было никакой надобности. Я облокотилась спиной о его грудь. – Именно это не было тем, на что я рассчитывал.

– Какие были варианты? Что я застыну на месте? Или что я впаду в панику и начну плакать или что-то в этом роде?

– Почти.

– Ты думаешь, что я такая слабая? – спросила я, чувствуя, как странная грусть накатывается на меня. Возможно, в моей жизни раньше и было бы нормально выглядеть слабой и женственной. Возможно, я бы даже испытывала немного гордости из-за этого. Но так было раньше. Это было до того, как меня похитили и накачали наркотиками, били и морили голодом. Это было до того, как я узнала, что мягкость означает беспомощность. Это было до того, как я поняла, что самое худшее для женщины это быть слабой.

– Я не думаю, что ты слабая, – сказал он, его голос был твердым.

– Хорошо, – ответила я сухо.

Его рука снова крепко сжалась вокруг моего живота.

– Саммер. Ты не слабая. Ты прошла через такое дерьмо, которое большинство людей не могли бы даже представить и в ночном кошмаре. Ты не слабая. Но я подумал, что ты могла почувствовать, что у него по-прежнему есть какая-то власть над тобой. Это не слабость. Это потрясение.

– Я не чувствую себя в его власти, – сказала я, и мои плечи немного расслабились. – Я чувствовала власть. И я хотела, чтобы он знал, что это значит, ощущать на себе мою силу. Я хотела навредить ему так же, как он это делал со мной. И я знаю, что это неправильно. Это... зло... но я испытываю радость от того, что ты собираешься прикончить его.

– Ублюдок должен заплатить за все, – просто ответил он, повторяя это, как мантру.

– Эй, Рейн? – спросила я, когда наступила тишина.

– Да, детка?

– Когда ты поймаешь Мартина...

– Да? – спросил он, когда я замолкла, прикусив губу, чувствуя, как все внутри меня дрожит.

Я сделала глубокий вдох и просто... сказала это.

– Ножи.

Его рука болезненно напряглась.

– Я сделаю, – сказал он, в его голосе звучало обещание.

А затем его рука оставила мой живот, и обе его руки обхватили меня за талию, когда он отодвинулся от меня, а потом прижал меня к стене. Сильно. Достаточно сильно, чтобы на секунду у меня перед глазами замелькали звездочки. Но меня это не волновало. Потому что потом его губы обрушились на мои. Горячие. Опаляющие. Это был сумасшедший поцелуй. Я была уверена, что никто больше не способен на такой поцелуй на всей земле. Он обжигал. Прожигал насквозь мою кожу, пробираясь в самую душу.

Его руки крепко обхватили мое лицо, я чувствовала это так, как будто он ломал мои кости своими пальцами, когда его язык проскользнул внутрь.

– Рейн... – простонала я ему в губы.

Но потом его рука исчезла с моего лица, безо всякой прелюдии он скользнул за пояс моих штанов прямо под трусики, поглаживая мой клитор.

– О, Боже, – выдохнула я, откидывая голову назад, чтобы посмотреть на небо, когда его рот переместился на мою шею, кусая достаточно сильно, чтобы я вскрикнула, а потом посасывая место укуса.

Его палец скользнул в мою расщелину, надавливая и глубоко входя внутрь, так, что я едва могла устоять на ногах.

Ничего из того, что было раньше, не было похоже на это.

Я думала, что познала различные виды секса.

Медленные и сладкие любовные ласки.

Забавный и быстрый секс.

Животный секс.

Но то, что было сейчас, это была совершенно другая лига, о которой мне не было известно прежде.

Это было жёстко и быстро, грубо и так горячо, что я думала, что мои трусики загорятся.

Его палец выскользнул из меня, и мой кулак с силой опустился на его плечо.

– Нет, – захныкала я, чувствую дикую потребность внутри себя.

Рейн ничего не сказал, просто схватил меня, развернул и прижал к стене. Его руки снова опустились на мою талию, но на этот раз взялись за пояс моих штанов и стянули их вместе с трусиками вниз. Быстро. Пока он делал это, его пальцы царапали заднюю поверхность моих бедер.

– Расставь ноги, – приказал он мне на ухо, его голос звучал так, как будто его губы были плотно сжаты.

Я раздвинула ноги.

Я положила руки на стену здания, слегка отталкиваясь от неё. Только, чтобы Рейн вытянул руку и снова прижал меня щекой к стене, удерживая меня за шею. Его вторая рука спустилась по моей спине и шлепнула меня по заднице.

Его ноги вклинились между моих, раздвигая их ещё шире.

А потом его член с силой врезался в меня.

Неожиданно.

Жёстко.

С достаточной силой, чтобы мои бедра рванули вверх и впечатались в стену.

– Блядь, – простонала я, толкая свои бедра назад, выгибая спину и задирая задницу вверх, давая ему лучший доступ.

Его лицо склонилось к моему, а рот к моему уху.

– Я собираюсь...

Я запрокинула голову назад.

– Заткнись и трахни меня, – сказала я, прерывая его на полуслове.

От его смешка все внутри меня затрепетало.

А потом он начал трахать меня. Жёстко. Глубоко. Глубже, чем, как мне казалось, это было возможно. Его рука по-прежнему была на моей шее, а другая двинулась к моей тазовой кости и обхватила меня там достаточно сильно, что мне пришлось прикусить губу, чтобы сдержаться вырывавшийся из меня крик.

– Я хочу слышать тебя, – сказал он где-то рядом с моим ухом, входя в меня ещё глубже.

– Кэш и Вольф..., – начала я протестовать, зная, что они были в паре ярдов от нас.

– К чёрту Кэша и Вольфа. Мне насрать, если весь долбанный лагерь услышит твои крики, пока я трахаю тебя.

Скорость его толчков увеличилась, его рука сдвинулась с моего таза и змеёй обернулась вокруг талии, удерживая меня на месте, пока сам он с силой врезался в меня.

– Блядь... ох, блядь..., – я осознала, что издаю стоны, совершенно не заботясь о том, что Кэш или Вольф могли что-то услышать. Для меня этих людей уже просто не существовало. Все, что там было – только Рейн и я. Все, что существовало – это его рука, сжимавшая мою шею, его член, глубоко врезавшийся в меня, его дыхание, со свистом вырывавшееся рядом с моим ухом.

Мое тело вздрагивало от каждого толчка.

– Тебе нравится жёстко, да? Вот это моя хорошая маленькая сучка, – сказал он, его член двигался быстро, безжалостно, не позволяя моему зарождающемуся оргазму хоть на секунду начать играть с ним в прятки. – Хочешь жестче?

Можно ещё жестче?

– Да, – выдохнула я, прижимаясь к нему.

– Блядь, – прорычал он. – Я собираюсь трахать тебя так сильно, что завтра, каждый раз двигаясь, ты будешь вспоминать о моём члене в своей тугой киске, – предупредил он.

И он так и сделал.

Мои стоны прекратились в череду проклятий, мольбы и выкриков его имени.

А потом мои крики стихли, когда его рука сместилась на мое горло, с силой сдавливая его, отрезая доступ воздуха, и тогда оргазм поглотил мое тело, дрожь была такой сильной, что практически причиняла боль. Его хватка немного ослабла, и я выкрикнула его имя.

Да. Я закричала.

Я была слишком далеко, чтобы беспокоиться об этом.

Его член с силой подался вперед. Глубоко вбиваясь, пока его тело содрогалось.

– Блядь, – прорычал он, обвивая мой живот своей рукой.

Я медленно приходила в себя, все мои чувства притупились.

Чёрт побери.

Твою. Мать.

Мне казалось, что я что-то знаю об оргазмах. За все годы их было у меня предостаточно. Если говорить о мужчинах, с которыми я встречалась. Если говорить о своих собственных руках. О вибраторах. Но ничто и никогда не ощущалось именно так. Так, как будто это раздирало меня на части. Так, как будто это излечило меня.

Я слышала, как где-то стрекотали сверчки. Дул ветер. И я со всей неожиданностью остро осознала тот факт, что стояла в центре лагеря байкеров со штанами, спущенными до лодыжек. Я напряглась, а Рейн рассмеялся, склоняясь вперед и прикусывая мочку моего уха, прежде чем выйти из меня. Он опустился на колени, взялся за мои штаны и трусики, чтобы потянуть их вверх, целуя мою задницу, прежде чем прикрыть её одеждой.

– Повернись, – сказал он, когда я сама сразу не сделала это.

Я судорожно вздохнула и развернулась, до конца не веря в то, что смогу удержаться в вертикальном положении на своих ногах. Я прижала бедра назад к стене, слегка подрагивая от чувствительности между бедер.

– Дерьмо, – сказал он, его взгляд был обеспокоенным.

– Что? – спросила я, широко распахнув глаза.

Его рука поднялась, заправляя мне волосы за ухо, прежде чем коснуться моей щеки. Неожиданно причиняя боль. Его палец был слегка окрашен в красный.

– Ты в порядке? – спросил он.

Моя рука автоматически коснулась небольшого пореза на щеке, которая прижималась к стене. Я посмотрела в его обеспокоенные глаза. И не смогла сдержаться.

Я рассмеялась.

Его брови взлетели вверх, когда он посмотрел на меня.

– Саммер...

– Ох, не надо вот этого «Саммер», – я улыбнулась. – Я в порядке. Это моя первая травма, полученная во время секса, – заявила я, осознавая, что снова смеюсь.

Глаза Рейна загорелись, и его губы стали подрагивать.

– Ты столького себя лишила, – заявил он.

Я поняла, что киваю ему, моя голова слегка повернулась в сторону, мои ресницы затрепетали. Я флиртовала. Я, мать твою, флиртовала с этим мужчиной. Что со мной произошло?

– Ты собираешься помочь мне как-то компенсировать упущенное?

Подергивания перешли в ухмылку. Он протянул руку, прижимая между моих бедер.

– Болит?

– Да, – подтвердила я.

– Миссия выполнена, – сказал он со всей этой самодовольной мужской гордостью. – Знаешь, что. Завтра утром, хочу проснуться от того, что ты отсасываешь у меня... Буду рад узнать, сколькими способами мы можем пометить тебя. Как тебе такой вариант?

Именно так. Это звучало очень хорошо.

И я была абсолютно уверена в том, что это ненормально.

Но меня это не беспокоило.

– Хороший вариант, – согласилась я, улыбаясь.

– Хорошо. А сейчас... у меня есть кое-какие дела, которые надо решить, – произнес он заботливо, как бы аккуратно поднимая вопрос о том человеке, который был прикован к стулу в паре ярдов от нас.

– Ладно, – сказала я, мой голос был жизнерадостным после пережитого оргазма.

– Хочешь, чтобы я проводил тебя...– начал он.

– Думаю, что смогу найти обратную дорогу, – сказала я, отрываясь от стены, обхватывая его затылок и притягивая к себе для поцелуя. Который он и подарил мне. Охотно.

Я сделала шаг к входу в дом.

– Увидимся утром, – сказала я, мой голос звучал весьма многозначительно.

– Да, детка, – сказал он с похотливым выражением лица.

– Повеселись там, – добавила я.

А потом он одарил меня самым развратным взглядом. Сопровождая его ухмылкой.

– Ладно.

Глава 19

Рейн

Повеселись там? Повеселись там?

Это все, о чем я мог думать, пока шел обратно в сарай.

Она сказала мне, чтобы я повеселился, когда я... буду убивать человека? Конечно, он был куском дерьма, но все же.

Блядь.

По всей видимости, я, действительно, недооценивал её.

Я, на самом деле, ожидал, что она сломается, когда зайдет в сарай. Посмотрит на меня со слезами на глазах. Развернется и убежит. Что угодно. Буквально все, кроме того, что ярость исказит её идеальные черты лица на целую минуту до того, как она, блядь... набросится на него.

Мой взгляд обратился сразу к Кэшу, который улыбался своей долбанной улыбочкой, качая головой. Потом взглянул на Вольфа, который поднял бровь, его губы слегка сжались, он кивал головой.

Она нравилась им.

Это кое-что значило для меня.

Почему это что-то значило для меня, было для меня за гранью. Но это было так.

Я собирался позволить ей обрушить весь свой гнев на него, пока она не избавится от всего своего дерьма. Она заслужила это. Ей не дали передышки. Тогда почему она должна была быть у него? Но Кэш откашлялся и пожал плечами. – Она могла навредить себе, – тихо произнес он.

И он был прав. То, как она подошла к этому, вкладывая всю себя в каждый удар, она бы закончила все это разбитыми руками. Поэтому я оттащил её подальше. К сожалению. Но я планировал исправить это позже.

Я абсолютно точно собирался повеселиться с этим дерьмом.

Я был просто сражен тем, что она попросила меня сделать это.

Я чертовски ошибся насчёт неё.

Я зашел обратно в сарай и нашел там Вольфа, который уже начал без меня. У Кэша тоже была кровь на руках.

– Узнали что-нибудь? – спросил я, немного отклоняясь назад и наблюдая за представлением. Прошло много времени с тех пор, как я разрешал им пускать чью-то кровь. Этим все объяснялось.

– Только то, что они хотят её вернуть.

– Это охрененно паршиво, – проворчал Вольф, ударяя своим огромным кулаком мужчине прямо в живот.

– Я пришел, чтобы покончить с этим, – предупредил я Вольфа, зная о его репутации, когда он выпускал свою злость на свободу, когда он брал над собой верх и отправлял себя в долбаный транс только для того, чтобы на выходе из него обнаружить чей-то труп с неузнаваемыми чертами лица.

Он вздохнул, воздух покинул его легкие, и он отступил назад. Его дыхание было рваным. – Говори, – сказал он, отступая к двери.