Я кивнул Кэшу. – Посмотрим, чего ты сможешь добиться.


Вольф вышел наружу.


Если Вольф выходил – это было плохим знаком.


– Вольф? – спросил я, услышав, как металлический стул скрипнул по полу. Кэш, несмотря на все свои шуточки, был жестоким сукиным сыном.


– Ви? – взорвался он, обходя меня кругом. Контроль ускользал от него. И если бы он потерял его, то было невозможно сказать, на что он был способен. – Она принадлежит Ви?


Да. Было самое время для Вольфа войти внутрь.


Или же я собирался стать тем, кто впадет в транс, а потом неожиданно поймет, что как бы невзначай совершил убийство.


– Ладно. Знаю. Выглядит не очень.


– Не очень? Плохо! – Он делал большие глотки воздуха, сжимая и разжимая руки.


– Она не одна из его шлюх, – продолжал я, не обращая внимания на дергавшуюся челюсть и продолжая внимательно следить за ним. – Ви хочет, чтобы её отец предоставил ему контейнеры. Он схватил Саммер, чтобы заставить его сделать это. Она убежала во время урагана. Я нашел её. Вот и все.


– ... клуб...

– Им не нужно знать об этом, – уточнил я, мой голос был твердым.


Его взгляд пылал. – Его. Люди. Здесь.


– Да. Знаю. Поэтому, как только я решу дело с побегом, она переместится куда-то в другое место. Мне нужно три недели, Вольф. Вот и все, о чем я тебя прошу. Помоги мне позаботиться о её безопасности. Держи остальных подальше от этого.


– Репо, – напомнил он мне.


– Да, Репо должен заслужить мое доверие, держа свой долбанный рот на замке, – сказал я.


– Почему? – спросил он, его дыхание замедлилось, его шаги замерли внезапно.


– Это личное. Я не собираюсь разжигать войну из-за личной вендетты. Такой риск ни к чему.


– Почему? – повторил он, пожимая плечами.


Я выдохнул. – Она кричит, – сказал я ему.


Его взгляд опустился вниз, к ногам. – Мама кричала, – сказал он мне.


– Я знаю, – ответил я, кивая. Я был единственным, кому это было известно. Не считая отца, которого не было в живых. Его мама кричала. Поэтому его отцу пришлось заплатить. По всей строгости.


– В любой момент, как я тебе понадоблюсь, – сказал он, хлопая своей рукой по моей.


– Я ценю это, – сказал я, наблюдая за тем, как он уходит.


Я повернул обратно к сараю, входя вовнутрь. Я кивнул Кэшу, который поставил стул обратно на ножки и смотрел на меня. – Не хочешь потратить дополнительную энергию на кого-то из сучек? – спросил я, зная, что это было в его стиле. После драки ему нужно было трахнуться.


– Да, – сказал он, толкая мое плечо по пути. – Ты в порядке?


– Да. Собираюсь развлечься немного, – сказал я, улыбаясь.


Я проснулся от того, что язык Саммер скользил по головке моего члена. Моя рука опустилась, отодвигая в сторону её волосы и сжимая их в кулаке. Её глаза поднялись ко мне. И пошел я на хер, если она не одарила меня чёртовой ухмылкой и заглотила меня глубже.


Я позволил ей сосать меня пару минут, бархатистая влажность её рта – это самый лучший способ, чтобы проснуться. То, что я слышал её хриплые стоны, пока она трудилась надо мной, сделало меня только ещё более твердым.


Сжав её волосы ещё сильнее, я потянул за них так, что мой член выскользнул из её рта. И я снова получил в ответ ухмылку.


– На колени.


Её брови сошлись вместе. – Чт... – На колени, – прорычал я, подскакивая, хватая её и бросая на матрас. Она проворчала, упав, а потом, смеясь, встала на колени, опираясь на руки. Я потянулся к тумбочке, я любовался её отличной задницей, раскатывая презерватив. – Как глубоко ты хочешь взять его?


Она откинула волосы, посмотрев на меня через плечо. – Столько, сколько смогу принять, – просто ответила она.


И её ответ был чертовски правильным.


Она хотела это.


Я дал ей это.


Я шлепал её по заднице, пока бледные половинки не стали ярко-красными, и её тело дергалось от каждого шлепка. А потом я глубоко похоронил свой член в её киске, удерживая её за бедра и заполнив её полностью. Не двигаясь. Не давая ей двигаться тоже. До тех пор, пока её киска не начала сжиматься вокруг меня, чтобы заполучить какое-то облегчение, каждый её вздох сопровождался мольбой.


Я вошёл в неё два раза, прежде чем она жёстко кончила, её стон был таким громким, что мог бы разбудить весь долбанный лагерь.


Я перевернул её на спину, подтащив к краю кровати и закидывая её ноги на свои плечи. – Чья это киска? – спросил я, поднимая её бедра вверх и врезаясь в неё ещё глубже.


– Блядь, – прорычала она, хлопая руками по кровати, когда её спина выгнулась вверх.


– Чья она? – спросил я резко, снова входя в неё со всей силы.


– Рейн... – с трудом сказала она, её щеки порозовели. Я мог отшлепать её. Я мог сказать ей грязные словечки. Я только не мог заставить её ответить мне так же грязно.


Да, ей надо было избавиться от этого.


– Скажи мне или ты, блядь, больше не кончишь снова, – предупредил я её, вкладывая в это нужный смысл. – Я не шучу, Саммер. Я буду трахать тебя так, что ты десять раз достигнешь самой вершины, но я не дам тебе кончить. – Она издала звук разочарования. – Скажи мне.


– Она твоя.


– Это не то, что я хочу слышать.


Она прикрыла лицо ладонями, крепко зажмурив глаза. – Это твоя киска, Рейн, – сказала она, сама ужаснувшись своему признанию.


– Да, чёрт возьми, это именно так, – согласился я, трахая её ещё быстрее. Не сильнее. Только быстрее. Мои бедра врезались в неё быстрее, чем она успевала сделать вдох.


Она жёстко кончила, подскакивая вверх на кровати, врезаясь в меня, её руки обхватили меня за плечи так сильно, что выступила кровь. И мы начали падать с кровати.


Когда мы рухнули вниз, я обнял её за плечи, прижимая к груди. Я с ворчанием ударился об пол. Зарывшись лицом в мою шею, она смеялась.


– Что? – спросил я, смахивая её волосы с лица.


Она толкнула меня в грудь и с улыбкой посмотрела на меня сверху. – Я думала, что была единственной, кто собирался получить травмы от занятий сексом.


Я фыркнул, закатывая глаза. – Мы придем к этому, – сказал я, больно шлепая её по заднице, от чего она вздрогнула. – Время есть. Нет ничего лучше, чем сбросить тебя с кровати. – Я потянул её вниз к себе, крепко целуя её пухлые губы до тех пор, пока она снова не начала извиваться. – А теперь, ты будешь хорошей маленькой шлюшкой и покатаешься на моём члене?


Она подняла голову и улыбнулась мне.


И потом она оседлала мой член.


Она осталась с засосами на шее в дополнение к маленькому порезу на лице.


И она была, мать твою, в восторге от этого.


Блядь.



Глава 20


Саммер



– Что значит, ты уезжаешь? – спросила я. Ладно. Это было больше похоже на визг, но я на самом деле ненавидела то, что это прозвучало так пронзительно.


Но дело было в том, что Рейн начал что-то значить для меня.


Не только из-за жизненных изменений и такого секса, что ломается спинка кровати (мы, на самом деле, сломали чёртову спинку). Хотя я и не настолько наивная, чтобы не понимать, что секс был немаловажным фактом. Но было нечто большее.


После нашего утреннего секса он принес меня в ванную и очистил рану на моей голове. И нанес тройную дозу антибиотиков.


Он поцеловал меня в лоб.


Он поцеловал меня в лоб.


Потом он взял меня за руку и отвел меня вниз на кухню, приготовил омлет, тост с маслом и именно такой кофе, как я люблю.


На самом деле, дело обстояло так, что было совершенно не важно, что происходило в лагере, ночью он вернулся ко мне в постель, нашел время, чтобы поцеловать меня, трахнуть и заснуть рядом со мной.


Дело в том, что его рука автоматически оборачивалась вокруг меня, когда кто-то из мужчин проходил мимо.


Это заключалось в том, что он не нянчился со мной, но все равно умудрялся быть милым.


Две недели.


Две недели утреннего секса, впервые в жизни я так увлеклась человеком, что меня совершенно не волновало утреннее дыхание.


Две недели, по крайней мере, одного совместного приема пищи в день. Две недели очень требовательного, очень доминирующего секса, от которого плавились трусики.


Я старалась напоминать себе, что это всего лишь две недели.


Две недели – это ничто.


Вы едва ли можете узнать кого-то за две недели.


Но я знала его.


Я знала его.


А он собирался оставить меня.


– Саммер... – начал он, его голос был твердым. Он прислонился к закрытой двери в ванную, смотря на меня сверху вниз, пока я сидела на краю кровати.


– Куда ты едешь? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал менее истерично. Я была жалкой. И убогой. Это было так не похоже на меня.


– На пробег.


– Пробег? Что это, блядь, за пробег?


– Деловая поездка, – пояснил он. Выражение его лица было непреклонным, его ореховые глаза не выдавали ничего, в этом заключалась вся подоплека. Это не был Рейн – мой приятель в кровати, это был Рейн – президент «Паладина».


– Как долго ты будешь отсутствовать? – Боже, я говорила, как ворчливая жена.


– Я сокращу её настолько, насколько это будет возможно.


Он ничего мне не ответил. Он оставлял меня одну в лагере, я никогда не ходила по лагерю без него, а он даже не собирался говорить мне, сколько собирался отсутствовать?


– Саммер... – сказал он, двинувшись в мою сторону, его голос был мягким. Он присел передо мной на корточки, его руки опустились мне на колени. – Я не могу сказать тебе, как долго это продлится, потому что я не знаю. Два дня езды в каждую сторону. Потом встреча – понятия не имею, сколько она продлится. Я ожидаю, что это пять дней, но допускаю, что возможно и больше.


Пять дней.


Это было не так страшно.


Я могла бы справиться с этим.


Я была уверена, что могла справиться с этим.


– Я оставляю Кэша здесь с тобой.


Мои брови сошлись вместе. – Разве он не собирался с тобой тоже?


– Да, но уже нет. Он остается здесь, поэтому он сможет присматривать за тобой. Ты его знаешь. Тебе спокойно с ним. И это хорошо, когда здесь есть кто-то, кому известна твоя история, поэтому он сможет приглядывать за тобой.


Приглядывать, потому что все затихло. После того, как Дика ликвидировали (хороший способ избавиться от дурного мусора), всё затихло. И под «затихло» я подразумеваю, что всё прекратилось. На улицах больше не было людей Ви. Больше не было копов, показывающих повсюду постеры с моей фотографией. Больше не было людей, следящих за владениями МК «Паладин».


Вместо того, чтобы успокоить, это, наоборот, беспокоило меня.


И пока Рейн не собирался обсуждать это со мной, говоря «оставить дела МК «Паладин» ему» (высокомерная задница), я знала, что всё это тоже не особенно его радует. Потому что не могло быть такого, чтобы Ви был напуган одним пропавшим прихвостнем.


– Прекрати вращать все эти шестеренки у себя в голове, – приказал он мне, сжимая мои колени. – С тобой все будет в порядке здесь. Это самое безопасное для тебя место из всех возможных. Даже, если меня здесь нет.


У меня возникла прочная, нелогичная, нелепая мысль, что я никогда не могла бы быть в безопасности, когда его не было рядом.


Потом я послала это полнейшее отсутствие логики ко всем чертям.


Потому что я не собиралась позволять себе быть слабой.


– Хорошо, – сказала я, пожимая плечами. – Я понимаю.


Его брови опустились так, как если бы он мог видеть всю меня насквозь, несмотря на мою браваду. Но я подняла вверх подбородок и старалась, чтобы выражение моего лица было как можно более безразличным.


– Понимаешь?


– Да, – согласилась я, вытягивая от него свои руки. – Хотя я собираюсь скучать по сексу, – сказала я, поднимаясь и отходя от него.


Я не ушла далеко.


Он сзади обхватил меня за живот, прижимая меня спиной к своей груди. – Будешь скучать по сексу? – спросил он, его голос звучал забавно с одной стороны, а с другой... он был каким-то ещё. Я не могла точно определить, что это было, особенно, когда не могла видеть его лицо.


– Да, – ответила я, мой голос был слегка запыхавшимся, потому что он так сильно прижимал меня. – Секс был довольно хорош. Я буду по нему скучать.


– Довольно хорош? Секс был... довольно хорош? – спросил он. Он знал, что я трахалась с ним.


– Ладно, – сказала я так, чтобы мой голос звучал сладко. – Уже прошел... почти целый день. Так что думаю, я уже начала забывать, было ли это так хорошо или нет.


Этого было достаточно.


Меня развернули, мои штаны и трусики стянуты с меня, и саму меня бросили прямо на кровать, рубашка была по-прежнему на мне. Затем, мгновение спустя, он был на мне, без рубашки и без штанов. А ещё секунду спустя, он вошёл в меня.


– Тебе нужно небольшое напоминание? – спросил он, с силой впиваясь в мои губы, когда начал свои движения, его ритм был размеренным.


Моя спина выгнулась, мои руки обвили его плечи, впиваясь в них ногтями. – Сильнее, – потребовала я, пытаясь прижаться своими бедрами ещё ближе к нему.


– Не-а, – сказал Рейн, глядя на меня сверху, и продолжил свою мучительную пытку.


– Рейн, пожалуйста, – умоляла я. Да. Я умоляла. Совершенно не стыдясь этого.


– Я трахну тебя так жёстко, как ты хочешь, – начал он, и я почувствовала, как надежда начала расцветать внутри меня, – когда ты признаешь, что будешь скучать по мне.


Что? Нет. Ну уж, нет.


Я буду. О, Боже. Я буду скучать по нему.


Но я пыталась убедить себя в том, что этого не случится. Так что я не могла просто взять и признаться в этом ему, правда?


– Упрямица, – сказал он, качая головой, сильнее вбиваясь в меня своими бедрами. Его рот опустились на мой, мягкий и сладкий, лаская меня своим языком и губами. – Я буду скучать по этой сладкой киске, – признался он, и мой живот затрепетал. – А ты будешь скучать по моему члену, – сообщил мне он.


– Да, – признала я, задержав дыхание, чувствуя, как медленно зарождается мой оргазм.


Его язык пробежал по моей шее. – И ты будешь скучать по тому, как мой язык вылизывает тебя, и по моим губам, сосущим твой сладкий клитор.


О, Боже, да.


Но я не могла выразить это словами. Я была способна издавать только гортанные звуки.


– А когда я вернусь, – сказал он, его рот был у моего уха, его голос стал напряжённее, – я планирую добраться до твоей задницы. Брать её так глубоко, пока ты не начнешь выкрикивать мое имя.


О. Боже. Мой.


– Рейн... – простонала я, быстрее вбиваясь в него своими бедрами, я чувствовала зарождение своего оргазма.


– Вот так, – промурлыкал он, входя ещё глубже.


И я разлетелась на куски.


Рухнула прямо вниз.


Жёстко.


Моя киска крепко сжалась вокруг него, мои ноги дрожали от испытанных ощущений, когда я начала задыхаться, мои пальцы впились в его плечи.


Рейн последовал за мной через мгновение, мое имя слетело с его губ, когда он вжался в меня, зарывая лицо в моей шее.


Я судорожно вдохнула, моя рука гладила его волосы. – Я буду скучать по тебе, – тихо призналась я.


Он поднялся, чтобы посмотреть на меня, медленная, ленивая ухмылка появилась у него на лице. – Да, ты будешь.



***


– Просыпайся, Вишенка, – просил Кэш.


У него были ключи. Я знала, что у него были ключи. Но он не пользовался ими. Не имело значение, что я не выходила из комнаты Рейна два дня, и он беспокоился – он по-прежнему не открывал меня.


– Оставь меня одну, – сказала я, перекатившись на кровати.


– У меня для тебя подарок.


Ладно.


Он определенно знал, как привлечь внимание девушки.


– Что за подарок? – спросила я, уже садясь.


– Открой дверь и увидишь.


Уф.


Ему было известно, что может сделать девушка, чтобы заполучить сюрприз.


Я слезла с кровати, открыла дверь, распахивая её.


И там стоял Кэш, с очаровательной улыбкой на лице, он выглядел так же свежо, как и маргаритка в семь (да... СЕМЬ) утра. – Классная прическа, – сказал он, ухмыляясь ещё сильнее.


– Заткнись и отдай мне подарок, – сказала я, опуская на него свой взгляд, который лишь заставил его засмеяться.


Он зашел в комнату, оставив меня за спиной, разглядывающую сумку у него в руке. Он сел в изножье кровати. – У подарка есть одно условие.


Ну, конечно.


– Что за условие? – спросила я, скрещивая руки на груди.


– Ты выйдешь и поешь, – просто ответил он.


При упоминании еды мой живот жалобно заурчал. Кэш отказывался приносить мне еду наверх, а я отказывалась выходить. Мы были в тупике.


– Рейн очень зол из-за того, что ты не ешь.


– Ты разговаривал с ним? – спросила я, съежившись от своего жалобного голоса.


– Да, милая. Я разговариваю с ним каждый день с тех пор, как он уехал. Он справляется обо всем, что здесь происходит.


– Верно, – сказала я, вздыхая. – Хорошо. Я спущусь. Только на завтрак, – уточнила я.


– Хорошо, я согласен, – сказал он, опуская сумку и залезая внутрь. – Как бы сильно тебе не нравились эти отвратительные балетки, которые ты носишь, – сказал он, кивая в сторону пары чёрных балеток, которые он купил для меня на второй день пребывания в лагере, – сучки в МК носят вот это, – сообщил он мне, вытаскивая пару крутых кожаных армейских ботинок.


Ладно. Я всегда была женственной девчонкой. У меня был гардероб, полный дорогущих туфель на каблуке. И говоря каблуки... это были именно каблуки. Тонкие и убийственные для лодыжек. Я носила их так, как будто была рождена в них. День и ночь.


Но от ботинок у него в руках меня накрыло волной чего-то, что я могла описать, как волнение. Я вытянула «гони сюда» руки, и он улыбнулся, протягивая их мне. Я нагнулась, надевая их, завязывая не туго и восхищаясь ими. – Что думаешь?


– Какие-нибудь чёрные джинсы и милый топ, и ты будешь соответствовать, детка, – согласился он, кивая.


Я буду соответствовать.


Я ощутила волнение.


Потому что с ослепляющей ясностью я поняла, что хотела соответствовать им. Людям Рейна и их женщинам. Я хотела быть частью их жизни.


Блядь.


Я хотела быть частью жизни Рейна.


На долгое время.


Что было безумием.


– О-о, – сказал Кэш, разглядывая меня. – Твоя шкала счастья упала с одиннадцати до нуля слишком быстро. В чем дело?


– Ни в чем, – сказала я, отмахиваясь от него.


– Ну уж, нет. Ты так просто не отделаешься. В чем дело?


Я издала громкий вздох, садясь у изножья кровати рядом с ним. – Я скучаю по Рейну, – призналась я.


– Я знаю. Не многие женщины берут с собой в постель мелодрамы 50-х из-за парней, по которым они не скучают.


– Я что настолько очевидна?


– Да, – согласился он, не утруждая себя тем, чтобы пощадить мою гордость. Мне это в нем нравилось.


– Почему бы тебе не пробежаться щеткой по волосам, и мы пойдём поедим и выпьем кофе? – он пожал плечами, кивая головой в сторону ванной.


Я поднялась, кивая ему, прошла вовнутрь и закрыла за собой дверь.


Он был прав. Я была такой очевидной. Это так больно.


И это было жалко.


И это было так низко.


Если я хотела соответствовать, если я хотела, чтобы Рейн, возможно, только лишь, возможно, принял меня как одну из своих, то мне нужно было начинать вести себя именно так. Не так, как глупая, павшая духом, девчонка. Мне нужно было выходить и познакомиться с кем-то из его людей, добавить себя в их жизнь.


Может, тогда он не исчезнет для меня.


Может, когда все связанное с Ви утихнет... может, я смогу остаться.


Я расчесала волосы, собрав их в хвост, почистила зубы и пошла к стопке моей сложенной одежды. Я представила одну из клубных сучек, которые заявились, чтобы убрать постель, забрать все вниз и постирать. Как если бы... это была её работа или что-то в этом роде.


Я натянула чистую пару чёрных лосин и чёрную майку. И потянулась за свитером, разворачивая его.


И там был пистолет.


Я не знаю, что меня побудило сделать это, но я взяла его, убедившись, что он стоял на предохранителе, и засунула его в свой ботинок. После того, как я ослабила шнурки, там было довольно много места.


Я верила Кэшу. Я знала, что он был способен защитить меня, но какая-то часть меня была обеспокоена необходимостью доверить кому-то заботу обо мне. По крайней мере, если у меня был пистолет, то у меня было ощущение, что я могла справиться сама. Что бы ни случилось.


– Ладно, – сказала я, входя в спальню. – Накорми меня.


***


Я сидела в гостиной лагеря, смотря какой-то кошмарный экшен по телевизору. Много взрывов, крови и ругани. На диване рядом со мной был Вин, который на протяжении трех дней взял на себя роль моего персонального гида в МК «Паладин».


В общей сложности прошло пять дней.


Пять дней.


Он уехал пять дней назад.


Я так ничего от него и не слышала.


В отличие от Кэша.


Когда я спросила его, что происходит, в ответ я получила подозрительно осторожное выражение лица и «случилось кое-какое дерьмо» в качестве ответа.


Скажем так, это не зародило во мне тепло и трепет.


Я волновалась так, что становилось больно.


– Эй, Саммер, – Фли – один из претендентов (Вин учил меня, что они были будущими членами клуба, но ещё не были «занашивлены», (Прим. имеется в виду, что они ещё не получили нашивку клуба) и поэтому получали неблагодарную работу, как чёрнорабочие)


вошёл через заднюю дверь, высокий, с прямыми светлыми волосами, некрасивый, но у него был приятный голос.


– В чем дело? – спросила я, отвлекаясь от фильма.


– Не хочешь подышать свежим воздухом? Снаружи очень хорошо, – Я почувствовала, как дернулись мои губы, глядя на то, как он переминается с ноги на ногу. Как будто он нервничал. Как будто... он был немного увлечен мной.


Я улыбнулась Вину, и он по-отечески похлопал меня по колену, и я поднялась, чтобы выйти на улицу с Фли.


– Куда мы идем? – спросила я, шагая рядом с ним.


– К столам для пикников, – сказал он, пожимая плечами.


У меня даже не было возможности закричать.



Глава 21


Саммер



Только что я прогуливалась, слушая стрекотание сверчков, ощущая шелест ветра, колыхавшего мои волосы.


А в следующее мгновение я уже лежала на земле лицом вниз, на мучительно долгий миг, выбивший из меня все силы. Потом я ощутила тяжесть на своей спине и чью-то руку на лице.


Мое сердце пугающе тяжело трепыхалось в груди, когда я мысленно вернулась к тому, что произошло в моей квартире. Мой разум за пять секунд пронесся сквозь все время моего пребывания в руках у Ви.


До того как я, наконец, вспомнила о том, что надо было сражаться.


Я напряглась изо всех сил, извиваясь, выкручивая и сбрасывая руку позади себя.

– Ты только все усложняешь для себя. Прекрати драться, – кто-то прорычал мне в ухо, потом появилась петля из веревки, чтобы освободить свои руки. Его руки были ему нужны, чтобы схватить мои и прижать их к спине.

Тяжесть пропала, и я снова оказалась на собственных ногах.


Я увидела, как Фли встретился со мной взглядом, а потом убежал через отверстие в самом низу забора.


Жалкий предатель.


– Иди, – отдал приказ похититель из-за моего плеча.


– Саммер? – настиг меня чей-то голос. Я повернула голову и увидела другого новобранца, стоявшего там, на какое-то мгновение он сжал руки по бокам. Он был тем, у кого был шрам, рассекавший лицо. Он нравился Рейну.


Репо.


Его звали Репо.


Мой похититель последовал за моим взглядом.


Мгновение назад он был за моей спиной, а в следующее уже избивал Репо. И хотя Репо был молодым, сильным и крепким, тот человек был крупным и сильным, напоминая мне своими размерами Вольфа.


Я должна была бежать.


Я должна была побежать в лагерь и найти Кэша или Вина или... хоть кого-то.


Это было бы умным движением.


Но все, на чем я была в состоянии сосредоточиться, это кровь, ручейком стекавшая с лица Репо. Его тело изо всех сил старалось помочь мне. Пыталось спасти меня. Потом кулак с силой обрушился ему на лицо, и его тело обмякло.


И я, чёрт побери, бросилась на него.


Я всем весом своего тела навалилась на него сбоку. Застигнутый врасплох, он оторвался от Репо. Я начала подниматься с бока, стараясь быть настолько быстрой, насколько это


было только возможно, и со всей силы пнула этого мужчину своим сапогом в бок. Безжалостно.


Я чувствовала, как кровь стучит в ушах.


Я почувствовала ярость, которая была просто ничем по сравнению с тем, что было с Диком в сарае.


Я почувствовала удовольствие, когда ощутила треск и услышала приглушенные проклятья.


Но это продолжалось совсем недолго, потому что он схватил меня за ноги, и я упала, сильно ударившись спиной. Достаточно крепко, чтобы мне стало трудно дышать.


Затем он поднялся, подтаскивая меня, зажимая меня под мышкой и убегая.


Это была краткосрочная победа, но я причинила боль этому мудаку.


Я вывернула шею, когда мы добрались до забора, глядя на неподвижное тело Репо. Пристально глядя на него. В ожидании. Молясь, чтобы он подал признаки жизни. Потом, всего через мгновение, меня перебросили через забор прямо в предательские руки Фли, я видела, как опускалась и поднималась его грудь.


Я ощутила прилив облегчения, когда меня протащили через поле и бросили на заднее сиденье внедорожника, скидывая потом прямо на пол. Фли был на пассажирском сиденье. Второй парень – на месте водителя. А потом мы начали движение.


Я боролась с истерикой.


Мне нужно было освободиться. Мне нужно было убежать.


Я, блядь, не могла вернуться обратно.


Я извернулась, посмотрев на свои ботинки, чувствуя, как пистолет обнадеживающе прижимался к моему носку. Если бы я просто могла добраться до него...


Но это было бесполезно, пока мои руки связаны за спиной. Даже если я дотянусь до пистолета, я не смогу ни в кого выстрелить.


Я должна была ждать. О, Боже. Я должна была ждать.


Я тяжело дышала через нос, стараясь успокоиться. Я должна была дождаться своего часа. Добраться до своего пистолета. Снова убежать. Я должна была дождаться своего часа. Они никогда не стали бы обыскивать меня. Они бы никогда не подумали, что у меня есть оружие. И тем более пистолет. Спрятанный в моём ботинке.


Я должна была сделать все от меня зависящее. Как бы меня не били. Как бы меня не пытали. Я должна была терпеть. Я должна была ждать подходящую возможность. А потом, я достала бы пистолет и освободила бы себя.


Я, чёрт побери, больше не была идеальной жертвой.


И, выражаясь словами Рейна, они, чёрт возьми, заплатят за все.


***


Поездка казалась бесконечной, за исключением считанных комментариев Фли и того парня о том, куда повернуть, благодаря которым я не сошла с ума.


А потом автомобиль остановился, и водитель повернулся к Фли. – Выметайся.


– Что? Нет, мужик. Мне нужно увидеться с ним. Он должен знать, что я выполнил свою часть.


– Ты должен тащить свой долбанный зад назад в лагерь и позаботиться о делах. Удостовериться, что никто не в курсе всего этого дерьма.


– Чувак, Репо не видел меня.


– Кто-то видел тебя вместе с ней?


Вин. Вин видела меня с ним.


Мужчина выругался в ответ на молчание Фли. – Дерьмо. Блядь. Ты не смог выполнить самые простые гребанные инструкции? Пошел вон. Теперь мне придется сделать так, чтобы все выглядело правдоподобно.


От этих слов у меня скрутило живот.


Двери захлопнулись, и через десять секунд я услышала кряхтение, вопли и стоны Фли.


По всей видимости под «выглядеть правдоподобно» означало сделать так, чтобы показалось так, что Фли не принимал в этом участие.


Дерьмо.


Блядь.


Он должен был вернуться в лагерь. Он должен был продолжать следить за ними. Кто, чёрт побери, знал, в чем состоял план. Убить всех? За то, что они вмешались?


Слава Богу, там не оказалось Рейна.


Но, мать твою, Кэш был по-прежнему там.


Кэш был там, и он ничего не знал.


А ещё был Вин.


Мы нужно было убежать.


Мне нужно было связаться с ними и предупредить.


– Нет. Блядь. Ли... дай мне уй...


Тишина.


Но у меня было имя.


Ли.


Не прошло и минуты, как Ли вернулся в грузовик, включил заднюю передачу, и мы снова ехали.


Ли достал телефон, отправляя короткое сообщение одной рукой, а второй – удерживал рулевое колесо.


Машина ехала минут пять, прежде чем мы становились. Я услышала звуковые сигналы, как будто набирали код на воротах, а потом сигнал, говорящий о том, что ворота открылись. Короткая остановка на подъездной дорожке. А потом мы припарковались. Ли вышел из машины. Потом дверь у моих ног распахнулась, и меня потянули назад.


Я ударилась ногами. Ли был за моей спиной, удерживая мои связанные запястья и нагибая мою голову так, что я могла видеть только свои ноги, когда он толкал меня вперед. В гараж. После гаража в какую-то другую комнату, с кафельным полом. Потом через деревянный пол.


И он был таким знакомым.


Но это был не дом Ви.


Чёртово дерьмо.


– Доченька, – услышала я голос, и рука освободила мой затылок.


Моя голова дернулась вверх, глаза широко распахнулись.


Там был мой отец.


Ричард Лионе.


Улыбавшийся мне так, как будто я только что сошла с самолета после длинного отпуска.


Что, чёрт побери, происходило?


– Ли, – сказал он, качая головой. – Я думаю, что клейкую ленту можно было бы снять прямо сейчас, правда?


Ли издал ворчливый звук, а потом дотянулся до скотча и резко сорвал его.


Я втянула воздух, развернувшись, чтобы посмотреть на своего похитителя.


Я была права, он был сложен так же, как Вольф. Но он был старше. Короткая стрижка. Тяжёлый взгляд чёрных глаз. Всё, что касалось его, то, как он расправлял свои плечи, как были расставлены его ноги, его прическа... всё просто кричало о том, что он бывший военный.


– Я собираюсь тебя прикончить к чёртовой матери, – выплюнула я в его сторону и была награждена медленной позабавленной ухмылкой.


– Саммер, – голос моего отца достиг моего слуха, и звучал он удивленно. – Ты должна была бы поблагодарить Ли.


Мой взгляд переместился на собственного отца. – Поблагодарить его? Поблагодарить его? За что? За то, что он бросил меня на землю? Дважды? За то, что избил невинного ребенка почти до смерти? За что конкретно я должна быть благодарна ему?


Он склонил голову набок, разглядывая меня. – Детка... он спас тебя.


Спас меня.


Он... спас меня?


Правда поразила меня словно удар в живот.


Он думал, что МК «Паладин» удерживал меня против моей воли. Он послал кого-то, чтобы вытащить меня оттуда.


Дерьмо.


Это изменило... все.


– Детка, ты нормально себя чувствуешь? Ты выглядишь, как настоящее привидение.


Я чувствовала себя настоящим привидением.


– Я... – начала я, качая головой. – Папочка... мне нужно присесть.


– Конечно. Конечно, – сказал он, кивая головой в сторону Ли. – Думаю, ты можешь снять эти «браслеты», – сказал он ему. Ли залез в свой карман за ключом и освободил мои руки, которые я протянула, потирая запястья. Пока я делала это, мой отец подошел ко мне. Его взгляд был прикован к моим запястьям, и он побледнел. – Ох, Саммер...


– Все нормально. Я в порядке. Я спасена. Я на свободе.


– Поменяла одну тюрьму на другую, – продолжал он, его голос был грустным. – Пойдем, давай отведем тебя в твою комнату, чтобы ты могла помыться. Похоже, что у тебя небольшая рана на щеке, – сказал он, одаривая Ли тяжелым взглядом через плечо.


Я сделала глубокий вдох, будучи не совсем уверенной, как справиться с этой ситуацией. Я точно не могла рассказать отцу о том, что я по собственной воле оставалась с бандой байкеров вне закона. Он так беспокоился за меня. Он отправил какого-то большого парня-мачо и бывшего военного, чтобы забрать меня и в безопасности доставить домой.


– Папочка... – начала я, когда мы поднимались вверх по лестнице.


– Все в порядке, детка. Тебе не нужно ничего говорить. Я просто рад, что ты дома, – сказал он мягко, обнимая меня за талию и немного сжимая в своих объятиях. – Ну, вот мы и пришли, – сказал он, ведя меня к двери моей детской спальной и открывая её. Его рука переместилась на мою поясницу. – Я оставлю тебя, чтобы ты освежилась. Потом, возможно, ты могла бы спуститься вниз и выпить со мной кофе? Расскажешь мне свою историю?


Я одарила его небольшой улыбкой, неожиданно почувствовав себя, как маленькая девочка. – Да, папочка, – согласилась я.


– Ладно, детка, – сказал он, целуя меня в висок и закрывая за собой дверь.


Он сохранил её такой же, как я её и оставила, когда мне было восемнадцать. Бледно-лиловые стены, кровать с балдахином, накрытая белой летящей тканью сверху, и белое мягкое одеяло, лежащее поверх кровати. Две белые тумбочки в стиле «шебби-шик» с ночниками. На одной из них была маленькая золотая коробочка с драгоценностями. На другой – пульт от телевизора, спрятанного в стене напротив кровати в огромном белом шкафу. Слева от двери в коридор была дверь в гардеробную. Справа была дверь в собственную ванную, которая была оборудована гигантской ванной и душевой с четырьмя душевыми насадками, огромным круглым пуфиком и туалетным столиком с раковиной и зеркалом вдоль стены.


Все это было больше, чем вся моя квартира в Нью-Йорке.


Со временем она не стала для меня чужой. Я часто оставалась в своей старой спальне, когда навещала отца. Расчёски на моём туалетном столике, которыми я пользовалась на последнее Рождество. Ящики под раковиной были наполнены всяческими вещами, что я использовала, будучи женщиной, а не те, которыми я пользовалась, когда была подростком. Все это довершали мой парфюм и косметика.


Я совсем забыла про макияж. Прошло столько времени, как я накладывала его в последний раз.


Я повернулась к своему шкафу, ища что-то более подходящее для того, чтобы надеть. Я остановилась на паре потертых узких джинсов и длинной белой кофте с длинным рукавом. И о, конечно, лифчик. Я забыла о лифчиках тоже. Я взяла чистые трусики и носки и отправилась в ванную, закрыв за собой дверь.


Я дала себе час на расслабление. На душ, на одевание, привести в порядок порез на лице, нанести немного туши и блеска для губ. Я высушила волосы.


Потом меня охватило беспокойство.


Я беспокоилась за Кэша. И Вина. Но больше всего за Рейна.


Что он мог подумать, когда ему позвонил Кэш и сказал, что я пропала и двое его людей (технически один его человек и один похититель, но он не мог этого знать) были ранены.


Я не могла представить, что это могло бы заставить его чувствовать.


Потому что он подумал бы, что Ви снова схватил меня.


Он бы напал на них, чтобы найти меня.


Я не могла допустить такого.


Мне нужно было что-то сделать.


Я бросилась в свою спальную, наполненная множеством идей. Потому что у меня не было номеров телефонов. Ни Рейна, ни Кэша. Ни лагеря. Ни телефона в доме Рейна. Но я была уверена, что могла бы найти выход. Справочная. Воспользоваться быстрым поиском в интернете и найти что-то. Должен быть какой-то способ связаться с ними.


А потом я замерла, когда добралась до телефона. Маленький, белый, имитация старинного дискового телефона.


Потому что телефона там не было.


Его там не было.


Мое сердце сразу же начало биться часто, скрутившийся узлом живот сразу же сказал мне о том, что что-то было не так. Я не могла сказать что, но что-то было неправильно. Что-то случилось.


Я развернулась, двигаясь к телевизионному шкафу, чтобы вытащить свой ноутбук для поисков. Но открыв его, увидела, что лэптоп исчез. Лэптоп. И телевизор. И DVD-плейер.


Легкий узел в животе превратился в свинец.


Я огляделась кругом, горло сжалось ещё сильнее. Я искала что-то ещё, что было не так. Не на своем месте. Было потеряно.


Я подошла к окнам, потянула за замок на самом верху, потом попыталась открыть его. Но он не сдвинулся с места. Ни один из них.


Биение сердца отдавалось в моём горле, когда я медленно шла к двери в коридор, уже зная, что там. Но, схватившись за ручку, я попыталась повернуть её. Попыталась. Потому что она была заперта. Снаружи.


Я отступила назад, как будто она могла распахнуться в любой момент, почувствовав недомогание. Ощущая себя больной. Я чувствовала, что готова вырвать прямо на свои ноги.


Я оказалась в ловушке.


Мой отец запер меня в ловушке.


Я посмотрела через плечо в ванную, увидев свои ботинки, которые оставила там, и запрыгнула в них, свободно завязывая их. Оставляя просвет, чтобы моя рука могла пролезть и выхватить пистолет, если понадобится.


Я села на пуфик.


Что. На. Самом. Деле. Происходит?


Через несколько минут послышался негромкий стук в мою дверь, и я вскочила на ноги. Я поймала свое отражение в зеркале, увидев огромные глаза, увидев шок и тревогу.


Мне нужно было избавиться от этого. Мне нужно было изобразить хладнокровие. Я, чёрт побери, не знала, что происходило, но что бы ни было, это было что-то нехорошее. И мне нужно было вести себя так, как будто я понятия не имела о том, что пропали мой телефон и лэптоп. О том, что заперты окна и двери.


Все, что должен был знать мой отец, это только то, что я была счастлива оказаться дома. Освобожденная. Благодарная.


Он не мог знать, что я была в панике.


И он точно не мог знать о пистолете, спрятанном в моём ботинке.


– Доченька? – позвал он, открыв дверь.


– Иду, – ответила я весело, входя в комнату. – Прости... я увлеклась. Это было так давно, когда я... могла заняться собой.


Он улыбнулся мне. – Ты выглядишь намного лучше. Вся та чернота, – сказал он, качая головой. Его взгляд быстро прошелся по моему наряду и остановился на моих ногах, приподняв бровь.


– Они удобные, – подсказала ему я. – У меня, ах, несколько неприятных порезов на лодыжках. – Не совсем ложь, хотя это и было несколько недель назад. – Это не больно.


Его взгляд погрустнел, и я поняла, что ответила ему правильно.


– Пойдем, детка, – сказал он, протягивая мне руку, чтобы я переступила порог. – Давай, тебя хорошенько покормим.


Я слегка улыбнулась ему, все мои силы уходили на то, чтобы не убежать от него к чёртовой матери. Потому что что-то было не так. Что-то было с ним не так. Я не могла с уверенностью сказать, что именно. Но это было так.


– Кофе? – спросил он, уже хватая чашку и наполняя её для меня.


– Да, пожалуйста. – Мне нужна была каждая частичка энергии, что я могла заполучить. С учетом вышесказанного, я следила за каждым движением его рук. Но он ничего не сделал с моим напитком. Я взяла его и сделала глоток, наслаждаясь тем, какой заряд он послал по моему телу.


– Дорогая моя девочка, – сказал он, стоя напротив того места, где я сидела за огромным кухонным островом.


– Пап... а где Мэй? – спросила я, оглядываясь кругом. Я не думаю, чтобы за всю мою жизнь хоть когда-нибудь было бы такое, чтобы я заходила на кухню, и её там не оказалось. Она готовила, убиралась, просматривала рецепты, писала письма своей семье. Её отсутствие было ещё одним тревожным звоночком.


– Ох, – произнес он, оглядываясь по сторонам. – Её дочь выходит замуж, – ответил он, пожимая плечами.


Да. Верно.


Её дочь была тридцатипятилетней старой девой с проблемами в отношениях и с ненавистью ко всему, что было связано с мужчинами.


– О, рада за неё, – ответила я, улыбнувшись.


– Похоже, что ты... обеспокоена, – сказал он, его голубые глаза разглядывали меня. Пристально. Раньше я никогда не знала, что он был настолько наблюдательным.


– Прости, папа, я... это, на самом деле, были не самые лучшие пара месяцев.


В ответ на это его лицо вытянулось.


Расстроен.


Он был искренне опечален.


– Саммер, если ты хочешь...


– Нет, – мгновенно откликнулась я. – Я просто... это слишком рано. Я просто рада быть здесь. Подальше от всего.


– Слава Богу, я нашел тебя, – сказал он, кивая в мою сторону.


– Я знала, что ты сделаешь это, – сказала я, улыбаясь ему. – Все время... пока всё было... плохо... я продолжала думать о том, что ты спасешь меня от всего этого.


– Конечно. Я бы никогда не успокоился до тех пор, пока бы ты не вернулась назад, – сказал он. – Я принял... меры предосторожности, чтобы быть уверенным, что ты будешь в безопасности на этот раз, – сказал он.


– Меры предосторожности?


Он кивнул. – Я нанял больше таких людей, как Ли, чтобы приглядывать за всем здесь. Мне пришлось заблокировать твои окна, потому никто не заберется вовнутрь через них. Мне пришлось запереть твою дверь.


Я не могла сдержать себя.


Я на самом деле старалась держать язык за зубами.


Я просто не смогла.


– Снаружи? – спросила я, мой голос был резким, когда я посмотрела на него.


И это было хорошо, что я смотрела так пристально. Потому что, если бы я этого не сделала, то не заметила бы этого. Это было, а потом пропало так быстро, что вы не успели бы и глазом моргнуть. Но это было там. И я увидела это. Тьма. Жестокость. Та сторона моего отца, о существовании которой я никогда не знала. На протяжении всей моей жизни он был хорошим. Чересчур опекающим. Добрым. Беспокоящимся. Возможно, немного строгим в отношении моих решений, но всегда только по душевной доброте. Из-за своей отцовской заботы.


Но что бы ни проскользнуло у него на лице, это не принадлежало человеку, которого я знала больше двадцати лет.


– Ты дерзкая девчонка, Саммер, – ответил он, удивив меня. – Всегда такой была.


– Достаточно дерзкая, чтобы знать, что если кто-то придет за мной и встретится с дверью, запертой изнутри, единственным, что могло бы сдержать их. Если дверь заперта снаружи, папа, значит, ты пытаешь удержать кого-то внутри.


Взгляд вернулся.


Но на этот раз он был ещё сильнее.


Отец больше не нуждался в маске.


Он просто был... другим человеком.


Кем-то, кого я совсем не знала.


– Я не могу позволить, чтобы Ви забрал тебя. И не могу позволить, чтобы ты убежала к тому жалкому прихвостню, в которого ты к тому же ещё и влюблена. Я прикрываю свои тылы.


Что.


За.


Херня?


– Ли, – позвал он, и Ли появился из ниоткуда, кивая ему.


Я заметила, что он немного подергивался, когда двигался, и я ощутила, как выпрямила спину, чувствуя вспышку гордости. – Как твои ребра, Ли? – спросила я, улыбаясь поверх чашки кофе.


К моему удивлению, он подмигнул мне.


– Я думал, что воспитал тебя лучше, – мой отец стрельнул в меня взглядом, заставляя меня практически сжаться от разочарования, прежде чем я вспомнила, почему находилась здесь.


– Ты не воспитывал меня, – поправила я его. – Меня вырастил человек, который был милым, добрым и любящим. Я, чёрт побери, не знаю, кто ты такой.


– Я вижу, что ты переняла глупость у тех низких существ.


Если он искал покорного заложника, то он совершил ошибку, называя имена моих спасителей.


Я посмотрела вниз на чашку кофе, и до того, как успела подумать, я с силой бросила её через всю комнату в его сторону, глядя на то, как горячая жидкость разливается по его плечам, оставшаяся жидкость расплылась по его костюму. Он даже не дрогнул. – Ты будешь гореть в аду, отец, – выплюнула я.


– Ли, – спокойно произнес он. – Я думаю, что пришло время моей дочери отдохнуть.


И после этого, меня схватили и потащили в сторону комнаты, сопротивляясь на протяжении всего пути, я ухитрилась несколько раз ударить его локтем в живот, и была вознаграждена ворчанием от боли, причиненной раненным ребрам.


– Ты сильная духом, и я воздам тебе должное, – спокойно сказал он.


– Ты пожалеешь о том, что работаешь с ним, – предупредила я его, когда меня бросили в комнату, так что я сильно ударилась о столбик кровати.


– Кто заставит меня заплатить за это, принцесса? Ты? За то, что тебя заперли в твоей детской комнате?


– Рейн заставит тебя заплатить, – сказала я и увидела, как небольшое беспокойство коснулось его глаз, прежде чем он отогнал его.


– Рейн не будет проблемой ещё долгое время.


Дерьмо.



Глава 22


Кэш



– Кэш! Твою мать, блядь! – кричал Вин, и я вылетел из своей комнаты вниз в холл, в главную комнату. Потому что голос Вина был напуганным, он никогда не был таким.


– Что за... – начал я, увидев, как он тащит избитого и истекающего кровью Репо снаружи.– Что за херня?


– Фли тоже у них. Кью нашел его снаружи перед воротами, дохера всего в крови. Отнесите его в госпиталь.


– Кто это был? Они...?


– Кэш, – перебил он.


– Мы должны знать, с какой стороны эта угроза. Нам нужно...


– Кэш! – закричал он.


– Что? – спросил я, посмотрев на него.


– Она пропала.


– Что? Кто пропал?


– Саммер. Саммер у них, – сказал он сквозь стиснутые зубы.


И это, я был полностью в этом уверен, было моментом, когда я умер. Мое сердце остановилось. Прямо там.


– Что? – спросил я, мой голос был незнакомым хриплым шепотом.


– Они забрали Саммер. Она была во дворе. Она пропала. Она, блядь, пропала.


– Блядь! – закричал я, развернувшись и ударив кулаком прямо в стену, глядя, как штукатурка ссыпается под моим запястьем. Я убрал его и потянулся за телефоном.


Это было самым последним, что бы я хотел сделать в своей жизни. Это были худшие новости, которые я когда-нибудь должен был кому-то сообщать. И он, чёрт побери, был в одном дне пути отсюда. День пути. Чёрт.


– Что? – он прорычал мне в ответ нетерпеливо.


Я втянул воздух. – Кто-то залез на территорию, отымел двух новобранцев и, блядь, – сказал я, опустив голову, – они забрали Саммер, мужик. Они забрали её.


Тишина на другом конце провода была самым ужасным звуком, который я слышал за всю свою жизнь. Это был самый громкий звук.


Казалось, что это длилось целую вечность.


А затем, – Нет.


И в этом слове было столько всего. Отчаяние. Злость. Недоверие.


– Да, да, мужик. Она пропала. Она, блядь, пропала.


– Я в пути.


И отключился.


Я повернулся к Вину, чувствуя тягость от роли руководителя, как никогда раньше. Это всегда было на Рейне. Даже, когда он был за пределами города, и я технически был за главного, но никогда, на самом деле. Мне никогда не приходилось принимать решения. Мне ни разу не приходилось иметь дело с их последствиями в одиночку.


– Что, чёрт побери, нам теперь делать? – спросил Вин, стирая кровь Репо с лица порванным куском своей рубашки.


Я провел рукой по бритой стороне своей головы.


Дерьмо.


Блядь.


Что, чёрт побери, мы собирались делать?


Рейна не будет ещё один день.


Один грёбанный день.


Целый день, когда чёрт его знает что могло происходить с Саммер, вернувшейся к Ви. Рейн говорил мне о шрамах на её спине. Я видел следы на её запястьях и лодыжках собственными глазами. Когда она собирала волосы, я видел что её волосы отрасли после того, как их выдрали.


Она прошла через грёбанный ад.


И она должна была пройти через это снова.


И что же, мы должны были сидеть сложа руки целый день?


– Мы должны позвать всех людей. Сказать им, что было незаконное вторжение. Мы должны удвоить людей по периметру. Не только чёртовых новичков. А ещё и мужиков. Мы должны найти, как они, чёрт побери, забрались вовнутрь. И нам нужно найти любые зацепки. Следы от колес. Может, люди видели что-то. Всё, что только мы сможем сделать. Когда Рейн доберется сюда, нам нужны долбанные ответы, – закончил я, пролистывая свой телефон и отправляя групповое экстренное сообщение. Я повернулся обратно к Вину. – Насколько всё у него плохо?


– Похоже, что у него разбиты глаз и нос. Ребро или два. Наверняка сотрясение мозга. Он выкарабкается.


– Ему нужно в больницу?


– Нет. Док займется им, когда приедет сюда.


Я кивнул, проходя за стойку бара и хватая один полуавтоматический пистолет. – Я прочешу всю территорию, чёрт побери.


Выйдя наружу, я выдохнул, осознав, что задержал дыхание.


– Чёрт побери, – проговорил я в ночи.


Рейн, наверное, гнал по дороге, как сумасшедший, гнал свой байк так быстро, как только мог. И я знал то, что даже этот упрямый хрен не знал сам. Он влюбился в Саммер ещё в ту ночь, как только встретил её. Это было то же дерьмо, о котором пишут в романах. Но это было правдой. Каждая секунда, которую он мог выкроить, он делил с ней. Я видел это. Мужики видели это. Сучки определенно точно видели это.


И грёбанная Саммер смотрела на него, как будто он был самим совершенством.


Он бы отправился на верную смерть, чтобы вернуть её назад.


Он бы развернул полномасштабную войну, чтобы вернуть её назад.


И на этот раз, я бы не стал с ним спорить по этому поводу.


Двенадцать часов. Двенадцать долбанных часов.


Я сидел на крышке барной стойки, сжимая в руках пистолет, уставший от бездействия. Парни были повсюду. Мы нашли дыру. Мы обнаружили следы от шин. Грузовик. Внедорожник. Вот что это было. Никто не знал, чей он. Репо был по-прежнему без сознания с доком в одной из спален. Фли был все ещё в хирургии в больнице с Кью во главе охраны.


Делать было нечего.


Вин просто моргал, и я мог почувствовать, как напряжение в его теле в точности совпадало с моим.


А потом открылась дверь.


И там был Рейн.


Двенадцать долбанных часов.


Я даже не хотел думать на какой скорости он ехал, чтобы уложить однодневный путь в двенадцать часов.


Он выглядел ужасно. Все его тело, от головы до ног. Его лицо было жёстким. Его кулаки были сжаты. Его взгляд пылал.


Вольф жёстко приземлился на своих каблуках, и его глаза выражали то, что он был на краю. То, что он был на грани того, чтобы слететь с катушек.


Чёрт, выглядело так, что все мужики были влюблены в Саммер.


– Что нам известно? – Спросил Рейн сквозь стиснутые зубы.


– Немного, – начал я. – Дыра в заборе. Следы от шин. Что-то тяжелое. Фли у хирурга. Репо без сознания в одной из комнат. Следы борьбы на заднем дворе. Нет свидетелей. Ничего. Мы в дерьме, мужик.


Он с трудом кивнул головой. Потом повернулся к Вольфу.


– Найди что-нибудь, – потребовал он. Слова едва сорвались с его рта, когда Вольф кивнул и вышел.


– Мы вернем её, чувак, – сказал я, пытаясь поддержать его.


– Я сказал ей, что здесь она в безопасности, – сказал он, оглядывая комнату. – Я, чёрт побери, не должен был оставлять её.

Он едва сдерживался.


Я видел Рейна во многих ситуациях за то время, что мы вместе. Я видел его, склонившимся над телом нашего мёртвого отца, испещрённого пулями. Я видел, как ужас медленно сменялся жаждой мести. Я видел, как он смотрел в глаза предателей взглядом полным ярости.


Но я ни разу не видел его таким раньше: совершенно сломленным.


Вин был тем, кто нарушил тишину. – У тебя есть дело, – сказал он Рейну, тонко напоминая ему о том, что дела клуба были превыше всего.


В обычный день, я бы избавил Рейна от его внутренней борьбы.


Но в тот день, когда единственная сучка, которую он допустил до всего дерьма в своей жизни, пропала, попав обратно в руки людей, из-за которых она кричала каждую ночь... да... это могло лишь только выпустить наружу всё, что горело у него внутри.


Его рука коснулась того, что было ближе всего – табурет, на котором лежали мои ноги, он схватил его и бросил в телевизор.


Тот мгновенно разбился, металлический табурет тяжело стукнулся об пол.


Пять человек выбежало из разных сторон, с пистолетами по бокам, оглядываясь кругом в поисках угрозы. Увидев Рейна, они встали как вкопанные, глядя на него, глядя на своего президента, понимание проскользнула по их лицам.


Чак, мужчина того же возраста, что и Вин, сделал шаг вперед. – Иди и сломай что-нибудь, – сказал он ему, сжимая его плечо. – Избавься от этой энергии, если ты хочешь иметь ясную голову. Иди и разбей что-нибудь.


Рейн сухо кивнул ему, направляясь в сторону подвала.


Когда он вышел, они все повернулись ко мне.


– Мы в дерьме, – сказал я, пожимая плечами. – Вольф пытается что-нибудь найти.


– Нет ничего хуже, чем ничего не делать, – сказал Чак, кивая.


– Мы должны беспокоиться за свои семьи? – спросил другой.


Я покачал головой. – Это личное, – решил я поделиться с ними. – Ваши женщины и дети в безопасности.


– Кто-то посягнул на преза, а мы не можем справиться с этим? – спросил Вин, выглядя смущенным и злым одновременно.


– Он сказал, что это личное. Он не собирается вовлекать вас всех в свое дерьмо.


Мы не решаем так вопросы. Если кто-то полез к одному из нас, то он посягнул на всех нас.


Я кивнул. Потому что это было правдой. Так было всегда.


Принимая во внимание вышесказанное, Ви был просто ничто по сравнению с теми, с кем мы имели дело раньше.


Я пожал плечами.


– У него свои причины. Мы получим больше информации, когда он будет готов рассказать об этом. Прямо сейчас ему не нужно, чтобы мы сидели здесь и вели себя, как сучки, потому что чувствуем себя брошенными. Занимайтесь своими делами и ждите приказов.


Их головы откинулись назад, удивленные, расстроенные. Потом они закивали, и вернулись к тому, чем занимались до этого.


Полдня ответственности, и я чувствовал себя плохо. Физически, эмоционально. Это было чем-то новым, незнакомым. Моя жизнь всегда отличалась от Рейна. Он получал бремя, я получал удовольствия. Пьянки, сучки и пробеги. Я никогда не имел дел с тяготами мужских вопросов, их злостью, их нервозностью.


Полдня.


А он имел дело с этим дерьмом годами.


Было неудивительно, что ему было необходимо сбегать в свой домик, ему было необходимо проводить больше времени наедине с собой на своем байке, чтобы раскидать по местам все дерьмо.


Блядь.


Я спрыгнул с бара, прокладывая себе путь в сторону подвала, где угрожающе раскачивалась цепь.


Я остановился на верхней ступеньке, глядя на то, как он кружит вокруг груши, его кулаки двигались достаточно быстро, чтобы было трудно сосредоточить на них свой взгляд. Он был там добрых двадцать минут, и он не выглядел хоть немного менее напряженным. Во всяком случае, он выглядел ещё более взвинченным.


Ему нужно было вернуть свою женщину обратно. Она нужна была ему, чтобы сгладить его острые углы. Дать ему тот комфорт, в котором он нуждался. Чтобы позволить ему иметь тот кусочек добра в веренице того дерьма, что он нёс по жизни.


– Не думаю, что это работает, брат, – сказал я, проходя по полу.


Он остановил свои удары, качая головой, его дыхание было затрудненным. – Они снова её забрали, – сказал он, смотря на меня отчаянными глазами.


– Я знаю, чувак... мы...


Я был прерван звуком ботинок на лестнице, тяжелых, твердых.


Вольф вернулся.


Он ступал по полу, его тело было напряжено, его глаза горели.


Потом он посмотрел на Рейна, и собрал вместе больше слов, чем я когда-нибудь слышал, чтобы он сказал одновременно.


Девять слов.


Девять слов, которые изменили все.


– Есть что-то, что ты должен узнать о Ричарде Лионе.



Глава 23


Саммер



Два дня. Два дня.


Я царапала отметки на стене, как я это делала в доме Ви. Но не окровавленным ногтем. Нет. Я сломала одну из ламп на прикроватных тумбочках и использовала её квадратные края, чтобы ставить огромные, длиной в три фута, отметки на стене за кроватью. В основном потому, что это разозлило бы моего отца. Он всегда был помешан на том, чтобы дом был в идеальном порядке.


Я больше не могла ничего контролировать, но, по крайней мере, я могла вывести его из себя.


Дело в том, что Ричард Лионе, человек, находившийся со мной в этом доме, человек, который забрал меня у МК «Паладин», человек, который запер меня в моей комнате... он не был тем человеком, которого я знала.


Он был каким-то совершенно незнакомым монстром, и я чувствовала, что прожила всю свою жизнь, не видя, кем он был на самом деле. И дело не в том, что не было каких-то предупреждающих знаков. Было дохрена долбанных знаков. Я просто... не обращала на них внимание. Отмахивалась от них. Притворялась, что не замечаю.


Было предостаточно случаев, которые я могла посчитать, когда он позволял слететь со своего лица маске «папочки». Те случаи, когда я видела частички человека, живущего внутри него. Когда я ловила холодность и безжизненность в его глазах.


Боже, как я могла быть такой бестолковой?


Всю свою жизнь.


Я жила в какой-то тщательно спланированной лжи.


И сидя в одиночестве в своей детской спальне больше чем по двадцать долбанных часов в день, мне было больше нечем заняться, кроме как, корить себя за то, что я была такой глупой.


Прозвучал аккуратный стук, и я села на кровати, глядя на дверь, когда она медленно открывалась.


– Привет, моя милая девочка, – сказал он, одаривая меня доброй улыбкой. Его взгляд блуждал, осматривая испорченную стену. Я удостоилась качания головой и поджатых губ. Это было не так много, но это было что-то. – Я боюсь, что не смогу поужинать с тобой сегодня вечером. Есть кое-какие дела, требующие моего присутствия. Но не беспокойся, – продолжил он свою приятную речь. – Ли и другие люди будут здесь, чтобы защитить тебя.


Правильно.


Защищать меня.


От побега.


Но всё же. Это была маленькая победа. Избавиться от необходимости сидеть с ним за одном столом, пытаясь представить, что я могла наброситься на него, пока он старался вести со мной будничный разговор, как будто не похищал меня и не брал в заложники. Как будто меня не держали три месяца в каком-то дурдоме. Как будто я не нашла спасения в объятиях Рейна.


– Все делается ради меня, – сказала я, мой тон был холодным.


Он вздохнул в ответ на это. – Придёт день, девочка, и ты увидишь, что я делал всё это ради тебя самой. Я хочу сказать... байкер? Саммер, я тебя растил для чего-то лучшего, чем это, – сказал он мне, качая головой и выходя обратно в коридор. – Увидимся с тобой утром, – сказал он мне, закрывая и запирая дверь.


Я легла обратно на кровать, мои ноги свисали с края, потому что я по-прежнему была в ботинках. Я никогда не снимала их. Даже, когда спала.


Я думала о том, чтобы выхватить пистолет и воспользоваться им.


Две вещи останавливали меня.


Первое – это мини армия, которая расхаживала по территории. Даже, если мне удастся сделать выстрел, было немного шансов, что я смогла бы убежать. И потом... кто, к чёрту, знал, какое наказание, если он выживет после пойманной пули?


Хорошо, вот второе. Он не был тем человеком, которым, как мне казалось, он являлся. Но он по-прежнему был человеком, который приходил и проверял, есть ли монстры под моей кроватью или нет, когда я была ребенком. Он был тем человеком, который купил мне пони на мой шестой день рождения. Настоящего пони. Он был человеком, который помогал мне с домашней работой в школе. Он был единственным человеком в моей жизни, которому было не наплевать на меня. Он был моим единственным родителем. И я просто... не могла заставить себя выстрелить в него.


Но я на всякий случай держала ботинки наготове.


Я не хотела рисковать.


Дело в том, что когда вас удерживают в плену, то вам не говорят, что это скучно. Конечно, это нервирует и пугает какое-то время. Но в основном, но в основном это просто чертовски скучно. Нет телевизора. Нет книг. Нет никого, с кем бы ты мог поговорить, чтобы не сойти с ума. Я проводила много времени, принимая душ. И смотрела на стены.


Ночь наступала поздно, темнота проникала сквозь окна.


Я откинулась назад, впадая в вызванный лишь скукой сон.


И снова я не могла кричать. Я проснулась с рукой, закрывавшей мой рот.


Мои глаза распахнулись, руки поднялись для борьбы, когда я почувствовала на себе чьё-то тело, колени прижимались к моим предплечьям, мужчина всем весом навалился на мою грудь.


А потом я увидела его.


Мартин.


Долбанный, мать твою, Мартин. И эти его безжизненные глаза.


И он улыбался мне.


Он потянулся назад, вытаскивая клейкую ленту.


Снова.


В какой такой вселенной было скучно, когда хорошую девочку Саммер Лионе в конечном итоге похитили три долбанных раза за четыре долбанных месяца?


Это было все, о чем я могла думать, когда почувствовала, как скотч скользит по моей щеке, его рука понемногу сдвигалась, чтобы он мог заклеить губы без того, чтобы я открыла рот и закричала.


Что бы я и сделала. Я бы закричала, чёрт побери. Потому что не имело значения разочарование и тошнотворное ощущение от того, что тебя удерживал в плену твой собственный долбанный отец, это было ничто по сравнению с тем, что меня затащат обратно к Ви. Ничто по сравнению с тем, чтобы быть привязанной к той кровати. Ничто по сравнению с тем, чтобы тебя избивали, морили голодом и резали. И вероятнее всего, изнасиловали.


Я бы поменяла местами небо и землю, чтобы привлечь внимание Ли.


Но мой рот был закрыт, а потом я услышала звук открываемых наручников. Моя рука была захвачена, и браслет обхватил моё запястье, потом то же самое произошло и со второй рукой.


– Ви скучал по тебе, – сообщил он мне, поднимая мое тело и таща меня за цепочку между моих наручников. – Он сказал, что я могу позабавиться с тобой, как только пожелаю, если приведу тебя обратно, – сказал он мне, таща меня через комнату к двери.


Я могла добавить, что делал он это не тихо.


Он не шептал и не бормотал.


Он разговаривал так громко, как ему нравилось.


И я, уже достаточно пообщавшись с преступным сообществом, могла сказать, что это не было хорошим знаком.


Потом, в доказательство моему предположению, мы прошли в холл.


И там был Ли.


Сидевший на полу, прислоненный к стене, он был как-то странно скрючен. Все вокруг него было забрызгано кровью, от пулевого ранения у него во лбу.


Я почувствовала, как желчь подступила к горлу, и была вынуждена её проглотить.


Я никогда не видела ничего подобного.


Чтобы человек умер подобным образом. Зверски. Жестоко.


И не совсем понимая, почему рассматривала его как своего похитителя, мне было невероятно грустно. Он умер из-за меня. Меня тащили вниз по лестнице к входной двери, и прежде, чем меня бросили в багажник (да, у Мартина, в отличие от Вольфа, был багажник), я увидела полную разруху вокруг. Собственная мини армия моего отца была мертва. Застрелена. Кровь была повсюду.


Я сглотнула, почувствовав боль, когда багажник захлопнулся.


Количество трупов увеличивалось из-за меня.


И, может, они и не были все выдающимися людьми, но они были людьми. Людьми, жизнь которых оборвалась, потому что Ви хотел вернуть меня.


Так что, возможно, он должен был вернуть меня обратно.


Может, мне лучше помучиться, но сохранить жизни других людей.


Моего отца.


МК «Паладин».


Рейна.


О, Боже, Рейн.


Когда я не была занята ненавистью к своему отцу или не пыталась найти путь к побегу (а его не было), я думала о Рейне.


Семь дней. Я не виделась с ним семь дней.


И я скучала по нему, как он и говорил мне, что так и будет.


Я скучала по нему так, как ни по кому раньше.


Я скучала по нему так, как по внезапно оторванной конечности.


Скучала, как по чему-то жизненно важному.


Он уже должен был знать, что я пропала.


И с самого начала он бы подумал, что это был Ви.


И он бы пришел за мной.


Блядь.


Как бы мне хотелось, чтобы у меня была возможность связаться с ним. Сказать ему, чтобы он забыл обо всем этом. Сказать ему, что это был не Ви. Безбожно врать ему. Сказать ему, что я ушла. Что мне нужно было уйти, чтобы начать новую жизнь. Сказать ему, чтобы он сматывался куда подальше.


Потому что я могла жить дальше с тем, что целая армия умерла из-за меня, но я не смогла бы жить, зная, что Рейн умер из-за меня. Или Кэш, или Вольф, или кто-то ещё из тех мужчин, если уж на то пошло.


Я думала о пистолете в моём ботинке.


А потом мне в голову пришла просто ужасная мысль.


О чем-то, о чем я думала, что никогда бы не могла подумать.


О чем-то, что в обычный день показалось мне слабостью или трусостью.


Но в моём случае это казалось смелостью и благородством.


Это казалось весьма реальным вариантом.


Я могла бы вычленить себя из этого уравнения.


Навсегда.


Я могла бы избавить себя саму от избиения, голода, жестокости.


Я могла бы спасти своего отца от участия в делах Ви.


И, что самое главное, я могла бы спасти Рейна.


Я прерывисто вздохнула, чувствуя, как мое тело перекатилось, когда автомобиль поехал.


Наручники в конечном итоге могли исчезнуть. Наручники бы сняли и вместо них завязали бы веревку. И веревки могли быть развязаны, когда я бы пользовалась ванной комнатой. Или прямо перед моим избиением в подвале.


Чёрт, может я могла забрать с собой ещё и Ви. Или, по крайней мере, Мартина.


Даже, когда я просто подумала, я уже знала, что не смогу этого сделать. Да, у меня был пистолет. Да, я знала, как им пользоваться. Но я была не способна сделать это. Не смогла бы забрать чью-то жизнь. Даже в том случае, если люди такие больные, извращенные и незаслуживающие вдыхать воздух, как Ви и Мартин. Я не могла сделать это.


Но я могла направить ствол на себя.


Я могла сделать это.


Приняв решение, я вывернула ноги, прижав их к задним сидениям, чтобы мое тело не двигалось.


Я, должно быть, сошла с ума. Меня бросило в холодный пот. В животе появилось противное ощущение. Я должна была перечислить все то, чего мне выпадет шанс получить. Выйти замуж. Родить детей. Постареть. Прожить хорошую, безопасную, милую никчёмную жизнь. Мне следовало быть полностью опустошенной, потому что я собиралась лишить себя всего этого.


Но такого не было.


Я ощущала смирение.


Я чувствовала себя так, как будто у меня была определенная миссия.


Уберечь людей от попыток спасти меня.


И уберечь их от смерти, пока они бы занимались этим.


Я не смогла бы жить с этим дальше.


Сначала, почти четыре месяца назад, я собиралась контролировать хоть что-то.


Это было тем, за что я цеплялась.


Нечто, чем я успокаивала себя.


Машина остановилась. Я услышала, как открылась и закрылась дверь Мартина. Я почувствовала, как хлопнул багажник. Потом он посмотрел на меня сверху, ухмылка играла на его губах. – С возвращением, – сказал он, хватая и вытаскивая меня наружу. Он поставил меня на ноги, и я повернулась, чтобы увидеть, что прибыли остальные машины. Люди Ви покидали их в той или иной степени потрепанности. И меня поразило то, что Ви отправил свою мини армию для того, чтобы вернуть меня.


Я с трудом сглотнула, отворачиваясь от них.


Я думаю, что сейчас мы можем снять скотч, не возражаешь? – этот голос был для меня ударом, и я развернулась, чтобы увидеть, как Ви выходил из дома, одетый в идеальный синий костюм с белой рубашкой и синий полосатый галстук. Он выглядел так, как будто вышел встретить старого друга, улыбаясь мне.


Долбанная улыбка.


Больной придурок.


Мартин потянулся и сорвал ленту с моего рта, сдирая кожу, пока делал это.


– Саммер, Саммер, Саммер, – сказал Ви, подойдя ко мне, его голова наклонилась, когда он разглядывал меня сверху вниз. – Ты хорошо выглядишь. Снова такая аппетитная.


Ладно. Я знала, что меня похитили. И я знала, что эти люди причиняли мне боль бесчисленными способами несколько месяцев. И я знала, что была готова забрать собственную жизнь при первой же возможности, но почему-то... называться «аппетитной» было так оскорбительно. Это было глупо, так по-девчачьи и опасно, но меня это задело.


– Да, такое случается, когда люди, мать твою, кормят тебя, – со злостью выплюнула я в ответ, чтобы скрыть нелепую внутреннюю борьбу с собственной уверенностью в себе.


Ви пожал плечами и улыбнулся. – По-прежнему в тебе столько борьбы, правда? – спросил он, переводя свою улыбку на Мартина, мысленно обмениваясь с ним чем-то.


Дальше заговорил Мартин, обращаясь к Ви, – Да, думаю, придется приложить вдвое больше усилий, чтобы сломать её на этот раз.


Сломать меня.


Они никогда не сломают меня.


И я почувствовала желание дать им знать об этом.


– Сломать меня, да? – я слегка истерично рассмеялась. – Это то, что ты делал? Потому что я совершенно уверена, что сломленный человек не убегает от своих мучителей, а потом не получает удовольствие, – сказала я, повернув голову к Мартину, – выбивая с удовольствием все дерьмо из того, кто бил меня раньше, – я сделала паузу, глядя на то, как сузились глаза Мартина. – А потом отдает приказ убить его, испытывая удовольствие. В его взгляде промелькнула искра удивления, прежде чем он скрыл это. Я повернула голову, чтобы посмотреть на Ви, улыбка которого почему-то стала ещё шире.


– Мы решили, что Дик столкнулся с некоторыми... трудностями.


– Если под «трудностями» ты подразумеваешь, что из него вытрясли всю жизнь, тогда да. Да, с ним именно это и произошло.


Ви рассмеялся, махая рукой. – Он был расходным материалом, – сказал он буднично.


Я почувствовала, как позади меня Мартин напрягся, я могла догадаться, что он понял, что, если Дик был «расходником», то таким же являлся и он сам. Это должно быть ранило его честь немного. – Слышал это, Мартин? – спросила я, играя с огнем. – Звучит так, как будто ты тоже расходный материал.


Я была вознаграждена тем, что меня толкнули вперед.


Мои запястья были скованы наручниками, так что я никак не могла предотвратить свое падение, но я округлила плечи, так что моя голова не разбилась от удара о поверхность подъездной дорожки.


Я вообще могла не стараться.


Моя голова ударилась с такой силой, что мое сознание потемнело, я изо всех сил боролась, когда в голове появился шум, и я почувствовала, как теплый поток крови стекал по боковой части моего лица.


– Не думаю, что в этом была необходимость, – без каких-либо эмоций произнес Ви, как если бы Мартин просто сказал что-то лишнее, а не наградил меня долбанным сотрясением мозга.


Я увидела движение ног Ви и знала, что он был тем, кто поднял меня на ноги. Я слегка втянула губы, облизывая кровь. – Я не знаю, Ви, но выглядит так, как будто ты теряешь контроль над своими людьми.


К моему удивлению, он запрокинул голову назад и рассмеялся. Это было по-настоящему. От чистого сердца. Как будто он не слышал такой смешной шутки уже много лет.


– О, милая, – сказал он, глядя на меня, по-прежнему смеясь как сумасшедший, качая головой так, как будто разговаривал с несмышленым ребенком. – Я думал, что ты уже поняла, что к чему.


Поняла, что к чему? Поняла что? Что я упустила?


– Эй, не думай... – вмешался Мартин, звучало это так, как будто он испытывал дискомфорт, как будто Ви сказал что-то, чего не следовало.


Ви махнул рукой, отметая в сторону все опасения Мартина. – Обстоятельства изменились, Март, – сообщил он. – Пришло время сказать правду.


– Ты уверен, что...


– Я уверен, – сказал он, его слова были решительными. Потом он снова обратил свое внимание на меня и снова улыбнулся. – Ты не такая умная, как я думал. Какая жалость.


– О, позволь мне сказать, как ты ранил меня тем, что такой низкопробный кусок дерьма разочаровался во мне, – сказала я сухо.


В ответ на это он усмехнулся. – По крайне мере, ты нашла в себе мужество. Я знал, что оно было где-то там.


Я закатила глаза, неожиданно понимая, что предпочла бы побои этому бессмысленному глупому трепу на долбанной дороге. – Ты собираешься отвести меня в подвал или мы будем стоять здесь весь день, Ви? – спросила я.


Его голова поднялась, и улыбка превратилась в ухмылку. – Вот именно, Саммер. Это то, что ты упустила. – Он прервался, давая возможность осознать свои слова. – Я не Ви.


Я почувствовала, как вытянулось мое лицо. Мой рот медленно приоткрылся, мои глаза широко распахнулись. Он не был Ви? Как он мог не быть Ви? Все называли его Ви. Это было бессмысленно. Абсолютно.


– На самом деле, я думаю, что сейчас самое время встретиться тебе с настоящим Ви, – сообщил он мне, кивая Мартину, который начал подталкивать меня вперед.


Поэтому я последовала за Не-Ви вверх по лестнице, к входу, по большой лестнице, которая вела к моей старой тюрьме наверху. Не-Ви повернул и пошел вдоль по коридору, и у меня появилось смутное воспоминание о том, что так можно было попасть на кухню. Я почувствовала, как замерла, мои ноги не могли идти дальше. Мое сознание просто... не было готово к ещё большим сюрпризам. Очередным потрясениям в моей жизни. Я бы просто не смогла. Я больше не могла. Я выдохлась.


Мартин заворчал, поднимая колено и ударяя им меня по пояснице, заставляя меня сделать ещё несколько шагов.


У меня не было выбора, поэтому я продолжила идти. Кухня была огромной, выложенная коричневой кафельной плиткой, в нержавеющей стали и с огромным кухонным островом. Не-Ви стоял в дверном проеме, наполовину заполняя его, на его лице была странная улыбка. Как будто он наслаждался всем этим. Как будто он ждал моей реакции. Что могло означать только то, что тот, с кем я должна была встретиться, мог бы напугать меня до чёртиков. Это было единственным объяснением.


А потом он сдвинулся в сторону, пристально наблюдая за моим лицом. – Ви, она здесь, – сказал он.


А потом там появился Ви. И я просто упала спиной прямо на Мартина. – Мама?



Глава 24


Саммер



Ви.


Ванесса.


Ванесса Лионе.


Моя мать.


Нет. Только, блядь, не это. Нет, нет, нет, нет.


Мартин оттолкнул меня, издавая странный раздражающий звук, двигаясь вперед, чтобы встать рядом с Не-Ви, улыбаясь, как ненормальный. Так, как будто это было самое забавное за долгое время.


Я посмотрела на свою мать. Мать, которую я практически не помнила. Мать, которая была просто фотографией на каминной полке в гостиной. Картинкой, на которой она была сфотографирована красиво улыбающейся, с ярко сияющими серыми глазами и рыжими волосам, струящимися по плечам.


У меня не было никаких воспоминаний о ней. О том, как она расчесывала мне волосы или целовала мои худенькие плечи. Я не знала, как звучал её голос. Я не знала, какими духами она пользуется.


Она была призраком для меня.


Она была, как история, которую рассказывал мне папа, когда я начала о ней спрашивать. Она была, когда грустный взгляд отца встречался с моим, когда его рука опускалась на мое плечо. – Твоя мама не хотела быть с нами, малышка. У неё были другие планы на собственную жизнь. И они не включали нас с тобой. Это не относится к нам. Это не относится к тебе. Это говорит только о том, что она очень эгоистичная женщина. Ты понимаешь меня, Саммер? Это её потеря.


Вот, что я знала о своей матери.


Помимо знаний о том, что у меня были её глаза и волосы.


Вот и всё.


Она была эгоисткой.


И я ей была не нужна.


Но она была здесь, стояла в пяти футах от меня.


Она не сильно отличалась от той женщины, что была на фотографии. Её лицо не было таким же полноватым, каким оно было в молодости. Вокруг глаз появились «гусиные лапки». Но по большей части она выглядела также. Юная. Красивая. Её рыжие волосы были свободно собраны под заколку у основания шеи. Она была невысокой, как и я, худощавая, как и я. На самом деле она была великолепным примером того, как я бы выглядела через двадцать лет или больше.


За исключением того, что я не собиралась жить так долго.


Она была одета в пару чёрных слаксов, узкую белую блузку с длинным рукавом и на каблуках. Она наклонила голову, глядя на меня сверху вниз.


– Даниэль, дорогой, – сказала она, глядя на Не-Ви. Даниэль. Его имя было Даниэль. Это почему-то пугало намного меньше. И ещё, голос моей матери был абсолютно не похож на мой собственный. Мой был мягче, более девичий. У неё же был более хриплый, низкий, высокий и интимный. Это было на самом деле странно, стоять закованной в наручники на её кухне, в то время как по прошествии многих лет я совершенно отказалась от мысли когда-нибудь встретиться с ней. – Что случилось с её лицом?


Даниэль откашлялся. Мартин пожал плечами и ответил. – Она споткнулась.


– О, это так называется? – спросила я, глядя на него.


На это моя мать рассмеялась.


Звук удивил, возвращая мое внимание к ней.


– Саммер, – сказала она, улыбаясь мне. – Так приятно, наконец, встретиться с тобой.


Хорошо.


Скажем так, мой гнев ухитрился прорваться сквозь шок.


– Может, я могла упасть, когда была прикована к стулу в подвале, пока один из твоих прихвостней резал мне спину? Или, возможно, прошлой ночью, когда они пришли в мою комнату, залезли на меня, схватили меня и рассказали, как они собирались изнасиловать меня?


Её лицо застыло. Как и у Даниэля, её взгляд метал острые кинжалы в сторону Мартина.


– Это Дик, мужик, – сказал Мартин, качая головой, как будто он не имел к этому никакого отношения.


– Правда? Это Дик сказал мне, что девочкам нравится, когда им вставляют с двух сторон одновременно? Забавно, потому что это очень похоже на тебя, – выпалила я в ответ. Меня абсолютно не беспокоило то, что я могла кого-то разозлить.


– Саммер, дорогая, никто не собирался тебя насиловать, – успокаивала меня мать.


– Правда? Потому что, судя по выражению удивления и гнева у тебя на лице, ты на хрен, вообще понятия не имела о том, что происходит ночью под твоей собственной крышей. Пожалуйста, попытайся убедить меня, что у тебя есть какой-то контроль над ситуацией. Или над твоими людьми, если уж на то пошло.


Она улыбнулась этому. Тепло. Это можно было назвать только таким словом. – Знаешь, я беспокоилась, оставив тебя. Оставив тебя с Ричардом. Я думала, что он вырвет из тебя всю независимость и силу духа. Думаю, я была неправа.


О, Боже.


Она думала правильно.


Она была так права.


Он сделал это. Он сделал это со мной, даже не осознавая.


Я была малышкой, которая всегда говорила «да». Я делала то, что он мне говорил. Я никогда не противостояла ему. Я даже никогда не думала о своем неповиновении ему. Я была в ужасе от того, чтобы подвести его. Я была чёртовым дрессированным щенком.


Единственной причиной, по которой я обрела свою независимость и силу духа, было то, что меня взяли в плен. Она. Насколько больно это было, чёрт побери?


В то же время, однако, что бы мой отец ни сделал со мной, ничего, абсолютно ничего даже близко не могло приблизиться к голоду, побоям, резаным ранам и унижениям, в то время, пока меня удерживала собственная мать.


– Что бы сделал или не сделал мой отец, он никогда бы не поднял на меня руку, – сказала я, задирая свой подбородок.


– О, моя дорогая девочка, – сказала она, напоминая мне о моём отце. Они оба называли меня так. И это звучало так снисходительно, слетая с их губ. – Разве ты ещё не выучила, что гораздо больше вреда людям наносится вовсе не в физическом плане?


– Звучит так, будто ты знаешь это по собственному опыту. И как это, торговля живыми людьми, мама? – спросила я и увидела вспышку в её взгляде, прежде чем она скрыла её.


– Мартин, – обратилась она, даже не глядя на него. – Не мог бы ты, пожалуйста, показать моей дочери её комнату? Похоже, что ей нужно какое-то время, чтобы подумать о том, как разговаривать со своей матерью. – Она замолчала, переместив взгляд на Даниэля и задумавшись на секунду. – Ты идешь с ними, – произнесла она многозначительно, явно не доверяя Мартину.


Спасибо тебе, Господи, за маленькое чудо.


– Будет сделано, Ви, – сказал Даниэль, кивая головой в сторону Мартина, который подошел ко мне, толкая меня в сторону коридора.


Я спотыкалась на ступеньках, рука Мартина ударяла меня меж лопаток через каждые пару шагов, пока Даниэль шёл на несколько шагов позади. И я поняла, что задаюсь вопросом о том, кем был тот человек, которого я считала Ви. Человек, который отдавал приказы о том, что со мной делать. Это были не его решения. Они принадлежали моей матери. И он только однажды поднял на меня руку. А потом отдернул её от меня, как будто обжёгся.


Какое, чёрт побери, ему было дело?


Он не был злобным торговцем людьми, как я думала. Но он был кем-то важным. Кем-то, кому доверяла моя мать.


И, если он был частью ближайшего окружения, почему же он тогда не марал руки?


Было ли начальство... ещё выше?


Дверь в мою комнату была открыта, и меня толкнули вовнутрь. Мартин полез в свой карман, доставая ключ от наручников, и освободил мои запястья.


И, ладно, давайте скажем, что я уже немного устала быть примерной заключенной. В ту секунду, как мои запястья были освобождены, моя рука взмыла вверх, верхняя часть ладони хлопнула его по носу, и я услышала такой приятный слуху хруст, прежде чем он отстранился.


– Чёртова сука! Долбанная сучка сломала мой грёбанный нос! – закричал он, когда полилась кровь.


Он бросился ко мне, но рука Даниэля схватила его за рубашку и потянула его назад. – Займись своим лицом. Я закрою её.


Он закроет меня?


Я была слишком ошеломлена, чтобы сделать какое-то движение, моя рука опустилась вниз.


Мартин посмотрел на меня, а потом вылетел наружу, хлопнув дверью так сильно, что я была удивлена, что она не сломалась пополам.


– Меня ты тоже ударишь? – спросил он, наклоняя голову и глядя на меня.


– Я ещё не решила? – честно ответила я.


На это он кивнул. – Тебе нужно воспользоваться ванной?


Мне следовало ответить «да».


Мне следовало воспользоваться этим, освободить одну руку, вытащить свой пистолет и покончить со всеми этими играми со смертью. Но я не смогла заставить себя. Пока. Не тогда, когда всё так быстро менялось. Не должно было иметь никакого значения, что Ви это моя мать. Она ничего не значила для меня. Но я поняла, что мне нужны ответы.


После того, как я получу ответы, я собиралась воплотить свой план.


Который, я надеялась, исполниться раньше, чем Мартин доберется до меня.


Я покачала головой. – Нет.


И вновь, я получила кивок. – Ты собираешь бороться со мной? – спросил он, указывая на кровать.


– Ты собираешься угрожать мне изнасилованием?


Он вздрогнул.


Поморщился.


Человек, который был вторым лицом в банде торговцев людьми, тот, для кого изнасилование женщин до продажи было рутиной, поморщился.


Что, чёрт побери, с ним такое?


– Нет, я – нет, – сказал он, его тон был жёстким.


– Тогда, я думаю, что мне не нужно тебе тоже ломать нос, – сказала я, садясь на кровать, двигаясь, чтобы опереться спиной на изголовье. Я не хотела, чтобы меня заковывали в наручники. Я провела в наручниках несколько месяцев. Я подняла руки над головой.


Даниэль подошел к кровати, опустившись на колени рядом со мной. – Нет, – сказал он, потянув мои руки вниз. – Убери их за спину. Это будет адски больно для твоих плеч, но твои руки не онемеют. – Согласившись с его логикой, хотя я абсолютно не понимала, почему он пытался успокоить меня, я убрала руки за спину. Он обернул руки вокруг меня, пропустил цепочку через перекладину, а потом одел браслет на мое второе запястье и защелкнул. Затем, к моему полному недоумению, он взял одну из подушек, поворачивая её по длине и размещая её за моей спиной, чтобы смягчить жёсткое изголовье для моей спины.


– Кто ты? – я обнаружила, что спрашиваю о его личности.


Его голова повернулась ко мне, на секунду его глаза блеснули, а потом все пропало. – Кто-то, кто не заводится от боли, – просто ответил он, отходя от кровати и направляясь к двери.


Он был уже на полпути, когда я вновь обрела свой голос. – Это хорошо или плохо, что она знает, что я знаю? – спросила я, не зная, почему меня это беспокоило.


Но он повернулся ко мне обратно, положа руку на ручку двери. – Честно? – спросил он, пожимая плечами. – Это нельзя знать наверняка. Ви непредсказуема в хорошие дни. Но я могу гарантировать, что никто больше не войдёт в твою комнату ночью.


Ладно.


Хоть что-то.


– Спасибо, – я поняла, что только что ответила ему.


Его брови опустились, он выглядел смущённым, прежде чем он покачал головой, как будто я сошла с ума. – Не благодари меня, дитя. Никто не знает, что мне придется делать в будущем. Не возлагай на меня надежды на то, что я смогу защитить тебя.


И после этого он ушел.


Ладно.


Мне нужно было сосредоточиться.


В течение трёх дней вся моя жизнь перевернулась с ног на голову. Все, что я принимала как неоспоримый факт, было неверным. Люди, которых я знала, оказались незнакомцами. Люди, которые казались незнакомцами, стали кем-то вроде семьи.


Это было чертовски много, чтобы все это переварить.


И я снова прикована наручниками к кровати.


Но опять-таки, будучи прикованной к кровати, мне было совершенно нечего делать, кроме как размышлять.


Как... моя мать.


Моя мать. Которую я всегда рисовала в своем воображении живущей на каком-нибудь пляже с белым песком, проводящей свои дни, попивая коктейль «Маргарита» и в окружении поклонников мальчиков-кубинцев. А потом проводит ночь, молясь на ничего не подозревающего человека, как паразит. Возможно, это было цинично, по-детски. Но именно такой я видела её. Где-то далеко. Ничего не знающей о том, как я росла, становясь личностью.


Я не думала, что смогла бы смириться с тем, что пока я росла, она жила в часе езды от меня. Это было больно. Больше, чем отказ от собственного ребенка. Больше, чем знание того, что она себя любила больше, чем меня. Тот факт, что она могла приложить усилия, чтобы узнать меня, если не в то время, пока я была ребенком, то хотя бы, когда я стала уже взрослой, но она отбросила его прочь. Да, это обжигало.


И потом, конечно, причина была в том, что она была полным и абсолютным монстром. Психопатом. Или социопатом. Как бы не назывался этот психологический термин для неё. Она была жесточайшим злом.


Неважно, что она меня похитила, морила голодом и пытала. Давайте, забудем об этом на минуту.


Она была женщиной.


Она была женщиной, вовлеченной в торговлю людьми.


У неё были другие женщины, которых она похищала, а потом продавала их тела снова и снова.


Было так отвратительно, когда люди занимались этим. Глупые, невежественные, бестолковые люди.


Это было совершенным злом, когда этим занималась женщина. Женщины, которые познали насилие. Женщины, которые даже не испытали этого, но испытывали вездесущий страх перед этим. Реальная возможность того, что это могло произойти в их жизни.


Для женщины, которая подвергала десятки, сотни или чёрт знает скольких невинных женщин этому, каждый день, как бы долго они не приносили деньги... это было так ужасно, что я просто не знала, как это описать словами.


Моя мать забирала и продавала женщин для занятия проституцией.


Господи, блядь, Иисусе.


А мой отец... я, чёрт побери, не знала, что происходило с моим отцом. Но что-то происходило.


Моя жизнь разрушалась прямо у меня под ногами.


Я откинула голову на спинку кровати, чтобы не пролить слезы, в то время, пока мой разум уносился куда-то прочь. К лагерю. К тем дням, которые последовали после того, как Рейн привез меня туда.


***


Я прижималась к боку Рейна, его рука лежала на моём бедре, моя голова у него на груди. – Расскажи мне о своем прошлом, – сказала я, мой голос был тихим, удовлетворённым после оргазма.


– Ты не захочешь знать о моём прошлом, детка, – сказал он, его тон был будничным, его пальцы обрисовывали круги на моём бедре.


Я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Его подбородок наклонился, и он заглянул в мои глаза. – Расскажи мне, – попробовала я снова.


Он закатил глаза, выпуская воздух из груди. – Что ты хочешь знать?


– Всё, – решила я. Потому что я на самом деле хотела всё знать. Важное, мелочи. Всё, что сделало Рейна тем, кем он был.


Он покачал головой, его рука прижала мою голову к его груди снова. – Нечего рассказывать, детка. Ты видишь то, что есть. Я здесь президент. Это выпивка, сучки и братство. Ты не глупая. Я уверен, что ты сложила два и два и поняла, чем я занимаюсь.


– Ты продаешь пушки, – вставила я.


– Да, я продаю оружие. Поэтому, я сталкиваюсь с множеством подозрительных типов. Я проламываю черепа, когда это нужно. Что случается намного чаще, чем ты думаешь. Но это так, детка. Это моя жизнь.


Я не сдалась так легко. – Каким было твое детство?


Он издал короткий, странный смешок. – Серьезно?


– Да, серьезно, – сказала я, подражая его усмешке.


– Это слишком. Отец был презом. Мы росли в лагере. Я, Кэш, Вольф и парочка других парней.


– Каким ты был?


– Маленьким говнюком, – честно ответил он. – Дрался без всякой причины с детьми снаружи. Заработав скверную репутацию к тому времени, как оказался в средней школе.


– Вы с Кэшем были близки? – спросила я. Потому что, будучи взрослыми, они были близки. Ближе, чем большинство братьев.


– Не всегда. Он всегда таскался за мной. Был занозой в заднице. Отпускал шуточки, которые я не считал смешными. Пытался быть частью моей компании.


– Что изменилось?


– Умерла мама, – сказал он, он пожал плечами под моей головой.


– Сколько тебе было лет?


– Мне было двенадцать, а Кэшу было десять.


– Прости, – сказала я, я сама была без матери, понимая эту острую боль. Но моя мама ушла уже так давно, что я даже не скучала по ней. У него было двенадцать лет на то, чтобы его любили.


– Она была слишком мягкой для отцовской жизни. Всегда беспокойная. Всегда относилась ко всему так болезненно. Она не могла справляться со стрессом. И в один день, она заболела и уже больше не поправлялась. Кэш был не в себе. Отец потерял голову...


– Потерял голову? – подталкивала я его.


– Он, должно быть, усложнял её жизнь тем, как много значил для него клуб, как тяжело он работал, как часто приходил домой в крови и с синяками. Но он любил нашу маму. И он не справился с её утратой. Он постоянно пил. Дрался. Отправлялся во все пробеги, в которые только мог.


– Где были вы с Кэшем? – спросила я, проводя по его руке.


– Здесь. Несколько парней постоянно были здесь, чтобы убедиться, что мы накормлены, пошли в школу и всё остальное дерьмо. Особенно Вин.


– Это так печально, – сказала я, я водила пальцами по его руке.


Его рука двинулась, к моему удивлению, он взял меня за руку и переплел наши пальцы. – Не сожалей из-за меня, детка. Это было не так уж и плохо. Я вышел сухим из такого дерьма, которого не было ни у одного ребенка моего возраста.


– А Кэш?


Он снова пожал плечами. – Я заботился о нем.


Конечно, он заботился, потому что под оболочкой здоровяка, плохиша и байкера был скрыт достойный человек. Кто-то, кто не жил только ради сплошного порока, как это казалось со стороны. Он был тем, кто вырастил своего раздражающего младшего брата. Он был тем, кто спас меня. Он был тем, кто отказался вовлекать своих людей в мои проблемы.


Он мог быть плохим.


Но в то же время он был хорошим человеком.


– Ещё какую-нибудь херню, прежде чем ты решишь поспать? – спросил он, но его слова смягчила рука, сжимавшая мою.


– Какой твой любимый цвет?


Его тело задрожало подо мной от тихого смеха. – Чёрный, детка.


– Чёрный это не цвет. Это отсутствие цвета, – возразила я.


– Не будь такой всезнайкой, – усмехнулся он, поднявшись и игриво дергая меня за волосы.


После этого мы замолчали. Я сделала вдох, втягивая в себя его запах, прижимаясь к нему ближе, перекинув ногу через его тело, признавая свою потребность быть к нему как можно ближе.


– Что насчёт тебя? – позже спросил он. Так поздно, что я подумала, что он уже заснул, от неожиданности я дернулась и взвизгнула, ударяя его головой под подбородок, вызвав его ворчание.


– Что насчёт меня? – спросила я, потянувшись, чтобы потрогать свою голову.


– Каким было твое детство? – спросил он, шокировав меня. Он, на самом деле, хотел узнать о моём прошлом?


– Ох, хм... – рассказ о моём прошлом прозвучал бы просто глупо по сравнению с его. Его детство было грубым, печальным и интересным. Мое было, ну, не таким...


– Говори, – приказал он, и я почувствовала, как фыркнула на этот его командирский тон.


Но всё равно ответила.


– Были только я и мой папа. Он был хорошим. Всегда поддерживающий. Всегда рядом, чтобы помочь мне, если был мне нужен. Очень строгий по поводу моих оценок, моих друзей, а потом с теми... с кем я встречалась. Он как бы... заставил меня войти в семейный бизнес, что возмущало меня. Но, опять же, я никогда ничего не говорила о том, что мне нравится, а что нет, поэтому он не мог знать.


– Что произошло с твоей матерью? – спросил он, его рука потянулась к моим волосам, медленно скользя сквозь них и посылая мурашки по моему телу.


– Я, на самом деле, не знаю, – призналась я, мои слова были грустными и немного нервными. Тема моей матери не была веселой для меня. Она меня обижала. – Мой отец по-настоящему не говорил об этом. Он просто сказал, что она была эгоистичной, не хотела делить свою жизнь с нами и то, что это плохо говорит только о ней, а не обо мне.


– Больная тема, – тихо прокомментировал он.


– Нет, нет, все в порядке. Я хочу сказать, что я пережила.


– Больная тема, – повторил он, рука вокруг моих бедер сжала меня немного сильнее.


– Думаю, да.


– Тогда, давай прекратим говорить об этом, – предложил он.


Так мы и сделали.


***


Мне было, на самом деле, хреново от того, что мне никогда не представится шанса рассказать Рейну, что я, наконец-таки, нашла ответы на свои вопросы о ней. О том, что она больше не была больной темой. Она была огромной кровоточащей раной.


От этой мысли мои глаза горели от слез.


Не потому, что моя мать оказалась монстром.


Потому что Рейн нашел бы, что сказать.


Он бы сказал мне прекратить говорить об этом. Прекратить думать об этом.


И я бы так и сделала.


И я бы не чувствовала себя так дерьмово.


Я подняла голову, чтобы посмотреть в потолок, сделала глубокий вдох, чтобы не расплакаться. Потому что правила были те же. Я не собиралась плакать. Я могла зарыться лицом в подушку и могла кричать. Я могла сказать Мартину, Даниэлю и моей матери гореть в аду. Но я не могла плакать.


Я смирилась с этим.


В конце концов, сон был для меня самым лучшим.


Я проснулась оттого, что рука с силой давила на мое горло. – Ты тупая долбанная сучка, – шепот Мартина, прорываясь сквозь туман моего сна, и я сразу насторожилась. Мой взгляд метнулся к его лицу, я увидела красную засохшую болячку вокруг его носа, один его глаз был с синяком.


Блядь.


Дерьмо.


Я знала.


Я знала.


Она не контролировала своих людей.


Что было жалким оправданием для криминального авторитета.


Рука Мартина знала свое дело, она давила на мою сонную артерию, чтобы я не потеряла сознание, но давила с такой силой, чтобы я не могла нормально дышать. Или закричать. Или не думать ни о чем, кроме того, как это было больно. Как это было страшно, чувствовать, что тебе недостаточно воздуха. Знать, что ты не продержишься долго без полноценного вдоха.


– Ты сломала мой грёбанный нос? Я собираюсь сломать твое долбанное лицо.


А потом его рука двигалась так быстро, покинув мое горло и отлетев назад, что я даже не успела вздохнуть до того, как его кулак обрушился рядом с моим правым глазом.


Боль была подобна взрыву. Как фейерверк. Как точный удар в самый центр, и он распространялся, поглощая все вокруг. Я всем лицом ощутила этот удар. В ту секунду, как он убрал свой кулак, боль превратилась в пульсацию, сильную и настойчивую.


– Это всего лишь начало, тупая стерва, – прорычал он, когда в дверь постучали. Без сомнений, это был приятель, который должен был приглядывать за ним.


Дверь открылась, свет из коридора причинял боль, и я увидела очертания второго парня. Это был не Даниэль. Кто-то ещё. Кто-то неизвестный мне. Кто-то, кого, как мне подсказывало неприятное предчувствие, со временем я узнаю довольно хорошо.


Закрывшаяся дверь снова погрузила меня в темноту, я откинула голову на спинку кровати, делая глубокий вдох.


Это был просто синяк. Вот и всё. Это не так важно. Хуже, если бы это была сломанная глазница. Не смертельно. Возможно, это было бы некрасиво. Но выпущенная пуля в любом случае сделала бы невозможным оставить гроб открытым, поэтому это не так важно.


Мне нужны мои ответы.


А потом мне был нужен беспроигрышный вариант выхода из этого ада.


Я подавила ужасные рыдания, когда мой разум озарила вспышка воспоминания о Рейне.


Я подавила её, стараясь не думать о нем.


Но это было невозможно.


Он бы не обрадовался моей смерти.


Мне это даже понравилось.


Это стало бы серьёзным ударом. Потому что он хотел бы спасти меня. Потому что он намеревался бы заставить Ви заплатить за то, что он сделал мне.


Но это бы не сломило меня.


Ему пришло прожить слишком тяжелую жизнь, чтобы ещё страдать из-за моей смерти.


Он был бы в порядке.


– Что за чёрт?


Я забыла, насколько это тревожно, просыпаться под звуки злых мужских голосов.


Я попыталась вскочить с кровати, но мои запястья потянуло, мои плечи взбунтовались, и я упала обратно к изголовью кровати.


– Ох, чёрт, все ещё хуже, – повторил он. Я медленно моргнула, узнавая Даниэля, стоявшего в комнате. В сером костюме. Белой рубашке. В сером галстуке с узором.


– Что? – прохрипела я так, как будто проглотила бритву.


– Ублюдок. Я должен был знать, – сказал Даниэль, качая головой.


– Взволнованная мамочка разозлится? – спросила я, поморщившись от жжения.


В ответ на это Даниэль одарил меня странной улыбкой. – Нет. Это просто факт, – сказал он. – Я дал слово. Пойдем, – сказал он, доставая ключ и освобождая одно мое запястье. – Перерыв на ванную, а потом Ви хочет поговорить.


– Ох, какая радость, – сказала я, растягивая слоги, и могла поклясться, что слышала, как он хихикал. Но это было невозможно.


Он открыл дверь в ванную и позволил мне зайти внутрь. Я повернулась к нему. – Я знаю... пять минут, – сказала я, закатывая глаза.


Он покачал головой, на его губах заиграла улыбка, как будто что-то во мне развлекало его, а потом он закрыл дверь.


Я глубоко вдохнула, позволив моему взгляду встретиться с моим отражением в зеркале.


– Дерьмо.


Неудивительно, что его голос был таким злым, когда он увидел меня.


Слева от моей шеи были синие отметины от пальцев, длинная синяя полоса между тем местом, где были его большой и указательный пальцы. Мой глаз потемнел. Весь чёрный, отвратительно синий и лиловый. Но, кроме того, склера моего глаза была кроваво-красной.


Мило.


Я вздохнула, включая воду, как делала это обычно до того, как сходить в туалет, чтобы кто-то, кто всегда стоял снаружи, не мог меня услышать. Это было какой-то глупостью, чувствовать незащищенность по поводу похода в ванную комнату, когда эти люди видели меня во время моих «особых» дней, но всё-таки. Это заставляло меня ощущать себя меньше пленницей, а больше нормальным человеком.


Я вымыла руки и попыталась привести волосы в порядок. Потом дверь открылась, и мне пришлось сдаться.


– В подвал, – сказала я странным, весёлым голосом, взмахивая рукой и чувствуя себя настоящей дурой. Но это было классно. В скором времени я собиралась попрощаться с жизнью. Я не собиралась жить долго, переживая все эти истязания.


Я вытянула руки, и наручники болтались впереди. – Кухня, – исправил он.


Я поджала губы и пожала плечами, следуя за ним вниз по лестнице.


И, конечно же, на кухне была моя мать. Она выглядела отдохнувшей и просто великолепной в выцветших синих джинсах, тёмно-синей майке с V-образным вырезом и бежевых сапогах на высоком каблуке. Её волосы были распущены, спускаясь на плечи такой же волнистой массой, что и у меня.


Я чувствовала себя грязной.


После того, как я сбежала из её дома в последний раз, я старалась мыться как можно чаще. Два, три раза в день. Каждый раз не ощущая, что была в состоянии соскрести всю грязь, пот и мерзость со своей кожи.


Всего лишь один день, и я снова чувствую себя грязной. Как будто у меня не было возможности всё это смыть.


– Саммер, – поприветствовала она, одаривая меня теплой улыбкой. – Вижу, что у тебя маленькая неприятность.


– Ох, да, – сухо произнесла я. – Я как-то умудрилась свалиться с кровати, пока была прикована наручниками. Я такая неуклюжая.


На это она рассмеялась. Даниэль смотрел вниз себе под ноги.


– Ладно, неважно, – сказала она, взмахивая рукой, откидывая её в сторону, как будто я жаловалась на то, что порезалась бумагой, а не на почерневший глаз и поврежденную гортань. – Почему бы тебе не присесть, чтобы мы могли немного поболтать?


Не имея большого выбора, я плюхнулась на один из табуретов, которые были приставлены к острову.


– О чем ты хочешь поговорить? Обсудить последние двадцать четыре года? Кажется, это немного сложно для болтовни за чашкой кофе.


Очередная улыбка. – Я хотела поговорить о твоем отце.


Дерьмо.


Слова Рейна пронзили мой мозг. «Больная тема».


– Что насчёт моего отца?


Она наклонила голову в мою сторону, наблюдая за мной. – Ты, на самом деле, ни о чем не догадываешься, правда?


Я промолчала. Потому что она была права, было много всего, что мне не было известно о Ричарде Лионе. Но я не хотела признаваться в собственной глупости или наивности.


– Он держал тебя в каком-то пузыре? – спросила она, качая головой. – Последнее, что я слышала, это то, что ты училась в хорошем колледже, работала в одном из его законных бизнесов в городе.


Была какая-то странная интонация на слове «законный», что заставило меня выпрямить спину.


– Ты продолжала следить за мной? – спросила я вместо этого.


– Твой отец и я заключили сделку, когда я ушла. Он не вмешивался в мой бизнес. Я не лезла к тебе. Ты принадлежала ему. Но мама любопытная.


О. Вот дерьмо.


Они заключили сделку? Она не просто поднялась в один день и ушла прочь как эгоистичная сука, которой он её изображал? Он был замешан в этом?


И ещё... её бизнес? Ему было известно о её бизнесе? До похищения и пыток? Он знал?


– Я вижу, что ты в недоумении, – сказала она, прислоняясь к кухонному острову в паре футов от меня. – Давай начнём с самого начала, а?


Честно говоря, часть меня думала, что уже достаточно. Я больше ничего не хотела слышать. Я чувствовала, что просто сходила с ума от всех этих откровений. Но я не хотела показаться слабой. Слабость ни к чему не приведёт.


– Если тебе нужно высказаться, то я точно не в том положении, чтобы останавливать тебя, – предположила я, раскрывая свои карты.


Её губы искривились. – Думаю, я не совсем пропустила бунтарскую стадию становления твоей личности, так? – спросила она, но продолжила до того, как я успела что-то ответить. – Я встретила Рича, когда мне было девятнадцать. Он не был тем мужчиной, каковым он является сейчас, – произнесла она мечтательно. – Он был из плохого района. Мой район был ещё хуже. Он неплохо справлялся. Он был старше. Обаятельный. Предложил заботиться обо мне. Тогда, я не знала, что его «забота» имела под собой множество требований, ожиданий и непомерно высоких требований.


Ладно, это точно задело меня за живое.


– Но тем не менее, я была влюблена. Молода и глупа. Не прошло и года, как я узнала, что беременна. Рич был в восторге. А я, ну, как бы, не то чтобы, – она произнесла это без какого-то сожаления или стыда, как будто я должна была понять, что она была беременна мною, и я была единственной, кто должен был выслушать её долбанную историю. – Когда я узнала, что ждала девочку – тебя, он был в восторге. Он всегда хотел маленькую девочку, чтобы баловать и покупать ей пони. – Она замолчала, глядя на меня. – Он покупал тебе пони?


Да, да, он покупал.


– Да.


На это она кивнула. – К тому времени, как тебе исполнился год, его бизнес резко пошел вверх. Он был очень властным. С большой властью возникают большие проблемы с управлением. Большинство ожиданий, связанных со мной, не имели ко мне никого отношения. Бесчисленные часы с персональным тренером, учителями, уроками по фортепиано и французскому. Он хотел идти под руку с такой женой, которой он мог бы гордиться. Не с грубой и трудной цыпочкой с улицы. И я делала всё это, потому что я не видела альтернативы. Но, когда его не было рядом, что случалось часто, я размышляла. Строила планы. Я начала свой бизнес. Просто с десятью девочками. Но этого было достаточно. Я зарабатывала репутацию. Я ездила туда с тобой, пристёгнутой к детскому сиденью, и вела дела, потом приходила домой и готовила ему ужин, рассказывая о том, как мы провели день в парке или на уроках музыки для детей. Многие годы он верил мне.


Ну-ка.


Подожди.


Что.


Твою.


Мать.


Она постоянно возила меня в бордели?


– Потом, примерно через неделю после твоего третьего дня рождения, Рич получил от меня то, что я задумывала. Думаю, потому что мой бизнес увеличился в четыре раза, и я собиралась выбраться из тени. В любом случае, он, как ты можешь представить, был не особо счастлив. Работать было недостойно для жены, не говоря уже о том, чтобы начать


строить свою собственную империю. Мы через многое прошли. Я не сдавалась. Он не сдавался. Поэтому, потом я сказала ему забрать тебя и уходить.


О, Боже.


Я не говорю, что мой отец был святым, но он определённо был лучшим родителем, чем моя мать. Я даже не хотела думать о том, какая жизнь у меня могла быть, если бы я росла со своей матерью.


– Рич пришел в ярость от этого. Он пригрозил разрушить мой бизнес. И хотя я и преуспевала, но не настолько, чтобы считать его угрозу пустым звуком. Потому, я спросила у него, чего он хотел. Он ответил, что ему нужна ты. Остальное уже история.


– Ты бросила меня, чтобы ты сама могла заниматься секс-торговлей? – огрызнулась я, мой тон был убийственным.


Её глаза сверкнули. – Не смотри на меня свысока, Саммер. Ты сама выросла в грёбанной криминальной империи. Ты была слишком бестолковой, чтобы заметить это.


Хорошо.


Именно такой я и начинала себя считать. Возвращаясь в свою спальню, в дом моего отца, пытаясь понять, кем, чёрт побери, он был на самом деле. Я думала об этом.


Но утвердиться в чем-то, это совершенно другое дело.


Моя мать качала головой, её взгляд медленно опускался, после того, как она смотрела в потолок. Она посмотрела на меня. – Как ты думаешь, чем занимался твой отец?


– Он импортер? – на автомате ответила я.


– Да, но импортер чего.


Это был хороший вопрос. Тот, который я даже и не думала задавать. Отец владел сетью магазинов одежды. Я всегда думала, что он привозил одежду, изготовленную в подпольных цехах. Тот факт, который был мне неприятен, но у меня никогда не хватало смелости поговорить с ним об этом или даже заглянуть во всё это, пока я работала в штаб-квартире его корпорации.


Она снова покачала головой, как будто я была глупой. – Я хотела его контейнеры. Вот почему ты здесь. Его контейнеры, которые приходят из Южной Америки. В Южной Америке много зрелых, красивых девушек. Ты знаешь, что ещё есть в Южной Америке? – спросила она.


Я была занята тем, чтобы сдержать тошноту в ответ на её «зрелые, красивые девушки», чтобы даже притвориться, что мне известно, что ещё там было. – Нет.


– Кокаин, – ответила она, и я почувствовала, как её слова, словно свинец, тяжестью упали мне в живот.


Кокаин.


Моя мать была бессердечным торговцем людьми.


А мой отец привозил и продавал кокаин.


Что.


За.


Херня?


Ничего. Абсолютно ничего не могло подготовиться меня к этой суровой реальности. Я была ребенком преступников. Долбанных преступных авторитетов. И я была слепа всю


свою жизнь. Ходила вокруг да около, потягивая коктейли «мимоза» за завтраком, красила ногти и думала, что у меня нормальная, хоть и привилегированная жизнь, которую только можно было представить.


Боже.


Мои родители были преступными авторитетами.


И, по крайней мере, один из них был психопатом.


Что, чёрт побери, это говорило обо мне?



Глава 25


Рейн



Три. Долбаных. Дня.


– Мужик, тебе нужно поспать, – сказал Кэш, глядя на меня, выглядя таким же изможденным, как и я.


– Я посплю, когда верну её на хрен обратно.


Это был один и тот же аргумент с тех пор, как я прибыл со встречи с русскими. После проверки всего того дерьма, что у нас было. После поисков Репо. После того, как сидел у его кровати в ожидании, когда он, наконец, придет в себя, чтобы рассказать свою версию событий.


– Я ни хрена не слышал. Но потом я увидел постороннего, и он застегивал наручники у Саммер за спиной. Он заклеил ей рот скотчем. Она боролась с ним. Я долбаный идиот, – сказал он, хлопая рукой по матрасу. – Я, блядь, позвал её. И она повернулась. А потом он увидел меня. А потом мы дрались. Он долбанул меня по голове, и я на хрен вырубился. Так чертовски глупо.


– Нет, мужик, – сказал я, качая головой. – Нет, ты сделал все хорошо. Ты пытался защитить её. Ты взял всё на себя. Ты сделал добро, – сказал я, пожимая его плечо.


– През, – сказал он, садясь, когда я двинулся к двери. Я развернулся. – Если тебе что-то понадобится. Чтобы вернуть её. Я в деле. Я знаю, что не могу передвигаться. Но, блядь, я в деле, – сказал он, его голос был ожесточённым.


И хотя это было против правил. Хотя я думал, что это стало бы проблемой, я почувствовал, как сделал кивок. – Да, ты в деле.


– Вольфа уже нет долгое время, – сказал Кэш, возвращая меня к действительности.


– Да, – согласился я.


– Мне следует отправить за ним кого-нибудь, мужик. Сейчас мы знаем, какой хер этот Ричард Лионе...


Может, нам надо было это сделать. Но я не хотел вовлекать кого-то ещё в свой беспорядок. Уже было плохо то, что там были задействованы Кэш, Вольф и Репо. Мы не могли подвергать риску кого-то ещё.


– Вольф знает, что делает, – сказал я, надеясь, что это было правдой.


Я провел рукой по лицу.


Её долбаный отец был самым крупным дилером кокаина на Восточном побережье. Как, чёрт возьми, это оставалось так долго вне поля нашего зрения? Конечно, мы не занимались наркотой. Но мы старались держать «под прицелом» все крупные организации вокруг. МК. Итальянцы. Долбаные ирландцы. Мексиканские картели. Всё. Как мы пропустили наркодилера? И не какую-то мелочь. Он был просто «гигантом». Был таким на протяжении двадцатилетия.


И это каким-то образом ускользало от внимания Саммер на протяжении всей жизни.


Не то, чтобы он пытался скрываться. У него было множество законных предприятий. Магазины одежды. Сеть кофеен. Грёбаный автосалон класса «люкс». Он приложил все усилия, чтобы сохранить видимость обычного бизнесмена. Он ходил на открытия галерей, проводил щедрые благотворительный аукционы. Он, в конце концов, был на страницах светской хроники.


Но у него была собственная империя.


С солдатами. Мини армией. Десятками дилеров.


Он был известен своей безжалостностью, как и большинство наркобаронов. Просто он был умным. Осторожным. Он скрывал всё свое дерьмо так глубоко, что ему не нужно было проливать кровавые реки на улицах. Вот как он удерживал копов вдалеке от себя. Вот, как он ухитрялся оставаться вне поля зрения своих друзей в обществе. И всех своих легальных партнёров по бизнесу.


Дверь в мою комнату распахнулась, от чего моя голова взлетела вверх.


И там стоял Вольф.


Немного побитый, его рубашка была разорвана, кровь была на воротнике. Но он был в порядке. Как я и ожидал. Ему редко удавалось найти кого-то, кто мог бы сравниться с ним.


Он кивнул мне. – Сарай, – сказал он, а потом вышел.


Я посмотрел на Кэша, который покачал головой. – Кого, блядь, он притащил в сарай? – спросил он, поднимаясь и двигаясь к двери.


– Не знаю, – ответил я, мои руки уже сжались в кулаки. Я не знал. Мне было похеру. Всё, что я знал, так это то, что мне нужно было получить грёбаную информацию. Хватит слоняться, ничего не делая. Совсем ничего. Пока хрен его знает, что происходило с Саммер.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги