Ржавые Острова, две части

Кусочек «Ржавых Островов» 27 ноября 2009

Здоровенная пятидесятиметровая яхта Холокостера выглядела как гламурный метросексуал, принятый сбрендившим режиссером на роль полковника Метрикса в ремейк знаменитого фильма «Коммандо», вместо старого доброго Арнольда. Когда-то она была статусной игрушкой богатого бездельника, отправленного в небытие Двухдневной Войной, но Война дала родившемуся на престижнейшей тиммермановской верфи кораблю новую жизнь, самым коренным образом отличающуюся от старой.

Некогда сверкавший черным лаком корпус пятнали длинные пояса динамической защиты, вместо привального бруса корпус опоясывала «Арена», на баке чужеродным наростом вылез грибовидный прыщ обтекателя русской шестистволки, а изящная радарная арка, венчающая некогда снежно-белую надстройку, обросла уродливыми гроздьями радиопрозрачных обтекателей. На корме из-под хулиганисто, но довольно талантливо сделанного граффити с Горлумом, едва просматривалось старое имя яхты, то ли Olympia, то ли Olympic.

Приглядевшись с сократившейся дистанции, Алекс заметил, что шестиствольным автоматом огневая мощь яхты не ограничивается: на самой оконечности бака сгорбилась под пластиковой накидкой пусковая установка управляемых ракет, а на флайбридже смотрели в небо две замотанные пленкой тупые трубы стодвадцатимиллиметровых минометов. Заметив их, Алекс поежился и похвалил себя за осмотрительность: лезть к этой лайбочке напролом было бы вполне законченным идиотизмом — даже если у мокрых нет опытных операторов, два одновременно выпущенных Griffin´а с гарантией превратили бы в кучу оплавленных фрагментов даже обвешанный композитной броней танк, не говоря уже про легкосплавный корпус катера.

Тем временем мокрые проворно строились для боя. Как сумел понять даже незнакомый с морскими тонкостями Алекс, главная роль в предстоящем сражении отводилась неприметно окрашеной спортивной лодке, с которой в угоду скорости было демонтировано все лишнее, даже необходимая в здешнем климате кабина; зато на баке громоздилась очень уж толстая труба, выкрашенная в нехарактерные для морских девайсов сухопутный защитный цвет. Заинтересовавшись, Алекс схватил бинокль, и, наведя резкость, с удивлением опознал в трубе РПГ-55, во времена службы Алекса в Красной Армии считавшимся особо секретным — в том числе и из-за некоторой неконвенциональности, ибо штатным его зарядом являлась электромагнитная боевая часть, выжигавшая все подряд электросиловые устройства, от обмоток двигателей до параллельно висящих проводов.

Схема боя стала понятной. Не мудрствуя лукаво, Хайнц рассчитывал отдать на растерзание часть наименее ценных лодок, вся задача которых сводится к отвлечению на себя всей огневой мощи зажатых на платформе норвегов. Как только стрелки втянутся в бой и как следует увлекутся, а минометная батарея пристреляется и начнет молотить, словно хорошо налаженный конвейер — из-за спин наседающих лодок вынырнет быстрый неприметный катер и выпустит всего одну гранату. А так как РПГ-55 рассчитан на преодоление серьезной ПРО поля боя, и в его выстреле сразу несколько ложных целей, призванных обмануть и КАЗ, и лазеры ПВО, то по платформе он вмажет с гарантией. Вся электроника с электросетями тут же накроется медным тазом. Минометчики с операторами артустановок окажутся без целеуказания и без данных для стрельбы, приводы шестистволок останутся без питания — на аккумуляторах их пятнадцатикиловаттные движки долго не протянут. В оптическом режиме ни из минометов, ни из шестистволок даже днем особо не постреляешь — а уже опускаются сумерки… Да, Хайнц молодец, точно все рассчитал: как только над платформой полыхнет электромагнитный заряд, к платформе подлетит вся Хайнцева орава и начнет кружить вокруг обреченного гарнизона, обстоятельно расстреливая с убийственно близкой дистанции немногочисленные огневые точки.

Массированный десант завершит бой, и на повестке дня останется только отчаянная бойня в темных внутренностях надстроек, причем десант будет во вполне работоспособных ПНВ, а обороняющиеся будут стрелять только на слух да по вспышкам… Да, красиво; ничего не скажешь. И просто.

Мысленно с уважением кивнув Хайнцу, Алекс признал — план отличный, и более-менее заметные потери Хайнц будет нести только вначале, до прибытия электромагнитной боеголовки по назначению. И то еще, как повезет. А затем электромагнитная боеголовка сломает обороняющимся хребет, и дальше заработает простая и беспощадная логика добивания.

…Н-да, дружище Хайнц, а ты, оказывается, совсем не такой уж и простой парень… — подумал про себя Алекс, разглядывая копошащихся в катере пилота и оператора. — Если для пусть и большой, но все же рядовой операции у тебя припасена такая хитромудрая штуковина, то что же тогда лежит парой палуб ниже, в твоем арсенале… И воевать ты умеешь, грех сомневаться. Если про тебя говорят правду, что до Войны ты был порноактеришкой, и не имел ни к морю, ни к армии никакого отношения — то это у тебя самый настоящий талант. А против таланта иной раз сливает любой опыт и любая сила…

Словно прочтя мысли Алекса, в общий канал вышел Хайнц и подчеркнуто спокойным голосом, именно таким, каким надо разговаривать со своими нервничающими перед атакой бойцами, потребовал доложить готовность.

В эфире повисла тягучая пауза, полная шебуршания помех — видимо, старшие лодок докладывали командиру каждый на своем канале. Закончив проверку готовности, Хайнц снова вышел в общий и сделал объявление.

— Парни. Вытащили пальцы из сопаток и слушаем все сюда. — хриплое карканье Хайнца утратило командирскую сталь и начало переливаться отеческими и сообщническими обертонами. — Сейчас мы пойдем и размажем это сборище пидарасов по всей платформе. У этих ублюдков нет ни одного шанса, папа Хайнц позаботился об этом. Так что не ссым и не лезем на рожон, просто делаем свою работу. Запомните, засранцы: на войне в первую очередь отстреливают головы сыкунам. Во вторую тем, кто не дружит со своей башкой и хочет показать, какой он крутой. А потом уже никому ничего не отстреливают, оттого что приходят нормальные парни и спокойно пускают врага на фарш. Поэтому тот, кто хочет остаться при своей башке и поднять сегодня вечером хорошую дорогу из моих личных запасов — не будет ни ссать, ни прикидываться крутым. Каждый из вас будет спокойно делать свою работу и слушать своего старшего.

Видимо, не особо надеясь, что сказанное сразу дойдет до исковерканных айсом мозгов его воинства, Хайнц с нажимом повторил последнюю фразу:

— Короче, парни. Не суетимся. Делаем, что положено. Слушаем команды старших. У меня все, джентльмены, спасибо за внимание, а тем, кто сегодня сдохнет — счастливого пути.

Помолчав, Хайнц оставил тон строгого, но заботливого папаши и бесстрастно скомандовал: «Первый эшелон пошел. Давай, Руди, не подведи меня.»

Алекс мельком глянув на окутавшиеся солярным выхлопом лодки, стартанувшие к платформе, смутно высящейся на горизонте в начавшем сгущаться тумане, и приник к дисплею радара.

От застывшего на исходной ударного кулака Хайнца отделилось полтора десятка мутно-зеленых пятен, двинувшихся по темно-серому экрану к жирной кляксе цели. Выжимая из моторов полные обороты, лодки вышли на четырехмильный рубеж и плавно разошлись в стороны для атаки.

Обороняющиеся норвеги с самого дальнего рубежа встретили нападающих огнем рассчитанным больше на удачу, так как расстояние было еще слишком велико, однако атакующие же лодки тут же отстрелили НУРСы с диполями и аэрозолью, не давая операторам скорректироваться и подтащить огонь на метку цели. Платформа, секунду назад едва различимая сквозь висящую над вечерним морем дымку, сразу ярко обозначилась несколькими трехметровыми языками дульного пламени и малиновыми снарядными трассами.

Оторвавшись от радарного дисплея, Алекс поднес к глазам бинокль, и невнятные смазанные сполохи превратились в обманчиво-медлительные отрезки пулевых струй, исторгаемых бешено взревывающими шестистволками. Алекс представил, каково сейчас там, на этих жалких пластиковых посудинах, по которым каждые две секунды выплевывают пакеты снарядов сразу несколько тридцатимиллиметровых артустановок, и едва не пропустил старт ринувшегося к цели катера с гранатометом. Видимо, эту лодку специально готовили к миссии, так как неслась она не в пример опередившей ее отвлекающей группе — ее усаженный пятилитровыми подвесными двигателями транец растаял в висящей над морем дымке меньше чем за минуту, оставив позади только полосу жирно-сизого дыма да надсадный вой раскрученных до предела движков.

Над мчащейся по свинцовому морю бандитской эскадрой повисло физически ощутимое напряжение; больше сотни взглядов застыло над темной громадой платформы, перечеркнутой множеством пулеметных трасс и медленно угасающей россыпью рикошетов, сперва соломенно-желтых, а потом переходящих в темно-краное.

…Если я тебя правильно понимаю, сейчас ты скомандуешь насчет… — едва успело пронестись в голове Алекса, как в наушниках раздался уверенный командирский рык Хайнца:

— Ну все, бездельники! Держаться за направляющими, вперед не лезть, слушать команду! Пошли!

…Нет, все же решительный ты парень, Хайнц. — подумал Алекс, двигая от себя ручку управления двигателями. — Что там, впереди? Никому не известно. То ли твоя задумка сработала, то ли тот серый катерок с РПГ прямо сейчас разлетается на части от удачной очереди, и через десять минут вся твоя компания умоется кровью и от нее останутся только масляные разводы на воде…

Бандитская флотилия взревела полусотней дизелей и устремилась навстречу своей судьбе.

Алексу на мгновение показалось, что вспышка нестерпимо яркой, прямо-таки сварочной резкости, осветила море на десятки миль. По крайней мере, под опущенные веки она пробралась очень легко, рассыпав по глазным яблокам щедрую горсть жгучего песочка. Проморгавшись, Алекс с легкой оторопью уставился на результаты сработки экзотического боеприпаса: платформа перестала походить на творение человеческих рук, и здорово напоминала то ли звездолет пришельцев из фантастического фильма, то ли кусочек солнечной короны, если разглядывать поверхность солнца со сдвинутым в синюю сторону цветовым балансом.

Черную громадину окутала прозрачная пелена, красиво переливающаяся из голубого в фиолетовый, напоминая то ли чужую галактику из компьютерной игры, то ли что-то вроде северного сияния. Зрелище дополняли то белые, то желтые фонтаны искр, щедро выстреливаемых горящим и взрывающимся электрооборудованием — каждая катушка, каждый многожильный кабель или трансформатор под воздействием выплеска чудовищной энергии превратились в зависимости от массы содержащейся в них меди или в зажигательную бомбу, или в безобидный бенгальский огонь.

На первом ярусе взорвалась какая-то емкость, видимо, с топливом, и прибавила к холодному сиянию и колючим фонтанам искр свое жирное коптящее пламя, тусклое по сравнению со вспыхивающими вокруг фонтанами синеватых электрических искр. Затем что-то глухо рвануло уже глубоко в недрах платформы, выстрелив из дверей надстроек северной стороны длинные языки прорвавшегося наружу пламени. Алекс невольно поежился, представляя тот ад, что царит сейчас в близких к эпицентру взрыва надстройках.

Однако платформа не спешила сдаться на милость победителя. Норвеги очухались от шока и принялись палить с отчаянностью осознавших свое положение смертников, и их остервенелый напор сразу принес свои плоды: к трем пылающим кострам тут же прибавился еще один, а одна из лодок, замешкавшись в развороте, словила прямое попадание стадвадцатимиллиметровой мины и превратилась в огненный шар.

Теперь платформа стала напоминать довоенную рекламу — она уже не просто горела, а словно старалась продемонстрировать абсолютно все виды пламени, существующие в природе — сквозь тающее на глазах голубоватое поле в отвлекающую группу устремились трассы всех калибров, начиная с тридцати и заканчивая 7.62 мм, на верхней площадке снова замигали короткие неяркие вспышки работающих на глазок минометов, а со второго яруса навстречу нападающим обманчиво-медленно поплыли красноватые точки ракетных выхлопов. Однако эффективность огня резко уменьшилась: главный калибр платформы, минометы и тридцатимиллиметровые артустановки, стреляли теперь наобум господа Бога и на средней дистанции были практически бесполезны.

Почуяв слабость врага, главная ударная сила Хайнца устремилась вперед, заходя на цель по спирали, дабы не лишиться угловой скорости, облегчая наводчику прицеливание, и не угодить в результате под мину либо очередь артустановки. Лодки Хайнца наперегонки неслись к высящейся посреди моря черной громаде, ведь позади оставалось самое гиблое место, самая убойная дистанция для одинаково вооруженных противников, на которой враг лупит по тебе наводясь по локатору, из-за толстых броневых щитов, ему не мешает качка, а грузоподъемность лодки не ограничивает его в боезапасе и позволяет не отсекать по пятнадцать-двадцать патронов, спокойно используя штатное охлаждение стволов забортной водой.

Однако впереди тоже ждал вовсе не сахар — ведь на двух с половиной-двух милях дистанции вполне серьезно начинает доставать крупнокалиберный пулемет, а уже на миле стоит начинать опасаться и самого обычного 7.62.

Вовремя тормознув свою ораву, подотставший на своем медленно разгоняющемся флагмане Хайнц скомандовал второму эшелону расходиться и идти на сближение, выбивать уцелевшие огневые точки, обращая особое внимание на поиск мертвых зон, через которые десант пойдет на сближение.

При этом Хайнц снова обнаружил свой талант прирожденного командира: выйдя на общий канал, он во всеуслышание окликнул старшего команды смертников и дал команду выходить из боя, притом не забыл вынести ему благодарность, прибавив, что уже отправил к оставшимся на плаву судам скоростную посудину для сбора раненых и оказания помощи.

Умело вкинутая в эфир информация дошла до каждого и точно ударила в цель, придав атакующим парням Холокостера дополнительного драйва; ведь если вдуматься, то как же смехотворно мало надо большинству людей, чтобы исполниться решимости и лезть на рожон, таская из огня каштаны для совершенно постороннего дяди. Для того, чтобы свернуть горы, человеку достаточно тени иллюзии, что он хоть кому-нибудь, да небезразличен, и от него зависит успех общего дела. Первобытная страсть быть нужным своей стае настолько сильна, что все понимая рассудком, человек совершенно добровольно загоняет себя в этот ведущий к смерти тупик, сложенный из едва различимого миража — и живет в этом мираже то короткое время, пока тот, кто сумел олицетворить для человека стаю, не оплатит его жизнью какой-нибудь из своих счетов.

Именно это и происходило сейчас вокруг платформы Настоящего Норвега. Ни Норвег, ни Хайнц просто не понимали, что означает словосочетание «не мое», и за это непонимание сегодня уже рассчиталось по три десятка человек с каждой стороны. Впрочем, это было еще только начало: еще предстояло выполнение двух пунктов плана — высадки и зачистки, в ходе которых списку потерь суждено здорово подрасти.

Словно иллюстрируя эту пронесшуюся по краю сознания мысль, прямо по курсу Алекса на полном ходу столкнулись две лодки, одна из которых шарахнулась в сторону от близко легшей очереди, угодив кокпитом сперва под удар форштевня, а затем и под бешено взвывшие на воздухе полуметровые винты выпрыгнувшего из воды катера.

В воздух взлетела целая туча пластикового крошева вперемешку с кусками тел экипажа, вспыхнули и погасли фонтаны искр, над разлитым топливом и маслом взвился первый дымок, обещающий долго не тянуть и сожрать остатки катера в самые сжатые сроки.

Тяжелый спортивный Sunseeker, толкаемый двумя трехсотпятидесятисильными дизелями, прошел сквозь бедолагу-daycruiser´а как танк через подвернувшуюся на пути саманную хату, но и сам остался без хода, начисто снеся себе обе поворотные колонки.

Алекс двинул рукояти газа до упора и едва успел отвернуть, буквально впритирку проскочив между теряющим инерцию Sunseeker´ом и быстро набирающим силу пламенем, бьющим из развороченного кокпита daycruiser´а. Выскочив с разгона на пару сотен метров вперед, Алекс поднял глаза на платформу и на несколько секунд замер в восхищении открывшимся перед ним грандиозным зрелищем штурма: возвышающаяся над вечерним морем громадина казалась черной скалой, на редких уступах которого то и дело вспыхивали трепещущие огоньки дульного пламени, отправляя в полет цепочки огненных черточек. Изредка башня изрыгала трехметровые фонтаны пламени артустановок, и тогда в полет отправлялся многометровый малиновый шнур, пытавшийся стегнуть по одной из юрких лодок, закладывающих пенистые виражи вокруг неподвижного гиганта.

Лодки тоже не оставались внакладе, и их, казалось бы, не такие уж и серьезные возможности давали в сумме очень неплохой эффект: каждая подавшая голос огневая точка сразу же притягивала к себе пунктиры трасс, и место, где только что вспыхивал дульный выхлоп, начинало мерцать игольными вспышками попаданий и разбрасывать причудливые веера плавно остывающих рикошетов.

Глядя на кромешный ад, творимый с огневыми точками платформы полусотней крупнокалиберных стволов, Алекс невольно ежился, вспоминая долгий, муторный штурм Киева и молниеносное, но вставшее в немалую кровь освобождение Одессы, как он сам лежал со своим взводом под такими же смертоносными струями, каждая пуля которых превращала в горячую пыль сразу по нескольку кирпичей и навылет прошивала оба борта бронетранспортера.

Случайно повернув голову, Алекс с удивлением заметил медленно подкрадывающийся из наползающей с запада тьмы силуэт флагмана, перед которым, четко выдерживая дистанцию, шли на малых оборотах два длинноносых оффшорника с одинаково зачехленными горбами у самого транца. Поднеся к глазам бинокль, Алекс присмотрелся к возне на баке флагмана, затем перевел бинокль на одну из зачехленных установок на катере. Опознав в ней термодымовую установку, Алекс по достоинству оценил военную смекалку предводителя бандитов, и пробормотал под нос:

— Не, какова скотина, а?! Не зассал, значит, подставить свой собственный флагман, да?.. Резкий ты все-таки парень, товарищ Холокостер — подойти вплотную и спровоцировать вражеский главный калибр… Шестистволка-то не зря молчит, она тебя ждет — и ты это, похоже, прекрасно понимаешь. Но и что десант нельзя высаживать, пока она не подавлена — тоже видишь… Ну что, оценка «отлично», Хайнц. Не каждый на такое пойдет, вызвать огонь на себя.

Тем временем бойцы, возившиеся на баке ходко прущего прямо на платформу «Бальмунга», распаковали «Квартет» и пристегнули на пусковую первый контейнер, а с термодымовых установок на оффшорниках сбросили чехлы.

…Не, Хайнц, в чем бы ты там не снимался по молодости, вояка ты самый настоящий. Как говорится, от Бога. — поняв замысел командующего бандитским флотом, восхищенно подумал бывший замкомроты самого боеспособного подразделения Красной Армии. — …Вон, значит, что ты задумал… Да, твоим хулиганам просто неимоверно повезло, что ими командует настоящий боец, а не какой-нибудь обдолбанный Хассе, мир его праху, или жадная трусливая мразь типа того же Турка…

Не дожидаясь полного снаряжения установки, Хайнц отправил оффшорников под ветер, далеко вправо от штурмуемой платформы, и снова вышел в общий канал:

— Слушаем сюда, засранцы. Носиться кругами — отставить! Как встанет дым, ломимся к платформе вплотную и не даем поднять головы! Встаем и гасим со всех стволов, чтоб ни одна тварь не смогла сделать даже одного выстрела по десанту! Боеприпасы не экономить, через пять минут они будут никому не нужны, так что успевайте отстрелять все. А сейчас дайте-ка просраться западной стороне, чтобы Кайл с Дитрихом смогли хорошенько тут надымить!

Подогретые боем и ощущением близкой и в общем уже неминуемой победы, бойцы Хайнца дисциплинированно сменили курс, и через несколько минут к западному фасу платформы стянулась вся орава разномастных лодок, устроив на обоих уровнях платформы самый настоящий ад. Боекомплект больше никто не экономил, и все борта садили длинными очередями, прерываясь только на замену стволов и перезарядку.

Под массированным прикрытием дымопостановщики проскочили свой маршрут совершенно беспрепятственно, никто на платформе даже не попытался обозначиться и привлечь внимание такого количества стволов. Развернувшись в каких-то пятистах метрах от платформы, катера повторили проход, теперь уже на куда более низких оборотах, закончив постановку аккурат под носом флагмана. Разбухающая на глазах полоса дыма шустро расползалась в стороны и вверх, и Хайнц поторопился двинуться по обозначенному дымом коридору, не обращая внимания на беспорядочную слепую пальбу с обреченной платформы.

Пусков корнетовских ракет Алекс не засек: слившийся с наползающей темнотой дым плотно застелил все полторы мили, разделявшие его лодку и добиваемую платформу, зато четыре вспышки попаданий пробили эту непроглядную пелену, просигналив затаившим дыхание бойцам о начале высадки.

— Ну что, товарищи норвеги, пора немножко навестить ваш ржавый скворешник. — хладнокровно скомандовал себе Алекс, резким виражом уступая дорогу одному их набитых десантом фишеров. — Товарищ Холокостер с честью решил доверенную ему задачу, и теперь я поднимусь к вам и заберу свое, пока обдолбанный десант не перестрелял на платформе все живое. И если что пойдет не так, очень попрошу не обижаться. Нехрена ловить в чистом море безобидных компьютерных гениев, мирно едущих по своим делам. И мой вам совет, не лезьте ко мне. Сегодня лучше не надо. Развлекайтесь с парнями Хайнца, и проживете на минутку дольше…

Сдвинув рукояти газа вперед до самого упора, Алекс с удовольствием ощутил всем телом мощь дизелей, выстреливших его лодку вперед. Заложив размашистую дугу, чтобы не столкнуться со спешащими к платформе лодками десанта, одинокая лодка здорово уклонилась влево, с большим запасом обходя горящую платформу с северного направления, где бушующее внутри надстройки пламя пожара докрасна раскалило наружние стены.