Ржевский 7

Глава 2

— Мне несколько неловко, — откровенно говорит Суровцев огневику после её непристойных двусмысленных намёков, сделанных сестре при посторонних. — Господину Ржевскому я, разумеется, завидую из-за такого обилия прекрасных спутниц; но сам являюсь продуктом воспитания другой культуры.

— Вы это к чему? — Наташа на мгновение прекращает хохотать.

— Извините, вы бы не могли подобные темы при мне не поднимать?

— Простите вы меня, — магесса жизнерадостно вытирает влагу из уголка глаза. — С кем поведёшься, от того и…

—… наберёшься! — как-то слишком поспешно торопится выпалить Виктория, опять в броске через стол накрывая ладонью рот кузины. — А ну замолчала!

В ответ рыжая выстреливает ей под нос кукишем, причём делает это на автомате:

— Ой. — Наталья начинает радоваться жизни ещё сильнее, откидываясь на спинку стула. — Рефлекс сработал, извини! А-ха-ха-ха-ха, Ржевский, это всё ты виноват!

На мне скрещиваются три пары глаз.

Интересно, а я тут причём.

— Сироту все обидеть норовят, — замечаю спокойно.

После этих слов присутствующие заходят на новый круг ржания, даже Суровцев.

— Я уже связался с представителями гильдии ювелиров, — сообщает банкир примерно через минуту всеобщего веселья.

— Каким образом? — у меня сегодня вечер удивлений.

— По бесшумке же, — удивляется в ответ и он. — Я — менталист низкого ранга, мыслительные процессы могу параллелить.

Понял. У него их контакты были из собственного досье (потому что я не давал).

— Можем продолжать деловой разговор? — уточняю. — Там на вопросы нормально ответили?

— Да. Если не секрет, — финансист колеблется, но тем не менее спрашивает. — Какой именно процент биржевого брокера вы удерживаете в свою пользу?

— Да какой там секрет, — отмахиваюсь.

Когда тебе платит каждый, вступающий в сделку (а счёт их идёт уже на сотни), ставка комиссии по определению тайной быть не может.

Поскольку не один десяток гильдий в курсе — из их членов вычитается.

— От ноль-один до ноль-девять процента, — отвечаю чистую правду. — Зависит от группы товара либо от вида валюты. Если валютная или товарная пара рискованная, ставка выше.

По лицу собеседника вижу: это была проверка на искренность. Брокерский процент он уже и сам обходными путями выяснил, потому что поболтал наверняка не только с Черятовым и Виттоном.

— Извините за неуместный между нами тест, — Суровцев по моему лицу угадывает ход мыслей и прикольно смущается. — Я не должен был подобным образом вас проверять, мне сейчас неловко. Как говорит ваша спутница, — он кивает на Наташу, — рефлекс сработал.

— Без проблем, — отмахиваюсь снова. — Доверяй, но проверяй. Денежки счёт любят. Ни одно доверие не следует подвергать испытанию отсутствием проверки, если речь о деньгах. Прагматично говоря, видим мы друг друга впервые в жизни, а род Ржевских действительно имеет весьма определённую репутацию на ниве финансов.

— Пха-ха-ха-ха-ха!

— А-ха-ха-ха-ха!

Магички не пойми с чего по шестому разу принимаются хлопать друг друга и себя самих по бёдрам и спинам:

— Дим, ты иногда такой прикольный! Жги! — это Вика.

Наталья целует меня в нос.

— Пожалуй, вы действительно первый Ржевский, у кого бюджет из дефицита стремительно несётся к профициту, — замечает банкир озадаченно. — Несмотря на обилие ярких женщин рядом с вами.

— Какая связь? — недоумеваю.

— Обычно дефолты вашей фамилии были напрямую связаны именно с расходами на прекрасный пол.

— А-ха-ха-ха-ха, спасибо!

— Пха-ха-ха-ха-ха, приятно! Да, мы прекрасные!

А ведь до нашей шалости в спальне втроём сёстры Барсуковы так энергично и жизнерадостно не веселились.

А сейчас вон, заливаются по каждому удобному поводу. По неудобному тоже.

Чем объяснить?

— Как вы себе видите сделку? — отрывает меня от приятных воспоминаний собеседник.

— Поскольку мы только что выяснили, что приобретение у меня отберут, буду благодарен за совет, что именно купить, — придвигаюсь ближе к столу. — Вы же наверняка в курсе тенденций и раскладов по недвижимости.

— Могу спросить, почему именно два этажа? Почему не отдельно стоящее здание?

— Безопасность женщин: за последнюю неделю я отражал вооружённые нападения на своё имение несколько раз. Со мной будет до десятка дам, а в центре Соты, где полно иностранцев, уже даже оружие массового поражения использовали. Чем столица хуже? Точнее, лучше?

— Понял. Пара средних этажей небоскрёба автоматически нивелирует многие риски штурма.

— Маго-лифты заварю лично, — киваю. — Ну или заклепаю створки, точнее определюсь на месте. Переходы на другие этажи возьмём под прицел с дублированием секторов: Норимацу даст стрелков и огнестрел, а…

—… мы, маги, на каждое подозрительное движение со стороны лестницы будем без разговоров бить боевыми кастами от пятого уровня и выше, — на лице Вики более не заметно и толики веселья. — Как царь с нами, так и мы с царём.

Она поднимает вверх пальцы, демонстрируя пару армейских амулетов в виде перстней.

— Понял. Господин Ржевский, завтра в семь утра буду готов дать конкретные рекомендации. Дальше?

Интересно, он вообще спит?

— Вы через ваших представителей в Заливе с моего именного счёта в Банке Эмирата забираете нужную сумму. Делаете с ней, что хотите, взамен за меня платите здесь.

Ну а чё рассусоливать. Простота схемы — залог её надёжности, а уличная преступность в Эмирате (как и риски ограблений) равны нулю: за воровство и даже обвес на базаре рубят руку. За попытку грабежа или чего серьёзнее — уже голову.

Я весьма впечатлился, когда узнал от первых двух жён. Есть, оказывается, и в этом мире места, где с честностью торговцев всё как надо.

— Ведь своих надёжных людей в Заливе у вас не может не быть, — завершаю пассаж. — Маго-связь работает либо моя жена может предоставить связной амулет и рабочее место во дворце.

— Ух ты. — Суровцев заинтересовывается. — Хотите сказать, что предлагаете нам чистые, отмытые и законные деньги в Заливе? В обход существующих пошлин на вывоз золота?

— Да. Единственное, мне не нравится термин: обходить пошлины цели нет, я Изначальный. Мы в Соте и так налогами не облагаемся.

— Логично, пардон.

— Я просто живу. Есть активы в Эмирате — пользуюсь.

— Это интересно. Банку это очень интересно! Дмитрий Иванович, а ваша супруга, получается, полностью в контексте ваших начинаний?

— Которая из них? — на ровном месте опять ловит смешинку водница. — Песню помните? Иветта, Лизетта, Мюзетта, Жанетта, Жоржетта. А-ха-ха-ха-ха, намёк сечёте?

— Пха-ха-ха-ха-ха! — а это Наталья.

— Все мои супруги в курсе моих начинаний так или иначе, — сурово качаю головой, пытаясь призвать магичек к серьёзности.

Тщетно.

— Последний вопрос. Не хочу лезть в ваши дела, но если страховые лицензии вам оформляем мы, я должен понимать цели и задачи. — Суровцев подбирается и на вид начинает полностью соответствовать своей фамилии.

Становится суровым.

— Не понял? — на самом деле я его, конечно, отлично понял.

Просто пока он сейчас будет развиваться, прикину, быть ли и по этому пункту откровенным до конца или смягчить.

— Извольте. Вы знаете, что потеряете актив и этот актив будет весьма немелким. — Потомок сослуживца пращура принимается загибать пальцы. — Перспектива лишения вас этой недвижимости неизбежна, как восход солнца. — Второй. — Вы хотите получить страховку, это я ещё могу понять… — Третий. — Но какого чёрта перекладывать деньги из одного кармана в другой⁈ — его глаза становятся похожими на прицелы. — Если речь об одной семье⁈

Молчу, поскольку он откровенно кипятится, чтобы что-то добавить.

— Компания вашей жены возместит вам ущерб, но семья в целом же всё равно останется без этих денег? В чём смысл⁈ — на его лице застывает неподдельное детское недоумение, затем простреливает эврика. — Или вы хотите отработать механизмы субсидирования из бюджета Эмирата⁈ Именно в вашем случае, с учётом вашего уникального положения⁈

Тьху, эвон куда его унесло.

Неожиданно.

— Гад ты, Суровцев! — теперь без перехода закипаю я. — На девчонок глянь, сволочь! Ты же меня только что прилюдно подлецом назвал!

Поворачиваемся вдвоём и смотрим.

Виктория и Наталья после его последних слов позабыли обо всей предыдущей радости и таращатся на меня со странной смесью брезгливости, подозрения и горечи.

— Мудак ты, Вова, — ворчу по инерции угрюмо. — Не знаю, где твой предок служил, но самых главных пяти правил Первой Кавалерийской ты явно не выучил!

— Э-э-э…

— Гусары денег не берут! — припечатываю. — Точка! Если в результате моей деятельности из бюджета, как ты говоришь, Эмирата что-то куда-то перетекает, значит, это часть более серьёзного процесса!

Чёрт. А говорить всего так не хочется. Не люблю я символизм обнародовать, однако придётся.

— Господин Ржевский, я готов заранее извиниться, если неправ, но как для порядочного человека момент для меня является принципиальным. Настоятельно прошу вас объясниться. И говорите мне «вы», пожалуйста.

— Изволь. ТЕ, — добавляю в интонации побольше язвительности. — Холодильник Мицубиси видели?

— Простите? — менталист невысокого ранга сводит брови вместе, наклоняет голову к плечу и принимается со свистом рассекать мыслью собственное сознание.

— Понятно. — Не видел. — Мицубиси в отличие от маго-концернов на девять десятых — чистое техно. В их новом продукте, кухонном холодильнике для еды, происходит процесс передачи тепловой энергии.

— Занятно. — Флегматично замечает хозяин кабинета.

— Фокус в том, что тепло в этом изобретении передаётся от более холодного тела к более тёплому, — хмыкаю саркастически. — Потому и «холодильник».

В технике мой собеседник явно не силён, подвизается по другой части ибо.

— Как это возможно⁈ — вместе со стулом подпрыгивает банкир.

О, какие-то законы термодинамики всё же знает. Не совсем пропащая личность.

— Как часть более сложной системы, — припечатываю ещё раз. — Передача тепла от более холодного к более тёплому возможна исключительно как часть процессов более сложной системы.

Делаю паузу, давая ему обдумать.

Фу-ф, лица девчонок просветлели: подлецом меня больше не считают.

— Извини. — Коротко роняет Наталья, на мгновение сверкая неожиданно глубоким и мудрым взглядом.

Хренасе, это она что, далеко не дура, оказывается⁈ Просто старается выглядеть попроще⁈

На автомате эту мысль озвучиваю вслух. Идиот.

В следующее мгновение по методе Наджиб впечатываю ладонь в лицо — а вдруг поможет.

Не помогает.

— Что сказал? — удивлённо и не по-хорошему спокойно интересуется магичка.

— Вот я кретин! — кажется, наступила пора стремительно быстро и так же искренне каяться. — Язык заплёлся! Прости! Имел ввиду: дурой тебя никогда не считал, но не ожидал, что ты настолько хорошо во мне разбираешься! У тебя понимание в глазах мелькнуло, — поясняю. — Моих истинных ценностей. После уроков аль-Футаим я это зафиксировал, вот и удивился.

— Дурень ты, Дима, — беззлобно отмахивается рыжая, успокаиваясь. — Русская баба всегда видит больше, чем мужику вслух говорит.

— Не знал.

— Если любит, — многозначительно и веско уточняет Виктория.

Ух ты, а у неё тоже глаза умными стали. Точнее, мудрыми. Но я уже опытный — вслух говорить, что и она не дура, не буду. Промолчу от греха подальше.

— Господин Ржевский, я уловил ваш намёк, — финансист по инерции держит брови сведёнными вместе, а лоб наморщенным. — Кажется. Но был бы благодарен всё же за чёткость формулировок.

— Сперва на мой участок полезла спецгруппа Эмирата. Они хотели меня убить.

Суровцев откидывается на спинку кресла.

— Потом, да и до, меня точно так же хотели убить Шереметьевы, Воронцовы, Романовы, я могу долго перечислять, — продолжаю. — Иногда возникало ощущение безнадёги и несправедливости. В случае со страховой компанией Далия аль-Футаим сказала дословно: «Пусть люди видят, что обоснованная надежда на чудо возможна даже тогда, когда против тебя сама вселенная. Закон собственной страны, в частности».

— А чудом в данном случае является…

— Простая бескорыстная помощь близкого человека. В ситуации, когда он в материальном плане ничего не приобретает. Точнее, она.

— И всё⁈ — в голове, работающей с финансами, аналитические приёмы символизма явно не укладываются. — Никакого политического подтекста⁈

— Мы такого не планировали, — чётко отвергаю все инсинуации. — Психологическая модель, сказала Далия, такая: «Ржевский — символ и против царя опять начал вякать. Его обязательно начнут щемить, у вас иначе не бывает».

— Хм.

— «В случае с купленной недвижимостью: заберут со скоростью звука, ибо так полагается по закону и ты сам подставился. А семья Ржевских, это известно всем, крайне небогата. Соответственно, предполагается, что ты упадёшь на все четыре и будешь долго зализывать раны». Латать бреши в бюджете, иначе говоря, — поясняю.

— До чего занятны эти умозрительные этюды вашей супруги, — отдавая должное принцессе, задумчиво кивает Суровцев.

Ха, это ты ещё с Наджиб не знаком, думаю про себя. Вот там этюды так этюды: оказался женат даже не по залёту, а вообще.

И ладно бы интим между нами был хоть разок! А лучше пару! Я до сих пор второй день затрудняюсь правильное слово подобрать, хотя языков немало знаю (практически все, по крайней мере в потенциале).

Точно не залёт, ибо не было ничего от слова совсем (пока что). Мысли и мечты не в счёт.

Но тогда что это, если не залёт?

Адекватная оценочная формулировка пока не подобралась. Вот это я понимаю, этюд.

— Далия аль-Футаим захотела: «Пусть простые люди видят на примере символа-Ржевского! Даже когда у тебя отбирают всё, отчаиваться не стоит! Всевышний поможет так или иначе, если ты — человек хороший».

— Ну да, широкая публика же не в курсе вашей биржи, — банкир хохочет. — И первого в истории вашей семьи профицита бюджета, как и вашего личного ежечасного дохода от начинания… необлагаемого налогами по праву Изначального… Понял. Извините за беспочвенные подозрения.

— Если не секрет а вы в какую сторону⁈ — подозрительно спрашивает Суровцев, когда по окончании разговора я с рюкзаком забираюсь на его подоконник.

— Туда. — Без колебаний указываю в направлении престижного квартала, виднеющегося с высоты этажа в паре километров.

Девчонки висят по бокам в подвесной системе.

Ну, как висят. Вообще-то они обе чуть выше меня, как оказалось, поэтому они как раз стоят. Это я то балансирую между ними на цыпочках, то вообще болтаюсь в воздухе.

Занятно. До совместного полёта думалось, я не ниже. И разница в росте так в глаза не бросалась.

— К судье Веретенникову? — абсолютно спокойно, без тени эмоций интересуется потомок сослуживца пращура. — Тройной визит вежливости? Невинно пострадавшие девицы в сопровождении правдолюбивого Ржевского? Ночью? А-га-га, боюсь представить, чем эта встреча закончится!..

Ух ты. Хоть из обвязки высвобождайся да с подоконника спрыгивай: был бы чужой человек, на территории противника кое-какие армейские подразделения таких свидетелей в живых не оставляют.

Ещё и настолько догадливых.

— Я никому не скажу! — увидав какие-то мысли на моём лице, менталист низкого ранга предупредительно поднимает вверх пустые ладони. — Я просто спросить хотел: а почему вы его не перекупите? Дмитрий Иванович?

И смотрит удивлённо-удивлённо.

Княгини после его слов в задумчивости то ли спины распрямляют, то ли ещё что — но в итоге выпрямляются.

Я тоже в задумчивости. Перебираю, повиснув между ними, носками ботинок в воздухе: безуспешно пытаюсь дотянуться ногами до опоры.

Странные ощущения. Как будто эльфийки из дому меня в предыдущем теле подмышки вверх вздёрнули. А впрочем, какая разница! Как женщины кузины Барсуковы очень даже ого-го, остальное — мелочь.

— С точки зрения эффективности порой воевать гораздо менее выгодно, чем заплатить копейку, — невозмутимо продолжает хозяин кабинета. — Тем более именно этот персонаж, с учётом ваших возможностей в Заливе, для вербовочного подхода не просто созрел, а перезрел и летит в руки. Ваши.

Ух ты ещё раз. Похоже, с подоконника слезать всё же придётся.

Не расстёгивая подвесной системы, вместе с дамами перелетаю на широкий диван для посетителей (благо, более качественное топливо от Накасонэ теперь позволяет и не такие пируэты и пилотажные приёмы):

— У вас явно есть некий массив данных, которых не хватает мне. Не поделитесь? Потому что ваше парадоксальное решение хотя и заинтересовало меня до невозможности, представляется не совсем прозрачным.

— Обычно банк такими сведениями не торгует, — замечает Суровцев. — Уберите кошелёк.

— Пардон, рефлекс сработал, — искренне каюсь.

Чё-то не туда занесло. Неудобно.

— В этой компании у всех неожиданно срабатывают самые неподходящие рефлексы, пха-ха-ха, — Наталья жизнерадостно забрасывает ногу за ногу вслед за мной.

— Вот не надо. Только у вас, — вздыхает Виктория. — Я по большей части рефлекторно за вас краснею. От стыда.

— Вот что мне известно о судье Веретенникове. — Начинает финансист без перехода, игнорируя дам и глядя мне в переносицу. — Не для печати. Позволяю вам использовать сведения для себя, но категорически не для передачи третьим лицам.

— Слово, — киваю.

— Тогда слушайте. Исключительно как Суровцев Ржевскому…

Интерлюдия

Утро следующего дня. Здание Апелляционного суда, зал заседаний.

— А здорово погудели у Шереметьевых. — Наталья Барсукова гибко и с наслаждением потянулась. — Интересно, выживет ли тот мудак, что со шпагой-амулетом бросился?

Отделявшая её от зала решётка ничуть княжну не смущала.

— Угу, — Виктория, в отличие от сестры, магическими блокираторами в виде наручников на запястьях в данный момент тяготилась.

Возможно, потому, что это было как минимум несправедливым. Водница из вредности решила на происходящее внимания не обращать.

Ржевский тем временем к удивлению всего зала более чем активно напросился в свидетели защиты и уверенно полез на соответствующую трибуну.

— Что имеете сказать? — судья даже не оторвался взглядом от разложенных на столе бумаг.

— Двадцать пять тысяч. — Потомок гусара безмятежно облокотился о конторку и, словно копируя скандального предка, нахально подкурил толстенную заграничную сигару от деревянной спички.

В принципе, представителям высшего сословия, выступающим в роли свидетелей, законы не писаны. Но такое?

— Что-что? — служитель юстиции мгновенно вскинулся, как сторожевой пёс на чужака.

— Золотом, — веско добавил блондин, улыбаясь как можно простодушнее. — Полновесным, четыре девятки, стандарт Соты. Не тем, которое в пробу через раз не попадает, — он явно намекал на периодические «просчёты» столичного монетного двора. — Мы в Свободной Зоне только его, четыре девятки, для расчётов используем.

— Простите. — Веретенников задумчиво поправил очки. — Я не понял.

— Вы сказали: «Свидетель, ваш аргумент⁈». Я и говорю: двадцать пять тысяч. Золотом. — Маргинал с наслаждением затянулся. — Бабло побеждает зло, — он весело покосился на сотрудников третьего отделения.

По залу поплыл запах дорогущего табака.