Ржевский. Том 5

Глава 19

Мадина Наджиб, дублёр-двойник Её Величества Далии аль-Футаим. Один из малых залов Дворца Монарха.

Священник медленно уходил за кромку. Если бы не ментал, она бы уже давно нервничала.

По ряду причин, огласка его присутствия в данный момент была нежелательной: во-первых, ещё не утихла междуусобная замятня. Во-вторых, на этом фоне чужой церковный иерарх (мягко сказать, не своей религии), рискующий умереть на территории дворца — не лучшая реклама для одной августейшей особы (разумеется, портал был открыт именем двойняшки).

В-третьих, участие Дома Наджиб во всём этом тоже бросало тень, куда не надо — как-никак личные целители Семьи (о ментале широким массам неизвестно. Врачи и врачи).

— Ты морщишь нос. Значит, что-то у тебя идёт не так. Позвать кого-нибудь на помощь? — аль-Футаим, за каким-то лядом спрятавшаяся в специальной нише за иллюзией, была не видна в оптическом диапазоне, но старательно следила за происходящим.

Накасонэ вздрогнула и развернулась на голос:

— Кто здесь⁈

Несмотря на достаточно специфическую профессиональную подготовку, сквозь полог маскировки японка проникнуть не смогла ни взглядом, ни шестым чувством. До этой секунды она искренне считала, что в зале их лишь трое.

Далия на мгновение деактивировала маскирующий амулет и помахала рукой:

— Я здесь, я; не парься. — Затем обратилась к близняшке. — Мадин, я серьёзно! Когда у тебя такая вот напряжённая рожа, значит… — дальше была театральная пауза.

Сидящей на престоле Эмирата персоне на чужого церковника плевать с большой колокольни по определению, машинально отметила про себя Наджиб-младшая — меня можно и поотвлекать. Прикольно же! А развлекаться Далька всегда предпочитает за чужой счёт и отказываться от этого не планирует. Особенно у себя дома.

— Не вякай под руку, — хмуро предложила она лучшей подруге, пытаясь придумать, как не дать раненому умереть без части внутренностей, сожжённых вместе с фрагментом живота.

Брови Накасонэ стартовали на самый верх лба: азиатка явно не представляла, что к монарху можно обращаться подобным образом. И ладно бы к чужому; но собственной самодержец — это же каким Ржевским надо быть?

Ариса подумала последнюю мысль так громко, что менталистка услышала даже сквозь предусмотрительно поставленный фильтр.

— И как здесь не заржать, — бросила она машинально вслух, хотя ситуация к веселью не располагала.

Если Дима просил любой ценой спасти этого человека, значит, делал он это не просто так. А вот она сейчас не была ни в чём уверена — больно уж повреждения серьёзные. И организм не первой молодости.

Аль-Футаим в отличие от гостьи прекрасно поняла всю подоплёку и через мгновение заржала именно поэтому.

Накасонэ с опаской покосилась на глухую стену (на самом деле — ниша с восстановленной иллюзией) и, чуть поразмышляв, пару раз поклонилась в том направлении:

— Моё почтение, ваше величество!

Далия загоготала ещё громче.

Зал, куда Мадина по согласованию с подругой приняла раненого русского и девчонку-шиноби с дальневосточных островов, имел четыре выхода по количеству сторон света. В следующую секунду распахнулись сразу две двери, северная и восточная.

— Разрешите? — коротко поклонившись по их обычаю, с севера с безмятежным выражением лица притопала Шу Норимацу.

Мадина отправила ей короткое сообщение по бесшумке, когда со связи исчез Дмитрий. Напарница опекуна по бизнесу поторопилась прийти лично, оставив остальных девчонок резвиться среди бассейнов Большого Сада (был во Дворце и такой).

— Что здесь происходит? — а вот с востока вошёл Хамад бин Мухаммад Наджиб, он же родной папа.

— О, припёрся. — Без всякого почтения буркнула менталистка. — Какого хрена? Кто тебя сюда звал?

За ним быстро семенила в неудобной одежде его жена, Шамса бинт Тани. Мама явно пыталась как-то повлиять на супруга, чтобы он сюда не лез, но у неё откровенно не получалось.

— Оставь нас. — Отец холодно посмотрел на свою вторую половину и отвернулся. — Мадина, нам надо поговорить!

— Иди нахер. — Ответила она без раздумий и без паузы.

До знакомства с Ржевским ей подобное не могло и в голову прийти, поскольку было немыслимым: скорее уж небо поменялось бы местами с землёй. Традиции есть традиции.

— Как ты со мной разговариваешь⁈ — родитель только в ухе пальцем не поковырял, настолько был удивлён услышанному.

Ха, тоже не ожидал. Занятно.

— Ты меня продал. Дал согласие Маджиту на мой брак со старым пердуном, — обуздав рвущиеся наружу эмоции, Наджиб-младшая аргументировала спокойно и выдержано. — Я тебя умоляла не губить, но ты предпочёл отморозиться и лизать жопу тому, кого видел в кресле монархом. Несмотря на то, что по всем правилам трон принадлежал Далие.

— Я прощаю тебе твои слова, но лишь на первый раз! — процедил отец.

Он тоже был менталистом и тоже умел не терять способности мыслить в любой ситуации.

— Быстро рассказывай, что это за человек умирает и что происходит, — он по-хозяйски огляделся по сторонам. — Как он связан с Ржевским?

Мать Дальки условных нейтралов (и его в том числе) не тронула: зачистив пространство от прямо замешанных в попытке переворота, малоактивных соглашателей она пропалывать не стала.

Не в последнюю очередь — под влиянием дочери и её двойника.

— Ты живой сейчас только потому, что я тебе это позволила. — Спокойно сообщила Мадина, пытаясь вернуть концентрацию и лечить дальше.

Вышло не особо успешно. Что ни говори, биологические родители имеют влияние, ещё и когда все в семье менталисты. Одна надежда — ранг сейчас выше, чем у мамани с батей вместе взятых, подумала она отстранённо.

— Быстро. Сказала. Кто. Это. И. Что. Происходит.

Накасонэ, наморщив лоб, силилась понять чужую речь, поскольку языка почти не знала. Получалось и у неё плохо, но по общим интонациям шиноби приняла на удивление точное решение: изготовилась с нелетальным амулетом и решила действовать в зависимости от развития событий.

По лицу вошедшего мужчины азиатка отлично определила его родственную связь с дочерью — похожи. Очень похожи.

Шу, обладая железной работоспособностью (читай, усидчивой задницей) и непонятной мотивацией, уже понимала наречие Залива достаточно неплохо:

— Мадина, кто этот хмырь? Ты разрешала ему войти? — разумеется, вопрос был задан по-японски.

Ну да, кое-кто никогда не искал не то что лёгких путей, а вообще мест, где какие-то пути могут быть. Просто двигался, куда считал нужным, по своему философскому жизненному Пути, который До. Сквозь буераки в том числе.

СчиталА. ДвигалАСЬ. Она всё же девочка, хотя и регулярно очерчивает себе мужские рамки.

Менталистке стало на мгновение неожиданно тепло: а ведь только трое в этом мире безоговорочно готовы закрывать её собой, не глядя на ситуацию. Далька, Ржевский и Шу.

Приятно.

Потому что даже маман вон, пытается балансировать между дочерью и супругом. Всё подбирает какие-то аргументы и лепечет чушь мужу, не понимая, что волк не слушает блеянья овец, когда голоден.

— Мам, знаешь, я тебя люблю, но ты никогда не могла защитить меня от отца, — выдала Мадина вслух.

Концентрация целителя съедала весь ресурс психики, потому подбирать слова или формулировать мысли точнее не было сил.

Кажется, я уподобилась аль-Футаим, подумала менталистка. Говорю, что думаю и не думаю, что сказать.

— Мадина, доченька! — родительница всплеснула руками, косясь на японок.

На Арисе стоял ментальный блок седьмого-плюс ранга, мозги шиноби были надёжно прикрыты и для Наджиб-родителей по техническим причинам непроницаемы.

Шу пребывала в этом своём дзене и для любого менталиста, незнакомого с ней близко, виделась пустой стеклянной банкой с нулевым содержимым.

А ведь так можно кого-то очень здорово ввести в заблуждение, в этом месте тоже захотелось хихикнуть.

Хамад бин Мухаммад (звать отцом язык не повернулся) на автомате запустил два скана на обеих азиаток. Прочитав странный отклик, не врубился и решил начать с менее опасной, как ему казалось.

Бросив сразу два ментальных принуждения, он обратился к Шу:

— Представься и введи меня в курс дела! — отец последовательно повторил эту фразу и на ломаном русском, здраво рассудив, что прибывшие из Свободной Экономической Зоны тамошним наречием всяко владеют.

Интересно, а когда он успел начать учить язык Ржевского? Видимо, когда она смылась туда посольским порталом: будучи менталистом и сам, папан тоже мог усваивать информацию быстро.

Собирался разыскивать лично? Любит — хотел вернуть в семью?

Норимацу, пребывающая на каких-то лишь ей доступных вершинах самосозерцания, в следующий момент продемонстрировала странный аналог способностей к ментальному сканированию:

— Не обманывайся. Ты сейчас, как всякий достойный ребёнок, готова искать добро в родителях там, где его нет и никогда не было. И объяснять сложными неуместными конструкциями то, что имеет очень простую и примитивную природу. Не лги себе!

Хамад бин Мухаммад по привычке бросил ещё один скан, чтобы вытащить содержание сказанного из головы гостьи, не зная японского — но лишь раскрыл рот.

— Ещё одна попытка такого вот воздействия в мою сторону — и я буду вынуждена себя защищать, — Норимацу-младшая смотрела на мужчину спокойно и где-то умиротворённо.

Она не угрожала, не истерила; добросовестно ставила в известность.

Кажется, за пологом ментальной иллюзии захрюкала от смеха аль-Футаим. Точно сказать было нельзя, потому что двойняшка старательно шифровалась и не хотела раньше времени являть народу своё присутствие.

Через восточный вход, не спросив разрешения, вышли четверо.

— Какого ***? — Мадина мазнула по ним взглядом, стараясь не потерять только что собранную из кусочков концентрацию. — Госпожа Наджиб, кто позволил⁈

Японки могли не сообразить, а объяснять не было времени и возможности.

Во-первых, вошедшим не полагалось знать о том, что у принцессы есть двойник. Поэтому родная мама в их присутствии превращалась в госпожу-жену одного из целителей престола.

Во-вторых, в данный зал, как и в другие места обитания Дальки, право входа строго ограничивалось. Эти точно в список допущенных не входили.

В-третьих и в главных, для подобного отхода от правил нужны причины. Менталистка предполагала, какие — и ей они активно не нравились.

Какая всё-таки умная у меня близнец, подумала она, хмуро глядя на идущих по залу гвардейцев из провинции. Если бы не сидела втихаря за «вуалью», пахан бы, возможно, так не раскрылся бы.

— Мадина, последняя попытка договориться миром! — родитель ускорился и зачастил. — Ты не в курсе, потому что отсутствовала, но вокруг трона сейчас всё расчищено! Далия, дай бог здоровья её матери, усидит. Я знаю, что у вас с ней свои отношения, но насколько хорошо ты контролируешь её мысли⁈

Теперь точно хрюкает, подумала о подруге Наджиб-младшая. Тихо, но наверняка заливается — у принцессы, в принципе, были свои возможности и в таком положении позвать верный персонал с первого этажа.

Что она наверняка по бесшумке сейчас и делает — надо лишь продержаться несколько минут.

На удивление, именно в этот момент упёртый организм русского старикана что-то там про себя решил в нужную сторону. Дед задышал, покраснел и каскадно усвоил всю вливавшуюся в него до сего момента целительскую энергию.

— Это же церковный иерарх! — маман, позабыв о политике, не удержалась от второй профессиональной стези. И принялась вещать под руку. — У них часто встроенные барьеры против чужого воздействия данного плана! — а при чужаках она не стала говорить ни о ментале, ни о целительстве.

Вау, значит мама тоже против этих четверых. Чтобы бы ни задумал пахан, мать не имеет никакого отношения — просто не может пойти против мужа!

Слава тебе, господи, последнюю фразу Наджиб-младшая брякнула по-русски.

— В церковников нельзя лить энергию напрямую! Или через шлюз-переходник, — имелся ввиду специальныей амулет из домашнего арсенала. — Или надо было позвать меня в качестве конвертера!

Шамса бинт Тани без затей бухнулась на колени рядом с дочерью:

— Ого… А как этот барьер был продавлен? — мама заподозрила неладное и наконец бросила на ребёнка очень специфический скан, измерение текущего уровня кровного родственника. — Ой. — Её глаза округлились, а челюсть отвисла.

Мадина использовала приём арсенала Ржевского и тупо накрыла чужой рот рукой. А чё, от крика эффективно.

Святая простота Шу Норимацу, разумеется, не была бы собой, если бы не отреагировала на появление незваных гостей в собственной манере:

— Ваше Величество, правильно ли я понимаю ситуацию? — вау, даже додумалась обратиться правильно, поудивлялась мысленно менталистка.

Не назвала имени, которое сейчас точно говорить не стоит.

— Какую? — Мадина безупречно отыграла Далию, удивляясь, почему не слышит кое-чьего хохота.

Ведь сто процентов заливается там в нише. Она вообще любит такие вот выходы из-за печки.

— Этих людей не должно быть здесь? Этот человек должен спросить разрешения войти? Сейчас попирается закон? — японка похрустела суставами пальцев, разминая кисти. — Я нездешняя, обычаев не знаю. Прошу извинить, если вдруг говорю не то.

— Да нет, ты всё правильно поняла, — Мадина нехотя перестроила на ходу протокол работы.

Маман щедро делилась и силой, и схемами, по которым клетки поражённого организма сейчас усваивали лечение. Принимать помощь не хотелось, даже эту, но иногда целителю приходится поступаться амбициями — когда речь идёт о жизни пациента.

— Я тебе не враг! — зашипела Шамса бинт Тани, абсолютно верно оценившая заминку. — Лечим этого! Между собой разбираться потом будем! — она нервно оглянулась на людей отца.

— Значит так. Я скажу один раз и повторять не буду. Меня полностью устраивают твои шашни с этим Ржевским и всё то, чего ты там и оттуда добилась. — Пахан многозначительно покачался с пятки на носок.

Портал, торговый оборот, близкие отношения с Изначальным. Наверное, батя решил, что Дима давно растение и пляшет исключительно под известную ментальную дудку.

Заодно раскрыл гвардейцам то, чего не должен, старый козёл.

— Я в курсе, что Ржевский трахает аль-Футаим. — Какой гад. Теперь и открытым текстом. — Вот что следует сделать, чтобы упрочить наше положение при дворе и начать править самим… — Кое-кто настолько увлёкся личной (мнимой) уникальностью, что окончательно разорвал связь с реалом.

— Эй, человек! — Норимацу, похоже, независимо поставила собственный диагноз и конкретной персоне, и ситуации.

Какими-то своими, неведомыми другим путями, но тем не менее точно и безошибочно.

Шу вытянула палец в направлении Хамада бин Мухаммада:

— У тебя есть ровно секунда, чтобы забрать своих собак, — она пренебрежительно плюнула на пол перед гвардейцами, — и очистить помещение.

— НЕМЕДЛЕННО ЗАМЕРЛА! — отец без перехода ахнул максимумом ментального принуждения, на который был способен. — ТУПАЯ СУКА!

Японка равнодушно ответила:

— Несчастный, видят боги, ты сам нарвался. Я тебя предупредила раз — ты нагло не послушал. Я тебя предупредила второй раз — но ты, пёс, ещё и затеял лаять. Пеняй на себя!

— Убить. — Хамад коротко кивнул сопровождающим.

Мать всплеснула руками и принялась набирать воздух — непонятно зачем, можно подумать, её вой кого-то остановил бы.

Лучше бы попробовала жахнуть по этим типам менталом! Она, конечно, послабее отца, но хотя бы попытка.

— Странно, её почему-то не берёт… — пахан озадаченно обратился к гвардейцам, имея ввиду Норимацу.

Слова «ментал» он недоговорил, но его поняли и так.

— Не знаю, что делать, — родитель закусил губу и спрятался за чужими спинами.

— Зато я знаю, что делать в таких ситуациях, очень хорошо! — Шу улыбнулась той светлой и чистой улыбкой младенца, с которой несмышлёное дитя глядит на добрый и ласковый мир, ожидая тепла и доброты.

— Что? — старший гвардеец разлепил губы в кривой ухмылке.

— Тэнно, хэйка БАНЗАЙ!

Подставился. Привык, что местные в меня попасть не могут — и расслабился.

Расчёт странного агрегата, плюющегося плазмой почти на милю, состоял из троих человек. Оказалось, они к церкви никакого отношения не имеют — судя по рожам и одежде.

При жизни, кстати, имели ещё и кривые руки: стоило мне из безобидной мишени на земле перейти в чуть иное агрегатное состояние, как они принялись мазать, хотя у меня для встречной стрельбы условия были похуже.

Ранец, как назло, зачихал на последнем издыхании в самый неподходящий момент. Бросало по вертикали, из стороны в сторону водило по горизонтали плюс началась вибрация — попробуй, попади с четырех сотен ярдов, ещё и на лету.

Их позиция была лучше, но они не смогли воспользоваться. Я их успешно перестрелял и высадил окно: лететь дальше — не вариант, как минимум надо отдышаться. Ну и трофеи собрать, плюс пленных поискать по этажу (схема рабочая, в этих зданиях всегда срабатывала раньше).

В этот момент сзади треснул выстрел и моё тело приобрело сквозное, непредусмотренное изначальным дизайном, отверстие.

Невидимость — память подсказала объяснение. Отец Александр тоже на базаре щеголял под отводом глаз, даже мною незамеченный.

Сука подлая. Падаю на пол, перекатываюсь. Слава богу, мой организм покрепче, чем в среднем у людишек (мы ещё повоюем).

Отвод глаз не равно магический щит: стреляю в ответ четыре раза в то место, где скорее всего стоит затаившийся противник. Попадаю — фонтанчики крови так и вылетают в разные стороны.

— Ха, вот тебе, сволочь! — ну и как тут не заржать, как говорит одна красивая, умная, темпераментная и любящая меня менталистка с большими сиськами.

Хрен под личиной крепок. Хлоп — уходит в телепорт, несмотря на четыре пули в теле.

Досадно, я даже рожи не рассмотрел. Только рост и вес почувствовал, правда, до десятка граммов. Так что при встрече опознаю, если она случится (коэффициенты плотности и упругости у человеческих тел так же индивидуальны, как отпечатки пальцев. Противно о таком даже думать, но в сочетании с весом мужика и ростом четыре параметра дают вероятность точной идентификации девяносто девять и семьдесят пять в периоде процента).

Подвожу итоги задумчиво глядя на вытекающую струйку крови.

Попало по мне здорово — кататься и лежать могу, ноги почему-то не слушаются. Видимо, какой-то нерв зацепило.

Но людей в округе не чувствую, по крайней мере живых. Непосредственной опасности, получается, нет.

Установку трофеем захватил, вон она стоит — только как унести? Ноги-то не ходят.

Теоретически, через пуговицу можно вызвать Арису, дальше по схеме. Чем и собираюсь заняться.

Чёрт. Обнаруживаю, что пуговица приказала долго жить, видимо, на этапе начала штурма помещения.

Ой, как неудачно.

Ладно, грех жаловаться. Эвакуационные порталы в кармане, как минимум могу эвакуироваться. А дома что-нибудь придумается.

Именно в этой секунду чувствую, что сознание ускользает. Ой как невовре…