Рифматист

Пролог

Лили стрелой пролетела коридор и на бегу отбросила погасшую лампу. На фреске и дорогом ковре в лунном свете сверкнули масляные капли.

В тиши пустого дома раздавалось лишь ее судорожное дыхание. Кричать она отчаялась. Все равно никто не услышит.

Город, казалось, вымер.

Лили ворвалась в гостиную и застыла в нерешительности. В углу, в призрачном свете панорамных окон, отмеряли время напольные часы. На горизонте рисовались очертания высотных зданий: между строениями в десять и более этажей виднелись перекрестья монорельсовых путей. Джеймстаун! Город, где она прожила все свои шестнадцать лет.

«Я умру», – подумала Лили.

К ужасу примешалось чувство безысходности. Лили отодвинула с центра комнаты кресло-качалку, спешно скатала ковер и обнажила деревянный пол. Сунув руку в мешочек, привязанный к петельке на поясе юбки, она извлекла длинный белоснежный мелок.

Лили припала на колени и уставилась на половицы, пытаясь сосредоточиться и прояснить сознание.

Дрожащей рукой она уперла мелок в пол и принялась чертить окружность. Фигура вышла неровной. От столь небрежной заградительной линии профессора Фитча точно хватил бы удар. В отчаянии Лили не то усмехнулась, не то всхлипнула.

Пот капал со лба, оставляя темные пятна на древесине. Пока Лили вычерчивала линии запрета, призванные стабилизировать заградительную окружность, тремор не отпускал ее ни на секунду. Защита Мэтсона… Так, что я упустила?.. В точках привязки, образованных пересечением дуги окружности с линией запрета, Лили добавила два круга поменьше – для линий созидания…

Кто-то скребется.

Лили вскинулась и посмотрела на парадную дверь в конце залы. За дымчатой фрамугой скользнула тень.

Дверное полотно задребезжало.

– Мастер, помоги… – услышала Лили свой шепот. – Пожалуйста… Пожалуйста, помоги!..

На мгновение все стихло, а затем дверь распахнулась.

Крик застрял в горле. В лунном свете, опираясь на трость, стоял незнакомец в котелке и коротком плаще с капюшоном.

Лица странника Лили не видела, однако было что-то зловещее в его затененном силуэте и абрисе слегка склоненной набок головы. Ей удалось разглядеть лишь серебрящийся в лунном свете кончик носа, острый подбородок да взирающие из чернильной бездны глаза.

На пол, стены и потолок коридора, корчась от ярости, хлынули белые, будто фосфоресцирующие, фигуры.

Все как одна плоские, точно лист бумаги. Все как одна начертанные мелом.

Однако фигуры не повторяли линий друг друга. Подрагивая всем своим рисованным естеством, сотни крохотных тварей навострили клыки, когти и бесшумно устремились в гостиную.

Обретя наконец голос, Лили закричала.