Rise

Глава 32: Сумасшествие

Помнишь, выла и плакала вьюга

За избитым морозом окном?

Пусть сегодня нашли мы друг друга,

Завтра мир захлебнется огнем...

С тихим хлопком в лаборатории появился Тинки с чашкой кофе в руках. Он огляделся и замер, выкатив глаза, не зная, кому из двух Драко Малфоев он должен отдать принесенный напиток.

— У тебя есть зеркало? В кого я превратился, Гермиона? — спросил Грин, который временно стал моей точной копией.

— В Малфоя, — выдохнула она, и бросила на меня быстрый недоверчивый взгляд, в котором читались удивление и растерянность.

Я и сам был совершенно сбит с толку. Мозг лихорадочно выдавал идеи о дальнейшем возможном развитии событий, и все они не сулили мне ничего хорошего. Я знал одно: в истории с Грином я был ни при чем, а значит, любой ценой должен был это доказать.

— Вот как! — воскликнул Грин. — Мистер Малфой, потрудитесь объяснить, раз уж вы тут, как так сложилось? Советую сразу же признаться, вам же лучше, — слова были понятны, но выглядело это дико, как в кошмарном сне: я голосом Грина просил себя же сознаться в преступлении.

Гермиона порылась в ящике стола и передала Грину небольшое зеркало.

— Я ничего не делал, — процедил я сквозь зубы и помотал я головой. — Грин, даже и не надейся, что сможешь обвинить меня во всех грехах!

«Что делать?» — вопило подсознание, заставляя сердце тревожно биться в ускоренном темпе.

— Так, спокойно, — вдруг сказала Гермиона. — Питер, Малфой, не нужно ссориться, — она посмотрела мне в глаза. — Ты причастен к покушению на Питера?

— Нет, — твердо ответил я. — Клянусь.

— Значит, я тебе верю, — кивнула она серьезно. — А теперь нам нужно понять, что же происходит.

— Гермиона! — удивленно воскликнул Грин. — То, что я сейчас выгляжу в точности как Малфой, говорит о том, что он очень даже замешан в этой истории, пусть и утверждает обратное.

— Замешан еще не значит виновен, Питер. Сперва вину нужно доказать, кому как не тебе об этом знать.

— Разве это не прямое доказательство? Мистер Малфой, будьте джентльменом, сознайтесь, не стоит ломать здесь комедию с клятвами.

— Грин, ты мне не нравишься, но не настолько, чтобы я стал тебя убивать! Знаешь что, я вообще думаю, что ты специально все так подстроил, чтобы подставить меня! — выпалил я только что пришедшую в голову мысль.

— Мистер Малфой, вы забываетесь! Хорошо, — кивнул он, — возможно, это не именно вы. Это мог быть ваш эльф. Хотя это и маловероятно, ведь тогда не очень понятно, откуда взялось то перо с вашей кровью, однако он мог случайно его обронить...

— Питер, Тинки был со мной все время после того случая со статуэткой, — возразила Гермиона.

— Он мог и отлучиться ненадолго. Много времени на установку ловушки в мой шкаф ему не понадобилось бы, — заявил Грин авторитетно.

— Мы можем его спросить, и он честно ответит, — пожала плечами Гермиона и взглянула на все еще стоящего с чашкой кофе в руках Тинки, недоуменно переводящего взгляд на каждого из нас по очереди. — Извини, — пробормотала она и забрала у него чашку. — Присядь пока что.

— Не скажи, если мистер Малфой приказал ему молчать об этом, то эльф соврет и будет считать это благим делом.

— Грин, я могу при тебе приказать Тинки говорить только правду, и ты сам спросишь у него о чем захочешь, — выплюнул я, жутко разозленный всей этой ситуацией.

— Опять же, это все может быть блефом, — покачал головой он.

— Питер, кажется, ты снова становишься собой, все же зелье было плохого качества, — заметила Гермиона.

Я с некоторым облегчением наблюдал, как его черты лица преображаются, меняется цвет глаз и снова становятся длинными волосы. Теперь он хотя бы выглядел так, как раньше, и не сбивал с мысли диссонансом между моей собственной внешностью и его медовым голосом.

— Не собираюсь брать на себя чужую вину. Готов повторить это Макгонагалл, любому мракоборцу и всему составу Визенгамота! — твердо заявил я, стиснув пальцы в кулак.

— Кстати, отличная идея, — усмехнулся он. — Идемте к директору. Гермиона, и ты тоже с нами, будешь свидетелем всего увиденного.

— Питер, раз Малфой говорит... — с сомнением начала она.

— То это еще далеко не значит, что так оно и есть, — закончил за нее Грин. — Идем.

В итоге после десяти минут споров мы все же оказались перед горгульей, закрывающей проход в кабинет Макгонагалл.

— «ЖАБА очень близко», — прошептала Гермиона.

По лестницам мне было ходить невероятно трудно, но Гермиона, прекрасно зная об этом, поддержала меня под руку, чтобы мне было легче.

— Чем обязана? — удивленно спросила Макгонагалл, когда мы втроем вошли в ее кабинет. — Присаживайтесь, — она сделала приглашающий жест рукой, и мы расселись.

— Директор, я установил, чья кровь была на пере, которое я нашел на месте покушения на меня, а значит, теперь нам известен и сам преступник. Это был мистер Малфой, — он бросил на меня тяжелый взгляд.

— Как вы это выяснили, мистер Грин? — бесстрастно спросила Макгонагалл. Похоже, его слова совершенно не впечатлили ее.

— Добавил кровь в оборотное зелье и принял его, — заявил тот.

— Довольно опрометчиво, это ведь могла быть кровь животного, и тогда вам бы не поздоровилось, — хмыкнула директор.

Гермиона издала негромкий неразборчивый звук и, нахмурившись, скрестила руки на груди.

— Я был практически уверен, что это кровь человека, — упрямо заявил Грин. — И я оказался прав.

Директор вздохнула и недовольно покачала головой.

— Мистер Грин, отвлечемся на минуту от того, что у вас не было разрешения на подобные действия, и спросим мистера Малфоя обо всем. Я так понимаю, раз вы пришли все вместе, то ему тоже есть, что сказать, — она перевела взгляд на меня.

— Я ничего не делал, — отчеканил я, сжав кулаки. — Я готов принять Веритасерум, может быть, тогда вы мне поверите. Профессор Грейнджер, у вас есть это зелье?

— Его без специального разрешения нельзя никому давать, верно ведь, директор? — спросила Гермиона.

— Верно, мисс Грейнджер. Нужны серьезные основания и согласие должностных лиц. Я имею на это право, хотя должна посоветоваться с Советом попечителей. Однако раз мистер Малфой сам просит, возможно, мы можем обойтись без лишних обсуждений.

— Тогда мне принести зелье? — уточнила Гермиона. — У меня в лаборатории его нет, но у профессора Слизнорта должен быть образец для демонстрации студентам.

— Да, пожалуйста, — кивнула директор и посмотрела на Грина. — Мне не нравится ваша излишняя самоуверенность, мистер Грин. Я понимаю ваше желание докопаться до истины, но здравый смысл все же следует сохранять, иначе однажды вы очень пожалеете о своих импульсивных действиях. Авантюра с Оборотным зельем — очень рискованное дело.

Я особо не слушал, о чем они говорили, все мои мысли были направлены на поиски способа вывести Грина на чистую воду. Ведь он вполне мог подставить меня, это было логично. Но где он взял мою кровь? Хотя он мог притвориться, что добавляет в зелье мою кровь, а сам кинул туда мой волос, например.

Через пять минут вернулась Гермиона с пузырьком Веритасерума в руках.

— Нескольких капель будет вполне достаточно, — сказала Макгонагалл. — Мистер Грин, вопросы задавайте только по сути.

— Естественно, — кивнул он.

Я вздохнул и глотнул зелье, совершенно не испытывая страха или сомнений. В первый момент в голове зашумело, но потом я ощутил такую легкость, будто все мысли раньше лежали тяжким грузом, а теперь взлетели и болтались словно в невесомости.

— Вы установили ловушку в моем шкафу? — спросил Грин.

— Нет, — ответил я глухо. Голос казался чужим.

— Вы попросили своего эльфа это сделать?

— Нет.

Грин нахмурился.

— Вы просили об этом кого-то другого?

— Нет.

— Вы знаете, кто мог установить ловушку в моем шкафу, чтобы убить меня?

— Нет, но я считаю, что вы сами все и подстроили.

— С чего вы это взяли? — нахмурился Грин.

— Вы слишком часто оказываетесь рядом с Гермионой, когда у нее появляются проблемы. Я решил, что вы хотите добиться таким образом ее расположения. А меня вы пытаетесь подставить, чтобы я вам не мешал.

— Глупости, — усмехнулся Грин. — Еще вопрос тогда. Вы подлили Сильно Дурманящую настойку профессору Куппер или попросили об этом эльфа?

— Нет, — сказал я. — Ни я, ни Тинки, ни кто-либо другой по моей просьбе этого не делали.

Грин нахмурился еще больше. На секунду он замешкался, а потом задал еще один вопрос:

— Вы подстраивали нападения на профессора Грейнджер или пытались ее спасти?

— Я всегда пытался ее спасти.

— Поче…

— Достаточно, мистер Грин, — перебила Макгонагалл. — Вы уже ушли далеко от темы, но ведь выяснили все необходимые ответы: мистер Малфой не виновен. Искать надо в другом месте.

— Значит, кто-то Малфоя подставил, — сказала Гермиона.

— Получается, что так, — немного растерянно пробормотал Грин.

— Его кровь мог добыть только близкий человек, либо кто-то из друзей, либо сосед по комнате, — размышляла Гермиона.

— Не забывайте, что мистер Малфой несколько раз попадал в переделки на уроках, так что это мог бы быть и кто-то другой, например семикурсник со Слизерина или Когтеврана, если я правильно помню, эти два факультета часто учатся вместе, — добавила директор.

— Мистер Малфой, должен извиниться перед вами, — Грин опустил голову. — Профессор Грейнджер и директор Макгонагалл высказали очень интересные мысли. Советую приглядывать за друзьями и однокурсниками. Особенно пристально всматривайтесь в соседа по комнате и близких друзей. И я буду наблюдать за ними.

— Я считаю, что мои друзья не могут быть замешаны, я им полностью доверяю.

— И все же вам стоит быть внимательным, — пробормотал Грин. — Еще раз прошу у всех присутствующих прощения.

— Все в порядке, профессор Грин, — кивнула Макгонагалл. — Но впредь старайтесь тщательнее прорабатывать версии. Думаю, наш разговор можно закончить. Мистер Малфой, на вас, кажется, все еще действует зелье, так что посидите здесь, было бы неэтично отправлять вас. К тому же у меня есть к вам разговор.

— Хорошо, директор, — кивнул я и остался сидеть на месте, в то время как Гермиона и Грин, попрощавшись с директором, покинули кабинет.

Когда дверь за ними закрылась, Макгонагалл вздохнула и внимательно посмотрела на меня.

— Мистер Малфой, — начала она. — Мне жаль, что предрассудки все еще влияют даже на тех, кто, казалось бы, должен быть беспристрастным. Но вы не держите зла на мистера Грина. Он излишне уверен в себе, но человек он хороший, поверьте. Вам не следует его обвинять.

— Но он ведет себя очень нахально, особенно по отношению к Гермионе.

Макгонагалл хмыкнула и пристально на меня посмотрела.

— Вы предвзяты. Чтобы судить о профессоре Грине, вам нужно отбросить свои чувства и эмоции. Но сейчас я бы хотела поговорить не об этом. Сегодняшний инцидент натолкнул меня на одну мысль. Через три дня будет день памяти, а вам, пожалуй, лучше на нем не присутствовать, чтобы не испытывать лишнего дискомфорта. Я думаю, я могу вас отпустить на несколько дней домой. Заодно поддержите свою маму.

— Я не покину замок, — сказал я, хотя еще несколько дней и сам хотел просить об этом директора.

— Почему? — удивилась она. — Ох, простите.

Но было уже поздно. Вопрос был задан, под Веритасерумом я не мог не ответить.

— Я не хочу оставлять Гермиону, — от меня не ускользнуло, что я уже не раз назвал ее по имени, а не так, как положено студенту, но мысленно я всегда теперь произносил ее имя, а не фамилию. — Я боюсь, что с ней может что-то случиться, а я не смогу помочь. К тому же не так много времени, которое я мог бы провести в ее обществе, осталось до конца учебного года. Я хочу быть рядом с ней, потому что, — слова лились сами собой, а я был готов провалиться под землю, но сопротивляться зелью было бесполезно, — я ее люблю.

— Мистер Малфой, я задала вам некорректный вопрос и узнала то, что не должна была. Но поверьте, я сохраню ваш секрет, — тихо проговорила Макгонагалл. — Раз вы хотите остаться, пожалуйста. Только будьте осторожны и не поддавайтесь на провокации, если таковые будут.

— Хорошо, — кивнул я.

— Вы не против, если я задам вам еще вопрос? — спросила директор.

— Не против.

— Вы решили, что будете делать после окончания учебы?

— Нет. Я не знаю, совсем, — покачал я головой.

— Понятно. Надеюсь, у вас все будет хорошо, — Макгонагалл слабо улыбнулась. — И если вам потребуется мой совет или помощь, я буду готова вам их предоставить.

— Спасибо, директор. Вы уже мне очень помогли.

— Я этому рада, — сказала она.

Зелье действовало еще минут пятнадцать, а потом я почувствовал, что легкость покидает меня и, попрощавшись, медленно поднялся и, с большим трудом опираясь на свои трости, вышел из кабинета.

Внизу меня ожидал сюрприз — надо признать: приятный — Гермиона стояла около стены, сцепив руки в замок.

— Меня ждешь? — с ухмылкой спросил я.

— Да, — кивнула она. — Ты в порядке?

— Лучше, чем было, — отмахнулся я. — Почему ты не ушла с Грином?

Она пожала плечами и расправила складку на рукаве мантии.

— Я хотела сказать, что верила в тебя, и очень рада, что оказалась права. А еще напомнить, что кофе ты так и не выпил, — Гермиона покачала головой.

— В другой раз, — улыбнулся я. — Мне лучше сейчас немного поспать. Встретимся вечером на тренировке?

— Да, разумеется. Я буду тебя ждать к шести, — она дотронулась до моей кисти и провела по ней пальцами. — Ты молодец.

— Ты тоже, — сказал я тихо и зашагал по направлению к слизеринской гостиной. Я очень хотел побыть в ее компании сейчас, но не был уверен в том, что не скажу того, о чем впоследствии пожалею. До вечера мне следовало привести свои мысли в порядок.

* * *

Следующие несколько дней я очень внимательно следил за Райтом, как и советовал Грин. Но он вел себя спокойно и на меня даже не смотрел. В комнату он приходил перед отбоем, а уходил, едва занимался рассвет. Он усмехался и бормотал что-то себе под нос, но не проявлял агрессии или хотя бы враждебности. По поводу Алекса и Амелии я не сомневался ни на секунду, так что даже не рассматривал возможность какой-либо угрозы с их стороны. Уже на следующий день после истории с Оборотным зельем я все рассказал Алексу, и он согласился с тем, что я должен смотреть в оба, чтобы не влипнуть в новые приключения, однако рассудил, что раз в последнее время со мной ничего странного не происходило, то, возможно, злоумышленник оставил попытки навредить мне.

Время бежало вперед. Май вступил в свои права, возвестив об этом ярким теплым солнцем, проливающим свои мягкие лучи на все окрестности, а бездонное голубое небо, казалось, гипнотизировало своей завораживающей глубиной, и создавалось ощущение, что если поднять руки вверх, то можно оторваться от земли и взлететь туда, где парили птицы.

Мое настроение не соответствовало этой чарующей красоте и спокойствию природы. Я очень нервничал перед предстоящим днем памяти, но отступать от своих намерений не собирался: этот день обещал быть трудным для всех, и я прекрасно понимал, что Гермионе будет тоже очень тяжело, так что я должен был находиться рядом, даже если кроме своего взгляда я ничем больше не мог ее поддержать.

Утро второго мая выдалось оживленным. Многие собирались посетить мероприятие в Большом Зале, только младшекурсники не проявляли к этому событию особого интереса, хотя находились и те, кто мечтал поглазеть на героев войны и важных представителей Министерства Магии.

Так как занятия сегодня были отменены, большинство студентов толпились в факультетских гостиных. Мы же с Алексом и — к моему удивлению — Амелией, которая временно, как я понял, решила примкнуть к нашей компании, по привычке сидели в библиотеке.

— Может быть, еще эссе по ЗоТИ сделаем? — предложил я, потому что хотел занять себя чем-то до самого мероприятия, чтобы не дергаться и не давать невеселым мыслям завладеть разумом.

— Не успеем, — покачал головой Алекс. — Остался всего час, и нам уже нужно будет идти в Большой Зал.

— Вы тоже пойдете со мной? — удивился я. — Я думал, вы здесь среди книг окопаетесь до конца дня.

— Драко, мы понимаем, что для тебя сегодняшний день непростой, так что поддержим тебя, — сказал Алекс.

— Да, будем стоять рядом, чтобы ты не вздумал убежать, — добавила Амелия, улыбнувшись.

— Амелия, а давай в субботу позволим Драко отдохнуть от нас и пойдем в Хогсмид? — спросил Алекс с усмешкой.

— Не знаю, — замялась она, — наши походы туда не всегда хорошо заканчиваются.

— Заодно изменим эту тенденцию. Соглашайся! — он посмотрел Амелии в глаза таким взглядом, что она слегка покраснела.

— Посмотрим, — уклончиво ответила она и бросила на меня беглый взгляд.

— Ты представь: вдруг в книжной лавке появились новинки по арифмантике или чарам, а ты пропустишь? Обязательно сходите! — добавил я.

Раз уж разговор зашел о книгах, весь последующий час мы проговорили о них, ведь Алекса и Амелию отвлечь от этой темы не могло практически ничего. Время, как водится, пролетело, словно одно мгновение, и мы отправились на предстоящее невеселое мероприятие.

Когда я, опираясь на свои трости, вошел в Большой Зал, там уже было полно народу. Факультетские столы, равно как и преподавательский, убрали, и сейчас из мебели в Зале были только три ряда стульев от одной стены до другой на месте, где обычно стоял стол для преподавателей, и массивная деревянная кафедра, одиноко стоявшая перед ними. Я встал около стены, так, чтобы меня не было особо видно, а Алекс с Амелией оказались немного впереди, ближе к центру помещения.

Вскоре в Зал вошли степенные представители Министерства, а за ними следом — почетные гости и преподаватели; замыкала это небольшое шествие директор. Толпа расступилась, пропуская делегацию, а затем все встали на свои места. Пока гости рассаживались, в помещении стоял невообразимый гул. Я молча наблюдал за пришедшими, пытаясь заметить знакомые лица. И я нашел тех, кого знал.

Естественно, здесь присутствовал Поттер, сегодня он был очень собран и серьезен, заняв свое место, он хмуро зашептал что-то на ухо сидящему рядом Рону Уизли, на лице которого тоже залегла тень печали. Возле Уизли сидел его брат Джордж, из всех присутствующих у него был самый тоскливый взгляд. Он то и дело вертел головой, словно хотел разглядеть кого-то в толпе. По другую сторону от Поттера села Джинни Уизли. Она крепко держала его за руку и, сжав губы в узкую полоску, смотрела куда-то прямо перед собой. Рядом с ней сидела Гермиона. Было видно, что ей тоже не по себе. Она сцепила руки в замок и периодически вздыхала, глядя на собравшихся. Мне хотелось встретиться с ней взглядом, но она, конечно, не могла увидеть меня в этой толпе, тем более, что я стоял почти у самой стены, хоть и не слишком далеко от нее. Рядом с Гермионой сидел Лонгботтом. Кажется, ему было неуютно находиться на всеобщем обозрении, но держался он с достоинством, криво улыбаясь на сыпавшиеся со всех сторон приветственные слова в адрес всех собравшихся.

Я бы и дальше разглядывал гостей, но директор Макгонагалл заняла место за кафедрой и привлекла всеобщее внимание. В зале, как по команде, наступила тишина.

— Приветствую всех вас! — сказала она громко и торжественно. — Сегодня, как вам известно, непростой день. Ровно четыре года прошло с тех пор, как закончилась война. Решающая битва, унесшая многие жизни, состоялась здесь, в стенах Хогвартса. Добро одержало победу очень высокой ценой. Мы собрались здесь, чтобы вспомнить всех причастных к победе над Волдемортом, чтобы воздать должное павшим и выразить уважение выжившим. Мы не должны забывать все, что произошло, чтобы не повторять в будущем таких ошибок. Я очень хочу, чтобы больше никогда в Хогвартсе и за его пределами не звучал грохот от взрывов, стоны боли, гул сражений и страшные слова непростительных заклинаний. Пусть лучше воздух наполняется звуками счастливого смеха и возгласами радости. Я хочу пожелать всем нам, чтобы мы больше никогда не столкнулись на деле со страшным словом «война». Но мы никогда не сотрем из памяти то, что происходило здесь четыре года назад. Сегодня мы будем ворошить болезненные воспоминания, чтобы напомнить себе и всем, как может оборачиваться жизнь, и каких событий мы ни в коем случае не должны допускать в будущем, — директор сделала паузу и вздохнула. Ей было нелегко говорить. — А теперь я передам слово нашим гостям, которым, уверена, есть, что нам всем рассказать. Я прошу мистера Гарри Поттера выйти сюда вперед.

Раздались робкие аплодисменты, и Поттер занял место Макгонагалл за кафедрой, а она отошла в сторону, заняв место около стены.

— Добрый день всем, — глухо поздоровался Поттер. — Для меня этот день и правда добрый, но трудный, — он провел рукой по волосам. — Я помню события четырехлетней давности кристально ясно. Хотел бы частично забыть, но, увы, это невозможно. И я полностью согласен с уважаемой директором Макгонагалл, что мы все должны помнить о том, что было, и ни в коем случае не допускать повторения подобных событий в будущем. Война забрала столько жизней наших друзей, родных и близких, что никакая радость не сможет нам затмить боль той потери, которая живет у каждого из нас в глубине души. Я сожалею всем, перенесшим горе в этой страшной войне и…

— Ненавижу тебя! — раздался из толпы чей-то отчаянный вопль, и вслед за ним прозвучали страшные слова, которых я надеялся никогда в жизни больше не услышать. Прозвучало заклинание Адского пламени.

Дальнейшее произошло за считанные секунды, которые, казалось, длились очень долго.

Я мельком увидел пославшего заклинание — это был Райт. Его бешеный взгляд был направлен на Поттера, волшебная палочка, откуда вырвалась огненная змея, подрагивала в руке. Он жутко засмеялся, запрокинув голову, когда пламя метнулось к своей цели.

Говорят, когда в доме начинается пожар, каждый бежит спасти то, что ему дороже всего. Все, что я успел увидеть, прежде чем кинуться к Гермионе, — это как Поттер молниеносно выхватил волшебную палочку и послал отталкивающее заклинание в Джинни Уизли, которая находилась практически за ним, как Алекс, увидев, что Амелию сбили с ног, накрыл ее собою, защищая от языков пламени огненной змеи, и как директор Макгонагалл выбежала вперед, нацелив волшебную палочку на пламя.

Со всех сторон раздались визг и крики ужаса, и все кинулись врассыпную, подальше от огня, нацеленного на Поттера.

— Всем быстро из зала! — прокричал Грин.

Я не знаю, зачем бросился к Гермионе, это было просто рефлекторно, и необходимости в этом не было никакой, ведь она была способной волшебницей, кроме того, ее окружали очень серьезные маги, которые, в отличие от студентов, были умелыми. Огненная змея, приблизившись к кафедре, разделилась на множество небольших змей, и все они устремились к гостям, тут же сжигая стулья, стоящие позади нее. Несмотря на то, что пламя вело себя, как ему и положено, преследуя свою цель, указанную заклинателем, оно было явно слабее, чем то, которое четыре года назад наколдовал Крэбб.

В этой панике я не сумел даже дойти до Гермионы, хоть я и находился не так уж далеко от нее. Меня почти сразу сбили с ног убегающие в обратном направлении, дыхание от падения сбилось, но я сконцентрировался на мыслях о том, что я должен помочь самому дорогому для меня человеку, и достал волшебную палочку.

— Гермиона, берегись, — закричал я, но мой голос утонул в невообразимом шуме, стоявшем в помещении. Направив волшебную палочку в ее сторону, я закричал: — Агуаменти!

Одна из маленьких огненных змеек, отделившись от остальных, направилась ко мне, сжигая все, что подворачивалось на пути, и я с трудом увернулся, закрыв лицо левой рукой, чтобы защитить его от жара, и почувствовал резкую жгучую боль, когда небольшой язычок пламени пронесся совсем рядом с кистью. Я закричал.

В помещении царил настоящий хаос. Макгонагалл вместе с Флитвиком и какими-то магами из Министерства пытались подавить огонь, многие гости принялись помогать студентам покинуть помещение, Грин обезоружил Райта, отправлявшего взрывные заклинания в гостей.

Кто-то подбежал ко мне и залил водой, потушив тлеющий край мантии, и, оставив меня лежать на полу, кинулся к одной из пылающих змей. Важно было не только спасти всех оставшихся внутри, но еще и не дать огню выйти за пределы Большого Зала. Счастье, что сжигать ему было особо нечего, так что он охотился за людьми, но не мог разрастись, а только делился на части.

Спустя несколько минут наступила давящая тишина, прерываемая короткими фразами о том, что пострадавших нужно срочно отправить в Больничное крыло. Преподаватели и гости сумели справиться с пламенем, хотя студентов, пострадавших от огня, хватало. Сквозь серую пелену перед глазами я увидел, что Грин стоял над лежащим на полу обездвиженным Райтом, а потом услышал рядом с собой знакомый и такой желанный встревоженный голос:

— Драко, ты цел?

Вместо того, чтобы ответить на вопрос, я отключился.

* * *

— Очнись, Малфой, ну же! — донеслось откуда-то извне. — Ох. Вингардиум...

Я нехотя открыл глаза, пытаясь сфокусировать взгляд на говорившем. Надо мной склонился Невилл Лонгботтом.

— О, ты пришел в себя. А я уже собирался левитировать тебя.

— Не надо, — отказался я.

— Гермиона попросила меня помочь тебе добраться до лазарета. Можешь встать?

— Где она? С ней все в порядке? — вместо ответа спросил я. Впрочем, я еще сам не понимал, могу ли подняться на ноги.

— Да, с ней все хорошо. Она ушла в Больничное крыло узнать о каком-то студенте, который сильно пострадал.

— Алекс, — выдохнул я, вспомнив, как в последний раз я видел его, когда он кинулся защищать Амелию от пламени.

— Не знаю, как его зовут, — пожал плечами Лонгботтом. — С ним была девушка белокурая, такая худенькая, с длинными волосами.

По спине пробежал холодок.

— Точно Алекс, — прошептал я.

— Давай отправимся к мадам Помфри, там все узнаешь, — он подал мне руку, и я схватился за нее, с огромным трудом поднимаясь на ноги.

— Где-то здесь были мои трости, — сказал я, оглядевшись по сторонам.

— Одна сгорела почти до основания, а вторая вот, — он протянул ее мне.

— Спасибо, — пробормотал я.

Опираясь одной рукой о трость, а второй держась за Лонгботтома, я кое-как переставлял ноги, и до лазарета мы шли, казалось, целую вечность.

Внутри царил хаос. Мало того, что все свободные кровати, похоже, были заняты, так в помещении толпилось еще полно студентов, которым требовалась минимальное лечение. Помфри, носящаяся между кроватями как ураган, заметив нас с Лонгботтомом, на ходу бросила:

— Ведите его в мою подсобку, здесь уже не протолкнуться, я сейчас подойду.

Лонгботтом отрывисто кивнул и послушно потащил меня в сторону боковой двери.

Мне никогда не доводилось бывать в этой комнате, но подозреваю, что обычно она выглядела иначе. Сейчас здесь у одной из стен стояла кровать, столик у дверей был завален разнообразными флаконами с зельями, около стеллажей длинным рядом стояли стулья. Мы дошли до кровати, и Лонгботтом помог мне сесть.

— В порядке? — спросил он. — Помощи мадам Помфри дождешься?

— Да, — кивнул я, критически осматривая поврежденную руку. — Спасибо, что помог дойти.

— Пойду поищу Гермиону, — заявил он и ушел, оставив меня одного.

Буквально через две минуты в подсобку влетела бледная Гермиона. На ее кисти виднелся небольшой ожог, около левого виска была ссадина.

— Малфой, почему ты кинулся против потока? — спросила она с порога.

— Я… — от неожиданности я не мог подобрать слов. — Хотел тебе помочь, — выдавил я наконец.

— Нужно было подумать о себе! — повысила она голос. — Я твердо стою на ногах, в отличие от тебя по состоянию на сегодняшний день. Я бы справилась, собственно, я и справилась, только ко всему добавилось еще волнение за тебя. Зачем ты пытаешься быть бесстрашным героем?

— Прикажешь мне быть тихой сволочью, думающей только о себе? — разозлился я.

— Ох, Малфой… — она опустилась на стул, стоявший около кровати. — Не нужно передергивать. Просто твой поступок был необдуманным.

— Да, черт возьми! Хочешь узнать, почему? — хмуро спросил я.

— Мы потом об этом поговорим, — тихо сказала она. — Сейчас такое творится… Алекс в плохом состоянии, — с грустью сказала она.

Я застыл.

— Насколько все плохо?

— Мадам Помфри сделала все, что могла, и вызвала колдомедиков из Мунго. У него спина очень обожжена. Он закрыл собой мисс Дэвидсон. Она, кстати, тоже не в лучшем состоянии, у нее шок и истерика.

— Где она? — сказал я, хватаясь за трость.

— Ты там не поможешь, тебе и самому нужна помощь. С ней все будет в порядке. И с Алексом тоже, я надеюсь.

В помещение заглянул хмурый Поттер. Выглядел он не лучшим образом.

— Гермиона, не видела мадам Помфри?

— Где-то здесь, она очень занята. Что случилось? Кому еще нужна помощь?

— Мистеру Райту, он не в себе. Мы собирались допросить его в кабинете директора, но парень невменяем. Нужно, чтобы мадам Помфри помогла привести его в чувство.

— Идем ее поищем, здесь еще Малфою нужно обработать рану на руке, — Гермиона поднялась со стула. — Джинни в порядке?

— Да, к счастью. Они с Роном и Джорджем уехали домой...

Дальше их разговора я не слышал, они вышли за дверь. Я лег на кровать и прислушался к ощущениям в теле. Кроме руки, которая болела и сильно пекла, я ощущал тянущую боль в ноге, а в остальном все было вроде бы в порядке. Сейчас постепенно начинало приходить осознание всего, что произошло. Райт напал на Поттера, я не понимал, зачем ему это понадобилось. Но главное было другое. Я понял, что из-за выходки моего ненормального соседа по комнате могли погибнуть люди. Много людей, ведь я видел, что собой представляет Адское пламя в действии, еще тогда, четыре года назад. И я с ужасом подумал о том, что было бы, если бы Гермионы не стало. Или бы я исчез, так и не сказав ей того, что хотел. Как она не понимала причин моего рывка к ней? Вдруг все те слова, которые говорил мне Алекс, увиделись мне в новом свете, и я понял, что должен был ей все рассказать, вне зависимости от того, взаимны ли мои чувства или нет.

Спустя минуты три пришла Помфри и, осмотрев меня, заставила выпить несколько мерзких на вкус зелий — все только в качестве исключения — после чего обработала мой ожог на руке и велела лечь и лежать. Уйти сегодня в свою комнату мне, похоже, было не суждено, судя по ее тону. Как только все наставления были отданы, она быстро вышла из подсобки, а я так и не успел спросить, как там Алекс.