Рискнуть

Харлоу

— Ты не можешь вернуться туда в таком виде, — сказал папа, входя в комнату. — Ты напугаешь её.

Я вытерла дорожки слез со своего лица, и посмотрела на своего отца. Я больше никогда не смогу смотреть на него так, как раньше. Не важно, как много девчонок он охмурил, и какие ужасные вещи сделал или сказал в прошлом. Все что я буду видеть, это мужчину, который держал за руку мою маму.

— Я приехала сюда, злясь на тебя, на бабушку. Но сейчас, я просто… — я пожала плечами. Я не могла сказать «раздавлена». Я не хотела, чтобы он знал, как его боль разрывала мне сердце.

— Я защищал её. Ты была ребёнком и не смогла бы понять меня правильно, и этим расстроила бы свою маму. Я не мог позволить этому произойти, Харлоу. Я люблю тебя, детка. Я всегда любил тебя. Ты единственная частичка той женщины, которую я встретил и без памяти влюбился. Но она все еще здесь, даже если её душа ушла. И я буду защищать её всю свою жизнь. Она всегда на первом месте. Даже впереди тебя.

Я только кивнула, потому что понимала это. Когда я ехала сюда, то думала, что папа не скажем мне ничего такого, что помешает мне его ненавидеть. Только я не ожидала, что от ненависти не останется ни следа, как только я увижу его с мамой. Ему даже не пришлось мне ничего говорить.

— Как часто ты навещаешь её? — спросила я.

Папа подошел к камину и облокотился на него.

— Три-четыре раза в неделю.

— И поэтому ты сбежал из Вегаса? Потому что вы собирались уехать из Штатов на гастроли?

Он нахмурился.

— Эмми нехорошо себя чувствует, когда я уезжаю надолго в турне. Врачи вынуждены усыплять её на несколько дней, потому что она слишком сильно волнуется. Она нуждается во мне. Возможно, она не та женщина, в которую я когда-то влюбился, но её сердце знает, кто я такой. Она хочет, чтобы я был рядом. Поэтому я не могу снова уехать. Её улыбка, когда я вхожу в комнату, делает все остальное неважным для меня.

Мне не следовало снова плакать. Папа не хотел видеть моих слез. Я была уверена, что он достаточно наплакался за нас обоих в эти годы.

— Ты нужен группе. Может быть, ты сможешь прилетать сюда, чтобы облегчить её состояние.

Он кивнул.

— Я думал об этом. Я просто не знаю, будет ли этого достаточно.

Я не могла стоять здесь и убеждать папу пойти петь для миллионов незнакомцев, когда его сердце было в той комнате рядом с моей мамой. Я не была на его месте. Я не понимала его страданий. И никогда бы не поняла. Я не жила так, как он.

— Я знаю, что не могу подвести парней. Они нуждаются во мне. Но это будет мой последний тур. Я решил, что больше не могу делать это. Я хочу быть дома. Хочу быть рядом с ней.

— Мне жаль, пап, — всхлипнула я. Я не знала, что еще сказать.

Его глаза оторвались от созерцания невидимого объекта на полу, и он посмотрел на меня.

— За что тебе жаль?

Я прикусила губу, приглушая рыдания и молясь про себя, чтобы слезы вновь не хлынули из моих глаз.

— За то, что ты потерял её.

Печальная улыбка тронула его губы.

— Мне тоже жаль. Черт, я ненавидел весь мир. Я ненавидел жизнь. Но, когда я видел тебя, я знал, ради чего мне стоило жить. Ты не должна была выжить, но ты выжила. Эмми бы хотела, чтобы я жил ради тебя. Ради малышки, которую она любила и спасла. Я также знал, что она не захотела бы, чтобы я был рядом с тобой, оставаясь при этом прежним Киро. Она бы хотела, чтобы ты выросла в том доме, в каком выросла она сама, с её матерью, которую она обожала. Поэтому я сделал, так, как думал, захотела бы она. И ты выросла впитав её образ как снаружи так и изнутри. Меня обвиняют в том, что я люблю тебя больше, чем других своих детей, но оно так и есть, черт возьми. Ты моя и Эмми. Я не любил Джорджину… она была просто поклонницей. Я не любил Марианну… она была временным увлечением. Поэтому, я не люблю их детей так, как должен бы любить. У меня только одно сердце, и твоя мама завладела им целиком. Я не оставил в нем места для кого-то еще. Ты единственная, для кого я бы смог рассмотреть возможность освободить там местечко.

Я знала, папа любил Мейса. Он до сих пор был несправедлив по отношению к Нан. Но я также знала, что он пытался сказать мне о том, что моя мама есть и всегда будет в его сердце.

Я поднялась на ноги и подошла к нему. Потом обвилась руками вокруг его талии и опустила голову ему на грудь. Я ничего не говорила. У меня не было слов.

Его руки медленно обняли меня в ответ.

— Я никогда не хотел причинить тебе боль, скрывая её от тебя. Но это то, что я должен был сделать. Я знаю, что ты выросла, но когда я смотрю на тебя, я все еще вижу свою маленькую девочку с косичками. Каждый раз, когда я пытался тебе все рассказать, я останавливал себя. Мне не хватало храбрости, чтобы причинить тебе боль, рассказав правду. Надеюсь, ты простишь меня и свою бабушку. Она согласилась со мной в том, что тебе не надо ничего знать о своей маме, пока ты не вырастишь. Ты часто болела, детка, и я знал, что не могу потерять еще и тебя. Это уничтожило бы меня.

Я крепче обняла папу, уткнулась лицом ему в грудь и тихонько всхлипнула. Я не могла ненавидеть его за то, что он сделал. Да, это было несправедливо по отношению ко мне, но я понимала его мотивы.

— Я люблю тебя, — сказала я ему.

— Я тоже люблю тебя. И эта женщина в соседней комнате обожала тебя. Она не отходила от твоей постели, пока ты была в больнице. Она верила, что ты была особым даром для нас. Я помню взгляд на её лице, когда ты делала свой первый шаг. Ты была для неё ангелом с небес, и когда я потерял её, я знал, что теперь должен оберегать тебя.

Я зажмурила глаза, борясь со слезами. Я хотела контролировать свои эмоции, чтобы вернуться туда и снова посмотреть на маму. Когда мои всхлипы наконец-то стихли, и слезы перестали катиться из глаз, я посмотрела на папу.

— Могу я вернуться туда?

Он потянулся вперед и обхватил ладонями мое лицо, потом кивнул.

— Конечно.