Ритуал Пейотля у индейцев племени тараумара

- 2 -

Как я уже говорил в начале, этого мне было мало. Я хотел знать больше о Пейотле. Я подошёл к Жрецу, чтобы расспросить его.

- Наш последний праздник, — сказал он, — не состоялся. Мы пали духом. Мы уже не принимаем Пейотль для совершения Ритуалов, Пейотль стал пороком. Скоро болезнь поразит всю нашy расy. Время слишком состарилось для Бытия. Оно уже не в состоянии выдержать нас. Что делать? Что с нами будет? Наши люди не любят Бога. И я, жрец, не могу не чувствовать этого. Видишь, в каком я отчаянии.

Я сообщил ему, как было условлено у нас с директором школы, что на этот раз следущий большой праздник мог бы состояться.

Еще я сказал ему, что пришел к тараумара не из любопытства, а чтобы найти Истину, потерянную европейской цивилизацией, но сохраненную их Расой. Это сделало его моим союзником, и он рассказал чудесные вещи о Добре и Зле, Истине и Жизни.

- Все, что я говорю, исходит от Сигури, Он научил меня всему, — рассказывал Жрец. — Вещи не такие, какими мы их видим или ощущаем в большинстве случаев, они такие, какими их преподал нам Сигури. Время от времени их поражает Зло, Злой Дух, и человек не может вернуться к Истине без помощи Сигури. В начале вещи были истинными, но чем старше мы становились, тем более они делались ложными, потому что Зло принималось за них. Сначала мир был совсем настоящим, он звенел в сердце человека и в унисон с ним. Теперь сердце уже не то, и душа не та, потому что из них ушел Бог. Видеть вещи значило видеть Бесконечность. Сейчас, когда я смотрю на свет, мне трудно думать о Боге. Все–таки создал Все Он, Сигури. Но Зло присутствует во всем, и я, человек, не чувствую больше себя чистым. Не из меня — из мрака, который во мне, поднимается что–то ужасное, из мрака, в котором пребывает душа человека, не знающая, где «Я» начинается и где заканчивается, и кто дает ему возможность начаться таким, каким мы его видим. Вот, что говорит мне Сигури. С Ним мне незнакома ложь, я не смешиваю больше то, что действительно в человеке желаемо, с тем, что по злому умыслу притворилось таковым. И скоро осталась бы, — говорил он, отступая на несколько шагов, — только неприличная маска того, кто зубоскалит по поводу спермы и дерьма.

Слова Жреца, которые я здесь привожу, абсолютно достоверны: они представляются мне слишком важными и очень красивыми, чтобы я позволил себе что–либо в них изменить. Но если они и не переданы слово в слово, то почти близки к тому; понятно, что они сильно поразили меня, поэтому мои воспоминания предельно точны. Впрочем, повторяю, я не удивился ясности сознания жреца — он только что принял Пейотль.

По окончании беседы он спросил меня, желаю ли я вкусить Сигури и с его помощью приблизиться к Истине, которую я искал.

Я ответил, что это мое самое заветное желание, что я не верю, что без Пейотля можно догнать ускользающее, то, от чего нас все больше отдаляют время и вещи.

Он высыпал мне в левую руку что–то — не больше зеленого миндаля — по его словам, этого хватило бы, чтобы два или три раза увидеть и узнать Бога, ибо Бог не всегда может быть узнанным. Чтобы предстать перед Богом, необходимо по меньшей мере три раза испытать действие Сигури, но каждая доза не должна превышать размер горошины.

Я остался у тараумара еще на несколько дней, с тем чтобы лучше понять Пейотль, и мне понадобился бы большой объем для передачи всего, что я увидел и испытал под его действием, того, что рассказали жрецы, их помощники, их семьи. Я расскажу о моем видении, посетившем меня и признанном подлинным Жрецом и его семьей, кажется, оно было о том, кто есть Сигури и кто Бог. Но испытав его, нельзя было не испытать страдание и тревогу, которые словно опрокидывают тебя и снова наполняют с другой стороны , и уже мир, из которого ты только что вылился, тебе непонятен.

Я говорю: налитым с другой стороны, а это такое ощущение, будто страшная сила возвращает тебя тому, что существует с другой стороны. Уже не чувствуешь покинутое тобой тело, в пределах которого было так безопасно, зато счастлив от мысли, что принадлежишь беспредельности, а не себе, понимаешь, что, то, что было тобой, пришло из основания этой беспредельности — Бесконечности, с которой ты скоро повстречаешься. Ты словно в газообразной волне, которая издает непрекращающийся треск. Все, что порождает селезенка, печень, сердце, легкие, непрестанно высвобождается и взрывается в колеблющейся между газом и водой атмосфере, которая как будто втягивает эти порождения в себя, приказывая им соединиться.

То, что порождали мои селезенка и печень, имело форму букв очень древнего и таинственного алфавита, выжеванного гигантским ртом, букв, чудовищно напечатанных, спесивых, нечитаемых, завистливых в своей невиданности; и эти знаки во всех смыслах были выметены в космос, пока я, как мне казалось, туда поднимался. Один. Поддерживаемый неведомой силой. Более свободный, чем на земле — все же я был одинок.

Вдруг поднялся ветер, и пространство расступилось. В месте, где должна быть селезенка, образовалась глубокая впадина, расцвеченная серым и розовым, как морской берег. В ее основании показался вырванный из земли корень, по форме напоминавший букву J, имевшую в вершине три ответвления, увенчанные Е, печальной и блестящей, словно око. Левое ответвление J пылало, и пламя, которое огибало букву сзади, сдвигало все вправо, в сторону печени, и даже дальше. Я этого уже не видел: все исчезло, или я потерял сознание на пути в обыкновенную реальность. В любом случае, я, кажется, успел увидеть самый Дух Сигури. Я думаю, что, объективно все это похоже на трансцендентальное представление, рисующее самые последние и высокие реальности. Мистикам следует обходиться подобными состояниями и картинами, прежде чем, в соответствии с формулой, сгореть в смертном огне, подвергнуться смертным мукам, после которых они падут в Господних объятьях, как курица в лапах кота.

Я много размышлял о психическом действии Пейотля [5].

Пейотль возвращает «я» к истинным истокам. Выйдя из такого состояния видений, уже нельзя, как прежде, смешивать ложь и правду. Ясно, откуда пришел и что ты есть, и больше нет сомнений в собственном существовании. И нет ни такого чувства, ни внешней силы, которые могли бы заставить нас в этом усомниться.

И серия похотливых видений, которая выплескивается подсознанием, уже не оскорбит чистое дыхание ЧЕЛОВЕКА, просто потому, что Пейотль — ЧЕЛОВЕК не рожденный, но ВЕЧНОСУЩЕСТВУЮЩИЙ, благодаря Пейотлю сознание, наследуемое и личное, полностью предупреждено, у него есть опора. Оно знает, что хорошо для него, а что не стоит ничего: мысли и чувства, которые можно принять безопасно и с выгодой для себя, и те, которые губительны для его свободы. Оно знает особенно хорошо, к чему стремится его существование, и куда оно еще не пришло — ИЛИ КУДА У НЕГО НЕТ ПРАВА ИДТИ, ЕСЛИ ОНО НЕ ПОГРУЗИТСЯ В ИРРЕАЛЬНОСТЬ, ИЛЛЮЗОРНОСТЬ, НЕРУКОТВОРНОСТЬ, НЕГОТОВНОСТЬ.

Принимаешь грезы за реальность, в которую Пейотль никогда не позволит погрузиться, где снятые с ускользающих и невозделанных низин ощущения, еще не зрелые, еще не поднятые галлюцинаторным сознанием, смешиваются с подлинными образами и эмоциями. Ибо есть в сознании Чудесное, которое помогает преодолеть вещи. Пейотль как раз говорит нам, где и в результате каких необыкновенных выкристаллизаций вдохновения, подавляемого и забитого по привычке, доставшейся нам от предков, Фантастическое может обрести форму, чтобы обновить в сознании свои фосфоресценции, свое облако пыли в лучах света. Это Фантастическое — благородного свойства, его беспорядочность только видимая, в действительности он подчиняется тайному порядку, который создается там, куда обыденное сознание не может проникнуть без помощи Сигури, и которое само по себе тайна поэзии. Но в человеке есть и другое, мрачное, бесформенное, сознание туда не входит, но оно находится рядом — то как неосвещенное продолжение, то как опасность — по воле случая. Оно лишает сознание рискованных ощущений, чувств. Его наглые фантазии поражают больное сознание. Которое предается им, в них обосновывается, когда ему не за что больше ухватиться. Пейотль — единственный барьер на пути Зла.

Я тоже верил ложным ощущениям и восприятиям. В июне, июле, августе и до последних чисел сентября я считал, что окружен бесами, мне казалось, что я различаю их, вижу, как они собираются вокруг меня. Чтобы их изгнать, я не нашел ничего лучше, как беспрестанно осенять крестом те части тела или пространство, окружавшее меня, где я видел бесов. Я исписывал клочки бумаг и книги, попадавшиеся мне под руку, заклинаниями, которые не имели ни литературного, ни магического значения, ибо то, что пишется в таком состоянии, не более чем помои, деформация, скорее подделка под высокий свет ЖИЗНИ. В конце сентября эти дурные мысли, ложные идеи, эти навязчивые пустые ощущения начали исчезать, а в октябре от них почти ничего не осталось. Начиная с 15 или 20 октября я почувствовал, что ко мне вернулись мои энергия и ясность ума. Мое сознание наконец освободилось. Не было больше ошибочных ощущений. Не было дурного восприятия. День за днем проходил, и ощущение безопасности, внутренней уверенности медленно, но верно обосновывалось во мне.

Если последнее время мне и случалось сделать что–либо похожее на поступки некоторых больных, одержимых манией религиозности, то это всего лишь издержки прискорбных привычек, оставшихся у меня от убеждений, которых не существовало. Уходя, море, оставляет на песке мутный осадок, который рассеется ветрами, — так и я, вот уже несколько недель как начал изо всех сил моей воли освобождаться от этих остатков. И я чувствую, как день за днем они понемногу уходят из меня.

В Мексике Жрецы Пейотля помогли мне увидеть одну вещь, которую я открыл в своем сознании, приняв немного Пейотля. В печени человека происходит та тайная алхимия, та работа, благодаря которой «я» каждой личности выбирает, принимает или отвергает среди ощущений, эмоций, желаний, которые формирует в нем бессознательное, то, что ему подходит, и выбранное составляет его вкусы, взгляды, его истинную веру, его идеи. Здесь «я» становится сознательным, здесь разворачивается его органическая власть признать или отринуть. Потому что именно в этом месте работает Сигури, отделяя то, что существует, от несуществующего. Печень — это органический фильтр Бессознательного.

Я нашел сходные метафизические идеи в трудах древних китайцев. В их учении печень — фильтр бессознательного, а селезенка — физический поручитель бесконечности. Впрочем, это к делу не относится.

Однако чтобы печень могла выполнять свою функцию, необходимо, по меньшей мере, хорошо кормить тело.

Нельзя ставить в упрек постепенное ослабевание Воли человеку, который заперт в течение шести лет в больнице для умалишенных и в течение трех лет не ел досыта. Случается, что я месяцами не ем ни кусочка шоколада или сахара. Что до масла, то я не помню уже сколько времени прошло с тех пор, когда я последний раз его пробовал.

Я встаю из–за стола с непрекращающимся чувством голода, потому что, как вам известно, рацион сильно сократился.

Особенно не хватает хлеба. Позавчера, в пятницу, мне дали кусочек шоколада — я не ел шоколада в течение восьми месяцев. Я не из тех, кто позволяет отвлечь себя от выполнения своего долга чем бы то ни было, но, по крайней мере, не ставьте мне в упрек отсутствие энергии, когда в пище, которую нам всем дают нет необходимых для восстановления сил продуктов. А главное — не делайте мне электрошоковую терапию, мотивируя это моими недомоганиями, ведь известно, что они подконтрольны моей воле, здравому смыслу, ясному уму. Хватит, хватит и еще раз хватит травмировать меня этим наказанием.

Каждая процедура погружала меня в состояние ужаса, которое продолжалось всякий раз по нескольку часов. Я с отчаянием ожидал нового применения тока — я знал, что рано или поздно потеряю сознание, еще в течение целого дня буду задыхаться, не узнавая себя, но точно зная, что нахожусь одному дьяволу известно где, — я буду точно мертвый.е

Мы пока далеки от лечения Пейотлем. Судя по тому, что я видел, Пейотль фиксирует сознание, не давая ему замутиться, отдать себя во власть ложных впечатлений. Мексиканские Жрецы показали мне на печени точное место, где Сигури, или Пейотль, производит синтетическое отвердевание, которое надолго поддерживает в сознании чувство и желание истинного, дает ему силу погрузиться в них, автоматически отбросив все остальное.

Тараумара говорили: «Как скелет проходит мимо, возвращаясь после ТЕМНОГО РИТУАЛА, так НОЧЬ СЛЕДУЕТ ЗА НОЧЬЮ».