Родная страна

ТРУД

Когда человеку пять лет, вся его жизнь умещается в одной пятилетке. Но он, пятилетний, успел уже многому научиться. А учёба — это тоже труд. Уважаемый в нашей стране труд.

Если же человеку шесть, семь лет, восемь — он уже начал свою вторую пятилетку.

А если десять, одиннадцать пятилеток — это уже целая большая жизнь. Жизнь нашей страны.

Интересно знать, какой будет жизнь через пять лет? На реках встанут новые плотины, вырастут атомные электростанции, заработают новые заводы, сильные машины придут на поля в помощь хлеборобам, в небо поднимутся сверхбыстрые самолёты, по рельсам новых железных дорог побегут поезда. Всё, что записано в пятилетнем плане, будет сделано, А может быть, наши люди сделают ещё больше.

Труд. Какое это прекрасное слово. Труд. Трудиться. Не бояться трудностей. И во многих других словах «труд» является корнем.

Но труд не только корень слов. Труд — корень всей нашей жизни. Ведь всё прекрасное, что есть в нашей стране, создано трудом советских людей.

Самое большое счастье, когда человек любит труд, любит свою работу. А лентяи не бывают счастливы!

Хорошо трудиться, когда у тебя есть хорошие помощники— машины. И какие машины! С такими помощниками человек может, как говорится, сдвинуть горы.

О двух таких помощниках я и хочу рассказать.

Утром от Каспийского моря пахнет надкушенным яблоком. Над причалом кружат чайки. Кричат, торопят капитана, чтобы скорей выходил в море. И словно отвечая нетерпеливым чайкам, простуженным басом гудит теплоход.

Мы плывём на Нефтяные Камни — город в море — в гости к азербайджанским нефтяникам. В лицо дует упругий ветер. На море белеют барашки.

И вдруг по левому борту я увидел странный предмет. Судно — не судно. Плот — не плот. Может быть, пролёт моста? Я так и не понял, что это такое, и ушёл с палубы.

А когда вернулся, непонятный предмет вырос. И его можно было рассмотреть. Это было квадратное судно. Квадратное-то ладно, но главное, оно не плыло, а как бы летело над волнами. Под ним, как под мостом, мог пройти катер. Странное судно взлетало над волнами и не двигалось. Как вертолёт, который завис на месте. Но где же лопасти, которые удерживают вертолёт?

Тут наш теплоход ещё ближе подошёл к странному судну. И я увидел четыре стальные ноги… Стоит среди моря. Четырьмя ногами упирается в дно…

Я к капитану. Спрашиваю:

— Что это за чудо?

Он усмехается.

— Это не чудо, — говорит. — Это — Морской Великан. Первый помощник нефтяников.

Наш теплоход приближался, странное судно росло. Становилось всё больше и больше.

Оно было квадратным. В каждом углу по ноге. Ноги стальные, ажурные. Они держали над водой целый «остров», на котором работали люди.

— Как этот Морской Великан попал сюда? — спросил я капитана. — Сошёл с берега и зашагал по дну? А если глубоко, и Великану с головкой?

Капитан улыбнулся.

— Нет, это не обычное судно, оно не умеет шагать. Оно плавает. У него, как у каждого теплохода, есть и машина, и гребной вал, и винт, и руль — всё, что полагается настоящему кораблю.

Итак, Морской Великан приплыл сюда. Опустил в воду четыре ноги. Ноги стали расти, удлиняться, пока не упёрлись в дно. Упёрлись — и всё равно растут, поднимают судно над водой. Да так высоко, что до него не достанет даже самая сильная волна. Вокруг бушует шторм, а ему хоть бы что!

— Что же он делает посреди моря?

— Работает. Ищет нефть.

Есть у него своя буровая вышка — это она головой достаёт до облаков. С этой вышки на дно моря опускается бур. Бурит до тех пор, пока не дойдёт до нефти.

Ведь это странное судно — плавучая буровая установка.

На километр может пробурить. На два. На пять. На шесть!

На плавучей буровой установке множество машин. Мощный кран. Своя электростанция. Мастерские. Склады. Всё есть на ней.

А для рабочих-нефтяников удобные каюты, столовая. В зале показывают кино.

Обо всём позаботились строители.

Остановится среди моря плавучая буровая установка. Пробурит среди моря скважину, найдёт нефть, передаст её людям: качайте, добывайте, делайте из нефти бензин!

Стальные ноги начнут уменьшаться, и Великан превратится в корабль. Поплывёт туда, где его ждут. Только поспевай работай!

А придёт время, и помощники нефтяников шагнут в океан. И будут не только бурить скважины, но и строить шахты, искать руду и уголь…

Я стоял на борту теплохода «Азербайджан» и, не отрывая глаз, рассматривал Морского Великана. И думал: вот какие могучие машины помогают нашему народу работать. С такими помощниками и в самом деле можно горы свернуть.

Много лет назад, в морозную февральскую пору Владимир Ильич Ленин возвращался из Шушенской ссылки. Путь был далёкий. Возок двигался медленно. Лошади покрылись инеем. А в сибирских снегах ни дымка, ни огонька. Только солнце сменяло луну. А иногда за тучами не видно было ни солнца, ни луны.

На четвёртый день пути возок въехал в село Назарово. Здесь и заночевали. А утром снова в путь!

И словно в память о том, что здесь был Ленин, в Назарове построена самая большая в Сибири теплоэлектростанция. А село Назарово, как в сказке, превратилось в большой красивый город, где сосны шумят под окнами, а от реки Чулым веет утренней свежестью.

Когда я приехал в Назарово, то не смог себе представить, что на этом месте когда-то стояло село, а вместо лампочек Ильича чадили свечи да закоптелые керосиновые лампы.

Железнодорожные пути. Башенные краны. Выкрашенные в жёлтую краску металлические конструкции. Шестерёнки в два человеческих роста. Здесь шла сборка гигантского шагающего экскаватора.

В центре площади уже возвышался цех. Цех? Да нет, не цех — кабина экскаватора. Кабина величиной с большой дом. Этот дом будет легко поворачиваться и шагать, куда ему прикажут.

Морской Великан плыл к месту работы. Сверхмощный экскаватор будет шагать. Представляете, какие у него сильные ноги и в какие башмаки он обут?

Шагающий экскаватор шагает, поворачивается, опускает ковш, наполняет ковш землёй и снова поднимает его.

Много лет назад в жаркой, пыльной степи, что пролегала между двумя великими реками — Волгой и Доном, на строительстве канала я впервые встретил шагающий экскаватор. Я увидел такую громаду, что у меня закружилась голова. «Такой махиной и управлять должны не обыкновенные люди, а силачи», — думал я. Но навстречу мне вышли самые обыкновенные люди. С меня ростом.

В ковшик того экскаватора мог въехать легковой автомобиль. Ничего себе ковшичек!

Тогда я подумал: человек не может построить экскаватор больше этого.

А вот построил!

В ковш нового шагающего экскаватора может въехать не легковая машина, а могучий самосвал. Этот ковш в шесть раз больше, чем у экскаватора, который я встретил в степи между Волгой и Доном.

Этот ковш не смогли привезти в готовом виде. Не нашлось такого вагона. Пришлось доставлять его по частям, а здесь, в Назарове, части сваривать. Для этого построили специальный цех. Большой и круглый, похожий на цирк. В этом «цирке» и работали сварщики.

Вот какой ковшик у этого экскаватора!

Раньше в угольном карьере работали десятки различных экскаваторов. Теперь всех их заменил один.

Помню, тогда я спросил у инженера:

— А вдруг он остановится? Сломается?

Инженер внимательно посмотрел на меня и покачал головой.

— Не сломается. Не должен! Ведь если он остановится — всё дело встанет. Его и создали так, чтоб он никогда не ломался!

Когда ещё назаровский экскаватор не сделал ни одного шага и не поднял ни одного ковша, люди уже думали о его будущей жизни. Как, например, экскаватор дойдёт до своего рабочего места — до карьера? Ведь он такой тяжёлый, что земля проваливается под его ногами.

И вот инженеры думали-думали и решили заморозить землю, да так сильно, чтобы на много метров вглубь она стала твёрдой, как камень, Вот по этой ледяной дороге экскаватор зашагал на работу.

Я знакомился с ним, и мне казалось, что я попал в будущее, в завтрашний день.

У нас в стране труд в большом почёте. И о тружениках проявляется большая забота.

Но больше всего у нас заботятся о детях. И нет такого уголка, где бы летом мы не услышали знакомый, ломкий голос пионерского горна.

Услышал я горн и над могучей сибирской рекой Енисей.

Знаете, какой пионерский лагерь самый большой?

«Артек»? Нет.

«Орлёнок»? Нет.

Есть лагерь побольше. Построили его в Сибири и назвали «Таёжный». Его флаг развевается над могучим и сильным Енисеем.

В «Таёжном» за смену отдыхает шесть с половиной тысяч ребят.

Впереди — Енисей, за спиной — тайга, над головой— высокие сосны, а ещё выше — сибирское небо, облака, звёзды. А у ног цветут алые цветы— жарки. Такого же цвета, как пионерские галстуки.

В обычный лагерь ребята приезжают на автобусах.

В «Таёжный» плывут на теплоходах. Едва сойдёт лёд, целый караван теплоходов идёт по Енисею. С севера на юг, день и ночь. Две с половиной тысячи километров от дома! А дом ребят находится на далёком, суровом севере, где зимой долгая полярная ночь, а в мае самое время кататься на лыжах. В том краю нет высоких деревьев — только карликовые берёзы, ростом тебе до плеча. Нет цветов — только мох. Но там живут и работают люди. Живут и учатся дети.

Такой у этих ребят родной город. Называется он Норильск.

И для того, чтобы ребята могли летом купаться, собирать цветы, гулять в лесу, загорать на солнышке, далеко от сурового дома построили им лагерь. И не простой лагерь, а Пионерский Великан.

Я приехал в «Таёжный», когда все ожидали теплохода с детьми. Все нетерпеливо поглядывали на Енисей. Прислушивались: не слышно ли гудка? Наконец услышали — плывут! Донёсся издалека гудок. Все зашагали к причалу. Сперва медленно. Потом быстрее. Потом — побежали. И я с ними.

А на волнах Енисея напротив «Таёжного» уже белел теплоход «Композитор Калинников».

Теплоход ещё не причалил, а к нему на борт летели вопросы:

— Никто не отстал? — спрашивал начальник лагеря.

— Больных нет? — волновался доктор.

— С питанием всё в порядке? — интересовался главный повар.

И «Композитор Калинников» весело отвечал:

— Отставших нет! Все здоровы! Всё в порядке!

И тут кто-то из ребят, стоящих на палубе, крикнул:

— Цветы бегут!

Я оглянулся и увидел молоденькую вожатую с букетом. Она бежала к пристани. А в руке у неё, как горящий факел, алели сибирские цветы — жарки.

А когда ребята сошли на берег, то бросились в траву, к деревьям, к цветам. Так соскучились они в своём суровом краю по природе! По каждому листику, по каждому цветку соскучились.

И я понял, как им необходим Пионерский Великан, большой, весёлый и ласковый.

На несколько километров раскинулся Пионерский Великан. Шумят высокие сосны. Поблёскивает серебристая вода Енисея. И звучит ломкий голос пионерского горна, похожий на голос мальчишки.