Родник счастья

36

Только что Никки взбиралась по крутому склону к теленку, и вдруг ее захлестнул бушующий поток. Повсюду была ледяная вода, она заливала рот, глаза, уши, вытесняла воздух из легких, тащила за собой. Если бы не железная рука Леви, державшая Никки за талию, девушку бы унесло.

Минуты через две вода схлынула, но им, висевшим на краю оврага, эти минуты показались вечностью. Никки хватала воздух и изо всех сил цеплялась за руку Леви — а вдруг он ее не удержит? Другой рукой Леви ухватился за большой куст полыни, сверху их прикрывал камень, на котором стояла телка, и это было все, что мешало им утонуть. Долго ли Леви сможет выдержать это невероятное напряжение?

Леви казалось, что рука у него вот-вот оторвется. Плечо и спину сводила жуткая боль. Он отчаянно тянулся, всеми силами пытаясь выкарабкаться на берег, — но напор воды был слишком велик. Потом он почувствовал, что Никки упирается ногами в склон, стараясь ему помочь. Леви рванулся, и вдвоем им удалось-таки выбраться из потока.

Несколько минут они так и лежали, пытаясь отдышаться.

— К-кентрелл… Ты… ты живой?

— Ж-живой

— Т-тогда подвинься. Ты… меня… задавишь…

Леви перевернулся на спину, все еще не разжимая рук, словно боялся выпустить Никки. Она долго лежала не шевелясь — ей было хорошо оттого, что Леви так близко. Наконец их дыхание выровнялось, биение сердца замедлилось. Леви разжал руки, только когда Никки стала высвобождаться из его объятий. Леви сел. Никки полезла наверх, к телочке, которая так и стояла на берегу.

— Все в порядке, моя маленькая, — она погладила телочку, — Ничего с тобой не случилось.

— Чего нельзя сказать о нас, — заметил Леви, глядя на бушующий внизу поток. — Лошади-то на той стороне.

— Да не волнуйся ты, с нами тоже ничего не случится.

Леви посмотрел на нее очень выразительно.

— Ты, может, не заметила, но мы насквозь мокрые. Еще полчаса — и мы замерзнем насмерть.

Никки лишь загадочно улыбнулась и прошла чуть дальше вдоль уступа. Она остановилась у валуна, который лежал на склоне, Никки отвалила его обеими руками, и открылся вход в небольшую пещеру.

— Мы с Питером нашли ее, когда еще только приехали в Вайоминг, — с улыбкой объяснила Никки. — Добро пожаловать в наше убежище.

Потолок в пещере был низкий, так что Леви не мог выпрямиться, но вообще пещера оказалась удивительно просторной. Никки, которая была больше чем на фут ниже Леви, могла ходить по ней, не пригибаясь. Она достала огниво, зажгла свечу, ушла в глубь пещерки и стала рыться в каком-то сундуке.

Леви увидел закопченную трещину в потолке, явно служившую дымоходом.

— А дрова есть?

— Вон, в углу, и лучина рядом.

Никки бросила ему огниво и снова склонилась над сундуком.

Леви занялся костром, не обращая на нее внимания. Пламя только-только начало разгораться, когда Никки подошла к нему, протягивая одеяло.

— На, держи. Оно кусачее, но зато не замерзнешь.

Леви посмотрел на одеяло, потом перевел взгляд на обнаженную руку Никки. Она сняла с себя все мокрое и до подмышек закуталась в одеяло, Леви молча взял у нее одеяло. Никки стала подбирать разбросанную одежду, а Леви не мог отвести от нее глаз. Пламя костра золотило ее влажные кудрявые волосы и отбрасывало оранжевый отблеск на гладкие обнаженные плечи. Леви почувствовал прилив желания и судорожно сглотнул. Никогда он не видел столь прекрасной женщины.

Никки принялась раскладывать свои вещи поближе к огню, потом остановилась и посмотрела на Леви.

— Ты чего? Переодевайся, я не смотрю.

Леви кивнул, не в силах заговорить, и ушел в угол. К тому времени, как он стащил с себя сапоги и верхнюю одежду, огонь разгорелся вовсю. Джинсы были холодные и противно липли к телу, но снять их он не решился. Довольно с него искушений. Одеяло было колючее, но теплое. Леви завернулся в него и сел к огню рядом с Никки. Дымок от костра струился вверх, в естественный дымоход.

— Хорошо здесь, — сказал Леви.

— Мы с Питером тоже так думали. Мы сюда часто ходили, когда папа с мамой… Короче, когда нам хотелось уйти. С тех пор как мама уехала, Питер сюда больше не ходит, а я заглядываю иногда. — Никки поглядела в сторону выхода. — Леви, а откуда этот потоп?

— Наверно, там был большой сугроб выше по оврагу. Я такое и раньше видывал, в сильную оттепель: овраг перекрыло ледяной запрудой, и вода скапливалась, скапливалась, пока не прорвало. Папа называл это паводками.

— А я думала, паводки бывают только после ливня.

— Бывают и после ливня. Главное, они всегда случаются внезапно.

— Я даже не знала, как здесь опасно, — нахмурилась Никки. — Впредь буду осторожнее.

— А ты здесь часто бываешь?

— Теперь нет, а раньше часто. — Никки вздохнула. — Сейчас я сюда хожу, когда мне хочется побыть одной.

«Как зверек, который убегает в норку, чтобы зализать свои раны», — подумалось Леви.

— Мы сюда и ехали, да? — тихо спросил он.

Никки не ответила. Несколько минут она смотрела в огонь невидящим взглядом,

— Да, — прошептала она наконец, пряча лицо в ладонях. — Ох, Леви, сколько же их! — Ее голос прервался приглушенным рыданием. — И они все умерли с голоду! Какая ужасная смерть!

— Да, Никки, я понимаю.

Леви привлек ее к себе и уткнулся лицом в ее волосы. У него перед глазами тоже стояли десятки трупов, валяющихся на земле.

Они прижались друг к другу, словно затем, чтобы убедиться, что сами они еще живы. Сперва они просто хотели успокоить, утешить друг друга, а потом они уже не могли расстаться. Долго сдерживаемые чувства вырвались наружу, словно паводок, и ни он, ни она не могли бы помешать этому, даже если бы и хотели.

Когда их губы наконец встретились, поцелуй был каким-то лихорадочным, словно оба боялись, что этот миг исчезнет, как и все остальное. Потом Никки обвила руками шею Леви, и ее губы раскрылись навстречу его губам. Мир исчез, и они отдались опьяняющим чувствам, захлестывавшим их с головой. Осыпая лицо Никки легкими поцелуями, Леви набросил на нее свое одеяло, и они вдвоем очутились в теплом уютном гнездышке.

Никки со вздохом прижалась к Леви и мягко потянула его на землю. Он нашел ее губы, и водоворот желания захватил Никки. Все ее страхи и сомнения рассеялись. Одеяло сползло с нее, но это не нарушило ее блаженного забытья. Она принялась расстегивать пуговицы на груди Леви. Он затаил дыхание.

— Она мокрая, — бормотала Никки, путаясь во влажной материи. Ее нежные пальчики скользнули по его холодной коже. Никки придвинулась ближе. — Почему ты не разденешься? — шепнула она, уткнувшись губами ему в шею.

Леви застонал — блаженная судорога прошла по его телу. Никки помогла ему стянуть с себя мокрые тряпки, и Леви отбросил их в сторону. Их тела переплелись. Это была гармония контрастов: холодное и теплое, сильное и нежное, мужское и женское. Они исследовали друг друга руками и губами, радуясь каждому новому открытию, наслаждаясь радостью друг друга.

Никки никогда еще не испытывала ничего подобного. Тогда, в первый раз, она была неопытной и робкой. Ей казалось, что она знала, чего ей ждать, но обнаружила, что даже не подозревала о том наслаждении, которое сейчас давал ей Леви. Он, казалось, знал ее тело лучше ее самой. Он то впивался в нее губами, то ласково поглаживал, и сладостная дрожь растекалась по ее телу, пока желание не переполнило ее до краев.

Леви перевернул ее на спину, приподнял ее голову и заглянул в прекрасные фиалковые глаза, полыхающие теперь страстью.

— Я постараюсь осторожнее, любушка, — шепнул он, погладив ее по щеке.

— Я знаю.

Никки подвинулась так, чтобы ему было удобнее, и потянулась к его губам, ища поцелуя, который успокоит боль. Но боли не было. Лишь новые и новые волны наслаждения захлестывали ее, вздымаясь все выше и выше в дикой мелодии страсти.

Потом они лежали рядом с Леви. Никки положила голову ему на плечо, и дыхание их смешивалось. Оба постепенно успокаивались. Никки свернулась у него под боком как пригревшийся котенок. Леви даже показалось, что она вот-вот замурлычет. Он прикрыл глаза, наслаждаясь этим блаженством, и отложил на потом вопросы, которые — он знал — рано или поздно придется задать.

Он уже засыпал, когда Никки отчаянно взвизгнула. Леви взметнулся, готовый защищаться и защищать ее. Сердце у него колотилось. Он заслонил собой Никки — и оказался перед телкой, которую они оставили снаружи. Все еще тяжело дыша, Леви вопросительно оглянулся на Никки.

Никки стояла, придерживая на груди одеяло. Глаза у нее были перепуганные.

— Я не знала, что она здесь, а она как ткнется носом мне в спину, а нос холодный, мокрый… — виновато объяснила Никки. — Это я от неожиданности.

— Ну и напугала ты меня! И что же с тобой теперь делать? — повернулся он к телке.

— Сейчас я ее выпровожу, — сказала Никки, кутаясь в одеяло. — Ты бы тоже завернулся, — посоветовала она Леви, протягивая пальцы телке. — Смотришься ты прекрасно, но ведь холодно, наверно?

Голодная телка принялась сосать пальцы Никки и покорно последовала за ней.

К тому времени как Никки загородила вход камнем так, чтобы не влезла телка, Леви успел подобрать свое одеяло и обмотать его вокруг пояса. Он подбросил дров в костерок и уселся спиной к стене. Глаза у него блестели.

— Что, не жарко?

— Я боялась, что ты простудишься.

— Ну тогда иди, грей меня.

Леви притянул ее к себе на колени и обнял. Никки обвила руками его шею. Они снова поцеловались, наслаждаясь друг другом с неторопливым любопытством, словно у них впереди бездна времени. Наконец они прервали поцелуй, чтобы перевести дыхание. Никки положила голову ему на грудь. На губах у нее была довольная улыбка.

Леви нежно поглаживал ее по спине. Ничто не нарушало тишину вокруг.

— Ведь это уже не в первый раз, да? — спросил он. — Мы уже были с тобой… вот так, как сейчас.

Никки запрокинула голову и молча посмотрела ему в лицо. Нет, она ему ничего не скажет.

Леви поцеловал ее в лоб, потом нежно провел пальцами по щеке.

— Весной, когда я очнулся после болезни, мне казалось, что я помню, как мы с тобой занимались любовью. Но до сих пор я думал, что это был бред.

— А почему ты решил, что это не бред?

Леви отвел локон, упавший ей на лоб.

— Сны не бывают такими подробными. Почему ты мне ничего не сказала?

Никки долго молча смотрела на него, потом высвободилась из его объятий и села к огню.

— А зачем? — Она плотнее завернулась в одеяло и встала. — Я, наоборот, радовалась, что ты ничего не помнишь. Я вела себя не слишком пристойно. А потом, какое это имеет значение?

Леви уставился на нее, совершенно ошарашенный.

— Какое значение… Господи, Никки! Я же лишил тебя невинности!

— И что? — Никки подбросила полено в огонь. — Что, ты мог бы ее вернуть? А потом, это не ты лишил меня невинности. Это я сама ее тебе отдала, — голос Никки слегка прервался, она отвернулась. — Я даже не попыталась остановить тебя.

— Никки, не надо! — Леви схватил ее за руку. Никки хотела вырваться, но он не выпустил ее и принялся водить пальцем по ее ладони. — Если бы ты только знала, как часто я вспоминал ту ночь! Как я хотел, чтобы это не было сном!

Ее профиль четко вырисовывался в свете костра. У Леви мучительно сжалось сердце. Бог мой, как же он любит эту женщину!

— Никки! Выходи за меня замуж!

— Замуж? — Она вскинула голову и уставилась на Леви.

Никки вырвала у него руку. Она вспомнила, как Леви сказал, что Питер и Лиана должны пожениться, и у нее сдавило горло. Она все время боялась, что так и будет, если Леви узнает.

— Глупости какие.

— Это не глупости. Я люблю тебя, Никки. По-моему, ты тоже любишь меня.

— С ума сошел? — глаза у нее подозрительно заблестели. Ну зачем он так говорит? Неужели из чувства вины? — Я тебя не люблю.

— А по-моему, любишь, — настаивал Леви. — То, что сейчас было между нами, — невероятно! Такое бывает, только когда двое очень любят друг друга.

Никки коротко хохотнула.

— Ты хочешь сказать, когда двое очень хотят друг друга.

— Ты что? — Леви недоверчиво посмотрел на нее. — Ты думаешь, между нами нет ничего, кроме похоти?

— Нет, почему же? Мы друзья.

— Друзья?! Черт возьми, Никки, мне тридцать три года, мне нужна жена, а не подруга.

— Это твое дело. Мне меньше всего нужен муж и куча сопливых щенят. Ну, хватит. Я хочу спать.

Она завернулась в одеяло и улеглась на землю по другую сторону от костра. Леви даже не глядел на нее. Слова Никки поразили его в самое сердце. «Я тебя не люблю». Он знал это, знал с тех пор, как вернулся из Сент-Луиса, но сегодня он посмел дать волю надежде. Он вздохнул и провел рукой по глазам — перед ним снова встал образ Синтии. Про нее он тоже думал, что она его любит. Ну почему его любовь всегда остается без ответа? Неужели он обречен на одиночество?

Леви заметил, что Никки дрожит. Он лег рядом и обнял ее, говоря себе, что хочет лишь согреть ее. Он закрыл глаза, и ему снова явились сцены из его ночных кошмаров. Упоминание Никки о детях напомнило Леви, что им и в самом деле не стоит жениться.

Ему было тяжело, но он принял решение. Пора уезжать. Если он проживет здесь еще месяц, ничто не изменится. Только лишний шанс еще раз переспать с ней. Он лежал, прижав к себе Никки, и размышлял о своих разбитых мечтах. Рев воды снаружи понемногу утихал.

Никки проснулась от холода. Она села и рид ела, что оба одеяла на ней, а Леви исчез.

— Леви! — робко окликнула она, озираясь.

— А, проснулась, — сказал Леви, входя в пещеру. — Это хорошо. Пора идти.

— Уже?

Леви кивнул, старательно затаптывая угли.

— Вода спала, но утром может снова подняться.

Он бросил Никки ее одежду и отвернулся, пока она одевалась.

— А сколько времени?

— Около полуночи. Хорошо, что сегодня полнолуние. А то мы не нашли бы дорогу. — Он нырнул в отверстие, сказав: — Захвати одеяла, на улице холодно.

Через несколько минут они тронулись в путь. Склоны оврага были скользкие, идти было трудно, тем более с телкой. Но Никки наотрез отказалась ее бросить. К тому времени как они выбрались на другой берег, все трое вымазались по уши. Оказавшись наверху, Никки пронзительно свистнула, но Огневушка не появилась.

— Лошади, наверно, дома. — Леви посмотрел на луну. — Идем-ка лучше. До дома далеко.

— Да нет, всего пара миль. Мы вчера сделали большой крюк. — Никки ухмыльнулась. — Получится славная прогулка при луне.

Тьма скрыла ужасы предыдущего дня. Лишь запах падали время от времени напоминал о том, что скрывалось в ночи. Телка послушно шла за ними: она явно решила, что Никки — ее мать. Не прошло и двух часов, как впереди показались огни фермы.

— Ох, Господи. А они ведь там волнуются. — Никки прикусила губу. — Небось Питер до сих пор нас ищет.

— Да нет, вряд ли. Наверно, он вернулся домой, как стемнело. — Леви остановился в нескольких ярдах от дверей. — Никки, — шепнул он, — иди сюда.

Она не раздумывая приблизилась к нему и подставила губы. Поцелуй Леви проник ей в самую душу, опалив ее дыханием страсти. Когда Леви наконец выпустил ее, Никки почувствовала себя слабой и усталой. Она прикрыла глаза и прислонилась к его широкой груди.

— Я люблю тебя, — прошептал Леви, уткнувшись ей в висок.

Он долго держал ее в объятиях, стараясь запомнить все до мельчайшей черточки: запах ее волос, изгибы ее хрупкого тела. Наконец он поцеловал ее в лоб и шагнул назад.

— Иди в дом, успокой наших. А я пойду проверю, дома ли лошади.

Назавтра Леви объявил, что уезжает. Никки еще спала. Эмили, Питер и Лиана изо всех сил старались переубедить его, но Леви был непреклонен. Нет, ему пора. Нет, Никки будить не надо. Эмили с Лианой пошли вместе с ним в сарай, чтобы попрощаться.

— А нет ли места, где вас можно найти, если вдруг понадобитесь? — спросила Эмили.

Ему очень хотелось сказать, но он покачал головой.

— Да нет, вряд ли.

Если Никки не любит его даже после того, что было вчера, значит, никогда не полюбит. Он вернется к своей семье, на ранчо, и Никки скоро забудет все, что было между ними. Пусть она лучше не знает, кто он такой.

— Ладно, я поехал. Передайте привет Никки.

— Подождите. — Лиана положила руку на шею его лошади. — Питер просил вас подождать, пока он не… А, да вот и он.

Питер сунул в седельную сумку какой-то сверточек. В его карих глазах светилась настоящая печаль.

«До свиданья, друг», — сказал он жестами.

Леви ответил тем же жестом, потом нагнулся и пожал Питеру руку.

Остановившись на ночлег, Леви вспомнил о подарке Питера. Он достал сверток и бережно развернул его. В его руке было деревянное изображение Никки. Леви стиснул зубы от боли. Это был портрет девчушки с озорными глазами и озорной улыбкой.