Рогатый папа

Глава 1

— Дочка, делай аборт, — непререкаемым тоном вынесла вердикт мать. — Ну куда тебе сейчас рожать? Только-только в труппе закрепилась, партии давать стали. Ты сейчас сразу на своей карьере крест поставишь.

Мамин голос на том конце телефона звучал строго, нравоучительно. Словно в детстве. И я была с ней полностью согласна. Ну куда мне сейчас ребенок?

Вот только стоило вспомнить сияющее лицо доктора на сегодняшнем УЗИ и его бойкий тон:

«Поздравляю! У вас двойня!»

Как горло начинало судорожно сжиматься, и на глаза наворачивались слезы. Господи, двое! Тут и с одним не знаешь, как поступить. ДВОЕ!

— Мам, я, может, еще и не беременна. На УЗИ так и не попала сегодня… — соврала я, — зря я тебе вообще все это рассказала.

— Ничего не зря. Маме виднее. Не беременна, слава Богу, а если что – сразу на аборт. Ты меня поняла?

— Да, конечно, мамочка, — тихо произнесла я и поспешила отключиться.

Я встала со стула. Подошла к шкафчику, в котором лежали несколько бутылок с алкоголем, подаренных на работе. Достала самый крепкий. Налила прямо в кружку.

Если уж решила, что все равно аборт делать… Поднесла кружку ко рту и тут же скривилась от резкого запаха.

Господи, что я делаю?

Поспешно вылила все в раковину, при этом рука дрогнула, и часть пролилась на меня.

Выругавшись, поспешно все вытерла и убрала бутылку обратно в шкафчик.

Ведь это еще не дети, просто две точки на экране монитора аппарата УЗИ…

А с такими, как тот мужчина, от которого я беременна, вообще лучше не иметь ничего общего, а уж тем более детей. Черт дернул меня с ним связаться!

Всю процедуру нужно будет делать тайно, чтобы он не узнал. Может, даже в другом городе...

А потом жить как ни в чем не бывало.

Не в силах сдержать эмоции, смахнула с глаз набежавшие слезы и набрала номер телефона лучшей подруги Светки.

Ну как лучшей… За всё время работы в театре я толком не смогла наладить дружеских отношений. Девчонки хоть друг другу и улыбались, спиной старались не поворачиваться. Не хотели получить в неё пару ножей. А может, просто сами держали за спиной по острому лезвию.

А Света в отличие от них была доброй, отзывчивой и простой в общении. Мне казалось, ей как и мне чужда вся эта конкуренция и снобизм. Поэтому, ничего удивительного, что мы к друг другу тянулись.

— Беременна?! — буквально проорала Светлана в трубку, когда я поделилась новостью. И это я еще про двойню ничего не сказала. — От Германа Игнатьевича?! Так у вас все-таки было?!

Мне показалось, или в ее голосе проскользнула какая-то обида? Видимо, считает, что я должна была сразу ей все рассказать.

— И что ты делать планируешь?

— Что-то... аборт! — зло огрызнулась я, сама не понимая, почему так задели ее слова о планах на будущее. — А у меня еще варианты есть?!

— Моя машина в сервисе, так что сейчас я вызову такси и сразу к тебе! — ее тон моментально стал деловым, и я отбросила лишние мысли. — Жди!

Где-то через час в дверь позвонили, и я поспешила открыть.

Но когда подошла к створке, та вдруг сама собой распахнулась.

На пороге стоял Герман. Тот самый мужчина, чьих детей я сейчас носила под сердцем.

Откуда у него ключи? Откуда он вообще знает, где я живу?

Меня от волнения снова начало тошнить.

Он был в дорогом костюме, с легкой щетиной на лице, но при этом с таким злым и колючим взглядом, что пробирало до самых костей.

Он с легкой брезгливостью осмотрел обстановку.

— Ну здравствуй, Ира, — прошипел он на грани слышимости.

Боже! Да что вообще происходит?!

— Скажи мне, радость моя. Разве я тебя не предупреждал? – его тихий голос не сулил мне ничего хорошего.

Я вообще не из пугливых, но тут почему-то от какого-то инстинктивного страха аж дыхание перехватило. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.

Я только и смотрела, как он подходит ко мне. Медленно, шаг за шагом.

Когда между нами осталось не больше полуметра, он поморщился.

— От тебя воняет. Ты что, пила?

Я отрицательно помотала головой, но по лицу было видно, что он мне не поверил.

— Знаешь, я пытался уважать твои желания. Я смирился с тем, что ты не хочешь иметь со мной ничего общего. Но теперь кое-что изменилось. Я не позволю тебе угробить моего ребенка.

Это Светка ему рассказала? Вот стерва! Змея!!

От нахлынувших эмоций и обиды я наконец отмерла.

— Это все не дает тебе права вот так ко мне вламываться! — уверенно произнесла я, хватая первое, что попало под руку, в качестве орудия защиты.

Это оказалась расческа, но, ничуть не смутившись, я замахала ей перед его лицом.

Глава 2

Пока я стояла в оцепенении, с ужасом таращась на отражение, он подошел ко мне почти вплотную, поднял руку, дотрагиваясь до моего подбородка большим пальцем.

— Ира…

Меня затрясло от страха, я попыталась отодвинуться, но не смогла, застыв, парализованная кошмаром. Большей жути я не видела в жизни, а тут словно оживший морок, который тянет к тебе свои лапы.

— Просто скажи, что ты хоч… — он осекся, проследив за направлением моего взгляда, и громко выругался. Такие выражения можно было ожидать от разнорабочего на заводе, но никак не от утонченного мецената-театрала.

Мне показалось, что раздвоенный язык я увидела не только в зеркале, но и у самого Германа. Наяву. Совсем близко.

Видимо, это было последней каплей, потому что окружающие предметы потеряли цвет, став разом черно-белыми, а затем стремительно начали бледнеть, пока все не потонуло в белой пустоте, поглотившей мой разум.

***

Сначала был запах. Пахло куриным бульоном, свежим хлебом и нарезанной зеленью. Я улыбнулась, вдыхая полной грудью. В голове сложились манящие образы лета, дачного домика у реки, где я когда-то отдыхала у бабушки.

Затем была музыка. Отрывистые сильные ноты, цепляющие, узнаваемые. Тихая речка стала бурным потоком, беспощадным водопадом. Прокофьев, «Танец рыцарей» из балета «Ромео и Джульетта». Не узнать одну из любимых тем я не могла.

Но, открыв глаза, я с удивлением обнаружила себя лежащей на собственном диване. Села, протирая глаза. Музыка доносилась из кухни, оттуда же шел чарующий запах и раздавалось бряцание посуды.

Осторожно встала. Чувствовала я себя на удивление хорошо. Не было даже привычной в последние дни тошноты.

Прошла вдоль коридора, боязливо заглянула на кухню. Пришлось снова протереть глаза, потому что увиденное никак не могло быть правдой.

Герман Нагицкий, сняв пиджак и небрежно бросив его на спинку стула, нацепил на себя мой старый, заляпанный въевшимися пятнами фартук и что-то увлеченно помешивал в кастрюле, стоящей на плите.

Пахло при этом так, что пришлось несколько раз сглотнуть набежавшую слюну.

Худая жилистая фигура, высокий рост и длинные тонкие пальцы, которыми я невольно залюбовалась. Его пальцы мне нравились больше всего. Наверное, поэтому после того, как я увидела, как он играет на рояле и они невесомо порхают по клавишам, и согласилась впервые пойти с ним на свидание. О чем только думала, дурочка!

«Танец рыцарей» подошел к концу, телефон, из которого он раздавался, на миг замолчал, и именно в этот момент мужчина заметил меня.

— О, Ирочка! — подбежал и, осторожно подтолкнув в спину, усадил на стул. — Садись. Суп наливать?

Он щелкнул по лежащему на столе телефону, выключая звук.

— Я еще сплю? — с надеждой спросила я.

— Плохо себя чувствуешь? — он картинно вздернул брови, а затем, взяв меня за подбородок, повертел мою голову из стороны в сторону, придирчиво оглядывая. — Ну-ка открой рот.

— Эй! Хватит! — я отодвинулась, выставляя вперед руки. — Сюрреализм какой-то.

Я взглянула поверх его головы, поймав отражение в кухонном шкафчике позади. И в этот момент я наконец вспомнила, что произошло.

Рога! Змеиный язык! Я видела их!

Вот только сейчас ни сам Нагицкий, ни его отражение ничего подобного больше не демонстрировали.

Но галлюцинации были еще не самой большой проблемой. Самой большой проблемой была двойня, которую мне сегодня показали на УЗИ. И теперь мой бывший знал об этой проблеме.

«Бывший, — горько усмехнулась своим мыслям. — Можно подумать, три свидания и один единственный раз близости можно считать за отношения!»

— Я не разрешала хозяйничать на моей кухне, — произнесла я с нажимом. — Вам лучше уйти.

— Тебе стало плохо, так что я не мог оставить тебя одну, — он невозмутимо пожал плечами. — Нужно же было чем-то себя занять, пока ты в себя приходишь. Тем более что в холодильнике у тебя шаром покати. Пришлось доставку продуктов вызвать, чтобы хоть что-то приготовить. Ты в курсе, что беременным надо хорошо питаться?

Он укоризненно покачал головой и вздохнул так, словно вдалбливает третьекласснице дважды два.

— Кстати, ты все ешь? Какие-то особые предпочтения или алергия?

— Только на лаванду... — машинально ответила я, но тут же смутилась, чувствуя, как щеки заливает краской.

Боже, какой стыд! Он копался у меня в холодильнике, а я там полгода, наверное, не мыла! И в шкафах столько пыли…

— Лучше бы «Скорую» вызвали! — постаралась упрекнуть его в ответ. Получилось куда резче, чем хотелось бы. А нечего рыться там, где не просят!

— Зачем? — он удивленно приподнял брови. — Я тебя осмотрел. Ты была в полном порядке. Просто перенервничала.

— Осмо… трел? — повторила эхом, чувствуя, как ладони буквально гореть начинают от нестерпимого желания ударить эту самодовольную напыщенную сволочь. — С какой стати?!

— Как врач, — кивнул он и, видя, что я не понимаю, добавил, — я закончил медвуз с отличием, лет этак… хм… шестнадцать-семнадцать назад. Как время летит. Год отучился в ординатуре, но так и не закончил. И потом по специальности не работал. Но кое-что помню еще.

Глава 3

— Я понимаю, что ты сейчас растеряна и сбита с толку, — я вздрогнула, услышав его голос. Так погрузилась в собственные мысли, что не заметила, как он вернулся. — Ты молода и не планировала так скоро становиться матерью. Но раз уж все так получилось, подумай, какую пользу ты сможешь из этого извлечь.

— Я не собираюсь торговать этим. — отрезала я. Сама мысль о том, что я рожу и отдам детей кому-нибудь, пусть даже кровному отцу, была дикой. Да и зачем ему они? Герман Нагицкий – один из богатейших людей города, известный меценат. Если бы ему так нужны были дети, он бы легко мог нанять себе целую армию суррогатных матерей и получить не одного малыша, а сразу целый детский сад.

— Нет, нет. Конечно, нет, — покладисто кивнул мужчина. — Просто не торопись, взвесь все «за» и «против» и прими правильное решение.

По его тону сразу становилось ясно, что правильное решение здесь может быть только одно. То, что выгодно ему.

— Хорошо. Я подумаю, — уклончиво ответила я.

— Вот и замечательно, — просиял Герман. — В таком случае, встретимся в театре… хотя… Как ты добираешься до работы?

— Пешком, тут всего полчаса пути, если дворами.

— Я пришлю машину.

— Я хожу пешком, — с нажимом повторила я.

Все это очень живо напомнило еще одну причину, почему я не захотела продолжать отношения с этим человеком. Он ведь просто не понимал слово «нет»!

— Замечательно, — приторно улыбнулся он. — В любом случае, до завтра. А в прочем завтра пятница, у меня были другие планы. Дам тебе время еще раз все обдумать. Так что поговорим в понедельник. Ты ведь в курсе, что балетный фестиваль, проводимый у нас, уже скоро? Для тех, кто хорошо себя там покажет, будут открыты все двери.

В этом году выходим на мировой уровень. Еще бы я не была в курсе. Последние дни на репетициях балетмейстер гонял всех в хвост и в гриву, чтобы не ударить лицом перед «дорогими гостями» и критиками. В прошлом году именно после этого фестиваля одна из наших прим получила приглашение на работу в Москву.

Нагицкий вышел из квартиры. И лишь когда за ним захлопнулась дверь, я поняла, что так и не спросила, как он вообще вошел, как сумел открыть замок.

И как, черт возьми, он вообще узнал о моей беременности?

Вздохнув, поднялась с места. Войти Герман мог, только если я сама дверь за собой не закрыла. Это было бы вполне логично. В том состоянии, в котором я вернулась сегодня домой, можно собственное имя забыть, не только замок защелкнуть. Вот только стоило дернуть ручку, как я удивленно ахнула.

Она не поддавалась. На всякий случай, проверила все замки еще раз.

Ерунда какая-то.

Ведь не может же у Нагицкого действительно быть ключей от моей квартиры? Или может?

По спине пробежал неприятный липкий холодок.

Пораженная этой мыслью, я тяжело опустилась на тумбочку в прихожей. Внутри боролись два противоположных порыва. Один из них — это собрать сейчас же вещи и рвануть куда-нибудь, где никто не найдет. Например, за Урал, к дальним родственникам по отцу.

Купить сразу несколько билетов, в разных направлениях, чтобы даже со своими связями Нагицкий не смог сразу понять, куда я отправилась…

Я просидела так, должно быть, с полчаса, если не больше, обдумывая безумный план своего побега, как вдруг в дверь снова позвонили.

Заглянув в глазок, сразу испытала облегчение и полезла открывать.

— Светка! Ты чего так долго? — вид у подруги был слегка потрепанный.

Волосы выбивались из привычного высокого хвоста, тушь слегка потекла, делая стрелки на глазах неровными.

— Так, я сразу в туалет! — выпалила она, юркнув мимо меня. — Ты прикинь, только ты мне позвонила, как у меня унитаз прорвало, я соседей чуть не затопила.

Хлопнула дверь ванной комнаты.

— Пришлось срочно сантехника вызывать, он мне все перекрыл, но чинить, сказал, только завтра с утра будет. Вот гад, да? — она повысила голос, чтобы ее было слышно. — Так что я у тебя ночую. Ты не против? Все равно завтра репетиция с обеда, утром же оперные репетируют.

Я тем временем, вернулась на кухню. На столе стояла так и не тронутая тарелка супа с ложкой.

— О, это ты мне? — зайдя вслед за мной, Светка бесцеремонно уселась за стол и принялась за еду. — Умираю с голоду. Хотя я столько набрала за последний месяц, что Владимир Витальевич сказал мне… Что?

Я не сразу поняла, о чем речь.

— Ты смотришь на меня так, словно я у тебя на глазах расстреляла кого-то. Что случилось?

Мне пришлось сделать глубокий вдох и выдох, чтобы голос был спокойным, а смысл слов гораздо более мягким, чем все то, что крутилось на языке.

— Свет. Скажи честно. Это ты Нагицкому сказала, что я забеременела?

Я внимательно посмотрела на подругу, стараясь подметить малейшую реакцию. Брови ее сдвинулись к переносице, глаза сузились, а на лице отразилось недовольство пополам с каким-то затаенным страхом. Хотя, может, я просто неправильно поняла? Ей-то чего бояться?

Глава 4

Герман Нагицкий сидел в кабинете генерального директора фирмы «Алмаз-Фарм» Виктора Алмазова и уже в пятый раз пытался вчитаться в результаты протокола УЗИ, которые ему принесли, а также в результаты анализов крови.

— Почему сразу не сказал, что двойня? — недовольно буркнул он, откинув папку на стол.

А глупое сердце, тем временем, стучало как заведенное, даже руки вспотели. Неужели Ирина – та самая? Та, которую он так долго искал. В череде бесконечных провалов могла ли ему улыбнуться удача?

— Кто ж знал, что ты сразу к ней побежишь, — фыркнул Виктор. — Скажи спасибо, что вообще позвонил. Мне врачи данные пациентов не докладывают. Случайно увидел ее в коридоре зареванную, ну интересно стало, зачем приходила. Память на лица у меня хорошая, особенно на тех, которых приходится зачаровывать.

Язвительный тон напомнил сразу о нескольких сделанных когда-то ошибках.

Герман поморщился, но промолчал. Крыть было нечем. Не выдержав, мужчина снова взял папку в руки.

— У тебя достаточно материала, чтобы провести дополнительный анализ? Я хочу убедиться, что это не случайность. Что два ребенка действительно означают, что она… — мужчина сглотнул, так и не договорив. Это было слишком хорошо, чтобы быть правдой.

Алмазов наклонился поближе.

— Сколько времени ты уже проводишь свои эксперименты? Даже с учетом того, что от таких, как ты, женщины редко, но вполне беременеют, конкретно от тебя не понесла ни одна.

Герман облизал разом пересохшие губы.

— Тебе ли не знать, что чудеса случаются.

Черно-белая фотография с аппарата УЗИ с двумя точками на ней приковывала взгляд.

В кабинете повисла тишина.

— Думаю, за неделю управимся, — вынес наконец вердикт Виктор. — Мне и самому интересно, какой из двух вариантов окажется верным.

— Двух вариантов?

— Ну, либо она действительно одна на миллион, либо попросту спала еще с кем-то, кроме тебя. И многоплодная беременность имеет вполне естественные причины, — пожал плечами Алмазов.

Внутри вскипела волна негодования, руки сами собой сжались в кулаки. Герману пришлось себя пересилить, чтобы не ударить по этой лощеной морде с аристократическими замашками.

Вот только это было сейчас лишним. Чтобы сдержаться, он поднялся с места и подошел к окну. На город опускались сумерки, за окном зажглись фонари. Темное стекло на мгновение выхватило его отражение.

Загнутые назад рога и полностью черные глаза без намека на радужку.

— Я зайду через неделю, — бросил он, наконец выходя. Сначала из кабинета, а затем и вовсе покидая здание.

За эту неделю надо будет успеть очень многое. Но он всё сделает, ведь у него наконец есть ради чего сворачивать горы.

Дорога к дому не заняла много времени. Раньше он жил в одном из многоквартирных зданий совсем рядом с театром, но год назад решил переехать в частный сектор.

Дом был большим, с высоким забором, увитым плющом. Сейчас, когда весна наконец полностью входила в свои права, готовая в любой момент перерасти в летний зной, иногда было приятно посидеть в саду.

— Добрый вечер, Герман Игнатьевич. Вы сегодня рано, — молодой парень, которого он нанял следить за домом, принял у него пиджак. — Может, вам кофе сделать?

Еще год назад он заприметил того на экзаменах в театральное училище их города, где тот с треском провалился. В этом году парень приехал поступать снова — и снова его ждала неудача.

— Нет, Антон… Хотя. Да. Сделай кофе.

Парень убежал делать кофе, а Герман поднялся себе в кабинет.

Парень показался ему находкой, честный, принципиальный, да еще и талантливый. Чем приемная комиссия смотрела — непонятно. Но возвращаться в свою родную деревню во второй раз Антон не хотел, а потому с радостью согласился на предложение подработать, а заодно получить протекцию при поступлении в следующем году, если в этом будет хорошо следить за домом.

Нагицкий не успел расположиться в кресле, как в дверь коротко стукнули.

— Герман Игнатьевич….

— Что, уже сделал?

— Нет, там к вам пришли… девушка.

Это мог быть кто угодно, но сердце невольно пропустило удар. Ирина? Возможно ли, что она сама решила прийти к нему? Быть может, хочет поставить какие-то свои условия?

Но какие могут быть условия, когда инстинкты вопят благим матом, и хочется только одного — схватить ее в охапку и никогда больше не отпускать, никому не отдавать?

И ведь он чувствовал, знал! Его неспроста к ней тянуло как ни к кому другому прежде. И вкус у нее не такой, как у всех. Легкий, освежающий, наполняющий энергией. Как летний луг, как журчание реки, как вся мощь дикой природы….

— Что же ты стоишь, веди ее! — резче, чем следовало, поторопил он парня.

Антон кивнул, тут же скрываясь за дверью.

Вдох. Выдох.

Когда через минуту дверь открылась снова, напряжение в комнате стало таким осязаемым, что его можно было черпать ложкой.

Глава 5

Репетиционный зал встретил тишиной и запахом хлорки. Скинув сумку на гладкий покрытый разметкой пол, я достала пуанты. Монотонная рутина растяжки приносила удовлетворение и приятную тяжесть в мышцах. Вставив в уши беспроводные наушники, встала к палке и принялась за этюд, который разучивала последние две недели.

Адажио из балета «Спартак». Мы должны были представлять его на грядущем фестивале.

Чистый артистизм, долгие медленные пассы руками в первой части и практически акробатический номер в конце. Если это не впечатлит балетмейстера и он не выпишет билет в солистки, останется только один путь — через гримёрку после закрытия. Или как там Светка мне говорила?

Нервно хихикнула от этой мысли. Доказывать Нагицкому, что я всего добьюсь своим талантом, а потом прийти к нему за протекцией… Лучше уж сразу уволиться и идти танцевать в ночные клубы. Это хотя бы честно.

Ещё минут двадцать в зеркальных стенах отражалась лишь я одна, а затем народ начал подтягиваться. Пришла заспанная Анжела под ручку с лучшей подружкой Мариной. Впорхнула в зал гиперактивная Ксюша Энерджайзер, способная безо всякого кофе оттанцевать двадцать спектаклей подряд.

Молчаливая скромная Галя — миниатюрная прима, головокружительным гранд-жете перепрыгнувшая в свои двадцать всех старожилов.

Она танцевала вожделенную Китри в Дон Кихоте, порхала, как бабочка, в новогоднем «Щелкунчике» и печальными огромными глазами покоряла зал в «Жизели».

Постепенно репетиционная приобрела привычный вид базара. Вразнобой все разминались, репетировали каждый свою партию, галдели.

Анжелка, кое-как размявшись, плюхнулась на скамейку, делая вид, что потянула стопу, и украдкой уставилась в смартфон. Я же углубилась в собственный маленький мирок «Спартака».

Тягучая мелодия настраивала на нужный лад, но почти тут же наушники напомнили, что вместо того чтобы накануне вечером залипать в Ютуб, их стоило бы подзарядить.

— Зараза… — негромко выругалась я, когда они отключились.

Раздосадованная, отошла от палки, чтобы убрать в сумку, и невольно услышала обрывок разговора:

— …вчера в кабинете постановщика.

Скосив глаза на Анжелку с Маринкой, сделала вид, что решила крепче затянуть ленты на пуантах и, нарочно отвернувшись, прислушалась.

— Да ну? — судя по голосу, Маринка удивилась, и не в приятном смысле.

— Прямо из кабинета выскочила. Растрёпанная такая, из-под кофты бретельки торчат, а сама вся такая довольная.

— Ну всё ясно, кто теперь будет с Галькой на пару сольные партии танцевать, — с досадой вздохнула Маринка, — хотелось бы и мне знать, с кем тут переспать, чтобы хоть раз получить Одетту.

— А то ты не знаешь с кем, — ехидно ответила Анжела.

Тут в репетиционную вошёл балетмейстер, и я, не желая прослыть лентяйкой, проворно вскочила, потеряв к сплетням интерес.

Пару минут понаблюдав за разминкой, постановщик хлопнул в ладоши, привлекая внимание:

— Всё, давайте начинать.

Труппа потянулась на сцену.

Натянув болеро, я метнулась к балетмейстеру попросить посмотреть номер, но вокруг уже кружили с десяток желающих. Раздражённо выдохнув, тряхнула головой. Нет, так нет. Может, удастся попытать счастья после репетиции.

В закулисье, как обычно, царила неразбериха. Осветители сновали туда-сюда, тянули какие-то кабели, рабочие таскали коробки, инструменты, спотыкались, грязно ругались и курили прямо под табличкой с перечёркнутой сигаретой.

Я всмотрелась в разметку, нашла свою позицию и поспешила туда. Мой партнёр, Костя уже стоял, раз за разом повторяя эпольман, за который неоднократно получал замечания. Небрежно махнув мне, он вернулся к делу.

Я задумчиво огляделась, нашарив взглядом Светку, которая пришла только что, и рассеянно махнула ей пару раз.

— Встали! — скомандовал балетмейстер.

Я встрепенулась и приняла нужную позу, поправив сползавшие гетры и заправив за ухо чуть вьющуюся прядь, выбившуюся из пучка.

Взгляд невольно метнулся в зрительный зал и тут же, словно зная, нашарил в одном из первых рядов Германа Игнатьевича.

Сердце тут же забилось, заметалось, будто я уже оттанцевала спектакль целиком.

И сразу же, несмотря на расстояние, безошибочно поняла, на кого направлен внимательный тёмный взгляд.

Он ведь сказал, что не придёт сегодня. Что-то изменилось?

Попыталась отогнать мысль, забить её другими, сосредоточиться на движениях и замечаниях.

Вдруг с меня будто сместился лазерный прицел. Герман, чуть склонив голову, перевёл взгляд на приму.

«В конце концов, ничего страшного не…»

Не успела мысль даже полностью сформироваться, как Галя, ойкнув, упала на середине фуэте и села, растерянно потирая коленку.

— Галя! — балетмейстер с раздражением хлопнул в ладоши, останавливая действие, — ты солистка или цапля колченогая?

— Началось… — напряжённо констатировал кто-то на задних рядах.

Глава 6

— Свет, ты уверена, что куда-то хочешь идти? — вздохнула я. — В кои-то веки у нас нет постановок и выходные, как у всех, в субботу и воскресенье. Хочется же просто посидеть дома! Не знаю, там... В ванной полежать, маникюр сделать…

Я как раз только и успела набрать ванну, насыпать в воду соль, когда подруга позвонила.

— Вот именно. Единственный выходной, как у всех. Надо пользоваться. Сегодня в «Алисе» кавер-группа играет. Кому-кому, а уж тебе точно надо развеяться.

— Там, наверное, народу будет… — протянула я. — А мне даже шампанского нельзя.

— Ванну тебе принимать тоже нельзя. Так что собирайся. Встречаемся через сорок минут у памятника Пушкину.

— Почему это нельзя? — удивилась я, тоскливо поглядывая на блестящую в воде соль.

— Понятия не имею, но когда я… в смысле, тетя мне говорила как-то, что беременным принимать горячую ванну нельзя — может быть выкидыш. Хотя в твоем случае… Хм… Ну, в общем, через сорок минут. Не опаздывай.

Света отключилась.

Постояв с полминуты, взвешивая все «за» и «против», я вздохнула и решительно выдернула пробку, сливая всю набранную воду. Пока я не готова принимать никакие решения. А вчерашнее событие в театре оставило в душе такой раздрай, что совсем ни о чем думать не хотелось.

«Ты обещала его поцеловать», — напомнил внутренний голос, но я поспешила от него отмахнуться. В конце концов, он ведь ничего не слышал, да? Так что вряд ли захочет стребовать «должок».

Может, и правда сходить куда-нибудь… Снова взяв в руки телефон, нашла в интернете страничку местного клуба, чтобы посмотреть, что же такое у них сегодня в программе. Каверы на современных зарубежных исполнителей, начало в девятнадцать ноль-ноль, вход свободный.

«А почему бы и нет? Или боишься, что Герман узнает, что ты куда-то без него собралась?» — внутренний голос подталкивал на безумства.

Эта мысль вызвала раздражение. Совсем я его не боюсь! Плевать мне, что он подумает. Мы расстались, и я не обязана пред ним отчитываться. Тем более что он, судя по сплетням Анжелки с Маринкой, вполне успешно без меня развлекается!

С таким настроем побежала одеваться. Распахнув шкаф, выудила из него любимые джинсы, футболку с эмблемой известной рок-группы. Нацепила на себя, улыбнувшись отражению в зеркале.

«Правильно, не нужно привлекать к себе лишнее внимание», — на этот раз у внутреннего голоса прорезались интонации самого Германа.

Вспомнилось, как он встал передо мной там, на сцене. Собранный, напряжённый.

Сейчас почему-то тот его взгляд казался собственническим, хозяйским. Хотя я понимала, что он просто проверял, все ли в порядке.

Я вспомнила, как он дотронулся до моей щеки. Прикрыла глаза, вызывая вчерашние ощущения. Коснулась лица кончиками пальцев, точно так же, как он это сделал.

По телу пробежала волна дрожи, а внутри что-то предательски сжалось. И этот его странный взгляд, когда я шептала о том, чтобы он спас Галку…

Резко распахнула веки, ошарашенная собственными эмоциями.

На меня из зеркала смотрело испуганное отражение.

Разозлившись, снова открыла шкаф, перебрала вещи и достала обтягивающее красное платье, длинное, но зато с разрезом сбоку.

Не знаю, насколько оно подходит для клуба, но назло Герману захотелось нарядиться именно в него. При чем тут вообще Герман и как мое платье может хоть как-то быть «назло», я особенно не понимала, но уже через полчаса в назначенном месте, у памятника Пушкину, стояла именно в нем.

Светка опоздала минут на пять.

— Отлично выглядишь! — вздёрнув брови, оглядела меня она. — Пошли быстрее, пока все столики не заняли. Я пыталась забронировать, но сказали «на сегодня не бронируем, приходите так». Ах, да. Пока не забыла!

Она полезла в маленькую дамскую сумочку, вытащила какую-то коробочку, по виду из-под лекарств, и протянула мне ее.

— Положи сразу к себе.

— Это что? — я нахмурилась, вчитываясь в название.

— Таблетки. Ты же сама сказала принести. Там внутри инструкция. Просто делай как написано.

Я уже думать забыла про эти чертовы таблетки, они буквально жгли руки. Хотелось выбросить прямо здесь и прямо сейчас. Но ведь я действительно сама попросила, Светка старалась, обращалась к своей тетке. Кивнув, я убрала их к себе в сумку.

— Спасибо. Ты потом скажи, сколько я тебе денег должна, — я постаралась улыбнуться непринужденно.

Светка на это лишь отмахнулась и потянула меня вперед.

— Пойдем скорее.

От памятника до клуба пара минут пути. Всего-то и надо – перейти через небольшую площадь и обойти два невысоких здания.

Открытую веранду использовали как курилку. Я поморщилась от неприятного запаха. Поймала несколько заинтересованных взглядов тех, кто стоял у входа.

«Зря я так вырядилась», — поругала себя, вот только деваться было уже некуда.

Стоило зайти, как мы сразу окунулись в звуки тяжелой гитарной музыки. Она забиралась внутрь, проникала в самое сердце. Настроение моментально улучшилось.

Глава 7

У меня в руках все еще был синий лимонад, я поднесла его к губам и сделала мелкий глоток. То ли чтобы успокоиться, то ли чтобы занять свой рот хоть чем-то. Пока я пью, я не могу говорить, ведь так?

Кто-то прошел мимо, случайно задев меня. Я покачнулась, чуть не разлив напиток на себя.

Герман был все ближе. Снова подняла стакан, словно он мог быть преградой между нами.

Очередной глоток вдруг встал тугим комом. Я закашлялась.

Не хватало воздуха. В груди защемило, а сердце застучало с утроенной силой — в ушах слышен был только бой внутренних молоточков.

Легкие жгло, будто в меня влили расплавленное железо. Я царапала грудь, горло, в надежде хоть как-то облегчить эту муку. Все куда-то поплыло, пол начал уходить из-под ног. Свет становился все тусклее, слабее, а затем погас вовсе.

***

Первым, что я осознала, были звуки «Танца рыцарей», наполнявшие собой все пространство.

«Дежавю…»

Вздохнула, слегка потягиваясь. Во всем теле присутствовала странная легкость, словно после полноценного сна… Я спала?

Приоткрыла один глаз, затем второй. Высокий незнакомый потолок с лепниной. Я уснула где-то в театре?

Музыка оборвалась на самой высокой ноте, не дойдя до кульминации.

Я приподнялась на локтях, осматриваясь. Я лежала на огромной деревянной кровати с балдахином, словно взятой из реквизита к средневековой постановке. Красный бархат, золотые кисточки и кипенно-белое белье. И я в длинном таком же красном платье, с огромным разрезом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Герман Игнатьевич?

Не сразу его заметила. Он стоял, прислонившись к стене, и практически с ней сливался. Такой же строгий и собранный, как и всегда, разве что на этот раз на нем пиджака не было, да ворот рубашки был расстегнут на несколько пуговиц.

— Как я?.. — осеклась, вспомнив клуб, напиток, после которого мне стало плохо. Неужели Костя мне что-то подсыпал? Или это был не Костя? — Это вы меня отравили?

— Это было не отравление. У тебя случился приступ анафилактического шока. Но это я тебя спас, — он ослепительно улыбнулся, хотя его глаза при этом и оставались серьезными. — Можешь сказать спасибо.

— Спасибо, — настороженно поблагодарила я.

Анафилактический шок? У меня и аллергии особой никогда не было. Разве что на лавандовое масло. Намазалась им как-то в душе, а наутро получила раздражение по всей коже. А так, что бы случился приступ… Что же было в том лимонаде? Хотя, ведь он был голубого цвета… может быть дело в красителе?

— Я у вас дома?

— Да. Это моя спальня, — кивнул он.

Я неуютно поежилась.

Сейчас все, что произошло в клубе, казалось дурным сном. Но если то, как я впервые увидела его рога, еще можно было бы списать на галлюцинации, то чудовище в зеркале перед туалетами… И ведь Нагицкий разговаривал с ним, он подтвердил, что мне не привиделось. Предложил защиту…

Все это было одновременно нелепо и жутко. Монстров не существует! И, вместе с тем, при воспоминании о том, как кровосос припал к горлу Маринки, руки и ноги нервно подрагивали, а зубы начинали стучать.

Несмотря на то, что в комнате было тепло, по телу прокатился озноб.

— В таком случае, мне, наверное, не слишком уместно здесь быть, — голос слегка дрожал, как я ни пыталась скрыть это.

— Возможно, но кого это интересует? — Нагицкий развел руки в стороны.

— В каком смысле?

Внутри все сжалось. Он намекает, что будет удерживать меня здесь против воли? От возмущения я вскочила на ноги. Из-за резкого подъёма закружилась голова, в глазах потемнело, и если бы не Герман, подхвативший меня на руки, я бы точно рухнула обратно на кровать, а то и вовсе на пол.

— Я просто имел в виду, что тебя никто не осудит за то, что ты здесь, — прошептал мужчина, осторожно погладив меня по спине.

Мимолетное прикосновение было подобно разряду тока.

— Ну да… — проговорила, с трудом возвращая себе зрение и успокаивая разбушевавшийся вестибулярный аппарат. — А главное, никто не удивится. Просто очередная девица в вашей постели.

Я и сама не заметила, с какой горечью это произнесла. С какой болью. А когда спохватилась, то было уже поздно. Нагицкий прищурился, явно поняв больше, чем я бы хотела.

— Да. Ты права. Отчасти. Но я бы сказал не так. Очередная девица, разочаровавшая меня, — он отстранился, — так будет точнее.

Два шага в сторону, и он выдвинул ящик из стоящего у стола шкафчика. Достал что-то и, повернувшись, бросил это мне.

Я поймала на лету, а когда поймала…

Краска прилила к щекам. Чертовы таблетки! Совсем про них забыла.

Закусила губу до боли, чтобы хоть как-то встряхнуться. Что ему сказать? Что не собиралась принимать? Что они оказались у меня случайно? Но почему вообще я должна что-то ему объяснять?

— Я не собираюсь оправдываться, — сказать эту фразу стоило больших усилий.

Подняла глаза на него, сжимая губы в тонкую линию. Только бы не дрожали! Только бы не расплакаться!

Глава 8

Стоило двери за Германом захлопнуться, как я бросилась к окну. Даже открыла ее, впуская в комнату порыв свежего воздуха.

Свесившись с подоконника, глянула вниз… Нет. Таким путем точно отсюда не выбраться. Слишком высоко. Дорожка от калитки к крыльцу вымощена камнем и проходит как раз под окном. Если решусь прыгать, приземлюсь аккурат на нее.

Чтобы отогнать возникшие в голове жуткие образы собственного тела, в неестественной позе лежащего под окнами в луже крови, закрыла окно.

Нет, это определенно не вариант.

Но нервозность требовала какого-то действия, я принялась крупными шагами мерить комнату. Дойдя до комода, из которого Герман вытащил таблетки, на всякий случай просмотрела все ящички. Вдруг сумка там?

Но ее не было ни там, ни под кроватью, ни в шкафу. Я обыскала даже смежную ванную, но и там не было ничего, кроме больших пушистых белых полотенец.

«Как в отеле каком-то», — мысленно скривилась я.

Где-то спустя полчаса, когда неизведанных уголков в комнате не осталось, а сумка так и не нашлась, я решилась выйти.

Дернула ручку. Та легко провернулась, а дверь с легким щелчком открылась.

Я облегченно выдохнула. По крайней мере, не заперто.

Снаружи был длинный коридор с обоями в темно-серую вертикальную полоску. Интересно, а, кроме Германа, здесь кто-нибудь есть? Он живет один или тоже, как этот Алмазов, с какими-нибудь родственниками?

Мысли метались. Вряд ли отрава в лимонаде — дело рук Германа, но если меня действительно траванули, почему нельзя обратиться в полицию? Почему я должна слепо довериться человеку, которого плохо знаю? Кто он мне, вообще? То, что он заделал мне двойню — не значит, что я должна теперь вешаться ему на шею. В конце концов, учитывая, сколько у него было женщин, у него может быть уже не одна сотня потенциальных наследников. У него репутация хуже некуда, еще вдобавок эти «друзья-монстры»…

Лучше дома закрыться. Буду чувствовать себя в куда большей безопасности, чем сейчас. Хочет меня защитить? Прекрасно. Пусть делает это, не ограничивая мою свободу и не запирая у себя дома. А он только рычит и ехидничает!

С такими мыслями я дошла до широкой деревянной лестницы и спустилась вниз. Кто-то брякал чем-то железным в одной из комнат. По крайней мере, так мне показалось.

Может, удастся улизнуть, пока Нагицкий там чем-то занят?

Тихонько, на цыпочках, словно на мне пуанты, я прошла к большому холлу, где на высокой вешалке-стойке одиноко висел черный плащ.

На этот раз удача оказалась не на моей стороне — входная дверь была закрыта.

«Вылезу через окно», — со злой решимостью подумала я.

— Здравствуйте, — высокий мужской голос заставил обернуться.

Замерла, словно застигнутая на месте преступления. Медленно обернулась.

В проеме дверей, ведущих в одну из комнат, стоял молодой парень. Не старше двадцати на вид. В руках у него было полотенце, которым он вытирал небольшую голубую чашечку.

Внешне он был весьма располагающим, и улыбался отрыто и дружелюбно.

— Вы Ирина, правильно? — он протянул одну руку. — А я Антон.

Я с опаской пожала его оказавшуюся очень горячей ладонь. Еще раз оглядела с головы до ног. На Германа он совсем не похож. Волосы гораздо светлее, лицо круглее да и фигура хоть и стройная, но гораздо более приземистая, чем у Нагицкого.

«Не родня», — мысленно вынесла вердикт я.

— Хотите кофе? Может быть, чаю? Вина? — предложил парень, но, смутившись, промямлил: — Хотя вина, наверное…

— А ты, собственно, кто? — наверное, вопрос звучал бестактно. Но это было в любом случае не так бестактно, как запирать меня у себя дома.

— Я тут работаю. Помогаю Герману Игнатьевичу смотреть за домом. Прибираюсь, готовлю иногда, за садом ухаживаю, — Антон скромно потупил взгляд в пол. — Так что насчет кофе?

— А сам-то твой работодатель где? — настороженно уточнила я.

— У себя кабинете, — кивнул парень в сторону лестницы.

Я кивнула и сделала вид, что собираюсь подняться туда.

— Хорошо. Спасибо. Где, говоришь, кабинет расположен?

На самом деле искать Нагицкого я не собиралась. Просто хотела, чтоб это молодое дарование отстало от меня, и я бы попыталась вылезти в окно.

— Эм… не надо на второй этаж, — он вышел мне наперерез. — Герман Игнатьевич сейчас занят… Он очень не любит, когда его отвлекают. Ему вообще под горячую руку лучше не попадаться...

Я еще раз неуверенно посмотрела на лестницу.

— Он тебя бьет, что ли? — вопрос вырвался сам собой.

— О нет, вы что?! — всплеснул руками Антон, чуть не выронив кружку с полотенцем. — Он просто иногда бывает… — Парень нахмурился, словно не знал, как правильно подобрать слово. — Ну, это все неважно. Просто он сейчас занят, там у него... Так что насчет кофе?

— Хорошо. Неси. — Если это единственный способ избавиться от чересчур усердного работника, то пусть будет кофе.