Рождественский подарок

Глава 1

Дорсетшир, Англия

Октябрь 1860 года

Она вернулась.

Громкий стук в дверь, а затем быстрый топот удаляющихся шагов не могли означать ничего другого Яростно выругавшись, Эрик Бромлей, седьмой граф Фаррингтон, вскочил, вышел из гостиной и в раздражении пересек холл широкими шагами Ему незачем было гадать, кто к нему приехал. У него не было никаких сомнений в том, кто это. Гости исключались Никто не смел приехать с визитом в поместье Фаррингтон с тех пор, как пять лет назад он закрыл двери своего дома для всего остального мира.

Кроме тех, кто приезжал, чтобы доставить во всех отношениях нежелательную посылку.

Эрик пинком ноги отбросил с дороги стул, не замечая, как разлетелся «шератон» с решетчатой спинкой, ударившись о стену. Глаза его горели яростью, когда он навалился на входную дверь, — грозный воин, решивший встретиться лицом к лицу с непримиримый врагом.

Широко распахнув дверь, он прикрылся рукой от тучи пыли, поднятой быстро удаляющейся каретой — второй за этот месяц и двадцать второй за четыре года.

Пыль улеглась, и Эрик машинально опустил горящий взор. Он встретился взглядом с озорницей трех с половиной футов росту, которая стояла на крыльце и смотрела на него бесстыжими сапфировыми глазами без малейшего намека на смущение или стыд.

— Здравствуй, дядя мы с Пушком, — она крепче прижала к себе несколько потрепанного мохнатого игрушечного котенка, — вернулись. Миссис Лоули велела передать тебе, что меня уже нельзя перевоспитать, ибо я… я, — она сморщила носик, — закостенела в грехе.

С этими словами она ногой отодвинула в сторону свою дорожную сумку, сбросила капор и пальто и швырнула их на пол. Через секунду девочка пулей промчалась мимо Эрика.

— Закоснела, — проворчал Эрик, укоризненно глядя на разбросанную одежду. — Закоснела в грехе. Черт знает что.

И сразу же вслед за его проклятием дом содрогнулся от удара.

Эрик резко повернулся и бросился на этот звук. Он вбежал в зеленую гостиную, где его племянница стояла возле погасшего камина, а у ее ног лежали осколки античной вазы.

— Пушок хотел посидеть на этом столике. — Она показала на опустевшую поверхность. — Там стояла твоя ваза. Поэтому я ее убрала. Пушок не хочет ни с кем сидеть рядом.

— Ноэль. — Опущенные руки Эрика сжались в кулаки. — Что ты натворила у Лоули? Почему они привезли тебя назад? В ответ девочка равнодушно пожала плечами.

— Их собака пыталась укусить Пушка. Поэтому я ее укусила.

— Ты укусила их…

— Всего лишь за хвост. Кроме того, она толстая и безобразная. И ее хвост тоже.

— Лоули — последняя приличная семья, больше в приходе никого не осталось, — взревел Эрик, игнорируя ноющую боль под ложечкой при взгляде на поднятое к нему личико Ноэль — точную копию лица ее матери. — Что, черт возьми, мне теперь с тобой делать?

— Не произноси слова «черт», а то он и вправду тебя заберет.

На виске у Эрика забилась жилка.

— Если, конечно, ты сам не черт, как говорит миссис Лоули Она говорит, что ты сам Дьявол. Это правда?

Внутри у Эрика что-то оборвалось. Он внезапно пересмотрел клятву никогда не появляться на людях, которую дал В тот день, когда заточил себя в Фаррингтоне.

— Подойди сюда, Ноэль, — приказал он.

— Зачем? — В ее проницательном взгляде не было страха, только любопытство.

— Потому что я тебе приказываю. Прихвати пальто. Явно заинтригованная, она подняла брови.

— Мы не можем никуда поехать. Ты никогда не уезжаешь из Фаррингтона.

— Сегодня уеду. Вместе с тобой. Мы едем в деревню. Пора раз и навсегда решить, где тебе жить. Иди за мной. — Он зашагал к двери и остановился на пороге. — Советую тебе слушаться меня. Если мне придется повторять свои слова, то я стану далеко не таким любезным, как сейчас.

Ноэль скрестила руки на груди.

— Даже если ты меня выпорешь, я никуда не поеду без Пушка.

— Прекрасно, — прогремел Эрик. — Забирай свою облезлую игрушку. Я сейчас выведу фаэтон.

На секунду Ноэль вздернула подбородок, и Эрик подумал, что она хочет бросить ему вызов. Затем на ее глаза опустилась завеса ресниц, девочка пожала плечами, подобрала игрушечного кота и молча пошла следом за Эриком в холл.

Он боролся с яростью, поднимавшейся в нем темной, душной волной.

Эти мучения должны кончиться. И даже если эта поездка снова заставит разгореться адский огонь, он положит им конец.