Рождество в доме Купьелло

Действие первое

Кончетта (монотонно, заведомо зная, что придется не раз повторить, прежде чем тебя услышат). Лукарье! Лукарье! Вставай, уже девять.

Пауза. Лука продолжает спать

Кончетта (тем же тоном, но громче) Лукарье! Лукарье! Просыпайся, уже девять

Лука, повернувшись на другой бок под одеялом, всхрапывает. Пауза.

(Все тем же тоном) Лукарье… Вставай, уже девять. Выпей кофе.

Лука (сквозь сон, не понимая, в чем дело). А-а? Кофе? (Что то бормочет, высовывает из под одеяла сначала голову, закутанную в шерстяной платок, потом садится посредине кровати, протягивает руку, как будто хочет взять чашку, но постепенно рука опускается, голова падает на грудь, и он снова засыпает. Все это он проделывает с закрытыми главами)

Кончетта (видя, что он снова заснул, спокойно продолжает). Лукарье… Лукарье… Вставай, уже девять. (Небольшая пауза) Лукарье.

Лука (открыв глаза, раздраженно повторяет за ней). Лукарье… Лукарье… Ах, как ты мне надоела! Дай поспать!

Кончетта. Выпей кофе.

Лука (неохотно). Кофе. Ну ладно. Ставь сюда.

Кончетта (подает чашку). На.

Лука. Который час?

Кончетта. Я же тебе сказала: девять утра.

Лука (зевает). Уже девять? Да, тогда другое дело. Раз уже девять, то спать больше нельзя. На улице холодно?

Кончетта (одеваясь, не оборачивается). Что тебе вдруг пришло в голову, Лукарье… Очень холодно.

Лука (вздрагивая при мысли, что нужно вставать). Очень… Брр… Ну что ж, это и понятно, рождество на дворе… Брр… (Отпивает глоток кофе, морщится.) Ну и гадость!..

Кончетта. Чего ты хочешь, Лукарье? Слава богу, этот то хоть есть.

Лука. Да, слава богу. (Ставит чашку на столик) Не в кофе дело… Иногда все зависит, как сварить его… Этот вот отдает клопами.

Кончетта (продолжая одеваться, на секунду оборачивается}. Да чти на тебя нашло с утра? Шутник!

Лука. Хм, шутник… (Вдруг вспоминает.) А «ясли» где?

Кончетта (показывает). Там лежат, там! Не бойся, никто игрушку не тронет.

Лука. А клей ты разогрела?

Кончетта (недовольно). Лукарье, я же только что встала.

Лука. Иди разогрей. Мне нужно работать.

Кончетта (берет банку со стула и идет направо). Ну вот, началось: клей, гвозди, ножницы, молоток… Прямо спозаранку, глаз не успел продрать… (Уходит.)

Лука (встает. Стуча зубами и растирая руки от холода, начинает одеваться. Сначала надевает ботинки без задников, заменяющие шлепанцы, полинявшие брюки, а затем уходит за ширму умываться Вновь появляется, вытирая руки полотенцем. Надев пиджак, принимается за работу над игрушкой, разговаривая одновременно с Неннилло). Эй… Вставай, уже девять часов. (Неннилло не отвечает).

И что с ним делать… В твои годы я до рассвета поднимался я шел на работу. Вставай. Лучше мне не разговаривать с тобой с раннего утра, весь день будет испорчен! (Выведенный из себя молчанием Неннилло, кричит) Ты что, не понял? Вставай!

Ненилло (из под одеяла). Молочную похлебку принес?

Лука. Э-э!.. У тебя только это и на уме. Вставай и сам ступай на кухню, прислуги в доме не держим. Понял?

Ненилло (из под одеяла). Если не подашь мне в постель — не встану.

Лука. Нет, встанешь! Или я тебя так вздую, что проваляешься в постели целую неделю!

Входит Кончетта.

Кончетта. Получай свой клей. (Ставит банку на стол. Лука снова принимается за работу.)

Никак не пойму… Зачем тебе эта игрушка? Столько денег на нее выбрасываем, а пользы никакой… Ведь сами еле-еле перебиваемся.

Неннилло (удобно растянувшись на постели, заложив руки за голову). Правда… никакой пользы…

Лука. Почему? Как — никакой пользы? С чего ты взял?! (Вытаращив глаза.) Тебе что, игрушка не нравится?

Неннилло (с вызовом). Мне игрушка не нравится.

Лука. Как же так, Христова колыбель всем нравится, нет ничего лучше…

Неннилло (зло). Да, не нравится…

Лука. Но она не закончена еще… много чего надо сделать… Это еще только основа… Вот когда сделаю все — траву, пастухов…

Неннилло (тем же тоном). Все равно не нравится. Хочу молочной похлебки.

Кончетта. Вставай, Ненни, вставай!

Лука (в бешенстве). Ах так?! Пусть только она принесет тебе в постель похлебку, я выплесну ее на вас обоих! (Кончетте.) Вырастила будущего каторжника. Поглядите на него… ни стыда ни совести. До сих пор в постели.

Кончетта. Ну да ладно, он сейчас встанет… (Делает сыну знаки, как будто говоря: «Поднимайся, а я принесу похлебку».) Ну вставай, Ненни…

Неннилло. Нет, хочу молочной похлебки.

Лука. О-о-о! Я тебе выплесну клей в рожу!

Кончетта (вмешиваясь). Вставай, мой красавец… Умойся сначала, а я пока сварю тебе похлебку — вкусную-превкусную. Только умойся.

Лука. Паскуалино проснулся?

Кончетта (убирая постель). Проснулся, встал твой надоедливый братец. Целую неделю пролежать в постели из за того, что болело горло!

Неннилло (настораживаясь). Что, встал? А на улицу он не собирается, не знаешь?

Кончетта. Собирается. Говорит, мол, пойду прогуляюсь немного, подышу свежим воздухом после болезни.

Неннилло. И он что, одевается?

Лука. Конечно… Что он, голым по улице пойдет? А тебе то что?

Неннилло. Да так просто… Вообще, я думаю, ему пока рано выходить. Вдруг снова заболеет…

Из гостиной входит Паскуалино.

Паскуалино (он уже одет, но на ногах вместо ботинок домашние туфли). Лукарье, можно?

Лука. Входи, Паска, входи.

Паскуалино. Добрый день! Здравствуйте, донна Кунче.

Лука. Как чувствуешь себя, Паска? Похудел немного, но это ерунда, быстро поправишься. (Щупает у него пульс.) Температура есть?

Паскуалино. Нет-нет… Сейчас мне лучше. Совсем здоров. (Подозрительно смотрит на Неннилло.) Все прошло. (Кончетте.) Донна Кунче… Нигде не могу найти своих ботинок…

Неннилло залезает поглубже под одеяло.

Кончетта. А я то тут при чем?

Паскуалино. Вы же знаете, я всю неделю лежал с температурой. Я просто хотел узнать, не видели ли вы их.

Лука. А куда ты их поставил на прошлой неделе?

Паскуалино. Под кровать.

Кончетта. Смотреть надо хорошенько. Там же, наверно, и стоят, где поставил.

Паскуалино. Нет там ничего, донна Кунче. Пропали ботинки. Надо бы у Неннилло спросить…

Неннилло (рывком, наполовину высовывается из под одеяла). Перестань, понял?.. «Неннилло, Неннилло»… Не продавал я твоих ботинок! Я не способен на такое!

Лука (сразу же поняв, Кончетте). Он продал их! (К Паскуалино) Ты не волнуйся, Паска…

Паскуалино (выходит из себя). Что значит «не волнуйся»?! Это что ж такое делается?! Лежишь больной, с температурой, а этот тип продает твои ботинки! Черт-те что! У нормальных людей этого не случается! Что я теперь буду делать? В чем пойду на улицу?

Неннилло. Вот раскричался!.. Столько слов, и все впустую!..

Паскуалино. Бандит, ты еще пытаешься оправдываться!

Неннилло. И так ясно, что я прав. Я сам с Доктором говорил. И он сказал, что ты точно помрешь, никакой надежды нет… вот… Я и пальто твое продал!

Паскуалино. И пальто?! О мадонна! Да он меня в самом деле уморит… (В отчаянии бегает по сцене.) И какое пальто! Из шотландской шерсти с воротником! Пальто и ботинки!.. Что теперь делать? Как я выйду на улицу? Как?

Лука (протягивает Паскуалино пару ботинок, которые достал из под кровати). Возьми пока мои. Завтра я куплю тебе новые. Что мне еще делать? (К Неннилло.) Это из за тебя я должен выслушивать такое от родного братца… А ведь я никогда не хотел с ним связываться…

Паскуалино. При чем здесь я? Он украл у меня пальто и ботинки…

Лука (решительно). Вот что, Паска… Снимай себе комнату, иди куда хочешь, но здесь вместе нам жить больше нельзя!

Паскуалино. Но ты понимаешь, в чем дело? Он продал мои вещи, когда я был еще жив! Не мог дождаться…

Лука. Ну что ты хочешь от этого мальчишки… Надо же, догадался продать вещи… (К Неннилло.) Не говоря уже о том, что его вещи переходят ко мне, ведь я его брат.

Паскуалино. Это другое дело… У меня ведь ничего нет… Ты же знаешь, Лукарье… я бедняк…

Лука. При чем здесь бедняк? Просто я говорю: как же так? Как же так?..

Паскуалино. Да, вот так то! А приятели, с кем я в лотерею вместе играю, еще завидуют: «Повезло же вам, дон Паскуали… живете у родственников… К вам хорошо относятся». Да, уж лучше некуда! Если бы кто нибудь знал, что мне приходится выносить в этом доме!..

Лука (возмущенно). Паска, ради бога!.. Что же тебе еще надо? Живешь в нашем доме, сыт, носишь чистые рубашки, заштопанные носки, и все за какие то пять лир в день, что даешь моей жене… Эх ты! Детских шуток не понимаешь!

Паскуалино. Ничего себе шуточки!

Лука. Ну, конечно, шутка, Паска. До чего ж ты дотошный!

Паскуалино (с иронией). Минуту терпения, дон Лу!.. Простите меня, извините великодушно за то, что ваш сын меня оставил без пальто и без ботинок…

Лука (тоже задетый за живое, подражая тону Паскуалино). Нет-нет, что вы! Это я должен у вас просить прощения за то, что мальчик позволил себе… (Снимает кепку и становится на колено перед Паскуалино.)

Паскуалино (тоже встав на колени). Нет, вы меня простите! Столько беспокойства вам доставил!

Лука (в бешенстве вскакивает). Прощайте, дон Паска!

Паскуалино (таким же тоном). Прощайте, дон Лука! Мамма миа, как подло! Я не могу понять… И они называются моими родственниками! Хороши же родственники! (Уходит, хлопнув дверью.)

Лука (к Неннилло). И что ему такого родственники сделали?.. (Задумывается.) А ты все еще в постели? (Силой стаскивая с Неннилло одеяло.) Ты встанешь или нет? Уже девять часов, ты понял?

Кончетта(вмешиваясь в разговор). Э-э, оставь его! Ты хочешь, чтобы мальчик простудился?

Лука. Все равно заставлю его встать! Ну ка, быстро!

Неннилло. Хочу молочной похлебки.

Кончетта. А ты встань сначала… ну… А я сейчас принесу. (Уходя, делает за спиной Луки знаки сыну, чтобы тот быстрее вставал издевался.)

Лука (заметив действия жены). Вот оно, твое воспитание! Тюрьма плачет по нем!

Кончетта уходит.

Лука (принимается за прерванную работу). Взрослый парень… Не пойму, чего ты хочешь… Из школы выгнали — еле дотянул до третьего класса. Каждый человек должен иметь цель в жизни, к чему нибудь стремиться. Хоть бы какому нибудь ремеслу научился… Ты слушай, я тебе говорю. (Смотрит с восхищением на свою работу.) Вот здесь будут пастухи… а здесь пещера… Посмотри, как все красиво получается. Нравится?

Неннилло (холодно). Нет.

Лука (подавив в себе возмущение, старается задобрить сына). Я тебе купил новый костюм… в старом ходить неприлично… Рубашку подарил, пару галстуков… (Продолжая работать.) Здесь я сделаю харчевню… А перед ней — фонтан. Да, фонтан с настоящей водой. Снизу подключу клизму, понимаешь?.. Налью воды — и готово! Пригорки, овражки сделаю… Нравится игрушка, а?

Неннилло (тем же тоном). Не нравится.

Лука (в ярости). Но она же еще не готова! Была бы она готова — тогда другое дело, а раз не готова, то как ты можешь судить?

Неннилло (кричит). Ну что я могу поделать, если не нравится, и все тут! Что я, виноват? (Подходит к игрушке.) Так… (Некоторое время смотрит, а затем решительно.) Нет, не нравится!

Лука. Ну все. Убирайся вон из моего дома! Иди работать! Навязался на нашу голову! Нам такие лодыри не нужны!

Неннилло. И уйду! Да, уйду! А то тут и свихнуться недолго. Игрушка не нравится, так нет, должен через силу ею восхищаться!.. Хватит, ухожу! Вот только молочной похлебки поем и уйду.

Кончетта (несет стакан молока и хлеб). На, кушай на здоровье. (Ставит все на столик. Неннилло, уже одетый, принимается за еду.) Лукарье, на завтрак что приготовить? (Идет к вешалке, надевает пальто, шляпку, собираясь за покупками.)

Лука. Кунче, ну что ты меня каждый раз спрашиваешь? Все равно ты сделаешь по-своему. Знаешь что? Завтра сочельник… Лучше сегодня не переедать. Свари немного овощного супа и брось в него рожков.

Неннилло. Я рожков не люблю.

Лука. А ты то тут при чем? Сказал, что уходишь, так уходи себе… Рожки эти не про твою честь.

Кончетта (выдвигает ящик комода, достает деньги, потом запирает его на ключ). Фруктов покупать не буду. Завтра праздник, придется потратить уйму денег. Так… Двадцать лир. Пять лир возьми, может, тебе что будет нужно: гвозди, картон, а пятнадцать — на продукты.

Неннилло (покончив с едой). Ну вот и все! Прощальный завтрак в родительском доме… Мамаша, вы меня потеряли… Жестокий отец лишил меня семейного очага. Дорогая мама, твой сын уходит… (Незаметно берет пять лир, которые Кончетта оставила на столе для Луки, и прячет их в карман.) Исчезло твое дитя! Исчезло!.. Нету его больше. (Уходит.)

Кончетта (вслед). Ненни, вернись! (Луке.) О чем вы здесь говорили?

Лука (заметив пропажу денег). Он стащил пять лир!.. (Подходит к двери, в которую вышел Неннилло.) Я благословляю эти деньги, только бы ты не возвращался!.. Ищи себе дорогу сам, но здесь больше не показывайся! (Снова принимается за работу.) Каторжник!

Кончетта. Да в чем дело? Скажешь ты наконец?

Лука. Я выгнал его, Кунче. Выгнал из дому, насовсем. Пусть работает.

Кончетта. Как же так? Накануне святого праздника…

Лука. Да, прямо в святой праздник.

Кончетта (резко толкает мужа прямо на игрушку). Интересно, что же ты ему сказал?!

Лука(с большой осторожностью поправляет покачнувшуюся игрушку). Чуть все не сломала… (Кричит.) Оставь меня в покое! Мне надо быть одному, понимаешь? Мне надо работать! Доделывать игрушку!

Кончетта. Лукарье, у тебя уже не «ясли Христовы», а городское кладбище получилось! Еще сюда лужок, там травки… Совсем свихнулся! (Звонок в передней. Кончетта идет открывать. Входит Нинучча. Проходит налево и садится. Она рассержена. Кончетта с удивлением смотрит на дочь.) Ты как здесь очутилась в такую рань?

Нинучча не отвечает.

Лука (взглянул на дочь). Ты чего пришла?

Нинучча. Здравствуй, лапа.

Лука (посмотрев на Кончетту). Опять с мужем поругалась? Никак не пойму… Он в тебе души не чает… Такой добрый… Из за чего ссора то?

Нинучча не отвечает.

(Повторяет.) Я спрашиваю, из за чего поругались?

Нинучча продолжает молчать.

(После небольшой паузы снова спрашивает.) Так из за чего поругались?

Нинучча молчит.

(Отчаявшись, Кончетте.) Вот еще один образец твоего воспитания!

Кончетта берет стул и придвигается к Нинучче. Разговаривают шепотом, дополняемым жестами. Нинучча рассказывает о том. что произошло, отчаянно жестикулируя. Кончетта пытается успокоить ее. Лука хочет понять, о чем они говорят, но тщетно — женщины исключают его из беседы, говоря все тише и тише. Лука берет банку с клеем и идет направо.

Значит, мне знать ничего не положено?!

Кончетта. Ну чего тебе надо знать? Что ты хочешь? Иди занимайся игрушкой!

Лука. Занимайся игрушкой? Что ж, займусь… Пойду вот клей разогрею… Но когда случится беда, то ко мне не бегите! Я занят игрушкой. Так то…

Женщины продолжают разговор. Он пытается подслушать; наконец, махнув рукой, идет к выходу

Ничего не слышно! Секретные переговоры… Черт с вами с обеими!

Кончетта (видя, что Лука вышел). Ну и дальше что?

Нинучча. Ну, я оделась и ушла.

Кончетта. Господи, да ты в своем уме? Он же сейчас прибежит сюда…

Нинучча. Сил больше нет! Замучил меня своей ревностью!

Кончетта. Ты тоже хороша, моя дорогая… Если бы ты не заглядывалась на улице на мужчин, шла бы себе прямо… Ничего, ничего, я твоя мать, от меня можешь и выслушать…

Нинучча. Да что я такого делала? Да погодите, дайте сказать! Я же только болтала, вот и все, ничего серьезного! А вот сейчас я не шучу… Вот. (Показывает письмо.) Я оставляю его… (Читает.) «Синьору Николе Перкуоко. Срочно. Наш брак был ошибкой…». (Останавливается, матери.) Разве это неправда? Это действительно была ошибка!(Продолжает читать.) «Я влюблена в Витторио Элиа и уезжаю с ним сегодня вечером. Прощай, Нинучча».

Кончетта (в ужасе). Да ты в своем уме, девочка? Твоего мужа удар хватит. Бессовестная! Дай ка сюда письмо!

Нинучча. Нет, не дам!

Кончетта (вырвав письмо из рук Нинуччи). Отдай сейчас же! (Идет к комоду, над которым висит изображение мадонны.) О мадонна, чем же все это кончится?.. (Угрожающе, дочери) Еще раз услышу что нибудь подобное — не знаю, что сделаю! Он тебе муж, а не какой нибудь первый встречный. Не любит она его… А о чем ты раньше думала?

Нинучча (вне себя). Я его никогда не любила! Это вы заставили меня выйти за него!

Кончетта. Что ж, теперь делать нечего…

Нинучча. А я убегу!

Кончетта. Еще слово, и я запущу тебе чем нибудь в физиономию!

Нинучча (с презрением, зло, приглушенным голосом). Бей! Бей, что стоишь? А-а!.. Почему я такая несчастная? (С силой.) Хватит! Поумнела! О-о, у меня все кипит внутри! Сейчас все переломаю!

Нинучча в ярости бегает по комнате, ломая все, что попадается под руку: чашку о блюдечком, стоящую на столике, вазу для цветов, стакан; наконец, останавливается перед игрушкой, которую мастерит Лука, смотрит на нее и затем в исступлении хватает ее и швыряет на пол. Напуганная, плачущая Кончетта пытается успокоить дочь. Нинучча, спрятав лицо в ладонях, вздрагивает от рыданий. Входит Лука.

Лука (помешивая кистью в баночке о клеем). Что случилось?

Кончетта (слабым голосом, лишь бы сказать что то). Ничего.

Лука. Ничего?! Да тут, похоже, ураган пронесся! (Вздрагивает, увидев игрушку.) Ой… «Ясли Христовы»… (Кричит жене.) Кто сломал? Да что ж такое делается! Я же работал, старался… Кто это сделал?

Кончетта (устало, с отчаянием). Чего тебе надо от меня? Дочь твоя сломала… С ней и ругайся!

Лука (пытаясь собрать игрушку). С ней? Нет, я с тобой буду ругаться, поняла?

Кончетта (тем же тоном). Со мной?..

Лука. Да-да! С тобой. Ты во всем виновата! Вечно о ней нянчилась. Все из за тебя! А потом жалуешься, когда я ругаюсь с тобой. Ты никогда не умела воспитывать детей!

Кончетта. Я виновата, да? Всегда я виновата! Все вы так думаете! Все на меня валите… (Показывает на дочь.) У нее с мужем нелады… У тебя вон игрушка… (У нее начинается истерика, бьет кулаками по кровати.) Я не могу больше… Не могу!.. (Лука смотрит на жену удивленно и недоверчиво. Она тем же тоном.) Все против меня! Вы мне жизнь загубили! (Силы покидают ее, и она падает на пол. Письмо Нинуччи выскальзывает из ее рук.)

Нинучча (подбегает к ней). Мама!

Лука. Кончетта умерла! Умерла моя жена! (Вместе с дочерью поднимают Кончетту и переносят на кровать.) Кунче, скажи что нибудь! Ради бога! (Бежит к двери и кричит.) Паскали! Паскали, скорее сюда! (Возвращается к Кончетте.), О-о! Умерла моя жена! (Обращаясь к изображению мадонны.) Мадонна, смилуйся! (Снова бежит к двери.) Немного уксуса… Быстрее!

Голос Паскуалино за дверью: «Иду, иду, Лукарье… Кстати, твой сын и подтяжки мои стащил!..»

Лука (теряя терпение). Какие еще подтяжки? У меня жена умирает! Давай, живо!

Паскуалино быстро входит, придерживая руками сваливающиеся брюки.

Паскуалино. Что, умерла?

Лука. Не знаю… Холодная-холодная.

Паскуалино. Сейчас принесу уксусу! (Выходит.)

Лука (почти плача). Кунче, хоть одно слово! Это я, твой Лукарьелло!

Кончетта (постепенно приходя в себя). Ах…

Лука. Тише, она открывает глаза… Говори, Кунче… Все, что хочешь… Как ты себя чувствуешь?

Кончетта (слабым голосом). Немного лучше.

Лука. Черт побери, ну ты и напугала меня!.. Самому чуть плохо не стало… (Нинучче.) Ну, так что случилось?

Нинучча. Ничего.

Входит Паскуалино со стаканом в руках.

Паскуалино. Вот уксус.

Лука. Уже не надо, ей лучше.

Паскуалино. А что произошло, если не секрет?

Нинучча. Ничего. Ничего.

Лука. Бесполезно спрашивать. В этом доме никто ничего не должен знать.

Паскуалино. Лукарье, твой парень и подтяжки мои стащил.

Лука. Ну что ты хочешь от меня, Паска?! Возьми мой ремень. Да, ищи себе комнату… Что я тебе могу еще сказать?

Паскуалино. С умом надо детей воспитывать… Вырастили вора… (Уходит.)

Звонок в передней.

Лука. Я открою… (Нинучче.) Посмотри за матерью. (Кончетте.) Теперь лучше?

Кончетта утвердительно кивает.

Надо же… Лицо стало белое-белое… (Смотрит на игрушку.) Нда… Придется заново все переделывать!

Нинучча (с упреком). Папа, как ты можешь сейчас думать об игрушке?!

Лука. Да я просто так сказал… Столько работы — и все впустую… (Идет в переднюю, но останавливается перед изображением мадонны над комодом и снимает с головы кепку.) Спасибо! (Выходит.)

Нинучча (нежно шепчет). Мама…

Кончетта (приподнявшись на подушках). Ты моей смерти хочешь. Как ты могла написать своему законному мужу, что любишь другого и собираешься бежать с ним! Ты же знаешь его, он шутить не любит. Убьет тебя, как только узнает! Лучше иди сюда. Поклянись, что не отдашь ему письмо, что помиришься с ним и покончишь со всем этим раз и навсегда. Поклянись мне, дочка моя! (Смотрит с мольбой на дочь.)

Нинучча (расчувствовавшись, тронутая словами матери). Клянусь вам, мама.

Лука входит с Николой.

Лука. Чуть-чуть не померла!

Никола. Что вы говорите? (Встревоженный, подходит к Кончетте.)

Лука. Вдруг почувствовала себя плохо… (Замечает, что из под пиджака Николы выглядывает край сорочки.) Я так и знал — опять вы поссорились… Но так и не понял, из за чего. (По-приятельски и доверительно берет Николу под руку.) Мне все можешь говорить… С женщинами трудно договориться, сам понимаешь… А мне все можешь выложить. Так что у вас стряслось?

Никола (смотрит на него). Нет… ничего.

Лука (про себя). И он из той же компании… Прямо заговор…

Никола (Нинучче). Что, будем продолжать эту комедию? Дуться друг на друга, как влюбленная парочка? Я человек серьезный!

Лука (все время смотрит на сорочку Николы). Вот и я говорю… ты человек серьезный…

Кончетта (встает с постели). Это было недоразумение… Помиритесь…

Никола. Что касается меня — то я готов. Это она никак не хочет понять…

Входит, ни слова не говоря, Неннилло.

Лука (увидев сына). Ты здесь? Ты что, вернулся?

Неннилло. Вот отпраздную рождество и уйду. (Садится на кровать.)

Лука. Вот тоже подарок!.. Николино, дорогой мой, не повезло мне с детьми. (Кончетте.) Ты только не волнуйся, Кунче, не принимай близко к сердцу, но это твоя вина! Слишком много возилась с ними… А я… Я тоже, не скрою, слаб оказался… Вот они и сели на голову… А теперь пожинай плоды. Ну да ладно, помиритесь, не смешите людей! (Нинучче.) Давай мирись с мужем!

Никола подходит к жене и целует ее, та холодно отвечает на его поцелуй.

Неннилло. Если вы друг друга видеть не можете, чего ж не разойдетесь?

Лука. Помалкивай, ты! Не суйся, куда не просят!

Неннилло (тоже заметив, что у Николы торчит рубашка). У-у!.. Николино, у тебя рубашка торчит! (Смеется.)

Никола вздрагивает, быстро хватается за спину и убегает, чтобы привести себя в порядок.

Лука (к Неннилло). Замолчишь ты или нет?

Неннилло. Ну это уж слишком… У него рубашка выглядывает, а я должен молчать?..

Лука. Так не говорят, это неприлично. Надо вежливо сказать: послушайте, у вас край рубашки выглядывает.

Никола, приведя в порядок свой туалет, входит.

Никола (показывает на Нинуччу). Все из за нее, не дает жить спокойно!

Лука. Понятное дело. Прямо с утра поругались, да? И когда ты одевался, то, поди, уж ничего не соображал. (Нинучче.) Оставь наконец в покое этого беднягу! Ему работать надо, понимаешь? Да и тебе, Никули, надо быть снисходительнее к ней, она еще ребенок; всегда была немного романтичной… Все читала романы, вот и стала, как говорится, романтичной. Побольше терпения. Если б ты знал, как дорого она нам досталась… У нее был тиф в детстве. Все время болела бедняжка… А потом, когда вышла за тебя, начались другие тревоги… Нико, мы здесь ночи не спали!

Никола. Это почему же? Что, она за преступника вышла, что ли?

Лука. Господи, да ты не так понял. Что ты, я восхищаюсь тобой. Нет, просто я думал, знаешь, все таки единственная дочь… уходит из дома… Ты ведь захотел жить отдельно… Ты представить себе не можешь, как мы плакали, я и эта бедняжка. (Показывает на Кончетту.) Словно кто умер в доме!.. Эх… (Показывает на Неннилло.) Вот на ком тебе надо было жениться… Я бы тебе золотой памятник поставил!

Никола (смеется). Что вы говорите, папа?!

Лука. Да я так… Тогда все было бы иначе…

Неннилло. Да уж… Вышел бы я за него!

Лука. Да при чем здесь это… Был бы ты девчонкой, я просто приказал бы: «Иди за него». И пошел бы…

Неннилло. Ну да. Замуж за него…

Лука (серьезно). А если бы я сказал: «Ты выйдешь за Николино?»

Неннилло. Я бы ответил: «Не желаю!» Вот и все.

Лука. Ну, если бы я захотел выдать тебя за него, ты бы пошел! Понял?

Неннилло. Я все равно ответил бы: «Он мне не нравится!»

Лука (обескураженно). Его не переспоришь. Даже в бессмыслице он мне перечит. Ладно, не будем больше об этом говорить. Завтра сочельник. Приходите к нам, отпразднуем вместе. Кончетта всего наготовила: есть угри, омары, капуста…

Кончетта. О, каждый год господь заставляет делать это…

Лука. Расходы пополам…

Никола. Что вы… Я за все заплачу…

Лука. Ну нет, так не пойдет… Ты работал, трудился, поэтому господь тебе помогает… Ты работай и не беспокойся! За все тебе воздается сторицей.

Кончетта. Ну, я пойду за продуктами…

Лука (отбирая у нее сумку). Ты что, с ума сошла? Только-только в себя пришла… Я сам пойду.

Никола. Да нет, зачем же? Я пошлю приказчика, он все купит и принесет. Скажу, чтоб купил курицу получше. Сварите себе куриного бульону.

Лука. Нет, спасибо… Мы же договорились с Кончеттой… она сварит овощной суп… Я его очень люблю…

Никола. Дался вам этот овощной суп! Я пришлю вам курицу, сварите хороший бульон.

Лука (кривится). Но мне хотелось овощного… Давно хотелось…

Никола. Да что вы… Им и не наешься… Послушайте лучше меня… Скушайте ка курицу.

Лука (тверд в своем намерении). Ладно, присылай курицу… (почти про себя) а я все равно сварю себе овощного супу.

Нинучча. Ну, мы пойдем. Завтра вечером увидимся, папа.

Лука. Будь здорова. И не серди больше мужа.

Нинучча. Хорошо. (Уходит с Кончеттой.)

Лука (задерживая Николу за руку). Наберись терпения… Что я еще могу сказать?.. (Показывает на пол.) Видишь, все переломала… и вазу с цветами тоже…

Никола. Завтра я все куплю вам… Что тут поделаешь?

Лука. Прощать надо, Никули…

Никола. Папа, и вы мне это говорите? (С глубокой искренностью.) Я так люблю ее! (Вытирает слезу.)

Лука (обнимает его). Сын мой! Ну будь здоров, до завтра… до вечера.

Никола. До свидания. (Уходит.)

Лука (осматривает пол и замечает письмо Нипуччи. Читает адрес). Никули!

Никола (возвращаясь). Да, папа?

Лука (протягивает письмо). Никули, ты уронил.

Никола (кладет письмо в карман). Спасибо. До завтра.

Лука. До завтра, и да поможет нам бог! (Целует его.) Кто кто, а ты этого заслуживаешь! (Возвращается к игрушке и принимается за работу.)