Рок-посевы: PINK FLOYD

14– 75 ФЕВРАЛЯ 1985 ГОДА

В заключение серии о «Пинк Флойд» хотелось бы поговорить об их фильме «The Wall — Стена». Пластинка с этим названием нам уже хорошо знакома, «Пинк Флойд» выпустили ее еще в 79 году и из разных источников мне известно, что у вас ее крутили до полного отупения иглы. Начиная разговор о пинкфлойдовской стене, хотелось бы бросить исторический взгляд на разные стены, которые сооружало человечество — от Великой Китайской, или стен Иерихонских, до берлинской стены дружбы народов, про которую Иосиф Бродский написал такие строки (привожу в обратном переводе с английского):

Вспоминается еще в этой связи знаменитый пограничник Карацупа, который в тридцатые годы вместе со своей верной собакой «Индус», впоследствие в период дружбы с Индией вроде бы переименованной в «Ингус», задержал 467 нарушителей границы. Этот факт я знал давно, но лишь недавно выяснил, что нарушители шли не «оттуда» — сюда, а совсем наоборот.

Сегодня, однако, речь наша не о стене из бетона и колючей проволоки, или невидимой стене в чистом поле, а о стене символической, разделяющей не только отдельных людей, но целые группы, народы и страны. Речь идет о стене взаимного непонимания, вражды и ненависти — именно об этом фильм «Пинк Флойд». Прежде чем поговорить обо всем этом — заглянем в рок-хронику.

11 февраля. В 65 году, 25 лет назад, Ринго Старр женился на бывшей парикмахерше из Лондона, Морин Кокс.

11 февраля 35 года. Один из первых рокеров, Джин Винсент, урожденный Винсент Юджин Крэддок, родился в штате Вирджиния.

12 февраля. На следующий день, в том же 35 году, в Чикаго родился Рэй Манзарек, пианист из «The Doors».

12 февраля 1950 года родился гитарист Стив Хэккет («Дженесис» 70–77 годы.)

Из последних новостей: В конце прошлого года критики наших музыкальных публикаций, по совокупности мнений, выдвинули на первое место новую группу «The Stone Roses — Каменные Розы». И вот эти, с позволения сказать, розы попали на передовицы музгазет в связи со скандальным своим поведением. Ночью их забрали в полицию, наутро судья назначил судебное заседание на 6-е марта. Обвинение: предумышленный ущерб помещению пластиночной фирмы FM Revolver в городе Вулверхэмптоне. Заключался этот ущерб в том, что пятеро участников группы пришли в контору фирмы и щедро расплескали там несколько больших банок с масляной краской белого и синего цвета, облив напоследок три автомашины фирмы. Краской был облит и директор, Пол Берч со своей подругой. Что же случилось, за что фирма FM Revolver заслужила такую красочную месть? В 87 году FM Revolver подписала контракт с группой Stone Roses и выпустила их одиночную пластинку. Группа была молодая, неизвестная, тираж пластинки — маленький. Со временем пути их разошлись, но когда, наконец, «Stone Roses» приобрели имя, FM Revolver повторно выпустила эту старую сорокапятку, снабдив ее впридачу видеоклипом, используя старый, отснятый еще в 87-м году материал. «Stone Roses» были категорически против всего этого, но остановить по суду действий фирмы не могли. Вот тогда-то в возмущенном разуме и выкипела мысль о самоуправстве. На суде в марте срока им, конечно, не дадут, но штраф могут припаять тысячи по две на брата, плюс еще покрытие причиненных убытков — еще тысяч десять. Вот вы умножьте да сложите.

«Нью Мюзикал Экспресс» сообщает, что Бобу Дилану присуждена высшая награда Франции — командор ордена искусств и литературы. Она была вручена французским министром культуры, когда Дилан был в Париже во время недавних гастролей.

Журнал «Kerrang!» пишет, что гитарист Эдди Ван Хейлен лег на лечение в алкогольную клинику, в американский ЛТП, где проведет некоторое время. В результате выход в свет новой пластинки «Van Halen» задержится до конца лета.

Бывшие участники группы «Dokken» подали в суд на Дона Доккена, который из группы ушел, собрал новую команду и опять назвал ее «Dokken». Четверо его бывших товарищей утверждают, что они еще несколько лет назад договорились название «Доккен» впредь больше ни для чего не использовать. Дон Доккен теперь только разводит руками: "это же моя фамилия!" — говорит он. Дело передано в суд.

А теперь вернемся к «Пинк Флойд» и фильму.

Основание этой стены, так сказать, заложил бас-гитарист группы и основной ее композитор, Роджер Уотерс. Он вспоминает, что в 77 году, когда «Пинк Флойд» ездили на гастроли в Америку и Канаду, они выступали там нередко в огромных, совершенно неуютных и безличных залах. "На таких концертах" — вспоминает Уотерс — "мы играли перед огромным числом зрителей, большинство которых нас, в общем, видело и слышало плохо и которые приходили в основном потому, что все шли и что это было как бы модно. В разных концах этих залов народ развлекался как умел: устраивали фейерверки, дрались… Чем дальше шли гастроли, тем больше я чувствовал себя отчужденным от людей, которых мы должны были развлекать". Уотерс вспоминает, что самое неприятное случилось в Монреале, на Олимпийском стадионе, где в первом ряду уселся молодой парень, который от избытка чувств орал и визжал с самого начала концерта. В конце концов Уотерс, не выдержал, подозвал парня к сцене и, плохо соображая что делает, плюнул ему в лицо. Как вспоминает сам Уотерс, этот случай его самого глубоко потряс и заставил задуматься.

Альбом «Стена» стал как бы музыкально-поэтическим отображением барьера, который, как казалось Уотерсу, рассекал все общество, создавая невидимые секторы и участки. Герой фильма «Стена», Пинк Флойд — это мальчик, отец которого погиб во время войны и детство которого омрачено бездушной системой и педантичными, вредными учителями. Картина начинается с предрассветного кадра в блиндаже. Отец Пинка чистит свой пистолет перед боем, горит коптилка, чирикают птички и над головой зрителей пролетают невидимые пули, полет которых записан в стереозвуке в системе «Долби». Но вот, начинается бой, англичане идут в атаку и взрывом во весь экран с громкостью в сто децибелл блиндаж на наших глазах разносит в щепки…

Вот маленький Пинк на детской площадке. Детей на карусели подсаживают, на качелях их качают папы и мамы, его же качать некому… Сцена на вокзале.

Маленький Пинк среди толпы встречающих, домой возвращаются солдаты. Он знает, что ему встречать некого, он подходит к какому-то офицеру, дергает его за полу кителя, но к тому по перрону уже бежит его жена с детьми… Пинк болен, у него жар, приходит строгий доктор, велит мальчику спать, гасит свет. За окном ветер, по потолку скачут тени, страшно… Учитель на уроке находит у Пинка стихи и выставляет его на посмешище, потом линейкой больно бьет его по рукам… Этот же учитель дома, за чинным обедом с женой, которую он явно боится. Он хочет сплюнуть хрящик, но под холодным стальным взглядом супруги глотает его, вымучивая на лице улыбку. Все эти сцены, зачастую без слов — это и есть те кирпичики, из которых постепенно вырастает пресловутая стена. Символическим ее выражением становятся кадры школьной обезлички, когда на скучном уроке математики лица учеников постепенно превращаются в одинаковые бесформенные розовые маски и они, строевым шагом, под звуки песни, идут по бесконечной ленте конвейера, чтобы в конце его упасть в бункер гигантской мясорубки, перемалывающей всех в неразличимый фарш.

Пинк Флойд вырастает, становится рок-звездой. У него куча денег, от девушек просто нет отбою. Он женится, но постепенно отношения с женой отчуждаются, а когда он становится наркоманом, жена от него уходит и начинает встречаться с деятелем из кампании по разоружению, или, попросту говоря, спит с борцом за мир.

…Вот Пинк в Америке на гастролях, у него глубокая депрессия, он все время звонит жене, но там либо не отвечают, либо в телефоне раздается сочный мужской голос, а время — после отбоя. В состоянии, близком к помешательству, Пинк громит номер роскошной гостиницы, ломает свои гитары и, наконец, вышвыривает из панорамного окна двадцать какого-то этажа импортный цветной телевизор с дистанционным управлением. В воспаленном мозгу Пинка вспыхивают образы детства, лицо отца, картины его жены с другим, школа, все болезненные моменты его жизни.

…Пинк сидит взаперти несколько дней, щеки его обросли жесткой щетиной. Он начинает бриться, но, начавши, не может остановиться — сначала сбривает волосы на груди, а потом и брови. В полубреду он воображает себя этаким вождем, фюрером хулиганствующей рабочей молодежи, скинхедов. У них — своя милиция в черной форме, на рукавах — скрещенные молотки, их знак приветствия — руки, сжатые в кулаки и поднятые крест-накрест над головой. Эти же молотки, в мультипликациях Джеральда Скарфа, из которых фильм состоит примерно на четверть, живут отдельной, самостоятельной жизнью, проходя стройными рядами по бескрайним просторам площадей на фоне зданий будущего. Молотки, эти нехитрые ударные инструменты, превращаются здесь в какой то нечеловеческий символ, причем — непонятно чего: то ли трудовой доблести, доведенной до абсурда, то ли победной поступи крепких ребят-молотков, готовых выполнить любое задание руководящей кувалды.

Другая важная линия фильма — любовно-сексуальная. Создатели фильма отдают себе отчет в том, что хотим мы этого или нет — проблема эта существует и по-прежнему актуальна среди подрастающего, а нередко даже и подросшего поколения. Поскольку вся лента — это, в основном, проекция внутренних метаний нашего героя, то и эта линия приобретает несколько болезненную и надрывную трактовку. Уход жены Пинка к борцу за мир мы уже упоминали. Путем совмещения кадров одинокого, душевно истощенного Пинка в неуютном бетонном закутке и картины роскошной рыжеволосой его жены, в экстазе разметавшейся по подушкам, режиссер добивается (во всяком случае, это произошло со мной) возбуждения чувства ревности у каждого отдельно взятого зрителя.

Эта же любовно-сексуальная линия в мультипликациях разработана иначе. Два цветка, приглядываясь и принюхиваясь друг к другу, пробуя пыльцу и т. д., постепенно приходят в возбуждение. Их тычинки и пестики наливаются красным, приобретают знакомые анатомические очертания и, наконец, под громкое музыкальное «БАЦ!» — сливаются в экстазе. Слившиеся цветы, как на картинах Дали, превращаются в женские формы, полные эротики, свиваются, развиваются. Наконец, насытившийся цветок, по моему, женского пола, — пожирает своего партнера. Вообще тема хищных цветов, хищных цветообразных губ у Скарфа разработана довольно подробно. Вернее, не только у Скарфа, а у художников-мультипликаторов, поскольку работа такого объема делалась немалым коллективом. Всего нарисовано было более десяти тысяч отдельных картинок, работа шла в течение трех лет.

Впервые идея этих мультипликаций зародилась после того, как Уотерс проиграл наброски своего альбома художнику. План сделать фильм существовал уже тогда, но поначалу решено было обкатать идею на концертах. Созданные Скарфом для этих концертов надувные персонажи — все эти учителя с прожекторами вместо глаз, судьи с женоподобными фигурами и острыми, как у акулы, зубами, хищные цветы и так далее — перекочевали в фильм. Но делать его, как вспоминает Скарф, было нелегко.

Ни он сам, ни Уотерс раньше сценариев не писали. Поэтому они просто обсуждали различные идеи и Скарфу легче всего было зарисовывать их на больших листах белого картона. Представить себе визуально — что происходит — было полдела, фильм надо было планировать и реализовывать. Поначалу Скарф собирался стать режиссером картины, но потом решил, что все-таки следует пригласить человека с кинематографическим багажом. Так на сцене появился Алан Паркер. Реализация затеи была трудной еще и потому, что у фильма не было сценария. Канва картины — это переживания самого Уотерса в разные периоды жизни, и переживания эти он не изложил в какой-либо литературной форме. Затем — нужен был актер на главную роль, человек, который бы воплотил на экране все душевные муки Пинка и сделал бы это правдиво и убедительно. После долгих проб и просмотров Алан Паркер выбрал на главную роль вокалиста из Boomtown Rats, Боба Гелдова, который получил ее потому что, во первых, оказался прекрасным импровизатором, а, во-вторых, потому что он, как певец рок-н-рольной группы умел, когда надо, выкладываться без остатка. Алан

Паркер вспоминает, например, что в одной из сцен фильма Гелдов должен был руками ломать, рвать деревянные жалюзи. Края у тонких реек были как бритвы. Гелдов в кровь резал себе руки, но тут же, залепив раны пластырем, был готов к новому дублю, который играл с не меньшим энтузиазмом.

Стена этот символ отчуждения и разделенности, в конце картины разрушается, но рушится она не мирным путем, не по кирпичику, как строилась, а единым мощным взрывом. В фильме также есть сцена, в которой обезличенные школьники срывают с себя бесформенные маски и в припадке молодежной удали начинают ломать школьное имущество и вообще все, что под руку попадется. Вся сцена выливается в крупное безобразие с поджогом здания, с приездом полиции, вообще — в настоящую вакханалию. Алан Паркер рассказывает, что сцены уличных боев он задумал, чтобы показать еще одну разновидность стены — стену полицейских щитов и стену огня от бутылок с зажигательной смесью. Для этой сцены Паркер нанял сто пятьдесят настоящих хулиганов-скинхедов. Полицейских же играли актеры, они были соответственно, одеты в форму, вооружены касками, дубинками, дымовыми шашками и прочим. По команде "мотор!" началось драматическое действо, причем скинхеды так вошли в роль, что начисто забыли, что перед ними — не ненавистные им полисмены, а невинные труженики сценических подмостков: на крики режиссера "стоп!" никакого внимания они не обращали. Зато уж эпизод удался на славу.

Были у картины еще и финансовые трудности, поскольку без киносценария ни одна кинокомпания бюджета на него не давала. Действительно, публика теперь избалована, в кино ходит не часто и немалые средства вкладывать есть смысл только в то, на что публика пойдет — а как это определить, когда даже и сценария нет? Короче, деньги на создание фильма ребятам из «Пинк Флойд» пришлось собирать самим — двенадцать миллионов, копеечку к копеечке.

"Некоторые зрители" написал в своей рецензии — "увидят в сценах уличных боев напоминание прошлого, а некоторые — мрачный сценарий будущего".

Сегодняшние стены стоят и возникают не только между классами общества — а классы по-прежнему существуют даже там, где, вроде бы, их быть не должно, — но и между целыми народами и странами. Начинаются они в представлении человека, в теориях, уставах, идеологиях, расовых предрассудках и т. п. Все это не только бессмысленно, но и опасно — поскольку люди начинают друг друга ненавидеть и опасаться по мнимому признаку. Возникает стена, которую, подчас, разобрать не удается, а взрывы ее только укрепляют. Этого-то и хотелось бы избежать. Во что бы то ни стало.