Роковая ночь (СИ)

Он крепко держал ее, как будто боялся, что она улетит от него в эти звездные глубины и не вернется. Прижимал, сцеловывая слезы с мокрых щек. Ловил ртом ее рыдания, успокаивая, гладил по спине. Последние судороги еще не успокоились, когда она открыла глаза и удивленно посмотрела на него.

— Откуда ты такой взялся, Туманов?

— Откуда ты взялась? — улыбнулся он в ответ, облегченно выдохнув — вернулась.

Он шевельнулся, перенеся вес на другую сторону, от этого движения его твердость чуть сдвинулась у нее внутри, и она поморщилась в ответ, ощущая болезненную чувствительность внутри.

— Подожди немножко, — прошептала она, все еще тяжело дыша, и нежно целуя его в губы.

— Тогда не дразни меня, — простонал он в ответ. Сдерживался он, только потому, что почти испугался такой ее бурной реакции, а сейчас, когда она вернулась, вернулось и безумное желание обладать этой непостижимой женщиной, которая могла быть такой холодной и недоступной в офисе и такой жаркой и страстной здесь с ним, в его постели.

А она уже чувствовала свою власть над ним и хотела отыграться за то, как он долго не давал ей желаемое. Она нежно провела раскрытыми губами по его плечу и жарко прошептала в самое ухо:

— Если бы ты не был сейчас внутри меня, я бы подразнила тебя по-другому, — и провокационно провела язычком вдоль его плеча.

— Ну все! — прорычал он врезаясь в нее. Глубже! И глубже! Чувствуя, что она встречала его точки на полпути. Чувствуя как жарко и тесно у нее внутри, как напряжение усиливается еще и еще, как натянутая резина, и как лопается напряжение, завершившись горячими толчками его семени. Он даже не слышал, как застонал, наверное, впервые в жизни. Она нежно обнимала его руками и ногами, перебирая волосы на затылке, успокаивая и убаюкивая.

— Живой? — спросила она с улыбкой.

— Не уверен, — усмехнулся он. — А ты?

— Не уверена, — тихонько засмеялась она.

Он перекатился на бок, не выпуская ее из объятий и не позволяя ей отодвинуться. Внимательно посмотрев на нее, спросил:

— Ты когда-нибудь так улетала?

— Нет, — протянула она, вспоминая свои ощущения. — Такое со мной в первый раз, я даже испугалась, что не вернусь, — улыбнулась.

— Я тоже испугался, — прошептал он, прижимая ее ближе к себе. — Я такого еще не видел, — усмехнулся.

— Ну думаю, тебя ждет еще много сюрпризов, если свяжешься со мной.

— Да вот уже связался, и уже напуган, — произнес он, наблюдая, как закрылись ее глаза, а на лице еще блуждала улыбка. Она поерзала, устраиваясь поудобнее, и мило пробормотала, проваливаясь в сон:

— Завтра… мой ноутбук… у тебя… в офис…

— Завтра заберем, — прошептал он, нежно целуя ее в висок и покрепче прижавшись к ее теплу, почувствовал, что тоже проваливается в сон.

Эти двое еще не знали, что подписание контракта — не последняя преграда на пути к их соединению.

— Туманов, — донеслось откуда-то со стороны кухни. — Туманов, ты есть вообще не любишь?

Он открыл один глаз и, счастливо улыбнувшись, потянулся всем телом как сытый довольный котяра.

— Жрать нечего, — попытался он крикнуть, но получилось какое-то мычание хриплым спросонья голосом.

Она появилась в дверях, в его рубашке — почему женщины любят одевать с утра мужские рубашки? И почему они в них выглядят так женственно и… очень привлекательно-завлекательно?!

Он сладко потянулся, разогревая мышцы после сна, помычал что-то и снова бухнулся на подушку.

Она присела рядом на кровать:

— Ого! — трогая пальчиком его бицепс. — Ты из тренажерки наверное не вылезаешь? — восхищенно произнесла она — мужчины любят, когда ими восхищаются, почему бы не сделать ему приятное.

— Какая тренажерка, ты бы знала, сколько я отжимался за последние две недели, пока ты виляла попой туда-сюда в моем офисе… Тренажерка по сравнению с тобой, дорогая, отдыхает! — пробормотал он возмущенно, притягивая ее к себе.

Она расхохоталась, уткнувшись ему в грудь.

— Туманов, это все здорово и замечательно, но я есть хочу, а в холодильнике у тебя полная стерильность. Что будем делать? — лежа на его груди, она заглянула в зеленые глаза.

— Значит план такой, любые поправки и дополнения будут рассмотрены и приняты общим голосованием, — улыбнулся он. — Собираемся, едем в кафе завтракать, заезжаем в офис за твоим ноутом, потом по ситуации. Вопросы, пожелания, предложения?

— Вношу корректировку: собираемся, заезжаем ко мне, я кормлю тебя и себя заодно завтраком, по крайней мере, в моем холодильнике еды чуть побольше, чем в твоем, принимаю нормальный душ, переодеваюсь, потом мы едем к тебе в офис, а потом… едем гулять в Коломенское, там сейчас все в цвету! Знаешь какие там ароматы? М-мм…

— Вообще никаких возражений! — отрапортовал он, стаскивая с нее свою рубашку и опрокидывая на кровать.

— Катька, я столько джинсов не видел даже в магазине! Тебе зачем столько? — прокричал он в сторону другой комнаты, где по его расчетам находилась она.

Они перебрались в ее квартиру достаточно быстро, все-таки голод не тетка.

После завтрака, Катя пошла в душ, где пропадала довольно продолжительное время. Он тем временем занялся изучением обстановки ее квартиры, сувениров, привезенных из разных уголков мира, книг, в том числе и старинных.

Когда шум воды в душе прекратился, он уже добрался до большого платяного шкафа, одна половинка которого была отодвинута, являя ему обилие гольфов, свитеров и джинсов.

Она неожиданно возникла в дверях, свежая, порозовевшая и улыбающаяся после душа.

— Это у меня детский комплекс! — заявила она сходу. — Помнишь, когда мы еще школьниками были, было страшно модно ходить в джинсах, только тогда их очень трудно было достать, и стоили они страшно дорого. У меня были одни, голубые, я их безумно любила, а потом вляпалась в краску где-то на улице, горе было вселенского масштаба, — усмехнулась она. — Вот с тех пор у меня появилась мечта идиотки: иметь джинсы на все случаи жизни. Поэтому и получается так много.

— Н-даааа, много случаев в твоей жизни, — протянул он, оглядывая полки с джинсами разнообразных цветов и оттенков.

— Ну кроме того во внерабочее время я ношу только джинсы, вот такая я странная, — снова улыбнулась она, роясь на полках и ящиках, доставая одежду, которую собиралась надеть.

Странно, она не чувствовала никакого стеснения рядом с ним. Все происходило само собой. И даже те вещи, которые она никогда не делала при мужчинах, сейчас не вызывали в ней даже тени неловкости. Ни выставленное напоказ интимное содержимое шкафа, ни мокрые после душа волосы, ни отсутствие какой-либо косметики на лице. Рядом с ним все это казалось мелочным и не нужным.

Он с наслаждением наблюдал, как она, повернувшись к нему спиной, натягивала джинсы, предварительно надев нижнее белье, красивое и кружевное, как специально поиздеваться над ним! Джинсы уже были надеты, но еще не застегнуты, когда он подошел к ней вплотную, бормоча:

— Погоди, погоди, у тебя что-то вот здесь, — проводя руками по ее ягодицам, как будто пытаясь отряхнуть что-то, а на самом деле поглаживая так привлекающие его упругости. — Хм, — в притворной растерянности перед сложнейшей задачей, — Наверное, стоит их снять, а то так, я думаю, я не справлюсь…

Джинсы поехали вниз, она взвизгнула и тут же шумно выдохнула, когда почувствовала его губы на своей шее.

— Туманов, ты сексуальный маньяк, — пробормотала она невнятно, уже уносимая вихрем желания.

— Угу, я так долго тебя ждал, — прошептал он ей в волосы, а она таяла от его прикосновений, поцелуев, ласк.

— Такими темпами мы к тебе в офис сегодня не попадаем, — засмеялась она и развернувшись в его руках поцеловала в подбородок.

— Попадем, не расстраивайся! Все переживаешь как там твой ноут без тебя? Не соскучился ли по хозяйке? Ничего! Потерпит еще пару часиков в разлуке.

— Туманов, похоже, давно у тебя женщины не было? — сказала, шутливо удерживая его на расстоянии. А сама призадумалась, зачем задала этот вопрос? Чтобы узнать, был ли он с кем-то после той ночи? Или есть ли у него женщина в жизни, кроме нее, хотя она еще в нее толком и не вошла, в его жизнь, не успела еще. А может, оба эти вопроса интересовали ее одновременно и одинаково сильно? Ну какими же все женщины становятся глупыми, когда рядом мужчина и он ее целует и вот так покусывает ушко! Мм-м…

Он знал, что женщины любят ушами и не раз в этом убеждался. И знал наверняка, что в определенные моменты лучше сказать полуправду или тактично промолчать, говорить правду — себе дороже. Ну какой дурак на вопрос: «Я сильно поправилась?» будет отвечать: «Ну есть немного» — тогда все, прощай любовь, секс, хорошее настроение и вообще жизнь! Какая бы умная и вменяемая женщина ни была, в определенные моменты с ней надо обходится с большой осторожностью. Именно поэтому сейчас он решил не поднимать тему жены. Не сейчас! Когда их тела так горячи, не сейчас, когда она постанывает от его покусываний, не сейчас, когда вершины ее грудей, красиво упакованные в кружево лифчика, так затвердели! Потом, он подумает… обдумает, как сказать… и подберет момент… подходящий… и… боже, какая она страстная!

— Жанна, что вы так долго возитесь с этим контрактом? — спросил Роман своего юриста в один из рабочих дней следующей недели.

Высокая, худая, как и положено всем высокооплачиваемым юристкам, женщина только открыла рот, чтобы сразу дать отпор, а он, предупредив ее намерение, уже продолжил:

— Знаю, знаю, там пара скользких мест, которые вы никак не можете утрясти с «Инлоджик». Давайте, закругляйтесь! Времени нет, — почти устало проговорил он. Только сегодня утром у него состоялся телефонный разговор, в течение которого ему мягко, но настойчиво напомнили, какое значение данный проект имеет для страны, и у кого он находится под контролем. Он понял, что дальше тянуть нельзя, нужно ускоряться, времени на раздумывания, примеривания, построения стратегии кончилось.

Обычно он старался разговаривать с подчиненными крайне корректно. С ней можно было немного отпустить контроль, Жанна работала с ним уже достаточно давно, он ценил ее как специалиста, которым она действительно являлась, только она была скорее бульдогом, который разорвет любого при малейшем поползновении на доброе имя или, не дай бог, собственность компании. Но иногда все-таки требовалась более мягкая тактика общения с клиентами, подрядчиками, конкурентами.

Он устал, очень устал, он почувствовал это после утреннего звонка, ответственность этого проекта вымотала его. И он хотел поскорее попасть домой или к Кате, обнять ее, такую теплую и отзывчивую, уносящую с поцелуями все дневные проблемы. Заглянуть в ее глаза, такие синие, такие родные, такие понимающие. Как же он любил ее! Только вот сказать никак не было случая, да и зачем, ведь им так хорошо! Она была именно тем человеком, с которым и молчать было интересно и естественно. Она чувствовала его настроение, а он чувствовал ее, и каким-то образом они подстраивались друг под друга. Если один был на взводе, второй давал другому выпустить пар, или наоборот тушил бушующее пламя. Если одному нужна была тишина, у второго даже не возникало желания посмотреть телевизор или послушать музыку, это как будто ее желания становятся твоими и наоборот. Нет, не так, не становятся! Ведь нет этой отправной точки, когда они, раз! и превратились в твои желания, а до этого были исключительно ее. Нет, совсем не так! Как будто изначально желания зарождались в обоих. Вот смотришь в глаза и чувствуешь где-то внутри, что хочется сделать, иногда просто посидеть на диване, разбирая почту, оба уткнувшись в свои ноутбуки и плыть от счастья от мысли, что можно в любой момент прочитать строчку, поделиться мыслью или просто дотронуться до руки другого. Как это происходит? Какая физика-химия? Почему с одним человеком можно годами выстраивать семейные отношения и так и остаться у разбитого корыта, а другого можно почувствовать за считанные часы? Почему с одним человеком кроме хорошего секса ничего не получается, а другой пробирается к тебе под кожу, вростая в тебя, со всеми своими желаниями и нежеланиями, с дурацкими привычками, с милыми недостатками, и тогда его оргазм чувствуешь как свой, умирая вместе с ним и вместе с ним снова открывая глаза после возрождения. Как это происходит?

— Роман, я считаю, контракт сырой, его надо доработать!

Ее голос вывел его из витания в облаках, а тон, каким они были сказаны, вывел из себя. Его вообще выводили из себя люди, ставящие свою работу во главу угла и не признающие, что работа всегда дело коллективное. Ценить и уважать труд другого — вот чего не умеют сегодня.

— Жанна, я прочитал всю вашу переписку с Инлоджиком, и твою с их юристами и нашей бухгалтерии с их бухгалтерами. Юристы и бухгалтеры никогда не могут договориться между собой, — чуть резче чем рассчитывал, выговорил он ей. — Ты знаешь, какой это проект, и у кого он на контроле! Мне надоело, что вы уже пару месяцев не можете найти общий знаменатель, и как я понял, только потому, что ты не хочешь пойти ни на малейший компромисс. Все остальные уже согласились со всеми изменениями.

— Потому что есть места, не приемлемые нашей стороной! — повысила она голос.

— Так прикрой их другими пунктами! — взвился он. — Кто из нас юрист, причем отличный юрист? Найди выход из положения! Сейчас вы его даже не пытаетесь найти, вы пытаетесь вынудить Инлоджик подписать контракт в таком виде, как вам удобно. Вы так можете пререкаться еще год, а то и два. У меня нет на это времени! Контракт должен быть готов на следующей неделе! Позже я назначу дату подписания!

Высказав все, он повернулся к монитору компьютера, давая понять, что все, что он хотел, он сказал.

Жанна прищурила красиво подведенные глазки, никто не смел говорить так с ней! Даже этот Туманов! И что вообще происходит? Почему вдруг Туманов хочет пойти на уступки этому Инлоджику. Неужели все дело в этой Екатерине? Надо перекурить это с Игорем, он должен быть в курсе.

Из Игоря ничего нового вытащить не удалось. То ли играет роль настоящего друга, который ни с кем не делится подробностями личной жизни босса (а в том что там что-то личное Жанна уже нюхом чуяла и могла дать руку на отсечение, что Туманов попался в сети), то ли прикидывается дурачком, который видит и слышит только то, что видят и слышат другие. В обоих случаях добиться от него каких-либо пикантностей нет вообще никакой надежды.

Но что-то там все-таки есть! Есть что копать, и она как гончая начала кружить по офису, собирая по крупицам информацию и составляя из них картинку. Несмотря на лояльность всех служащих в офисе к Туманову, из желающих (в большинстве своем, конечно, женщин) посплетничать по поводу ниоткуда взявшейся Архангельской с внешностью секс-бомбы, которая мигом окрутила их ничего не подозревающего босса, можно было выстраивать очередь. Она же просто вила из него веревки — не даром он даже на совещаниях отвечал на ее звонки, пусть он просто говорил деловым тоном, что перезвонит — но отвечал же! На другие звонки он вообще не реагировал во время совещаний! А как она ходила по офису?! — как у себя дома! А наряды! Ничего против никто сказать не мог, все, конечно, выдержано в деловом стиле, но как она выпячивала грудь! Да, она у нее не маленькая, но зачем же так ее выпячивать! А глаза! Ну да, глаза у нее, конечно, красивые, но зачем же их еще и макияжем подчеркивать! И духи у нее какие-то зовущие, наверняка с феромонами, наверное, на них-то их непробиваемый босс и клюнул. В общем, от людской зависти никуда не денешься, вот только Жанна не сделала на нее скидку и картина в ее голове выстроилась соответствующая.

И она бы и не кинулась спасать бедного одурманенного какими-то непонятными духами Архангельской Туманова, если бы не обида на его суровую отповедь, которую считала несправедливой.

Что она, в конце концов, для себя что ли старалась? Она же стояла на страже репутации компании! И контракт будет подписан в том виде, который ее устроит! Она еще устроит всем показательные выступления! И все-таки как же хочется насолить Туманову! Ну где-нибудь по мелочи, не по крупному, конечно, ведь уходить с такой должности как у нее только дурак додумается.

Но вот позвонить жене Туманова, да пожаловаться на трудные времена, наставшие в офисе, где никто продохнуть не может, а муженек ее только и занимается, что ублажением любых желаний ниоткуда взявшейся фифы с телом богини — это была мысль. Лариса уж точно не преминет позвонить Туманову либо Архангельской (это в ее духе), ну и подпортит им настроение на пару дней.

Ларису Жанна знала еще со студенческой скамьи. Они вместе начинали грызть гранит науки, но вскоре Ларису больше стала интересовать наука, а точнее индустрия красоты да тусовки, куда она и подалась со своим неоконченным высшим, и никакие уговоры и даже угрозы родителей не подействовали, избалованной красивой девочке никто не указ, ни родители, ни друзья, ни муж.

Солнце заливало его кабинет. Настроение было петь и танцевать. Он посмотрел на зазвонивший телефон, увидел Катькин номер, с улыбкой ответил:

— Привет!

— Привет, — услышал он в ответ растерянный голос.

Она помолчала. И одно это молчание резануло его сердце предчувствием чего-то плохого.

— Что…? — хотел спросить он.

— Ты… — начала она, и оба снова замолчали.

Она глубоко вздохнула. Он уже знал эту ее привычку, так вздыхать перед чем-то, чего она боится.

Он замер в ожидании неотвратимого, вся кровь отлила и, казалось, сердце перестало биться. Он почувствовал это что-то, черную дыру, нависшую над ними, и ее вздох на том конце, перед тем как эта черная дыра поглотит и его.

— Ты… женат? — спросила она ровным голосом. Так, как будто это ее не касалось. А у него волосы встали дыбом на затылке. Он ожидал чего угодно, только не этого.

— Я… — начал было он, пытаясь понять, что ей известно, от кого, просчитать в долю секунды, что сейчас он может сказать, так чтобы не разрушить то, что между ними возникло.

— Да или нет? — переспросила она холодным отстраненным тоном, уже получив ответ на свой вопрос по его тону, и в трубке опять наступила тишина.

Он понял, что откровенно врать сейчас не лучший вариант.

— Да, но…послушай, — начал говорить он все быстрее и быстрее, чтобы успеть донести до нее, пока черная дыра не схлопнулась, накрывая обоих. — Но я… мы не живем вместе… я в процессе развода…

И только тут он понял, что уже разговаривает с пустотой. Ее уже не было на том конце. Услышала ли она то, что он хотел донести до нее, выкрикивая слова? Скорее всего нет. Он со всей силы запустил телефон в стену и какое-то время тупо смотрел на него. На шум заглянула Александра.

— Будь добра, пригласи Игоря ко мне, — уже придя в себя, поднимая телефон с пола, вежливо и спокойно попросил он.

Он еще не успел положить телефон на стол, как словно по мановению волшебной палочки в дверях вырос Игорь:

— Ну и чего мы тут вытворяем?

— Да вот, проверяю правдивость рекламы, — кивнул Роман на мобильный телефон. — Таки правда, не обманули, сволочи, действительно не разбился.

— А-а-а, — притворно понимающе протянул Игорь, поддерживая заданный тон, пытался понять, что случилось. — Ну, нужное дело, пошвыряться телефонами!

— Ты ничего не говорил Кате о том, что я все еще женат? — спросил в лоб, как всегда при таких вопросах, пристально прочитывая каждое мимолетное движение на лице собеседника. Официально об изменившемся статусе их отношений объявлено не было. Даже Игорю он об этом не говорил. Хотя понимал, что все в офисе догадываются, но не считал свою личную жизнь достоянием офиса. Когда будет нужно или когда будет повод, он даст понять, что нашел женщину своей жизни.

— О как! — протянул Игорь, присаживаясь в кресло напротив Романа. Он прекрасно знал, что отвечать «да» или «нет» на заданный вопрос не имеет смысла, Роман моментально прочтет ответ на его лице. Так и случилось.

— Ну и кто? Кому это нужно было? — предлагая порассуждать, спросил Роман. Тем самым как будто извиняясь за то, что допустил мысль о такой бестактности со стороны друга. Игорь принял извинения тем, что пододвинулся поближе к столу и начал выдвигать теории. Мужчинам не нужны были слова, чтобы извиниться, они извинялись и прощали, не унижая друг друга банальными словами.

Она не могла думать, не могла дышать, не могла ничего. Она медленно опустила телефон, медленно села в кресло, потому что до этого от напряжения не могла оставаться в сидячем положении. Сейчас она могла только смотреть в одну точку, долго. Сколько времени прошло, она не могла бы сказать. Первое ощущение из этого мира была боль от ногтей впившихся в ладони. Она с удивлением посмотрела на сине-бардовые полумесяцы на ладонях, потерла их на одной руке пальцем другой, усмехнулась и, приняв решение, вышла из кабинета.

— Я буду дома, — бросила она на ходу Андрею, и сама испугалась своего старушечьего голоса.

Она не слышала, что он говорил ей в след, повторяя только:

— Не волнует!

Она позволила себе почувствовать боль, только переступив порог дома и закрыв дверь.

Вот тогда можно было отпустить все натянутые до предела нервы, с помощью которых она держалась всю дорогу домой. Можно было отпустить заморозку сердца, она неимоверным усилием воли заморозила его так, что на том месте не чувствовалось ничего, только пустота, как будто сердца не было вообще. А потом как после анастезии, боль накрыла с головой, она услышала свой вой и стон:

— Дура!!! Ой, какая же я дура! Идиотка! Кретинка! Сама виновата, — зло выговаривала она, глядя на себя в зеркало, красные от слез опухшие глаза, искривленные губы, — Так тебе и надо, нечего верить! Сколько раз это было! Так и не выучила этот урок! Раз такая идиотка — получай!

Память услужливо подсовывала фразы из телефонного разговора с его женой:

Квартира оказывается служебная, вот почему она показалась ей такой пустой, нежилой. А она-то, идиотка, думала, все потому что он много работает, поэтому не уделяет много внимания квартире.

А квартира — для командировочных, да для таких вот свиданий с целью одноразового секса! А она уши развесила! Мужику надо было поразвлечься на стороне, а она себе уже напридумывала всякие воздушные замки про любовь и всякую прочую дребедень.

Как же больно! Никогда не думала, что способна так влюбиться! Влюбиться без каких-либо вопросов, без каких-либо обязательств, безоглядно и безрассудно!

Вот так, даже не спросив женат ли он! И что будет так больно, тоже не ожидала! Ну что ж! Мужчины действительно все самцы! Ради хорошего секса они сделаются все, соврут, или промолчат (как в данном случае) о том, что женаты.

Она горько ухмыльнулась. Ну, хоть проект они получили! С паршивой овцы хоть шерсти клок! Только вот работать над ним дальше она не будет. Наверное, надо уходить из компании. Андрей, конечно, будет недоволен, ну и черт с ним! Ну и черт с ними со всеми, этими мужиками! Которые походя разбивают сердца вот таких вот доверчивых дурочек! Которые готовы морочить им головы пока не надоест!

Отключив все телефоны и задернув шторы, она легла на кровать, укрывшись пледом, то ли правда, то ли ей просто это казалось, но плед все еще хранил его запах. Слезы тихо полились по щекам, на истерику больше не было сил. Спустя время она уснула.

— Привет, муженек, — эффектная блондинка поднялась навстречу ему, вытягивая силиконовые губы для поцелуя.

Роман покорно подставил щеку. Присел за столик напротив нее, удивившись:

— Ты уже заказала?

— Дорогой, ты же знаешь, как у меня мало времени! Все расписано по часам! А ты своим звонком с приглашением пообедать поломал мне все расписание!

— Расписание как побыстрее потратить мои деньги и начать выкачивать из меня следующую сумму? — он посмотрел на нее презрительно.

— Фу как грубо, Ромочка! Зачем ты так!

— Лар, ты зачем разговаривала с Катей? — перешел он к сути встречи. Он чувствовал, что еще немного и не удержит свои руки на месте и они сами собой потянуться к этой нежной загоревшей в солярии шейке.

— С кем?

— Лара, — предупреждаще.

— Аааа… с этой твоей кралей? Слушай, да у нее же задница больше самолета!

— Тебя… не должно… волновать…

— Ромочка, ну что ты так напрягся!

— Лар, когда ты стала такой стервой? Ты же такой не была, когда мы поженились! — он почувствовал себя безумно уставшим.

Ее лицо немного поменяло выражение, насколько позволяли все подтяжки.

— Тебе действительно она так дорога?

— Да.

— Но, Ром, она же путалась с тобой только, чтобы заполучить проект — ведь так? — она уже почувствовала, что совершила большую ошибку.

— Ты ничего не знаешь об этой женщине! — отрезал он.

— Но ведь…

— Лара, что ты ей сказала?

— Ром, я…

— Что… ты…ей… сказала?

— Я пыталась помочь, поверь, я думала, ей что-то от тебя нужно…

— Лара, — остановил он ее, не повышая тон. — Что?

— Что я твоя жена, что рада, наконец-то, с ней состыковаться, что хорошо было бы пообедать, обсудить, как сделать служебную квартиру для командировочных более жилой, потому что у тебя нет ни времени, ни денег, что деньги компании — это деньги моих родителей… Ром, я действительно считала, что делаю тебе одолжение, избавляя от алчной девицы…

— Лара, если ты хотела сделать мне очень больно — тебе это удалось! Поздравляю! — сказал он уставшим голосом, поднимаясь из-за стола. — Извини, у меня нет аппетита!

Положив несколько купюр на стол, вышел из ресторана.

— Как обстоят дела с моим разводом? — послушав с минуту, что отвечает ему адвокат, Роман процедил сквозь зубы, чеканя каждое слово: — Я хочу, чтобы завтра в моем паспорте стоял штамп о разводе, и меня не интересует, как вы это сделаете, я достаточно вам плачу за такую малость!

Игорь с сочувствием смотрел на трубку в руке Романа. Дааа, когда Туманов ТАК разговаривает лучше всем сразу лезть под стол.

— Вы так и не поговорили? — спросил он, когда разговор с адвокатом закончился.

Роман только отрицательно мотнул головой.

— Она не берет трубки, не отвечает на электронки, не появляется ни дома, ни в офисе. Пытались трясти Андрея из «Инлоджик», он сам не знает. Она иногда звонит ему с чужих телефонов. Можно конечно пустить ищеек, чтобы ее найти, Москва город маленький, но ты понимаешь, что этим я ничего не добьюсь. Так что пусть пока остынет, — вздохнул он.

Игорь улыбнулся, Туманов никогда не давал никому остыть, значит, у него есть план!

— У тебя есть план? — переспросил он, чувствуя, что тому надо выговориться.

— Для нее нет ничего дороже работы. Нужно вынудить ее появиться на подписании контракта.

— Катя, я очень тебя прошу, — уговаривал Андрей ее уже битый час. — Я не знаю, что между вами произошло, но ты знаешь, как нам нужен этот контракт. Я умоляю тебя, он без тебя не подпишет, он не сказал этого прямо, но поставил условие, чтобы ты была на подписании.

— Не вижу необходимости, — в который раз повторила она холодно. — Контракт готов, все обговорено, все подготовлено, я не думаю, что мое присутствие так уж необходимо!

— Кааатяяя, — простонал Андрей, молитвенно складывая руки.

— Все! Закончили! — она даже не улыбнулась. Вообще последнее время она не улыбалась, такое впечатление, что эмоций вообще не было.

Спустя неделю оголтелые звонки и электронки от него, которые она удаляла не читая, прекратились. Сердце снова кольнула острая боль — вот и все! Интерес к ней продержался еще неделю! Быстро же он нашел замену! Какое-то время она продолжала отсиживаться на старой даче бабушки с дедушкой. Все новости ей поставлял Егор, единственный человек, который ничего не спрашивал, и вообще делал вид, что его интересует только работа.

Спустя неделю после прекращения звонков она вернулась на работу. Намного легче, когда занимаешься делом, когда голова забита ежедневными рабочими проблемами.

На подписание собрались практически все основные участники процесса подготовки проекта и контракта. В большой комнате переговоров Инлоджика собралось столько народа, что стулья пришлось доставлять из кабинетов рядом.

Несколько раз он незаметно поглядывал в ее сторону, но она ни разу не посмотрела на него, была крайне холодна, но вежлива до бешенства. Ему нужно было вывести ее из себя! Он чувствовал это так, как будто от этого зависела его жизнь. Пробить эту холодную стену между ними! Если не пробить ее глухую оборону, не вывести из себя, не пробить лед, которым она себя окружила, вряд ли получится вытащить ее суть. Ему отчаянно нужно вывести ее из себя, тогда легче с ней справиться. Будет легче объяснить, что им суждено быть вместе…

— Екатерина Александровна, а вас не смущает пункт 13.27? — спросил он, не глядя на нее, как будто сосредоточился на контракте, потом медленно, словно не желая отрываться от текста контракта, поднял взгляд на нее.

Вокруг воцарилась напряженная тишина. Все понимали разумом, что контракт будет подписан сегодня, раз уж все здесь собрались, но кто его знает этого Туманова, ведь были же случаи, когда он не подписывал контракты в последний момент из-за недоработок или несогласия в каких-то мелочах.

Она так же холодно и медленно открыла контракт на нужной странице, взглянула на текст. Он тем временем восхищался этой женщиной, королева не могла бы сделать этого с большим достоинством и презрением к нему.

— У меня нет никаких замечаний по данному пункту.

Это все, чего он добился! Она так и не посмотрела на него! Да, крепкий орешек его Катька! Ему показалось или ее щечки все-таки окрасились в едва видимый розовый цвет? Нет, наверное, показалось, эта снежная королева, казалось, не способна вообще что-либо чувствовать.

Он снова опустил голову к контракту.

Андрей, спасая положение, начал какую-то речь типа «мы строили-строили и, наконец, построили, ура».

Он попытался еще пару раз вызвать в ней хоть какую-то реакцию, но неизменно получал холодный вежливый ответ.

— Ну что ж, раз ни у кого больше нет ни вопросов ни возражений, — он помедлил, обводя присутствующих тяжелым взглядом, выжидая положенное время, чтобы дать высказаться любому, кто этого захочет, но вокруг царила тишина. — Тогда приступим.

Он уже начал отчаиваться добиться хоть какой-то ее реакции, а значит и поговорить с ней, и уже взял ручку в руку, приготовившись подписывать, когда она неожиданно встала и с тихими извинениями направилась к выходу.

Дольше терпеть этот цирк она не могла. Нервы и так были натянуты как тетива. Как она смогла вытерпеть все его издевательства, одному Богу известно! Что он хотел от нее, чтобы она была благодарна, что он снизошел подписать этот вшивый контракт? Ее же для этого сюда притащили! Потому что Туманов всемогущий захотел видеть ее на подписании. Ну вот! Он уже подписывает, ее миссия окончена, в дальнейшем ее нахождении в комнате переговоров она не видела никакого смысла, тем более у нее полно еще и другой работы. Если он думает, что все должны не дышать на него и его вшивый контракт, то он глубоко ошибается! Тем не менее, она попыталась выйти из комнаты, не привлекая лишнего внимания, заранее заняв место поближе к выходу.

Он удивленно воззрился на нее. Лицо Андрея трудно описать словами, кого больше ему хотелось убить или умереть самому.

— Как, вы нас уже покидаете? — спросил он с долей сарказма, с остановившейся рукой, занесенной над контрактом. Внимание всех было сосредоточено на этой руке и на том, вернее на той, что ее отвлекла от подписания.

Она вздрогнула и повернулась вполоборота:

— Я думаю, что моя миссия закончена, Роман Георгиевич, — его имя она почти выплюнула, что и дало ему надежду, и он с удесятеренной силой поднажал.

— Ну почему же, Екатерина Александровна, вы были ключевой фигурой в этом проекте, я думаю вам необходимо присутствовать на подписании, — с нажимом произнес он. Все присутствующие с усиливающимся интересом следили за потасовкой.

— Я не понимаю вас, Роман Георгиевич, вам не хватает зрителей? — спросила она, нарочито вежливо приподняв одну бровь в притворном удивлении.

— Что вы, Екатерина Александровна, зрителей и доброжелателей у меня всегда хватает, — заверил он ее. — Я просто хотел бы, чтобы вы поприсутствовали, — это был откровенный приказ. И он знал, как она отнесется к любого рода насилию: это должно было вывести ее из себя, он знал это, и его удар был рассчитан именно на это. Хоть бы она не сорвалась с крючка!

— Роман Георгиевич, я удивлена вашей настойчивостью и не понимаю, чем вас заинтересовала именно моя персона и именно в данной ситуации, — это уже был настолько прозрачный намек, что его поняли все, кто хоть краем уха был в курсе.

— Вы много работали над этим проектом и заслужили увидеть его подписания! — несколько резко сказал он.

Она увидела в этой фразе намек на интимные отношения, который он не вкладывал, но, уже произнеся фразу, понял, что именно так она и подумает. Она взвилась, нависая над ним, прошипела:

— Я думаю, что мои услуги больше вам не понадобятся!

— Отчего же? Я ценю ваш профессионализм.

И снова двусмысленность, которой он не хотел.

— Да что вы?! Ну, я не думаю, что могу соперничать со всеми вашими любовницами, хотя могу дать им пару советов! Пришлите ко мне следующую!

С этими словами она резко повернулась и открыла дверь. Большей дуры еще свет не видывал!

Она вывела его до предела, не таким образом он хотел обратить ее внимание на себя! Резко выдохнув и швырнув ручку с золотым пером на полированную поверхность стола, он резко встал со словами:

— Извините нас с Екатериной Александровной на минутку!

И поймав ее выходящей из дверей, схватил подмышку и потащил по коридору, рявкнув на проходящую мимо девушку:

— Где мы можем поговорить с Екатериной Александровной наедине?

Девушка в испуге показала пальчиком в нужном направлении, куда он и ринулся, таща свою пленницу за собой.

— Что ты делаешь? — шипела она, пытаясь вырваться и одновременно пытаясь успеть не запутаться высокими каблуками в ворсе коврового покрытия.

Наконец они оказались наедине в чьем-то кабинете. Громко хлопнула дверь за ее спиной.

— Что ты себе позволяешь? Что вообще все это значит? — взвилась она.

— Ты мне весь мозг вынесла! — прорычал он в ответ.

— Я тебе весь мозг вынесла? Я? — кричала она. — Может ТЫ объяснишь, что ты хочешь?

— Поговорить я хочу! — заорал он, так его еще никто не доводил.

А она аж присела впервые услышав, как он кричит. Потом немного оправилась:

— И не кричи на меня!

— Да я тебя убить готов, не то, что кричать, — устало произнес он.

Минуту оба помолчали. Он не знал, как начать, и боялся, что все, что он заготовил, покажется ей каким-то глупым и ненужным и не произведет на нее впечатление.

— Ты притащил меня сюда, чтобы убить?

— Нет, чтобы показать вот это, — он швырнул на стол паспорт.

Она едва взглянула на стол.

— Что это?

Снежная королева хренова! Он снова начал беситься от ее холодности.

— Паспорт! — рявкнул он.

— И зачем он мне?

— Чтобы посмотреть штамп о моем разводе! — уже почти кричал он.

— И на фиг мне твой развод? — прокричала она в ответ.

— Чтобы выйти за меня замуж!

Она застыла на месте не в силах произнести ни слова, ни вздохнуть, ни выдохнуть.

— Когда мы встретились в первый раз зимой, я уже несколько месяцев не жил с бывшей женой, адвокат занимался разводом все это время. Вот на прошлой неделе я наконец-то получил заветный штамп в паспорте, — объяснил он тихо.

Подошел к ней вплотную, боясь обнять, боясь, что она оттолкнет. А она ударила его кулаками в грудь и вдруг обняла:

— А раньше ты сказать мог? — прошептала она, чуть не плача.

— Ну дурак! — пожал он плечами. — Сначала не хотел портить нам обоим настроение объяснениями, все как-то было не до того, а потом стало поздно.

— Дурак, — согласилась она, улыбаясь.

— А ты могла меня выслушать, а не верить кому попало? — с укором спросил он.

— Ну дура! — пожала она плечами, наслаждаясь теплом его рук.

— Женщина, мне скоро прямая дорога в Кащенко светит, если ты не выйдешь за меня, — прошептал он, прижимая ее к себе.

— Может, обойдемся без замужества? — не надеясь на положительный ответ, пискнула она.

— Если будешь противиться, я тебя выкраду и буду держать в наложницах, пока не согласишься — грузин я или нет?

— А, так ты еще и лицо кавказской национальности! — сделала она большие глаза. — Слушай, ну тогда мне надо подумать. Пару дней, я думаю хватит.

— Да или нет? Сейчас!

— Как с тобой тяжело, Туманов! — притворно вздохнула она.

— Ну да уж, не легко, это точно! — улыбнулся он самодовольно. — Ладно, идем, там надо контракт какой-то еще подписать.

И потянул ее за руку. Как школьницу, подумала она про себя.

При их появлении в комнате переговоров наступила тишина. Она, молча, пробралась к своему месту и уселась, как ни в чем не бывало.

— Ну что ж, — произнес он, как будто ничего не случилось. — Давайте подписывать! — бодро предложил он. Снова беря ручку с золотым пером и начиная подписывать.

Когда все формальности были соблюдены и аплодисменты закончились, он снова заговорил:

— Дамы и господа, хотел бы сделать маленькое объявление, поделиться с вами своей радостью. — он специально не глядел в ее сторону, был уверен, что она сейчас испепеляет его взглядом. — Екатерина Александровна, оказала мне честь, согласившись стать моей женой!

В наступившей тишине, пока все приходили в себя от неожиданности, чересчур громко прозвучал ее голос:

— Ну и сволочь же ты, Туманов!