Роковая ошибка

Глава 9

Ракета с треском взвилась с палубы «Звезды» и полетела над узкой полоской воды, разделяющей два судна. За ней тянулась извилистая линия, которая, как вскоре выяснилось, оказалась стальным тросом, и танкер начал подходить все ближе. После этого на танкер перебросили другие тросы и закрепили как следует. В результате он оказался окруженным тремя китами, которых расположили по бокам «Звезды» вместо буферов.

Только теперь, глядя вниз на стальные палубы другого судна, Трейси до конца оценила необычную высоту палубы, на которой стояла. Разница составляла добрых десять метров, и это притом, что второе судно было отнюдь не маленьким. Причина, конечно, была очевидной: другим кораблям не требовались просторные помещения для фабричных цехов, которые располагались внизу, можно сказать, у нее под ногами.

Корзина с главным химиком и механиками, покачиваясь, медленно спускалась вниз. Уже через несколько минут гибкие шланги были крепко присоединены для перекачки топлива. Поеживаясь от порывов усиливающегося восточного ветра, Трейси отвернулась от поручней.

Погода снова начала портиться; пошел снег. Внизу, в насосном помещении, кипела работа. Делалось все, чтобы успеть перекачать драгоценное топливо прежде, чем двум кораблям придется отойти друг от друга на безопасное расстояние. Обязанностью капитана было вовремя отдать команду. Если он упустит момент, танкер может попасть под нос «Звезды», когда она будет отплывать. Впрочем, пока Ли был на вахте, такое вряд ли случится.

Она стиснула в кулаки руки, засунутые в карманы. Последние пять дней тянулись целую вечность. До сих пор она не подозревала о такой пытке. По воле судьбы их пути с Ли пересеклись, и она полюбила этого человека, но он ей не отвечал взаимностью. Если бы можно было покинуть судно, часто с отчаяньем думала она. Что конечно же было невозможно. Эту боль ей придется терпеть по меньшей мере еще четыре месяца! Четыре невыносимо долгих месяца!

Трейси появилась в коридоре в тот момент, когда Питер отходил от двери в ее каюту. Увидев девушку, он остановился и ждал, когда она подойдет.

— А я уже начал беспокоиться, не свалились ли вы за борт, — заулыбался он. — Обычно вы возвращаетесь с поста гораздо раньше.

— Я остановилась посмотреть, как с нами стыкуется танкер, — объяснила Трейси.

При упоминании о танкере у него изменилось выражение лица.

— Ах да, танкер. Сегодня идет дозаправка топливом.

— Да, вы говорили мне на прошлой неделе, — отозвалась Трейси. Взявшись за дверную ручку, она заколебалась, но все-таки обратилась к нему: — Питер…

— Если вы собирались спросить, написал ли я это письмо, то я отвечаю — да, — перебил он ее. — Оно лежит в мешке вместе с остальной корабельной почтой.

— Но еще на борту «Звезды»?

— Думаю, да.

— Тогда вы еще можете забрать его.

— Я не хочу забирать его. — Питер просительно взглянул на нее: — Трейси, я знаю ваше отношение к тому, что я делаю… вернее, к тому, как я это делаю… но это не может больше так продолжаться.

«Ну что ж, я пыталась его отговорить», — смиряясь, подумала Трейси, а вслух сказала:

— Я только надеюсь, что вы не пожалеете об этом.

— Вряд ли, — с прежней уверенностью отозвался Питер. — Мы с Дейрдрой никогда по-настоящему не подходили друг другу. У нас с ней нет ничего общего. Не было бы размолвки по поводу моей работы, так нашлось бы что-нибудь другое. Теперь, когда между нами все кончено, мы оба можем начать заново.

— Не слишком ли вы торопитесь? — спросила она, поглаживая ручку двери. — Ведь еще ничего не кончилось. Дейрдра еще не получила письма. Сколько оно будет идти?

— Недели две, если почту выгрузят в Кейптауне, а оттуда отправят самолетом. — Он помолчал, нерешительно глядя на нее. — Значит, вы так считаете? — спросил он наконец.

— Ну конечно. Как можно считать помолвку расторгнутой, если ваша невеста еще ничего не знает об этом? — Трейси заставила себя улыбнуться и открыла дверь. — Пойду приведу себя в порядок. Уже поздно.

— Я подожду вас, — поспешно предложил Питер, но девушка отрицательно покачала головой:

— Нет-нет, идите. Я приду сама.

Трейси вошла в каюту и закрыла дверь прежде, чем он успел выразить протест.

В каюте было отчетливо слышно, как танкер бьется о бок «Звезды». Из иллюминатора она могла чуть ли не спрыгнуть на бак другого судна. Снег падал все сильнее, вихрем проносился у стекла. Трейси посочувствовала тем, кто работал снаружи, хотя все они привыкли к такой погоде.

Она сняла куртку, небрежно набросила ее на спинку стула, потом равнодушно взглянула на себя в зеркало и решила не ходить на ленч. Впереди ее ждал бесконечный, словно пустыня, день. На этот раз в медсанчасть не пришло ни одного посетителя, и делать было совершенно нечего. Девушка была уже почти готова пожелать, чтобы возникла какая-то непредвиденная ситуация — только работа спасала ее от любых невзгод.

Трейси лежала на койке, когда к ней заглянул Питер узнать, что ее так задержало. Она сослалась на головную боль и желание часик спокойно полежать, уверила, что примет таблетку, и слушала, как он удаляется по коридору. Снизу, с танкера, что-то крикнули, но разобрать слов было невозможно. Ветер и вода создавали симфонию звуков, ставшую теперь для Трейси привычной. Она лежала без сил и незаметно для себя уснула под покачивание корабля.

Когда она проснулась, в каюте было темно. Это была не ночная тьма, а гнетущий серый мрак, возникший из-за низко нависшего неба. Часы показывали четыре. Неужели она действительно проспала целых три часа?

Сев в постели, она не сразу поняла, что изменилось. Прекратился стук борта о борт; они снова двигались вперед.

Трейси встала с постели и подошла к иллюминатору. Снег прекратился, скорость ветра нисколько не уменьшилась, но у небольших идущих одна за другой волн вид был устрашающий. Танкер исчез, как и киты, служившие амортизаторами. Должно быть, он уже плыл на северо-восток, назад к цивилизации и теплу — сначала в Кейптаун, а потом в Англию, чтобы отвезти груз, так тяжело доставшийся морякам, которые год за годом бросали вызов этим холодным, опасным водам. В этот миг Трейси отдала бы все на свете, лишь бы оказаться на борту танкера.

За ее спиной зажужжал интерком, и девушка быстро подошла к нему, чтобы включить связь.

— Я слушаю.

— Вы заняты? — раздался голос Ли. Сердце ее забилось сильнее.

— Нет, — ответила она после короткой заминки.

— Тогда через пять минут приходите ко мне. — Он отключился прежде, чем она успела ответить.

Трейси выключила интерком и немного постояла на месте. В тишине было слышно ее дыхание. Словно во сне, она подняла куртку и направилась к двери.

Ли сидел у себя за столом и перебирал стопку бумаг.

— Поздравляю, — приветствовал он ее. — Женщина, которая знает цену времени, — большая редкость. Должно быть, это объясняется медицинским образованием. Присаживайтесь.

Трейси как стояла на пороге, так и не сдвинулась с места:

— Я предпочитаю стоять. О чем вы хотели со мной поговорить?

Он улыбнулся:

— Хотите поскорее сбежать? Не волнуйтесь, я не собираюсь становиться между вами и дверью.

Положив локти на стол, он изучающе поглядел на нее.

— Как вы думаете, почему я вас пригласил?

— Отвечаете вопросом на вопрос? — парировала она. — Как-то раз вы сказали, что это женский прием.

— Только когда им пользуется женщина, — невозмутимо ответил он. — Ладно, вернемся к вашему вопросу. Зачем я просил вас прийти? Да потому что хотел выяснить, придете вы или нет.

— Если я не ошибаюсь, вы не просили, а приказали. Едва ли я могла отказать.

— Очень даже могли и отказали бы, если б захотели. Похоже, вы не хотели. Из этого можно сделать вывод… какой?

Трейси все еще стояла и молча глядела на него, когда в дверь за ее спиной постучал стюард. В руках у него был поднос со всем, что нужно для чаепития на двоих. Пока он ставил поднос на стол, Ли напрямик сказал:

— Доктор, разлейте, пожалуйста, чай.

И снова сел.

Трейси улыбнулась стюарду, когда тот проходил мимо, села напротив Ли и машинально взялась за заварной чайник.

— Мне с молоком и без сахара, — попросил Ли, усаживаясь поудобнее.

— Вам всегда приносят чай после обеда? — поинтересовалась она, передавая ему чашку с чаем.

— Всегда. Я приверженец традиций, — подтвердил он и вопросительно поднял бровь: — Почему это вас так удивляет?

— Не знаю… Просто вы не похожи на человека, который старается следовать традициям.

— А на какого же человека я похож?

— Майк, — попыталась она уйти от прямого ответа, — сказал, что вы — лучший.

— Меня не интересует, что думает Майк. Его я знаю, причем очень неплохо, а вас — нет. Так к какому типу людей вы меня отнесете?

Трейси слегка покраснела и медленно проговорила:

— Я не могу дать однозначный ответ. Каждый человек является многогранной личностью. Вас я знаю только с одной стороны.

Наступило недолгое молчание, после чего он насмешливо сказал:

— Ответ настоящего специалиста. А какую грань вашей личности демонстрируете вы?

— Трудно сказать. Мало кто видит себя так, как его видят другие.

— Должно быть, это к лучшему, — заключил он и продолжал допытываться: — Вы ходили на свидания со своим коллегой или у вас были, так сказать, исключительно духовные отношения?

Трейси аккуратно поставила чашку на блюдечко, отодвинула стул и встала, страшно удивившись, что твердо стоит на ногах.

— Убегаете? — поддел ее Ли.

— Как хотите, так и считайте. — Она с трудом перевела дыхание. — Я устала быть козлом отпущения за все, что сделала Черил. Срывайте свою злобу на ком-нибудь другом!

Трейси была уже на полпути к двери, когда он окликнул ее тоном мягким, но повелительным. Остановившись, девушка медленно повернулась к нему. Ли поднялся с места и наблюдал за ней глазами, в которых уже не было ни намека на насмешку. Только теперь Трейси разглядела, какой у него усталый вид. Неудивительно, если вспомнить, какая ответственная у него работа. Ее враждебность улеглась, сменилась иным, более глубоким и мучительным чувством. Лишь огромным усилием воли она удержалась от того, чтобы броситься к нему.

— Вы не поверите, — проговорил он наконец, — но я совсем не собирался затевать этот разговор, когда приглашал вас сюда.

— Да? — отозвалась она бесцветным голосом.

— Я же говорил, что вы не поверите. — Уголки его рта чуть искривились в усмешке. — Между прочим, я собирался напомнить вам о вечере того дня, когда мы отплывали из Кейптауна, и предложить зарыть топор войны.

У нее на шее забилась маленькая жилка.

— Вы правы, в это трудно поверить.

— И все-таки это правда.

— Почему же тогда…

— Чаепитие закончилось таким образом? — Он пожал плечами. — Слово за слово… Между нами так всегда и происходит, верно? Похоже, у нас остается одна линия связи…

Трейси судорожно сглотнула.

— Ли, с меня достаточно. Вы…

Слова замерли у нее на губах, когда он крепко, до боли сжал ее плечи. Трейси даже не заметила, когда он подошел — так быстро это произошло.

— С меня тоже, — резко проговорил он. — Будем говорить начистоту. Признаемся, что мне хочется поцеловать вас, а вам хочется, чтобы я вас поцеловал. Вот отсюда мы и начнем!

Интерком нарушил напряженную тишину. Трейси ощутила мгновенную перемену в мужчине, который так крепко держал ее. Еще мгновение он не сводил с нее глаз, потом с сожалением пожал плечами и отпустил. Она была ошеломлена и сбита с толку, охваченная противоречивыми чувствами, с которыми не знала, как справиться. Всего лишь мгновение назад она с нетерпением ждала, чтобы Ли ее поцеловал, и в то же время в глубине души что-то в ней противилось объятиям, которые значили для него так мало. Она не питала никаких иллюзий.

— Впереди показался паковый лед, — раздался голос первого помощника. — По-моему, тебе лучше взглянуть самому.

— Сейчас буду. — Ли отключил связь, обернулся к Трейси и, помедлив, сказал: — Первый паковый лед в этом сезоне. Не хотите подняться и посмотреть?

Она колебалась не долго. Приглашения посетить капитанский мостик днем, в самое напряженное время, удостаивались немногие. Ли явно протягивал оливковую ветвь, и не принять ее было просто невозможно.

Она постаралась ответить тем же тоном:

— С удовольствием.

— В таком случае — вперед!

В рубке на мостике глаза слепило от блеска: сверкали приборы, сияла полированная деревянная обшивка. Когда они поднялись наверх, Майк отвел от глаз бинокль, кивнул Трейси, не выказав ни малейшего удивления по поводу ее появления в святая святых, и передал бинокль капитану.

— Похоже, его тут порядочно, — заметил он.

Впереди на расстоянии трех-четырех километров в обе стороны простиралась полоса сплошного льда шириной в несколько километров. Ли долго молча рассматривал ее, после чего, не убирая бинокля, поинтересовался:

— Сколько от нас до «Тигровой лилии»?

— Шестьдесят пять километров, — ответил старпом. — Они были на связи минут десять назад.

— А остальные?

— Быстро приближаются.

Решение было принято мгновенно.

— Мы пойдем сквозь лед. Полный вперед!

— Полный вперед! — передал старпом команду в машинное отделение.

— Так держать!

— Так держать! — повторил рулевой.

Несколько мгновений спустя нос корабля, обладающий повышенной прочностью, коснулся края льда. Раздался сокрушительный треск, от которого отдыхавшие на льду стаи птиц с криками взмыли в воздух, и корабль двинулся вперед, легко врезаясь в белую массу, точно нож в масло. Позади оставался широкий проход для промысловых китобойных судов, идущих в кильватере «Звезды». Трейси казалось, будто корабль движется по суше — гористой местности в миниатюре, на ослепительно белой поверхности которой лишь изредка попадались буровато-коричневые пятна водорослей.

— Это мы называем паком или паковым льдом, — пояснил ей Ли. — Несколько спрессованных слоев льда, один на другом. Пак может быть очень опасным, хотя здесь он тонкий по сравнению с тем, что мне приходилось видеть в Арктике.

— Когда вы плавали в Арктике? с интересом спросила Трейси.

— Так давно, что уже точно и не припомню. Тогда я был совсем мальчишкой.

— А почему вы переключились на Антарктику?

— Коммерческая необходимость. Китобойный промысел в Арктике стал постепенно изживать себя. А жаль. Условия там обычно гораздо лучше, чем здесь, в водах у Южного полюса — по крайней мере в это время года. — Он проследил за полетом белоснежного буревестника, который в этот момент пролетел над носом корабля. — Если бы власти вовремя не опомнились и не утвердили разумные правила и нормы, за несколько лет киты здесь тоже были бы практически уничтожены.

— Но даже теперь их убивают в больших количествах, — отозвалась Трейси. Она чувствовала, что ее замечание китобоям может показаться глупым, но в то же время ей хотелось высказать свою точку зрения. — Это кажется таким жестоким и бесчеловечным, когда подумаешь, что киты никогда и ни для кого не представляли ни малейшей угрозы. Неужели китовый жир так уж необходим для человека?

— Да, — услышала она твердый ответ. — Из него изготавливают такие используемые в повседневной жизни продукты, как маргарин, глицерин и мыло; на его основе изготавливают лаки и краски. — Ли говорил так, словно привык участвовать в подобных дискуссиях. — Врачи используют лекарства, которые изготавливаются из китовых желез, а китовым мясом питается множество людей, которые иначе остались бы голодными. — Он взглянул на нее с долей злорадства. — Некая часть кита используется даже для изготовления ваших духов.

— Вы шутите! — недоверчиво воскликнула пораженная девушка.

— Нисколько. При производстве духов используется так называемая серая амбра — вещество, которое добывают из тонкой кишки кашалота.

— Фу! — поморщилась Трейси. — Что ж, вы привели убедительные доводы. Ничего этого я не знала.

Наступило молчание. Трейси смотрела вперед на воду, ни на секунду не забывая о его близости, и гадала, о чем он думает. Ей подумалось о том, что, вероятно, между ними всегда будет существовать напряжение, слишком сильна в нем память о Черил.

На льду что-то зашевелилось, и девушка прищурила глаза, пытаясь разглядеть получше. Либо она сошла с ума, либо там и впрямь были люди!

— Пингвины, — произнес Ли, услышав ее невольное восклицание. — Вот, посмотрите поближе.

Трейси взяла у него тяжелый бинокль — по телу девушки невольно пробежала дрожь, когда их пальцы соприкоснулись. После того как она отрегулировала линзы, далекие расплывчатые фигуры стали настолько отчетливыми и большими, что, казалось, протяни руку, и тут же коснешься этих очаровательных существ. Они медленно и неуклюже шагали по льду к быстро приближающемуся кораблю, от любопытства вытягивая шею.

— Мы в них врежемся! — воскликнула девушка. — Они прямо на нашем пути!

— Не врежемся. Они идут чуть правее. И потом, пока они подойдут, мы уже выберемся изо льда.

Трейси вернула ему бинокль, увидела выражение его лица и с сомнением спросила:

— А вы бы изменили курс корабля, чтобы обойти их, если бы они действительно оказались у нас на пути?

— Слишком велик риск получить повреждение, — ответил он, медленно качая головой. — Ставка слишком велика. — Тон его стал чуть резче: — Я не могу позволить взять верх сантиментам.

— Шкипер, на связи «Шеклтон», — объявил радист. — Им приходится обходить паковый лед, так что к точке сбора вовремя подойти они не успеют.

— Выясни, где они находятся, — незамедлительно откликнулся капитан, — и сообщи, что мы их будем ждать. После этого свяжись с «Баффином» и «Активным» и передай, чтобы они были готовы к изменению курса. — Взглянув на Трейси, он вежливо извинился: — Простите, доктор, но служба обязывает. Можете оставаться здесь сколько захотите.

После чего отошел, забыв обо всем, кроме работы, ради которой и жил.