Роковая встреча

3

Дни следовали один за другим, но Линда оставалась в коме. Элизабет официально стала адвокатом сестры, завела дружбу с одним из охранников и иногда проникала в палату. Она целовала сестру, шептала ей нежные слова, а однажды сказала:

— Линда, ты не имеешь права умереть. Люди, которых ты пыталась убить, живы. Никто не знает, почему ты на них напала. Ты хочешь уйти из жизни, так и не смыв с себя подозрений в попытке убийства? Все будут считать тебя виновной, и я ничем не смогу тебе помочь. Пойми, Линда!

Вечером этого же дня Элизабет ждала радостная весть. Ее сестра пришла в себя и, к удивлению всего медицинского персонала больницы, чувствовала себя отлично.

— Пойдемте к ней. Я, конечно, не атеист, но и глубоко верующим назвать меня нельзя, — говорил лечащий врач, идя с Элизабет в палату ее сестры. — Этот случай уникальный. Честно говоря, никто не надеялся на благоприятный исход. Шутка ли, падение с шестого этажа! Хотя у вашей сестры не нашли не только никаких переломов, но даже никакого маломальского повреждения — что само по себе удивительно, — она была в коме. Травма головы могла дать самые непредсказуемые последствия. А мадам Эркюлье очнулась, словно после обычного сна. Несомненно, она родилась в рубашке.

Родившаяся в рубашке встретила Элизабет смущенной улыбкой. Внешний вид Линды уже не поражал сестру. Роскошные локоны — дело наживное. Главное, она жива и ее глаза сияют почти так же, как и прежде.

— Бетти, душа моя! — Линда сделала попытку сесть, но медсестра, находящаяся в палате, не позволила ей это сделать.

— Лежите спокойно, мадам Эркюлье. Вы еще очень слабы и не должны совершать активных действий, — строго проговорила она, заставляя больную лечь.

— Не шевелись, Линда, — нежно проговорила Элизабет, целуя сестру. — Ты должна набраться сил.

— Мне надо тебе очень много рассказать. Оставьте нас вдвоем, — сказала Линда, обращаясь к доктору и медсестре.

— Нет, мадам Эркюлье. Никаких бесед. Сейчас мы сделаем вам укол, чтобы вы спокойно уснули. А все вопросы вы решите потом, когда окончательно поправитесь.

— Да, Линда. Я никуда не денусь. Буду с тобой все время. Разговоры подождут до твоего выздоровления.

— Бетти, дорогая, ты же ничего не знаешь… Ответь, хотя бы на один, самый важный для меня, вопрос. Они живы?

— Да, Линда. Живы и нормально себя чувствуют.

— Слава тебе Господи! Живы!

Медсестра подошла к больной и сделала, несмотря на все ее протесты, укол снотворного. Линда еще пыталась что-то сказать, но лекарство подействовало почти мгновенно. Глаза Линды закрылись, и она погрузилась в спокойный глубокий сон.

На этот раз Элизабет проявила настойчивость и не позволила удалить себя из палаты. Ей поставили раскладушку и разрешили остаться с больной.

— Спи, моя дорогая. Тебе не надо ни о чем беспокоиться. Я тебя защищу, — прошептала Элизабет, склонившись к сестре.

Нежная сестринская заботливость была прервана телефонным звонком. Черт бы побрал эти мобильники! — подумала Элизабет, но все-таки ответила неизвестному абоненту.

— Мадемуазель адвокат, — услышала Элизабет. — Добрый вечер! Это Тедди Уорнфолд. Вы просто неуловимы. Я, конечно, уважаю право человека на уединение, но в создавшейся ситуации не кажется ли вам, что нам надо встретиться?

— Да, но не сейчас.

— А вот в этом я с вами не согласен, даже, напротив, настаиваю на встрече. — В его голосе звучала легкая насмешка.

Элизабет испугалась, что решительный отказ с ее стороны может как-то осложнить дело сестры.

— Хорошо. Встретимся в кафе, что около метро «Порт Сен-Уен», слева со стороны бульвара Бессьер.

Элизабет специально выбрала место встречи недалеко от больницы, чтобы не тратить времени на дорогу и подольше остаться у постели сестры. Это кафе она знала, так как неоднократно проходила мимо, добираясь в больницу, и посчитала его неплохим местом для свидания с адвокатом.

Когда Элизабет переступила порог маленькой забегаловки, мистера Уорнфолда еще не было. Он появился только через полчаса. Удивленно взглянув на непрезентабельную обстановку кафе, на его постоянных посетителей — людей небогатых, заходящих сюда пропустить рюмку-другую, он презрительно усмехнулся, нашел глазами Элизабет и помахал ей рукой.

— Извините, что задержался, — сказал он, по-хозяйски устраиваясь за столик, за которым сидела Элизабет. — Удивительный выбор, — прокомментировал он их место встречи. — Неужели нельзя было найти ничего получше?

— Я не парижанка, мистер Уорнфолд.

— Могли бы обратиться ко мне за советом. Я бы угостил вас обедом в «Максиме», — недовольно пробурчал Уорнфолд, но потом пожал плечами, как бы сбрасывая с себя дурное настроение, улыбнулся и сказал: — Зовите меня Тедди. А я могу вас называть просто Элизабет?

— Хорошо, — смущенно ответила Элизабет. Долгое ожидание, тревога за сестру и непонятное раздражение, которое почему-то вызвал в ней он, — все вкупе выбило ее из колеи.

— Два абсента, пожалуйста, — сделал заказ Тедди и, обратившись к Элизабет, добавил: — Шампанское здесь, думаю, будет неуместно.

— Я не буду пить. Стакан «перье», пожалуйста, — внесла свои коррективы в заказ Элизабет.

— Вот как? По-моему, в самолете вы не отказывались от спиртного. Помните? — Уорнфолд лукаво улыбнулся.

Элизабет покраснела. Полет не зафиксировался в ее памяти, но намек Уорнфолда на ее пьянство в самолете поверг ее в смущение. Элизабет удивила ее странная реакция на присутствие этого человека.

Боже, что с ней творится? Почему она ведет себя как глупая девочка на первом свидании, на которое ее пригласил понравившийся ей мальчик? Они коллеги! У них серьезный профессиональный разговор. Надо сосредоточиться!

— Мистер Уорнфолд, то есть Тедди… — Элизабет запнулась и, чтобы как-то преодолеть смущение, закашлялась. Она потянулась к стакану с водой и задела тарелку с недоеденным сандвичем, который она заказала, пока ждала Уорнфолда. Тарелка подпрыгнула в воздухе, остатки сандвича свалились на пол. Элизабет смутилась еще больше.

— Успокойтесь. Это ваше первое дело?

— Нет, конечно! — запальчиво возразила Элизабет.

Голос прозвучал слишком громко. За соседним столиком сидящий к ним спиной мужчина обернулся и посмотрел на них.

— Мадемуазель, он к вам пристает? — пьяно икнув, спросил мужчина. — Я могу разобраться с ним по-свойски.

— Месье, занимайтесь своими делами. У нас все в порядке, — спокойно заявил Уорнфолд неожиданному защитнику Элизабет и, обратясь к ней, добавил: — Правда, дорогая? — Рука Уорнфолда легла на ладонь Элизабет и слегка прижала ее к столу. — Ведите себя разумно, — прошептал он одними губами.

Щеки Элизабет вспыхнули. Да что там щеки! Красными стали даже кончики ушей и рука, лежащая под ладонью Уорнфолда. Столь неудачного начала для серьезной беседы придумать было трудно.

Уорнфолд внимательно смотрел на нее.

— Вы сегодня совсем другая. Ну да ладно. Вернемся к нашим баранам. Вы, конечно, уже познакомились с материалами дела и представляете, в какую грязную историю попали наши клиенты?

Элизабет слегка кивнула, как бы соглашаясь с его словами, хотя материалы дела она так не истолковала бы. Ужасно запутанная история. Да, с таким определением она согласна, но почему грязная? Но открыто возражать Элизабет не стала. Возможно, она не совсем правильно поняла мысль адвоката. Неудачное начало встречи с Уорнфолдом лишило ее уверенности.

— Это дурно пахнущая любовная история вымажет моих клиентов такой грязью, что им придется долго отмываться, — продолжил свою речь Уорнфолд.

— Ваших клиентов? — эхом откликнулась Элизабет.

— Да. Как вы знаете, я выступаю адвокатом обеих потерпевших сторон. Детали уточним после. Сейчас нам лучше прийти к соглашению. Ваша сестра как кошка влюбилась в моего клиента. Видимо, между ними была связь, но мой клиент порвал с мадам Эркюлье и планировал связать свою судьбу с хорошей порядочной девушкой — дочерью мистера Гренвилла. Вот мадам Эркюлье и вышла из себя — уплыл такой лакомый кусочек.

— Что за намеки вы себе позволяете? — возмутилась Элизабет. — Нам с сестрой были привиты строгие нравственные правила. Наши родители…

— Тише, тише, — снисходительно улыбнулся Уорнфолд. — Мы не в суде. Или вы еще раз хотите привлечь внимание этого поборника равенства, справедливости и братства? Он уже готов вас защищать, правда, используя не ум, а кулаки, — Уорнфолд кивнул в сторону соседнего столика. — Но, возможно, вам это будет приятно. Как правило, женщины предпочитают грубую физическую силу, не так ли? — Уорнфолд саркастически усмехнулся.

— Да как вы смеете!.. — с жаром начала протестовать Элизабет, но тут же умолкла. Уорнфолд играет с ней как кошка с мышкой. Он специально пытается ее разозлить, заставить нервничать, чтобы потом полностью себе подчинить. Прием довольно известный. Надо переменить тактику. Элизабет набрала в легкие побольше воздуха, медленно выдохнула и произнесла: — Я не хочу обсуждать личность своего клиента. Если вы пригласили меня на встречу только затем, чтобы передать свои грязные инсинуации о моем клиенте, позвольте покинуть вас, Тедди. — Все свое негодование Элизабет вложила в произнесение имени Уорнфолда, и оно прозвучало не как обращение к собеседнику, а как оскорбление. Словно капелька яда сорвалась с пера и поставила в конце строчки жирную точку.

Губы Уорнфолда невольно поджались. Реакция Элизабет ему не понравилась. Он мог бы сразу сделать ей предложение, ради которого и пригласил ее на встречу, но, помня о странной смеси флегматичности и непредсказуемости, решил немного ее расшевелить, чтобы потом действовать уже наверняка и предстать перед ней в образе ангела-хранителя ее сестры. Ему во что бы то ни стало необходимо было выполнить свой план.

— Хорошо. — Уорнфолд небрежно откинулся на спинку стула. — Я хочу предложить вам следующую сделку: объект ревности вашей сестры не председатель совета директоров инвестиционной компании, а охранник. Мой клиент только оказался на месте преступления и предотвратил замышляемое вашей сестрой убийство. На ходе дела это никак не отразится. Со своей стороны я обещаю содействие в защите вашей клиентки. Вы еще только начинаете. Материальное положение вашей сестры не позволяет ей нанять опытного адвоката, поэтому моя помощь будет очень кстати.

— Вы хотите представить мою сестру грязной распутницей?

— А вы считаете, что постельное белье вашей клиентки, если вы будете отрицать ее связь с лордом Мортимером, будет более чистым? — ехидно спросил Уорнфолд и ядовито добавил: — Или вы хотите набить цену? Потребовать огромных отступных, чтобы потом ваша сестра могла безбедно жить? Даже вы, полупрофессионал, — Уорнфолд не удержался от шпильки, — понимаете, что вряд ли вашей сестре дадут большой срок. Состояние аффекта, психическая неустойчивость и другие подобные причины произведут неплохое впечатление на присяжных. Но не просчитайтесь! Могут всплыть некрасивые подробности, о которых вы очень хорошо знаете… — Он замолчал и внимательно посмотрел на Элизабет.

Молчала и Элизабет, пораженная его словами. Она была уверена, что все сказанное Уорнфолдом неправда, но смысл произнесенных им слов был таким гадким, что язык девушки отказался ей повиноваться и выразить свое негодование.

Уорнфолд истолковал ее молчание по-своему. Ему стало жаль ее. Если бы не Сара… Но сестре этого создания, сидящего напротив него и смотрящего на него взглядом, который способен сжечь пол-Парижа, если бы обладал способностью материализоваться, его предложение не нанесет никакого ущерба. И так ли невинна сама Элизабет? Ему ли не знать, какими коварными бывают женщины и как легко они маскируются под беззащитных созданий, которых все обижают. А мисс Элизабет Ленкстон — родная сестра мадам Эркюлье, в грязных делишках которой он абсолютно не сомневался. На всякий случай Уорнфолд дипломатично добавил:

— Поверьте, я не хочу обидеть вас лично, но мадам Эркюлье распущенная беспринципная особа.

Этого Элизабет стерпеть уже не смогла. Выдержка ее покинула. Она вскочила со стула, схватила стакан и выплеснула его содержимое в лицо Уорнфолда.

— Я же говорил, что ты подлец! — Пьяный посетитель за соседним столиком поднялся, медленно развернулся и выбросил руку вперед, целясь Уорнфолду в скулу.

— Бей его! — закричала Элизабет, но события приняли другой оборот.

В мгновение ока Уорнфолд оказался на ногах, рука невольного защитника Элизабет заведенной ему за спину, а сам поборник справедливости, равенства и братства — как его назвал Уорнфолд — с громким стоном повалился на стол.

Компания подвыпивших мужчин тут же окружила Уорнфолда, но не для того, чтобы выразить ему восхищение. Их симпатии были на стороне поверженного товарища. К тому же численное преимущество было явно на их стороне.

Но Уорнфолд не думал сдаваться. Он прямым нокаутом отправил одного из нападавших вслед за поборником справедливости, равенства и братства барахтаться на столе, который перевернулся и отбросил еще одного из их компании. Теперь уже трое мужчин лежали на полу кафе.

Элизабет бросилась в гущу дерущихся. Против кого она собирается действовать, она не знала и очень удивилась, обнаружив себя борющейся на стороне Уорнфолда. Она как пантера бросилась на мужчину, нацелившего свой кулак на адвоката, и вцепилась зубами ему в руку. Мужчина легко, словно муху, стряхнул с себя Элизабет, но она не растерялась: схватила с соседнего столика тарелку с омлетом и метким броском отправила в лицо одного из нападавших. Омлет оказался горячим. Мужчина взвыл, словно раненый бык, и рванулся к Элизабет.

— Урою, сучка, — заорал он.

Элизабет пригнулась, ожидая удара, но Уорнфолд быстро выдвинулся вперед, защищая ее. Он сделал обманный жест, противник с размазанным по лицу омлетом бросился на него и в ту же секунду словно птица пролетел над присевшей Элизабет.

— Вызывайте полицию! Что смотрите? — раздавались отовсюду крики.

Вдруг кто-то схватил Элизабет за руку и поволок к выходу. Она изогнулась, пытаясь вырваться, но стальные клещи, сжавшие ее ладонь, не разжимались. Тогда Элизабет напряглась и высоко подняла ногу. Узкая юбка затрещала, но она в пылу схватки не обратила на это внимания, а сосредоточила взгляд на ступне волокущего ее мужчины.

Выбрав момент, она со всей силой вонзила каблук в ненавистную ей ногу. Мужчина крякнул и выпустил девушку. Она бросилась бежать, но тут же была поймана. Рука мужчины вцепилась ей в воротник и притянула к себе.

Воротник блузки был выполнен в виде хомутика, и шея Элизабет оказалась в своеобразной удавке, душившей ее и мешающей ей закричать. Мужчина, видимо, почувствовал, что делает ей больно, и ослабил хватку. Элизабет встрепенулась, но, не успев сообразить, что с нею делают, ощутила себя схваченной в охапку и поднятой в воздух.

— Помогите, — заорала Элизабет что было мочи.

Тяжелая мужская ладонь закрыла ей рот, она тут же впилась в нее зубами, но мужчина не выпустил добычу и потащил ее куда-то. Через некоторое время Элизабет оказалась втиснутой в машину. Мужчина сел рядом.

Элизабет взглянула на обидчика.

— Это вы, мистер Уорнфолд… — растерянно протянула Элизабет.

— А кого вы ожидали увидеть, — в голосе Уорнфолда слышалась явная насмешка, — поборника свободы, равенства и братства? Вы же сражались на моей стороне. К моему удивлению, — добавил он и спросил: — Или вы в пылу битвы не разобрались, кого защищаете?

Элизабет хотела сказать, что помогала ему только из чувства справедливости. Она не выносит, когда на одного, пусть и неправого, набрасываются несколько человек. Тот француз, если бы он был рыцарем, должен был защищать ее один, не прибегая к помощи своих дружков. Но не успела Элизабет открыть рот, как Уорнфолд опять схватил ее в охапку, прижал к себе и припал к ее губам в поцелуе.

Руки Элизабет сжались в кулаки. Она замахнулась, чтобы побольнее стукнуть Уорнфолда, но непроизвольно опустила их ему на плечи и сомкнула вокруг его шеи. Губы Элизабет приоткрылись, и она ответила на поцелуй Уорнфолда.

Она прижалась к нему и почувствовала его неповторимый мужской аромат. Платиновый эгоист, подумала Элизабет и растворилась в поцелуе. Биение сердца отдавалось в висках. Что она делает? И с кем? — мелькнула и исчезла мысль. По телу пробегали волны дрожи. Она забыла, что мужчина, держащий ее в своих объятиях, враг, которого нужно остерегаться. Непонятная радость наполнила ее сердце. Застонав от удовольствия, она еще теснее прильнула к Уорнфолду.

Вдруг Элизабет почувствовала, что поцелуй прервался, и она, протестуя, снова потянулась губами к Уорнфолду, но в следующую секунду осознала свой поступок и задыхаясь откинулась на спинку сиденья.

— Почему, почему?.. — заикаясь, пролепетала она.

— Почему я вас поцеловал? — Он усмехнулся. — Не буду врать, что мечтал об этом моменте. Посмотрите в окно. Прибыла полиция, и я не хотел, чтобы они обратили внимание на быстро отъезжающую машину, — сказал Уорнфолд, плавно вливаясь в поток автомобилей на авеню Сен-Уен.

Элизабет стало стыдно. Поступок Уорнфолда имел самое прозаическое объяснение, а она в очередной раз поступила как последняя дура. Надо же было с такой готовностью ответить на инсценировку, устроенную Уорнфолдом, чтобы обезопасить их от полиции!

Тот, видимо, понял состояние Элизабет.

— Не расстраивайтесь. Для меня этот момент был самым приятным за все наши встречи. И потом я дрался за вас. Считайте поцелуй, который вы мне подарили, наградой герою.

— Куда мы едем? — поинтересовалась Элизабет, стараясь придать голосу строгость и невозмутимость.

— Ко мне в гостиницу.

— Нет! Остановите машину!

— Перестаньте разыгрывать из себя дурочку. Я не приглашаю вас на романтическое свидание. У вас разорвана юбка, порвана блузка. Я уже не говорю о ваших волосах. В таком виде вы быстро попадете в полицию. Вы хотите иметь еще одну статью кроме этой? — Уорнфолд бросил на колени Элизабет какую-то газету.

— Что это?

— Прочтите статью, обведенную карандашом. Это подтверждение того, что я пытался втолковать вам в кафе. Если бы вы не были такой идиоткой, я не стал бы показывать вам газету, — мягко сказал он и почти нежно добавил: — Вы же ее сестра!

Элизабет впилась глазами в текст. Некий журналист очень пикантно живописал происшедшее с ее сестрой. Он не жалел красок, описывая любовную связь сестры с лордом Мортимером, называл ее шантажисткой и высказал предположение, что попытка самоубийства Линды была ею же инсценирована.

— Какая гадость! Этого не может быть!

Уорнфолд пожал плечами.

— Не надо драматизировать! Вы чересчур эмоциональны и экспансивны, хотя в некоторых ситуациях это очень хорошо, но… — Он лукаво посмотрел на Элизабет.

Элизабет помолчала, но потом прошипела как рассерженная кошка:

— Вы ведете себя не как джентльмен!

— Мы вроде бы представлены друг другу, моя типичная соотечественница, — усмехнулся Уорнфолд.

— Но это не дает вам права издеваться надо мной, над моей сестрой, над традициями, в которых нас воспитывали.

— Ха-ха! Вы поистине сокровище, Элизабет. Сокровище прошлых лет, антиквариат. Где вы воспитывались? В школе при монастыре? В эпоху королевы Виктории?

— Да, при монастыре святой Женевьевы. — Кто-то ей уже говорил нечто подобное.

— Вы помните наш разговор в самолете? А мне казалось, что вы так ушли в себя, что пропустили мои слова мимо ушей.

Элизабет усмехнулась. Забавно устроена человеческая память. Она действительно ничего не слышала, а мозг, оказывается, все зафиксировал.

В номере отеля Уорнфолд предоставил возможность Элизабет привести себя в порядок. Она наспех умылась, причесала волосы и зашила, как смогла, юбку. Воротник блузки, державшийся на честном слове, она просто-напросто оторвала.

— Хотите кофе? — спросил Уорнфолд, когда Элизабет показалась в гостиной. Он успел переодеться и вновь выглядел элегантным самоуверенным мужчиной, словно никогда и не принимал участие в драке.

Элизабет от кофе отказалась, сославшись на то, что хочет поскорее попасть к сестре, которая наконец-то пришла в себя. Не приняла Элизабет и его предложения подбросить ее до больницы. Она предпочла вызвать такси.

Прошедшая так экстравагантно встреча всколыхнула в Элизабет бурю чувств, но она усилием воли подавила их. Противный Уорнфолд оказался не таким и плохим, но почему он такого ужасного мнения о Линде? Конечно, с подачи этого прощелыги-журналиста. Но тот все придумал! Линда не такая! Завтра сестра сама все расскажет, и наветы журналиста рассыплются в прах.