Роковой котенок

Глава 7

— Ничего подобного, я вовсе не трясся от страха, — гордо заявил мне Леонард Рид, жестикулируя одной рукой, поскольку второй он сжимал бокал с мартини. — Перед лицом страшной опасности и ужасных превратностей судьбы Леонард Рид держался как скала, о которую разбивались все подлые интриги врагов.

— Как его имя?

— Кого?

— Лейтенанта!

— Олтчек. Должен сознаться, он вначале заставил меня немного понервничать, поскольку повел себя вовсе не как актер, играющий лейтенанта полиции.

— И как же он себя повел?

— Полагаю, как самый настоящий лейтенант полиции. — Леонард отпил немного мартини и снова обрел былую самоуверенность. — Он назадавал мне целую кучу неделикатных вопросов, но я отвечал на них с абсолютной откровенностью и с несравненным шармом, присущим только Леонарду Риду. Он оттаял на удивление скоро.

— Еще бы! — рыкнул я. — Ты, скорее всего, ни на секунду не закрывал рта и тем самым приговорил себя к пожизненному заключению.

— Рик, старина, — Леонард бросил на меня опасливый взгляд, — насколько я понял, тебя что-то здорово беспокоит.

— Андерсон либо ушел от тебя, либо ты его выставил. А после этого он покончил с собой, — начал я, едва сдерживаясь. — Джордан оставил тебя потому, что ты подложил какую-то гадость его кузине, Зои Парнелл. После этого его убили. Я считал, что тебе и так есть о чем беспокоиться, и тут я еще слышу об этой тщедушной старой деве!

— Что еще за старая дева? — Голос Леонарда, который обычно здорово смахивал на бычий рев, поднялся на октаву выше. — О какой такой старой деве идет речь?!

— О той самой, которой ты в трех местах сломал челюсть! — рявкнул я. — О той самой, которой ты расплющил переносицу, выбил зубы и затолкал их ей в глотку. И не пытайся сделать вид, что ты уже о ней позабыл!

Леонард медленно заморгал глазами и покачал головой:

— Альтернатива ясна: либо у тебя крыша поехала, либо тебе нужно выпить.

— Я говорю о Гвен Андерсон! — завопил я. — Сестре Лестера Андерсона. О той самой, которую ты запихнул в лечебницу, а потом откупился от нее, чтобы она держала рот на замке!

— У тебя в голове замкнуло! — Он залпом проглотил оставшийся мартини, а потом посмотрел на меня с невыразимым отчаянием, которое читалось на его лице. — Я всего лишь младенец, рыдающий в темноте, а все окружающие говорят на непонятном мне языке. У Лестера не было никакой сестры, а если и была, то я о ней ничего не слышал!

— Хочешь сказать, что Герберт Уолкер — лжец?

— А! — Асфальтовые глаза сверкнули из-под набрякших век. — Теперь все начинает приобретать смысл. А ты когда-нибудь прежде встречался с этим Робином-Бобином?

— Что еще за Робин-Бобин, черт тебя подери?! — завопил я.

— Я просто поинтересовался. — Рид пожал плечами. — Я и сам встречался с этим жирдяем лишь один раз. Милый герр Герберт! Мы, конечно, не стали закадычными приятелями. Но все было не так плохо, пока он не попытался натравить на меня гадкую старую выгребную яму и...

— Я уже об этом наслышан. — Я с трудом сглотнул. — Давай вернемся к Гвен Андерсон, сестричке Лестера, о которой ты никогда не слышал. Придумай что-нибудь поубедительнее, старый пройдоха!

— Я говорю тебе чистую правду, Рик! — сказал печально Леонард. — Если у Лестера и была сестра, то я о ней никогда не слышал и тем более не избивал!

Я пристально посмотрел на его монголоидное лицо, и он, не дрогнув, ответил на мой взгляд. Тут я вспомнил, что Леонард — профессиональный актер. Однако где-то на задворках моего мозга зародилось сомнение. И тут вдруг мне в голову пришла одна идея.

— Как у тебя насчет звукоподражания? — осведомился я.

— Превосходно, — не раздумывая ответил он. — Я все делаю превосходно. Я" думал, ты об этом уже знаешь!

— Изобрази-ка мне голос Герберта Уолкера. На его лице появилась безликая профессиональная улыбка.

— Просто дайте мне голые факты, Рик, беби, — сказал он голосом Уолкера. — Ведь я хочу докопаться до самых глубин, вы меня понимаете?

Если бы я закрыл глаза, то мог бы поклясться, что говорит сам Герберт Уолкер.

— Порядок. Все замечательно, — сказал я. — А теперь ты позвонишь в Чикаго, а я буду слушать по параллельному телефону.

— Что еще за дикая шутка? — Леонард выразительно закатил глаза. — И что я им скажу?

— Попросишь Гвен Андерсон для неотложного разговора, — сказал я. — А если она ответит, это будет равносильно моему: “Прощай, Леонард, беби!"

— Тогда я непременно позвоню.

Я терпеливо слушал по параллельному аппарату, как телефонистка в Чикаго искала ему номер, а потом набирала его. Недовольный женский голос произнес:

— “Герберт Уолкер и компаньоны”. Добрый день.

— Говорит Герберт Уолкер, — сказал Леонард голосом самого Уолкера.

— О! — Ее голос обрел наигранный энтузиазм. — Чем я могу вам помочь, мистер Уолкер?

— Соедините меня с Гвен Андерсон.

— С кем?

— С Гвен Андерсон, черт бы вас подрал! — рявкнул Леонард. — Это междугородный звонок, и он мне стоит денег!

— Простите, мистер Уолкер. — По голосу можно было предположить, что барышня была готова выброситься из окна. — Но здесь нет никакой Гвен Андерсон!

— Это Мейсон, мистер Уолкер, — быстро вступил в разговор я, прежде чем Леонард успел ответить девице. — По нашим данным, мисс Андерсон работает в чикагском офисе стенографисткой последние четыре или пять недель.

— Вы слышите?! — рявкнул Леонард.

— Слышу, мистер Уолкер, но тут, должно быть, произошло какое-то недоразумение. Последнюю стенографистку мы приняли на работу около шести месяцев назад, и ее имя Марша Уоллис. — В ее голосе явно слышались истерические нотки. — Но если вы желаете переговорить с мистером Страйкером, я вас соединю.

— Мейсон! — завопил Леонард. — Я желаю переговорить со Страйкером?

— Полагаю, вы можете спокойно повесить трубку, мистер Уолкер, — вежливо сказал я. — Это только доказало, что вы снова ошиблись. И если вы не воспользуетесь моим советом и не сбросите лишний жир со своей задницы, то вся ваша проклятая организация свалится вам на ваши ослиные уши!

Я услышал, как ахнула потрясенная барышня за секунду до того, как Леонард повесил трубку. Когда я снова вернулся в гостиную, он был занят приготовлением двух порций мартини.

— Сам ты жирная задница! — радостно сказал он. — Думаю, что эта вдохновенная импровизация заслуживает выпивки. Как вы думаете, Мейсон?

— Выпивка нам сейчас просто необходима, — согласился я. — Наверняка все это подстроил Чарли Стерн. У тебя целая куча первостатейных врагов. — Я решил, что эта мысль требует некоторого осмысления. — Зои Парнелл вычислила, что я — твой наемный убийца. Ты нанял меня, чтобы избавиться от ее кузена. Не думаю, что она и теперь придерживается того же мнения обо мне, особенно после ночи, проведенной в моей постели. Но она по-прежнему может обвинить тебя в убийстве Джордана.

— Она — женщина, — пренебрежительно сказал Леонард. — Когда-нибудь она изменит свое мнение.

— Я имел дружескую беседу с твоим старым приятелем Ливаном Оллсопом, — продолжал я. — Это он поведал лейтенанту про Зои. Восполнил, так сказать, провалы в твоей памяти. И рассказал, что ты сделал Зои какую-то гадость, пока она тут жила. — Я взял предложенный мне мартини и отпил немного. — Не хочу показаться назойливым, но все-таки что такого ты мог сделать с Зои Парнелл?

— Это просто чистой воды выдумка — Айвана или Зои, — сказал Леонард. — Ты мне веришь?

— Я-то что, а вот лейтенант вряд ли поверит, — буркнул я. — И не вздумай говорить ему правду, а мне лгать, потому что тогда я буду чувствовать себя ненужным.

Рид расстегнул рубашку и легонько поскреб коврик седеющих волос на груди.

— Все время, пока она находилась тут, Зои постоянно цеплялась ко мне. Клайв был большой мальчик, уже совершеннолетний. Он отдавал себе отчет в своих поступках и мог прекрасно позаботиться о себе. Зои тоже большая девочка, совсем уже взрослая, и ей следовало бы понимать, что не стоит меня изводить все время.

— Давай оставим объяснения, дешевую психологию и всякие оправдания, — раздраженно предложил я. — Просто скажи мне, черт бы тебя подрал, что ты с ней сделал!

Тяжелые веки дрогнули и прикрыли глаза еще больше.

— Зои из тех женщин, которые ценят лишь властное отношение мужчины, — сказал он. — Я просто немного ее проучил.

— И все?

— Конечно, Клайв при этом присутствовал. Я рассказывал тебе раньше, что мы устраивали.., ну, небольшие вечеринки. Мы слегка накачивались наркотой, а потом отправлялись в постель, втроем. Сначала все шло прекрасно, мы чувствовали себя непринужденно, активно занимались сексом, но потом, утром, начинали чувствовать раскаяние. Зои ненавидела себя за то, что позволяла втянуть себя в эти оргии. Она чувствовала себя виноватой, возможно, презирала себя за то, что так дико себя вела предыдущей ночью. Поэтому она пыталась переложить всю вину на меня. Она все время меня изводила, изо всех сил. Я терпел, сколько мог, но однажды ночью мы устроили настоящую потасовку. Она набросилась на меня. Она всячески меня обзывала — можешь сам представить как. Она перешла все границы, а потом прибегла к физическому насилию. — Леонард передернулся от отвращения. — Я не терплю, когда женщина вцепляется в меня ногтями. Поэтому я ее ударил. Ничего серьезного. Просто заехал разок ей в челюсть, а потом отнес в ее комнату и уложил в постель. Клайв был здорово всем этим обеспокоен, но он понимал, что было просто необходимо доказать, кто тут главный. Но все равно, вся прелесть наших отношений была разрушена. И это был конец нашего маленького союза. Клайв впал в депрессию. Он несколько дней не разговаривал с нами.

— Но ведь они вместе уехали от тебя?

— Сироты в бурю. Это я им велел убираться к чертям собачьим!

— Связь разорвана, выражаясь высокопарно?

— Клайв принялся строить свое будущее, и с каждым разом его инсинуации становились все грязнее. Если бы я заключил контракт на участие в этой библейской эпопее, я должен был устроить так, чтобы и ему там нашлась роль. Ему определенно требовался хороший агент, и он требовал, чтобы я представил его своему агенту — Стелле Форбат. Живя у меня, — говорил Клайв, — он не знал ни в чем отказа, но не может же он всю свою жизнь провести в забвении. В конце концов, он оставил Айвана Оллсопа ради меня как раз в тот момент, когда милый Айван уже наметил определенные планы его будущего. — Леонард пожал плечами. — Больше всего я ненавижу эмоциональный шантаж. Я приказал ему складывать вещички. Сначала Клайв не поверил, что я говорю на полном серьезе. Но когда я сказал, что он может взять себе те мои старые галстуки, что ему приглянулись, до него стало доходить, что я не шучу.

Я некоторое время пристально на него смотрел.

— Ты либо самый "изворотливый лгун, с которым я имел несчастье повстречаться, либо ты самый честный правдолюб. Знаешь, что я тебе скажу? В любом случае ничего хорошего тебя не ждет, когда тебе придется иметь дело с лейтенантом Олтчеком.

— Философские размышления за послеполуденным мартини? — Леонард в притворном удивлении покачал головой.

— А ты ничего не говорил лейтенанту обо мне? Он ухмыльнулся:

— Я подумал, что ты будешь моим маленьким секретом, старик.

— Ненадолго, — заверил его я. — Кто-нибудь обязательно проговорится. А ты, случаем, не покупал в последнее время гиосцин?

— Мне это совершенно ни к чему! — беззаботно откликнулся он. — У меня в саду имеется небольшая плантация белладонны.

— Я бы не удивился, если бы ты его покупал, — буркнул я. — А что ты думаешь по поводу поминок, которые Оллсоп запланировал на завтрашний вечер?

— Ты тоже приглашен?

— Приглашены все, кто имел какое-то отношение к убитому.

— Вечер обещает быть занимательным. — Леонард допил свой бокал и поставил его на стойку бара. — Мне не хотелось бы его пропустить, Рик. — За этим последовала сцена внимательного изучения часов. — Извини за поспешность, но через двадцать минут у меня назначена встреча со Стеллой Форбат в ее офисе. Получит ли Рид роль в библейской эпопее? Вот в чем вопрос. Дело наверняка не выгорит, потому что Стелла была со мной исключительно очаровательна, когда звонила. Если все устраивается нормально, она становится невыносимо грубой. Говорит, что возникло сильное закулисное противостояние и нам следует действовать очень деликатно. Я должен укротить свой капризный нрав, потому что наши противники что-то вынюхивают. И Стелла с удовольствием назвала ситуацию “не слишком удачной”. Полагаю, тебе не нужно объяснять, что это “сильное закулисное противостояние” — не кто иной, как Айван Оллсоп?

— А почему он так боится Чарли Стерна? — поинтересовался я.

— Его боятся все. — Леонард последний раз любовно почесал свою грудь и застегнул рубашку. — Чарли — распоясавшийся миллионер, который любым способом добивается того, чего хочет. Я не боюсь его, потому что я могу справиться с любым из его прирученных громил. Я ведь и сам неслабый негодяй: и распоясываюсь, когда дело доходит до драки, и не брезгую “грязными” приемчиками.

— Мне не интересно, почему все боятся Чарли Стерна, я спрашивал, почему его боится Оллсоп, черт тебя подери! — рявкнул я.

— У Айвана отвратительный британский подход ко всему, старина. К примеру, держит свои маленькие странности при себе и не выносит сор из своей целлулоидной избы. Вот почему он остерегается Чарли Стерна. Думает, что, если чем-то не угодит Чарли, тот поставит в известность весь мир о его сексуальных пристрастиях. Со мной такое не проходит: мне плевать на то, что подумают обо мне остальные! — Он слегка нахмурился. — Хотя я только что покривил душой, верно? Сейчас меня чертовски волнует, кто что обо мне знает, и я готов сидеть в офисе своего агента и вежливо беседовать со своими спонсорами. Черта с два! — Леонард снял трубку и набрал номер. — Стелла, дорогуша, — замурлыкал он в трубку через секунду, — это любвеобильный Леонард, твой любимый клиент. Я передумал насчет встречи в твоем офисе. Передай им это без всяких прикрас. — Он терпеливо выслушал тираду, произнесенную недовольным женским голосом на другом конце линии, до конца, а потом промурлыкал:

— Я мысленно с тобой, дорогая. Если спонсоры начнут возникать, пошли их всех куда подальше! — Он бросил трубку, радостно улыбнулся, потом снова расстегнул рубашку и принялся чесаться. — Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Кому это все нужно? Наверняка они будут снимать картину где-нибудь посередине необъятной пустыни. Кому охота потеть целых два месяца в толстенной робе, когда песок все время попадает в трусы?

— Ты прав, — одобрительно кивнул я. — Пусть Айван Оллсоп попотеет.

— Временами, — с раздражением сказал Леонард, — мне кажется, что ты еще больший сукин сын, чем я о тебе думал! Я теперь свободен до обеда. Не соизволишь ли присесть? Выкладывай свои гадости в обмен на мой мартини!

— Так рисковать своей репутацией! — Я посмотрел на него расширившимися от изумления глазами. — Что скажут соседи?

— То же самое, что говорят сейчас. “Вот идет этот фрукт Холман”... Что же еще?

— Хотелось бы мне, чтобы я мог сказать, что на один шаг опережаю лейтенанта Олтчека, но ведь я действительно опередил его на шаг — сам не верю! Но все равно, думаю, мне надо двигать: не хочу, чтобы он нагнал меня.

— Вот это мой Холман! У каждого бедра по шестизарядному револьверу, с холодной ухмылкой на губах смотрит в лицо невероятным опасностям ради своего прекрасного, выдающегося клиента, любвеобильного Леонарда Рида.

— А ты — котяра в доме, битком набитом кошками, а в темноте вы все серы, — сказал я. — У тебя шерсть свисает клоками в некоторых местах, потому что ты всегда крадешься по темным аллеям и роешься в помойках, но без тени сомнения тратишь время попусту. То небольшое упражнение в браваде, которое ты только что продемонстрировал по телефону в разговоре со своим агентом, не значит ровным счетом ничего. Признайся, насколько тебя пугает вся эта история, любвеобильный Леонард!

— Просто мороз по коже, если хочешь знать, — признался он, немного помедлив. — У меня такое ощущение, что все это происходит в каком-то кинофильме. Наверняка имеется сценарий, и я его точно придерживаюсь, однако до сих пор меня с ним не ознакомили. Но я печенками чувствую, что вот-вот наступит кульминация, поэтому нервничаю. Оправдают ли меня в конце, или я так и останусь отпетым негодяем? Спросить у сценариста я не могу, поскольку не знаю, кто он такой. Единственное, что мне остается, — верить в знаменитого специалиста по улаживанию конфликтов Холмана. Но иногда по ночам я не перестаю размышлять, что случится, если кто-нибудь застрелит коня, на котором ты скачешь?

Зазвонил телефон, и Леонард вздрогнул от неожиданности:

— Чертова Стелла Форбат! Чтоб ей провалиться! — Он схватил трубку и завопил:

— Да катись ты, Стелла, вместе с этими спонсорами! — За этим последовало краткое молчание — он слушал, что ему говорят, — потом криво ухмыльнулся мне и сказал:

— Ну, что ты скажешь, Рик? С тобой желает говорить твой новый приятель, Чарли Стерн.

Я взял у него трубку и сказал в микрофон:

— Холмам.

— Решил, что вас можно найти у Рида, — сказал жизнерадостный голос. — Я совершил ошибку насчет Герба Уолкера. Каждый раз, как он опускает свой зад в кресло, у него распрямляются последние извилины в мозгу! Вот и теперь сочинил жалостливую историю об этой выдуманной сестрице, работающей в его чикагском офисе. Вы конечно же проверили...

— Проверил, — подтвердил я.

— Я хочу немедленно с вами увидеться. Вы все еще сердитесь на меня за ту ерунду, что я пытался всучить вам через Уолкера?

— Мне просто интересно, зачем вам все это понадобилось.

— Это не важно. Во всяком случае, сейчас. Есть кое-что более важное. Вы сами ко мне приедете или мне послать кого-нибудь за вами?

— Приеду сам, — послушно сказал я. — Куда?

— Ко мне домой.

— А это где?

— Я думал, это всем известно, — сказал Стерн с умеренным удивлением. — На самом верху. Попросите Рида рассказать, как туда добраться. Он знает.

— Ладно. А почему такая спешка?

— Я очень недоволен, — сказал он чопорно. — Но не вами. Подробности узнаете на месте. Не теряйте времени: положение критическое, — добавил он и отключился.

— Стерн хочет немедленно увидеться со мной, — сказал я и положил трубку на рычаг. — Говорит, положение критическое. Можешь рассказать мне, как найти его логово? Он сказал, ты знаешь.

— Возможно, у тебя скоро появится новый клиент, старик? — спросил Леонард, но не улыбнулся. — Или он уже числится твоим клиентом?

— Не суй свой нос в чужой вопрос, Леонард, — сказал я, стараясь не выходить из себя. — Я еду к Чарли Стерну по первому зову только потому, что может оказаться, что убийца Клайва Джордана именно он. Или он может мне дать ниточку, которая приведет к тому, кто совершил убийство, даже если она приведет меня снова сюда. Таков был уговор.

— Ценная мысль, — заметил Рид. — Возможно, тебе посчастливится продать ее.

— Эта мысль принадлежит тебе, ты о ней и заботься! — Я сделал над собой усилие и немного помолчал. Не сделай я этого, я бы его ударил, а это добром бы ни для кого из нас не кончилось. — Подумай хорошенько, любвеобильный Леонард, а не сообщить ли тебе о том большом икс-факторе, который ты так старательно скрываешь от меня?

— Что еще за икс-фактор?

— Знал бы — не спрашивал. — Я снова заставил себя запастись терпением. — Допустим, это моя женская интуиция, если тебе угодно. Мне, черт возьми, ничего не известно, но предчувствие имеется. Если ты не убивал Джордана, значит, тебе скоро придется столкнуться с этим икс-фактором. Поэтому выкладывай быстрее, пока не нашлись другие добровольцы. А если это случится, я не поверю больше ни одному твоему слову!

— Ты напрасно растрачиваешь свои таланты, старик, — неубедительно сказал Леонард. — Тебе бы вести колонку светских сплетен с подробностями интимной жизни голливудских кинозвезд!

— Ладно. — Я тяжело вздохнул, но это не произвело никакого эффекта. — Мне остается сказать тебе “до свидания”, что легко может обернуться словами “прощай навек”.

— Не угрожай мне, Рик! Незаменимых людей нет.

— Думаю, ты прав. — Я направился было к двери, но оглянулся. — Увидимся завтра на поминках.

— Не забудь прихватить своего старинного дружка, Чарли Стерна, — весело напомнил мне Леонард. — Поминки потеряют всю свою прелесть без выходок Чарли.

— Кстати, о Чарли, — вдруг спохватился я. — Как найти его жилище?

Я постарался скрыть свое изумление, когда Рид охотно пустился в детальные объяснения.