Роман в письмах. В 2 томах. Том 2. 1942-1950

Из истории семьи Субботиных

Краткий очерк истории родов Субботиных и Груздевых, жизни родителей О. А. Бредиус-Субботиной, позволит читателю более полно узнать ту среду, в которой происходило формирование характера будущей героини романа И. С. Шмелева.

Ольга Александровна Бредиус-Субботина принадлежала к старинному роду угличских (Субботины) и костромских (Груздевы) священнослужителей. Хроника рода Субботиных на протяжении почти двухсот лет открывает целый пласт жизни уездного русского духовенства. Фамилия «Субботин» — это отчество от нецерковного мужского имени «Субота», нередкого в России в XV–XVIII вв. Первый документально известный представитель этой фамилии — священник Андрей Субботин, родившийся в середине XVIII в. За ним следуют четыре поколения потомственных священников, служивших на ярославской земле: Иоанн (1781—?), Аполлос (1809–1884), Александр (1832–1907) и тот, о котором повествуют многие страницы этой книги — протоиерей Александр Субботин[297].

Отец будущей писательницы Александр Александрович Субботин родился 27 февраля 1876 г. В то время его отец был священником Богоявленской церкви одноименного женского монастыря г. Углича.

Окончив Ярославскую духовную семинарию (1897), Александр Субботин поступил в Казанскую духовную академию. Особенностью Казанской академии было ее Миссионерское отделение, на котором преподавались восточные языки, этнография, история ислама, буддизма, изучалось старообрядчество. В издаваемом академией журнале «Православный собеседник» печатались материалы деятельности Вселенских и Поместных соборов, памятники древнерусской литературы («Стоглав», произведения Иосифа Волоцкого, Максима Грека). Профессора академии переводили на восточные языки книги Ветхого и Нового Завета, Православный катехизис, составляли богослужебные руководства для русских миссионеров, направляемых в восточные страны.

Во второй половине XIX в. в системе высшего духовного образования трудились выдающиеся ученые-богословы и историки церкви. Среди них можно назвать профессора Казанской духовной академии П. В. Знаменского, автора многочисленных исследований и учебников по истории Русской Церкви, его коллегу профессора И. С. Бердникова, специалиста в области церковного права. Преподавали в Казанской академии и университетские профессора. К их числу относился историк А. П. Щапов (1830–1876). Профессор Знаменский писал о нем в своей «Истории Казанской академии»: «Щапов пронесся над академией каким-то мимолетным метеором, который блестел и освещал предметы фантастическим, и, пожалуй, фальшивым светом; но свет от него все-таки был яркий, и для людей внимательных успел осветить впереди длинную дорогу, которой прежде было не видно»

Особое внимание Устав академии обращал на развитие «высшего образования для просвещенного служения Церкви»;[298]; что способствовало повышению в академиях уровня богословской науки. Была существенно расширена программа преподавания. Помимо Священного Писания и богословия, преподавались и светские предметы: философия, логика и психология, история, педагогика, литературоведение, древние языки, и обязательно — хотя бы один иностранный язык.

«В Казани папа учился в Академии у митрополита Антония (ректор), его очень любившего», — упоминает в «Повести жизни» О. А. Бредиус-Субботина[299]. Действительно, в 1895–1900 гг. ректором Казанской духовной академии был Антоний Храповицкий, впоследствии один из кандидатов на патриарший престол и митрополит Русской Православной Церкви за рубежом. Антоний Храповицкий был яркой фигурой: ученый и публицист, сторонник независимости Церкви от светской власти и реформы духовного образования. В 1896 г., во время работы в Казанской академии, он писал: «Современный пастырь должен быть хозяином в воззрениях века на все стороны бытия и жизни, должен ясно сознавать их согласие или несогласие с учением христианским, должен уметь дать оценку всякой философской идее, хотя бы вскользь брошенной в модной повести или журнальной статье, и потому не сетуйте, если ему подробно раскрывают системы Канта и Конта. Верьте, что и этого мало для его дальнейшей деятельности… Как приблизить к Церкви жизнь и занятия богословских студентов? Должно возбудить в них религиозную и богословскую самостоятельность… Вот, пусть бы радетели церковности, вместо поругания академии, ее профессоров и студентов, вместо усиленного отыскивания ересей в их сочинениях и проступков в их поведении, указали способы ко введению этого условия…»[300].

Ректор академии был ненамного старше своих студентов. В 1897 г. (время поступления в академию А. А. Субботина) ему 34 года. Он — в начале своего пастырского пути, полон энергии и планов. Легко понять то огромное влияние, которое будущий митрополит имел на студентов. «Мы жили, согретые его любовью и лаской. Он, впервые может быть, для многих из нас, раскрыл нам смысл православного пастырства, как любовного и самоотверженного приятия в свою душу своей паствы, переживания с нею вместе всех ее горестей и радостей, всех испытаний, искушений и падений своих духовных чад…» — вспоминал один из его учеников[301].

В 1900 г. А. А. Субботин получил степень кандидата богословия, и через год — ученую степень магистра[302]. Эта скупая фраза говорит о многом. Все обучение в духовных академиях было рассчитано на 4 года. В течение трех лет студенты проходили полный курс общеобразовательных и специальных дисциплин. Успешно окончивший третий курс студент представлял «квалификационную работу», на основании которой ему присваивалась степень кандидата богословия. На четвертый курс академии допускались только студенты, получившие все отличные оценки. Здесь, под руководством профессоров, лучшие студенты академии готовились к преподавательской деятельности в духовных семинариях. Студенты сдавали магистерские экзамены и работали над диссертацией, только после публичной защиты которой могли получить ученую степень магистра богословия. Значит, Александр Субботин учился не просто хорошо, а блестяще.

После окончания духовной академии в жизни А. А. Субботина происходит резкий поворот. В 1901 г. магистр богословия, любимый ученик Антония Храповицкого (тогда уже епископа) становится… надзирателем во Втором епархиальном общежитии Ярославской духовной семинарии. Что заставило его так поступить? Об этом умалчивают письма его дочери, не могут ответить и «архивные справки» — они точно фиксируют рождение и смерть, службу, приобретение имущества, но бесполезно искать в них сведения о внутреннем мире, мотивах тех или иных поступков.

Однако уже через год Александр Субботин оставляет эту службу — гораздо более его интересует преподавательская работа. Сначала — в Черниговской духовной семинарии (1902), далее — в Угличском духовном училище (с марта 1903), и затем, в мае 1903 г., А. Субботин становится преподавателем гомилетики Ярославской духовной семинарии, которую сам он окончил всего семь лет назад.

Возвращение в Ярославль связано не только с работой. 16 июля 1903 г. Александр Александрович Субботин вступает в брак с Александрой Александровной Груздевой, учившейся в Ярославском училище для девиц духовного ведомства.

Александра Александровна Субботина происходила из не менее древнего рода. Ее отец, Александр Михайлович Груздев (1845–1916), родился в семье потомственного священника в селе Баран, в двух верстах от старинного города Судиславля. В древности эта местность называлась Осецким станом, располагалась на важном тракте из Костромы в Галич. Административно-религиозным центром здесь издревле было село Никольское-Баран, получившее название по старинной церкви Николая Чудотворца. Церковь была построена на возвышенности, напоминающей своими очертаниями бараний лоб. В XVI в. село принадлежало дьяку Разрядного приказа Выродкову, одному из ближайших сподвижников Ивана Грозного. К этому же времени относится первое упоминание в грамотах Осецкого стана.

Завершив положенное обучение в семинарии (1868) и прослужив год учителем латинского языка в Макарьевском духовном училище (1869), 20 сентября 1870 г. Александр Груздев был рукоположен в священники своей родной церкви. Через три года отец Александр стал исполняющим обязанности благочинного по девятому Костромскому округу. Еще через четыре года (1877) он был утвержден в этом звании. Отец Александр был возведен в сан протоиерея 29 июля 1908 г., в 1914 г. награжден орденом св. Владимира IV степени. О. А. Бредиус-Субботина была очень точна в автобиографической части своих писем: именно отец Александр — строгий дедушка-благочинный, персонаж ее воспоминаний и рассказов.

24 мая (9 июня) 1904 г. в семье Субботиных родилась дочь Ольга. Через год, 5 октября 1905 г. Александр Субботин был рукоположен в священники храма Нерукотворного Спаса в Рыбинске. С этим храмом связана вся жизнь семьи Субботиных.

Вот как описывается деятельность о. Александра в «Епархиальной хронике»: «Храм наш двухэтажный, величественный и красивый, выстроенный 40 лет назад [1861. — Г. Д.] потомственным почетным гражданином Михаилом Александровичем Григорьевским

По первоначальному проекту предполагалось сделать храм одноэтажным, а внизу [в полуподвальном этаже. — Г. Д.] устроить место для могил строителя и его супруги, и церковные кладовые. Не рассчитывая на большое стечение богомольцев, [строитель. — Г. Д.] отступил от этого плана. И для зимы он устроил храм в нижнем этаже, несколько углубив его в землю. В будние дни или когда немного в нем молящихся, именно в этот полусветлый храм хочется пойти и не на виду у людей излить пред Господом свою душу, отягощенную горем и грехами.

Но в праздники он теряет все свое благолепие — приходится стоять в страшной тесноте и духоте. К концу богослужения в церкви стоит туман. Большинство свечей гаснет, остальные чуть-чуть мерцают. И тут богомольцам уже не до красоты церковных служб — скорей бы выйти на свежий воздух, а некоторых зачастую выносили в обморочном состоянии.

Поступивший в октябре 1906 г. [по другим сведениям, в 1905 г. — Г. Д.] в наш храм настоятелем священник о. Александр Александров Субботин своим благоговейно торжественным служением увеличил число богомольцев. На первом же году своего служения, испытав все неудобства зимнего храма, он обратился к приходу с предложением приноровить для зимнего храма величественный летний, устроив в нем отопление. Сердечное горячее слово о. настоятеля о любви и усердии к храму сделало свое дело! На его призыв откликнулись известные и неизвестные лица, состоятельные и небогатые. Желаемая сумма очень быстро собралась. Все были живо заинтересованы, во-первых, устройством теплого храма, во-вторых, устройством дома для церковно-приходской школы на средства Попечительства.

Желая возможно скорее достичь намеченной цели, о. Александр увеличил этот капитал, внеся свое крупное пожертвование. Решили, имея такой капитал, строить небольшое деревянное строение [для школы. — Г. Д.]. Но прихожане, видя крупную жертву и горячую неутомимую энергию своего духовного наставника, сами увлеклись его благими стремлениями, и, кто чем мог, старались оказать свою помощь. И, в конце концов, с помощью Божией и добрых людей, выстроили не маленькое деревянное здание, как предполагали, а каменное двухэтажное…»[303].

24 октября 1911 г. состоялось освящение храма. Дело жизни о. Александра было завершено. Через месяц о. Александр стал заведующим Рыбинской церковно-приходской школой. В 1913 г. он издал книгу «Пастырский призыв к единению на дела христианской любви — семь поучений женам церковно-приходского попечительства настоятеля Спасской церкви Рыбинска». 2 сентября 1913 г. о. Александр в последний раз совершил таинство крещения в Спасской церкви.

В жизни о. Александра вновь происходит резкая перемена. В 1913 г. он оставляет построенный им храм и подает прошение начальнице Казанского Родионовского института благородных девиц о назначении его на должность настоятеля церкви во имя св. мученицы царицы Александры и законоучителя института. Его прошение было удовлетворено.

Немногим более полугода продолжалась его деятельность на новом месте. 24 февраля 1914 г. за три дня до своего 38-летия он скончался. Заупокойная литургия и панихида были совершены 26 февраля в институтской церкви. Газета «Казанский телеграф» 28 февраля 1914 г. писала: «…Неожиданная, преждевременная смерть, беспощадно скосившая молодые силы отца Александра, поразила всех знавших и глубоко уважавших его… Служба в Институте была для о. Александра святыней, в которую он влагал всю свою любовь, свое сердце, свою душу…». По настоянию прихожан Спасской церкви города Рыбинска, о. Александр был похоронен у стен построенного им храма. «Гроб не несли, а передавали через головы, — это была несколько-тысячная толпа плачущих людей»[304], — напишет через четверть века его дочь.

К сожалению, и сейчас мы знаем об о. Александре очень немногое. Почему один из лучших выпускников Казанской духовной академии стал скромным надзирателем епархиального училища? С чем связан перевод о. Александра в Казань? Далеко не на все эти вопросы могут ответить архивные данные. Но только обращение к первоисточникам, изучение документов и писем может помочь нам шаг за шагом восстановить реальные события: представить себе историю семьи, оставившей след на ярославской земле, а с изданием этой книги — вошедшей в русскую литературу. Без знания истории этого рода невозможно понять, почему именно Ольга Субботина привлекла внимание такой яркой личности, как русский писатель Иван Шмелев.