Роса на солнце

Глава 17

День четвёртый. Гонендз. Польша

После первого дня операции «Бурьян», когда бои шли за каждый квадратный метр польской территории, и поляки бросались в отчаянные контратаки, при первой возможности сбивая темп продвижения бригады, второй день мог бы показаться увеселительной прогулкой ,если бы не два обстоятельства. Польская авиация, ранее практически не проявлявшая себя ,теперь постоянно наносила удары по движущимся колоннам сороковой танковой бригады, не взирая на потери от ЗРК и русских истребителей. Неприятно заявил о себе польский спецназ. Вчера утром был атакован штаб первой механизированной бригады. Комбриг генерал Лихачёв и его начштаба были убиты на месте, погибло несколько штабных офицеров и солдат взвода охраны. Диверсанты, словно призраки ,появились из леса, нанесли удар и скрылись без потерь. В итоге бригада опоздала с выходом на рубеж атаки на два часа и окружённые польские части в районе Олштына, пользуясь этой задержкой, вырвались из кольца. Сил у противника уже не хватало из-за тяжёлых потерь в первый день и остатки двух польских дивизий откатывались на юг и запад к Варшаве и Гданьску, надеясь оторваться от наседающих русских войск и организовать оборону совместно с прибывающими резервами союзников. Батальон Громова отделывался пока лёгким испугом, если не считать одиннадцати погибших и шесть безвозвратно выбывших «Барсов» . Раненых было больше сорока человек, но лёгко раненые предпочитали оставаться в батальоне. Вчера, недалеко от просёлка, ракета «Тора» свалила польский F-16 . Пилот катапультировался и при попытке его взять живым начал отстреливаться. Взять его удалось раненым и только после того, как у него кончились патроны. Совсем сопливый, молоденький лётчик смотрел на окружавших его русских с такой лютой, звериной ,ненавистью, что Громову даже стало слегка не по себе. Слишком мало было человеческого в перекошенном от боли и злобы молодом славянском лице, корчившегося у его ног, поляке. Причина такой злобы вскоре стала ясна: парень родился в этих краях. В городке Элк, занятом бригадой вчера вечером. Теперь стала понятна и причина такой ненависти. Пилота подлатали и отправили в разведотдел корпуса.

-Лучше бы расстреляли. Это ж не человек, а зверь какой то. Сбежит ещё, будет по лесам шакалить. Начштаба Зимин неодобрительно покачал головой и сделал глоток из пластиковой бутылочки с водой, позаимствованной в одном из брошенных придорожных кафе.

-С пулей в бедре особо не побегаешь. Да и не дело это –пленных и раненых убивать. Мы не чурки и не нацисты.

-Ты ,комбат ,добрая душа. Они бы нас не пожалели ,случись что.

-Уже случилось, майор. Если ты заметил, мы третьи сутки на войне. Пока никаких расправ над нашими ранеными не было. Может потому, что мы первыми ударили.

- Я чего боюсь-то. Если в тылу полыхнёт, мы в подвешенном состоянии окажемся. Без коммуникаций.

В словах начштаба определенно был резон. Многочисленное мирное население было ошарашено внезапным началом боевых действий и организованно эвакуироваться и, даже элементарно сбежать, не успело. Пользуясь отсутствием линии фронта и относительно небольшой численностью сражающихся войск, некоторые отчаянные местные жители со своим скарбом и членами семей пытались прорваться в центральную Польшу . Это было опасно, любое движение в зоне боевых действий обычно вызывает огонь на поражение с обоих сторон. Большинство же просто заперлись в домах и квартирах и старались нос наружу не высовывать. Создавались идеальные условия для действия в нашем тылу групп польского спецназа и возможное появление партизанских отрядов из числа вооружённых местных жителей. Командованию корпуса было не до местных жителей, что уж говорить о командирах боевых частей. Дисциплина пока держалась на уровне, и откровенного грабежа и насилия над «мирняком» не было. С мародёрством боролись испытанным с древних времён способом. Мордобоем. Громов лично расквасил физиономии сержантам Богачёву и Рыбникову, пойманными за руку в разбитой артиллерийским огнём небольшой ювелирной лавке. Командиры танков, попыхивая сигаретами, торопливо набивали карманы комбинезонов кольцами и цепочками. Громов вывел обоих в ближайший лесок и со вкусом разбил их наглые физиономии. Мародёры не особо возражали, предпочитая ходить с разбитой мордой, чем давать объяснения «особистам». В военное время за такие шалости можно было и головы лишиться. Сдавать «особистам» двух толковых и опытных командиров танков Громов не собирался, но поставить на место подчинённых, следовало.

Фронтовая ситуация на третьи сутки после начала «Бурьяна» была в пользу русских. Нашим удалось захватить с относительно небольшими потерями всё приграничное Варминско- Мозырьское воеводство, взять Эльблонг, Ольштын и взять под контроль стратегическую рокаду, идущую вдоль тыла наступающих русских бригад, тем самым здорово облегчив манёвр. Коалиционная авиация была связана нашими зенитчиками и ВВС по рукам и ногам и серьёзного урона нам пока не могла нанести. Бронетехника, особенно третьи «бээмпешки» и «восьмидесятые», показали себя великолепно, но серьёзных противников у них не было. Древние польские Т-72 и модернизированные «Твёрдые» на серьёзного противника никак не тянули, как и вся польская армия. Смелость у ляхов была, а вот техники современной не было. Единственная дивизия, укомплектованная «Леопардами», находилась на Украине .Там же были и лучшие артиллерийские и противотанковые части поляков.

Колонна «Барсов», изрыгая из решетчатых выхлопных коробов сизый дым, пёрла по трассе в направлении на Юг, делая то, для чего, собственно, газотурбинные танки в своё время и были созданы советскими конструкторами. С мощной бронёй, высокой маршевой скоростью и манёвренностью, эти танки были идеальным средством сухопутной войны на европейском ТВД. Сейчас они гнали впереди себя, словно стадо, польские части, останавливаясь только для того, чтобы дать короткий отдых экипажам и залить топлива. Громов сидел в башне с открытым люком, слушая по рации переговоры ротных командиров и периодически подгоняя окриком отстающих.

Экран командирского монитора мигнул очередным сообщением БИУС, прочитав которое, Громов остановил батальон. В город Белосток прибыли передовые части десятой танковой дивизии бундесвера. В помощь полякам прислали голландскую и бельгийскую механизированные бригады, несколько эскадрилий штурмовых вертолётов и истребителей-бомбардировщиков. Самая «жатва» начинается. Рассредоточив и замаскировав машины, Громов с нетерпением ждал новых приказов из штаба. Двинуться вперёд или встречать немцев в обороне. Огневой налёт обрушился на позиции батальона внезапно, словно небо треснуло и извергло из себя десятки воющих, смертоносных кусков стали, начинённых бризантной взрывчаткой.Стрельба была на редкость точной, два танка из второй роты, стоящие на левом фланге батальона, превратились в действующие вулканы, когда снаряды угодили им в верхние башенные полусферы. Вопли горящих заживо танкистов резанули Громова по ушам..

-Проспали, твою мать, проспали! ..Где разведка??? Где спутники, где «беспилотники» ? Мысли неслись в голове комбата, словно табун испуганных лошадей. Связь с бригадным штабом мгновенно прервалась, хорошо, что БИУС, связывающий батальон напрямую со штабом корпуса, продолжал работать без перебоев. Налёт длился минут двадцать пять, но стоил батальону четырёх разбитых танков, одной БМП, разведывательного «Водника» и двух самоходных «Нон». Заговорила наша артиллерия, запоздало пытаясь нащупать вражеские батареи . Огненные стрелы «Смерчей» расчертили небо в оранжевые тона и на юго-востоке от позиций батальона, в районе Белостока раздались ухающие хлопки. Словно кто–то взрывал огромные новогодние петарды . Батальон двинулся вперёд, пытаясь достичь Белостока раньше, чем там соберётся достаточное количество германцев. Штаб бригады не отвечал, и батальоны теперь напрямую подчинялись приказам из штаба корпуса. Опоздали. В тридцати километрах от города на бригаду налетел авангард немецкой «панцер- дивизии».

После очередного огневого налёта «тевтоны» атаковали сами. В отличии от импульсивных поляков, они атаковали грамотно и обдуманно. Чувствовалось, что командир десятой «панцер- дивизии», генерал- майорТеодор Шульце хорошо изучил нашу тактику дистанционного поражения бронетехники с помощью «Рефлексов», и двинул вперёд «Леопарды» и «Пумы» под прикрытием густой дымовой завесы. На дистанции менее двух километров должно было сработать ожидаемое превосходство в бронировании и вооружении немецкой бронетехники. Громов встретил появляющихся из дыма, квадратно-угловатых немецких «кошек», плотным огнём ,сбросив скорость почти до нуля. О бронировании «Леопардов» и подготовке солдат бундесвера слагали легенды. Сказывалось на психологии русских и колоссальные потери, понесённые от немцев в ходе второй мировой. Германцев откровенно побаивались, как в штабах, так и в боевых частях. Ореол вермахта, Третьего Рейха и несокрушимых «панцерваффе» незримо витал над ползущими вперёд машинами бундесвера. Громов мог дать голову на отсечение, что командование войск коалиции, бросая в бой десятую германскую «панцер- дивизию», имело ввиду и психологческий фактор.

Однако психологический «груз прошлых лет» исчез после первого сухого выстрела из танковой пушки. Рефлексовать и бояться стало некогда, пришло время боевой работы, время убивать и побеждать. Укутанные «накидками», приземистые «восьмидесятые», неожиданно для немцев и, особенно, русских, достойно держали новейшие германские БПС в лоб корпуса и башни. Нет, ущерб, конечно, был. В стороны летели куски «накидки», в динамической броне «Контактов-5» появлялись чёрные оспины попаданий. Но основная броня держалась, экипажи были целы и продолжали вести бой.

-Держатся фронтом, бока не подставлять! .Заорал Громов командирам рот и взводов, наблюдая, как многие из них, пытаются неумело маневрировать под вражеским огнём. Один из «Барсов» третьей роты, получив DM-43 в не защищённый ВДЗ борт, взорвался, выбросив вверх столб пламени и сорванную башню. На экране командирского монитора ещё одна метка, обозначающая машины батальона, мигнув, исчезла . Три тевтонских «Леопарда», вырвавшиеся вперёд, горели, выбрасывая в небо смачные клубы чёрного дыма . Несмотря на рекламные проспекты и очень коммерчески удачные продажи, немецкая машина имела большое количество ослабленных зон в бронировании корпуса и башни. До сих пор остаётся секретом, как бундесвер и союзники по НАТО и ЕС, приняли на вооружение танк с таким количеством «дыр». Русский «восьмидесятый» создавался как раз для противодействия подобным НАТОвским машинам с единственной целью: «выбить» современные танки противника и рвануть к манившему советских маршалов со времён Сталина, проливу Ла-Манш и Бискайскому заливу. Не зря все Т-80, выпущенные в советские времена, были сосредоточены в Восточной Германии, сильно нервируя своим присутствием генералов НАТО. Исходя из таких «архиважных» задач, бронировали «восьмидесятые» с умом и расчётом. Парадоксально, но - факт, сорока шести тонный «Барс» был защищён лучше, чем шестидесятитонный «Леопард». Сейчас это играло основную роль в танковой дуэли у Белостока. Выражаясь боксёрским языком, обе стороны, забросив тактические изыски, сошлись в «рубке» на полуторакилометровой дистанции, надеясь не на авиацию, артиллерию и суббоеприпасы, а исключительно, на крепость танковой брони, точность своих орудий и подготовку экипажей. Вскоре немцы дрогнули и подались назад, оставив на поле более трёх десятков танков с пробитыми корпусами и башнями, батальон Громова не досчитался девяти машин, превратившихся в кучи обугленного металла.

БИУС среагировал на отход немцев очередным сообщением. «Отойти к поселку Гонендз. Занять оборону и пополнить БК и ГСМ» .

Выставив дымовую завесу, скрывающую манёвр батальона от вражеских БПЛА и наблюдателей, Громов стал оттягивать уцелевшие машины к указанному в сообщении рубежу. Из сорока танков, с которыми он трое суток назад пересёк границу у Озёрска, в батальоне на ходу оставалась двадцать один. Из трёхсот пятидесяти человек личного состава - меньше двухсот. «Костлявая» широкими взмахами невидимой косы собирала свою жатву. Одно радовало, что люди гибли не зря. Пожалуй, только сегодня Громов впервые испытал настоящую профессиональную гордость. Русская армия, сойдясь с равным по силе противником, не просто намяла ему бока, но и заставила отойти на прежние позиции, сорвав все их планы. Отлично показали себя подготовленные им люди, тактических ошибок почти не было, отдельные танки и подразделения действовали слаженно, словно на манёврах. Больше всего порадовало качество отечественной техники: броня была крепка, а танки ,мать их , быстры и точны.

-Эх ,сейчас бы пивка холодного, командир !? В гарнитуре прорезался голос Зимина.. - Отметили бы ледовое побоище ..

- В шинке местном нальют…Если не сожгли его. Отставить разговоры, майор …Свяжись с тыловиками, проверь, что у них готово? Думаю, немцы нам отдыха не дадут.

Здесь подполковник Громов ошибался. Генералу Шульце сейчас было не до продолжения наступления. Потери от первого столкновения с русскими танками были потрясающими. Больше трети бронетехники вышло из строя за несколько часов активных боевых действий. Наступление, должное отсечь идущие на Варшаву русские колонны, словно древо у комля, превратилось в яростный встречный бой с русскими, закончившийся огромными потерями.

-Герр генерал !. В проем двери бронированного КШМ просунулась голова дежурного офицера. -На связи генерал фон Ратенов. Шульце поморщился, как ребёнок при виде касторки, и обречённо махнул рукой. - Ich höre, Herr der Befehlshaber!

Четвертый день. Окрестности Судака. Крым.

Батальон «федаинов» второй день пытался взять под контроль небольшой городок Судак , намертво перекрывавший путь к основной цели «гелаевской» бригады, Феодосии. В отличие от быстро захваченных Ялты, Алупки и Алушты тут «федаины» уперлись лбом в отдельный батальон украинской морской пехоты, переброшенный в Судак из Феодосии, несмотря на противодействие союзной авиации. В отличие от милицейских частей и мотострелков, батальон «морпехов» под командованием подполковника с характерной фамилией Лютый был укомплектован лучшим человеческим материалом, дрался умело и отчаянно. Взять наскоком Судак не удалось и исламисты вынуждены были перейти к «правильной осаде». Чередовать минометные обстрелы из реактивных миномётов Тип-63, атаки союзной авиации и попытки точечных захватов небольшими группами боевиков важных объектов. «Русня» такую тактику быстро «просекла», и никто из штурмовых групп живыми обратно не вернулся. Так хорошо начавшиеся компания забуксовала и это нравилось Турпалу всё меньше и меньше. Сегодня ночью украинцы, окруженные под Севастополем в Балаклаве, пошли на прорыв и соединились с основными силами, снова восстановив единый фронт обороны. Там сейчас шли самые тяжёлые бои. Крымчаки, усиленные десантом союзников, пытались, наконец, взять, осаждаемый с первого дня, Севастополь. По идее вся «гелаевская бригада» должна была находиться там, но её срочно перебросили на восточный участок фронта. Виной тому были два обстоятельства: во-первых неожиданная высадка русских в Феодосии ,а во вторых: сильно обострились отношения между «освобождаемыми» крымчаками и «освободителями» горцами. Как обычно, не могли поделить добычу. В основном, симпатичных рабынь и «рыжьё». Местные считали, что всё, что удалось отбить у «русни» - это их по праву . «Гелаевцы» были с этим категорически не согласны. Споры между соратниками по «борьбе за ислам» быстро переросли в перестрелки с десятками убитых и раненых. Сам Турпал участвовал в одной подобной стычке два дня назад в Алуште. Тогда их ротный захотел купить у крымчаков мать с двумя дочерьми, однако татары отказали в грубой форме, сославшись на своего эмира. Перебранка плавно перешла в перестрелку . В роте погибло четверо, ещё семь было ранено.Татар же покрошили больше десятка, у них опыта не хватало. Обидно, что всё зря. Русская шалава со своим выводком погибла под перекрёстным огнём, не получил командир Бакуров себе новую наложницу. Рабов было много, но за молодых девчонок шла яростная конкуренция. Не только с татарами, но и с другими ротами и батальонами исламской бригады. Командир бригады генерал Ахмед Абдуллаев, как и положено настоящему горцу, решил вопрос с присущей ему мудростью. За каждым батальоном были закреплены свои объекты: школы или детские сады, куда и свозили рабов, захваченных бойцами этого батальона. Из состава легко раненных боевиков в батальонах формировались группы конвоиров и охранников. а каждый командир роты и батальона имели свою долю в случае продажи рабов. По приморской полосе, в освобождённых от «русни» городах и посёлках уже «шастали» работорговцы с удостоверениями бюро по делам беженцев Европейского союза. Они платили за каждую голову от пятисот до полутора тысяч евро, в зависимости от качества товара. Это было вопиюще дешево, но рабов было с избытком и только с помощью жадных европейцев можно было куда-то сплавить товар. Рабов оформляли как беженцев и перевозили в Румынию и Турцию. Турпал заработал семь тысяч евро и в ближайшее время собирался заработать ещё. Когда всю бригаду, рассеявшуюся по побережью снова собрали в единый кулак и перебросили на восток, Медоев расстроился, что не удастся нормально заработать на рабах и грабеже богатеньких поместий. Но командование сразу дало понять, что этот приказ надо выполнять беспрекословно. Личная охрана комбата, два десятка мрачных наёмников, не снимающих маски, тут же на спортивной площадке возле «зиндана» пустила в расход наиболее шумных, из числа несогласных с командованием. Остальные прикусили язык и дисциплинированно погрузились в украшенные зелёными знамёнами грузовики и автобусы, конфискованные у сбежавших русистов. Всю дорогу, привыкший на Кавказе к постоянным авиаударам русских, Турпал ожидал налёта Су-25, Су-24 или проклятых русских вертолётов, которые могли разметать за секунды длинную автомобильную колонну с воинами Аллаха. Но авиация Евросоюза чётко стерегла небо и переброска прошла на удивление спокойно. Морпехи Лютого к тому времени выбили отряды крымчаков из Судака, и в бой пришлось вступать прямо «с колёс».

Вечером Турпала вызвали в штаб батальона, где помимо комбата боснийца Эдина Папаца сорокатрехлетнего бывшего югославского офицера, находился ротный командир Бакуров и ещё двое ротных из числа соплеменников Медоева .

- Пойдёшь в особый отряд, Медоев. На должность командира отделения. Опыта горной войны у тебя предостаточно! - На хорошем русском приказал комбат.

-Возьмёшь с собой из роты людей, на которых указал ротный. Вот список. Эдин протянул Турпалу бумажку.

-Всё ,свободен.!

Высокомерие и хамство боснийца здорово задело Турпала, но спорить с ним было смертельно опасно. Бормоча под нос проклятья и моля Аллаха воздать инородцу достойную кару за хамство, Медоев вернулся в расположение роты и стал собирать боевиков. В список комбата попал и его приятель, молчаливый пулемётчик Багаутдин, единственный, с кем у Турпала сложились более менее приятельские отношения. Выслушав Турпала, пулемётчик сплюнул, достал кинжал и стал неторопливо вычищать грязь, забившуюся под ногти. Затем вытащил из кармана «заряженную» папиросу и, присев за бруствер окопа, закурил. Раздалось характерное потрескивание. Затянувшись, пулемётчик протянул папиросу Турпалу и сказал:

-Особая команда, это хорошо. Заплатят много, и первыми в город войдём. Все рабы- наши!.

Турпал от неожиданности поднял глаза на невозмутимого пулемётчика. Вот тебе - и «торчок» из аула. Образования - три класса и коридор. А голова варит, как надо. Прав Багаутдин ,ох, как прав…

Повеселевший Медоев затянулся любезно протянутой папироской и хлопнул Багаутдина по плечу. -Пошли, мол.

В особом отряде было около восьмидесяти бойцов, выбранных по наличию опыта боевых действий в горах. Вообще в бригаде был так называемый горный батальон под командованием полковника Ахваз-шаха, но двое суток назад их по ошибке накрыла союзная авиация .Батальон только перевалил горы и спустился в низину, чтобы замкнуть кольцо вокруг Белогорска, как четверка бомбардировщиков засыпала его кассетными бомбами. Весь штаб погиб, а батальон распался на несколько, потерявших управление отрядов. Отозвать их под Судак не было никакой возможности. Пришлось командованию «гелаевцев» импровизировать на ходу. Задание было относительно не сложным. Обойти горами позиции украинской морской пехоты и, с началом общего штурма ударить в тыл обороняющимся. Маршрут выдвижения особого отряда был уже разведан спецназом Евросоюза и боевикам оставалось только пройти по нему, замаскироваться и, дождавшись атаки, ударить в спину. Несмотря на уверения союзников, бригадный генерал Абаев неверным союзникам не доверял, и включил в состав отряда ещё сапёров и гранатомётчиков. Мало ли что. Пока боевики готовили снаряжение и отсыпалисьпришла радостная новость . Турки взяли, наконец, Симферополь и развивают наступление на север и восток. Русисты бегут и сопротивления почти не оказывают. Остался ещё один сильный удар и весь Крым войдёт в состав «дар аль-ислам». Жаль только,что новостей с Кавказа уже несколько дней не слышно.

Ровно в час ночи отряд осторожно двинулся вперёд, вслед за передовым усиленным сапёрами, дозором. Поднимались вверх навьюченные, словно мулы под завязку боеприпасами, по узким горным тропкам в абсолютной темноте, практически на ощупь. Через четыре часа марша, точнее, ползанья по горам, измученный отряд, сняв плохо замаскированные сигнальные мины, увидел в туманной утренней дымке сады и огороды Судака. Они были на месте. Осталось только спуститься вниз и взять спящую, ленивую «русню» на нож. Как сотни лет делали их предки ,круша неверных и продавая их женщин и детей в арабские, персидские и турецкие гаремы. До атаки оставалось ещё более часа и боевики, стараясь хорониться за кустарником и камнями, стали рассредоточиваться. Вдруг Турпал услышал пронзительный, хорошо знакомый свист.

- Мина!…Ложись!…Заорал Турпал, ничком бросаясь на каменистую землю. Взрыв.!.Истошные вопли откуда- то справа на высокой ноте. Снова взрыв…Ещё один.. Турпала подхватило горячей, визжащей осколками металла и каменистой крошки, волной и бросило вниз со склона.