Россия - Европа (март 2008)

VII.

Я называю фронтовика Бакланова - Баклановым, но это не вполне точно, на фронте он еще был Григорием Фридманом, Бакланов - это литературный псевдоним (теперь, впрочем, фамилия детей и внуков), в честь адъютанта Левинсона из фадеевского «Разгрома».

- В сорок девятом году я принес свой рассказ в одну редакцию, а мне говорят: «Что такое Фридман? Может быть, нам этого Фридмана из Америки прислали. Давайте придумывайте себе русскую фамилию». И я стал Баклановым.

О том, как в Литинституте боролись с космополитизмом, Владимир Тендряков (об этом своем сокурснике Бакланов вспоминает очень тепло) написал рассказ «Охота», опубликованный в «Знамени» спустя девять лет после смерти Тендрякова. Кто-то из героев этого рассказа называл знаменитый сталинский послевоенный тост за здоровье русского народа фашистской речью - это, судя по всему, выдуманная история. Но слово «фашист» в жизни студента Бакланова свою роль сыграло. Владимира Бушина, будущего скандального критика и постоянного автора газет «Завтра» и «Дуэль», Бакланов публично обозвал фашистом прямо на защите диплома. Эту историю описали Юрий Трифонов в «Студентах» и Юрий Бондарев в «Тишине», но никто - и Бушин в том числе - не мог объяснить, почему один коммунист назвал этим словом другого коммуниста.

- А что тут объяснять, - Бакланов явно смущен. - Выпивши я тогда был. Бушин, конечно, мне никогда не нравился, он был националист и вообще очень фальшивый тип, но, будь я тогда трезв, я бы, конечно, промолчал.