Россия - преступный мир

Глава 1 «Пока живут на свете дураки…»

Пожалуй, не встретишь ни одного человека, который ни разу в жизни не дал себя обвести вокруг пальца. Даже самых внимательных из нас обсчитывали в магазинах, даже самые жестокосердные кидали копеечку дряхлому безногому инвалиду, который в конце своего «рабочего дня» резво вскакивал на обе ноги и мчался за бутылкой в ближайший магазин.

Мошенники — категория самая разнообразная и самая распространенная. Они настоящие спецы — известные фокусники могут только позавидовать ловкости рук, а по умению разбираться в людях, по знанию психологии они давно уже переплюнули любого доктора наук. Один кидала с двадцатилетним стажем утверждал, что он может только взглянуть на человека и тут же определить, на чем можно его купить.

«В принципе купить можно любого, — авторитетно заявил он. — Поэтому перед крупным кидняком профессионал постарается изучить все привычки, связи, образ жизни клиента. Он, как режиссер, поставит красивый спектакль — с актерами, декорациями и в нескольких действиях. Желательно только, чтобы действующих лиц было поменьше. Впрочем, все зависит от жанра.

Несколько лет назад, в годы тотального дефицита, я красиво киданул одного лоха. Клиент был редкостной сволочью — вышвырнул из дома родную мать. К тому же невероятным обжорой: несмотря на то что был набит бабками под завязку, предпочитал обедать на шару. Именно этой его слабостью я и воспользовался.

Узнал я, что этот лох хочет продать телевизор «Сони» (редкость по тем временам), видюшник и кассеты. Это и сегодня стоит недешево, а тогда целое состояние. Разработал я план, договорился с приятелем, от которого получил эту информацию, и начал действовать.

Сказал приятель этому лоху, что есть у него покупатель. Пришли они вдвоем ко мне. Да, я согласен купить за ту цену, которую назначили, и готов это сделать хоть сейчас. Надо, конечно, сначала посмотреть товар. Но поехать к продавцу домой не могу — загрипповал, видите, горло обвязано, лежу, температурю… Если хотите, говорю, привезите, проверим, тут же и рассчитаемся. Лох, конечно, обрадовался. А приятель говорит: так мы ж без транспорта, может, свою машину одолжишь? Я помялся для пущей убедительности и наконец согласятся (кстати, доверенность приятелю на мою машину я сделал заранее). Короче, поехали они к этому лоху домой. Я тут же оделся, сел в другую машину и поехал к одному загородному ресторану. Остановился неподалеку, сижу, жду. Примерно через час подъезжает мой «жигуль», выходят оттуда эти двое. Все шло точно по плану: после того как лох загрузят в багажник аппаратуру, приятель «вдруг» вспомнил о том, что ему надо заглянуть в пару мест, и поколесил по городу: аппетит лоху нагуливают. А потом предложил пообедать в кабаке — прежде чем ко мне ехать. Лох с радостью согласился. Пока они сидели в ресторане, я спокойно вытащил из своей машины лоховский телевизор с видюшником и кассетами, забрал заодно свой собственный радиоприемник и поехал домой. Замотал опять горло, лег на диван, чай пью. Часа через два приезжают. На лоха жалко смотреть. Приятель начинает оправдываться, дескать, так получилось. Я ору: мол, больше машину никогда не получишь, а за приемник рассчитайся, он мне был дорог как память. Приятель на этого лоха: все из-за тебя. Словом, концерт. Этот лох потом мне еще и бабки привез за мой собственный приемник. А аппаратуру его мы с приятелем загнали, бабки разделили. Но самое главное, какое удовольствие мы получили от красивой и профессиональной работы!»

Ученые-криминологи до сих пор не нашли четкого определения профессиональной преступности, хотя сам этот термин получил широкое распространение. Еще с первых лет советской власти профессионалом-преступником считали того, кто многократно совершает преступления, которые обеспечивают ему средства к существованию и дают постоянный более или менее верный доход.

Профессиональные мошенники — лишь одна категория из винного «штатного расписания» криминального мира, но именно с ними мы чаше всего сталкиваемся в повседневной жизни и именно от них не застрахован ни умник, ни глупец. Если воры специализируются на тайном похищении частного и государственного имущества, то эти «ловцы счастья» предпочитают «честно» смотреть жертве в глаза. Еще в двадцатые годы было выделено 13 основных «специальностей» мошенников, в действительности же их было гораздо больше. А в последние годы мошенники стали куда более изощренными, да и аппетита у них прибавилось. И тем не менее можно выделить несколько наиболее распространенных специальностей, оформившихся в отдельные категории еще на заре советской власти. Сегодня они, возможно, сменили лишь методы работы, приноровились к современным условиям, но ремесло их осталось прежним. В настоящее время существует более сорока видов уголовно наказуемого обмана, каждый из которых содержит значительное количество подвидов. Наиболее ярко квалификация мошенников проявляется в игорном бизнесе, актах купли-продажи, сфере социальных услуг.

Что такое «кукла», знают сегодня многие. Они бывают двух видов — денежные и вещевые. Денежная кукла используется при платежах, когда покупателю передается на руки толстая пачка банкнот, где сверху и снизу лежат настоящие купюры, а между ними — грубая подделка либо вообще нарезанная по размерам банкноты бумага. Этот вид «платежей» уходит в далекое прошитое, однако не проходит дня, чтобы в органы внутренних дел не поступало заявление пострадавших от профессионалов-кукольников. Всучить куклу вместо денег особого труда не представляет. Главное — отвлечь внимание продавца, незаметно заменить пачку уже пересчитанных им банкнот на фальшивку (причем обе пачки «денег» должны быть с характерной особенностью — например, характерное пятно или какойлибо другой дефект на верхней купюре в обеих пачках) и унести ноги. При больших суммах в серьезных сделках подобным образом заменяют «дипломаты» с деньгами, коробки и так далее.

Вещевые куклы получили распространение в годы советской власти, когда ощущался острый дефицит практически во всех товарах. Был, к примеру, один «умелец», который специализировался на «продаже» телевизоров. В багажнике его машины всегда стояло две одинаковых коробки — одна с настоящим телевизором, другая — точно такая же — с тряпьем и камнями. Найдя покупателя, мошенник показывал ему настоящий телевизор, торговался, не желая уступать в цене, в конце концов соглашался на маленькую скидку, даже подбрасывал благодарного клиента до дома и перед подъездом отдавал ему куклу, а то, бывало, и сам затаскивал коробку с кирпичами на пятый этаж и долго жал руку растроганному покупателю.

В семидесятые годы этот же «телевизионных дел мастер», не забыв об основной специальности, освоил смежную профессию, так называемую «ломку чеков» у магазина «Березка». Правда, он предпочитал, чтобы чеки или валюту приносили прямо к нему домой на блюдечке с голубой каемочкой, а потому действовал вместе с напарником. Напарник рыскал по городу, собирая информацию о людях, у которых есть чеки или валюта. Найдя клиента, он входил к нему в доверие и предлагал совершить сделку. В ходу была легенда о вернувшемся из Афганистана друге-инженере, который может помочь. Вместе с клиентом и валютой (или с чеками) они шли к другу-инженеру, которым был, естественно, тот самый «телевизионных дел мастер». Тот ждал гостей не у себя дома и даже не на снятой квартире: облюбовав дом, где трудно было отличить окна жилых помещений от подъездных, он обустраивался на лестничной клетке одного из верхних этажей, занавешивают подъездное окно бутафорской занавеской, даже цветок в горшке на подоконник ставил — с улицы казалось, будто это окно обычной кухни. Напарник с клиентом никогда не поднимаются наверх: он вызывал «друга-инженера» с улицы. «Друг» откидывал занавеску и махал рукой — мол, подождите — и спускался вниз в майке и домашних тапочках. Сетовал, что дома жена не в духе, никак он не может пригласить гостей к себе, забирал у клиента деньги или чеки и просил подождать. Минут через сорок клиент начинал нервничать и, вычислив по заветному окошку этаж и «квартиру», поднимался наверх. Естественно, подъезд был уже пуст. Напарник должен был стойко довести представление до конца. Обычно клиенты ругались, угрожали, доводили до дверей милиции, но до разбирательства в органах дело ни разу не доходило: клиенты сами предпочитали скрывать от властей наличие у них валюты или чеков.

Взяли «телевизионщика» самым банальным образом: во время очередной подъездной операции в одной из квартир оказался участковый, разбиравший заявление соседей по поводу шумных ночных попоек одного из жильцов. Участковый страдал клаустрофобией и вместо лифта предпочитал пользоваться лестницей. Спустившись на пролет ниже, он обнаружил чью-то брошенную одежду и занавеску на окне. Пока он рассматривал кожаную куртку и раздумывал, что бы это могло означать, пришел «телевизионных дел мастер» — в одной майке, спортивных штанах и с толстой пачкой долларов в руках.

С закрытием «Березок» канула в Лету и «ломка чеков», однако профессионалы-ломщики остались и даже процветают. Говоря официальным языком, они занимаются похищением денег при их размене, а если проще — то надувают продавцов на рынках. Они пользуются теми же методами, что и кукольники, — то есть отвлекают внимание клиента, в результате чего последний получает за проданную вещь раза в два — два с половиной меньше. Секрет ловкость рук и заранее подготовленные купюры. Точно таким же образом обманывают на улицах при обмене валюты тех, кто покупается на предлагаемом жуликом более высоком курсе, чем в обменном бюро.

Раскрываемость таких преступлений крайне низкая, однако процент ее все же выше по сравнению с трудностями разоблачения тех же наперсточников.

Так называл эту древнюю игру О. Генри. Она стара как мир. На Востоке ее называли «три морские раковины», и первые упоминания об этой игре мы находим в китайских исторических хрониках третьего века до нашей эры. А в Европе она старта известна в двенадцатом веке нашей эры под названием «стаканчики и шарики». Между прочим, ее тут же взяли на вооружение любители легкой наживы, которые и заменили стаканчики маленькими наперстками. В 1752 году в Лондоне вышла книга «Разоблаченное злодейство». Там анонимный автор писал, в частности, следующее: «Вы не найдете горошину ни под одним из наперстков». За столетия правила игры не изменились: угадавший, под какой скорлупкой (или в наше время — под наперстком) лежит шарик, — выигрывает. Правда, и при египетских фараонах, и при нынешних демократах угадать это практически невозможно. Ловкость рук — ничего не поделаешь!

Уже в древние времена наперсточники не садились играть в одиночку только с одним-двумя помощниками, которые брали на себя роль случайных прохожих, заинтересовавшихся происходящим. Сначала на глазах у любопытных зрителей они выигрывали по нескольку раз подряд, чтобы втянуть зевак в игру и убедить их в честности партнера.

Современные наперсточники (их также называют колпачниками) создают целые группировки. Среди них есть сегодня всякие специалисты — охранники, крутящие (собственно наперсточники), зазывающие (то есть те игроки, которые начинают и выигрывают, привлекая таким образом публику). О мастерстве этих мошенников написано немало книг и статей) но поймать их на месте преступления практически не удается. А за что их привлекать к ответственности? За мошенничество? Но ведь это надо еще доказать. Они все профессионалы, и руки у них как у заправских манипуляторов.

Сейчас в обиходе появилась новая игра. Нередко на рынках можно увидеть парочки, которые обращаются к прохожим с просьбой рассудить их спор и постепенно — тысячу за тысячей — вытягивают у простака все деньги. А в поездах, в местах отдыха, на вокзалах — словом, там, где нужно скоротать время, весьма популярна игра с угадыванием номера денежной купюры. И, конечно же, бильярд, кости, рулетка. Тут мошенниками еще с глубокой древности используется целый арсенал приемов. В своей «Энциклопедии азартных игр» Алан Вайкс приводит приемы, которыми пользуются мошенники, специализирующиеся на игре в кости.

«Кое-какие из древнейших шулерских приемов, — утверждает он, — и поныне не потеряли своего значения. В их числе — «заряженные кости», в которых просверливают отверстие, куда потом заливается ртуть. В результате после броска утяжеленная грань кубика всегда оказывается внизу… Иногда «умельцы» укрепляют в углу грани кусочек свиной щетины или стачивают грани и углы так, что слегка нарушают кубическую форму кости… Очень часто прибегают к такому незамысловатому трюку, как дублирование шестерки на двух противоположных гранях. При малейшей попытке, чересчур бдительного партнера поближе рассмотреть подозрительную кость та немедленно исчезает, а на ее месте, как по мановению волшебной палочки, появляется другая — подлинная. Конечно, чтобы в решающим момент игры незаметно, одним плавным движением руки, заменить кость, требуются длительные и настойчивые тренировки, путем которых все действия доводятся до полного автоматизма. Но с этим у профессиональных жуликов проблем никогда не было».

Да, игроки, или каталы, как их еще называют в криминальном мире, готовятся к своей работе со всей серьезностью: еще бы — один только наперсточник, с учетом отстегивания милиции, накручивает в день многие сотни тысяч рублей — в зависимости от места, погоды, времени года. У них очень доходный бизнес. И, к сожалению, как показывает практика, вряд ли в обозримом будущем он станет невыгодным: наперсточники и прочие специалисты по примитивным азартным играм процветании и процветают, пользуясь страстью к игре и доверчивостью людей.

Хотя шулерство вообще неотделимо от азартных игр и по праву может называться второй древнейшей профессией, оно приняло огромный размах именно в карточных играх.

Первый в Советском Союзе процесс над карточным шулером состоялся в Москве в 1970 году. На скамье подсудимых оказалась группа шулеров, которые организовали преступную группу и обыгрывали в карты доверчивых граждан. Процесс тогда длился долго: прокурор доказывает, что обвиняемые пользовались специальными приемами, которые позволяли в течение долгого времени совершенно безнаказанно присваивать себе огромные суммы чужих денег. Московский уголовный розыск следил за группой в течение года, и его работники фиксировали каждый факт обыгрывания. Адвокаты же настаивали на том, что игра в карты — не преступление. В конце концов шулеров приговорили к тюремному заключению.

После этого процесса и аналогичного в Новосибирске в прессе появились статьи, в которых возмущенные авторы клеймили позором следственные органы и суд: и в самом деле — какая дикость сажать в тюрьму людей за игру в дурака!

Только когда следователи обратились к специалистам из МГУ с просьбой провести математическую экспертизу по теории вероятности и сделанные учеными расчеты показали, что для прихода необходимых для выигрыша карт нужно играть без перерывов около полугода, и эти сведения были опубликованы в печати, журналисты и общественность немного поостыли.

Эту историю рассказал в своей книге «Красная мафия» доктор юридических наук А. Гуров. Согласно его классификации карточные шулеры делятся на несколько основных групп.

1. Катранщики, представляющие собой элиту игорного бизнеса. Те, которые обыгрывают покрупному, играют только с богатыми партнерами и только в специально отведенных для этого местах — катранах. Они в совершенстве владеют шулерскими приемами, обладают высоким интеллектом и недюжинными организаторскими способностями, а также связями в высших эшелонах власти и, естественно, в органах внутренних дел. Катранщики постоянно совершенствуют свое мастерство и берут на вооружение новейшие достижения науки и техники. Еще в те времена, когда о персональных компьютерах оставалось только мечтать, на катранах Москвы, Риги и Кишинева появились специальные столы: с помощью вмонтированной в них аппаратуры высвечивались карты противника. Управление игрой вел соучастник, находившийся на балконе или даже в соседней комнате.

Еще в семидесятые-восьмидесятые годы, когда о создании неформальных общественных организаций не могло быть и речи, шулера-катранщики (а во всем Советском Союзе их было несколько сотен) ежегодно собирались на съезд, чаще всего в Сочи или в Москве. Здесь решались насущные вопросы, в первую очередь те, что касались раздела территории страны на сферы влияния, утверждались межреспубликанские карточные турниры между шулерами, где велась игра либо «лобовая» (честная), либо — «по шансу» — с применением шулерских приемов. Здесь проигравшим считаются тот, чей прием сумели обнаружить.

Допускались на съезды и гусары, стоящие в иерархии ступенькой ниже.

2. Гусары — это шулера, обыгрывающие граждан в общественных местах. Эта самая многочисленная группа игорных преступников подразделяется на три категории: гонщики играют в такси или других машинах, майданщики — в поездах и остальные — в общежитиях, на вокзалах, на пляжах и так далее. Как правило, гусары пользуются теми же шулерскими приемами, что и катранщики, однако по мастерству и по размаху явно до них недотягивают. Они превосходные психологи и наметанным глазом сразу определяют будущую жертву. Гусары, как и катранщики, не работают в одиночку: в их группе всегда есть подводник, который находит жертву и располагает ее к себе; сгонщик — он действует на жертву специальными психологическими приемами во время игры, играя роль разбитного парня, постоянно повышающего ставки и проигрывая. Он, кстати, и выигрывает последний кон, так как жертва во время игры вообще не обращает внимания на дурачка. Тасует колоду и подгоняет карты под определенный расклад ковщик. Ну и наконец, охранник он ведет разведку и обеспечивает безопасность во время игры.

Приемов, которые используют шулера, великое множество. Это и метка, и натирание карт воском, дополнительная линия на рубашках, и даже специальная тренировка пальцев рук. В целях повышения чувствительности преступники срезают верхний слой на коже пальцев. Используется и так называемый салат — ложная тасовка заранее подобранных карт. Был, к примеру, один шулер, который постоянно носил между средним и указательным пальцами правой руки крохотное зеркальце и с то помощью подсматривал в колоде карты. Между прочим, чтобы привыкнуть к этому примитивному, но остроумному методу, шулер потратил несколько месяцев. Он ел, спал и даже мылся, сжимая зеркальце между пальцами.

3. Следующая ступень в иерархии — паковщики. Эти действуют в одиночку по методу «катать вполовину»: то есть сначала выигрывают все деньги, затем немного проигрывают и прекращают игру. Как правило, они работают в поездах, на вокзалах и в местах общественного отдыха.

4. Теперь ростовщики не считаются преступниками — в любом рекламном листке можно увидеть объявление о том, что даются деньги в долг под проценты, но еще десять лет назад ростовщики и скупщики долгов под проценты процветали на фоне игорного бизнеса. А для того чтобы вышибать деньги из должников, ростовщики посылали жуков, которых специально подбирали из числа рецидивистов и бродяг либо из бывших воров в законе.

До недавнего времени шулера считались самой элитной, самой образованной частью преступного мира. Удельный вес лиц с высшим, неоконченным высшим и средним специальным образованием в их рядах составлял свыше тридцати процентов. Сегодня, когда открылась широкая сеть казино, игорный бизнес получит как бы правовой статус. Специалисты-криминологи утверждают, что он полностью превратился в мафиозный. Но об этом — дальше.

Глава 2 Дети лейтенанта Шмидта, Хлестаков и другие

Как вы помните, Остап Бендер познакомился с Шурой Балагановым и Паниковским на почве родства — все трое оказались «сыновьями лейтенанта Шмидта», за что Паниковский и поплатился, нарушив «конвенцию». Сегодня родственные связи жуликов изменились — многочисленное потомство лейтенанта Шмидта кануло в прошлое, зато на арену вышли многочисленные незаконнорожденные сыновья и дочери крупных политических деятелей, братья и сестры знаменитых артистов, племянники и племянницы руководителей областного масштаба. Достаточно вспомнить Андрея Разина из ансамбля «Ласковый май», выдававшего себя за племянника первого и последнего Президента СССР Михаила Горбачева.

«Дети лейтенанта Шмидта» не обязательно преследуют цели наживы. Иногда, как, например, с тем же Андреем Разиным, это делается в рекламных целях. Кстати, в пик популярности возглавляемого им ансамбля по стране колесили с добрый десяток «Ласковых маев», выдающих себя за оригинал. Предприимчивые музыканты воспользовались чужой популярностью откровенно в целях наживы.

«Сыновьями лейтенанта Шмидта» становятся и находящиеся в розыске преступники, как, например, Олег Ставицкий, разыскиваемый по обвинению в хищении денежных средств и задержанный в Запорожье. Он выдавал себя за полковника ВС Украины Олега Макарова. Документ об образовании подделают сам, мундир по дешевке купил в Одессе. По доверенностям от воинских частей «полковник» получал продукты для солдат и сбывал их налево. Более того, он умудрялся даже получать в банках липовые кредиты.

Вообще-то «детей лейтенанта Шмидта» все равно рано или поздно разоблачают. Анекдотичный случай был описан в газете «Комсомольская правда». Некий юноша в Омске выдавал себя за французского журналиста, работающего на российские средства массовой информации, а также за внебрачного сына одного из руководителей российского МИДа. Достаточно долгое время ему удавалось обводить вокруг пальца не только хозяйственников государственного сектора, но и прожженных бизнесменов, и ушлых журналистов. Ни у кого ни разу не возникло сомнения в правдивости его слов, ни разу никто не попросил его предъявить документы. А между тем «французский журналист Анри» не выговаривал половины звуков русского языка не потому, что он француз, а потому, что с детства страдает расстройством речи и учился в школе для детей с нарушениями психического развития. Однако у него хватило ума воспользоваться доверчивостью российских граждан и их плохо скрытыми комплексами перед иностранцами. И некоторое время он сумел пожить не как изгой общества, а как его почетный и уважаемый гражданин. Между прочим, сопровождалась публикация в «Комсомольской правде» иллюстрацией к заключительной сцене из гоголевского «Ревизора». Комментарии, как говорится, тут излишни…

Особо следует остановиться на женихах-самозванцах. Сплошь и рядом встречаются случаи, когда «галантные кавалеры» входят в доверие к одиноким женщинам и потом исчезают вместе с внушительной суммой денег и драгоценностями. Особенно много развелось таких «женихов» в наши дни, когда газеты запестрели брачными объявлениями.

Неоднократно судимый, состоящий на учете в психоневрологическом диспансере Дмитрий Жалнин, на которого шесть раз заведший уголовные дела по статье 147 (мошенничество в особо крупных размерах), представившись директором фирмы «Намастэ», познакомился и вступил в сожительство с женщиной-врачом. Будучи весьма общительным человеком, он познакомился с ее друзьями и, пообещав купить им машину, взял тринадцать тысяч долларов и скрылся в неизвестном направлении.

В Москве произошел и другой дикий случай. Некий Валерий Мазов, житель Подмосковья, тридцатилетний отец двух малолетних детей, дал в газету объявление следующего содержания: «Желаю познакомиться с девушкой для дальнейших встреч. Стану спонсором». По этому объявлению он познакомился с жительницей Москвы, которая на втором же свидании пригласила его к себе домой. И там, в квартире, Мазов изнасиловал и убил хозяйку. Убийцу удалось вычислить по номеру паспорта, опубликованному в объявлении. Мазова осудили на пятнадцать лет. Но тут — особый случай. Как правило, женихи все же используют «избранниц» в целях наживы, и это им, как правило, удается. Ведь в наши дм и поддельные документы можно купить практически в любом подземном переходе, и теперь мошенники практически безнаказанно разъезжают по городам и весям, опутывая своими сетями сотни доверчивых дам.

С появлением на социальной арене различных благотворительных обществ, организаций, фирм поле легальности подобною роботы преступников заметно расширилось. При этом они продолжают жестоко и беззастенчиво играть на лучших человеческих чувствах, представляясь то членами организации по спасению детей, пострадавших от Чернобыльской катастрофы, то членами комитета по возрождению национальной культуры, то беженцами из бывших республик СССР. Им удается обвести вокруг пальца не только уставших от одиночества и безденежья женщин, но и солидных руководителей предприятий и организаций.

Год-полтора назад в одном городе объявилась семейная пара, которая прямиком направилась в отделение Союза писателей и заявила руководству, что, дескать, берет на себя обязательство привести в порядок пустующее помещение бара и организовать там престижный клуб с рестораном. Но для этого нужны деньги. Не навсегда, а взаймы. Под высокие проценты. Долги, мол, будут выплачены в течение года. Вся пишущая братия наперегонки ринулась давать в долг свои сбережения. Приводили знакомых, среди которых были и бизнесмены, и руководители предприятий. Собрав около сотни тысяч долларов, «организаторы» скрылись в неизвестном направлении. О них неизвестно почти ничего, кроме того, что они являются гражданами России.

Рассказывают случай, когда трое молодых людей из Костромы, решив организовать собственное дело, отправили одного из компаньонов за покупкой кофе в Германию. На обратном пути начинающий предприниматель притормозил в Москве и решил здесь же и толкнуть товар, а в Кострому привезти деньги. Найдя по бесплатному объявлению некую фирму под названием «Эрлан-М», он позвонил туда и договорился о заключении сделки.

Офис фирмы располагаются в одном из номеров гостиничного комплекса «Измайлово». Московский партнер вместе с костромичом отправятся в банк, показал швейцару при входе красную книжечку и исчез за дверями, объяснив спутнику, что его внутрь не пустят, нужно подождать здесь. Ровно через пятнадцать минут представитель «Эрлан-М» вернулся, передал костромичу платежку с печатью банка и был таков.

Ровно через две недели, когда на счет в Кострому не поступило ни копейки, начинающий бизнесмен отправился в банк и, пылая благородным гневом, предъявил платежку.

Как и следовало ожидать, печать оказалась липовой, вырезанной из каблука. Постоянный же пропуск в банк — настоящим: такие пропуска выдают всем, кто положил на счет десять тысяч рублей. Номер в гостиничном комплексе «Измайлово» тоже настоящий: в тот момент, когда туда ворвался разъяренный костромич, горничная вытирала пыль. Она очень удивилась, узнав, что здесь находится офис какой-то фирмы: номер пустует уже несколько дней, а последним его занимал какой-то пожилой командировочный…

Подобного рода случаи можно встретить в любой газете. Райотделы милиции буквально завалены заявлениями потерпевших. Однако поиск мошенников затягивается на долгие месяцы, а иногда и годы.

Летом 1997 года в Брянскую филармонию явился артист оригинального жанра, представившийся Владимиром Рубинштейном. Он предложит директору организовать на брянском стадионе «Динамо» гастрольное выступление Патрисии Каас. В договоре, заключенном между руководством филармонии и столичным гостем, фигурировали реквизиты фирмы некоего Сергея Егорова (правда, Рубинштейн сделал оговорку, что они действительны только в Москве и области, а также — в Ленинградской области). Но приехать на концерт должна была не только французская звезда. «Продавец» Патрисии Каас по телефону получил согласие выступить в концерте и у Аллы Борисовны Пугачевой. Правда, она собиралась приехать в Брянск со всей обслугой — поваром, парикмахером, массажисткой и даже переводчиком, чтобы на досуге иметь возможность побеседовать с французской знаменитостью. Народ кинулся покупать билеты, которые продавались по смешной цене — 30 тысяч. А Рубинштейн получил в качестве предоплаты за организацию концерта Патрисии Каас с участием Аллы Пугачевой — 90 миллионов наличными.

Однако вместо французской знаменитости, которую встречало в шесть утра на вокзале все городское начальство, из вагона вышли певица Анастасия, некая Лона Лонг из Великобритании, бывшая гражданка Советского Союза Сюзанна Тироян, ныне — жительница Соединенных Штатов, и Виктор Салтыков. Правда, концерт с их участием так и не состоялся: в тот день с утра до вечера в Брянске лил сильный дождь.

Три дня потом возвращали люди билеты в филармоническую кассу. Примерно сотня из них оказалась поддельной. Нужно ли говорить, что мошенник незаметно скрылся из Брянска в неизвестном направлении, увозя с собой компанию «знаменитостей» и полученные «за Патрисию Каас» девяносто миллионов? Что Алла Пугачева долго смеялась: как это в дождь и в непогоду она должна была петь на брянском стадионе, а потом коротать вечер за дружеской беседой с Патрисией Каас? Что, наконец, глава означенной в договоре фирмы Сергей Егоров не слыхал ни о каком Рубинштейне и вообще он занимается не музыкой, а драгметаллами? И что, по мнению юристов, действия директора Брянской филармонии попадают под статью 172 УК РФ о халатности?

Между прочим, подобные истории произошли также в Тамбове и других провинциальных городах России.

Первый крупный скандал вокруг продавцов воздуха разгорелся еще в начале восемнадцатого столетия в Великобритании. С целью расширения торговли в акватории южнее экватора Роберт Харли, граф Оксфордский, организовал «Компанию южных морей». Пост управляющего компанией занял сам король, а директора объявили, что новое предприятие принимает на себя обязательства по выплате государственного долга, который составлял тогда 260 миллионов фунтов стерлингов, в обмен на дополнительные торговые концессии. Более того, компания готова была выплатить казне за пользование этими концессиями еще 17 миллионов 500 тысяч фунтов стерлингов. После того как британское правительство согласилось на предложенные компанией условия, ее акции буквально за одну ночь взлетели до небес.

Поразительный успех компании вызвал ажиотаж среди английских любителей легкой наживы. Тут и там открывались многочисленные фирмы и фирмочки с самыми сомнительными направлениями деятельности. Так, например, одна бралась финансировать переработку опилок в доски. Другая заняться выпуском бутылок, наполненных лучами южного солнца «для улучшения пасмурных неблагоприятных климатических условий в период ненастья». А третья, как гласила реклама, была создана «в целях реализации исключительно выгодных, но пока еще никому не известных предприятий». Народ валом повалил в эти фирмы, отдавая мошенникам последние свои сбережения. Очень скоро компании-однодневки оказались разоблаченными, радужные надежды лопнули, и акции «Компании южных морей» начали стремительно падать. Правительство создало специальную комиссию, которая выяснила, что на первоначальном этапе директорам удалось взвинтить цены на акция путем подкупа ряда министров. Но было уже поздно. Тысячи людей, вложивших деньги в «Компанию южных морей» и дочерние фирмы, остались без гроша в кармане. Многие покинули страну, более 800 человек покончили жизнь самоубийством.

В истории эта афера получила название «Мыльный пузырь южных морей».

Примерно то же самое, что происходило в Великобритании начала восемнадцатого века, происходит сейчас у нас. Тысячи людей вкладывают свои сбережения в фирмы, которые в конце концов оказываются мыльными пузырями.

Московская фирма «Барс» предлагала всем желающим построить фешенебельные коттеджи в пригороде столицы. От желающих требовалось заключение договора и предоплата, которая в 1994 году колебалась в пределах пятидесяти — ста тысяч долларов. Директор фирмы Н. Бакотина деньги брала, но вот строительством заниматься не собиралась. Уже в конце 1994 года 7-е РУВД Москвы возбудили по этим фактам уголовное дело. Однако признать Бакотину мошенницей по законодательству было трудно, так как от следствия она не скрывалась, факт получения денег признавала и каждому желающему обещала вернуть выплаченную сумму. Однако денег никто так и не получил. Между тем Бакотина умудрилась прибрать к рукам два коммерческих банка «Магнат» и «Международный» — и завладеть всеми их учредительными документами и печатями. К тому же она продала свою собственную квартиру сразу трем покупателям. И скрылась в неизвестном направлении, захватив с собой более двух миллионов долларов и… дубовый паркет из своей квартиры. Преступницу пока не нашли.

А другую мошенницу, Валентину Соловьеву, возглавлявшую печально известную фирму «Властилина», привлечь к ответственности все же удалось. Задолженность «Властилины» по выплатам вкладчикам составила около триллиона рублей. В общей сложности, по данным Ассоциации пострадавших вкладчиков, предприимчивая бизнес-дама обвела вокруг пальца 28 тысяч человек по всему СНГ.

Истории с «Властилиной», пирамидами «Тибета», «МММ», «Хопра» и других подобных компаний пока не закончились. И можно быть твердо уверенным, что количество вкладчиков, обманутых покрупному, будет расти год от года. Во-первых, история с той же Бакотиной показывает в очередной раз, насколько несовершенно наше законодательство, во-вторых, и сами граждане плохо с ним знакомы. Вера в могущество государства потеряна, а частные компании, обладая внушительными средствами, не скупятся на рекламу, на удочку которой и попадают доверчивые люди.

— Всю контрабанду, — говаривал, бывало, незабвенный Остап Бендер, делают в Одессе на Малой Арнаутской.

Сегодня Малая Арнаутская вышла далеко за пределы Одессы и даже за границы СНГ. Подделками теперь трудно кого-либо удивить. На любом базаре можно купить «настоящего шанхайского барса», который при ближайшем рассмотрении в лучшем случае окажется плохо выделанным кроликом, «настоящий французский коньяк», по вкусу напоминающий плохой самогон, подкрашенный настоем из дубовой коры, «фирменный плащ», наскоро сшитый надомницами. Список можно продолжать и продолжать. Дошло даже до того, что в Москве появились фальшивые «труповозки»: около 15 фирм и неизвестное количество энтузиастов-одиночек. Бывает так, что минут через десять после того, как приехавшие по срочному вызову врачи «скорой помощи» констатировали смерть больного и уехали, скорбящим родственникам звонит вежливый молодой человек и предлагает вывезти труп. В горе люди теряют рассудок, во всяком случае, сообразительность. Случается, что те, кто столкнулся с потерей близкого впервые, полагают, что так и надо, и соглашаются. За вывоз покойника «труповозы» берут от одного до двух миллионов рублей и исчезают, Иногда родственникам потом удается обнаружить пропажу в каком-нибудь морге, но это случается не всегда. Пока что, кстати, поймать за руку «труповозов-нелегалов» не удалось.

Однако заниматься подобным промыслом решаются все-таки не многие. В основном по-настоящему предприимчивые граждане предпочитают не связываться со всяким барахлом и стараются добыть деньги более легким путем. Например, студент Московской государственной геологоразведочной академии заметно поправил свое материальное положение, обратив как-то внимание на цветовое сходство новых тысячных купюр со стотысячными. И наладил собственное производство. Получив стипендию, он из тысячной купюры аккуратно вырезал два нолика и приклеивал их на другую тысячную. Сбывал он свою липу исключительно в городском транспорте, причем только тогда, когда за рулем сидел водитель-контрактник откуда-нибудь с Украины или из Белоруссии: у приезжих не так остро развито чутье на российские деньги. Иногда, правда, удавалось обмануть и россиян: время от времени студент расплачивался «сотками» в такси, но исключительно в вечернее время. В конце концов оперативники студента вычислили: его взяли с поличным, когда он пытался всучить очередную «сотню» водителю автобуса.

Вообще с введением в республиках бывшего Союза новых денег случаи появления самых грубых подделок заметно участились. Нынешние довольно многочисленные «мастера» работают в расчете на лоха: было бы отдаленное сходство с оригиналом — и этого достаточно. В любом крупном российском городе можно чуть ли не на улице купить любые корочки — начиная от студенческого билета и кончая свидетельством кандидата, а то и доктора наук. Лидирует в этом преступном бизнесе Москва, причем цены на документы весьма умеренные. Чистый бланк диплома о высшем образовании стоит около 20 тысяч рублей, примерно столько же — пенсионное удостоверение. Трудовая книжка подешевле — 15 тысяч. Правда, подлинные на этих документах только обложки, все реквизиты отпечатаны с помощью обычного ксерокса. Настоящий чистый бланк диплома об университетском образовании с печатью высшего учебного заведения стоит около 300 тысяч рублей. Водительские права и справка об инвалидности — дороже. Цены колеблются от 100 до 1000 долларов — в зависимости от обстоятельств. Паспорт можно купить уже заполненный, вместе с пропиской.

Торгуют всем, этим добром обычно в метро и в подземных переходах. Согласно статье 196 Уголовного кодекса РФ за подобный бизнес предусмотрено наказание — от двух до пяти лет исправительных работ. Но распространители липовых документов только платят милиционерам штраф за… торговлю в неположенном месте.

В последнее время появилось также множество различных лотерей, которые сотрудники налоговой полиции по способам ведения игры и вероятности выигрыша приравнивают к игре в наперстки. Сейчас в России существует около 300 видов моментальных лотерей, из которых только 60 — легальные. Цены колеблются от одной-двух до пятидесяти тысяч за билетик. Проиграться в пух и прах можно вне зависимости от названия лотереи и места расположения головной фирмы. Кстати, треть доходов от лотерей должны поступать в бюджет государства. Сколько поступает в казну от предприимчивых организаторов, надеюсь, нетрудно догадаться.

После подорожания проезда в общественном транспорте и введения льгот для некоторых категорий пассажиров как грибы после дождя стали размножаться липовые пенсионеры. Только за одну неделю января 1997 года в Москве было возбуждено три уголовных дела, связанных с фальшивыми пенсионными удостоверениями, обладателям которых, вполне здоровым и работоспособным, было от сорока до сорока пяти лет.

Частный предприниматель из Владивостока К., уволившись из Вооруженных Сил, не сдал в часть свое служебное удостоверение. Подделав воинские требования и отпускные билеты, он вместе с женой прилетел в Москву, но когда собрался обратно, был задержан в аэропорту Домодедово сотрудниками Московского УВД на воздушном транспорте. Ущерб, который он пытался нанести государству, составил 4 миллиона рублей.

Вообще, утверждают специалисты, это довольно распространенный способ обмана, причем обладатели фальшивых воинских документов предпочитают, как правило, дальние и самые дорогие рейсы — Хабаровск, Владивосток.

Ужесточение налоговой политики также вызвало у мошенников всплеск энтузиазма. Появляются «специалисты», которые «помогают» частным фирмам обналичивать деньги, не забывая, естественно, и о собственных интересах. Некий студент-медик из города Иванове открыл собственную фирму по обналичиванию крупных денежных средств. Он и его компаньонша, которую предприимчивый юноша предусмотрительно сделал коммерческим директором, по договоренности с клиентом составляли фиктивные договора об оказании юридических, маркетинговых, консультационно-информационных услуг, которые, естественно, никто и не думал оказывать. После этого клиент перечислял на счет фирмы студента оговоренную сумму, студент получал ее в банке, отдавал на руки клиенту наличные и получал свои шесть — двенадцать процентов. Мошенник усердно повышают свое «мастерство»: он научится грамотно изготовлять оттиски печатей различных иногородних предприятий. Вместе с компаньоншей они переписывали из рекламных справочников выходные и расчетные счета каких-нибудь солидных московских фирм и использовали их для составления фиктивных договоров. Кстати, по этим фальшивкам якобы заключались договора с Министерством обороны, МЧС, МВД России, а в этих ведомствах даже не догадывались, каким образом используются их опубликованные в печати данные. В течение двух лет студент приобрел в Иванове три квартиры, иномарку, несколько коммерческих палаток. А потом, проверив деятельность фирмы, налоговая полиция задержала мошенника. В результате обыска только на квартире, где он жил, было обнаружено около 70 миллионов рублей и 11 тысяч долларов США, спрятанных в новеньком импортном пылесосе. Были изъяты также чистые бланки фиктивных договоров с оттисками печатей. По данным предварительного расследования, нанесенный государству ущерб оценивается примерно в два с половиной миллиарда рублей.

Начато также расследование и незаконной деятельности руководителей двадцати пяти предприятий области. Директору одной из крупнейших в Иванове фирм предъявлено обвинение в сокрытии доходов в особо крупных размерах.

В отношении предприимчивого студента возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 162 Уголовного кодекса РФ, которая предусматривает срок лишения свободы до пяти лет с конфискацией имущества. Правда, пока велось следствие, студент исчез. У него вообще-то не было российского гражданства, он приехал в Иванове из одной из стран СНГ.

Любое новое явление в социальной сфере мошенники используют в своих интересах. Стоило появиться частным страховым компаниям — как тут же резко возросло число квартирных краж. И что интересно, некоторые потерпевшие только недавно успели застраховать имущество на кругленькую сумму.

На улице Латышских стрелков в Казани воры почистили квартиру на общую сумму сорок миллионов рублей. Вынесли два видеомагнитофона, видеокамеру, СВЧ-печь, кухонный комбайн, баснословно дорогую песцовую шубу… Расследовать кражу взялись сотрудники криминальной милиции ОМ «Танкодром». Однако следователей в первую очередь заинтересовал тот факт, что 19-летняя «пострадавшая» не так давно застраховала пропавшее имущество в фирме «Тасфир».

Выяснилось, что ничего из пропавших вещей «пострадавшей» не принадлежало, она на время позаимствовала их у подруги. Потом пригласила в свою «начиненную» квартиру страхового агента и оформила с ним договор. Сразу же после этого вещи перекочевали к своей законной владелице. А предприимчивая «пострадавшая» с помощью своего жениха и его приятеля инсценировала ограбление собственной квартиры и немедленно обратилась в страховую фирму с требованием выплатить страховку.

Как оказалось, жених 19-летней мошенницы уже не однажды участвовал в подобных операциях, а сама «пострадавшая», несмотря на юный возраст, привлекалась к суду за лжесвидетельство.

Каждый раз, когда приходится сталкиваться с жертвами мошенников, ловишь себя на мысли, что на месте пострадавшего мог бы оказаться и сам: ни знания, ни опыт на самом деле не спасают от наглого и циничного обмана. Невозможно жить, подозревая всех и каждого: вероятно, все-таки доверчивость заложена в нас самой природой. Между прочим, даже дикие животные, весьма осторожные к представителям других видов, редко ведут себя коварно по отношению к своим собратьям. Рассчитывать, что мошенничество отомрет как профессия, как образ жизни, увы, не приходится: ни в одной стране мира со времен египетских фараонов такого уникального явления не наблюдалось. Единственное, на что приходится уповать, — это на собственную бдительность.

Глава 3 Лихие люди

Воровали в России всегда. Еще в первой половине семнадцатого века московский генерал-полицмейстер Девьер говорил, что «мошенничество и обман получили право гражданства и сделались явлением обычным». В борьбе с ними не помогали никакие самые жестокие меры. Царским указом 1652 года надлежало «нещадно сечь кнутом вора» и одновременно отрубать ему палец на левой руке, а затем ссылать в Сибирь. Не помогало — воровали. В 1660 году вышел новый указ: за некоторые повторные преступления отрубать полностью левую руку и обе ноги. Продолжали ли воровать калеки — неизвестно, но здоровые мошенничали. Немногим позже была введена отмененная было для воров смертная казнь — повешение. Не помогло. Вплоть до середины восемнадцатого века на лбу преступника выжигали клеймо «кат», замененное позже на «вор». Все равно кражи продолжались.

Говорят, что в Англии, да и в России, наибольшее количество краж отмечалось как раз в дни публичных казней воров, на которые стекались любопытные обыватели.

Чаще всего кражами и разбоем промышляли в городах беглые крестьяне, переодетые в стрельцов и действовавшие от их имени. Разбойничьи шайки свирепствовали и на дорогах. Дело дошло до того, что 15 июня 1735 года генерал-полицмейстер Салтыков получит указ «лес по обеим сторонам дороги вырубать, дабы ворам пристанища не было, и посылать солдат».

В конце восемнадцатого — начале девятнадцатого века в России произошел резкий рост бродяжничества, который, естественно, повлек за собой увеличение количества преступлений. В 1833 году на полмиллиона населения Санкт-Петербурга и его окрестностей пришлось 5 убийств, 6 грабежей и 1200 краж. В первой половине прошлого столетия из числа лиц, сосланных в Сибирь, более половины были осуждены за кражи и мошенничество. А в конце девятнадцатого века и начале двадцатого санкт-петербургская полиция в среднем задерживала за год 200–300 профессиональных бродяг, до 20 тысяч лиц без определенного места жительства, свыше 1000 воров. К началу революции в России насчитывалось 25 категорий воров со своей «специализацией».

Самым романтическим ореолом были окружены тогда представители воровской «технической интеллигенции» — взломщики сейфов, или на арго — медвежатники. Между прочим, по изобретательности они действительно были «впереди планеты всей»: именно российские медвежатники впервые применили на практике при вскрытии сейфов газосварочный аппарат. Чаще они действовали группами, в одну из которых входил… бывший член 2-й Государственной думы А. Кузнецов!

А самой многочисленной категорией были конокрады (на жаргоне — скамеечники). На них работали группы цыган, а также специалисты по перековке и перекраске животных.

Карманным ворам по мастерству не имелось равных в Европе. Уже в те времена среди них появились «наставники молодежи». Щипачи (те, которые таскали кошельки из карманов и сумочек), ширмачи (которые крали под прикрытием букета цветов, перекинутой через руку одежды и так далее) и все прочие «специалисты» обучали своему ремеслу новичков прямо на улицах, демонстрируя им ловкость рук, которой мог бы позавидовать любой цирковой фокусник-манипулятор. Еще тогда были изобретены различные хитроумные приспособления в виде разнообразных инструментов для краж. Между прочим, нередко первыми помощниками карманников были дрессированные собачки.

В зажиточных домах орудовали домушники. Опытные рецидивисты, проникающие в чужое жилье с помощью дубликатов ключей, отмычек и других технических приспособлений имели международный опыт. Менее опытные — форточники и скокари — попадали в квартиры через форточки и раскрытые окна. А те, которые работали по тихой — просто подкупали прислугу, которая беспрепятственно сама пропускала их в дом. В дореволюционной России насчитывалось 7–8 категорий домушников.

Рост краж в российских городах вызывал тревогу у властей и повышение квалификации у полицейских. Нижние чины маскировались под соответствующую категорию преступников и вели розыскную работу в тех местах, где чаще всего они собирались, например, в кабаках и трактирах. Особую трудность представляли собой преступники-профессионалы. Некоторые воры из этой категории владели двумятремя языками, имели фальшивые документы, гастролировали из города в город, из страны в страну. В России их называли «марвихерами». Полиция разных стран координировала свои действия в борьбе с ними, создавались специальные дактилоскопические картотеки.

Не меньшую озабоченность в России, в частности, вызывали бродяги и нищие, многие из которых предпочитали паразитический образ жизни любому другому. Никакие меры не помогали российской полиции в борьбе с профессиональными попрошайками. Они были самой многочисленной категорией правонарушителей. Бродяги имели свой жаргон, маршруты и даже фольклор. И вместе с тем в России они были наиболее безобидными паразитами в отличие от стран Западной Европы, где они терроризировали население, занимаясь грабежами и разбоем. Кстати, и сегодня, по оценкам специалистов, лишь три процента российских профессиональных бродяг и нищих связаны с криминальным миром, остальные просто наживаются за счет подаяний доверчивых граждан.

А сразу же после революции произошел резкий всплеск российской преступности. Рухнули устои старого мира, а вместе с ними и представления о добре и зле, о Боге, о семье и об обществе. Страна, не успевшая оправиться после потрясений первой мировой войны, опустилась в трясину нищеты и братоубийства. В эти годы невиданных доселе размеров достигла беспризорщина: по городам, селам, железным дорогам «гуляли» около 8 миллионов подростков, оставшихся без попечения родителей. Среди воров удельный вес беспризорников составлял 16,5 процента, среди тех, кто был осужден за воровство, треть составляли шестнадцати-семнадцатилетние преступники. Тринадцати-четырнадцатилетние пацаны были уже знакомы с алкоголем и наркотиками, но при этом каждый пятый среди них не умел читать и писать. Рано познав «прелести вольной жизни», они быстро и профессионализировались. Попав в тюрьму или в колонию, за редким исключением выходили оттуда законченными преступниками.

В те годы жители крупных городов были напуганы грабежами и разбойными нападениями. Поползла вверх кривая убийств. В Москве 1917–1919 годов самой крупной была банда Николая Сафонова по кличке Сабан, в которую входило 34 человека. За два года банда совершила несколько десятков вооруженных нападений и награбила денег и ценностей на сумму 4,5 миллиона рублей. Самым громким преступлением этой банды стало убийство в январе 1919 года шестнадцати постовых милиционеров. Бандиты были хладнокровны: сидя в автомобиле, подзывали к себе постового, чтобы узнать, как проехать в то или иное место, а когда он приближаются к машине, производили несколько выстрелов в упор. Жестокие преступления породили среди москвичей множество разных слухов: говорили о «черных мстителях», которые действовали в одиночку. На поиски бандитов были подняты лучшие силы Московского уголовного розыска. Но Сабан оставался неуловим.

В городке Лебедянь Липецкой области, где он намеревался скрыться. Сабан во время ссоры зверски убил восемь человек. Это были члены семьи его родной сестры. После этого жестокого преступления его и схватили. По требованию лебедянских жителей изувера казнили прилюдно.

Но банду его возглавил Павел Морозов по кличке Паша Новодеревенский. Преступники зверствовали до весны 1920 года. На их счету более 30 загубленных жизней. Несмотря на то что многих бандитов удалось арестовать, Павла Морозова так и не поймали: он был убит собственными товарищами во время одной из ссор.

Известным преступником Москвы был Яков Кузнецов по кличке Яшка Кошельков. Это потомственный грабитель. Отец его умер в Сибири осужденным за разбой. Сам Яков к 1917 году имел за плечами 10 судимостей, С ним связаны две любопытные истории. В 1918 году Яшку арестовали в городе Клязьме. Когда его этапировали под конвоем в московскую «чрезвычайку», на Мясницкую, арестованному передали от друзей буханку хлеба, в которую был запечен револьвер. Ровно через минуту после получения посылки Кошельков из этого револьвера застрелил двух конвоиров и бежал.

Другая история связана с самим вождем мирового пролетариата. 19 января 1919 года Владимир Ильич ехал со своею сестрою Марией Ильиничной по Сокольническому шоссе. Близ Краснохолмского моста, угрожая оружием, автомобиль остановили люди Кошелькова. Не зная, кто находится перед ним, Яков лично отобрал документы у Владимира Ильича, выгнал из машины его, Марию Ильиничну и водителя, сел с товарищами в машину и укатил. Только через несколько километров Кошельков удосужился посмотреть документы жертвы. Узнав, что это был сам товарищ Ленин, Яков велел немедленно возвращаться к Краснохолмскому мосту. Но Владимира Ильича уже и след простыл.

Интересно, как повернулась бы история, если бы Кошелькова и его банду ликвидировали летом девятнадцатого на одной из блатхат. Операцию по поимке особо опасного преступника возглавлял лично начальник Московского уголовного розыска Трепалов. В перестрелке, завязавшейся между бандитами и милиционерами, Кошельков был тяжело ранен и через восемнадцать часов скончался.

В те годы, как, в общем, и теперь, по час1и криминогенности Петербург нисколько не уступал белокаменной. 3 пригородах города в течение двух лет орудовала банда Ивана Белова. К весне 1921 года на совести бандитов было 27 убийств и более 200 краж, разбоев и грабежей. Выследили преступников при помощи внедренного в их среду агента ленинградского утро Ивана Бодрова. Это о нем написал книгу «Мой друг Иван Бодров» писатель Юрий Герман, а его сын Алексей Герман снял замечательный фильм «Мой друг Иван Лапшин».

Но, пожалуй, самым знаменитым налетчиком того времени был Леонид Пантелкин по кличке Ленька Пантелеев, в банде которого насчитывалось около десятка человек. Между прочим, в криминальный мир Ленька Пантелеев попал из ГПУ, где он служил рядовым сотрудником вплоть до 1921 года. Однажды, когда Пантелкин вместе со своим другом любопытства ради или с целью поближе познакомиться с людьми, против которых он боролся, посетил один из петербургских притонов, чекисты устроили там облаву. В числе задержанных оказался и 23-летний Пантелкин. Начальство не стало долго разбираться и уволило его из органов. На бирже труда, куда ему пришлось ходить в течение долгих месяцев, он познакомился с неким Дмитрием Гавриковым, вместе с которым и еще двумя сообщниками Пантелеев и совершил свое первое ограбление. Его жертвой стал богатый меховщик Богачев. Ровно через две недели Пантелеев со товарищи ограбили квартиру доктора Грихилеса. И снежный ком покатился.

После нескольких громких ограблений и убийств ни в чем не повинных людей Пантелеев и Гавриков все-таки попались. Чекисты задержали их и еще двух бандитов на одной из блатхат и поместили в Кресты. В газетах сообщалось о поимке знаменитого преступника, следственные органы начали готовиться к шумному процессу, жители города спокойно вздохнули. Но процесса тогда не получилось. Заместитель начальника тюрьмы за хорошее вознаграждение взялся вызволить бандитов из-под стражи. Ноябрьской ночью 1922 года Пантелеев вновь оказался на свободе.

И тут он как с цепи сорвался. Только за январь 1923 года он совершил 10 убийств, около 20 уличных грабежей и 15 вооруженных налетов.

Он словно дразнил оперативников, каждый раз уходя буквально из-под их носа. Не помогали ни засады на блатхатах, ни подсадные утки. Так продолжалось до 12 февраля 1923 года, когда чекисты устроили засаду на одной из самых надежных пантелеевских блатхат на Можайской улице. Едва бандиты переступили порог квартиры, из комнаты ударил залп, и Пантелеев с Гавриковым были убиты.

Для того чтобы разрушить легенды о неуловимом Леньке Пантелееве, власти разрешили всем желающим доступ к его телу в морге, где Ленька пролежал несколько дней.

Практика показывает, что больше всего профессиональных налетчиков появляется в годы разрухи и нестабильности. Российская криминология знает немало примеров первых послереволюционных лет и послевоенных. О работе уголовного розыска той поры написано немало книг, а фильмы «про чекистов» до сих пор пользуются огромной популярностью у зрителей. Сегодня, несмотря на все уверения политиков, тоже смутное время, а следовательно, профессия налетчика возродилась. Но об этом — чуть позже. Вернемся к профессиональным ворам.

В настоящее время специалисты-криминологи насчитывают по линии уголовного розыска свыше ста преступных «специальностей». Это в два раза больше, чем было в двадцатые годы. А степень подготовки и технической оснащенности воров возросла в неизмеримое количество раз. Воровская квалификация у карманников всегда считалась классическим выражением «профессии» и без существенных изменений сохранилась до наших дней. Рыночники по-прежнему тащат кошельки из сумок на рынках и базарах; в метро действуют кроты; майданщики колесят на поездах, поглядывая, что где плохо лежит; гонщики или маршрутники разрезают сумки и снимают у пассажиров наручные часы и золотые цепочки при давке в общественном транспорте; есть также магазинные и уличные, а также «интеллигентные» — театральные.

В среднем в течение месяца вор-профессионал совершает до 25 карманных краж. А потерпевшие догадываются о том, что в данный момент их обкрадывают, только в пяти случаях из ста. Как правило, карманники в одиночку не работают. В городском транспорте, например, «чисткой» нанимаются группы как минимум из двух-трех человек. Они предпочитают переполненные автобусы и троллейбусы, но и полупустые их тоже устраивают. Они становятся около выхода, причем один устраивается у самой двери, загораживая ее от других пассажиров. Остальные «щипачи», добывая кошельки растяп и незаметно опустошая дамские сумочки, тут же ловким движением передают ему трофеи. Даже если какойнибудь особо бдительный гражданин сразу же обнаружит пропажу кошелька, вора за руку он схватить не сможет, да еще получит отпор от «возмущенного» соседа:

— Ты че, дед, совсем охренел? Смотри, где у меня твой кошелек?

По этой же причине раскрываемость карманных краж остается на крайне низком уровне — примерно пятнадцать процентов в год. Профессионала можно взять только таким же образом, как сделал это Жеглов из милицейского сериала «Место встречи изменить нельзя» — то есть подбросив ему улику. А это, что и говорить, противозаконно.

На московских рынках воры придумали остроумный способ добывания денег. Торгуют, предположим, мандаринами любвеобильные кавказцы. К концу дня, когда весь товар уже распродан, подходит к ним, виляя бедрами, обольстительная девица с ногами от горла и в мини чуть ниже пупка.

— Взвесьте мне три килограмма, — говорит она, томно глядя на торговцев.

И тут вдруг выясняется, что эти три килограмма ей как: раз некуда положить. Продавцы находят газету, делают кулек, пакуют товар… Покупательница одаривает их улыбкой и, не торопясь, двигается дальше. И вдруг кулек у нее в руках разворачивается, мандарины падают на землю и раскатываются в разные стороны. Раздосадованная девушка наклоняется и начинает ил подбирать. И тут вся рыночная публика и сами кавказцы видят, что под миниюбкой у нее нет абсолютно ничего. Завороженные зрелищем, продавцы сами бросаются к ней на помощь. Собирают мандарины, снова пакуют их, передают растроганной «покупательнице», прощаются с ней, возвращаются к своему прилавку и видят… что нет ни товара, ни выручки. Девицы, впрочем, тоже уже нет. Она со своими сообщниками уже по дороге на другой рынок.

К. одной из самых распространенных воровских специальностей за последние тридцать лет относятся домушники, многие из которых работают старыми классическими методами — подбирают ключи, пользуются отмычками, взламывают или выбивают двери в отсутствие хозяев, пролезают через форточку, в конце концов, проникают в квартиру под видом должностных лиц, работников собесов, сантехников, врачей, милиционеров и т. д.

В конце 1996 года жительница Казани распахнула двери своей квартиры перед людьми в белых врачебных халатах, которые представились выездной бригадой из поликлиники, проводящей вакцинацию населения от гриппа. Едва хозяйка пропустила их в квартиру, «медики» связали ее, ее мать, гостившую подругу, заперли всех троих в туалете и полностью обчистили квартиру. По предварительным подсчетам, «визит врачей» обошелся потерпевшим в 32 миллиона рублей!

В практике следственных органов встречались случаи, когда преступники заранее писали объявления от имени санэпидстанции о проведении дезинфекционных работ по выведению крыс, мышей и тараканов. В назначенный день жильцы старались уйти из дома, в результате чего преступники смогли беспрепятственно проникнуть в несколько квартир сразу.

Был случай, когда долго пасли квартиру одного бизнесмена и, когда он с семьей уехал на отдых, обворовали ее. Преступники через чердак вышли на крышу пятиэтажного дома, оборвали телевизионный кабель, на нем, словно акробаты, спустились до четвертого этажа, на котором находилась искомая квартира, и пролезли в нее через форточку. Таким же путем они выбрались назад, унося с собой драгоценности, деньги, шубы и дубленки, а также электронные мелочи. Крупные вещи им вытащить не удалось, хотя они аккуратно упаковали телевизор, компьютер, музыкальный центр и кухонный комбайн. Дело в том, что в доме не было запасного ключа, которым можно было бы открыть массивную железную дверь.

За последние пять лет домушники только в одной Москве обворовали квартиры восьми процентов жителей столицы.

Профессиональный домушник не перерабатывается: в среднем он совершает 1–2 кражи в месяц. Но есть и трудоголики, в течение года совершающие до 150 краж!

Особую трудность составляет то, что среди профессионалов-домушников есть так называемые «тихуши» — ведущие скрытный образ жизни, не поддерживающие связи с антиобщественными элементами. К сожалению, раскрываемость квартирных краж составляет сегодня всего 60–65 процентов.

Воровская квалификация угонщиков автомобилей с целью их сбыта появилась сравнительно недавно. И если в шестидесятые годы преступники проявляли лишь элементы профессионализма, то теперь они стали настоящими мастерами своего дела. Наверное, нет ни одной звезды отечественной эстрады, театра, кино и телевидения, которые ни разу не сообщали бы в своих интервью средствам массовой информации, что один, а то и два раза становились жертвами автомобильных воров. Машины угоняют из дворов и со стоянок, их продают целиком или запчастями — кому как нравится. Угонщикам удается поймать удачу за хвост даже на заводах по выпуску автомобилей! Однажды воры, переодевшись в рабочую спецодежду, пробрались в цех вулканизации производственного объединения «Нижнекамскмашина» и прямо с конвейера стали снимать горячие еще автопокрышки серии «снежинка». Другая компания, работающая на этом предприятии, ухитрились за день утащить из стен родного завода 250 покрышек, проявив при этом недюжинную сметку. Три приемосдатчицы железнодорожного цеха в сговоре с начальником группы малого предприятия «Страж» под видом бракованного и порожнего вывели за ворота завода пульмановский вагон, полный дефицитной продукции. Одна из соучастниц по предварительной договоренности спрятала его на грузовой станции. Однако компетентные органы пресекли так удачно начавшуюся операцию.

Наводчицей и мозговым центром еще одной преступной группировки, действовавшей на территории АО «Нижнекамскмашина», была секретарша первого заместителя генерального директора предприятия. Она сфабриковала заявку от ТЭЦ на 1400 шин и 10 000 автокамер, подделала подпись и заверила липу фальшивой печатью. Эта махинация прошла без сучка без задоринки.

По сведениям сотрудников отдела по борьбе с экономическими преступлениями УВД Нижнекамска, всего на территории предприятия действовало двенадцать преступных групп, которые нанесли предприятию урон на сумму в 10 миллиардов рублей.

А еще на 3 миллиарда наворовал «кустарь-одиночка», некий Александр Зорин из Тюменской области, которому на момент разоблачения не было еще и восемнадцати лет! Под маркой полномочного представителя одной из белорусских фирм, которая имела долгосрочный договор с АО «Нефтекамскмашина», он умудрился получить и вывезти с территории завода около 3 тысяч шин на 1,5 миллиарда рублей. Годом раньше «малолетка» по краденым бланкам другой фирмы вывез тысячу покрышек. Следователям пришлось поломать голову над хитросплетением афер талантливого юноши.

Но если дело с АО «Нефтекамскмашина» удалось все-таки распутать, то с угоном личных автомобилей граждан все обстоит не так блестяще. По статистическим данным января 1997 года, из каждых десяти похищенных автомобилей только один возвращается законному владельцу. Остальные либо вообще исчезают из поля зрения милиции, либо оседают на территории сопредельных республик, что равносильно полному исчезновению, так как никаких нормативных актов, регулирующих вопросы передачи угнанных машин, до сих пор не существует. Несмотря на то что российские сыщики располагают достоверной информацией о сотнях машин, угнанных с территории России и находящихся теперь в личной собственности граждан Украины, Казахстана, Прибалтики, они не могут вернуть их законным владельцам, так как новые хозяева на все расспросы резонно отвечают, что купили автомобиль в магазине родного города.

По расчетам специалистов, нелегальный автомобильный бизнес занимает сегодня третье место по размерам доходов после наркобизнеса и торговли оружием.

По статистике любимые цвета угонщиков — бежевый и «мокрый асфальт», именно они чаще всего мелькают в сводках. А любимой моделью остаются «Жигули», несмотря на огромное количество иномарок, заполонивших дороги городов. Из 18 тысяч автомобилей, которые угнали в Москве в 1996 году, половина — «Жигули». За ними с большим отрывом следуют тридцать первая «Волга» и последняя модель «Нивы» под названием «Тайга». Из иномарок угонщики наибольшее предпочтение отдают «мерседесам», «БМВ» и джипам.

Сегодня автомобильные воры чаще всего работают на заказ, что избавляет их от необходимости самим искать покупателей. Нужные марки машин выслеживают, а потом перегоняют заказчику.

Глава 4 Братья-разбойники

Так уж повелось с давних пор, что «профессия» разбойника окружена ореолом таинственности и романтики. Про легендарного Стеньку Разина (которого советская историография представляла не иначе как руководителем крестьянского движения, а следовательно, лицом положительным во всех отношениях) сложены песни, былины и легенды. Только на Волге около пятидесяти утесов носят его имя. И о каждом из этих утесов говорят, будто Степан Тимофеевич закопал там клад. Говорят, будто «русский Робин Гуд» никогда не обижал бедных, а, наоборот, помогал донским казакам, чьи жены и дети в те годы гибли от голода.

Да, знаменитый разбойник и в самом деле помогал нуждающимся крестьянам, но также разорял монастыри, грабил суда на Волге и на Дону (между прочим, он посоветовал русскому царю отмечать свои суда гербом чтобы, не дай Бог, не перепутать их с купеческими и не ограбить ненароком). Одна из легенд гласит, что, когда кто-то потребовал в качестве платы за какую-то услугу шубу, Разин кинул ему шубу со слонами:

— На тебе шубу, да смотри, как бы не наделала она шуму!

После чего отряд «Робин Гуда» полностью разорил город, а астраханского воеводу «предводитель крестьянского восстания» самолично сбросил с высокой колокольни.

Несмотря на то что Разин «защищал простых людей», он был проклят со всех амвонов, а по нашему законодательству, живи он сейчас, был бы осужден по доброму десятку статей Уголовного кодекса.

Впрочем, этот уникальный человек и так плохо кончил…

Практика показывает, что сегодня среди разбойников и грабителей Робин Гудов нет, а когда встречаются отдельные индивидуумы, которые анонимно передают награбленное в фонд какого-нибудь детского дома, то после ареста следственные органы первым делом отправляют их на медицинскую экспертизу.

Грабители, разбойники и вымогатели называются в криминалистике преступниками корыстно-насильственного типа, и это определение говорит само за себя. Среди этой категории нет такого разнообразия «специальностей», как, скажем, среди карманников или домушников. Профессионалы работают по трем основным направлениям: одни специализируются на захвате денежных средств в системе государственных и частных учреждений и предприятий; другие похищают имущество граждан в их жилищах; третьи нападают на водителей и завладевают их автомашинами или грузом. Кстати, сегодня этот преступный бизнес выбивается в лидирующие. По данным МВД РФ, в 1996 году на российских дорогах совершено около тысячи разбойных нападений на шоферов. В среднем жертвами бандитов было по три водителя в день. И это притом, что далеко не о каждом нападении становится известно работникам милиции. Нередко водители рады, что в живых остались, а товар — Бог с ним, пускай пропадает. Или боятся снова попасть в лапы бандитов.

Показательная история случилась в 1996 году в Воронежской области. Недалеко от одной из самых оживленных российских автотрасс Москва — Ростов был обнаружен труп мужчины, погибшего в результате сквозных огнестрельных ранений головы и грудной клетки. Никаких документов при нем не было. А еще через несколько дней жители одной из деревень соседнего района обратили внимание на чей-то пустой «КамАЗ», который уже несколько суток стоял на окраине поселка. Таким образом была установлена личность убитого. Выяснилось, что водитель П. вез в один из подмосковных городов 45 тысяч банок зеленого горошка общей стоимостью 45 миллионов рублей. В назначенный срок машина в Подмосковье не пришла.

Еще через несколько месяцев, под утро, к посту ГАИ у поворота с автотрассы Москва — Ростов на город Бобров подъехал груженный водкой «КамАЗ». Водитель и два пассажира, сопровождающие груз, заявили, будто на них только что напали бандиты. Однако помочь с поимкой преступников экспедиторы отказались: боялись, что, если задержатся, навлекут на себя гнев хозяев товара. И чтобы отвязаться от уговоров милиционеров, написали новое заявление, что, мол, никто ни на кого не нападал.

На следующий же день на той же трассе и примерно в том же районе бандиты ограбили «КамАЗ», который вез из Анапы в Москву рыбные консервы. Лишившись 24 ящиков кильки в томатном соусе, водитель и экспедиторы вообще не стали заявлять в милицию.

Еще через три недели обнаружилась пустая фура с остатками муки в пустом прицепе.

После обнаружения трупа водителя и его брошенного в соседнем районе «КамАЗа» следователи пришли к выводу, что преступники местные, имеют в этом районе пристанище, скорее всего частный дом. Местонахождение последней машины подтвердило их догадки: грабители окопались в селе Шестаково Бобровского района. Целую неделю оперативники прождали в засаде, пока вернулся домой подозреваемый К. Он и оказался главарем банды из восьми человек. В его доме был обнаружен целый арсенал: автоматы АКС-47 и ДКС-74, больше тысячи патронов, несколько гранат и карабин Т03-11.

Трем сообщникам К. удалось бежать. Они не найдены до сих пор.

Но кто знает, пришлось бы объявлять на них розыск, если бы ограбленные, но оставшиеся в живых водители проявили гражданское мужество и помогли бы милиции разыскать преступников по горячим следам…

Многолетняя статистика свидетельствует, что 50 процентов разбойных нападений на дорогах остаются нераскрытыми. И один из факторов, тормозящих работу органов, — неурегулированность правовых отношений между странами бывшего Союза. Характерно, что существующие между странами СНГ соглашения о правовой помощи тем не менее не дают права работникам правоохранительных органов одного государства преследовать преступника по горячим следам на территории другого государства. Поэтому если раньше преступники старались укрыться от органов правосудия где-нибудь на «Диком Западе», то сегодня им безопаснее переждать время в странах СНГ, прямо под боком у России. Между прочим, есть сведения, что трое из банды, орудовавшей на трассе Москва — Ростов, скрываются от российских сыщиков в Азербайджане.

Границы между бывшими республиками Союза — для честных людей. Для тех, кто промышляет криминальным бизнесом, границ нет. Как российским бандитам все равно, какие номера на ограбленной машине, так и грабителей откуда-нибудь, скажем из Средней Азии, не интересует, какое гражданство у жертвы.

В список самых опасных гражданских профессий теперь, увы, смело можно включать «профессию» челнока. Безработица и низкие зарплаты заставили овладеть этой «смежной специальностью» многих врачей, учителей, воспитателей детских садов, рабочих промышленных предприятий. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что новое «ремесло» — не самое прибыльное, год от года оно становится все более рискованным. В начале девяностых на дорогах Польши, куда чаще всего ездили за товаром челночные автобусы из разных стран СНГ, орудовали банды грабителей из России и Украины. Примерно с 1995 года участились случаи ограбления челноков у нас. В конце 1996 года из Нижнего Новгорода в Москву отправился очередной челночный рейс. Внезапно в районе поселка Центральный один из ничем не примечательных с виду парней выхватил гранату и подскочил с ней к кабине водителя, трое его приятелей направили на пассажиров дула пистолетов и охотничьего обреза. Растерявшиеся пассажиры вынуждены были отдать грабителям все деньги. Получив таким образом в общей сложности 150 миллионов рублей, преступники скрылись в неизвестном направлении.

Челнокам из Набережных Челнов повезло больше — грабителей поймали. Ночью, когда направлявшийся в Москву автобус подъехал к границе Владимирской области, один из сидевших в салоне мужчин выхватил пистолет и, приказав всем оставаться на местах, велел водителю съехать на проселочную дорогу в темном лесу. Там уже поджидали два сообщника с автоматом Калашникова.

Собрав более 70 миллионов рублей, налетчики прокололи колеса автобуса, сели в легковую машину и скрылись. Но пассажиры сумели все-таки добраться до трассы и заявить о случившемся в милицию.

Совместными усилиями нижегородским и владимирским оперативникам удалось задержать преступную группировку. У бандитов изъяли оружие, наручники и деньги.

А вот дело, расследование которого длилось с переменным успехом почти десять лет. Почему? Вот об этом и разговор.

Весной 1979 года случилось событие, которое получило широкую огласку во всей стране. В Курском районе Ставропольского края, примыкающем с одной стороны к Чечене-Ингушетии, а с другой — к Моздокскому району Северной Осетии, совершено дерзкое преступление. В полночь вооруженная группа ворвалась в отделение милиции станицы Курская и, расстреляв дежуривших там трех работников, завладела оружием. После чего скрылась. Поскольку в КПЗ этого отделения содержались в эти дни двое преступников из Чечене-Ингушетии, была выдвинута одна из рабочих версий: бандиты собирались освободить своих арестованных товарищей.

К этому же преступлению в какой-то мере привязывалась грузовая автомашина, накануне угнанная из города Прохладного, что в Кабардино-Балкарии, и найденная сгоревшей на пути следования через Осетию в Малгобек, то есть в Чечено-Ингушетию.

Поскольку дело, повторяю, приобрело в Союзе широчайший резонанс, на его раскрытие были немедленно брошены большие силы по линии Генеральной прокуратуры страны, КГБ и МВД. В разное время его вели самые известные наши следователи при Генеральном прокуроре СССР. По разным версиям задерживалось, содержалось под стражей, разрабатывалось большое количество людей.

Шло время, но бандитское нападение так и оставалось нераскрытым.

В отличие от нынешних времен, дела подобного рода не забывались. Какая-то работа, в основном оперативная, по ним постоянно проводилась. Ну скажем, если в каких-нибудь делах фигурировало оружие, немедленно вставал вопрос: не применялось ли оно и в Курской. И тем не менее многотомное дело официально было приостановлено.

С ноября 1985 года я возглавлял оперативноследственную бригаду по делу Чикатило в Ростове. Где-то в сентябре 87-го года, когда в очередной раз я приехал в Москву, чтобы посмотреть, как идут дела в отделе, который тогда возглавлял, ко мне обратились работники Главного управления уголовного розыска МВД СССР. Сообщили, что известное ставропольское дело об убийстве милиционеров дежурной части многократно возобновляется производством, однако ситуация не меняется. Зная в целом об этом преступлении, которое числилось среди наиболее нашумевших, я выяснил, в какой стадии находится дело на тот период, ведь убийство произошло восемь лет назад. Рассказали мне, что Прокуратура СССР ушла от этого дела, оно было приостановлено. Последним поводом для возобновления расследования, которое теперь велось работниками ставропольской краевой прокуратуры с участием как раз тех, кто ко мне обратился, послужило то обстоятельство, что в Кабардино-Балкарии в 86-м году было совершено нападение с применением огнестрельного оружия на квартиру некоего Кима, корейца по национальности. На месте преступления остались гильза и пуля. Когда же они были проверены по пулегильзотеке, оказалось, что обнаруженные гильза и пуля идентичны тем, что были найдены на месте преступления в Курском отделении милиции. Там «работали» три пистолета, и один из них фигурировал при нападении на квартиру Кима. По факту этого нападения было возбуждено уголовное дело, и в процессе работы по нему удалось установить, что в преступлении участвовали жители Моздокского района Северной Осетии Мамиев, Бибоев, Козырев и Ли. Их арестовали. После долгого запирательства они наконец дали показания, что пистолет, примененный ими при нападении, взят Мамиевым у жителя Моздока Калоева. И затем был возвращен хозяину вместе с оставшимися патронами. Вот в этой связи и было возобновлено производством дело о нападении на дежурную часть Курского РОВД.

При обыске в квартире Калоева были обнаружены шесть патронов, маркировка которых была идентична маркировке стреляных гильз, изъятых с обоих мест преступления. Самого же пистолета не нашли.

Длительная работа с Калоевым и вокруг него не только не вывела на участников, но, будучи преданным суду за передачу пистолета и хранение патронов, он сумел отбиться от факта передачи оружия и был осужден лишь за хранение боеприпасов. Срок был незначительный, и Калоев его уже отбыл. Многочисленные же допросы, очные ставки с Мамиевым оперативные разработки относительно передачи пистолета ничего не дали.

Работая вокруг Калоева, следователи снова вернулись к сгоревшей автомашине, которая была найдена на пятом километре дороги Курская — Моздок после убийства милиционеров. Так вот, на бардачке ее был найден отпечаток пальца некоего Казбека Кокаева. К моменту моего разговора с работниками ГУУРа этот Кокаев отбывал трехлетний срок за драку с поножовщиной. В прошлом он работник милиции. Было установлено также, что он входил в круг близких знакомых Калоева и мог также быть участником этого преступления. Однако повторное задержание и допросы, очные ставки с Мамиевым и другие следственно-оперативные действия абсолютно ничего не дали. Наличие пистолета у Калоева так и не удалось доказать.

Как я уже говорил, приехал я в Москву на несколько дней и самовольно брать на себя новое дело, естественно, не мог. Тем более что на мне висел целый отдел и работы было сверх всякой меры. Однако, заинтересовавшись этим делом, я попросил собственное руководство разрешить мне ознакомиться с ним. Не изучать досконально, на это потребовались бы месяцы, которых я не имел. Получив добро, я с работниками ГУУРа стал смотреть основные материалы относительно Калоева. Проанализировав эти материалы, я спросил прокурора-криминалиста прокуратуры Ставропольского края А. Платонова: кого они не трогали по делу о нападении на дежурную часть Курского РОВД из возможных связей Калоева? Проходил ли по этому делу Кокаев? Нет, отвечает он. В деле нет сведений о том, что угон автомашины связан именно с нападением на Курский РОВД. К тому же Кокаев в то время работал в милиции.

Для того чтобы окончательно определиться в наличии связи между этими двумя преступлениями, совершенными 8 лет назад, я решил Кокаева, который сидит по приговору в одной из колоний, неожиданно, без всяких объяснений этапировать в московский следственный изолятор.

Принимая решение поработать именно с Кокаевым, я исходил из того, что все остальные возможные участники из числа связей Калоева уже многократно допрашивались, и никакой неожиданности для них вызов на допросы не представлял бы. Кокаев же, если он был участником нападения на Курский отдел милиции, был уязвим, поскольку не знал о возобновлении следствия, о показаниях Калоева и других лиц, находившихся на свободе. Он имел лишь одну судимость и в настоящий момент с нетерпением ожидал конца своего срока. Ранее он работал в органах милиции, и потому разговаривать с такими людьми значительно легче. Работники милиции все-таки знают основы законодательства, следствия и, как правило, не уходят в глухое, категорическое отрицание всего. Если же он не является участником той банды, то, будучи близкой связью Калоева на свободе, он мог бы, при нормальном контакте с ним и установлении доверительных отношений, дать круг лиц возможных участников того нападения. И даже в случае, если и Калоев не является участником, помог бы выяснить, у кого был взят пистолет. Другими словами, расширить круг возможных участников нападения.

Расчет строился и на том, что Кокаев спокойно отбывал свое наказание и, вероятно, за 8 лет совершенно успокоился. А тут появляются двое милицейских подполковников и забирают его в Москву. Уже сам этот факт не мог не воздействовать на него. Если он участник, то должен был немедленно вычислить логически: где-то что-то прорвалось. Если же не участник, то все равно понимал, что разговор с ним пойдет в очень высокой инстанции, куда случайно не доставляют. Удобство же операции заключалось в том, что он уже был осужден, а этапирование осужденного из колонии в СИЗО для проведения следственных действий по другому делу — явление нормальное и не противоречащее законодательству. Поработаем с ним месяц-другой и вернем в колонию отбывать свое наказание. Напомню, что в запасе у следствия был обнаруженный на угнанной и сожженной машине отпечаток пальца Кокаева.

Однако мы понимали, что в ответ он мог выдвинуть свою версию об обстоятельствах оставления отпечатка на автомашине. Ведь данных о том, что украденная в Кабардино-Балкарии автомашина была задействована в нападении, мы не имели. И рассуждать по этому поводу могли чисто теоретически. Угон мог быть совершенно не связан с преступлением. С другой стороны, оперировать фактом наличия отпечатка пальца Кокаева на бардачке тоже было трудно. Прошло 8 лет. Сам по себе угон машины предусматривал наказание сроком на год-два. Он мог сказать: да, ехал, но бросил, а отчего загорелось, не знаю. Или, находясь в ту пору на милицейской службе, ехал на грузовике, даже не подозревая, что он украден. А позже, ночью, будучи в Моздоке, узнал о том, что совершено жуткое злодеяние. Как, впрочем, и все в городе, и на Северном Кавказе, и во всей стране. Словом, этот факт мог послужить лишь одним из поводов для разговора, не более. Если начать разговор с отпечатка пальца, он моментально мог узнать, что кроме этого отпечатка против него ничего нет.

Кокаев был доставлен в Москву, и я вместе с оперативным работником угрозыска приехал в Бутырку.

Сложность ситуации заключалась в том, что следствие никак не могло докопаться до смысла преступления. Ворвались, разбудили спящих милиционеров, расстреляли их, взломали сейф и унесли два автомата без рожков. Это оружие два года спустя было обнаружено при спуске воды в пойме ТерскоКумского канала. Но с какой целью совершено это преступление, его мотивы?

Я избрал такую тактику разговора. Речь вести только вокруг факта нападения, широко известного в стране. При этом следует отметить, что двоим подполковникам, которые этапировали Кокаева, было сказано: ни в какие объяснения не вдаваться. Будет спрашивать: зачем меня везут? По какому делу? Отвечать: столь высокая инстанция, как Генеральная прокуратура, просто так не вызывает, и обычного заключенного подполковники не сопровождают, и вообще — сам должен знать, зачем и по какой причине. И все.

Первый допрос с этого и начался: а почему я здесь? Я отвечаю: а вы как думаете? Почему вдруг понадобилось доставить сюда одного из миллиона осужденных, отбывающих наказание? Сами должны знать, что за вами есть.

Малый оказался разговорчивым. При всех его попытках узнать, чем располагает против него следствие, ответы были одинаковы: вы лучше знаете, почему доставлены сюда. И в данной ситуации у него было два варианта: либо занять позицию борьбы со следствием, либо открыться. Но сам факт доставки его в Москву и разговора с представителем Генеральной прокуратуры должен был сказать ему многое. Скажи мы ему про отпечаток пальца, наверняка получили бы одну из вышеприведенных версий. Но речь у нас шла обезличенно лишь о том, что следствию очень многое известно и надо, как это ни тяжело, рассказывать обо всем, что произошло, от начала до конца. А что произошло на самом деле, не знал ни я, ни остальные следственные работники.

К концу первого дня допроса мне показалось, что Кокаев знает, в связи с чем его привезли сюда. И находится в очень сильных раздумьях по поводу того, что же все-таки известно следствию. А дел, как показало дальнейшее расследование, за бандой числилось немало: разбойные нападения, угон машин, квартирные кражи и кражи скота, наконец убийства милиционеров. Но мы ведь еще не знали дел этой банды, которая, как выяснилось, орудовала в регионах Северного Кавказа 18 лет. Допрос завершился его фразой: «Мы продолжим наш разговор завтра, а я за ночь подумаю».

Следующий день начался с его вопросов: чем располагают следователи и о чем конкретно идет речь? Мы же говорили о тяжести совершенного, намекая ему о необходимости вернуться к событиям восьмилетней давности. Не называя конкретно Курского райотдела милиции, подводили его к этому факту. И в какой-то момент он вдруг задал вопрос: «А что, они хотят меня сделать паровозом?»

Это был действительно трудный, тяжелый момент противостояния, когда он подавленно молчал, а я всячески пытался нагнетать атмосферу, объясняя, какой бывает расклад при групповом преступлении, когда кого-то могут и к стенке поставить, кто-то может получить меньше, кто-то больше. Он же знал, что Калоев имел уже четыре судимости, Гуриев — пять, сам же он всего одну — по бытовой драке. И я говорил, что он, как бывший работник милиции, имеет какие-то шансы смягчить свою участь. Но не называл при этом ни одной фамилии. Словом, стремился ему показать, что лед давно уже тронулся и что он может внести лишь некоторые коррективы в свою пользу. И он, видимо, понял, что вытащили его сюда с такой помпой последним. И сказал: «Я буду говорить».

«Вы человек грамотный, — ответил я, — поэтому пишите все подробно сами».

Повторяю, мы не знали ни кто совершал преступление, ни его мотивов. Если бы я имел ответ на этот вопрос, я мог бы углубляться в ситуацию, создавать конструкцию преступления. Но коль скоро мы ничего этого не знали, все зависело от того, что он напишет.

Он попросил тетрадь и ручку. Попросил также, чтоб надзиратели не мешали ему.

Шла тяжелейшая для меня ночь. Утром, это был третий день, он вручил мне пять-шесть листов бумаги — заявление на имя Генерального прокурора России, так называемую в обиходе «явку с повинной», хотя это далеко не явка.

Читаю с удивлением.

«Где-то в сентябре — октябре 1978 года ко мне домой приехал Гуриев и попросил поехать с ним, пояснив, что меня ожидают ребята… Привез на окраину леса, здесь я увидел Гусова и Калоева. Калоев сказал, что у них есть ко мне серьезный разговор. Далее его повел Гусов, который сказал, что они долго подбирали нужного человека и остановились на мне. Предупредили, что я могу отказаться. Я принял решение и согласился, хотя понимал, что дальше речь пойдет о совершении преступления… В начале 1979 года я узнал, что идет подготовка к нападению на отделение банка в станице Курской Ставропольского края. Что там можно завладеть деньгами в сумме не менее двух миллионов рублей. Калоев уже бывал в банке, производил там разведку, знает, где и что располагается. В банк можно будет легко проникнуть, взломав двери, а сейфы с деньгами вскрыть при помощи газосварочного аппарата. Я спросил, в чем будет заключаться моя роль, и он ответил, что я здоровый, сильный парень, умею водить машину, которую нужно будет еще угнать…»

Я тороплюсь читать дальше, не понимая, при чем здесь банк? И зачем убивать работников милиции? Оказывается, когда группа была уже сформирована и найдено для ее участников оружие, украден сварочный аппарат для разрезания сейфов, угнана машина и в кузов заброшена шпала, с помощью которой, как тараном, они собирались вышибить двери, уточнено время привоза денег и так далее, Кокаев, уже по дороге в Курскую, сказал: «А ведь я, как работник милиции, знаю, что банк находится на сигнализации, которая выведена в дежурную часть. Едва мы начнем взламывать дверь, она сработает, явится наряд и всех нас повяжут как миленьких».

Поэтому уже на ходу было принято решение сперва ликвидировать дежурную часть, после чего штурмовать банк. Командовал операцией тот, кто целый год разрабатывал ее, — Калоев. Потом — Гуриев. Как всегда бывает в таких случаях, пытаясь принизить свою роль, Кокаев писал, что все время повторял: может, не надо убивать. Но был уже повязан ситуацией. Такова, впрочем, психология каждого преступника. Словом, сотворили все это они, а он был в роли пассивного наблюдателя.

Когда расстреливали милиционеров, из двери КПЗ на непонятный шум выглянул находившийся там дежурный, увидел убийц и захлопнул дверь. Было принято решение немедленно ликвидировать и его как свидетеля. Но дверь не поддавалась, а выстрелы в дверной глазок не достигали цели. Дежурный сумел спрятаться от их выстрелов за угол. Когда же по его приказу задержанные, находившиеся в КПЗ, стали ломать двери камер, сработала звуковая сигнализация — «комар» на крыше РОВД.

Дальнейшее Кокаев объяснял так. Взвыла сирена, и они поняли, что ни о каком нападении на банк теперь не может быть и речи. Тогда, с целью исключительно самозащиты на тот случай, если сейчас сюда прибудет помощь, они взломали сейф и взяли автоматы. Машину они перегнали за Терско-Кумский канал и сожгли, автоматы без рожков выбросили в канал за ненадобностью, к тому же опасались встречи с гаишниками. На страховавших их «Жигулях» уехали в Моздок и спокойно разошлись по домам.

Прочитав написанное, я сделал вид, что все это мне было известно еще до нашей встречи. И в тех местах заявления, где чувствовалось, что Кокаев явно привирает в свою пользу, вслух отмечал: «Ну, это не совсем так… А это мы будем уточнять…» Затем я взял протокол и в течение двух дней без передышки допрашивал его. И тут из него полились, как из рога изобилия, эпизоды преступной деятельности банды. Все было очень подробно записано.

По окончании допросов я доложил о ситуации прокурору России и попросил разрешения принять дело в производство на время закрепления хотя бы главных эпизодов дела.

В Москву был вызван начальник, уголовного розыска Ставропольского края подполковник Воробьев, который в 95-м, будучи генералом, погиб в Грозном. Вместе с ним у первого заместителя начальника ГУУРа МВД СССР, замечательного человека, генерала Лагоды был подготовлен план операции по изъятию всех участников банды и ее ликвидации. О предстоящей операции не сообщалось никому. Мы секретно высадились в Кировском районе Ставропольского края, граничащем с одной стороны с Курским, с другой — с Моздокским районом, где находились участники банды. Одновременно были брошены туда же наши подсобные силы для проведения оперативной установки: на месте ли необходимые нам объекты. В два-три дня была собрана необходимая информация. В операции участвовало примерно 250 работников милиции и прокуратуры. Намечено было порядка тридцати обысков — у самих преступников, у их связей, получены санкции на арест участников банды.

Операция началась в 5 утра. Руководили я и Лагода. Одна группа захватывала бандита и немедленно его увозила, другая оставалась производить обыск. Доставляли всех на окраину Моздока. Здесь мы вручали им постановления об аресте, объясняли, в чем их обвиняют, и тут же раскидывали по заранее подготовленным местам, в изоляторы Георгиевска, Минвод, Пятигорска, Кировского района. К обеду все участники банды были доставлены в КПЗ.

При обысках каких-то существенных доказательств их преступной деятельности обнаружено не было. Вечером вместе с генералом Лагодой мы поехали в Орджоникидзе, явились в кабинет начальника КГБ Северной Осетии. После чего собрали там работников МВД республики, которым сообщили о проведенной операции и ее результатах.

Затем мы распределили наши силы. Лагода с Платоновым отправились к Калоеву. Я остался в Кировском районе для допроса Гуриева. Другие уехали к Тебиеву и так далее. Кокаев оставался в Москве.

Так, Гуриев. Пять судимостей. Крепкий орешек. В начале допроса категорически все отрицал, но уже к концу дня раскололся. Речь пока шла в основном о нападении на отделение милиции. Все показания мы параллельно с протоколом записывали на видеопленку.

Вечером вернулись Лагода с Платоновым. Докладывают, что пытались допросить Калоева, но ничего более оскорбительного и унизительного они не встречали за все годы работы в органах. Сплошные угрозы, оскорбления и матерщина. А у тебя как? — спрашивают. Я продемонстрировал им видеозапись показаний Гуриева. Все, как говорится, в цвет.

На другой день едем в Георгиевск, где сидел Калоев. Из показаний Кокаева и Гуриева мы уже знали, что «парадом» руководил именно он. Между тем Гусов, активный участник банды, первым стрелявший в милиционера, находясь под стражей совсем по другому уголовному делу, еще в 87-м году повесился в камере на собственной майке. Ушел, как говорится, от суда, но не от возмездия.

Итак, приехали мы к Калоеву, установили телевизор и видеомагнитофон, съемочную камеру. Я с ходу написал постановление о привлечении его в качестве обвиняемого, чтобы сразу допрашивать в качестве обвиняемого, а не как подозреваемого. Разницу между этими понятиями он знал, имея 4 судимости за плечами. Поскольку Калоева уже не раз допрашивали по этому делу, требовался сильный психологический ход, чтобы сломать его.

В постановлении я писал о том, как он, имея судимости, в таком-то году создал банду, организовал ее деятельность, обеспечил оружием и совершал разбойные нападения и кражи, а 3 апреля 1979 года под непосредственным своим руководством совершил бандитское нападение на РОВД, убив при этом трех работников милиции. Это постановление мы с Лагодой и привезли в КПЗ. Заводят Калоева человек восемь и все вооружены. А я спокойно раскладываю себе документы и удивляюсь:

— Что это еще за почести такие? Отпустите его. И снимите наручники.

Вообще должен сказать: это был настоящий зверь.

— Садитесь, Калоев. Значит, так, моя фамилия Костоев, вы должны были слышать. Мы с вами земляки. Признавать или не признавать себя виновным, частично или полностью — это ваше дело. Но если я услышу от вас хоть одно нецензурное слово, учтите, я — кавказец, у меня такая же мать, такие же родители. И вы знаете, что я могу сделать в этом случае. Но мне ваши признания не нужны, я вас ни к чему не принуждаю, просто оглашаю ваше обвинение.

И читаю. Затем откладываю постановление в сторону, говорю, что, вероятно, расписываться, как это положено по закону, он не захочет и никаких показаний давать не будет.

— Поэтому, — продолжаю вслух, — я буду заполнять протокол. Так, фамилия… Судимости… Дальше графа: в предъявленных мне обвинениях, изложенных в постановлении такого-то числа по статьям таким-то, виновным себя признаю — не признаю. Или признаю частично. Значит, пишу полностью: не признаю, наверно, так?

Он сидит ошеломленный и вдруг говорит:

— Слушайте, вы что, меня допрашиваете или нет?

— Ну зачем же? — отвечаю. — Как же вы можете такое признать? Я, правда, могу вам кое-какие фрагменты предъявить.

Включаю видеозапись допроса Гуриева. Как раз тот момент заготовил для показа, где речь шла о Калоеве, который потребовал произвести контрольные выстрелы в головы уже убитых милиционеров. Он смотрит, а я продолжаю писать, что виновным он себя не признает, поскольку никаких преступлений не совершал. Вдруг он с криком«…твою мать!» вскакивает:

— Что вы показываете? Вы меня допрашивайте!

Я положил ручку, встал, говорю:

— Что вы сказали? Вы про мою мать сказали!

Он кинулся извиняться.

— Сорвалось, — говорит.

— Ну так что будем делать? Генерал мне доложил, что вы решили воевать с советской властью. Но с ней воевали многие — армии, государства! А ты один решил? Я у тебя что-нибудь для себя прошу? Ты мне лично сделал что-то плохое? Ты нарушил законы, принятые в государстве, а я поставлен защищать законы.

— Я буду давать показания. Они меня подставляют, а ты хочешь меня расстрелять! Хочу давать показания!

— Но зачем? Не давай! Ты же мужчина, так и будь им до конца. А я тебе и вторую кассету покажу — допрос Кокаева. — И показываю те фрагменты, где о нем как организаторе речь идет. Калоев в крик: «Вранье! Я на атасе стоял! Это они убивали!»

И стал он обелять себя там, где касалось самого убийства. А вот организацию банды признал. Словом, все стало на свои места.

Весь размоченный, раздавленный отправился Калоев в камеру. Лагода и говорит:

— Ничего подобного не видел. Я был уверен, что с ним придется работать, может быть, и не один год, собирая доказательства…

На следующий день я отправился в Пятигорск, где сидел Тебиев, который непосредственным участником бандитского нападения не являлся, но рассказал кучу эпизодов, совершенных ими.

И наконец, оставив группу для дальнейшего расследования, возвращаюсь в Москву. С Кокаевым уточнил отдельные детали. Он, к слову, лишь через полтора года узнает, что начал давать показания первым.

Между прочим, он рассказал мне такой эпизод. Вернувшись утром после бандитского нападения, они с Гусовым узнали о том, что в Моздок в связи с этим преступлением понаехало множество важных чинов со всего Союза, весь милицейский генералитет, создан штаб по расследованию. Вечером пошли в ресторан, сели выпивать. Неподалеку обедали несколько высокопоставленных офицеров, среди которых были и их знакомые. Поздоровались, как положено, пригласили одного из них за свой стол. Спрашивают, как дела и отчего вокруг шум такой? Офицер удивляется их неинформированности и рассказывает о тяжком преступлении в Курском районе, о котором уже и в Москве знают. Там, на месте убийства, один милиционер живым остался, он прятался за железной дверью, а теперь дал словесные портреты тех преступников, которых успел разглядеть. И далее, посмотрев на Кокаева, офицер сказал: «Один из них по описанию даже похож на тебя». Они посмеялись, выпили водки. «Значит, — сказал Кокаев, — легко найдете».

Далее, возвращаясь к показаниям Калоева, надо было искать объективные доказательства. Иначе он потом от всего откажется. Нужно оружие. Калоев утверждал, что продал его ингушам. Тем, кому сбывали и ворованный скот. Назвал некоего Мержоева. У которого, кстати, прятали перед налетом украденную в Кабардино-Балкарии машину. Но Мержоев в настоящее время сидел за скотокрадство. Один пистолет, как утверждал Калоев, продали ему. Второй — Султану Костоеву, моему однофамильцу. Третий продал Гусов, и тут уж, после его самоубийства в камере, никаких концов не было.

В ходе дальнейших следственно-оперативных мероприятий один из этих пистолетов был добровольно выдан и приобщен к делу в качестве вещественного доказательства.

Были арестованы и сбытчики ворованного скота и имущества, которые проживали в Чечено-Ингушетии.

На этой стадии я и передал дело старшему следователю по особо важным делам Прокуратуры России Е. Ильченко. К нему же перешла и созданная мной бригада. Ну а я уехал в Ростов, где продолжалось дело об убийствах детей и женщин. Известное уже теперь дело Чикатило.

Жуткая история произошла лет пятнадцать назад в одном из российских городов: не совсем трезвый человек открыл дверцу инкассаторской машины, чтобы узнать, который час, и в ту же секунду был убит выстрелом из пистолета. Инкассатор, решив, что перед ним грабитель, действовал четко по инструкции. Так, по трагической ошибке, закончил свою жизнь один очень талантливый художник.

Этот случай был из ряда вон выходящим. В те времена нападения на инкассаторов случались чрезвычайно редко по сравнению с первыми послереволюционными и послевоенными годами, когда во многих городах страны действовали банды налетчиков, на счету которых было немало загубленных жизней ни в чем не повинных людей.

В первые годы советской власти грабители использовали оружие, оставшееся в наследство от гражданской войны. В 1925 году «трофейные» револьверы помогли преступникам ограбить кассу типографии «Искра революции». Правда, потом их подвела техника. Мальчишки, игравшие на улице, видели, как от здания типографии отъезжал автомобиль «ганза». Так как в те времена автомобили в Москве вообще были редкостью, а уж эта марка тем более, машину очень быстро обнаружили в одном из гаражей на Большой Якиманке. Преступники были арестованы. Подобная же ситуация с оружием сложилась и после Великой Отечественной.

В апреле 1949 года две женщины-кассирши привезли в Московский финансовый институт 28 тысяч рублей зарплаты сотрудникам. Когда они вошли в вестибюль института, к ним приблизился молодой человек и уложил обеих наповал тремя выстрелами в упор. Схватив мешок с деньгами, он выскочил наружу, сел в поджидавшую его у входа «Победу» и уехал.

Это был главарь банды из 14 человек Павел Андреев по кличке Америка. Он и его подручные специализировались на ограблениях подмосковных магазинов и касс. Сотрудники МУРа арестовали всю банду на квартире Андреева в Сокольниках через месяц после ограбления и убийств в финансовом институте.

Начиная примерно с середины семидесятых годов участились случаи нападения на инкассаторов. В 1974 году в Риге преступник, убив за несколько часов до предполагаемого ограбления водителя инкассаторской машины, занял его место за рулем и направился к кафе «Турайда». Там он дождался, пока инкассатор получил деньги, после чего обрезком металлической трубы ударил его по голове, схватил мешок с тридцатью шестью тысячами рублей и укатил. В тот же день оперативники установили, что убийц было двое. На следующий день арестовали одного из них — Мезиса, а через двое суток второго, Николая Красовского, который, как выяснилось, работал в одном гараже с убитым им водителем инкассаторской машины. И Мезис, и Красовский получили высшую меру наказания.

В 1985 году в Москве двое бандитов совершили нападение на инкассатора, снимавшего кассу в одном из магазинов. Инкассатор был застрелен из пистолета. А несколькими месяцами ранее эти же грабители, задумав ограбить инкассатора, перевозившего деньги в один из подмосковных военных гарнизонов, убили водителя машины и сотрудника ГАИ, решившего проверить у них документы. Последней жертвой ублюдков стала кассирша киностудии имени Горького. Переодевшись в милицейскую форму, один из грабителей явился к ней домой под видом участкового. Убив хозяйку, он завладел ключами и пломбиром от сейфа. Так как его соучастник работал начальником группы караула ВОХР на киностудии, вскрыть после этого сейф и завладеть тридцатью тысячами рублей не составило труда. Между прочим, преступники пользовались оружием, которое они похитили на той же киностудии из караульного сейфа.

Сегодня, когда оружие можно приобрести чуть ли не на любом рынке и им для защиты собственной жизни обзаводятся и вполне добропорядочные граждане, арсенал бандитов пополняется день ото дня. Как утверждает статистика, оружие используется в 56 процентах квартирных грабежей и в 70 процентах разбойничьих нападений на киоски, магазины, Сбербанки.

Для второй половины восьмидесятых годов это московское дело было слишком громким. И не только потому, что в последнем преступлении, подведшем черту под преступной деятельностью вооруженной банды, прозвучало слишком много выстрелов. Не потому даже, что в арсенале бандитов имелись револьверы и пистолеты, обрезы охотничьих ружей и малокалиберная винтовка, гранаты и бутылки с зажигательной смесью, огромное количество боеприпасов, финки, стилеты, кастеты, нунчаки и прочее снаряжение. Громким оно было по составу участников: бывший работник КГБ, бывшие сотрудники органов внутренних дел, военнослужащий Советской Армии. И каждый из них привнес в общее «дело» свои знания, профессиональные навыки и уверенность в собственной неуязвимости, безнаказанности. И даже то, что на раскрытие этого нападения и задержание участников банды потребовалось в общей сложности 15 часов, тоже своеобразный рекорд, особенно по сравнению с нынешними временами.

Итак, 14 ноября 1986 года во двор дома N 31 по Можайскому шоссе, в котором располагался универмаг «Молодежный», к служебному его входу, в девять с минутами вечера подъехала белая «Волга» с инкассаторами. Приехала одна, без сопровождения, как обычно и как, собственно, положено, патрульной машины, которая почему-то сломалась. Универмаг был последней точкой на маршруте инкассаторов в этот холодный уже по-зимнему вечер, а для двоих из них, как оказалось, и в жизни.

Согласно инструкции, инкассатор В. Новиков отправился за выручкой, а старший смены А. Карпинский и шофер С. Мишин остались в машине, вместе с уже собранными деньгами. Через короткое время появился Новиков с мешком. Его провожала милиционер из охраны магазина В. Алфимова. Дежурство ее кончилось, и девушка торопилась домой. А свое штатное оружие она сдала в отделение еще днем. Конечно, это было нарушением инструкции, но кто ж ей постоянно следует!.. Они попрощались у машины, девушка отправилась к автобусной остановке, а Новиков, открыв дверцу, кинул мешок с деньгами на заднее сиденье, к Карпинскому. И в этот момент грянули выстрелы. Из пистолета и обреза. В машину стреляли с двух сторон. Стреляли в упор подбежавшие к ней преступники. Шофер и Новиков были убиты сразу, Карпинский ранен. Но один из преступников успел произвести еще контрольный выстрел в шофера и… дважды промахнулся, стреляя в Карпинского. Услыхавшая выстрелы Вера Алфимова кинулась к машине инкассаторов, забыв о том, что у нее нет оружия, и была тут же в упор расстреляна преступниками.

Второй убийца в это время выхватил из машины мешок с деньгами и кинулся к «Жигулям», которые поджидали преступников неподалеку, на Рябиновой улице. Случайные свидетели бандитского нападения видели, как убегал налетчик с мешком за спиной и как за ним бежал другой человек, в милицейской форме. Ситуация была, в общем, понятной. Но они не могли предположить, что догонявший «милиционер» был тоже преступником. И только один человек, выгуливавший во дворе собаку и невольно оказавшийся на пути убегавших преступников, понял все и, увертываясь от угрожавшего ему пистолета, прячась за кустами, все-таки сумел запомнить машину, в которую сели бандиты, и то, что их было трое. Это он и сообщил через короткое время сотрудникам патрульно-постовой службы, оказавшимся у места кровавого происшествия. Началась погоня.

Машина ППС настигла «Жигули» с бандитами на пересечении Аминьевского шоссе с Верейской улицей. «Жигули» стояли перед светофором, ожидая зеленого света. Заметив погоню, водитель «Жигулей» вышел из машины и спокойно спросил у преследователей: «В чем дело?» Но тут из машины выскочили еще двое, один из которых был в форме офицера милиции, и начали стрелять. Пока раненный в руку старшина А. Кузьмин, лежа в кювете, перезаряжал свой пистолет, бандиты умчались. Но номер машины, ее приметы и направление движения преследователи успели передать по рации. И по тревоге был поднят весь город, задействованы все необходимые службы — ГАИ, управления транспортной и воздушной милиции, оперативная группа Главного управления внутренних дел Мосгорисполкома.

Во время перестрелки, как показало дальнейшее следствие, был ранен водитель, хозяин этих «Жигулей». Он умолял подельников отпустить его, обещая никого не выдать. Но «коллеги» не собирались оставлять свидетелей. Они убили его в машине, выбросили на обочину, и один из них вышел следом и произвел контрольный выстрел в голову. Там труп вскоре и был найден.

Машину бандиты были вынуждены бросить в районе станции метро «Университет»: неожиданно дорогу им перегородил троллейбус. Они побежали в разные стороны, но уже через несколько минут здесь была милиция. Преследование продолжалось. Один из бандитов заскочил в котельную автодорожной базы и, угрожая оружием, потребовал дать ему одежду, чтобы переодеться. Однако в этот момент в котельной появился старший сержант А. Козлов, преследовавший его, и бандит, тяжело ранив милиционера, застрелился сам.

По документам, найденным в брошенной машине, где, кстати, были обнаружены и украденные деньги, и оружие — обрезы, револьвер, гранаты, холодное оружие — и милицейская шинель, можно было вычислить двоих убитых преступников. Но не было третьего, которого видели хозяин, выгуливающий собаку во дворе универмага, и раненый старшина.

В этот день я, завершив необходимые дела в своем отделе, ради которых на короткое время прилетел из Ростова в Москву, собирался возвращаться. Было довольно поздно, что-то около одиннадцати вечера, когда вдруг позвонил прокурор России С. Емельянов. Сказал, что буквально час с чем-то назад возле универмага «Молодежный» совершено дерзкое нападение на машину инкассаторов, имеются убитые и похищена крупная сумма денег. Попросил меня срочно выехать на место происшествия и организовать там работу. Поехал. А там уже народу! И нужного, и ненужного. Все ж службы подняли! Стал я разбираться. Оставил нужных мне людей — следователей, оперативников, экспертов, остальных попросил не мешать. Ну и, в общем, через какое-то время представлял себе ту картину, с которой начал рассказ.

Стали мы устанавливать убитых бандитов. Первый, тот, что был найден на обочине, оказался Голубковым, владельцем брошенных «Жигулей», а в недавнем прошлом — сотрудником управления КГБ. Второй, который застрелился в котельной, пустив себе пулю в рот, был Книгиным, тоже бывшим работником уголовного розыска 114-го отделения милиции. Но лицо его было обезображено, и поэтому следовало провести опознание. Я дал соответствующее поручение и уже не помню кто — следователь или оперативник — умудрился в котельную привезти старуху-мать Книгина. Она, конечно, опознала, но увиденное оказалось для нее тяжелым ударом, она впала в шоковое состояние. Это было ужасно. А мне требовалось, чтобы она отвечала на сотню моих вопросов, вспоминала, кто у них бывал: друзья, знакомые, кто заходил, звонил, особенно в последние дни. Утром кое-как удалось вернуть ее во вчерашний день, в 14 ноября. И женщина вспомнила. Помимо ряда других фамилий, которые нам, естественно, предстояло проверить, она сказала, что где-то в одиннадцатом часу вечера звонил дружок его — Финеев. Он тревожился, сказав, что позабыл у них дома свое командировочное удостоверение. Мать ответила, что сына дома еще нет.

Стоп, говорю себе. С чего бы это человек поздно вечером беспокоился о каком-то удостоверении? А в голове держу, что убийство произошло в девять с минутами. Дал я команду немедленно разыскать этого Финеева. Вскоре звонят из ГУВД, говорят: у нас, но к делу отношения не имеет. Я им приказываю: держите, сейчас выезжаю!

Смотрю на него, сравниваю с описанием свидетелей, особенно старшины Кузьмина, который вел с бандитами перестрелку, — нет, не похож. Выясняю обстоятельства его пребывания в Москве. Он охотно рассказывает, что приехал из Калинина, где отбывает «химию», только для того, чтобы отметить в семье свой день рождения. Его отпустил комендант спецкомендатуры. Накануне заходил к Книгину, которого знает по совместной работе в уголовном розыске, откуда был уволен в 84-м году. Зачем заходил? А чтобы тот помог отметить командировочное удостоверение. Все рассказывает спокойно, не волнуется. О том, как сынишке подарок купил, о том, как весь вечер просидел у телевизора, какие передачи смотрел. Жена, как мне доложили, все подтвердила, и день рождения у него действительно 14-го. То есть все верно.

Слушаю я его, а сам думаю: когда же он наконец вспомнит о своем звонке к Книгину по поводу удостоверения? Однако не напоминаю ему об этом. Это ведь очень важный факт. Вот я ставлю себя на его место. «Если следователь знает об этом, значит, он говорил только с матерью Книгина. Но по какой причине? Получается, что следователь знает, что Книгин напал на инкассаторов. И почему бы ему тогда не спросить об этому самого Книгина? Или его не задержали, или он показания не дает? А может, он мертвый?»

А теперь думаю я: если Финеев был третьим в той компании, то, когда они остались вдвоем, а затем разбежались в разные стороны, спасаясь от преследовавших их милиционеров, он вполне может не знать о самоубийстве Книгина. И это мой, в сущности, единственный серьезный козырь. И я продолжаю задавать ему вопросы, множество вопросов относительно последних двух суток его пребывания в Москве. Я всячески подводил его к телефонному разговору с матерью Книгина. Когда же убедился в том, что он уходит от этого умышленно, а не по забывчивости, наконец решаюсь сделать первый сильный ход. Резко говорю ему: «Я уже битый час слушаю все это ваше вранье! Хватит вешать лапшу на уши». И наблюдаю за его реакцией. Все зависит от его реакции. Что он должен ответить, если ни в чем не замешан? Возмутиться? Взорваться? А он молчит. Не удивляется моей резкой реплике и не переспрашивает. Значит, что — пошло? И я продолжаю: «Конечно, когда такое дело проваливается, никто не хочет быть паровозом, зная, чем это пахнет. Вот и начинают валить друг на друга». А он слушает и молчит. Только бледнеет. И я понимаю: в цвет! Если я это говорю, вероятно, думает он, значит, у меня уже был разговор с Книгиным. Других-то участников я пока не знаю. И если это так, значит, Книгин дал показания. И я продолжаю жать на него. «Финеев, — говорю, — вы же сами работали в милиции и знаете, что больше веры вызывает тот, кто говорит первым. Вот когда вы захотите давать показания после предъявленных мною доказательств, когда я вас загоню в угол, цена таким показаниям на суде будет другая. Поэтому я предлагаю вам взять бумагу, ручку и изложить все, как было, с самого начала. Начните с самой идеи. Это очень важно». Он молчит. А я и не произношу фамилии Книгина. Но продолжаю нажимать: запираться бессмысленно, от этого зависит дальнейшая судьба и, если хотите, сама жизнь…

Молчал он и мучился, это же видно, примерно с час. Потом вдруг спрашивает: «А как рассказывают Книгин и Субачев?»

Я чуть не заорал: какой еще Субачев?! Их же трое было! Значит, четверо? И мать Книгина упоминала, помню, эту фамилию в числе приятелей сына. Не знаю, как я успел поймать себя за язык. И говорю, изо всех сил сохраняя спокойствие: «За кого вы меня принимаете? Мне истина нужна, а совсем не ваши показания друг против друга. Вы сами должны знать, что в подобных ситуациях каждый стремится спасти исключительно собственную шкуру. Если я вам скажу, как рассказывают они, а потом им скажу, как говорите вы, какое же это следствие?»

«Дайте закурить, — говорит он. Долго молчит и продолжает: — Я расскажу».

Я тут же приказал принести аппаратуру, чтобы произвести видеозапись. И дал команду следственно-оперативной группе немедленно найти и взять Субачева. Закончив с Финеевым, я взялся за Субачева, уже имея на руках подробные показания об организации банды, о распределении ролей при нападении на инкассаторов.

Субачев вначале яростно запирался, но недолго. Он понимал, что его вина по сравнению с другими членами банды гораздо меньшая. Его твердо опознали свидетели происшествия, которые стояли на автобусной остановке. Он был в военной форме и с противогазной сумкой через плечо, стоял у соседнего дома и наблюдал за происходящим, а когда преступники с деньгами побежали к машине, он надвинул козырек фуражки и скрылся за бойлерной. Было такое ощущение, словно он контролировал ситуацию. В сумке же его, как мы выяснили позже, при обыске в его квартире, были приготовлены бутылки с зажигательной смесью. Их он должен был бросить в машину сопровождения, чтобы отсечь преследователей. Но машина неожиданно сломалась, не приехала, и Субачев был здесь, в общем, больше наблюдателем, чем исполнителем.

Быстро были установлены и двое военнослужащих, подчиненных Субачева, которые по его указанию приготовили ему бутылки. Кроме того, Субачев обеспечивал банду боеприпасами, хранил дома патроны для изготовленных Книгиным обрезов, малокалиберную винтовку, другое оружие и большое количество боеприпасов к нему. Он же обеспечил Финеева бланками повесток, похищенных им во время командировки в военную прокуратуру Московского гарнизона. По этим повесткам Финеев беспрепятственно приезжал с «химии» в Москву, где разрабатывал план нападения на инкассаторов. Шли дни. Я уже плотно задержался в Москве, принял это дело к своему производству. Изучал личности участников банды. Кто они, эти люди, столь безжалостные и к своим жертвам, и к собственным товарищам?..

Тридцатилетний Книгин, успевший сменить в своей недолгой жизни более десятка служб — поступал в военное училище, но был отчислен, работал на металлургическом заводе и школьным учителем, редактором в издательстве и постовым в ГАИ, инспектором уголовного розыска и егерем. Из органов уволен в августе 84-го года за совершение поступка, дискредитирующего звание офицера милиции.

Финеев, самый молодой из банды, ему исполнилось 27 лет. Комсомолец. Учился в техникуме, служил в армии, был мастером в стройуправлении. Затем рекомендован для работы в органах внутренних дел. Вместе с Книгиным работал в 114-м отделении милиции. По служебному несоответствию уволен из органов в июле 84-го года. Но месяцем раньше, занимаясь делом об ограблении склада, сумел в прямом смысле выбить нужные показания у совершенно непричастного к делу человека. За это, уже будучи уволенным из милиции, осужден к трем годам лишения свободы условно с направлением на стройки народного хозяйства, так называемую «химию», в городе Калинине.

Субачев, ровесник Книгина. Вместе с ним поступал в военное училище. В настоящее время был заместителем командира роты военно-строительного отряда по политической части, расквартированной в Одинцове Московской области, где и проживал. Во время воинской службы «проявил себя в целом с положительной стороны, занимаемой должности соответствовал», но вместе с тем в мае 84-го года «за потерю политической бдительности и использование служебного положения в личных целях был исключен из рядов КПСС». Все-таки поразительные давались людям характеристики!

И последний — Голубков, 46-го года рождения. Член КПСС. После увольнения из органов госбезопасности некоторое время руководил охотничьим хозяйством Владимирской области, где егерем у него работал Книгин. Последний и привлек его, как владельца «Жигулей», к нападению на инкассаторов. Он же сам и произвел контрольные выстрелы в своего товарища.

Вот такая публика… И вот еще один факт. У Книгина была дача в Немчиновке, а Субачев жил в Одинцове. Ну, Книгина уже ни о чем нельзя было спросить, а вот Субачев…

Дело вот в чем. В феврале 85-го года в ночной электричке, следующей из Одинцова в Москву, в пустом вагоне был обнаружен убитый младший сержант милиции Л. Смирнов, который нес в этом электропоезде дежурство. Оружия при нем не нашли. Исчез пистолет Макарова N 14444 и две полных обоймы. Вместе с тем на полу была найдена гильза от пистолета иностранного производства, а на теле убитого обнаружено два ранения: колото-резаное и огнестрельное. Из чего сделали вывод, что преступников, завладевших оружием милиционера, было двое или больше. И преступники скоро нашлись, а после соответствующих «допросов» признались в совершенном ими преступлении. Сперва, естественно, отказывались, потом неожиданно признались, причем все трое дружно. Потом отказались от своих признаний, а затем снова подтвердили их. И хотя оружие убийства — ни нож, ни пистолет — найдены не были, людей осудили и одного из них приговорили к расстрелу.

Так вот, пистолет Макарова, взятый у Смирнова, неожиданно всплыл при убийстве инкассаторов. Как показала баллистическая экспертиза, здесь бесспорно «работало» табельное оружие Смирнова.

Конечно, далеко не факт, что похищенное оружие не могло быть передано или продано преступниками, уже теперь осужденными, убийцам инкассаторов. Но… И я вернулся к Субачеву. Мне важно было знать сейчас судьбу пистолета. Даже если Субачев станет все валить на Книгина.

Я оказался недалек от истины. Субачев рассказывает, что операцию с «Макаровым» провернули Книгин с Финеевым, потому что необходимо было серьезное оружие для проведения новых операций.

Повторяю, я помнил, что по убийству милиционера Смирнова были привлечены другие люди, один из которых приговорен к расстрелу. Я же знаю, что это такое: приговор может быть исполнен в любой момент. И поэтому пишу записку: «Немедленно проверьте, исполнен ли приговор?» — и передаю помощнику. В тот же день было истребовано дело… Конечно, это разговор особый. Суть же в том, что невинно осужденные люди были освобождены. По факту нарушения законности в ходе самого расследования было возбуждено уголовное дело.

Значит, имея теперь пистолет Смирнова, я заканчиваю допрос Субачева, тут же вызываю Финеева и ставлю вопрос в лоб: «Почему не рассказываете, как вы убили милиционера Смирнова в электричке?» Он-то уверен, что Книгин сидит у нас, и, поскольку выплыл и этот факт, вероятно, он рассказал уже и об этом. Словом, без особого труда дал показания по убийству Смирнова.

«27 февраля 1985 года Книгин предложил мне съездить к Субачеву в Одинцово. Перед поездкой у Книгина на даче в Немчиновке мы выпили. Книгин показал мне пистолет «чешска збройовка»… Кроме того, у него были кастет и нож типа «стилет». Нож он дал мне, и я его положил в карман шубы. Возвращались от Субачева поздно. В поезде увидели милиционера и решили напасть на него, чтобы завладеть его оружием, с которым позднее собирались взять кого-нибудь из торговых работников. Книгин в то время нуждался в деньгах, и мне бы они не помешали. Вместе с Книгиным мы прошли по вагонам и нашли пустой. Я остался в одном конце его, поджидая милиционера, Книгин был в противоположном. Когда милиционер прошел мимо меня, я догнал его и ударил ножом под левую лопатку. Младший сержант повернулся ко мне, но тут же подскочил Книгин, вместе с которым мы повалили милиционера на пол, а Книгин выстрелил ему в голову из пистолета. Я вытащил из кобуры пистолет, Книгин запасную обойму, и мы побежали к выходу. Из поезда вышли на станции Сетунь. Пистолет я передал Книгину, а нож выбросил…»

По фотографии Финеев опознал младшего сержанта Смирнова, опознал и пистолет «чешска збройовка». И затем подтвердил свои показания на месте происшествия. Таким образом, дело об убийстве Смирнова начало раскрываться второй раз.

Но мое внимание зафиксировалось на его фразе о нападении на кого-нибудь из торговых работников. И снова изучаю личности преступников, их связи, круг лиц, с которыми они могли общаться. И вот выясняю, что Книгин имел любовницу, некую Сархошян, работающую в гостинице «Украина». Узнаем также, что еще в 83-м году у нее пропал муж — Джон Сархошян.

Есть у нас в Уголовно-процессуальном кодексе положение: возбуждается не уголовное дело, а дело о без вести пропавшем. В общем, истребовал я этот материал, стал изучать, допросил жену об обстоятельствах исчезновения мужа, наконец взял дело и фотографию пропавшего и вызвал Финеева.

Кладу перед ним фотографию и спрашиваю: «Знаете этого гражданина? Откуда? Где он сейчас?» Естественно, некоторое смятение, молчание, затем короткое запирательство, но… Он же не может не понимать, откуда всплыл этот Сархошян. Значит, это Книгин дал показания. «Значит, — говорит, — и это вы подняли?» — «Да, и это». — «Мы его убили…»

И рассказывает историю о том, что жена не живет с мужем, который является плохим человеком, хочет лишить ее квартиры и так далее, и советуется со своим любовником, как ей быть в этой ситуации. И возникает идея избавиться от него. Книгин же, тот самый любовник, решил проверить, чем занимается Сархошян. Работая в милиции, он без труда вышел на ОБХСС и выяснил, что этот Джон связан со спекулянтами драгоценными металлами. Значит, дело верное. Пропажа его может быть легко объяснима еще немодным тогда словом «разборка», жертвой которой оказалась эта определенно темная личность. К тому же Книгин настойчиво убеждал младшего коллегу, с которым он проработал в уголовном розыске почти три года, что дело это безопасное и беспроигрышное: ни один из нечистых на руку «торгашей» никогда не станет заявлять, что его кто-то шантажирует. Финеев же, создававший себе на допросах имидж некой жертвы, говоря, что пришел в милицию бороться с преступностью, но скоро увидел, что многие преступления укрываются в самой милиции, был тогда еще молод, 24 года, пошел на поводу, как говорится, у старшего товарища.

20 июня 1983 года вдвоем с Книгиным они подъехали на взятом в отделении милиции «Москвиче» к дому, где жил Сархошян. Финеев поднялся в квартиру, имея при себе револьвер «веблей» с шестью патронами в барабане, Книгин был вооружен стилетом. Хозяин оказался в квартире один. Показав служебное удостоверение, Финеев попросил его проехать в отделение для уточнения некоторых обстоятельств. В машине их ждал Книгин, объяснивший Сархошяну, что тому надо будет провести опознание трупа женщины, которая может оказаться женой его брата. Во время поездки Финеев держал револьвер наготове и ждал лишь команды, точнее, сигнала Книгина. И тот сказал: «Улица Россолимо». Финеев выстрелил в сидящего рядом Сархошяна. Но Джон, навалившись на него, успел ухватиться за револьвер. Мгновенно затормозив, Книгин всадил в спину жертвы нож. Но, предосторожности ради, приказал Финееву добить Сархошяна, что тот и сделал двумя контрольными выстрелами. Труп вывезли в район поселка Немчиновка, завернули в одеяло и ночью утопили в болоте. Точнее, там не только болото, но и что-то вроде большого пруда. Неподалеку от того места они вогнали в землю нож, спрятав таким образом улику.

А на дворе в день этого допроса была зима. И на пруду том или озере, как его ни называй, да хоть и большим болотом, стоял лед метровой толщины. Как искать труп, опущенный в воду три года назад? Ну для начала следователи и оперативники в поисках ножа исползали с металлоискателем все окрестности озера. Вытаскивали из земли осколки мин, снарядов, гильзы и пули. И наконец в лесу, у берега, стилет, которым убивали Сархошяна. Но где же труп? Чтобы доказать убийство, он нужен в первую очередь.

Впервые мы тогда использовали аппарат, который называется «тепловизор». По идее он, работая на поверхности земли, должен был показать, есть ли где-то в земле или подо льдом биологическая масса. К сожалению, никакой помощи аппарат не оказал, сведения, которые он выдавал, были противоречивыми, словом, только время теряли. И тогда обратились к помощи специалистов-пожарных. Они поставили машины, пробили ледяную массу и в течение нескольких дней выкачивали из озера воду. Потом мы вызвали военнослужащих, те взорвали лед, растащили обломки, и… обызвествленный труп со связанными ногами, закутанный в одеяло, мы нашли. И эта находка полностью подтвердила показания Финеева.

Интересно, что бывшая супруга убитого потом сообщила. Книгин ей сказал, что «избавил ее от Сархошяна Джона», но она не знала, верить ей или нет словам Книгина. Бывшего мужа она больше не видела, однако быстро сменила замки в своей квартире, которые затем отдала брату Джона.

В одном из сидений «Москвича», на котором везли Сархошяна, через три года была обнаружена пуля, выпущенная Финеевым из револьвера «веблей».

А вот со вторым аналогичным делом, за которое, собственно, и был уволен из милиции Книгин, но суть которого всплыла только теперь, у них вышла серьезная промашка.

В июле 1984 года Книгин предложил Финееву и Субачеву провернуть еще одну операцию. На примете у него был тип, связанный, по его словам, с торговлей наркотиками. Сам же он работал в кафе «Московское». Да вот ведь и бывшая жена этого Оганезова просила своего дружка Книгина, так надо было понимать, помочь ей избавиться от мужа. А заодно, как решил сам Книгин, можно было утолить и свой денежный интерес. Впрочем, интерес к Оганезову появился раньше, еще с полгода назад, в ноябре 1983 года. Тогда впервые Финеев с Книгиным явились к нему домой, причем первый был в милицейской форме, а второй нацепил на рукав повязку дружинника. У Книгина в кармане был нож, и свое посещение будущей жертвы они считали обычной разведкой. Впрочем, как позже показывал Финеев, если бы Оганезов оказался дома один, они, как договорились заранее, пустили бы этот нож в ход: Финеев должен был отвлечь внимание хозяина, а Книгин ударить его ножом. На счастье Оганезова, у него оказались двое гостей. Поэтому пришельцы удалились после того, как Финеев, представившись участковым, проверил документы гостей, «лиц кавказской национальности».

Вторично они навестили Оганезова через несколько дней, уже оба вооружившись ножами. Но на этот раз у Оганезова в гостях была девушка, и Финеев, зашедший первым и знавший, что Оганезов в прошлом боксер, не решился доставать свой нож.

Почти полгода, до следующего лета, они не проявляли к Оганезову никакого интереса, пока Книгин не заявил, что Оганезова пора убивать. К этой операции он привлек и своего приятеля Субачева. Вдвоем он боялся не справиться с Оганезовым, втроем — другое дело. «Для солидности» на Субачева надели тоже милицейскую форму. Книгин взял у бывшей жены Оганезова Львовой ее автомашину и разработал сценарий убийства, по которому Финеев и Субачев должны были удерживать жертву за руки, сам же он собирался действовать ножом.

Они явились на работу к Оганезову, в кафе «Московское», где тот отмечал в этот день с друзьями свой день рождения, вызвали его и предложили пройти в машину. Оганезова посадили на заднее сиденье, с двух сторон сели Финеев и Субачев и повезли его за город. Убедившись, что у него с собой нет денег, они стали склонять его к даче крупной суммы взятки за то, что они не раскрутят его операции с наркотиками. Тот предложил вернуться в кафе, где он возьмет деньги, но когда подъехали к кафе, сумел вырваться от них и убежал. Единственное, что они успели, так это вырвать у него «визитку». После чего они быстро умчались в сторону Кузнецкого моста, где попали в дорожнотранспортное происшествие — врезались в автофургон. Что было зафиксировано работниками ГАИ.

Оганезов же буквально на следующий день положил на стол начальника 114-го отделения милиции заявление с просьбой защитить его от шантажа со стороны… милиции.

Работник инспекции по личному составу ГУВД Мосгорисполкома, проверявший заявление Оганезова, доложил, что Книгин грубо нарушил закон, за что и был уволен из органов милиции. Своих подельников Книгин назвать отказался.

Одним словом, картина нам теперь была ясна.

После этого дело по трем эпизодам убийств: Смирнова, Сархошяна, инкассаторов и Веры Алфимовой, нападению на универмаг «Молодежный» — я передал следователю по особо важным делам при Прокуроре России А. Добрынину, оставил ему бригаду и снова улетел в Ростов.

Военный трибунал Московского гарнизона приговорил Финеева к высшей мере наказания. Приговор был приведен в исполнение. Субачев был осужден к 10 годам лишения свободы.

Через год, почти день в день, 12 ноября, в «Московской правде» был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором за мужество и самоотверженные действия, проявленные при задержании особо опасных преступников, орденами были награждены Вера Алфимова (посмертно) и Андрей Кузьмин с Алексеем Козловым, раненные в перестрелке. Кроме того, разных медалей удостоены еще шестеро милиционеров — от лейтенанта до подполковника. Они тоже принимали самое активное участие в расследовании. А мне и моим следователям, если не ошибаюсь, выдали премию, по сотне рублей каждому. Но это так, юмор.

В октябре 1995 года в Москве было совершено ограбление филиала «Глория-банка». Так как в здании была мощная система защиты в виде массивных решеток на окнах и двойных дверей, преступники придумали коварный план. Им удалось уговорить одного из охранников открыть дверь, а когда он это сделал, хладнокровно убили его выстрелами в голову и грудь. Второго охранника, спавшего в комнате отдыха, расстреляли прямо на диване.

Затем преступники нашли ключи от депозитного зала и взломали фомками все сто индивидуальных сейфов кяиентов банка. Сумма похищенного равнялась 1 миллиону долларов США.

Тридцатилетний грабитель-одиночка Сергей Максимцев предпочитал газовый пистолет, с помощью которого он в Москве и ближнем Подмосковье обчистил пять филиалов Сбербанка. Техника его была незамысловата: выбирал отделение, расположенное подальше от оживленных районов, время, когда народу было поменьше, входил в помещение, доставал оружие и объявлял:

— Ограбление! Деньги на стол!

Подвела налетчика привязанность к родным местам. Он старался не уходить далеко от дома. Грабил в Выхино, Новокосино, дважды наведывался в Сбербанк на Рязанском проспекте. Вычислив его ареал, сотрудники уголовного розыска устроили засаду у Сбербанка на Ферганской улице. Там-то грабитель и попался.

В январе 1997 года оперативникам удалось задержать в Москве еще четверых грабителей, которые под самый Новый год ввалились вечером в мастерскую автосервиса «Арна» и, угрожая мастеру пистолетами, похитили два находящихся в ремонте автомобиля — «ВАЗ-2103» и «БМВ».

К числу пока не раскрытых преступлений относится и попытка ограбления инкассаторов в Ростовской области. Недалеко от шахты Мелиховской в Октябрьском районе преступники расстреляли инкассаторскую машину. Но находящиеся в ней двое человек открыли ответный огонь из табельного оружия, и налетчикам пришлось оставить добычу — 200 миллионов рублей, предназначавшихся для зарплаты шахтерам. Грабители скрылись в неизвестном направлении.

Одна из традиций грабителей — действовать под видом стражей порядка зародилась еще в древние времена. Выше уже говорилось о том, что уже в XV веке беглые крепостные крестьяне рядились в формы стрельцов и в таком виде разбойничали в городах и на дорогах. Сегодня, по данным ГУВД, около сорока процентов налетчиков предъявляют своим потенциальным жертвам липовые документы сотрудников ГАИ, МВД, ФСБ, налоговой полиции и других, даже не существующих в природе правоохранительных структур. В начале 1997 года коммерсант, приехавший в Москву из Норильска, вместе со своими друзьями возвращался откуда-то в снятую им на Суздальской улице квартиру. У порога стояли пятеро парней в камуфляжной форме и черных масках. Представившись сотрудниками налоговой полиции, они потребовали предъявить документы. Но не успели норильчане достать паспорта, как оказались на полу, с заломленными назад руками, надежно пристегнутыми наручниками к перилам. Только через полчаса крики о помощи услышали соседи по лестничной клетке, они-то и помогли освободиться потерпевшим, у которых «сотрудники налоговой полиции» забрали — по словам норильчан — около миллиарда рублей наличными.

А двое молодчиков, также одетые в милицейскую форму, проникли в супермаркет «Дартлэнд» и похитили из кассы — согласно заявлению потерпевших — 525 тысяч долларов США. Они беспрепятственно проникли в комнату, где стоял сейф, и, угрожая оружием, заставили кассиршу открыть его, выгребли все деньги и беспрепятственно покинули помещение.

С расширением сети персональных компьютеров и повышением квалификации специалистов по компьютерным системам на благодатной криминальной российской почве безболезненно привился новый вид грабежа — перекачка денег с помощью компьютерных систем. Тридцатилетний Владимир Левин вышел на мировую арену, взломав компьютерную сеть американского Сити-банка и переведя со счетов вкладчиков на свой собственный от 400 тысяч до 3 миллионов долларов США (цифры пока приблизительные, так как процесс над Левиным еще не закончен).

Специалисты утверждают, что Левин по неофициальному рейтингу не входит даже в первую сотню российских хакеров (так называются компьютерные взломщики) и что действовал он весьма неграмотно. Во-первых, все взломы он совершал с одного компьютера и из одного места, а именно из офиса его собственной фирмы. Во-вторых, он взламывал через абсолютно прозрачную компьютерную сеть Интернет. Более того, хакер не позаботился даже о том, чтобы после взлома ввести программу по заметанию следов. Даже странно, что гигант антихакерной борьбы ФБР не схватил дилетанта за руку после первых же робких попыток. Вероятно, дело в том, что фэбээровцы просто недооценивают масштабы российской смекалки и до последнего времени не смотрели на нашу страну как на поле деятельности хакеров.

Настоящие взломщики работают куда более профессионально. Во-первых, никто не производит взлом из своего дома или офиса. Во-вторых, заранее подкупают человека в банке, который собираются ограбить. Этот человек должен сообщить преступникам время прохода электронных платежей (буктайм), назвать номер главной местной АТС, узнать сетевой пароль банка и пароль сервера — главного компьютера внутренней сети. Второй агент нужен хакеру в банке, куда будут переведены деньги, для обеспечения беспрепятственного приема и перевода их на нужный счет. Третий — на городской телефонной станции, куда в случае обнаружения взлома могут обратиться сотрудники службы безопасности. Агент должен выдать липовый номер телефона.

Кроме того, хакеры стараются оборудовать помещение, откуда будет производиться взлом, по последнему слову техники. На телефонной линии устанавливается жучок, блокирующий подслушивание; к телефонному аппарату присоединяется антиАОН. В помещение заранее завозятся компьютеры, запасные процессоры, мощные аккумуляторы на случай отключения света, армейская радиостанция и другое экзотическое оборудование, вплоть до зеркальных мониторов.

Как правило, профессионалы действуют не в одиночку, а с целой группой резервной поддержки. Нанимается и охрана. Основной взлом сети выполняется рано утром, когда главный офицер компьютерной информации в банке либо спит, либо теряет бдительность.

Хакеры работают не только на себя, но и на заказчика. Например, представители могут обратиться к их услугам, чтобы наказать какой-нибудь банк, запустив в его компьютерную сеть вирус. Специалисты говорят, что в таких случаях только прямой ущерб от непрохождения платежей составляет не менее 100 тысяч долларов.

Деятельность хакеров тщательно законспирирована, и пока что взломщиков в России немного. Тем не менее в новом Уголовном кодексе появилась статья о компьютерных преступлениях. В начале 1997 года в Москве начался первый судебный процесс над сотрудником банка «Российский кредит». Хакер открыл на себя счет в собственном же банке, перекачав на него с других счетов 14 тысяч долларов США. Больше не успел: его обнаружила бдительная служба безопасности «Российского кредита».

В восемнадцатом веке жил в Москве знаменитый преступник Иван Осипов, вошедший в историю под кличкой Ванька Каин. Склонность к воровству наблюдалась у него с детства, а повзрослев, Ванька Каин стал крупным специалистом по карманным кражам. За годы своей криминальной жизни он состоял в разных шайках, под началом у разных главарей, был однажды даже пойман и закован в цепи. Но ему удалось бежать: воры передали ему калачи с запеченными внутри ключами. Так гулял Ванька до 1741 года, а потом вдруг образумился. Пришел в полицию с повинной, попросился на службу (оттого-то его и прозвали Каином). Его не просто приняли с распростертыми объятиями, но и дали в подчинение воинский отряд для борьбы с преступниками, состоящий из 15 человек, в том числе одного писаря. В первую же ночь новой службы Ванька задержал 32 вора. Затем, за последующие два года, отряд Каина передал в руки полиции 109 мошенников, 37 воров, 60 скупщиков краденого и 40 дезертиров из армии. Однако не только не получил за свою работу ни копейки, но даже не возместил тех денег, которые затратил из своего кармана на поимку преступников.

И тогда Ванька снова резко сменил направление. По-прежнему числясь в полиции на должности доносителя сыскного приказа, он начал шантажировать воров, вымогая у них деньги. Затем расширил сферу деятельности, требуя поборы с купцов и простых обывателей и грозя в случае неуплаты устроить поджог. Неизвестно, сколько бы это продолжалось, если бы Ваньку Каина не арестовали за похищение для насильственного сожительства пятнадцатилетней девочки.

Современные потомки Ваньки Каина делятся условно на две категории: лица, которые действуют с помощью угрозы уничтожения имущества или распространения порочащих жертву сведений, и похитители детей с целью получения выкупа с родителей. Последние отличаются особой жестокостью.

В начале восьмидесятых так называемый киднеппинг получил распространение в Грузии и некоторых среднеазиатских республиках. Однако во многих случаях факты похищения детей не доходили до милиции: родители боялись за жизнь ребенка. Однако в каждом третьем случае похитители все равно старались избавиться от свидетеля, тем более что примерно в 80 процентах преступлений такого рода принимали участие родственники или близкие друзья пострадавших. Проблема приняла такие масштабы, что в Грузии было принято решение квалифицировать похищение детей как бандитизм, потому что обычное наказание за вымогательство было слишком мягким.

Первое преступление по захвату в заложники целой группы детей и их учительницы произошло в Орджоникидзе в декабре 1988 года. Тогда четверо бандитов потребовали от властей предоставить им самолет с целью вылета за границу. Для спасения детей подключились все службы безопасности и Министерство гражданской авиации. Из Москвы вылетел транспортный лайнер Ил-76. Тем временем удалось освободить из лап бандитов несколько групп школьников, и наконец ночью бандиты согласились вместо оставшихся школьников взять в заложники подполковника КГБ Евгения Шереметьева. Как и требовали бандиты, самолет взял курс на Израиль. Но к моменту взлета уже была договоренность между советскими и израильскими властями о выдаче преступников. Уже через два дня они ночевали в Лефортовской тюрьме. Судили их в марте 1989 года. Рецидивиста Павла Яшкиянца приговорили к 15 годам лишения свободы, его подельников — В. Муравлева, Г. Вишнякова и В. Анастасова — приговорили к 14 годам заключения.

Другое громкое преступление подобного рода произошло в конце 1993 года в Ростове-на-Дону. Во время уроков в здание гимназии с гуманитарным уклоном вошли трое вооруженных мужчин в масках. Пустив в потолок очередь из автомата, они ворвались в один из классов и велели всем ученикам и учительнице двигаться к выходу. Посадив детей в автобус, за рулем которого сидел еще один соучастник, преступники через одну из учениц передали властям требование: предоставить вертолет и деньги для вылета за границу. Уже то, что они требовали вертолет, говорило об их тщательной подготовке: вероятно, бандитам каким-то образом стало известно, что наши спецназовцы натренированы именно на борьбу с захватом самолета, а не вертолета. Благодаря умелой тактике лиц, находившихся в аэропорту Минеральные Воды, куда преступники привезли детей, к моменту взлета вертолета все заложники, кроме членов экипажа, разумеется, оказались на свободе. После того как вертолет приземлился в названной преступниками местности, террористы были арестованы.

В этих самых масштабных делах по захвату в заложники детей все, от кого зависело спасение жизни школьников, действовали грамотно, четко и организованно. Но чаще преступники действуют «стандартно»: вымогая деньги не у государства, а у родителей, и в таких случаях подонки не останавливаются ни перед чем. Так, в середине девяностых годов в Ереване был убит тринадцатилетний школьник, несмотря на то что родители сразу после похищения обратились в милицию, искомая сумма была собрана и оперативники сели «на хвост» бандиту в месте, назначенном для передачи денег. Когда банду арестовали, ребенок был уже мертв. Никто и не собирался оставлять его в живых: мальчик слишком хорошо знал своих убийц, которые были друзьями его сестры и часто бывали у них в доме.

В 1995 году около московского магазина была похищена шестилетняя девочка, дочь руководителя крупной дорожноремонтной фирмы. Позвонив по телефону, неизвестные похитители потребовали от родителей выкуп в 300 тысяч долларов. Родители ребенка немедленно обратились в РУОП.

В ходе телефонных переговоров с похитителями сотрудники РУОПа поняли, что, если деньги не будут заплачены, ребенок погибнет. Правда, сумму выкупа удалось снизить с 300 тысяч долларов до 100 тысяч. В два часа ночи к дому, где жили родители девочки, подошел человек, и ему, как и было договорено с бандитами, сбросили с балкона пакет с деньгами. Ровно через шесть часов после этого к дому подъехали «Жигули», и оттуда вышла пропавшая девочка.

Оперативники немедленно ввели в городе милицейский план «Перехват». Вскоре сотрудники ГАИ остановили машину на Калужской площади. Однако трое находившихся в ней преступников разбежались в разные стороны. Схватить их не удалось. Но по забытым в салоне документам оперативники установили их личности. Все они оказались жителями Армении. Через некоторое время один из них был задержан.

С развитием частного бизнеса в России участились случаи шантажа и вымогательства с похищением взрослых людей.

Некий российский гражданин, познакомившись во время челночных поездок с жителями Кишинева, предложил им организовать совместную фирму по сбыту сельхозпродукции. Представители молдавской стороны должны были организовать закупку винограда и помидоров в своей республике и транспортировку продуктов в Москву. Российский гражданин взял на себя обязательства по реализации даров природы в городах России. Однако вторая же партия товара прибыла в столицу бракованной — слишком спелый виноград не перенес дальней транспортировки. Но молдавские компаньоны претензий реализатора не приняли, они потребовали деньги за товар. Когда же россиянин платить отказался… похитили его.

Целый год здоровый тридцатилетний человек пролежал на балконе одной из кишиневских квартир. Именно пролежал: вставать на ноги и светиться ему было запрещено под страхом смерти. Кормился объедками, которые подбрасывала ему «сердобольная» хозяйка. К моменту освобождения «арестант» не мог самостоятельно подниматься, у него была крайняя степень истощения.

Бизнесмену из Южно-Сахалинска «повезло» больше. Он провел в «гостях» у московских похитителей «всего» месяц. Его даже кормили, но из дома не выпускали, пока родственники собирали требуемые преступниками 50 тысяч долларов. Правда, они так и не попали в руки бандитам благодаря блестящей операции по освобождению заложника, проведенной столичными омоновцами.

В 1994 году бесследно исчез казачий атаман Федор Черепанов. В тог же день, 25 октября 1994 года, похитители позвонили в приемную областной администрации и потребовали выкуп — 900 тысяч долларов США. Деньги надо было доставить в отдаленное место. Однако когда гонцы с деньгами прибыли в назначенное место, на контакт с ними никто не вышел. После этого никаких звонков, попыток выйти на связь не было. А 3 ноября Черепанов объявился дома собственной персоной. Как он объяснил, ему удалось сбежать от похитителей. Что это были за люди — никто до сих пор не знает, хотя областная милиция с ног сбилась, разыскивая преступников. Почему они не пришли за деньгами, Черепанов так и не смог толком объяснить. Так закончилось это странное дело.

Редкие номера столичных, областных, да и районных газет обходятся теперь без подобных сообщений.

«Все мафия!» — уверенно говорят обыватели.

И они почти правы. Почти — потому что для неспециалистов нет разницы между профессиональными преступниками, использующими сегодня приемы, которые, как казалось нам до недавнего времени, внедрили в жизнь сицилийские мафиози, и теми крупномасштабными акциями, которые и в самом деле связаны с организованной преступностью. Впрочем, обыкновенным гражданам и не нужно разбираться в подобных тонкостях. Самое главное — чтобы они чувствовали себя в безопасности, чего, к сожалению, сегодня нет.

«Особенно ужасное положение с личной безопасностью граждан, — утверждает журналист Владимир Гулиев со страниц «Независимой газеты» (21 декабря 1996 г.), — само право на жизнь стало чемто эфемерным… Есть лишь возможность выжить, не привлекая к себе внимания ни преступных сообществ, ни уличного хулигана, ни, наконец, той криминализированной части самих «правоохранителей», которые вконец распустились, получая все более бесконтрольные «полномочия» и все чаще «раскрывая» преступления путем «выбивания» признания из правых, виноватых или просто случайных задержанных. Личность не защищена ни с какой стороны».

И хотя с некоторыми утверждениями Гулиева можно поспорить, с точки зрения добропорядочного гражданина, который добросовестно работает, растит детей и старается ни в чем не нарушать закон, журналист совершенно прав. Криминал идет широким фронтом. Жертвой его сегодня может стать каждый.

Глава 5 Ценители прекрасного

Вот история, на основе которой написаны романы, сняты фильмы и вообще слагались легенды о деятельности первых советских сыщиков.

В январе 1918 года, проникнув в Патриаршую ризницу Московского Кремля со стороны Царь-колокола, преступники похитили оттуда изумруды, бриллианты, сапфиры. Евангелие 1648 года в золотом окладе с бриллиантами, Евангелие, датируемое еще двенадцатым веком, золотую чашу весом в 34 фунта и много других ценностей на общую сумму 30 миллионов рублей.

Первая партия драгоценностей всплыла в Саратове: там один из работников гостиницы, который был агентом местной милиции, заприметил мужчину и женщину, предлагавших людям купить у них драгоценности. Они были задержаны с поличным и допрошены сотрудниками органов. Перекупщики сообщили, что получили товар из рук некоего прежде им незнакомого Самарина. Заместитель начальника саратовской милиции Иван Свитнев, до февраля 1917-го служивший надзирателем саратовского сыскного отделения и имевший за плечами богатый опыт, вспомнил, что три дня назад в городе видели известного вора Константина Полежаева, который купил себе часть дома по улице Рождественской и прописался там именно под фамилией Самарин. Это могло быть простым совпадением, но Иван Свитнев должен был проверить.

Он явился к Полежаеву и с порога объявил, что тот подозревается в торговле драгоценностями. Когда хозяин отказался сдать их добровольно, сотрудники милиции произвели обыск в его доме. Во время обыска было обнаружено несколько килограммов золотых украшений, драгоценности, изуродованные церковные чаши и другая утварь.

Полежаев-Самарин сознался, что все эти вещи похищены из Патриаршей ризницы в Москве. Но при этом он настаивал, что побывал в Кремле один, без сообщников. Свитнев не верил. Но вторично допросить Полежаева-Самарина ему не удалось: ночью преступник повесился у себя в камере.

Иван Свитнев отправился в Москву и выяснил, что Полежаев — потомственный вор. Его родители были скупщиками краденого, а три брата профессиональными ворами. Одного из них убили в свое время при попытке побега из тюрьмы, второй был осужден еще в мае 1917 года и до сих пор отбывал свой срок в Омском исправдоме, зато третий оставался на свободе, и он, вполне вероятно, мог быть соучастником преступления в Патриаршей ризнице.

Однако Дмитрия Полежаева пришлось искать несколько месяцев до тех пор, пока не выяснилось, что в январе 1918 года в дачном поселке Красково под Москвой поселился некий коммерсант Виктор Попов. Этим богатым коммерсантом и был разыскиваемый брат Константина Полежаева. Когда сыщики нагрянули к нему в гости, дома Дмитрия не оказалось: он уехал на отдых в Ялту. Но обыск был произведен. Обнаружились многие вещи, похищенные из Патриаршей ризницы.

А через несколько дней, когда загорелый и отдохнувший преступник вернулся в родные пенаты, его прямо на железнодорожной платформе встретили оперативники. Так было завершено одно из самых громких дел первых месяцев советской власти.

В 1925 году не менее нашумело дело о краже в Музее изящных искусств имени А. С. Пушкина. Преступление совершили в пасхальную ночь. Дождавшись, пока зазвонят в церквях колокола, вор «под шумок» выбил одно из окон первого этажа, проник в демонстрационный зал и похитил пять картин, каждая из которых представляла собой бесценное достояние. Это «Бичевание Христа» Пизано, «Христос» Рембрандта, «Се человек» Тициана, «Святое семейство» Корреджо и «Иоанн Богослов» Дольчи. За рамой одной из похищенных картин преступник оставил записку: «Христос мертв, быть смертию жизнь оживися». Поймать циничного вора по горячим следам не удалось. Но через несколько месяцев в МУР внезапно явился коммерсант из Италии, принеся с собой шедевр Пизано!

Оказалось, горничная гостиницы «Метрополь» принесла ему утром посылку, в которой была картина и записка от неизвестного, предлагавшего купить «Бичевание Христа» по баснословно низкой цене. К счастью, коммерсант оказался законопослушным человеком и не хотел портить отношения с властями какой-либо страны, а потому и явился прямо в МУР. Однако тогда тоже не смогли поймать преступника. Вплоть до 1930 года муровцы не могли выйти на его след. И вдруг он обнаружился на… ипподроме. Один из агентов сообщил сотрудникам уголовного розыска, что на ипподроме некий постоянный посетитель, проигравшись в пух и прах, попросил денег взаймы, пообещав оставить в качестве залога картину Рембрандта «Христос». В тот же день грабителя арестовали.

Им оказался некто Феодорович, который когдато входил в банду ленинградских «потрошителей музеев» под началом Шварца. Но большинство бандитов были арестованы, и Феодорович продолжал общее дело в одиночку. После неудачной попытки загнать «Бичевание Христа» итальянцу вор решил залечь на дно. Он засунул оставшиеся картины в жестяные банки и закопал их в разных местах Подмосковья. Из четырех картин почти не пострадал только рембрандтовский «Христос», все остальные шедевры после пятилетнего лежания в земле оказались в весьма плачевном состоянии.

Сегодня среди похитителей антиквариата — воры, специализирующиеся на кражах культурных ценностей из музеев, скупщики предметов религиозного культа, картин, старинных украшений, часов, орденов и медалей советского уже периода, посредники, способствующие сбыту похищенных ценностей в пределах страны, и те, которые вывозят их за рубеж, наконец, оценщики, занимающиеся экспертизой изделий, добытых преступным путем. Словом, «штатное расписание» представителей этой профессии так же богато и разнообразно, как любой другой в преступном мире. Этот бизнес является одним из самых интеллектуальных направлений криминальной сферы. Теперь похитители антиквариата, не в пример братьям Полежаевым и Феодоровичу, знают настоящую цену каждому добытому ими предмету искусства. Занимаются им высокообразованные люди, в том числе талантливые самоучки. Как правило, они прекрасно разбираются в живописи и скульптуре, достаточно подготовлены в области искусствоведения и краеведения. Многие из тех, кто занимается этим бизнесом, имеют контакты с государственными учреждениями, например, с музеями, картинными галереями, крупными библиотеками. В среде похитителей антиквариата имеются профессиональные наводчики и генераторы идей, которые за соответствующее вознаграждение занимаются разработкой плана похищения. К сожалению, на путь преступления подчас становятся и те, кто по долгу службы должен бы охранять культурное достояние страны.

Известный советский детектив, часто транслирующийся по телевидению «Возвращение «Святого Луки», — снят по реальной истории, произошедшей в 1965 году. Из Музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина была похищена картина голландского художника восемнадцатого века «Евангелист Лука». Преступник проник в музей в воскресенье, снял картину с веревок, вырезал из рамы полотно и исчез. По тем временам картина оценивалась в 120 тысяч рублей. Разразился громкий скандал. Специалисты Московского уголовного розыска безуспешно искали вора целых два месяца. Затем подключился КГБ. И в конце концов вор был найден. Им оказался художник-реставратор того же музея, который пытался продать картину гражданину Франции.

В 1980 году фотограф — сотрудник Литературного музея — предложил своей знакомой и ее другу ограбить квартиру писателя А. Толстого, где проживала его вдова. Был детально разработан план похищения редких картин, гобеленов и других вещей, представлявших большую художественную ценность. Знакомая сотрудника музея, согласно разработанному плану, вошла в доверие к хозяйке дома. Та показала ей богатую коллекцию фамильных драгоценностей, среди которых была дорогая французская брошь с красным рубином в центре и множеством бриллиантов, образующих лепестки.

Тем временем друг девушки, имевший широкие связи в среде спекулянтов произведениями искусства и в прочих криминальных сферах, поделился планом ограбления квартиры графа А. Толстого со знаменитым вором-домушником Анатолием Петковым по прозвищу Котовский. (Кстати, это прозвище Петков получил в 70-х годах, после того как он по примеру легендарного героя гражданской войны через окно выпрыгнул из здания кишиневского суда и сбежал.) Петков прибыл в Москву с двумя своими «помощниками».

В один из ноябрьских дней 1980 года преступники, переодевшись в милицейскую форму, проникли в квартиру, заперли вдову с ее домработницей в ванной, обрезали телефонный шнур и вытащили из дома все самое ценное. Петков «по-честному» поделил добро между всеми соучастниками, себе оставив лишь дорогую бриллиантовую брошь в виде лилии. Однако двое решили отказаться от участия в операции, испугавшись возмездия (квартира графа Толстого, между прочим, охранялась государством), и подбросили сумку со своей долей милиции, якобы забыв ее в одной из химчисток.

Впрочем, все равно скоро вся шайка была схвачена. Вдове писателя возвратили почти все похищенные вещи. Не вернули лишь французскую брошь-лилию. Петков наотрез отказывался называть место, где она спрятана. Тогда следователь, который вел это дело, пообещал преступнику устроить свидание с невестой, которая находилась в Баку и была на пятом месяце беременности. Во время свидания невеста внезапно грохнулась в обморок, и оперативники бросились оказывать ей помощь. Кишиневский опыт для Петкова не прошел даром: он совершил побег из-под носа опытнейших сотрудников милиции, один из которых был мастером спорта по легкой атлетике. Нужно ли говорить, что обморок невеста сымитировала…

Несколько лет гонялись сыщики за Петковым, на которого был объявлен всесоюзный розыск. Наконец его сумела выследить тбилисская милиция. К тому времени Петков стал наемным убийцей. И как только от агента была получена информация, что Котовского перевозят багажнике «Волги», милиционеры, осведомленные о маршруте преступников, открыли огонь на поражение, и Петков был убит. До сих пор неизвестно, что стало с бриллиантовой брошью-лилией из дома графа Толстого.

К сожалению, подобных примеров из прошлого и из настоящего можно привести столько, что только они одни займут целое собрание сочинений. Кражи и махинации с антиквариатом давно уже стали выгодным бизнесом. Крадут в одиночку и группами, картины и монеты, из музеев и частных коллекций. Даже двое кишиневских священников, как сообщали не так давно газеты, не побоялись Бога и утащили из своей церкви пару икон. Что уж тут говорить о простых атеистах, которые не брезгуют ничем?

В октябре 1994 года в Москве был арестован один из крупных мошенников А. Карманов, который входил в доверие к родственникам знаменитых военных и, представляясь работником Музея военной истории, забирал якобы для выставки награды и личные вещи полководцев. При аресте в квартире Карманова на проспекте Мира было обнаружено 25 различных орденов, 68 медалей, 17 орденских книжек, 170 личных и наградных документов видных деятелей СССР, 15 кортиков, 4 шашки, 2 сабли.

А. Карманов не был коллекционером. Страсть к наградам объяснялась любовью к валюте, которую он получал, сбывая товар «черным» коллекционерам или иностранцам. А получал он немало, если учесть, что тогда орден Ушакова 1-й степени стоил на черном рынке 20 тысяч долларов, а орден Суворова — 12 тысяч.

За такие деньги убивали…

В русской литературе досоветского, советского и постсоветского периода найдется немало произведений, героями которых становятся похитители антикварных ценностей, произведений искусства, филателисты и нумизматы. Вероятно, они вызывают такой интерес именно в силу несовместимости «интеллигентности» преступников и совершаемых ими злодеяний. Увы, благодаря той же классической русской литературе, да и генетической памяти народа мы до сих пор путаем понятия «интеллигентность» и «образованность» и до сих пор большинство из нас свято верит, что гений и злодейство несовместны. А ведь огромное количество кровавых сюжетов связано именно с произведениями искусства и памятными вещами, которые могут представлять собой интерес для коллекционеров.

Когда грянула перестройка и все прежние ценности, в том числе и духовные, начали катастрофически обесцениваться, не было, наверное, ни одной газеты, где не встречались бы объявления типа «Куплю ордена и медали». Предприимчивые юноши на Арбате загоняли иностранцам награды, которые старики, рисковавшие своей жизнью во время войны, а теперь потерявшие почву под ногами из-за неуверенности в завтрашнем дне, продавали молодым предпринимателям за бесценок.

Но самые сообразительные начали грязный промысел по отъему военных наград задолго до апрельского Пленума ЦК КПСС 1985 года. В 1980–1983 годах на территории Советского Союза действовала банда из двадцати человек, возглавлял которую некий Тарасенко, заработавший на перепродаже орденов и медалей огромные по тем временам деньги — 100 тысяч рублей. Под его руководством «трудились» молодые супруги Инна и Геннадий Калинины из города Иванове. Приезжая в какой-либо город, они первым делом бросались к городской Доске почета, которые тогда были в каждом населенном пункте, и списывали фамилии значившихся там ветеранов. Иногда Геннадий приходил в местный совет ветеранов, представлялся журналистом из центральной газеты и получал списки всех лиц, имеющихся на учете. Добыть потом через горсправку их адреса было парой пустяков.

Калинин — когда с женой, когда и в гордом одиночестве — начинал обход стариков. Он представлялся журналистом и просил дать интервью. Что ветераны с радостью и делали. В самый разгар работы «журналист» просил стакан воды. Когда хозяин уходил на кухню, Калинин привычным движением отстегивал орден с висевшего на стуле пиджака.

За три года супругами Калиниными было совершено 39 краж в 19 городах СССР. В их «послужном списке» — свыше 50 орденов Ленина, несколько Золотых звезд Героев Социалистического Труда, десятки других орденов и медалей. Молодой четой были ограблены 6 Героев Советского Союза, 7 Героев Социалистического Труда. К лету 1983 года они «заработали» 40 тысяч рублей.

И именно этим летом Калинин впервые убил человека. Это была одинокая старушка-попадья, из дома которой преступник вынес иконы стоимостью… 90 рублей.

В июле 1983 года Калинины приехали покорять столицу. Они отправились «в гости» к восьмидесятилетнему вице-адмиралу в отставке. Герою Советского Союза Георгию Никитичу Холостякову на Тверской бульвар. Хозяин радушно принял «студентов-заочников факультета журналистики МГУ», познакомил их со своей женой. После «интервью», во время которого «гости» все больше осматривались по сторонам. Холостяков подарил им свою книгу «Вечный огонь» с автографом.

На следующий день «студенты факультета журналистики» вновь явились на Тверской. Хозяева удивились. Но Калинины объяснили, что им нужно кое-что уточнить для «интервью». Но едва началась «работа», пришел настоящий гость — писатель Н. Лачин. «Журналисты» торопливо откланялись.

Через три дня они вновь явились к Холостяковым — в восемь часов утра. Хозяйка, открывшая дверь, была в недоумении, но все-таки в квартиру пропустила. Калинин обратил внимание, что супруга Холостякова что-то заподозрила. Когда он попросил попить, то старушка хотела пройти не на кухню, а к входной двери — видимо, вызвать милицию от соседей. Но Калинин это заметил, рывком расстегнул свою спортивную сумку, выхватил из нее приготовленную монтировку и обрушил металл на голову хозяйки. На шум из комнаты в коридор вышел вице-адмирал. Той же монтировкой Калинин убил и его. Через несколько дней Герою Советского Союза Холостякову должен был исполниться восемьдесят один год…

Грабеж занял всего несколько минут. Калинины украли ордена вместе с кителем, орденские книжки, сорвали с подставки вымпел адмирала. Уходя, они захлопнули за собой дверь. Именно стук закрывающейся двери разбудил двадцатилетнюю внучку Холостяковых Наташу, которая спала в дальней комнате и не слышала, что в доме произошла трагедия.

Сведения об убийстве дошли до тогдашнего председателя КГБ Ю. Андропова, и дело получило статус особо важного. К расследованию были подключены все лучшие специалисты розыскного дела. На группу давили сверху, требуя немедленной поимки убийц. Но ни одна из многочисленных версий результатов не давала.

Тем временем «журналисты» продолжали турне по Советскому Союзу, пополняя свою коллекцию все новыми трофеями. В местных газетах в отделах криминальной хроники появлялись информации о доверчивых ветеранах, попавшихся на удочку жуликам. И московская розыскная группа решила обработать версию о похищении орденов. Из огромного количества уголовных дел они нашли одно по похищению ордена у учительницы из Иванова. К тому времени сыщики уже вышли на след банды. Тарасенко был арестован. У него на руках был тот самый орден учительницы, похищенный несколько лет назад супругами Калиниными. В конце концов Тарасенко сообщил следствию, что знает эту молодую чету и что именно они работали под журналистов.

Калинины были арестованы в октябре 1986 года, через три месяца после убийства Холостяковых. Следствие по их делу длилось почти год. Геннадия Калинина приговорили к расстрелу. Его супругу — к пятнадцати годам заключения.

А вот совсем недавно газеты сообщили о том, что следственное управление ГУВД Москвы закончило расследование целой серии ограблений героев Великой Отечественной войны, прокатившейся по России.

Преступник — бывший сотрудник ГАИ из Витебской области — черпал информацию о живых героях из энциклопедий. След его «деятельности» был обнаружен в Смоленске, Москве и Подмосковье. Он тоже, как и Калинины, представлялся журналистом, иногда сотрудником наградного отдела. Действовал же он с помощью парабеллума, правда, стрелять ему не пришлось ни разу: жертвы покорно отдавали свои награды. Да и что проще, чем ограбить беспомощного старика…

Бывшему сотруднику ГАИ предъявлено обвинение в хищении особо ценных предметов и хранении оружия.

За последние годы было зарегистрировано большое число случаев похищения антиквариата. Только к началу 1996 года в России в розыске находилось свыше 20 тысяч предметов, представляющих культурную ценность и украденных из государственных и частных коллекций. Причем число преступлений такого рода постоянно растет. В своей книге «Бандиты времен капитализма» Ф. Раззаков приводит следующие цифры: в 1993 году в Москве было зарегистрировано 81 преступление, связанное с кражей культурных ценностей; в 1994-м — 88, а за восемь месяцев 1995 года — уже 127. Если в 1994 году было убито при ограблении 7 коллекционеров, то в 1995-м — уже 9.

В сентябре 1995 года из здания Русской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге пропали 4 тома уникального труда «Птицы Америки», изданного в Лондоне в первой половине прошлого века. Стоимость этих книг составляет 2 миллиона 34 тысячи долларов.

Крупная кража предметов искусства произошла в марте 1995 года опять-таки в Санкт-Петербурге. Преступники проникли в квартиру сотрудницы Эрмитажа Черепановой и вытащили из ее дома 24 картины, а также ценные фарфоровые изделия, отделанные драгоценными камнями. Квартира коллекционера находилась на сигнализации, и преступникам было об этом известно. Так как жильцы из соседней квартиры давно выехали, воры проникли туда и начали разбирать одну из стен, граничивших с жилищем Черепановой Через несколько дней работы все было готово для ограбления.

В 1994 году из номера Центрального дома туристов в Москве, где остановился знаменитый армянский скрипач Рубен Агаронян, пропала уникальная скрипка работы итальянского мастера восемнадцатого века Гварнери. Вместе со скрипкой исчезла норковая шубка жены и концертный костюм самого артиста. Но через несколько дней пропавший инструмент обнаружился самым чудесным образом. Неизвестный позвонил в представительство Армении и попросил кого-нибудь срочно спуститься вниз и из находящейся около здания машины забрать сверток со скрипкой. Когда сотрудники представительства вышли на улицу, они и в самом деле обнаружили машину. Водитель рассказал, что двое неизвестных мужчин попросили подвезти их к Армянскому переулку. Здесь они попросили остановиться и подождать, а сами куда-то ушли, оставив на сиденье сверток. Вероятно, кто-то из неизвестных и позвонил в представительство.

Кстати, эта скрипка уже однажды исчезала. Впервые ее украли у музыканта в 1977 году. Но тогда она была обнаружена работниками органов.

Но, пожалуй, самое нашумевшее дело по похищению антиквариата последних лет — это дело генерала Якубовского. Огромный интерес представляет собой личность этого молодого человека. Он родился в семье военного, но отец его рано умер, и уже с 14 лет мальчику приходилось зарабатывать, помогая матери и брату. Отслужив, он поступил в заочный юридический институт и устроился на работу снабженцем при Московской администрации. Способности и рвение юноши были замечены, и в 1990 году Якубовский был направлен в Берлин для оценки имущества Советской Армии. Семья его к тому времени эмигрировала в Канаду, а сам Дмитрий носил звание лейтенанта российской армии. В июне 1992 года он получил погоны майора, которые проносил ровно пять дней — до присвоения звания полковника. Но и полковником Якубовский пробыл недолго: 17 сентября 1995 года он стал генералом разведывательной службы при правительстве Российской Федерации. Такой стремительный взлет карьеры, естественно, породил множество слухов и домыслов. Но настоящий скандал вокруг имени самого молодого генерала разразился после ареста Якубовского, замешанного в истории с похищением из Российской национальной библиотеки (опять эта библиотека!) 89 древних восточных и западноевропейских рукописей, стоимость которых составляла около 200 миллионов долларов. Среди манускриптов были индийские рукописи на пальмовых листьях, куфический Коран, собрание рукописей величайшего поэта Востока Низами, Псалтырь двенадцатого века… А общий вес украденных ценностей превышал 100 килограммов.

Кража произошла ночью. Воры проникли во двор библиотеки, перепилив металлическую цепь, соединявшую створки ворот. Затем они спилили навесной замок с оконных решеток и через окно попали в отдел рукописей. Установленная в библиотеке компьютерная охранная сигнализация при этом не сработала. Не заметили воров и сотрудники ВОХР.

Похищенные рукописи были обнаружены через четыре дня в одной из санкт-петербургских квартир. Сразу же были арестованы трое преступников.

Якубовский был арестован в Москве еще через шесть дней. Выяснилось, что один из его телохранителей должен был перевезти из Санкт-Петербурга в Москву похищенные ценности, которые сам генерал, в свою очередь, собирался вывезти в Израиль.

Реакция высших кругов на арест столь одиозной фигуры была неоднозначной. Бывший Генеральный прокурор России Алексей Казанник заявил, что Якубовского «сдали высокопоставленные должностные лица, с которыми он находился в дружеских отношениях». Летом 1995 года, когда генерал находился под следствием, по первому каналу телевидения, предваряемый шумной рекламой, прошел трехсерийный телевизионный документальный фильм, рассказывающий о жизни и деятельности «генерала Димы». Герой, лежа на подушках в просторных апартаментах своей подмосковной дачи, делился своими воспоминаниями и намекал на то, что некоторым выгодно убрать его с дороги как обладателя ценной информации, которую нельзя подвергать огласке.

Но между тем на суде, который состоялся в конце 1996 года, вина Якубовского в участии в ограблении была полностью доказана, и «юный генерал» получил 5 лет лишения свободы.

Глава 6 Государство в государстве

Все чаще криминальный мир называют государством в государстве. И как в любом другом государстве, у преступников есть свой язык, своя символика, банк, социальная иерархия, суд, система образования, искусство, традиции — словом, все, что есть в обычном обществе. Но это как бы государстворантье, которое обогащается путем захвата чужого капитала (или имущества). Изучение любой страны начинается с изучения ее языка и традиций. Не будем и мы отступать от этого правила и «поботаем немного по фене», тем более что многие слова из воровской лексики перешли в нашу обыденную речь и даже заняли прочное место на страницах газет и книг.

Как, согласно многим лингвистическим теориям, любой язык сформировался в свое время в качестве системы для передачи информации, так и блатной жаргон был выработан для передачи определенных сведений, которые не предназначались для посторонних ушей. Это умели уже во времена Ваньки Каина. Когда знаменитый преступник получил ключи от цепей, запеченные в каравай, к ним прилагалась записка следующего содержания: «Триошка качела, стромык, сверлюк стракторило». Для посвященных это обозначало примерно следующее: «В калаче ключи для отпирания цепи».

Ученые-лингвисты, сходясь в том, что блатной язык представляет собой весьма внушительный пласт современного русского языка, так и не пришли к выводу о времени его зарождения. Скорее всего, новые слова появлялись в блатном жаргоне по мере надобности, с расширением сферы деятельности преступников и появлением новых жизненных реалий. В первой половине восемнадцатого века словарь карманного вора насчитывал 140 жаргонизмов, сегодня их стало в несколько раз больше.

Нужно ли говорить, что феня, или, как называли ее на Руси, «музыка», имеет свои диалекты, и то, что говорят воры-южане, не всегда понятно их «коллегам» с севера? А также, что один и тот же жаргонизм может иметь сразу несколько значений, как, например, «козел». Этим словом пользуются для обозначения пассивного гомосексуалиста; 2) обозначения представителя органов охраны правопорядка; 3) наконец, это самое оскорбительное ругательство в среде преступников.

Или «кипишиться» означает и «скандалить», и «торопиться».

Между прочим, среди воровских выражений встречаются и весьма остроумные. Например, «зацепиться за крест» — «лечь в больницу». Имеется в виду символ «скорой помощи» — красный крест. Или — «курорт» — «место лишения свободы». А территории наиболее хлебные для воров и грабителей называются «сингапурами».

В последние годы выпущено немало литературы, посвященной вопросам блатной музыки, в том числе и толковых словарей. А майор милиции Александр Сидоров из Ростовской области, по образованию филолог, который уже двадцать лет возглавляет тюремную газету «Тюрьма и воля» (прежнее название — «Голос совести»), выпустил книгу с переводами на феню произведений классиков русской литературы.

«Евгений Онегин» начинается у него так:

А знаменитые строки «Партия и Ленин — близнецы-братья», написанные на кумачовых лозунгах в годы советской власти, звучат вот таким образом:

Объясняя свое необычное увлечение, А. Сидоров сказал в интервью «Комсомольской правде»: «Воровские языки изучал Владимир Даль. А Лихачев, Солженицын, покойный Лев Гумилев с живейшим интересом относились к жаргону. И что вы скажете о факте, когда два бывших русских лагерника-литератора — Александр Солженицын и Иосиф Бродский — получают за произведения, насыщенные уголовным жаргоном и босяцкой лексикой, Нобелевские премии!»

Кстати, многие из попавших в зону преступников (чуть ли не 90 процентов) пишут стихи, чуть меньше — прозу. Однако «музыки» в этих произведениях не так уж много, как, впрочем, и в письмах домой. Возможно, это связано с усвоенной еще в средней школе истиной, что литературный язык отличается от разговорного и устный — от письменного. Как бы то ни было, среди тюремного творчества встречаются пронзительные, по-настоящему талантливые произведения.

А вот ксивы как документы, содержащие руководящие указания, пишутся на «государственном языке», на «фене». В этой же книге приводится следующий образец тюремной переписки:

«Здорово. В Вашем лице ко Всем достойным адресую. По выезду с крытой Альбея ему Ворами дана общая ксива для Вашей зоны, а также «Наказ» — ознакомьте всех, кому небезразлична кровно людская здоровая постановка как в зоне, так и за пределами зоны. Копия общей ксивы «наказ» направляется вместе с этой сопроводиловкой. Привет Вам от Воров. Доброго Вам в жизни».

К существованию фени можно относиться как угодно, но это объективное явление, музыка живет и развивается, пополняясь все новыми и новыми словами. Начало перестройки вызвало новый всплеск воровского словотворчества: в словарь вошли общеупотребительные «команда», «бригада», «телевизор» (так стали называть тюремную камеру, куда приводят задержанных), «арбуз» (теперь так называют миллиард, который, конечно же, больше «лимона» — миллиона).

Знание блатной музыки необходимо специалистам и не помешает добропорядочным гражданам в экстремальных ситуациях. Во всяком случае, будет понятно, о чем говорят между собой преступники. А журналистам, пишущим на правовые темы, это поможет не попадать в неудобное положение, как это произошло с сотрудниками газеты «Труд» в 1991 году. Тогда там появилась заметка о бывшем заместителе министра внутренних дел СССР, в тот период отбывавшем срок в нижнетагильской колонии N 13. Переводчик, который переводил эту информацию из итальянской газеты «Реппублика», ошибся и слово «индюк», что на тюремном жаргоне обозначает «начальник», перевел как «петух», что является самым оскорбительным выражением на зоне. Получилось, что Чурбанов отбывает срок в зоне «петухов». После этой публикации в зоне сложилась такая обстановка, что Чурбанова в целях его безопасности пришлось срочно вывезти в СИЗО-1, а журналисту ничего не оставалось, как поехать в Нижний Тагил и извиниться перед осужденными.

Если кто-то полагает, что эта знаменитая татуировка обозначает привязанность к родственникам, то глубоко ошибается. Речь идет о шайке, о воровской группе, в привязанности к которой и клянется носитель этой надписи на коже руки.

Зная язык татуировок, можно угадать «профессию» и «социальное положение» преступника, вся информация о котором зачастую (но не всегда, конечно) зашифрована на его теле. Если на левой стороне груди пожилого человека изображено пронзенное стрелой сердце — это означает, что он вор в законе и большую часть жизни провел в тюрьмах. Паук, ползущий от предплечья к плечу, — то же самое, а если паук еще и в паутине, то, значит, носитель татуировки никогда не откажется от криминальной жизни. Изображение розы в бутоне означает, что человек встретил свое семнадцатилетие в воспитательно-трудовой колонии. А если символ юности — роза — находится за колючей проволокой или за решеткой, то татуировка говорит о загубленной молодости. Под изображением Библии понимается некий закон, который носитель татуировки обязуется выполнять.

В последние годы, когда в обществе резко возрос интерес к криминологии, появилось огромное количество популярных книг и научных работ, посвященных вопросам блатной символики. Специалисты утверждают, что знание значений «тату» помогает выйти на след преступника в, казалось бы, безнадежных ситуациях. В начале 1997 года газета «Труд» опубликовала материал о двух ученых-криминологах Ольге и Юрии Дубягиных, одна из работ которых посвящена расшифровке воровских татуировок. Автор статьи А. Малахова приводит любопытный факт:

«В архивах Юрия Дубягина хранятся фотоматериалы на убийцу Старкевича, которого никак не удавалось взять по одному ужасному делу, в котором подозревался этот садист. Юрий Дубягин узнал, что на теле Старкевича имеется несколько татуировок. Его заинтересовали две из них: крест с распятием и голова в профиль, напоминающая изображение какого-то древнегреческого героя. Но сам Старкевич, хотя и был ранее дважды судим, последние два года пребывал на свободе и в поле зрения правоохранительных органов не попадал.

«На всякий случай, — говорит Юрий Петрович, — я позвонил своему хорошему знакомому, профессору философии Тюхину. Он и сообщил мне, что в Киеве была издана книга «В мире мудрых мыслей», где встречались рисованные изображения, в частности, профиль Плавта, с которым связан афоризм «Человек человеку волк». Я разыскал книгу в библиотеке и понял, что изображение скопировано Старкевичем (он тоже проживал в Киеве) именно из той книги. Ранее у осужденных, как правило, за совершение дерзких насильственных преступлений, я уже встречал фразу «Человек человеку волк» (на латыни «Homo homini lupus est»)».

Дубягин козырнул в разговоре со Старкевичем своим знанием символики татуировок. В частности, он подбросил Старкевичу такой вариант расшифровки его креста с распятием: мол, «меня распяла советская власть».

«Откуда вы знаете? — изумился преступник. — Я действительно правнук члена Государственной думы, а родился в местах не столь отдаленных…

Когда же речь зашла о римском профиле и Дубягин произнес зашифрованную в нем фразу по-латыни, Старкевич сознался, что это — его жизненное кредо. А дальше… сознался в убийстве.

Очень часто татуировкой служит аббревиатура из нескольких букв, которые могут складываться в слово. В сборнике «Правители преступного мира» приведен целый список татуировок женщин-преступниц, находящихся в местах заключения. Чаще всего они повествуют о любви, верности, надежде и одиночестве. Например, аббревиатура «луч» означает «любимый человек ушел». А «Ялта» — «я люблю тебя, ангел». «Лорд» — «любовь один раз дается». Абракадабру «ДМНТП» следует понимать так: «Для меня нет тебя прекрасней».

Но среди этих аббревиатур есть и такие, которые выражают преступную идею или повествуют о жизни обладательницы. «Слон» означает, что обладательницу преследуют «с малых лет одни несчастья»; «туз» — что «тюрьма уже знакома»; «утро» — что «ушла тропой родного отца», а «босс» — что «была осуждена советским судом».

Впрочем, в последние годы, когда пошла мода на «художественную роспись тела», значение воровской символики стало потихоньку терять свое значение. Многочисленные татуировки на теле молодого человека скорее говорят о том, что ради того, чтобы быть стильным, он согласен и потерпеть, нежели о его криминальном прошлом, которого скорее всего и не было. С другой стороны, и авторитеты, даже если у них и есть «тату», не стремятся его обнародовать, а, наоборот, согласны также потерпеть, чтобы только убрать компрометирующую информацию. Но говорить о том, что блатная символика уходит в прошлое, пока рановато: воровские традиции в зоне (а именно там появляется большая часть наколок) очень сильны, и кто знает, возможно, веяния моды принесут нам новые виды надписей и новое их значение?

Блатная феня проникает в общеупотребительную лексику, а блатная одежда влияет на то, как одеваются прохожие на улицах. В любом фильме, посвященном работе уголовного розыска первых послереволюционных или послевоенных лет, фигурируют две категории преступников: одни — расфранченные, с иголочки, по последней моде, как, например, герой Евстигнеева в сериале «Место встречи изменить нельзя». И другие — фикса на зубе, сапоги гармошкой, пиджак, шарф вокруг шеи и кепка-восьмиклинка с небольшим козырьком — так в этом же фильме был одет, скажем, герой Садальского, тот самый карманник, с которым сыграл злую шутку Глеб Жеглов, подбросив ему улику — кошелек. Это униформа двух равнозначных группировок, правивших в те времена в криминальном мире. Первую носили жиганы (что в переводе на «обычный» язык означает «вожак, молодой дерзкий вор»), а вторую — урки — основная масса профессиональных воров. Правда, в конце сороковых — а именно в эти годы происходит действие фильма — урки уже подчинили себе жиганов, и жиганская мода отошла на второй план. Потом, в пятидесятых, появились морские мотивы: брюки-клеш и тельняшки.

Но важно было не только, что носить, но и в первую очередь как. Несмотря на опасность быть опознанным и задержанным работниками милиции, каждый вор всячески старался выделиться из серой толпы, привлечь внимание окружающих к своей персоне. Вальяжная походка, независимый вид, руки в карманах и папироска во рту, начищенные до нестерпимого блеска сапоги, кепочка, надвинутая на глаза… Как тогда говорилось — «ноль внимания, фунт презрения» ко всем прочим представителям человеческого рода. Нужно ли говорить, какой восторг вызывали эти сильные независимые мужчины, да еще с татуировками, среди пацанов. Как признался тележурналист Лев Новоженов: «В нашем дворе в начале 60-х дети не хотели быть космонавтами, а все хотели быть ворами».

Когда в пятидесятых власти предприняли широкомасштабные действия по искоренению воровской идеологии и многие профессионалы были отправлены в лагеря, а другие ушли в подполье, ушла из наших дворов и воровская мода. Чтобы вернуться вновь в начале девяностых в виде пресловутых малиновых пиджаков.

Кстати, малиновые пиджаки были выбраны не случайно. Некоторые исследователи этого вопроса считают, что в начале перестройки малиновый цвет ассоциировался у многих с престижем и благополучием, ибо именно такие костюмы носили, как правило, наши представители за рубежом.

Еще одна ступень в криминальной иерархии — это те представители молодого поколения, которые и по внешнему виду, и поведению вполне подходят под определение «новые русские». «Бригадиры», как они себя называют, носят дорогие костюмы от Версаче, часы «Ролекс», модные шелковые сорочки, а на шее — толстую золотую цепь. По количеству золота обычно судят о степени влияния человека, носящего его, о крутизне его группировки.

И наконец, мальчики в кожаных куртках, которые в изобилии гуляют по улицам наших городов. Это так называемые быки. Кожаные куртки или кашемировые парки с ушастыми кепками из того же материала — самая удобная для них одежда. Равно как коротко стриженные или выбритые затылки: быки всегда должны быть готовы к бою, а подобная одежда и прическа не мешают в драке. Украшения в виде цепей и печаток они предпочитают серебряные.

Еще в начале двадцатого века на российской каторге сформировалась определенная социальная лестница, где практически каждый из профессионалов занял подобающее ему место. Тогда среди воров выделялись свои авторитеты — наиболее яркие и крупные фигуры. А в начале тридцатых, как утверждают исследователи, появились первые воры в законе — особая категория преступников-рецидивистов, которые проповедовали принципиальный паразитизм и были бесконечно преданы воровской идее. Один бывший вор в законе, общий срок пребывания которого в местах не столь отдаленных перевалил за четверть века, писал, что вор скорее предпочтет расстаться с жизнью, чем отступить от воровской идеи.

К середине восьмидесятых годов среди воров в законе появились люди, у которых вообще не было ни одного срока. И это было явным нарушением сложившихся правил, ведь никогда еще не было формального подхода при получении этого «почетного» звания. В первую очередь определялась преданность воровской идее, учитывался опыт и организаторские способности, знание преступных законов и традиций, наличие реального авторитета. Кандидаты должны были представить две-три рекомендации от воров со «стажем». Вот, например, как писали поручители: «Хотя он и молодой, но мысли у него только существенные и воровские. Мы рады, что к нам в семью прибывают новые воры!» Какой пафос! Куда до него рекомендациям кандидатам в КПСС!

Новые воры в законе предпочитали не светиться. Они вели внешне благопристойный образ жизни, ходили на работу и даже перестали заниматься кражами. Они стали генераторами идей, мозговыми центрами преступных сообществ.

Это вызвало настоящую войну в криминальном мире. Старые воры в законе, не согласные с новым положением дел, либо подкупались, либо уничтожались физически. В те годы были убиты такие криминальные знаменитости, как Учкун, Махмутчик, Ереван, Касигорский, — с жизнью расстались около тридцати воров в законе.

В то время в Советском Союзе насчитывалось окало 700 воров в законе, более двух тысяч кандидатов и окало 20 тысяч авторитетов — так называлась следующая за ворами категория уголовной элиты. Чтобы стать авторитетом, требовалось выделиться из общей массы собратьев и завоевать их уважение. Приема в эту категорию не существовало. Авторитеты были как бы неформальными лидерами. Некоторые имели личную охрану, консультантов, связи в эшелонах местной власти. Многие из них «держали» целые регионы. Хабаровский авторитет Джем, к примеру, сплотил значительное число рецидивистов и создал небольшие «филиалы» в других городах и некоторых колониях. «Бойцы» Джема обострили криминогенную обстановку в регионе: возросло число разбойных нападений и вымогателей.

В отличие от воров в законе авторитеты не имели права созывать сходки, но по приглашению или по желанию могли присутствовать на этих сборищах, однако без права решающего голоса. Кроме того, они могли решать возникающие конфликты лишь в своем окружении.

Теперь многие авторитеты восьмидесятых заняли прочное место в деловых кругах регионов, более того, пролезли во властные структуры.

Следующей ступенькой в уголовной иерархии восьмидесятых считались так называемые дельцы, или цеховики. Именно они стали первыми столпами теневой экономики и реально управляли капиталом и властью.

Впрочем, первые цеховики появились значительно раньше. Уже в 1942 году, в самый тяжелый период Великой Отечественной, появилась банда некоего Павленко.

Этот Павленко дезертировал из направлявшейся на фронт воинской части и собрал под свое крылышко дезертиров и уголовников всех мастей. Они создали вымышленную военно-строительную организацию под закодированным названием УВР-2. Так как нечестных людей, согласных поживиться за счет государства, в России хватало всегда, Павленко и его подопечные смогли найти обмундирование для своих «солдат» и «офицеров». В тылах действующих войск под прикрытием военной формы они занялись массовыми грабежами и хищениями трофейного добра. Со своей «воинской частью» преступник дошел до Берлина. Здесь он подкупил армейских чиновников, выбил у них железнодорожные вагоны и вывез свое имущество.

Вся «администрация» «управления дорожного строительства» носила форму высших военных чинов. По различным липовым представлениям преступники получили свыше 230 орденов и медалей Советского Союза.

Но война кончилась. Павленко «по-честному» поделил награбленное между «однополчанами», снабдил их подложными документами и фиктивно демобилизовал.

В 1945 году Павленко возглавил созданную им в Калинине артель «Пландорстрой». Расхитив свыше 300 тысяч рублей, председатель сбежал. А потом объявился снова, но уже в качестве начальника новой фиктивной организации под названием «Управление дорожного строительства». Он и его сообщники заключали с разными организациями договора на дорожно-строительные работы, которые фактически выполняли наемные рабочие, не подозревавшие, что они оказались втянутыми в грандиозную аферу. Из сумм, выплачиваемых заказчиками, Павленко и его приближенные присвоили более 30 миллионов рублей.

В 1952 году Павленко был расстрелян.

В 1961 году была разоблачена преступная группа во главе с Борисом Ройфманом. Он один из первых в стране начал использовать пациентов психоневрологических диспансеров в качестве бесплатной рабочей силы по выпуску товаров широкого потребления. Дело в том, что психиатрические лечебницы получали от местных органов власти средства на организацию трудотерапии больных, закупали оборудование, которое на самом деле не использовалось, а ржавело на складах. Ройфман предложил медикам организовать производство трикотажных изделий. И работа закипела. В Краснопресненском психоневрологическом диспансере работали 58 высокопроизводительных трикотажных машин, которые не останавливались ни днем, ни ночью. Сырье поступало из Нальчика, сбыт продукции был организован на высшем уровне, и пользовались эти трикотажные вещи куда большим спросом, чем те, которые производились на государственных предприятиях. Естественно, ни сами рабочие — пациенты диспансера, ни государство не получали ни копейки. Все текло в карманы «организаторов». При аресте у руководителя производства Шекермана было изъято около 100 килограммов золота и золотых монет, 262,5 карата бриллиантов и другие ценности на сумму в 2,5 миллиона рублей.

В годы перестройки, после принятия в СССР закона «О кооперации», такое понятие, как цеховики, практически исчезло, но дело их не пропало. Теневая экономика, их главное детище, по-прежнему является питательной средой преступников. Если в 1989 году, по словам тогдашнего министра внутренних дел СССР В. Бакатина, объем теневой экономики достигал 70–90 миллиардов рублей в год, то в 1996 году, как считает нынешний министр внутренних дел России А. Куликов, в теневой экономике вертится около 70 триллионов рублей. Впрочем, к экономическим преступлениям мы вернемся чуть позже.

Ниже цеховиков в восьмидесятые годы стояли на иерархической уголовной лестнице каталы — игроки. А за ними шли шестерки, которые, не имея никакого авторитета среди себе подобных, наводили страх на добропорядочных граждан, выступая в роли воров и грабителей.

Но пришли девяностые годы, и «все смешалось в доме Облонских». Если раньше организованная преступность делала только первые робкие шаги, то теперь она двинулась широким фронтом, взяв, по словам А. Куликова, под свой контроль целые отрасли экономики и социальной жизни. На воле нет больше такого четкого иерархического разделения в среде уголовников, хотя остались такие понятия, как «авторитеты», и появились новые — «бригадиры» и «быки». В местах лишения свободы иерархия пока осталась все-таки нравы там более консервативные.

Глава 7 Их университеты

Еще П. А. Кропоткин в «Записках революционера» писал о русских тюрьмах, что это «университеты преступности, содержимые государством».

Среди юристов в дореволюционной России бытовало мнение, что случайный преступник не должен попадать в тюрьму, а профессиональный не должен быть выпущен оттуда. Исторически сложилось так, что русские тюрьмы и каторга редко влияли на исправление преступников, скорее наоборот: именно там воры повышали свою квалификацию, приобретали новые «специальности». Там зарождались уголовные традиции. «Успешному претворению их в жизнь» способствовал и тот факт, что в российских острогах долгое время не было разделения заключенных по режиму содержания, а во многих губерниях женщины и дети содержались вместе с мужчинами.

Вот что писал по этому поводу тюремный ревизор Апраксин еще в середине прошлого века:

«Убийцы, воры и самых гнусных пороков люди содержатся в одних палатах, спят на одних нарах вместе с бродягами и осужденными за неважные проступки, находящимися временно в остроге… Сии последние от праздности, дурных примеров и рассказов, освободившись впоследствии времени, могут легко развратиться и предаться всем порокам».

Это утверждение справедливо и до сих пор. По некоторым данным, до 40 процентов лиц, осужденных за хулиганство или корыстные преступления, после выхода из колонии «переквалифицируются» в квартирных воров.

Так как места заключения наряду с медучреждениями и школами являются наиболее консервативными социальными институтами, то, несмотря на веяния жизни, традиции, зародившиеся когда-то, живут там до сих пор. Именно они регулируют внутреннюю жизнь в зонах.

Например, определенная иерархия, о которой упоминалось. Сегодня эта «социальная лестница» в местах лишения свободы выглядит примерно так: законы в зоне устанавливают воры. В камере главным считается пахан. Его приближенные помогают пахану следить за порядком, используя в качестве бойцовской силы солдат. Есть также мужики и пацаны, которые, в свою очередь, делятся как бы на две категории. Одни выполняют все требования администрации, хорошо работают, стремясь к досрочному освобождению. Другие, в первую очередь молодежь, пацаны, хотят приблизиться к ворам, получить их одобрение. Они нарушают режим, стремятся иметь запрещенные предметы, отказываются убирать места общего пользования, а в случае ущемления их прав другими заключенными, обращаются с жалобами к ворам.

Зачастую ворам в зоне живется лучше, чем иным на воле.

И, наконец, последняя категория — это обиженные, или опущенные, те, которые были осуждены за пассивный гомосексуализм, развратные действия в отношении малолетних, изнасилование несовершеннолетних. Некоторых в качестве наказания опускают в зонах, и тогда им приходится занимать подобающее место в социальной иерархии.

Подобное деление существует и среди подростков, находящихся в воспитательно-трудовых колониях. Они, как и их взрослые «коллеги», обязаны соответствовать своему статусу и придерживаться неписаных норм поведения. Например, несовершеннолетние блатные и воры обязаны всячески отлынивать от работы, а если не получается, то находить возможность зацепки за «чистые» места типа библиотекаря при отряде. По возможности не стирать белье и не чистить сапоги, а заставлять это делать чушков и обиженных, которые обязаны также убирать их постели, мыть полы и так далее.

Шестерки и шныри обязаны работать, но нормы выработки выполнять не более, чем на сто процентов. Ударный труд позволен, даже предписан лишь чушкам и обиженным, которые, кроме всего прочего, обязаны отдавать все содержимое посылок из дома авторитетам и по требованию представителей любой из категорий должны безропотно становиться пассивными партнерами при гомосексуальных актах, а также не предпринимать никаких действий по изменению своего статуса.

Между прочим, и среди подростков, и среди взрослых заключенных обиженным приходится тяжелее всего. В то время как другие зеки объединяются в семьи, у них такого права нет. С ними нельзя общаться. У них специальные ложки — с дыркой и специально отведенные места — у параши.

Именно обиженные чаще всего совершают побеги, объясняя это тем, что «терпеть нет сил».

Впрочем, приведенная здесь иерархия весьма неполная, ибо, как в обычной жизни, в тюремной в последние годы появляются все новые и новые кланы с новыми правами и функциональными обязанностями. А вообще уголовный мир настолько разнообразен и так мало изучен, что он оставляет огромное поле деятельности для исследователей еще не одного поколения.

Фильм Шукшина «Калина красная» в свое время вызвал настоящий шок. По страницам газет и журналов прокатилась волна дискуссий, а сам Шукшин получал мешки писем от зрителей, среди которых были отклики и профессионалов-уголовников.

«Шукшин очень хорошо поставил «Калину красную», — писал один из «рецензентов», — но в конце опять неправда. Якобы Губа хотел мстить и преследовать его за то, что он хотел завязать и честно жить мужиком. Это ложь! В жизни воровской такого не было. Тем более что в фильме показали, что Губа приехал убить его, и при нем была женщина. Если бы в жизни какой-нибудь вор в законе сделал это, то его бы самого за такой беспредельный проступок воры обязательно бы зарезали».

Действительно, вплоть до недавнего времени в среде профессиональных преступников бытовали строгие законы, нарушать которые не могли даже самые крупные и авторитетные воры. Сформировался этот кодекс не на воле, но следовать ему нужно было всегда.

Перечисление всех законов и норм заняло бы несколько томов. Но человек, ставший на путь профессионала, должен был безукоснительно поддерживать воровскую идею, которая заключалась в первую очередь в ведении паразитического образа жизни. Любой кандидат в воры в законе давал клятву примерно следующего содержания:

«Я, как пацан, встал на путь воровской жизни, клянусь перед ворами, которые находятся на сходке, быть достойным вором, не идти ни на какие аферы чекистов».

Нарушившие клятву строго наказывались. До сих пор и на зонах, и в тюрьмах, и в бараках, и в камерах существуют свои суды, где присутствуют даже «народные заседатели». Ни пытки, ни наркотическое опьянение, ни даже расстройства психики не служат оправданием для вора, предавшего закон.

Второе правило запрещало вору иметь какие-либо контакты с органами правопорядка. Существовали также особые клятвы типа «Век свободы не видать, если то-то и то-то» или же «Легавым буду…».

Закон предписывал ворам быть честными по отношению друг к другу. Вор не имел права оскорбить или ударить «коллегу», занимающего подобное положение на «социальной лестнице», даже замахнуться на него. Но с людьми, стоящими по иерархии ниже, можно было не церемониться. А если другой заключенный поднимал руку на вора, даже при самообороне, он считался запачканным кровью и подвергался жестокому наказанию и даже уничтожению.

С подельниками надлежало быть предельно честными. В юридической литературе описывается воровской суд над вором по кличке Седой, который при совершении карманной кражи присвоил себе часть денег:

«После того как сведения об обмане подтвердились, воры назначили сходку, на которую под благовидным предлогом был приглашен «подсудимый».

На станции нас встретил Шанхай и указал, куда идти. Мы пошли в лесочек, где уже собрались более тридцати воров. Привели Седого и предъявили ему обвинение. Он начал отказываться…Седой очень просил, молил, чтобы его не резали, оставили жить, пусть даже «босяком». Но никто не имел права отпустить его, так как потом с воров могли потребовать ответа.

Решили единогласно — смерть. Дядя Ваня вынул сигарету и дал Седому. Седой закурил и попросил выпить.

— Пей сколько хочешь, — сказал Дядя Ваня.

После небольшого спора Дядя Ваня предложил не убивать ножом: много будет «шухера». Так как на сходке все были без оружия, то он послал одного вора за пистолетом.

Когда тот пришел с немецким парабеллумом, Седой стал как сумасшедший. Он выпил четыре стакана водки, но был совершенно трезв. Седой обратился к самому авторитетному вору:

— Полковник, братуха, а может, все-таки простите?

— Нет, не имеем права, ты же сам знаешь, — ответил тот и подал ему пистолет, заряженный одним патроном. — На, Седой, умри как мужчина.

Седой быстро взял его, приставил к виску, посмотрел кругом и почему-то на небо… Раздался выстрел…»

Смерть была не единственным наказанием, к которому приговаривал суд. За мелкую провинность, например за оскорбление, приговаривали к публичной пощечине. Более серьезное могло повлечь за собой исключение из группировки (оно называлось «бить по ушам») или же перевод в категорию мужиков (именно о нем просил Седой в последний час своей жизни). Но все же смерть была наиболее распространенной. Изменившего «воровской идее» бывшие сообщники преследовали до тех пор, пока не приводили приговор в исполнение, неважно, на воле или в зоне.

Следующее правило обязывало воров в законе следить за порядком в лагере. Кроме того, профессионалы обязаны были вовлекать в воровскую среду новых членов и проводить работу среди молодежи. О механизме привлечения к воровской идее весьма подробно рассказывается в бестселлере первых перестроечных лет «Журналист для Брежнева» Незнанского и Тополя. Сегодня его активно используют торговцы наркотиками, сначала сажая на иглу подростков и делая их полностью зависимыми от себя, а потом привлекая их в качестве соучастников.

В лагерях молодежь использовали для различных поручений, например для сбора средств в общак, а нередко делали новичков сексуальными партнерами. Это существует на зоне и сейчас.

Кроме того, вплоть до недавнего времени ворам в законе запрещалось интересоваться политикой, читать газеты, выступать в качестве потерпевших на следствии и в суде.

И наконец, любой профессионал обязан был уметь играть в карты и другие азартные игры. Это помогало установить власть над другими заключенными, у которых воры могли выиграть не только имущество, но и жизнь.

Несколько лет назад, в последние годы существования Советского Союза как государства, органами милиции при участии КГБ была разоблачена крупная организация «Союз истинных арестантов». Она была создана в первые годы перестройки, когда воровские ряды начали пополняться «чуждыми элементами», и в преступном мире вспыхнула борьба за власть. Программа организации была обширной, своей целью в местах лишения свободы профессионалы назвали установление своей власти и противодействие администрации. На воле же каждый из воров в законе обязан был курировать свою территорию. «Всесоюзный центр» находился в Москве, и входили в него двадцать человек. Среди них были рецидивисты с союзной известностью — Сво, Пессо, Черкас…

«Основополагающие» вопросы решались на всесоюзных сходках, которые с целью конспирации приурочивали к каким-то крупным семейным событиям — к свадьбам, юбилеям или крестинам. Поэтому сходки зачастую проводились в ресторанах.

Появление авторитетов новой формации вызвало в криминальном мире настоящую войну за передел сфер влияния. В начале девяностых старые воры в законе никак не хотели уступать свою власть молодым бандитам, зачастую не имевшим даже судимостей. Несмотря на неравные силы и «нечестные» методы, которые использовались для уничтожения «законников» и их дискредитации, ворам в законе все же удалось устоять, правда, потеряв при этом нескольких своих наиболее уважаемых «коллег», как, например. Сoсo. Правда, ворам пришлось также подумать и о новой стратегии: теперь все чаще встречаются случаи сращивания воров с расхитителями.

А сходки по-прежнему проводятся. В начале 1997 года сотрудникам Управления по борьбе с организованной преступностью УВД Самарской области удалось провести уникальную операцию: они накрыли сходку главарей преступного мира России, которые съехались сюда из различных регионов страны. Арестованы семьдесят человек, среди которых сорок пять авторитетов. Возбуждено уголовное дело.

Как и в любом государстве, в преступной среде есть свой банк. Сначала общаковые кассы, или общаки формировались только в исправительно-трудовых колониях, но в последние десять-пятнадцать лет общаки собираются и на воле. Между прочим, воровские сходки и сегодня финансируются из них. А кроме того, средствами из общаковых касс пользуются лидеры из уголовной среды, находящиеся в тюрьмах и штрафных изоляторах; из них идет отчисление на оказание помощи семьям профессионалов, когда кормильцы в бегах или в зонах; из общаков выплачиваются пенсии; эти деньги предназначаются и для подкупа должностных лиц.

На воле кассы организуются из паевых взносов членов преступных группировок, они хранятся в оборудованных тайниках и периодически проверяются по документам членами группы.

В местах лишения свободы кассы формируются из экспроприированных у осужденных денег, чая, продуктов, вещей. Каждый обязан вносить в кассу определенный процент от выручки. Если кто-то добровольно захочет внести энную сумму — милости просим. Но вот налог с карточных игр надо платить обязательно.

Органами внутренних дел был обнаружен письменный документ, который назывался «Закон преступного мира, правил общака и воровской идеи». Он составлен примерно так же, как школьный учебник, — в расчете на весьма среднего ученика.

«Что такое общак?

В преступном мире общак — это святое место. Общаком должны руководить только святые люди и достойные мужики, то есть воры и достойные мужики.

Есть ли у общака понятия слов, понятия по мастям?

Да, есть. Касается рулевых общака. Эти люди в воровской идее должны быть кристально честными, преданными душой и сердцем идее справедливых людей. Далее, быть вежливыми, культурными, остроумными, иметь глубокие понятия в идеологии, философии, юридической науке, а также иметь заслуги в долголетней арестантской жизни. Каждый рулевой должен иметь на своем воспитании от 5 до 15 человек…

Есть ли у общака линия справедливости?

Да, есть.

Есть ли линия солидарности?

Есть.

Какая?

У общака существует только один «котел». Что в него приходит — первым долгом ворам, затем в крытую и в больницу, штрафной изолятор.

Правильная расстановка людей в общаке: каждый несет ответственность за свое место.

1. Голова общака — 2 чел.

2. Бытовые удобства, жилзоны, личное и общее свидание — 2 чел.

3. Производственная зона — 2 чел.

4. Бур, изолятор, санчасть, больница — 2 чел.

5. Камеры хранения — 2 чел.

Рулевые общака должны смотреть за личным фондом общака. Рулевые содержатся полностью за счет фонда общака.

Имеет ли общак грубый характер или жестокость?

Да, имеет. Только к тем людям, которые идут против идеи справедливости, справедливых людей и оскверняют воровскую идею.

Далее, если люди системы МВД проявили какой-то беспредел в отношении преступного мира, то общак обязан в течение 15 суток ответить им теми же методами или вариантом…

Воровская идея — паутина, а вор — ее паук. Воровскую идею надо распространить так, чтобы она захватила все ключевые моменты нашего государства, а именно экономическую, политическую и интеллектуальную сторону».

Комментарии, как говорится, тут излишни. Похоже, паутина сделала свое дело.

Бунтовали в тюрьмах всегда, но информировать об этом общественность начали только в последние годы. Психологи и социологи обратили внимание, что в отдельные годы уровень преступлений против личности в ИТУ существенно возрастал и резко увеличивалась агрессивность заключенных. Все десятилетие с 1970 до 1980 года характеризуется пиком преступлений против личности в исправительнотрудовых колониях. Их было в полтора раза больше, чем в последующее десятилетие. Психологи связывают это с тем, что в 1972, 1975 и 1977 годах в отношении заключенных были предприняты гуманные акции, связанные либо с амнистией, либо с переводом на стройки народного хозяйства — так называемую «химию». Часть заключенных была освобождена, те же, которых постигло разочарование, еще больше озлобились. Произошел взрыв эмоций, который зачастую выливался в тюремные бунты.

Именно в этот период, в 1978 году, произошло самое страшное из всех предыдущих и последующих и самое кровавое побоище в Смоленском ИТУ, где уголовники устроили погромы и пожары на всей территории зоны и захватили в заложники весь персонал ИТУ. Бунт прекратился только после вмешательства специальных воинских подразделений. В результате резни погибло свыше ста человек.

Но тюремным бунтам способствует не только психоз ожидания. Порой массовые беспорядки возникают в связи с давлением авторитетов на остальных осужденных, с их жесткой политикой по отношению к остальным категориям зеков.

В 1991 году по местам лишения свободы прокатилась целая волна массовых беспорядков. География их была самой обширной — «от Москвы до самых до окраин». Заключенные и подследственные бастовали, объявляли голодовки. Были случаи захвата заложников из числа администрации и обслуживающего персонала.

6 октября в Красноярской ИТК строгого режима взбунтовался против засилья авторитетов весь двухтысячный контингент. В зоне царила анархия, разборки следовали одна за другой. Около 400 осужденных практически голодали, так как боялись заходить в столовую, где хозяйничали авторитеты со своей обслугой.

Сорок дней, почти полтора месяца, продолжалась забастовка. В этот период ситуацию в зоне никто не контролировал — навести порядок не могла ни администрация, ни воры в законе, которые прежде правили колонией.

Однако кровопролития не последовало. После вмешательства ОМОНа война закончилась миром.

«Ветер перемен» на воле послужил внешним толчком к массовым беспорядкам в местах лишения свободы. Заключенные требовали изменения условий содержания в пенитенциарной системе и послаблений в действующих правилах. В 1991 году в Хабаровске прошла сходка воров в законе, которая постановила 19 октября начать всеобщую забастовку в тюрьмах и лагерях с целью изменения исправительной системы.

В том же октябре того же 1991 года в грозненском СИЗО около 600 человек, содержавшихся в изоляторе, взломали двери камер и вышли на территорию. Они сожгли библиотеку, медсанчасть, склад, пытались вырваться на свободу. Охрана применила оружие. Двое заключенных были убиты, около тридцати все-таки удалось бежать.

И снова октябрь 1991 года. Свыше 600 заключенных колонии строгого режима в Тамбовской области потребовали встречи с членом Верховного Совета РСФСР. Администрация вынуждена была пойти на уступки. Из семнадцати требований, выдвинутых заключенными, пятнадцать были удовлетворены (кроме требований пересмотреть действующее законодательство и провести широкую амнистию).

Уже в конце октября 1991 года были утверждены новые правила внутреннего распорядка в ИТК на территории России. Были сняты ограничения на передачи и встречи с родственниками, начали предоставлять отпуска, существенно расширили перечень предметов первой необходимости, которые разрешалось иметь контингенту. Заключенные получили право не стричься наголо, носить наручные часы, читать религиозную литературу и обращаться к представителям администрации не «гражданин начальник», а по имени-отчеству. Расконвоированным теперь можно жить за пределами зоны.

Крупный мятеж был с тех пор только однажды: в 1993 году взбунтовалась зона во Владимирской области. Зачинщиком был матерый рецидивист, сбежавший из изолятора, куда был помещен за нарушение режима. Вернувшись в барак, он поднял корешей на бунт против администрации, и вскоре неуправляемая толпа принялась крушить все, что попадалось под руку.

Сотрудники колонии покидали свои посты, так как возникла угроза их личной безопасности. Для подавления бунта прибыл сводный отряд спецназовцев МВД и внутренних войск.

Практика показывает, что в последнее время для давления на администрацию все чаще используется захват заложников. Это самый легкий путь и самая легкая добыча для преступников. Недавно в одной из колоний преступник-одиночка совершил нападение на медсестру. Он грозился убить женщину, если администрация не даст ему спиртное, наркотики и автомобиль. «Наркомана-автолюбителя» удалось нейтрализовать.

В другом ИТК заложником стал врач-психотерапевт. Преступники требовали, чтобы он установил их психическую невменяемость, что помогло бы им уйти от уголовной ответственности. Однако захват заложника, наоборот, добавил им срока.

В 1995 году в ИТК N 8 города Улан-Удэ 23-летний заключенный скрытно пробрался через КПП и прошел в помещение оперативной связи, где в это время находилась одна из сотрудниц. Напав на женщину, преступник отобрал у нее автомат, однако она все-таки успела нажать на кнопку тревоги. Охранников, бросившихся на помощь, преступник встретил огнем. В результате автоматной очередью был убит начальник караула, 22-летний сержант внутренней службы. Во время боя пленнице удалось выбежать из комнаты. Преступник же заперся в помещении пункта и на все предложения сдаться отвечал автоматными очередями. Тогда в дело вступил спецназ Бурятии. Один из снайперов засел на крыше соседнего дома и, как только преступник показался в окне, сразил его прицельным выстрелом в голову.

Среди способов давления на администрацию в прежние времена весьма популярна была «итальяночка», или «итальянская забастовка», суть которой состояла в отказе от пищи. Но теперь, когда работы и так нет, этот способ борьбы теряет свое значение, и это единственный случай, когда на подмогу не вызывают спецназовцев.

Кстати, в 1990 году первые отряды спецназовцев появились именно при ГУИН МВД. Когда стихла волна бунтов, им достались функции надзора и охраны. Спецназовцы ГУИН не имеют права применять силу без надобности. На зону они входят без оружия (за исключением, естественно, ЧП). Помповые ружья и резиновые пули также запрещены. По каждому применению силы специальный рапорт.

В 1996 году спецназовцы провели в российских местах лишения свободы 10 операций только по освобождению заложников. Благодаря оперативному вмешательству и умелым действиям бойцов отрядов особого назначения, никто из пленников не пострадал. Удалось пресечь 74 разборки и вернуть в зоны 99 беглых рецидивистов.

Об отношениях заключенных с надзирателями и о круговой поруке, существующей между ними, замечательно рассказано у Довлатова в «Зоне». К сожалению, говорить о кристальной честности лагерного и тюремного персонала пока не приходится, тем более теперь, когда нестабильность и низкие зарплаты заставляют людей либо увольняться, либо плясать под дудку заключенных. Впрочем, в российских тюрьмах и в более спокойные и обеспеченные времена хватало корыстолюбцев.

В начале 1997 года Головинской прокуратурой Москвы начато расследование ЧП, которое произошло в следственном изоляторе N 5. Январским утром на проходной задержали младшего инспектора режима охраны. Он спешил на смену, и при личном досмотре у него обнаружили 900 долларов США и пакетик с опиумом. Как показал взятый с поличным инспектор, валюта предназначалась одному из подследственных, а наркотики он хотел продать содержащимся под стражей наркоманам.