Россказни Жана-Мари Кабидулена

Глава VIII ОХОТСКОЕ МОРЕ

Курильские острова, не такие многочисленные, как Алеутские, в большинстве своем состоят из небольших островков. Однако три-четыре из них, такие как Парамушир, Онекотан, Ушишир и Матуа, вполне можно назвать островами. Почва на этих лесистых островах плодородна. Остальные же островки — скалистые или песчаные — для земледелия совершенно непригодны. Часть этих островов принадлежит Японской империи и является продолжением ее владений. Северная же часть Курил относится к русской провинции Камчатка. Ее обитателей, низкорослых и бородатых, называют камчадалами.

Месье Буркар не собирался делать здесь остановку, это не имело смысла. Он спешил преодолеть островную преграду, ограничивавшую Охотское море с юга и юго-востока, чтобы начать вторую кампанию.

Обогнув мыс Лопатка на оконечности Камчатского полуострова и оставив Парамушир по левому борту,[130]«Святой Енох», покинувший тридцать шесть дней назад берега Ванкувера, вошел двадцать третьего августа в сибирские воды.

Площадь Охотского моря, закрытого с юго-востока длинной Курильской грядой, в три или четыре раза превышает площадь Черного моря.[131] Как и в океане, здесь бывают исключительной силы штормы. Прохождение «Святого Еноха» через пролив было отмечено незначительным происшествием, которое, однако, могло принять дурной оборот.

Когда судно находилось в самом узком месте пролива, оно под воздействием течения слегка отклонилось от курса и задело форштевнем за отмель, положение которой оказалось обозначено на карте неточно. Капитан Буркар находился в этот момент на юте рядом с рулевым, а старший офицер — около релингов у левого борта. Толчок был не слишком сильным, и тут же раздалась команда:

— Марсель-шкоты травить!

Матросы тотчас же развернули реи марселей брасами так, чтобы они забрали ветер спереди и заставили судно двигаться назад, сняв его таким образом с мели. Однако капитан Буркар увидел, что этого маневра недостаточно и, чтобы снять судно с мели, придется заводить верп. Лейтенант Кокбер и два младших матроса быстро сели в шлюпку и опустили верп в нужном месте.

Удар, как мы уже говорили, был не сильным и не мог нанести серьезного ущерба такому надежному судну, как «Святой Енох». К тому же это произошло во время отлива, и, по всей вероятности, когда начнется прилив, судно сойдет с мели само, — ведь якорь не позволит ему увязнуть глубже.

Первым делом месье Буркар отправил боцмана и плотника к помпе. Ни тот ни другой течи нигде не обнаружили. Повреждений не нашли ни в наружной обшивке, ни в других местах корабля. Следовало только дождаться прилива, и, действительно, как только вода начала подниматься, «Святой Енох» со скрежетом снялся с мели. Паруса были поставлены по ветру, и час спустя «Святой Енох» уже входил в Охотское море.

Дозорные заняли свои места на топе[132] фок- и грот-мачты, чтобы вовремя оповестить о появлении китов на доступном для преследования расстоянии. Все были уверены, что охота здесь будет такой же удачной, как в бухте Маргариты и у берегов Новой Зеландии. Не позже чем через два месяца «Святой Енох» вернется на Ванкувер, где продаст свой товар по таким же выгодным ценам, что и в первый раз.

Небо было безоблачным. Дул теплый юго-восточный ветер. Море вздымалось длинными волнами, но не бушевало. В такую погоду спускать вельботы можно без опасений.

Судов находилось здесь много, большей частью китобойцы. Вероятно, они плавали уже не первую неделю и намеревались вести промысел вплоть до наступления зимы. Другие суда шли либо в основные порты края — Николаевск, Охотск, Аян,[133] либо оттуда, направляясь в открытое море.

Уже в то время столица Амурского края Николаевск, расположенный почти в самом устье Амура, был крупным торговым городом, и его значение увеличивалось с каждым годом. Он обладал удобным закрытым портом в Татарском проливе, отделяющим побережье от вытянутого в длину острова Сахалин.

Недавнее происшествие, по мнению Жана-Мари Кабидулена, знаменовало для «Святого Еноха» начало периода невезения. Он не высказывался на этот счет категорически, но лучше было разговоров на эту тему с ним не заводить. Тем не менее приходилось признать, что кампания в Охотском море началась не слишком удачно.

Утром в двух милях от судна заметили китовый фонтан. Это был финвал, и месье Буркар приказал спустить четыре вельбота. Преследование, однако, не дало результата. Кит несколько раз нырнул на очень большом расстоянии от преследователей и окончательно исчез из виду.

На следующий день — такая же неудача. Гарпунерам ни разу не удалось метнуть гарпун.

Однако нельзя было сказать, что китов в этом море нет. Дозорные, заметили еще нескольких, но таких диких и пугливых, что приблизиться к ним не удалось.

Была ли фортуна более благосклонна к другим судам?.. Маловероятно.

Вполне естественно, что это обстоятельство весьма раздосадовало экипаж и больше всех лейтенанта Алотта. Он пришел в такую ярость, что, несмотря на неоднократные предупреждения капитана Буркара, был способен на любое безрассудство.

Капитан принял решение вести судно к Шантарским островам, где в течение двух последних сезонов охотился успешно.

Три месяца назад Охотское море было покрыто льдами. Огромные, еще не начавшие таять льдины очень затрудняли охоту. Китобойцам приходилось иногда по три дня плыть вдоль ледяных полей, чтобы обогнуть их и выйти на чистую воду.[134] Но в августе даже северная часть моря полностью свободна ото льда. Единственно, чего следовало опасаться, так это образования молодого льда, прежде чем завершится второе плавание «Святого Еноха».

Двадцать девятого открылись Шантарские острова, расположенные у входа в глубоко врезавшуюся в побережье Амурского края бухту. За ней была еще одна бухта, довольно мелкая, известная под названием бухты Финисто,[135] или Юго-Западной бухты. Месье Буркару она была знакома, так как в прошлый раз он стоял здесь на якоре.

Вот тут и случилось новое происшествие, на сей раз очень серьезное. Как раз в тот момент, когда якорь ложился на грунт, два матроса поднялись на фор-марса-рей, чтобы высвободить снасти фок-мачты. Боцман забыл крикнуть им, чтобы они держались крепче, и в тот момент, когда якорная цепь натянулась, один из матросов, стоявший одной ногой на вантах, другой — на пертах,[136] не удержался, полетел вниз и, ударившись о борт вельбота, упал в море.

На этот раз несчастный — его звали Ролла и ему не было еще тридцати лет — менее удачливый, чем его товарищ, — тот, как вы помните, был спасен при аналогичных обстоятельствах во время плавания у берегов Новой Зеландии, — исчез в волнах.

В мгновение ока спустили на воду шлюпку, и спасательные круги полетели через релинги. По всей вероятности, Ролла был тяжело ранен, возможно, сломал руку или ногу. Матросы безуспешно пытались его найти — но он так и не поднялся на поверхность.

Ролла стал первой жертвой на «Святом Енохе». Его гибель произвела на всех тягостное впечатление. Ролла был славный матрос, его ценили командиры, любили товарищи. Теперь никто никогда больше его не увидит…

Под впечатлением этого несчастья плотник сказал боцману:

— Неужели нам больше не видать удачи?

Прошло много дней, и хотя киты появлялись в поле зрения дозорных, загарпунить не удалось ни одного. Капитан норвежского судна, вставшего на якорь в бухте Финисто, заявил, что на его памяти никогда еще не было такого неудачного сезона. Он считал, что скоро придется отказаться от промысла в Охотском море.

В это утро лейтенант Кокбер, заметив показавшееся у входа в бухту судно, воскликнул:

— Э, да ведь это он!

— Кто? — спросил месье Эрто.

— «Рептон»!

Действительно, милях примерно в двух, курсом на северо-восток, шел английский китобоец. И если его сразу опознали с борта «Святого Еноха», то, несомненно, и он узнал французское трехмачтовое судно. Впрочем, и в этот раз капитан Кинг не выказал желания вступить с капитаном Буркаром в контакт.

— Ну и пусть отправляется к дьяволу! — воскликнул Ромэн Алотт.

— Похоже, в Охотском море ему повезло не больше, чем в бухте Маргариты, — заметил месье Эрто.

— Да, не слишком-то он нагружен, — сказал лейтенант Кокбер, — думаю, не заполнил и четверти своих бочек.

— Да ведь и другим судам, — заметил месье Буркар, — кажется, не слишком повезло. Не следует ли из этого заключить, что по тем или иным причинам киты покинули здешние края, чтобы больше сюда не возвращаться?

Во всяком случае казалось весьма сомнительным, что «Святому Еноху» повезет в охоте до появления льдов.

Нельзя сказать, что это побережье, не говоря уже о расположенных на нем портах, было необитаемым. Жители горных районов нередко спускаются к морю, но опасаться их нет никаких оснований. Двуногие тут вполне безобидны, зато здесь водится множество очень опасных четвероногих, и матросы, отправляясь в лес за дровами, должны соблюдать осторожность. Медведи выходят из окрестных лесов стадами,[137] привлеченные запахом выброшенных на берег китовых скелетов. Похоже, они весьма охочи до этой добычи. А потому, отправляясь на берег, матросы запасались пиками, чтобы при случае отражать атаки косолапых.

Русские в подобных ситуациях поступают иначе. При встрече с медведем они действуют с поразительной ловкостью. Они ждут медведя, стоя неподвижно на коленях и положив руки на голову с зажатым в руках ножом. Бросившись на человека, медведь натыкается на нож и падает рядом со своим мужественным противником с распоротым брюхом.

Почти каждый день «Святой Енох» снимался с якоря и выходил из бухты Финисто на поиски китов, но вечером возвращался с пустыми руками. А иногда при хорошем ветре под тремя марселями, фоком и кливерами выходил в открытое море с дозорными на салингах и готовыми к спуску вельботами. Хорошо, если удавалось заметить кита, хоть раз в сутки, однако всякий раз на таком расстоянии, что нечего было и думать о преследовании.

Тогда решили двинуться к Аяну, маленькому порту на западном побережье, известному своей торговлей пушниной.

По дороге экипажу удалось пришвартовать средних размеров китенка, из тех, что американцы называют «Krampsess», — он был уже мертв, и из него получили всего шесть бочек жира, напоминающего жир кашалота.

Похоже, плавание в северных морях Тихого океана не сулило ничего хорошего.

— Если бы сейчас была зима, — часто говорил месье Эрто доктору Фильолю, — мы могли бы начать охоту на сивучей.[138] Они появляются во льдах Охотского моря начиная с октября, и их мех ценится довольно дорого.

— К сожалению, месье Эрто, зима наступит не раньше, чем через несколько недель, а к тому времени «Святой Енох» уже покинет эти края.

— Стало быть, месье Фильоль, мы вернемся с пустым брюхом, то бишь трюмом.

Действительно, с образованием льда сивучи и прочие ластоногие, сотнями, если не тысячами, появляются на поверхности ледяных полей. Ловить их очень легко, если подкрасться в тот момент, когда они дремлют, греясь на солнышке. Вельботы под парусами приближаются к ним бесшумно. Несколько человек выходят на лед, хватают животное за задние лапы и тащат в лодку. Однако сивучи очень недоверчивы и обладают исключительно тонким слухом и удивительно острым зрением. Едва лишь один почует опасность, как все стадо приходит в волнение и моментально скрывается подо льдом.

Четвертого сентября лейтенант Кокбер снова наткнулся на мертвого кита. Он завел буксирный конец на его хвост и притащил к борту судна, где кит был пришвартован таким образом, чтобы на следующий день начинать разделку.

В салотопке развели огонь, и весь день ушел на вытапливание жира. Любопытная деталь: животное ранили в бок, но не гарпуном. Скорее всего это был укус огромной акулы.

Обычно промысел в Охотском море ведется несколько иначе, чем в других местах. Вельботы уходят от корабля далеко и возвращаются порой только через пять-шесть дней. Однако это не значит, что они все время остаются в море. К вечеру, вернувшись на берег, моряки вытаскивают вельботы на сушу, чтобы их не смыло приливом. Затем строят себе из веток шалаши, ужинают и, приняв необходимые предосторожности от нападения медведей, остаются здесь до рассвета. А затем снова отправляются в море.

Прошло много дней, прежде чем «Святой Енох» вернулся на свою стоянку в бухте Финисто. Он дошел даже до Охотска, оживленного порта на побережье, но остановки там не сделал.

Еще не окончательно утративший надежду месье Буркар решил идти в сторону Камчатки, где киты могли собраться, прежде чем двинуться через проливы между Курильскими островами.

Между прочим, «Рептон», взяв на борт несколько сотен бочек, сделал то же самое.

Подгоняемый свежим юго-западным ветром, «Святой Енох» направился в центральную часть Охотского моря, между полуостровом Камчатка и сибирским побережьем.

Встав на якорь в двух или трех милях от берега напротив небольшого порта Ямск,[139] капитан Буркар решил отправить на поиски китов вельботы. Он не назначил им точного времени возвращения, однако поставил условие — держаться всем вместе.

Оба лейтенанта, гарпунеры Кардек, Дюрю и Дюкрэ, четыре матроса и два младших матроса спустились в вельботы, захватив с собой все необходимое снаряжение: пики, гарпунные пушки и фленшерные мечи.

В восемь часов вельботы двинулись вдоль побережья на северо-запад. Легкий ветер подгонял их, и вскоре, обогнув стрелку мыса, они потеряли «Святой Енох» из виду.

За все утро моряки не увидели ни одного кита. Естественно было задаться вопросом, а не покинули ли эти животные Охотское море, как покинули бухту Маргариты.

Однако около четырех часов пополудни в трех милях к северо-востоку заметили несколько фонтанов — белые струи воды вздымались через различные промежутки времени. Киты резвились на поверхности моря, и на этот раз вполне живые. Но начинать погоню, к сожалению, было уже поздно. Солнце уже клонилось на западе к сибирским горам. Вечер наступит раньше, чем удастся метнуть хоть один гарпун, и было бы неосторожно оставаться на всю ночь в море.

Месье Эрто подал сигнал двум вельботам, находившимся в полумиле впереди, и, когда те приблизились, приказал:

— К берегу! Выйдем в море завтра с рассветом.

Возможно, Ромэн Алотт предпочел бы продолжить охоту, но вынужденно подчинился. Конечно же, решение месье Эрто разумно. Бог знает как далеко может увести их преследование в подобных условиях. А кроме того, не стоит забывать о тех одиннадцати или двенадцати милях, что отделяли их от «Святого Еноха».

Они причалили к берегу в глубине узенькой бухточки, матросы вытащили вельботы на песок. Месье Эрто счел излишним строить шалаши на те семь или восемь часов, что оставалось провести на берегу.

Устроившись под большими развесистыми дубами,[140] они поужинали и легли спать прямо на земле. Однако, опасаясь нападения медведей, месье Эрто устроил наблюдательный пост. Вооруженные пиками и гарпунами часовые должны были сменять друг друга каждые два часа.

Ну что ж, как говорит лейтенант Алотт, не на кита, так на медведя поохотимся.

Если не считать доносившегося издали воя, ночь прошла спокойно, и едва забрезжил рассвет, все были на ногах.

В одну минуту на воду спустили вельботы и вышли в море. Над морем висел туман, что часто бывает в здешних широтах в это время года, а потому видимость — не больше полумили. Но можно надеяться, что через несколько часов после восхода солнца туман рассеется.

Так и произошло, и хотя небо оставалось серым, горизонт открылся. Вельботы двинулись на северо-восток. А так как каждый имел право сам выбирать направление, то неудивительно, что Ромэн Алотт, подбадривая своих матросов, вскоре вырвался вперед. Он первый заметил кита, выпускавшего фонтаны в трех милях впереди, и принял все меры, чтобы его загарпунить.

Три вельбота двинулись вперед, маневрируя таким образом, чтобы подойти к киту как можно ближе, не вызвав его подозрений. Впрочем, тот только что нырнул, и нужно было ждать, пока он появится на поверхности снова.

Когда кит всплыл, ближе всех к нему находился лейтенант Кокбер. Гарпунер Дюрю, стоя на носу, готовился мощной рукой метнуть гарпун, в то время как матросы налегали на весла.

Этот крупный полосатик плыл в сторону моря и не подозревал об опасности. Он всплыл так близко от вельбота, что Дюрю сумел вонзить ему два гарпуна под грудные плавники.

Животное даже не вздрогнуло, словно не почувствовало удара. И это была большая удача, так как в тот момент половина его туловища находилась под лодкой и одного удара хвоста вполне достаточно, чтобы разнести ее в щепки. Но внезапно кит пошел вниз, и на такую глубину, что линь вырвался из рук лейтенанта, едва тот успел привязать к его концу буй.

Когда кит всплыл, месье Эрто подошел к нему совсем близко. Кардек метнул свой гарпун, и на этот раз уже не пришлось травить линь.

Подошли два других вельбота. Несколько ударов пикой, затем фленшерный меч отсек один из плавников кита. Тот яростно забился, выпустил красный фонтан и затих.

Теперь нужно отбуксировать его к «Святому Еноху». А расстояние немаленькое — не меньше пяти миль. Так что работа предстоит не из легких. А потому месье Эрто сказал первому лейтенанту:

— Кокбер, отдайте швартовы и воспользуйтесь попутным ветром, чтобы добраться до стоянки в Ямске. Капитан Буркар немедленно снимется с якоря и, взяв курс на северо-восток, пойдет нам навстречу.

— Я поспешу, — ответил лейтенант.

— Я думаю, вы доберетесь до «Святого Еноха» раньше чем наступит ночь, — продолжил месье Эрто. — Во всяком случае, если нужно ждать до рассвета, мы подождем. С такой махиной на буксире и мили в час не сделать.

Это, конечно, самое разумное решение. Вельбот на веслах и под парусами направился к берегу.

Два других вельбота, подгоняемые течением, но все равно очень медленно, двинулись в том же направлении.

При такой скорости нечего было и думать преодолеть четыре мили, отделявшие их от берега, и провести ночь на суше. Впрочем, если лейтенанту Кокберу ничто не помешает, то они встретят «Святой Енох» еще до наступления темноты.

К несчастью, около пяти часов начал сгущаться туман, ветер стих, а видимость сократилась до нескольких саженей.

— Этот туман помешает капитану, — сказал месье Эрто.

— Если, конечно, вельбот не заблудится в тумане и сумеет выйти к месту его стоянки, — заметил гарпунер Кардек.

— Нам не остается ничего другого, как встать на якоре у кита.

Моряки извлекли из мешков провизию: солонину, сухари, пресную воду и тростниковую водку. Закусив, улеглись, надеясь мирно проспать до рассвета. Однако ночь выдалась неспокойная. Около часу ночи вельбот, сотрясаемый яростной бортовой качкой, чуть было не сорвался с якоря, так что пришлось заложить запасные швартовы.

Откуда взялось это странное волнение? Никто не мог на этот вопрос дать ответа. Месье Эрто подумал, что, возможно, на небольшом от них расстоянии прошел какой-нибудь пароход, и в ту же минуту у него мелькнула тревожная мысль, что в тумане пароход может в них врезаться.

Один из матросов начал сигналить, ответа не последовало. Не было слышно ни шлепанья винта, ни звуков работающей паровой машины, не было видно сигнальных огней.

Это беспорядочное волнение продолжалось в течение сорока минут и было столь сильным, что месье Эрто стал подумывать о том, чтобы оставить кита. Но в конце концов волнение прекратилось, остаток ночи прошел спокойно.

Чем могло быть вызвано это бурление? Ни месье Эрто, ни лейтенант Алотт не находили никакого объяснения. Пароход? Но тогда волнение не было бы столь продолжительным. Более того, всем казалось порой, что они слышат раскатистое ржание и храп, отнюдь не похожие на шум паровой машины.

Как и накануне, туман с рассветом рассеялся. «Святого Еноха» еще не видно. Ветра, правда, почти нет. Однако к девяти утра засвежело, и один из гарпунеров разглядел на юго-западе движущееся по направлению к ним судно.

В полукабельтове от вельботов «Святой Енох» лег в дрейф, и как только кит оказался около борта, его пришвартовали якорной цепью.

Кит оказался огромным, на его разделку ушел почти целый день. На следующий день развели огонь в салотопке и после двух суток непрерывной работы отправили в трюм сто двадцать пять бочек жира.

Несколько дней спустя «Святой Енох» встал на якорь у камчатского побережья, а вельботы снова начали поиски, не слишком, однако, успешные: они загарпунили двух небольших китов, еще три были найдены мертвыми с разорванным брюхом, так что от них уже не было проку. Вероятно, киты стали жертвой какого-то хищника. Но какого? Необъяснимо.

Удача решительно покинула «Святой Енох». Даже не заходя в предсказаниях так далеко, как папаша Кабидулен, можно не без оснований предположить, что вторая кампания будет не слишком прибыльной.

Действительно, охотничий сезон шел к концу. В сибирских морях охота всегда заканчивается не позже сентября. Сильно похолодало, и пришлось надеть зимнюю одежду. На градуснике около нуля. С наступлением холодов в Охотском море начнутся штормы. Вдоль побережья уже начали образовываться льды, постепенно они станут покрывать все большую территорию, а в подобных условиях охота трудна, чтобы не сказать невозможна.

По сведениям, полученным капитаном Буркаром, и на Шантарских островах, и в Аяне, и в Ямске, другим китобойцам повезло ничуть не больше, чем «Святому Еноху». А потому большинство судов уже направлялись к портам зимней стоянки.

В таком же положении находился и «Рептон», замеченный тридцать первого утром. Все так же, почти порожняком, он шел на всех парусах к востоку, намереваясь, очевидно, преодолеть Курильскую гряду. По всей вероятности, «Святой Енох» покинет Охотское море последним. И нужно поторопиться, так как иначе есть риск быть зажатым льдами.[141]

По данным папаши Кабидулена, в трюме не больше пятисот пятидесяти бочек — треть того, что он может вместить.

— Я думаю, — сказал месье Эрто, — нам здесь больше делать нечего, нужно уходить, не задерживаясь.

— Я тоже так думаю, — ответил месье Буркар. — Надо воспользоваться тем, что проходы между Курильскими островами еще открыты.

— Вы собираетесь вернуться на Ванкувер, капитан? — спросил Фильоль.

— Возможно, — ответил месье Буркар. — Но прежде чем начать этот длинный переход, мы сделаем остановку в одном из камчатских портов.

Остановка была совершенно необходима, чтобы пополнить запасы свежего мяса. В крайнем случае можно провести зиму в Петропавловске.

«Святой Енох» снялся с якоря и, взяв курс на юго-восток, двинулся вдоль побережья Камчатки. Обогнув мыс Лопатка, повернул на север и четвертого сентября во второй половине дня подошел к Петропавловску.