Розы нашей любви

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Тони сидел на крыльце. Впервые в жизни ему не хотелось ничего делать.

Она ушла.

«Но ты ведь всегда знал, что рано или поздно это случится», – сказал он себе.

Да, она не его круга. Он чувствовал это. Почувствовал сразу, в первый же день, когда увидел ее: она держала в руках большой термос, а ветер развевал ее волосы. Ему захотелось тогда схватить ее в охапку и броситься прочь. Он не поверил, когда она сказала, что согласна провести с ним вечер.

Даже после того, как она вышла за него замуж, он не мог поверить, что это и в самом деле произошло. В ту ночь она возникла, словно легкий призрак, на пороге его комнаты. «Я тебя люблю, Тони. Разве это не считается?»

Даже тогда он поверил лишь наполовину. Он схватил ее на руки и крепко прижал к себе, словно боялся, что она исчезнет.

«И вот она действительно исчезла, приятель, – сказал он себе. – Смирись с этим. Мы не подходили друг другу. Наш союз был лишен гармонии. Я мешал ей проявлять ее индивидуальность, а она – черт возьми! – мешала мне проявлять мою. Она заставила меня выглядеть стопроцентным дураком. Я-то ликовал по поводу жалкого предложения в двадцать пять тысяч долларов, радовался, что смогу внести первый взнос за ферму…» А она? Сказала, что ферма и так уже принадлежит ему. Мелоди преподнесла ему ферму, словно подарок, упакованный в красочную обертку.

«Жалкие гроши. Пустяк».

Бог мой, но она же не собиралась намеренно унизить его!

Он знал это и раскаивался в том, что наговорил ей грубостей. Жалел, что повел себя таким образом. Но когда чувствуешь себя идиотом, то и ведешь себя по-идиотски.

Все равно они были неподходящей парой, Мелоди правильно сделала, что ушла, убеждал себя Тони. Хватит думать об этом. Нужно пойти обрезать розы и полить растения, или нет – пожалуй, лучше заглянуть к Гастону. Он говорил, что пришло еще одно предложение, намного выгоднее первого.

Тони все еще сидел на крыльце, когда вдруг услышал шум мотора на подъездной аллее. Старый «форд»! Возможно ли? Неужели Мел решила вернуться?

Но машину вела не Мелоди, а за «фордом» следовал другой автомобиль – элегантный, серебристый, спортивный. Очень дорогой.

Словно удар по лицу!

– Спасибо, – поблагодарил он человека, вручившего ему ключи. Он проследил, как тот садится на пассажирское сиденье «ягуара», как машина плавно трогается с места, затем встал и отправился ухаживать за розами.

– Слушай, Тони, что у вас, черт возьми, происходит? – Педро стоял перед ним, словно грозный судья, жаждущий произнести окончательный приговор. Рядом с ним немедленно возникла Розали.

– Да, Тони! Где Мел? Она давно не приезжала к нам, и каждый раз, как я звоню…

– Мы распрощались.

– Что ты хочешь сказать… распрощались?

– Распрощались! Расстались! Разъехались! – Он оттягивал это объяснение, сколько мог. – Вы что, не понимаете? Все кончено. Она ушла.

– О, Тони! Что же ты такого сделал?

– Что я сделал? Рози, вся эта затея со свадьбой была комедией чистой воды с самого начала. Ты это и сама знаешь.

– Я ничего такого не знаю. Вы, казалось, были очень счастливы. С самого первого дня…

– Вот именно! Самый первый день. Ты была там и знаешь, что случилось у дверей мэрии.

– Но это было три месяца назад. Мне известно, что ты обиделся тогда на Мел. Но я полагала, вы давно помирились.

– Подобные вещи нельзя забыть, Рози. Ты слышала, как меня называли репортеры? Мужем наследницы миллионного состояния!

– Да, но…

– Насколько мне было известно, я женился не на наследнице. До сих пор помню, как какая-то девица спросила у Мелоди: «Чем вас привлекает подобный тип мужчин?» Я, черт возьми, не тип! И не сексуальный объект, который любая женщина может купить или продать.

– О, Тони, ради всего святого, зачем снова к этому возвращаться? Ты и Мел…

– Постой, Розали. – Педро взял жену за локоть, качая головой. – Погляди, не осталось там чего-нибудь? Собери Тони поесть, он, наверное, голоден.

– Нет, не беспокойтесь, – запротестовал Тони. Но его протесты не были услышаны.

Тони позволил брату отвести себя на кухню, сел за стол и с удовольствием втянул запах еды, которую Розали поставила подогревать. Запеченная ветчина с тушеной капустой. Он и правда был чертовски голоден. Когда он ел последний раз? Тони попытался вспомнить. Но вспомнил только, что не видел Мел уже целых три дня.

– Вот, подкрепись. – Розали поставила перед ним дымящееся блюдо.

– Спасибо. – Один лишь запах пищи согрел его. – Знаешь, Рози, ты превосходная кулинарка.

– Мел тоже превосходная кулинарка. Она даже…

– Тони, ты еще не видел, как научилась плавать наша Пэтси, – вмешался Педро, многозначительно взглянув на жену. – Резвится в воде, словно рыбка.

Розали, поняв намек, не стала больше говорить о Мелоди. Тони впервые за три дня наслаждался основательной трапезой и слушал, как брат с женой рассказывают про шалости своих отпрысков. Обычно душа его наполнялась радостью от таких разговоров, а сейчас он, как никогда, почувствовал себя одиноким. Из этого теплого семейного очага ему придется возвращаться в холодный дом…

Только когда Розали убрала пустую тарелку и налила всем кофе, Педро решился вызвать брата на откровенность.

– Ну, давай, рассказывай. Что у вас не заладилось с Мелоди?

– Все! Прежде всего, я обнаружил, что все эти три месяца жил на ее средства.

– Это неправда! – вмешалась Розали. – Я знаю точно. Сама видела, как она просматривала рекламу бакалейных товаров, считала каждый цент и пыталась выкроить деньги для фермы.

– Вот именно! Ферма! В том-то вся и проблема.

И он рассказал им про опцион.

Некоторое время супруги молчали, пытаясь осмыслить услышанное. Первой заговорила Розали:

– И все-таки я могу ее понять. Ты сам знаешь, как переживала бабушка из-за деда, ведь она сама была не в состоянии о нем позаботиться. Мелоди увидела, что они нуждаются в деньгах, и так как они у нее имелись… Послушай, ты помнишь, как Фрэнк сломал ногу, и вы с Педро подменяли его на работе до тех пор, пока он не поправился? Это примерно такой же случай.

– Не вижу ничего похожего. То была крайняя необходимость, и мы помогали Фрэнку открыто и честно. А Мелоди ни одним словечком не обмолвилась. Если б она была откровенна, сказала мне прямо…

– Как бы не так! Ты бы разозлился на нее в любом случае.

– Это, кстати, была не единственная ее ложь, – с тяжелым вздохом произнес Тони.

– Да? – Педро внимательно посмотрел на брата.

– Она твердила, что не прикоснется к отцовским деньгам. Я ее, между прочим, за язык не тянул, она сама это придумала. Хотела жить на мой заработок, а ту «малость», которую она имеет, собиралась приберечь на черный день.

– И что же? Разве не так все было? – спросила Розали. – В чем же ее грандиозная ложь?

– В этой самой «малости», которая равняется тридцати миллионам долларов!

Розали ахнула, Педро присвистнул.

– Тридцать миллионов?

– Какой-то там трастовый фонд, который оставила ей бабушка. Она выплачивала за опцион всего лишь незначительную часть процентов. Как вам это нравится?

Педро пытался осмыслить услышанное.

– Она не сказала тебе, что у нее имеется трастовый фонд? А тебе самому разве не приходило это в голову?

– Она ни разу не упомянула о нем. Нет, конечно, я ни о чем таком не догадывался. Ее деньги? Ну, может быть, несколько тысяч. Я вообразить себе не мог, что у нее миллионы.

Педро кивнул.

– Понимаю тебя.

– Еще бы нет! Кому такое понравится? Только вообрази, я плясал бы под ее дудку всю оставшуюся жизнь!

– Тридцать миллионов! Подумать только! – мечтательно произнесла Розали и, посерьезнев, добавила: – Ладно, давайте обсудим ситуацию. Я хочу разобраться, кто под чью дудку пляшет.

Тони устремил на нее непонимающий взгляд.

– Что ты хочешь сказать?

– А вот что: будь у меня тридцать миллионов долларов, я не стала бы вкалывать, как поденщица, даже ради Педро, которого люблю так же сильно, как Мелоди любит тебя.

– Ты имеешь в виду…

– Да-да, я никогда прежде не встречала женщины, которая так старалась быть бедной.

– Но послушай! Разве я просил ее…

– Нет, ты не просил. Ты всего лишь ушел, хлопнув дверью, разобидевшись на ее богатство и разгневавшись на то, что она посмела ничего не сказать тебе об этом. Ты пожелал развестись с ней через пятнадцать минут после свадьбы. Сразу после того, как пообещал любить и беречь ее «в богатстве и бедности до конца своих дней». Ты, такой гордый, оставил ее одну рыдать в одиночестве.

– Послушай, все было не так! Мы поговорили, и…

– О да, поговорили! Я позвонила ей вскоре после того, как вы приехали на ферму. Она была просто убита горем, боялась, что ты не вернешься к ней, и так плакала, что едва могла говорить. Знаешь что, Тони Костелло! Очень жаль, что я не посоветовала ей тогда дать тебе хорошего пинка. Подумать только, из-за денег отказаться от такой любви!

– Но я… – Тони, ошеломленный горячностью Розали, повернулся к брату и увидел, что тот, схватившись за живот, хохочет. – Что тут смешного?

– Ничего, – Педро попытался подавить новый приступ смеха. – Просто представил себе… Постой, постой! – Он остановил собравшегося встать Тони. – Можешь мне поверить, я прекрасно понимаю твои чувства. Я сам Костелло! Но в словах Рози есть смысл. Она права насчет Мел. Твоя жена трудилась, как поденщица, чтобы угодить тебе. Я знаю, сам видел ее за работой. Она не заставила бы тебя плясать под свою дудку, не такая она. Кроме того… – В его глазах вспыхнули озорные огоньки, и он снова едва не прыснул. – Попробуй перевари это, приятель: тридцать миллионов долларов – не обязательно зло. Мне кажется, ты сможешь ужиться с ними!

Тони не хотелось возвращаться домой, это была одна из причин, по которой он заехал к брату. Он думал об этом, отъезжая от дома Педро. Но он не мог больше ночевать в мотеле, где провел последние две ночи. Он взглянул на часы. Еще не так поздно, можно заехать куда-нибудь выпить, хоть шататься по барам было и не в его привычке.

Но… Рано или поздно придется возвращаться домой. Дела настоятельно требовали его присутствия на ферме – например, следовало срочно полить все растения, прежде чем они окончательно засохнут.

Но там совсем никого нет! Даже Шоколадки, которую он оставил в ветеринарной лечебнице.

Там нет Мел…

Черт! Неужели ему так сильно ее не хватает? Засевшая глубоко внутри боль не исчезала и отнимала у жизни весь свет и радость.

Бред. Раньше с ним не случалось ничего подобного. Он всегда был занят: днем работа в городе, вечером занятия в университете. Он не чуждался и развлечений – несколько раз встречался с девушками. Например, со своей однокурсницей, тоже посещавшей лекции по ботанике. Как же ее звали? Он так и не смог вспомнить и остался к этому совершенно равнодушен. И, конечно же, работа на ферме, подумал Тони, подъезжая к дому. Он уже тогда начал создавать свой питомник, выставил на продажу несколько кустов и многолетников, посадил в горшочки для Пасхальной ярмарки лилии.

Лилии… Он вспомнил множество цветущих растений, стоявших на сколоченных наспех столах в сарае, рядом Мел, ее роскошные волосы растрепаны, на носу грязная полоска. Она поливает, заворачивает, таскает горшки в багажник его пикапа.

И верно, он тоже видел ее за работой.

А ведь тогда они даже не были женаты. В тот день он впервые привез ее на ферму, впервые поцеловал прямо там, в сарае.

Он остановил машину, поднялся на крыльцо, вошел в дом. И замер, потрясенный окружившей его пустотой. Но туг же быстро прошел по комнатам, зажигая везде свет. Словно лампы могли излучить хотя бы частицу того света, который был в Мел.

И точно, она отразилась и в свежепокрашенной стене гостиной, и в натертом полу, и в диванной накидке, от которой до сих пор пахло ее духами.

Но все же ее не было здесь, и пустота смеялась над ним. И в спальне ее не было, хотя ее присутствие заполняло всю комнату. Брошенный на кровати халат, перевернутая тапочка на полу, браслет, забытый на туалетном столике. Запах духов был здесь еще ощутимее. Но не так ощутим, как запах роз… Тех самых, ее любимых, с их магическим ароматом, который смешивался с магией их любви в первую брачную ночь. И все последующие ночи…

Эти розы Мелоди поставила здесь три дня назад. Они уже осыпались, и засыхающие лепестки покрывали полированную поверхность туалетного столика. Но, умирая, розы благоухали во много раз сильнее, властно напоминая о любви, которая не желала умирать.

Ее смех… Мелодичный и веселый смех. Ему не хватало ее смеха. Ему не хватало ее самой. Ее полных ободряющей веры слов: «Ты такой удивительный», которые придавали ему сил, заставляли думать, что он способен завоевать мир. Ее неугомонного бодрого духа, ее жадного интереса к жизни, который превращал каждый день в занимательное приключение. Ему не хватало страстной и нежной подруги, в объятиях которой каждая ночь становилась раем на земле. Как он мог позволить ей исчезнуть из своей жизни?

Во всем виноваты деньги. Или его отношение к ним?

Тони сел на кровать, чувствуя себя потерянным, лишенным почвы под ногами. Ни разу за все эти три месяца, которые они прожили вдвоем, он не вспомнил о ее деньгах. Да, в день их бракосочетания репортеры обрушили на его голову информацию о том, что она богата, но потом он просто-напросто забыл о них. Он видел перед собой любящую, добрую, притягательную женщину, которая завладела его сердцем и стала неотъемлемой частью его жизни.

Как же он будет жить без нее?

Тони поднял телефонную трубку.

Телефон звонил и звонил.

Мелоди зарылась глубже в подушки, пытаясь спрятаться от этого звука. Только провалилась в сон… Трезвон не прекращался. Ну почему никто не отключит телефон! Она, сощурившись, взглянула на часы, стоявшие на тумбочке. Два часа ночи! Как не стыдно звонить так поздно! Она подняла трубку.

– Мел?

Тони! У нее сжалось сердце, пальцы судорожно стиснули трубку. Она ждала этого звонка и надеялась, но теперь…

– Мел? Мел, ты слышишь меня? – Голос звучал решительно, требовательно.

Все начнется сначала: гнев, обвинения… Она не вынесет этого. Только не сейчас.

Мелоди положила трубку.