Рубины Блэкхерста

ГЛАВА 14

Муттон тоже направился вслед за Хезер в ее комнату. Не ожидая больше гостей, она закрыла дверь на засов. Девушка бросилась на кровать, на ее глаза навернулись слезы. Верный пес свернулся калачиком возле нее, уткнувшись мордой в ее ладонь. Он тоже был опечален и скорбно прикрыл глаза. Хезер притянула его поближе:

– Что теперь будем делать, Муттон? Смог бы ты отыскать для меня настоящие рубины?

Пес в ответ только моргал, облизывая ее руку.

– Как ты думаешь, когда все это кончится? – воскликнула девушка со слезами на глазах.

Пес в ответ залаял и помахал ей хвостом.

– Глупая собака, откуда тебе это знать, но я все равно люблю тебя, – прошептала она.

Хезер натянула одеяло на себя и на пса и погрузилась в беспокойный сон, прерываемый кошмарами. Все, кого ей довелось встретить в своих снах, носили на себе рубины Блэкхерста. Громадные, беззубые рты беззвучно смеялись над ней. Но стоило ей дотронуться до драгоценностей, как они мгновенно исчезали, а затем появлялись вновь, но уже на ее собственной шее, и начинали душить ее.

Она металась в постели, охваченная ужасом, а Муттон скулил и вытягивал лапы, беспокоясь за свою хозяйку. Затем он повернулся мордой к двери. Его уши, казалось, напряженно вслушиваются в темноту.

Но Хезер не слышала ничего такого, что бы могло привлечь внимание пса. Может быть, он учуял крысу или мышь. Но Муттон беспокоился все больше и больше. Он встал и глухо зарычал. Хезер зажгла свечу.

Слабое пламя свечи едва освещало то, что находилось в непосредственной близости от кровати, и призрачно отражалось от зеркала и металлических частей камина.

Хезер взглянула на свои карманные часы. Было около девяти часов вечера. Она проспала около двух часов. В доме не слышно было ни звука, хотя джентльмены внизу наверняка сидели в компании с пивным бочонком. Девушка похлопала по мохнатой спине своего верного стража и прошептала:

– Успокойся, это всего лишь мыши. Ляг и отдохни.

Но Муттон сохранял позу воина, а его рычание только усиливалось. Затем он спрыгнул на пол и, подбежав к двери, залаял.

Хезер, едва ступая, на цыпочках тоже прокралась к двери и приложила к ней ухо. Тишина. Нет, вот послышались какие-то звуки, напоминающие трение ткани о дерево. Она напряглась. Кто же там, за дверью? Хезер внимательно вслушивалась в этот странный шум, и в ней все больше и больше росло негодование. Что это – очередная злая шутка «Кота», жертвой которого ей опять суждено стать? В ней закипела ярость, и без всякого страха, не думая о последствиях своих действий, она резким движением распахнула дверь. За дверью стояла мисс Уэдж с толстой книгой под мышкой.

Хезер от удивления открыла рот; то же сделала и мисс Уэдж. Муттон залаял и, рыча, вернулся назад к кровати.

– Мисс Уэдж, почему вы не постучали в дверь? Вы ужасно напугали меня!

– Извините, – хриплым голосом ответила мисс Уэдж. – Я стояла у двери, не зная, разбудит ли вас мой стук. Я не хотела мешать вашему отдыху.

– А я подумала, что Муттон почуял крысу или мышь. Проходите.

Мисс Уэдж вошла в комнату и присела на край стула, натянуто улыбаясь. Она была одета в серый фланелевый халат с высоким воротником, ее волосы были закрыты громадной шляпой.

– Я решила взять с собой Библию, чтобы показать вам некоторые места из книги, которые могли бы дать некоторое утешение.

Она открыла книгу и стала искать нужные страницы.

Хезер мрачно улыбнулась.

– Как это предусмотрительно с вашей стороны, но единственное, чем можно меня сейчас утешить, – это помочь найти настоящего вора по кличке «Кот».

Сложив руки на груди, она добавила:

– Я удивлена вашему смелому решению навестить меня в моей комнате. А если я и есть этот «Кот», то вы серьезно рисковали, решаясь на этот поступок. Я бы могла сделать с вами все, что угодно, здесь нас все равно никто бы не услышал.

– Я почувствовала, что особенно сейчас вам необходимы утешение и чуткий собеседник, мисс Максвелл. Понимание этого помогло мне побороть мой страх.

Мисс Уэдж сидела прямо-прямо, но в ее позе все же просматривалась нерешительность. По-видимому, решив больше не предпринимать попыток раскрыть Библию, она облизала пересохшие губы.

– Вообще-то я не очень-то ожидала сочувствия от вас, да еще после того, что вы сказали мне сегодня днем. Я сомневаюсь, что ваша книга сможет дать мне утешение! – отрезала Хезер.

Пережитый страх обессилил ее, и она прилегла на кровать. Муттон лежал спокойно и, не мигая, смотрел в сторону мисс Уэдж; Хезер, рассеянно глядя по сторонам, чесала его за ухом.

– Возможно, я действительно поспешила обвинить вас. Извините. За последние несколько дней мое терпение подверглось большим испытаниям, – мисс Уэдж поправила свою шляпу.

Хезер улыбнулась.

– Благодарю вас! Эти ваши слова – лучшее утешение для меня. Я понимаю ваш страх. Ведь все мы здесь живем в ужасном напряжении.

Мисс Уэдж согласно кивнула.

– Через два или три дня дороги очистятся от снега, и я смогу вернуться в Барнсли. Мой брат, наверное, уже отчаялся меня дождаться, возможно, он уже голодает. На кухне он совершенно беспомощен…

– Я заметила, что у вас выдающиеся кулинарные способности, – Хезер была рада тому, что враждебность между ними уменьшилась. Однако она чувствовала, что внутренняя напряженность в их отношениях осталась. Но все же первый шаг был сделан, и, похоже, мисс Уэдж искренне стремилась доставить ей удовольствие.

– Это оттого, что приходится учиться… выживать. Жизнь помощника приходского священника в лучшем случае можно назвать скудной, – объяснила женщина. Она указала на золоченую кисточку на дамской сумочке Хезер, лежавшей на столе. – Я никогда не могла себе позволить что-либо вроде этого. Хезер усмехнулась.

– Это последнее, что у меня осталось. Теперь мне вряд ли удастся купить другую такую сумочку. Кроме того, я пообещала ее Розе, если она поможет мне в поисках настоящего вора по кличке «Кот».

– Что означает ваше «поможет»? – нос мисс Уэдж сморщился. – Она что – шпионит за гостями?

– Нет… во всяком случае, я так не считаю. Роза только зорко смотрит и внимательно слушает. К тому же, она очень проницательна.

– И очень нахальна, – добавила мисс Уэдж. К ней снова вернулась злая ирония.

– У девушки есть свое твердое мнение о многих вещах, – уклончиво ответила Хезер.

Мисс Уэдж с трудом поднялась. Без своей трости она прихрамывала.

– Ну что ж… спокойной ночи. Надеюсь, что ваш сон будет спокойным. – Она погладила рукой Библию. – Вы меня понимаете, я только хотела вам помочь.

Хезер улыбнулась ей на прощание.

– Спасибо за заботу.

На следующее утро она проснулась рано, на рассвете. Муттон стоял у двери на трех лапах и подвывал. Повязка на его голове съехала на один глаз, а на лапе – истрепалась.

– Ах ты мой бедный солдат! Есть нужда выйти, не так ли?

Пес заскулил, и Хезер осмотрела его раны.

Они были чистыми и начали заживать. Девушка открыла дверь, и до нее донеслись звуки с кухни. Муттон пару раз пролаял, пока спускался вниз по лестнице.

Хезер испытала приступ тоски от того, что не была уверена, что пес вернется с улицы обратно. Она с нежностью заботилась о нем, а тот отвечал ей своей привязанностью. Все же, вероятнее всего, пес принадлежал кому-то по соседству и просто оказался заперт в конюшне из-за бурана. Она уже начала тосковать по нему.

Вздохнув, Хезер взглянула за окно. Солнце уже стояло высоко, небо было безоблачным. Она открыла окно и облокотилась на подоконник. Выло уже намного теплее, во дворе стояли лужи. Дорога была покрыта тающим снегом.

Время шло, а Хезер Максвелл была еще очень далека от разгадки тайны рубинов Блэкхерста. Что делать дальше – она не знала. Комок подкатил к ее горлу. Девушка ощутила себя окруженной со всех сторон врагами. Если она сейчас попытается бежать, то ярлык обвинения в краже будет приклеен к ней навечно. А настоящий вор по кличке «Кот» получит полную свободу, будет насмехаться над ней и сможет полностью воспользоваться оставшимися рубинами, а про нее будет думать, какая она дура. Эта мысль вызвала у Хезер новый приступ злости. Она не собирается сидеть сложа руки и ждать, когда какой-то мерзкий вор накинет на нее петлю.

Молодая женщина достала из платяного шкафа вполне приличный зеленый, до пят, халат, высоко приталенный, накинула на плечи шаль; на ногах ее были плотные шерстяные чулки. С тяжелым сердцем она спустилась вниз, чтобы приготовить себе что-нибудь на завтрак.

В таверне было еще очень тихо, все гости спали, но из кухни уже доносилось чье-то веселое мурлыканье. Роза стояла у плиты, энергично размешивая кашу в горшке; по кухне разносился запах свежеприготовленного кофе, щекотавший ноздри Хезер.

– Ах, это вы, мисси! Ваш чемпион только что куда-то выскользнул, – сообщила Роза.

Хезер рассмеялась.

– Чемпион? Вы имеете в виду Муттона?

– Нет, конечно, не его, – подмигнула ей Роза, и Хезер вдруг почему-то воспрянула духом.

– Наш самый светский мужчина просто вне себя от вашего поведения.

– Он так рассержен? – спросила Хезер, беря чашку с кофе из пухлых рук Розы.

Роза красноречивым жестом показала на ее голову.

– Пошевелите-ка мозгами, мисси! Он влюблен в вас, вот что. Но он так опечален, такой хмурый. Он не знает, что делать дальше, но я сказала ему в лицо, что он совсем глупый, если сомневается в невиновности мисси.

Хезер поставила свою чашку на стол и крепко обняла служанку.

– Вы не можете себе представить, как много значит для меня ваше доверие. Вы даете мне силы для дальнейшей борьбы.

– Ох, мисси, не надо лишних слов, вы меня просто задушите! Поищите своего возлюбленного. Поговорите с ним. Я думаю, что он отправился кормить своих лошадей.

Схватив с вешалки плащ, Хезер выскользнула за дверь. Окрыленная надеждой, она направилась к конюшням. Ею овладело страстное желание снова окунуться в голубые глаза Фалько, снова и снова слышать его бархатный голос. Но больше всего ей хотелось услышать его рокочущий смех.

На ветру ее локоны рассыпались в разные стороны, и она безуспешно пыталась удержать их. Дорожка к конюшням уже почти оттаяла, и уже через минуту ее ноги в матерчатых ботинках промокли. Хезер почувствовала холодок, бегущий от стоп вверх.

Всматриваясь в сумерках впереди себя, она услышала, как Фалько что-то насвистывал себе под нос. Девушка кашлянула, чтобы привлечь его внимание.

– Фалько, это вы? – она не нашлась, что сказать ему вместо приветствия.

В старой мятой рубашке, потрепанном байковом костюме не по размеру, Фалько чистил свою лошадь по кличке Ночной Ветер. Шкура его любимца уже блестела, как черный сатин.

– Ах, это вы, – лицо Фалько ничего не выражало, глаза молчали. – Слишком рано поднялись, а?

Хезер не нашлась, что ему ответить. Эмоции переполняли ее сердце, и она смогла только кивнуть. Блэкхерст был в этот день особенно привлекателен: кудри беспорядочно спадали ему на лоб, щеки порозовели от физической работы, он двигался легко и грациозно.

Хезер пыталась найти какой-нибудь предлог для своего столь раннего посещения конюшен. Она не хотела показаться ему навязчивой.

– Муттон вышел на улицу и куда-то пропал. Вы случайно не видели его?

– Не имел удовольствия встретиться с вашим завшивленным другом.

Хезер выпрямилась.

– Завшивленным? Как вы смеете так оскорблять Муттона? У него насекомых не больше, чем у вашего коня.

Фалько хихикнул.

– Вы правы. Муттон – восхитительный пес.

– То же самое я могу сказать и о вашем жеребце, что он восхитителен, – парировала Хезер.

Фалько вышел из стойла и склонился над ней.

– И вы сами тоже восхитительны, и вы знаете это. Мне бы хотелось только одного – чтобы у вас исчезла необходимость напоминать мне о рубинах всякий раз, когда я начинаю внимательно смотреть вам в лицо.

Хезер немного успокоилась.

– А что бы вы хотели при этом увидеть? – спросила она и удивилась собственному бесстыдству. Жизнь в таверне заставила Хезер забыть свою природную застенчивость.

Она остро чувствовала присутствие Блэкхерста, его близость, запах даже в этой смеси лошадиного пота, сена и плоти. В глазах Фалько появилась насмешка.

– Если вы ждете от меня комплиментов, то напрасно. Это самый банальный трюк всех женщин, имеющий целью привлечь внимание к ним самим.

Хезер внутренне напряглась от его слов.

– Вы хотите сказать, что у женщин не может быть иных мыслей, кроме как направленных на то, чтобы выжать у джентльмена парочку комплиментов.

Он погладил холку своего жеребца, продолжая краем глаза наблюдать за Хезер.

– Это и еще какие-нибудь модные безделушки.

– Но это же чудовищно несправедливо! Нельзя же делать такие обобщения.

– Почему? – уголки его рта слегка опустились. – Докажите, что я не прав. Почему я должен верить вам, что вы совершенно отличаетесь от тщеславных, надменных леди, к тому же еще и сплетниц? Вы действительно очень симпатичны и выглядите правдивой, но что может скрываться за всем этим? Обманщица? Особа, находящая определенное удовольствие в том, чтобы очернять других, а заодно флиртовать с любым джентльменом, оказывающимся поблизости?

– Именно эти мысли приходили вам в голову тогда, когда мы целовались? – недоверчиво спросила Хезер. Ей захотелось ущипнуть этого человека. – В любом случае, я не обязана оправдываться перед вами. Или вы мне верите, или нет. Вот и все!

– Похоже, с утра у вас особенно скверный характер.

– Если меня провоцируют, – мрачно ответила девушка. – Однако и ваш характер ненамного лучше.

Хезер повернулась, но прежде чем она ушла, Фалько успел сказать ей:

– Я в душе надеялся, что вы все же захотите показать, что на самом деле вы другой человек, показать, что наша симпатия друг к другу действительно достойна продолжения, что вы не интриганка и не вор.

– А я полагала, что вы уже убедились, что у меня нет ничего общего с вашей последней женой. Что касается ваших подозрений, что я участвовала в краже рубинов, то с этим я ничего не могу поделать. Если настоящий вор будет когда-либо пойман, это и будет достаточным доказательством того, что я невиновна. – В ее душе опять поднялась волна злости на Блэкхерста из-за его недоверия к ней. – Я должна сказать вам, что я серьезно разочаровалась в вас и мне очень больно за ваши обидные слова! Одно время вы дали мне надежду на то, что доверяете мне, но потом сразу же сказали прямо противоположные по смыслу, недобрые слова. Мне бы хотелось, чтобы вы в конце концов решили, на чьей вы стороне, и сказали мне, с кем вы. – Она посмотрела на него тяжелым, недобрым взглядом.

Блэкхерст, нахмурив лоб, продолжал свою работу.

– Да… Я был несправедлив по отношению к вам. Я понимаю, что я не имел права вымещать на вас свою горечь и злость, но мое недоверие к женщинам, как вы понимаете, мне трудно преодолеть. Между нами все произошло так быстро; слишком быстро, у меня кружится голова от всего этого. – Он окинул Хезер взглядом с головы до ног. – Извините меня за мою грубость. Не обижайтесь на меня, Хезер. Пожалуйста.

Искренность его слов смягчила гнев девушки. Она потупила свой взор:

– Хорошо, я постараюсь это забыть, но, прошу вас, не унижайте меня снова вашими презрительными насмешками.

– Обещаю вам. Я уже давно верю в то, что вор по кличке «Кот» не вы, а кто-то другой, – вполне серьезно произнес Фалько. – Даже если мне придется в будущем сожалеть об этих словах. Но я на самом деле верю вам.

Она тоже мечтала о том времени, когда все подозрения останутся позади.

– Вы, по крайней мере, сегодня утром говорите со мной серьезно, – согласилась Хезер и приблизилась к нему. – Я думаю, что это все же победа, и ваша искренность, с которой вы рассказали мне обо всех ваших сомнениях, вселяет в меня надежду.

Он неодолимо манил ее к себе! Ей очень хотелось снова почувствовать себя в его объятиях. Черный жеребец уверенно поглощал принесенное ему сено, а хозяин любовно гладил его по бокам.

– Роза призналась мне, что я стал ужасным занудой, и я понял, что мне необходимо меняться. – Фалько криво усмехнулся. – Она сравнила мой лоб по числу морщин с доской для стирки белья – такой у меня был опечаленный вид. Я решил, что бесполезно размышлять слишком много, и отправился сюда. Физическая работа ускоряет течение мыслей.

Хезер не ответила, и он продолжал:

– Я очень рад, что вы пришли сюда. Скажите мне откровенно, неужели вам не жаль было расставаться с тем, что было вам знакомо и дорого вашему сердцу, поменять это все на должность гувернантки?

Хезер вспомнила то, что пережила в прошлом, и представила себе полную неизвестность своего будущего:

– У меня не было выбора. Я не представляю, какой окажется семья, где мне предстоит учить детей. Если мне повезет, то они, наверное, будут добры ко мне.

– Судя по тому, что вы мне рассказали, у вас никогда не было душевной близости с членами вашей семьи, за исключением отца.

– Я также хорошо помню мою мать, но она была несчастна, и для меня у нее находилось совсем мало времени. С братом я тоже виделась редко, после того, как он отправился учиться в пансион. Отец был для меня до своего самого последнего дня целым миром. – Вдруг Хезер на минуту захотелось, чтобы ее прошлое было иным. – Боюсь, что отец был слабовольным человеком. У него было неважное здоровье, к тому же он увлекался азартными играми. Я думаю, что этим папа старался заглушить в себе какую-то печаль, о которой он мне никогда не говорил. Отец был своего рода одержимым человеком, которым управляли невидимые демоны. – Хезер глубоко вздохнула. – Мне всегда хотелось чем-нибудь помочь ему, но он только смеялся и не обращал на мои вопросы никакого внимания. Иногда он не выходил из своего клуба по несколько дней кряду. Я знаю, что что-то периодически заставляло его на время покидать наш дом, может быть, страх одиночества. Я, однако, этого совершенно не боюсь.

Фалько закончил свою работу и убрал щетку на полку.

– Вам пришлось самой отвечать за свою собственную жизнь.

Девушка глухо рассмеялась.

– Когда никого не остается, кроме слуг, то не остается и выбора. – Она испытующе посмотрела на Блэкхерста. – О, как бы мне хотелось, чтобы вы поверили в мою невиновность!

– Мне бы очень хотелось этого тоже. Боже, как было бы хорошо, если бы все это оказалось лишь дурным сном, чтобы я однажды проснулся, и над вами уже не висело никакого груза подозрений.

– По крайней мере, вы сейчас искренни… Фалько стоял рядом с Хезер и медленно притягивал ее к себе.

– Когда я увидел вас в первый раз, вы меня ужасно заинтриговали, потом я испытал чувство отвращения к вам, а затем увлеченность вернулась с новой силой. Вы своей улыбкой что-то затронули в моей душе, ту ее часть, которая никогда не интересовала мою жену. Вы сделали это с такой силой, что прорвали все барьеры из горечи и недоверия. Мне бы хотелось верить, что это чувство настоящее. Я не знаю, как правильно его назвать, но его власть делает меня беспомощным и беззащитным. Сердце стучит и кровь течет в жилах намного быстрее, если вы рядом. Такое ощущение, что хочется то кричать от радости, то плакать от горя, потому что я не смею поверить в то, что сам чувствую. Или могу поверить, но не до конца. Ужасная дилемма!

Он осторожно взял Хезер за талию и начал ритмично раскачивать ее. Фалько казался ей сердитым и опечаленным одновременно. В этом сильном мужчине шла напряженная внутренняя борьба, и то одна, то другая сторона попеременно одерживала верх.

– Жизнь не всегда справедлива к нам, – сказала девушка. – Но, несмотря ни на что, нужно продолжать жить. Ваше доверие ко мне будет полным только после того, когда будут выяснены все детали этой кражи, и тогда у вас появится возможность проверить силу ваших чувств.

Его охватило отчаяние.

– Давайте на минуту забудем прошлое и теперешнюю ужасную ситуацию в таверне. Давайте вспомним о том, что сегодня просто теплый весенний день!

От остро возникшей радости, охватившей все ее существо, у Хезер перехватило дыхание. Фалько смотрел на нее, улыбаясь. Он выглядел взъерошенным, в его шевелюре застряли частички сена, рубашка расстегнулась на шее. Ничто в нем не напоминало того респектабельного, лощеного джентльмена, каким он прибыл в таверну пять дней назад.

Хезер покраснела и внезапно вспомнила ту ночь, когда ей довелось коснуться его голой груди. Она обнаружила в себе желание вновь пережить эти приятные ощущения, но природная скромность заставила ее опустить глаза раньше, чем мужчина смог прочитать в ее глазах не слишком благочестивое желание.

Блэкхерст продолжал раскачивать ее, держа за талию, до тех пор, пока молодая женщина не ощутила головокружение.

– Вы всегда меня укачиваете. Пожалуйста, поставьте меня на место, – произнесла она. – Как ваше плечо?

– Забудем о нем. Оно сегодня в порядке. – Фалько усмехнулся. – Я обнаружил, что мне очень хочется обнять вас – примерно так, – нежно прижав ее к себе, Блэкхерст продемонстрировал ей, что он имел в виду. Их глаза встретились очень близко. Между ними возникли мощные силы притяжения. От восторга у Хезер перехватило дыхание. Когда его губы встретились с ее губами, она закрыла глаза и с жаром ответила, отдавая ему всю свою страсть, которую она хранила для него со времени его последнего прикосновения к ней.

Когда Фалько наконец оставил ее губы в покое, она почувствовала такую сильную слабость в ногах от счастья, что была вынуждена схватиться руками за его мощные плечи.

– Чувствуете, как в воздухе запахло весной, – бормотал он ей на ухо. – О, Хезер, вы такая желанная, что вас можно просто съесть. – В порыве страсти он слегка коснулся зубами ее мягких и нежных ушных раковин. Его дыхание было совсем близко.

Хезер попыталась увернуться.

– Не надо, щекотно! – Она смеялась, а Фалько целовал ее лицо и шею. – А вы, оказывается, порочный мужчина! – Хезер начала руками расправлять его непослушные локоны. Перед ее глазами опять проходили все его ласки, его нежность, которыми он сегодня так щедро одарил ее.

– Никогда не думал о том, что мои поиски рубинов, которые совершенно случайно завели меня в этот забытый Богом уголок, подарят мне в объятия столь аппетитную женщину, – прошептал Фалько.

В глазах Хезер встали слезы:

– Как поэт вы даже хуже сэра Питера. Аппетитная женщина – что за ерунда! – Несмотря на насмешливый тон, голос Хезер оставался мягким и задумчивым. Как сказать этому великолепному джентльмену, насколько глубоко она его полюбила!

Блэкхерст, по-видимому, научился читать ее мысли, и Хезер, уловив это по его лицу, виновато улыбнулась. Чтобы отвлечь его внимание, она дотронулась до белесого шрама на его щеке.

– Когда вы получили это?

– Это случилось очень давно. Мне было всего пять; я помогал кухарке в размешивании каши в чугунном котелке – или, точнее, считал, что помогал. К сожалению, я поскользнулся, упал и задел челюстью котелок, в результате получил два ожога: первый – вот этот, а второй – на бедре, и вы его еще пока не видели, – прошептал он, делая неприличный намек. – А также вы еще не видели шрам у меня на спине, который я заработал при падении с лошади…

– Вы заставляете меня краснеть, упоминая в своей речи такие интимные места, – смущенно произнесла Хезер, хотя ее приятно тронули такие намеки на будущую, более тесную близость.

– Тогда давайте поговорим о лошадях. Полагаю, что вам никогда не доводилось падать из седла?

– Нет, конечно. Я не очень опытная наездница. – Хезер наслаждалась теплотой его объятий, она хотела, чтобы это никогда не кончалось.

– Жаль. Мне очень нравятся мои арабские скакуны в имении Фалькон Хилл, и я уже мысленно представлял себе вас верхом на одной из моих великолепных кобыл.

Хезер сама почувствовала волнение от предвкушения такой картины.

– Вы хотите, чтобы я когда-нибудь посетила Фалькон Хилл?

Он посмотрел на нее очень серьезно.

– Мне нравится все, в чем участвуете вы. Я бы хотел, чтобы вы познакомились с моим младшим братом Аланом – кстати, он все еще в Оксфорде. Они с Тео одного возраста и очень дружны. Я думаю, что вы очень похожи на мою тетю, мисс Блэкхерст. Она слегка легкомысленна, но добрейшая душа. – Фалько нежно взял ее лицо в свои ладони. – Я бы хотел показать вам все, что дорого для меня самого, чтобы разделить все это с вами, включая и мой шрам на бедре.

От непреодолимого желания, чтобы все это произошло как можно быстрее, Хезер глубоко вздохнула. Настал тот момент, о котором она раньше только мечтала. Фалько уже почти объяснился перед ней, раскрыл ей свое сердце; почти – потому что в последний момент он удержался от этой полной откровенности с ней. Призрак взаимных подозрений все еще парил между ними. Девушка осторожным движением выскользнула из его рук.

– Фалькон Хилл, конечно, очень заманчивое место для путешествия туда. Но все же вы должны понимать – так, как это делаю я, – что мы не можем обсуждать ваше предложение до того, пока не пойман настоящий вор по кличке «Кот».

Он напрягся, на его лице появилась гримаса неудовольствия.

– Да, конечно. Спасибо, что напомнили мне об этом.

Хезер, наблюдая за его лицом, видела, как с него постепенно, уступая место упрямству и целеустремленности, сходила мягкость. Его черты приняли обычный суровый и неумолимый вид. Он опять стал человеком, который мало раздумывает о всякой чепухе. Блэкхерст вежливо поклонился ей.

– Пойдемте, надо разбудить всех остальных гостей. Нам предстоит трудная работа. Думаю, что настало время перевернуть эту таверну вверх дном.