Рудники минотавра

1 Белые кони

Парадная дверь дома номер пять на улице Шэйкер-роуд с щелчком отворилась. Девочка в белой ночной рубашке уверенно шагала по дорожке, будто ее босые ступни не ощущали холода камней. Распахнув калитку и пройдя по тропинке, она оказалась у ступенек, спускавшихся к морю.

Было время прилива, и волны бились о гальку на отметке высокой воды. Луна висела в небе ледяным диском. Легкий ветерок играл волосами девочки, как будто дразнился, бросая длинные черные пряди ей на лицо.

Она сбежала вниз по лестнице и устремилась к воде, не замечая даже, что поранила пятку осколком стекла. Волны бились о берег, и морская пена ласкала ее пальцы.

Она помедлила, вслушиваясь в окружающую ее тишину.

Затем, подняв руки над головой, открыла рот, сжала кулаки и издала низкий раскатистый рев — совершенно не соответствующий ее росту и хрупкому телосложению. Он вырвался у нее из груди, как лавина, и эхом прокатился по морскому простору. Стихия живо откликнулась на этот зов. На волнах в проливе появились гребни; ветер начал набирать силу; небо заволокло тучами.

Теперь подол ночной рубашки развевался на ветру, хлопая девочку по ногам. Ее волосы трепало и крутило хлеставшим с моря ветром вперемешку с брызгами волн. У мусорного бака, что рядом с домом номер пять, сорвало крышку, и она бешено покатилась по улице, виляя во все стороны. Хлопнула дверь.

Разжав кулаки и подняв ладони к небу, девочка призвала мощь бури. Зигзагообразная молния сорвалась с тучи и коснулась кончиков ее пальцев, озарив при этом ореолом белого света. Оглушающий раскат грома прокатился по небу; начался дождь. Волны больно хлестали девочку по ногам, пытаясь утащить за собой, но она стояла неподвижно. Самые большие волны обрушивались на утес, словно пытаясь смыть скалу.

Та, что вызвала шторм, засмеялась.

Наслаждаясь яростным натиском бури, она взмахом руки направила ее в глубь суши.

Обрушившись на улицы Гескомба, ветер заметался среди домов, как толпа буйных хулиганов, переворачивая мусорные баки, сдувая черепицу с крыш, вырывая с корнем деревья и швыряя их на дома и машины, которые сминались, как картон. Завизжала автомобильная сигнализация. Рыжая кошка пулей пронеслась по пустой дороге, пытаясь найти укрытие.

На побережье волны обрушивались на скалы и завывал сильный ветер. Брызги летели в воздух и с шумом обрушивались на гальку прямо у ног девочки. В синей дымке, на гребнях волн показались неизвестные силуэты. Буря трепала их гривы, а их огромные тела вздымались над волнами. Достигнув берега, белые морские кони собрались около девочки. Они плясали вокруг нее, высоко вздымая копытами. Пена летела, когда они сталкивались друг с другом в этом безумном танце. Долгие годы никто не вызывал их из стойла. И только сейчас у них появился новый посредник. Она, однако, не замечала их, увлеченная своим штормом. Желая проверить на прочность связь между ними, один жеребец отделился от табуна и легким галопом поскакал по краю прибоя. Он налетел на девочку и обдал ее водой, разлетевшейся шквалом брызг. Вырванная из своего штормового полусна этим мгновенным контактом, она судорожно вдохнула, руки ее упали вдоль тела, и она рухнула на колени. Так же внезапно оборвалась буря, стихли волны, и остальные кони стали бесформенной пеной, взбитой, как белые гривы, в морской дали.

Шторм кончился, и Кол Клэмворси и Жаворонок, его друг-пегас, выбрались из укрытия и поскакали рысцой вдоль берега по направлению к дому. Непогода вынудила их приземлиться и искать убежище в пещере у моря, до тех пор пока не стихнет буря. Теперь они наслаждались наступившим покоем в приятной тишине. Пальцы Кола тонули в белоснежной гриве Жаворонка. Кол любил вот так проводить время с Жаворонком — он жил ожиданием этих встреч, — но знал, что скоро им придется расстаться. Маленький портовый городок Гескомб был как раз за мысом, а пегас не должен был попасться на глаза другим людям.

— Готов снова лететь? — спросил Кол.

Жаворонок втянул ноздрями воздух.

— Да, буря кончилась. Теперь можно лететь спокойно.

— Тогда лучше отправляйся прямо сейчас. — Кол зевнул: должно быть, было уже около четырех утра.

Жаворонок тряхнул гривой, пытаясь прогнать сон.

— Считаю, вечеринка у твоего отца получилась просто взрывная! У меня голова болит от всей этой гномской музыки.

— У меня тоже. — Кол наклонился к шее Жаворонка, втянув носом знакомый запах сена и лошади. — Спасибо, что ты пришел. — Он соскользнул со спины Жаворонка на землю.

— Не за что. Стоило прийти хотя бы для того, чтобы увидеть твоего отца в компании Кракена, — отозвался пегас с веселым ржанием.

— Ага, — ухмыльнулся Кол. — Это было классно!

Кол еще не пришел в себя после того, как неделю назад отец внезапно объявил, что решил снова жениться. Его даже больше потрясло то, что Эвелина Лайонхарт, которая с детства дружила с Маком, сказала ему «да»: уж ее-то решение нельзя было объяснить неведением — она должна была хорошо знать, с кем связывается.

— Знаешь, Жаворонок, мой отец явно склонен к сумасбродству, — задумчиво произнес Кол. — Взять хоть сегодняшнюю вечеринку.

— Да уж, нечасто бывает, чтобы хозяин вот так вот покидал гостей, — сказал Жаворонок.

Отец Кола отмечал свою помолвку, устроив пикник с барбекю для своих друзей из Общества защиты мифических существ. Вероятно, вечеринка показалась ему слишком пресной, потому что в полночь он вдруг решил искупаться в море, облаченный в одни только шорты. Он погрузился под воду и вынырнул несколько секунд спустя, выпустив при этом искрящийся фонтан воды. А потом из глубины показалось одно из длинных щупалец Кракена. Оно обвилось вокруг пловца и подняло его высоко в воздух, от чего тот завопил от восторга, взмывая вверх. Взмахом щупальца Кракен бросил его далеко в море. Мак исчез под водой, но вскоре вынырнул снова, стряхивая капли с мокрой головы.

Кол был впечатлен и одновременно напуган. Он никогда раньше не видел своего отца плавающим в компании Кракена. Это было нечто потрясающее. Кракен испытал умения своего посредника еще пятью бросками, каждый из которых требовал все более сложных и рискованных погружений от Мака. Когда соревнование завершилось, Мак приплыл назад, принимая аплодисменты зрителей как должное. Мак просто расцвел, вступив в этот первобытный поединок — человек против зверя: опасность возбуждала его. Он не посочувствовал бы сыну, знай он, как тот испугался за него.

— В этой вечеринке — весь мой папа, — пояснил Кол Жаворонку. — Я только надеюсь на то, что Эвелина знает, что делает.

Жаворонок скептически фыркнул.

— Интересно, что думает Конни о том, что ее тетя выходит за него замуж. — Кол еще не свыкся с мыслью о том, что его отец готов оставить свою кочевую жизнь и переехать в дом на Шэйкер-роуд, всего в нескольких кварталах от того места, где жил Кол со своей бабушкой. Было по-настоящему странно, что отныне он и его лучшая подруга Конни в какой-то степени «разделят» его отца. Он чувствовал к ней смутную ревность, потому что и речи не было о том, чтобы его пригласили в эту семью после женитьбы отца.

— Да, всем придется нелегко, — согласился Жаворонок, знавший о противоречивых чувствах своего посредника благодаря мысленному контакту между ними. — Посредники Кракена и банши и Универсал под одной крышей — быть может, тебе даже лучше жить отдельно от них, с бабушкой?

Кол тихо рассмеялся:

— Спасибо, Жаворонок. До встречи.

Пегас поскакал вдоль линии прибоя, взмахивая белыми крыльями. Оторвавшись от земли, Жаворонок взял направление на Дартмур и исчез за скалами. Кол повернулся и поплелся домой, засунув руки глубоко в карманы.

Проходя по пляжу он наткнулся на Конни. Она спала на песке, свернувшись калачиком, прямо напротив дома своей тети. Он огляделся по сторонам: на берегу не было ни души. Что она здесь делает?

— Конни? — Кол тихонько потряс ее за плечо.

На секунду ее веки приоткрылись, затем снова сомкнулись.

— Конни! С тобой все в порядке? — Теперь Кол встревожился. Это было совсем на нее не похоже. — Что стряслось?

Глаза Конни снова открылись, и на этот раз она потянулась и потерла лицо рукой.

— Где я?

Ударив по камням, волна разбилась о гальку в нескольких метрах от нее. Кол дотронулся до ее руки. Конни была как ледышка и промокла до костей.

— Пойдем-ка скорее в дом!

Конни с трудом поднялась на ноги. Кутаясь в мокрую ночнушку, она заметила, что на руке и ноге, на которых она лежала, глубоко отпечатались камни. Должно быть, она пробыла здесь долгое время. Смутно припоминая то, что случилось, она внезапно почувствовала страх — испугалась того, что натворила. Она на шаг отодвинулась от Кола, уставившись на него, как на незнакомца.

Обескураженный, Кол попытался найти простое объяснение:

— Ты, наверное, ходишь во сне.

Она помотала головой, дрожа всем телом:

— Я не лунатик.

— Ну же, позволь мне отвести тебя домой. — Он протянул ей руку.

— Я сама. — Конни не приняла помощи и, морщась от боли, заковыляла по пляжу. Прихрамывая, она добралась до черного хода дома номер пять и отыскала запасной ключ под цветочным горшком.

Кол знал, что просто не может вот так ее оставить. Он вошел в дом вслед за ней. Там было тихо: Эвелина крепко спала наверху. В прихожей тикали часы. Конни, хромая, прошла через кухню в переднюю комнату, где был старый электрический камин. Она включила его и упала на диван, завернувшись в одеяло. Кол стоял в дверях и смотрел на нее.

— Что происходит, Конни? Ты ведь знаешь это, верно?

— Я… я не уверена, что знаю. — Конни чувствовала унижение от того, что Кол видел ее в таком положении; ей хотелось бы, чтобы он ушел.

— Я приготовлю тебе чай.

Он пошел на кухню, оставив ее одну у камина. В тепле ее кожа стала красной. Ощупывая онемевшие пальцы ног, она обнаружила, что у нее кровоточит пятка. Когда она порезалась?

Часы продолжали тихо тикать в прихожей, но девочка по-прежнему не могла понять, что с ней произошло. Она не могла найти этому объяснение. Как она очутилась на берегу? Она ощущала вибрацию в костях, как будто пережила мысленный контакт с каким-то могучим существом. Как единственная из живущих Универсальных посредников в Обществе защиты мифических существ, Конни одна была способна устанавливать связь со всеми существами. А это значит, что она могла вступить в контакт с кем угодно. Но какой зверь или существо обладает такой силой, чтобы вытащить ее из дома так, чтобы она сама об этом не знала? И что они делали вместе?

Ее подозрения сразу пали на Каллерво. Это меняющее обличье существо сразу стало использовать Конни. Он был ее двойником в мифическом мире, способным принимать любую форму и общаться со всеми существами. Она уже сталкивалась с ним за последние два года и каждый раз была на волосок от гибели. Желая наказать людей за вред, который они причинили природе, Каллерво намеревался уничтожить человечество. Для этого ему был необходим Универсал, который стал бы проводником его чудовищной силы, чтобы он смог смести человеческий род с лица земли.

Не он ли был здесь нынче ночью?

Конни закусила губу, не решаясь прислушаться и ощутить его присутствие, хотя и знала, что ей следует это сделать. Точно ли его здесь не было? В Обществе говорили, что он на Дальнем Востоке. Шестеро руководителей, известных как Советники, отправились в этот регион, чтобы сражаться с ним и его погодными великанами. Не мог же он одновременно быть в двух местах?

Мучительно тянувшиеся минуты, когда она изнемогала от холода, наконец кончились. Изнеможение взяло верх: тепло камина нахлынуло на нее, как прилив, и начало затягивать в сон. Перед глазами поплыли фотографии на каминной полке: тускло блестела фигурка бронзового медведя; статуэтка, изображавшая белого мраморного коня, сияла холодным светом. Конни погрузилась в состояние полусна. В сознании ее мелькали образы: вспышка молнии, белые кони, вздымающиеся на дыбы вокруг нее, бледные руки, взывающие к черному небу. Руки… ее руки!

Конни вздрогнула и, очнувшись ото сна, уставилась на свои ладони. Она рассматривала их со всех сторон в поисках следов того, что с ними произошло. Казалось, они совершенно такие же, как обычно, только чуть посинели вокруг ногтей от холода. И все же она знала, что совершила нечто дурное.

Но что?

Кол вернулся с двумя кружками чая и сел рядом с ней, осторожно держа в руке свою. Он ждал, когда Конни заговорит.

— Думаю, я вызвала бурю, — свалилось на него неожиданное признание.

Она не собиралась ничего рассказывать, но Кол был ее лучшим другом, и он был рядом — трудно было скрыть это от него.

— Ты… что сделала? — Кол отставил свою чашку. Он рассердился, припомнив, как испугался Жаворонок, когда их понесло ветром. — Хочешь сказать, это натворила ты? Но ведь мы с Жаворонком попали как раз в шторм — нам пришлось приземлиться… Ты что, не думала о вреде, который ты могла причинить?

— Я… я не знаю.

— Что это было? Погодный великан?

Конни с несчастным видом пожала плечами.

Кол присмотрелся к ней: ее глаза — один зеленый, другой карий — так похожие на его собственные странные глаза, казались ему очень большими и испуганными. Он уже давно не видел, чтобы она была настолько неуверенна в себе. Что бы ни произошло, она явно совершила это непреднамеренно. Его злость прошла, и он почувствовал тревожную жалость к ней.

— Ты должна кому-нибудь об этом рассказать, — сказал он.

Она засмеялась нервным, икающим смехом:

— Вот, я тебе рассказываю, Кол.

— Нет, я имею в виду кого-то, кто сможет помочь… Эвелине, например?

Она отвела взгляд.

— Я не могу ее беспокоить. Она и так волнуется из-за свадьбы.

— Не глупи, она сама захотела бы узнать.

Конни сцепила руки на коленях.

— Нет, я не стану ей все портить. Я… я выясню, что произошло. Может, это просто… просто обычное дело для Универсалов. Я хочу сказать, что никто из нас не знает, каково это…

Она замолчала. А Кол почувствовал обиду, когда Конни упомянула о своем даре. Разумеется, он не знает, каково это — быть такой, как она: он всего лишь посредник пегасов. Конни была уникальна — и в глубине души его пугала ее сила. Он не обманывал себя: он был ей вовсе не ровня.

— Ладно, — натянуто сказал он, — прекрасно. Я лучше пойду.

Конни поняла, что огорчила его.

— Прости, Кол, я не хотела, чтобы это прозвучало вот так.

— Угу, я знаю. — Чувствуя, что принял извинения слишком быстро, он ободряюще улыбнулся ей. — Послушай, почему бы тебе не подумать об этом завтра на свежую голову? Я тоже так сделаю. Мы сможем придумать что-то, когда выспимся.

— Ладно. Только никому ничего не говори, хорошо? — Конни отчаянно хотела скрыть от всех свою роль в сотворении бури. Ей было стыдно за то, что она утратила контроль над собой.

— Не скажу, если ты не хочешь, но…

— Вот и спасибо, Кол. Тогда до завтра! — резко оборвала его Конни.

Он поднялся, сам не зная, правильно ли он поступает, оставляя ее, не разбудив Эвелину.

— Ага, завтра у Рэта тестирование, не забудь прийти пораньше.

Он взял кружки, чтобы отнести на кухню.

— Да, я не забуду.

— Теперь с тобой все будет хорошо?

— Да, все будет отлично.

Когда он ушел, Конни осталась в одиночестве и принялась тереть глаза костяшками пальцев, чтобы не заснуть. Белые искры закружились у нее перед глазами.

«Но не такие яркие, как свет, который ослепил глаза сегодня ночью», — шепнул ее внутренний голос.

Часы на стене пробили шесть, и Конни услышала, как центральное отопление загудело, возвращаясь к жизни. Ванна — вот что ей сейчас нужно. Прекрасная, теплая, которая смоет воспоминания об этом ночном кошмаре.

Но когда вода зашумела, падая в железную ванну, Конни услышала в этом звуке эхо яростных волн. Она знала, что не посмеет снова сомкнуть глаза, пока ей не останется ничего другого, кроме как уснуть.