Руимо. Пришедшая (СИ)

Глава 16

Восточный Свехх, с которого начиналась территория Вартонского королевства, всегда был городом серым и невзрачным, особенно в сравнении со Свеххом Тувиамским. Северный квартал — он же rutten cressvennet, что в переводе с тувиамского означало «квартал нищих», за последние недели, когда ещё до подозрительной смерти короля Рейма всем стала распоряжаться его дочь — принцесса Фелиция, пострадал сильнее прочих. Грабителей и разбойников, коих всегда была здесь тьма тьмущая, живущие в rutten cressvennet не боялись. Вернее, боялись, но не так сильно как собственных стражников и сборщиков налогов. А имеющие в роду Пришедших теперь облагались налогами в двойном размере и дважды в месяц, а новые законы, допускающие публичные казни и пытки, поражали своей жестокостью.

— Повторяю, — сапожник платком промокнул грязный лоб и щёки. Голос его немного дрожал. — Мои дети родились в Свеххе. Я сам родился здесь, как и моя жена! Мой отец…

— А толку мне с твоего отца? — сборщик погладил длинный чёрный ус, прищурил тёмные мешковатые глазищи. — В переписи чётко указано, что дед твой — сейчас гляну, как звали- ага. Вениамин, значится, был Пришедшим. Ты же, чернь, считать умеешь до трёх? Знаю, умеешь. Вот потому, что дед твой — приблуда паршивый, как и все Пришлые, решивший на чужой земле поживиться, платить налоги тебе придётса. Новый закон, ничего не попишешь.

— Но нас же четверо! У меня жена и двое сыновей, а вы — требуете за восьмерых!

Мужчина, лицом походивший на сома, широко разинул рот и зевнул.

— Платить будем, али нет? — протянул он.

— Нет у меня таких денег! — от сильного удара стол, казалось, разломится надвое. Стражники, стоящие по бокам от дородного усатого мужчины, на поясе которого при каждом движении звенел толстый кошелёк, одновременно взялись за мечи. — Плачу за четверых, и точка! Забирай деньги и проваливай отсюда, мерзавец!

— Э-гее… — усатый тяжело вздохнул, взялся за подбородок. — Слышали, ребяты? Этот голодранец платить отказваецца. Не по порядку это, не по закону и против воли королевской. Что же делать, как же быть?

Он поднял с края стола потёртый мешочек с монетами, взвесил на ладони, состроив жалостливое лицо.

— Тут за двоих, а вас — четверо. Горе, горе! Придётса отдать долг королевству. Кого, мужик? — в чёрных глазах и голосе появилась угроза. — Двоих парней, али жёнушку с сынком? А?

Покраснев от злости, сапожник сжал кулаки, но стоило ему шевельнуться — острия мечей угрожающе вытянулись к его шее.

— Никого я вам не отдам, — он попятился, широко раскинув руки, и преградил путь к жилой комнате. — Костьми лягу, а не отдам!

— Я тебе верю, мужик, — раздался щелчок пальцами. — Хватайте эту рвань вместе с бабой его, да ведите на площадь. За свои слова поганые он ответит.

— А с пацанами что? — поинтересовался стражник, спрятав меч в ножны. — Повяжем?

— Принцесса Фелиция милосердна, и не одобрит этого поступка. Да и за своих выродков эти приблуды заплатили.

Стук копыт разнёсся по тихой, безлюдной улочке, обставленной ветхими одноэтажными домиками. В застеклённых окнах иногда мелькали лица — и, удовлетворив своё любопытство, быстро уходили в темноту, навевая страх.

На пути девятерым всадникам встретилась группа из пяти человек — пренеприятнейшей наружности дородный мужчина в дорогом бело-золотом костюме, перед ним — два стражника с белыми плащами, позади юноша с большим мешком в руках и ещё один стражник, завершавший процессию. Мужчина, уж больно похожий на сома, учтиво поклонился и стражники — за ним следом, как только появилась девятка всадников.

— Lunress, Tenumien! — громко выкрикнул он, взмахнул шляпой с пышным пером и двинулся дальше в сопровождении своей свиты.

Среброглазый одарил его строгим взглядом; нажал ногами за подпругой, и вороной жеребец побежал рысцой вдоль пустынной серой улицы.

— Фу…Чем это…

— Северным кварталом, Сарн. Что, никогда не бывал здесь? — Беата подогнала своего жеребца поближе к гнедому Сарна.

В голове ехали Рик и Александр, за ними Эйра, Генри, Креос и Деми. После них Беата и Сарн, и процессию замыкал Константин.

— В Вартоне я впервые, — в голосе волшебника слышались нотки смущения. — И мне этот город не нравится. Где все? Почему на улицах — ни души?

— Что за дьявольщина! — воскликнул Александр и послал кобылу в галоп, и все последовали за ним. Стоило девятерым всадникам выехать на мрачную площадь, в нос тут же ударил смрад. По центру располагалось нечто отвратительное и одновременно ужасающее, способное сильно пошатнуть психику человека, не видевшего ничего подобного. На месиво тел слетелась стая ворон.

Очередной рвотный позыв дал о себе знать, но желудок Деми был пустым как никогда.

— Как же так? — сорвался шёпот с её губ, когда она подъехала к Рику. — Там же…женщины, дети!

Рик остановил вороного жеребца, выпрыгнул из седла. Александр уже был рядом с «декорациями».

— Саша, куда ты? — Беата выпрыгнула из седла и бросилась за ним, но замерла и выругалась, как только увидела то, что находилось посреди квадратной площади.

Среброглазый прошёл мимо насаженных на колья, изувеченных до неузнаваемости тел, постоял с Сашей. Что-то долго говорил ему на ухо, и в знак согласия тот кивал головой. Рик ободряюще похлопал его по спине и двинулся дальше.

После кольев следовал ряд толстых проржавевших прутьев с насаженными на них головами, облепленными жужжащими мухами. Рядом с каждым казнённым можно было обнаружить табличку.

Лицо Рика, казалось, было высечено из камня, а взгляд был холоднее льда. Он был спокоен. Подобные зрелища уже давно перестали производить на него впечатление, вызывая больше гнев, нежели скорбь.

— Проклятье, — не выдержал Саша. — От кого защищаться, кого — защищать, когда человек способен на зверства не меньшие, чем Ментор!?

— «Украл королевского скакуна», — в голосе Среброглазого звенела сталь. Он подошёл к следующей табличке, залитой кровью. — «Изменник». «Изменник». «Организатор заговора против Её Королевского Величества». «Заговорщик». «Ударила своего господина». «Дезертир». «Нанёс тяжкие увечия стражнику». «Скотоложец». «Вор».

Последние два тела мерно покачивались на высоком столбе и, судя по виду, мужчина и женщина расстались с жизнью совсем недавно — вороны не успели выклевать им глаза.

— Этим повезло чуть больше, чем остальным, — Саша успокоился, умерил гнев. — За что их?

— «Отказались выплачивать налоги. Оскорбили сборщика и его свиту».

Светловолосый оскалился, добела сжал кулаки и плюнул.

— Остановись, Саша, — прогремел голос Рика, когда воин помчался по направлению к кварталу нищих. Мужчина замер.

— Они не уйдут! — бросил он в ответ, и на лбу показались синеватые полосы вен. — Я собственноручно прирежу этих мерзавцев!

— Мы уходим. Сейчас на правосудие нет времени.

— Я иду за ними!

— Воин! — все содрогнулись, когда Рик повысил голос. Стая ворон взмыла в небо, каркая и роняя чёрные перья. — В седло, немедля. Это приказ!

Не выдержав пронзительного взгляда Рика, Александр повиновался, не проронив больше ни слова.

Вороны вернулись на прежние места, расселись на черепице домов. Вороной Среброглазого рванул с места и помчался, словно чёрный вихрь. Восемь всадников последовали за ним, храня молчание.

Стражники в белых плащах и начищенных до блеска доспехах, на которых не было ни царапинки, поприветствовали всадников и отворили последние ворота.

Отвратительный, мрачный город теперь был позади, и каждый вздохнул с облегчением. После увиденного Деми пребывала в полном смятении, но успела заметить, что помимо Рика самыми морально устойчивыми были Константин и Креос: лица их не поменяли выражения с тех пор, как они покинули Белый замок. На остальных зрелище произвело впечатление, но в разной степени.

Черта, грубо отсекавшая живую землю от мёртвой алой пустоши, была всё ближе: этот переход от Преображённого Руимо к Первозданному был одним из самых резких и удивительных; впереди виднелось дерево, последние несколько лет носившее символичный характер: его недаром сравнивали с нынешним Свеххом. Магия, оживившая землю, затронула сухой ствол наполовину — там, где волшебство вступало в силу, ветви шуршали множеством золотисто-жёлтых листков, а со стороны первозданной были мертвы и навевали тоску своей наготой.

Воздух стал холоднее. Вымеобразные облака, устрашающе нависавшие над сухой землёй, были подобны поверхности бурлящего, бушующего моря — казалось, они вот-вот обрушатся вниз и погребут под собой всё и вся. Однако, этого не происходило — несмотря на жуткий облик, они оставались самыми обыкновенными облаками, окрашенными в бордовый цвет.

«Слишком мрачно, — думала Деми, то и дело поглядывая назад. — Слишком много красного, серого и чёрного. Всюду одинаковые, причудливые шипы-камни, земля покрыта трещинами и каждый шаг лошади оставляет после себя столб пыли, которая здесь почему-то оседает слишком долго, словно под водой. Ни капли жизни и тишина, нарушаемая лишь протяжным воем ветра, и сияющий оранжево-красным горизонт — такой Руимо в своём первозданном виде».

— Холодно здесь, однако, — начала зеленоглазая, поравнявшись с Беатой и Эйрой. — Вы часто путешествуете?

— Не особо-то я люблю верхом кататься, — Беата чуть поморщилась, — в седле нам до ночи сидеть, а зад уже…хм, ну вы поняли. Предпочитаю с помощью магии: быстро, просто, без препятствий.

— Мы направляемся в Мильфел, верно? Почему тогда не телепортироваться в город, как в Свехх?

— В Вартон дальше Свехха нельзя перемещаться с помощью колдовства, — мягко ответила Эйра. — Подобные вылазки считаются здесь преступлением, права и возможности магов сильно ограничены, их жёстко контролируют. Весьма странное королевство с такими же странными порядками и законами.

Александр внимал беседе, и после слов Эйры обернулся на девяносто градусов, одной рукой опираясь на круп лошади, и с иронией сказал:

— Ох, вот это да. Эйра, так ты, оказывается, бываешь дружелюбной? Отмечу этот день в календаре.

— За дорогой следи, — красноокая прищурилась, зловеще улыбаясь. — Глядишь — лошадка в ямку угодит, а так ведь и свалиться недолго.

— Может, хватит злиться? С того дня прошло уже несколько месяцев, я извинился — согласен, затея с вазой была глупая.

— С вазой из Фаренхима, которую вы разбили, — поправила Эйра.

— Почему белобрысого ты простила, а со мной говорить не хочешь?

— Потому что Шателон — кот. С придурью, но в целом — милый, пушистый кот, и умеет находить подход к людям. А ты? На милого котика мало похож.

— Я так и знал. Женщины! Чем он всем вам так нравится? Деми, ты чего краснеешь?

Рик, заинтересованный услышанным, обернулся. Беата хохотнула. Чувствуя на себе пристальный взгляд Рика, Деми внимательно рассматривала линию горизонта.

— Интересно, — вдруг обронила она, — как это вы умудрились разбить Фаренхимскую вазу?

— Кому-то следует меньше пить, — ответила красноокая, опередив Сашу, который уже собрался поведать душераздирающую историю.

— Пить? Кто это там пить собрался? — послышался голос Генри, и компания засмеялась.

— Что, в горле пересохло? — Саша вытащил из внутреннего кармана металлическую фляжку. — На, хлебни Артранского полусладкого! — и кинул чародею.

Рик снова следил за дорогой. Вороного жеребца подогнал вперёд, а после послал в галоп. Восемь спутников помчались за ним по пустоши, словно ветер, оставляя позади столбы пыли и давно исчезнувшие из виду зелёные земли.

После долгого, бесконечного дня в седле Деми готова была взвыть. По лицам остальных было видно, что они устали не меньше — давящая, угнетающая атмосфера первозданных земель делала своё дело.

Стемнело рано, и сумерки опустились на землю, едва наступил шестой час вечера. Эйра снова держалась в стороне, Беата отпустила поводья и принялась приводить в порядок длинные чёрные волосы. Всеобщее удивление вызвала увлечённая беседа Константина и Креоса, двух самых молчаливых людей среди всех. Они ехали в хвосте, перекидываясь философскими фразами.

На сей раз жертвой Сарна стал Генри, которому пришлось выслушивать причитания по поводу введения ограничений на использование магических кристаллов для чародеев, не состоящих в Элите, её личном составе или спецотрядах. Генри согласно кивал, поддерживая на лице выражение заинтересованности и участия.

Через несколько часов они достигли цели. Место, наречённое «Поляной путников», бросилось в глаза ещё издалека и сильно выделялось на фоне однообразных пейзажей, наскучивших за день. На небольшом клочке живой земли возвышалась роща, показавшаяся весьма симпатичной после тяжёлого и холодного дня.

Лошади сильно устали и хрипели. Как только девятеро оказались на полянке, животные тут же принялись щипать свежую зелёную траву.

Деми выпрыгнула из седла и с огромным удовольствием упала наземь, широко раскинув руки. Лежала долго, вслушавалась в шелест листвы и глядела в отрывок тёмно-синего звёздного неба. Ветер, колыхавший высокую траву, был значительно теплее и мягче, чем в пути.

Скоро Деми вынуждена была подняться: холодная земля быстро высасывала тепло из тела. Стуча зубами и растирая плечи, она отправилась к остальным.

Всё отчётливее слышался низкий голос Рика.

— Начнём с младших по званию. Сарн, Креос — лошадей поручаю вам, отведите их к реке. Берег хорошо виден с этого холма. Генри, присмотри за ними. Беата, Константин — вам, как всегда, остаются защитные барьеры и возможные незваные гости.

Чародейка кивнула и тотчас исчезла, Константин не спеша направился к лесу.

Столь мгновенное исчезновение Беаты насторожило Деми: что, если враги тоже способны делать это, не произнося ни слова?

— Итак, нас четверо, — заключил Рик, когда Деми стала рядом с Сашей и Эйрой. — На вас костёр, дамы. А мы с Александром поищем тайник.

Они разделились на пары и отправились каждый со своим поручением.

Хворост собирали аккуратно, храня молчание и стараясь не зацепиться за корни деревьев или камни, которые возникали под ногами весьма часто и некстати. Девушки забрели в глубину леса, в котором сгущалась непроглядная темнота.

Сухие ветки попадались редко, землю и стволы деревьев покрывал пушистый мох. Широко раскинувшиеся ветви царапали лицо, цеплялись за волосы. Деми, тихо выругавшись, пошла вслед за Эйрой. Треськ — голубоволосая таки зацепилась за толстый корень, и собранный хворост свалился на землю.

— Вот ведь, — недовольно буркнула она, собирая ветки. — Деми, свет организуешь?

Сфера возникла над распростёртой ладонью, и вместе со светом на деревья силуэтом упали резкие тени. Деми приняла хворост от Эйры, и та принялась собирать новый.

— Твоя рука быстро зажила, — заметила голубоволосая, нагнувшись за веткой. — Насколько я знаю, Лиана не смогла тебя навестить, Генри не покидал Золотой город. Никто больше, на моей памяти, не способен вылечить серьёзное ранение за такой короткий срок.

— Меня выхаживал Берт, — Деми старалась не выказывать волнения.

— Берт? — она подозрительно взглянула на Деми через плечо. — Видимо, отставка действительно пошла ему на пользу.

Когда им показалось, что хвороста достаточно, девушки двинулись к поляне, и Деми развеяла сферу. Странное чувство не покидало её с тех пор, как Эйра заговорила с ней — казалось, они знакомы уже давно. В ней Деми чувствовала родственную душу и твёрдо решила, что однажды они обязательно станут друзьями. А ещё она не могла отвести от неё глаз, понимая, что такое поведение не совсем прилично.

— Что-то не так? Ветка в волосах запуталась?

— Ты очень красива, — робко сказала Деми. Эйру не удивило подобное признание. Не сочтя нужным ответить, она лишь улыбнулась.

Они быстро вышли из леса, хворост кинули у поваленного ствола дерева, служившего лавкой. На коре его были выцарапаны надписи, трава рядом была почти вытоптана. Эйра разложила ветки в специальной ямке, а Деми села, наблюдая за процессом.

— Призыв огня знаешь?

— Призывы — не самая моя сильная сторона. Может быть, пару искр и выколдую…

— Больше и не нужно.

Деми растёрла ладони. Подошла к ямке, взяла жменю сухой травы, и попыталась вызвать пламя. Сконцентрировала энергию, подобно тому, как делала это со сферой, представляя вместо неё маленький огонёк. Прошло несколько минут, и ничего путного так и не вышло.

— Соберись, — Эйра села рядом, приобняв колени. — Думай о пламени, заставь свою энергию преобразиться. Если снова ничего не выйдет, призови пламя с помощью слова.

— Слова? Но как мне назвать огонь?

— Rufres t» am, — нараспев сказала голубоволосая. — Одно из имён огня, большинством чародеев забытое.

Деми закрыла глаза, снова сосредоточилась; собрала энергию в правой ладони, шёпотом произнесла волшебные слова. Когда ощутила тепло, увидела парящий над ладонью огонёк и, глядя на него, от восхищения даже забыла дышать.

— Вот видишь? — Эйра поднялась. — Совсем несложно. Считай это заклинание моим подарком, никому о нём не рассказывай. Оно считается утраченным, и в злых руках способно натворить немало бед. Эй, осторожно!

Деми засмотрелась на пламя и одумалась, когда почувствовала жжение. Чуть вскрикнула, вскочила, затрясла рукой и огонёк погас.

— Надеюсь, ты не сожжёшь себя, — голубоволосая покачала головой.

Деми, возбуждённая и под впечатлением, повторила трюк, и на этот раз над ладонью воспарили три огонька.

— Эйра, это восхитительно! Спасибо, спасибо тебе. Как мне отблагодарить тебя?

— Я же сказала, это подарок. Ничего взамен мне не нужно.

— Должно быть, тебе известно и подвластно столько заклинаний, что не счесть!

— Пожалуй, только лишь известно, — в её голосе слышалась неуверенность. Деми подожгла сухую траву и положила под ветки.

— Не понимаю.

Голубоволосая вздохнула и долго не решалась ответить.

— Я…не владею магией в классическом варианте. Мне не под силу даже световая сфера, про призывы нечего говорить.

— Но, как это возможно?

— Моя магия — врождённый дар, — она подняла руку, принялась перебирать пальцами. Послышался треск, и Деми не поверила своим глазам: между пальцев искрились и извивались, то и дело исчезая, маленькие молнии, меняя свой оттенок с желтоватого на голубой. — Стандартные заклинания — это не моё. Но я могу творить любые чары, связанные с электричеством.

Деми не нашлась, что ответить.

Хворост взялся быстро, дым от приятно потрескивающего костра валил вверх ровным столбом — ветер утих, и стало теплее. А вскоре послышались знакомые голоса, и три мужских силуэта поднялись на полянку. Завидев костёр, они ускорили шаг.

— Холодно у реки, однако, — обронил Генри и поднёс руки к пламени. Сарн и Креос сели в сторонке и принялись распаковывать свои дорожные сумки, которые принесли с собой.

В руках Сарна оказалась небольшая, но довольно объёмная книжка. Выколдовав сферу и закрепив над собой, чародей открыл страницу с закладкой и начал читать. Креос снял со своего могучего плеча ещё пять сумок и те звучно упали на землю с металлическим звоном.

— Здесь все вещи и оружие, — молвил он басом. Эйра внимательно осмотрела груду мечей и кинжалов.

— Мой клинок? Почему его здесь нет?

— Ваш клинок Среброглазый вернёт вам лично.

— Генри, — она села на землю, вытянула ножки. — Формальности ни к чему. Почему ты не привыкнешь?

— Я выказываю уважение к вам и королевскому роду.

— Мы равны, Генри. Ты и я — чародеи Элиты. В конце концов, я такой же человек, как и все вы! — все замолчали. На белых щеках взыграл румянец, и чародейка встала на ноги. — Поищу Рика и Сашу, — заключила она, и быстро ретировалась.

Точильный камень скрипел, соприкасаясь с лезвием двурукого меча, выдавая рассыпающиеся во все стороны искры. Шелест перелистываемых страниц сливался с шуршанием листвы, и слышалась тихая, грустная мелодия. Старые деревья поскрипывали, и иногда возникало чувство, будто кто-то наблюдает из глубины леса.

Генри, как оказалось, был обладателем прекрасного голоса — приятного на слух, бархатного, ближе к фальцету. Тихо напевая мелодию, он, погружённый в раздумья, точил карманным ножом ветку. Прислушиваясь, Деми не заметила, как оказалась рядом с чародеем, ушедшим в себя настолько, что не увидел её. Пламя костра отражалось в его светлых глазах, на переносицу и веки падала отросшая тёмная чёлка. Часто он пытался зачесать её назад, но непослушные локоны всё равно выбивались вперёд. Под левым ухом начинался страшный след от ожога, который чародей всячески скрывал под высокими воротниками, шарфами и прочими элементами одежды. О полной величине зарубцевавшейся раны можно было лишь догадываться.

— Красивая мелодия, — мягко сказала Деми и потревожила угольки длинной веткой. — Только грустная.

Голос девушки, прозвучавший слишком близко, встревожил волшебника. Он отвлёкся в неподходящий момент, и вместо ветки лезвие ножа прошлось по пальцу, коротким и точным движением срезав кусочек плоти. Он выронил нож вместе с веткой и, зашипев от боли, поднёс палец к губам.

— Прости, я не хотела! — скрип точильного камня и шелест страниц вмиг прекратились. — Бинты, скорее!

— Деми, что ты уже натворила? — заворчал Сарн и, резко поднявшись, подошёл ближе.

— Вшё в порябке, — проговорил Генри, не отнимая палец от губ. Казалось, Деми испугалась больше, чем он сам.

— В порядке? Да у тебя кровь уже по подбородку стекает!

— Да нет же, чирканул чуток — к завтрашнему заживёт.

Генри отнял палец от тонких губ, Деми и Сарн расступились, чтобы не загораживать свет, и замерли, склонившись над волшебником. Генри был несколько озадачен увиденным, так как на большом пальце явно чего-то не хватало. Деми сглотнула, приложила ладонь к губам.

— Ну и оттяпал же ты себе! — воскликнул Сарн, а после заинтересованно спросил:- Прирастишь, или отрегенерируешь?

— Отрегенерирую, пожалуй.

— Прошу, прости: я не хотела.

— Да ладно тебе, — Генри улыбнулся, вытер рукавом кровь с подбородка. — Принеси бинты, и забудем об этом.

— Вот же, — Сарн усмехнулся, глядя на Деми. — Где ты — там и неприятности. Как рука?

— Заживает, — соврала девушка, заметив в последней фразе нотку иронии. — Можешь не беспокоиться.

На короткий миг ей показалось, что Сарн смутился.

— Беспокоиться? О тебе? Больно надо, — он снова уселся на своё место и взял книгу.

Положение спас Креос. Почесав густую бороду, он отложил в сторону свой клинок внушительных размеров и вытащил из сумки запечатанный свёрток.

— Возьми, — он протянул его Деми. Она поблагодарила его, и вернулась к Генри в тот момент, когда он ногой подтолкнул что-то в костёр. Что именно — Деми решительно предпочла не разглядывать.

— Придержи здесь.

Она сделала, как он попросил, и заметила, что кровь больше не идёт. Пальцы у Генри оказались невероятно холодными.

Расправившись с повязкой, Генри укутался в пышный шарф оливкового цвета, подходящий к кожаным шнурованным сапогам. Поднял и сложил нож, затем спрятал в карман комбинированной куртки.

— Так, что ты спрашивала? — он убрал чёлку назад. — Я задумался, не расслышал.

— Ты напевал мелодию. Она мне понравилась, вот и решила спросить — может, какая-нибудь песня.

— Да, пожалуй так и есть.

— Споёшь?

— Ну… — на лицах Сарна и Креоса он увидел интерес к беседе, — как пожелаешь. Эй, новобранцы, не желаете послушать старую добрую песню о битве при Красной реке?

— Отчего же, — Креос отложил меч в сторону, — хорошую песню, да мимо ушей пропускать?

Сарн, недовольный, оторвался от чтения «Sertenorum» и сел между Креосом и Деми, напротив волшебника.

Образовалась тишина, и нарушал её лишь шум высоких, зелёных деревьев, чьи ветви покачивались под слабым ветром, приятное потрескивание костра и отдалённое ржание лошадей на привязи, щипавших траву.

Волшебник, набрав воздух, устремил взгляд на пламя, и начал.

Мы песнь поём о падших, что когда-то

Легли в бою за добрый свой народ.

Они всех тех исчадий тьмы проклятых

Изгнали в их родной Хамир-Ракод!

И громкий глас Елены синеокой

Всех об одержанной победе известил;

Но сосчитав всех выживших несчастных,

Дамир Богов облегчить муки их молил.

От крови цвет реки остался красным.

Потерянные жизни — их не счесть…

И потому тот день победы громогласной

Мы воспеваем, всем погибшим в честь!

После долгой тишины, восхищённые великолепным голосом, трое поаплодировали и вновь затихли. Молчали довольно долго, а лица сделались серьёзными и задумчивыми.

«Красная река возле Серебряного города, — Деми вспомнила карту и сведения из летописей, — битва у Красной реки, Битва трёх воинств…в которой погибла Мария, величайшая целительница».

— У тебя очень красивый голос, — обронила девушка, нарушив тишину, и тем самым отвлекла всех от раздумий.

— Благодарю, — Генри скромничал, но не смог сдержать улыбку и поправил шарф.

— Воистину, — Креос, опираясь на руку, сел поудобней. — Воистину ужасающей была битва при Красной реке. Тысячи лет минули с тех пор, а она всё ещё не забылась, не поблекла в памяти.

— Во многом благодаря Среброглазому, — Сарн принялся расправлять рукава белой рубашки. — Я много слышал о его трепетном отношении к легендам и героям, отдавшим свою жизнь, защищая Тувиам.

— Битва у Красной реки — не легенда, — возразил Генри и нахмурился.

— Нет, конечно же нет. Но не исключено, что события, описываемые в летописях и множестве книг, написанных, к слову, самим же Среброглазым, могут быть «немного» приукрашены. Более того, куда сложнее поверить в то, что он пережил эти события.

— Эх, новобранец, — горько вздохнул Генри, ослабив шнуровку в сапогах. — Слышал бы тебя Константин — держу пари, твой полный неоправданного скептицизма зад был бы в опасности. Уж таких высказываний он не терпит, советую поверить мне на слово. Но тебе повезло, и его здесь нет. Так что можешь вздохнуть спокойно.

Сарн заметно напрягся, а после с облегчением вздохнул: он, как и все, был достаточно наслышан о Константине. Генри, заметив, как побледнело лицо чародея, хохотнул.

— Да ладно, ладно, я не всерьёз, — он похлопал его по плечу, — но на всякий случай, когда Константин рядом — воздержись от подобных высказываний: он не любит, когда подвергают сомнению некоторые исторические факты и события, и весьма агрессивно реагирует на негативные высказывания в адрес Среброглазого.

— Я непременно учту это. Но, думаю, не меня одного всегда интересовало — как ему удалось прожить столько лет, при этом сохранить молодость и здравый рассудок?

— А Шателон? — голова Креоса резко поднялась. — А как же Хранитель из легенд, чья магия оживляет мёртвые пустоши? Ведь он прожил не меньше, чем Среброглазый.

Деми и Генри на мгновение пересеклись взглядами, с интересом внимая рассуждениям новобранцев.

— Ты его когда-нибудь видел?

Здоровяк покачал головой.

— Я тоже. Но слышал, что он очень старый, немой и глухой старик, который давно не в силах передвигаться; что живёт он в самой высокой башне Белого замка, и от него не отступают ни на шаг чародеи и лекари…

Несколько секунд тишины. Генри и Деми зашлись хохотом.

— Вы чего? — хором спросили Сарн и Креос.

— Старый и немой, говорите? — с трудом вымолвил Генри, не в силах унять смех.

— Глухой? Не способный передвигаться? — Деми схватилась за живот, в то время как Сарн и Креос перебрасывались недоумевающими взглядами. — Ох, бедняжка Шателон…Ему там, наверное, икается!

Огромный, пушистый белый кот с ярко-голубыми глазищами долго топтал лапками большущую пуховую подушку. Наконец, когда идеальное ложе было в надлежащем виде, он, довольный тем, что снова вкусно и сытно поел, уединился и в скором времени будет наслаждаться невозмутимым спокойствием, полным удовлетворением и блаженным безделием, плавно опустился на подушку, словно белое облако. Идеально сложил лапки, перевернулся на спину и, выгнувшись дугой, засопел влажным розовым носиком и закрыл глаза.

— Ик! — вдруг он содрогнулся. — Ик! — лежать в прежнем положении теперь было невозможно.

Это продолжалось довольно долго, и затянувшаяся икота испортила ему настроение.

— Чтоб тебя блохи покусали, — в мыслях пожелал он тому, кто так невовремя изволил его вспоминать и, продолжая икать и смешно вздрагивая всякий раз, когда это повторялось, нехотя сполз с любимой подушки, по бокам украшенной бахромой, и поплёлся искать что-нибудь запить.

— Ай! — Сарн громко хлопнул себя по шее. — Зараза, ну откуда здесь блохи!?

— Смотрите. Кажется, идут, — Деми приподнялась, стараясь рассмотреть три силуэта, два из которых что-то несли.

— Ну, наконец-то, — Среброглазый положил на землю несколько одеял и принялся растирать ладони. — Замёрзли мы, пока тайник искали.

— Сейчас согреемся, — Саша, явно довольный, бережно поставил деревянный ящик, полный округлых бутылок с продолговатыми горлышками.

— Вижу, я успела вовремя, — за спиной Деми услышала знакомый звонкий голос. Беата словно нарочно появилась позади, бесшумно и незаметно, и стала рядом. Ростом она была зеленоглазой примерно по плечи, и Деми не могла отделаться от мысли, что чародейка за ней пристально следит. Однако, ни во взгляде, ни в голосе угрозы девушка не замечала. — Саша, снова за своё?

— Это, конечно, не Артранское, — Саша вытащил бутылку, покрытую слоем пыли. — Но вполне себе ничего, даже выдержка у него…ха! Сто сорок три года. Неплохо.

— Ты взял слишком много, — Эйра ловко выхватила из его рук бутыль, протёрла платочком и села у костра рядом с Генри. — Что насчёт ужина? Не знаю, как вы, а я с утра и крошки во рту не держала.

Генри распаковал дорожные сумки и озвучил список провизии, в который вошли пять буханок хлеба, семь увесистых кусков копчёного мяса и два килограмма яблок.

— Не стесняйтесь, берите вино! Отличное, ручаюсь, — воскликнул Саша убедительно.

— Будете? — Сарн ждал ответа. Креос согласился сразу, Деми сначала засомневалась, но после кивнула.

Каждому вручили по бутылке, кому и по две. Деми, поблагодарив Сарна за вино, встретилась взглядом с Риком, и он жестом предложил сесть с ним рядом.

— Генри, — желудок Эйры громко взвыл. — Ну где еда?

— Быть может, дождёмся Константина? — послышался голос Беаты.

— И верно, — Рик закинул руку на плечо Деми. Довольная, она широко заулыбалась. Окружающие восприняли это как должное, или, по крайней мере, сделали вид, что восприняли. — Подождём, обычно он не задерживается надолго.

Спустя минуту послышались шаги, и скоро на полянке показался темноволосый мужчина среднего роста, в длинном плаще.

— Все ждут меня? — он едва заметно улыбнулся, носогубные складки на лице стали отчётливее. — Не стоило. Я не пью.

— Столько теряешь! — Саша зубами сжал пробку, после чего раздался звук откупоренной бутылки. — Ну-с, за что?

— За встречу, — уверенно прозвучал голос Рика. Он улыбнулся, сильнее прижав Деми к себе. — За тех, кого сегодня с нами нет и за то, чтоб собрались мы снова.

Раздался короткий стеклянный звон, и все испробовали сладкий, немного терпкий и отдающий пряностями, согревающий напиток.

Деми обрадовалась тому, что ощущает его вкус, в отличие от любой пищи. Отпив ещё несколько глотков, облизнула губы и не постеснялась положить голову Рику на плечо. Сладкая улыбка исчезла с её лица, когда она, не вникая в начавшуюся бурную беседу, вспомнила Аниту, свою наставницу и близкого друга.

— Простит ли она? — мысленно спросила себя Деми, наблюдая за вздымающимися искрами и пляшущими языками пламени.

В госпитале было тихо, за окном изредка слышались возгласы патрульных. Мягкий лунный свет этой ночью был не слабее дневного — сев у окна, можно было спокойно читать книгу. В раскрытое окно небольшой, полупустой светлой комнаты врывался прохладный, свежий ветерок.

Волшебница совсем недавно пришла в себя и то, что произошло прошлой ночью, а может и вечером, было слишком свежо в памяти и весьма ощутимо физически.

Из-за тупой боли в рёбрах ей было тяжело дышать. Нижняя губа онемела и распухла, левый глаз открыть не удалось. Анита решительно предпочла в зеркало не глядеть.

Она попыталась подняться. Кровать под ней заскрипела и волшебница, приняв положение сидя, увидела, что перед глазами всё поплыло и уронила чугунную голову на руки.

— Тебе лучше лежать, — знакомый бархатный голос прозвучал неожиданно. Анита чуть повернула голову, и в беловолосом юноше, сидящем на подоконнике, узнала Шателона.

— Сколько я здесь пролежала? — с трудом проговорила она, а после взялась за челюсть и плавно сделала движение влево-вправо.

— Почти руимские сутки. Твой цикл подходит к концу и я, сказать по правде, не думал, что ты очнёшься так скоро, но всё же решил заглянуть.

— Мило с твоей стороны, — Анита попыталась улыбнуться.

Шателон запустил руку во внутренний карман расстёгнутого пиджака, достал запечатанное письмо. Спрыгнул с подоконника и, сев на стул рядом с Анитой, протянул конверт. Волшебница молча приняла его, сломала восковую печать и, прежде чем начать читать, произнесла заклинание, проявляющее чернила.

Всё время, пока она читала написанный рукой Среброглазого текст, Шателон внимательно наблюдал за тем, как изменялось выражение на её лице.

— Я не имею понятия, что там написано, — заверил он, когда Анита вопросительно посмотрела на него. Пара ярко-голубых глаз блеснула, отразив лунный свет. — Не знаю, как тебе — но мне Рик сказал не лезть в это дело до его возвращения, и именно так я намерен поступить. Отдыхай, Анита. Новый цикл начнётся совсем скоро — по просьбе Рика, я снова призову тебя гораздо раньше.

Волшебница задумалась и не заметила, что осталась одна. Её клонило в сон — верный признак завершения цикла и перехода в иную реальность, непривычную и странную.

Всё это время она думала о Деми; и вспомнила каждое слово, произнесённое тем страшным голосом, и леденящий душу страх.

Она давно заметила за своей ученицей некоторые странности, и неспроста чутьё подсказывало и предостерегало, что к вмешательству в и без того больной разум, в особенности Пришедшего, прибегать не стоит.

«Если так будет продолжаться дальше, — с горечью думала Анита, — «оно» точно сведёт Деми с ума, если ещё не сделало это».

Анита, щёлкнув пальцами, выколдовала огонёк, подожгла уголок письма и оставила догорать на металлическом подносе, стоящем на столике.

За себя волшебница более не волновалась — смерть снова обошла её стороной, вопросы со здоровьем частично решатся колдовством. Полная решимости, она пообещала себе, что сделает всё возможное и невозможное, чтобы спасти ученицу, которую считает своим близким другом.

Вино и еда отлично подняли настроение: все расслабились и раскрепостились, позволили себе ненадолго забыть обо всём.

Генри, Саша, Креос и Сарн громко резались в карты. Креос и Генри явно мухлевали, то и дело насмехаясь над своими не шибко смышлёными со игроками. Больше всего их веселило задумчиво-печальное выражение на лице Сарна, когда тот проигрывал. Саша же на поражения реагировал бурно, но уличить своих коллег в мошенничестве ему не удавалось. Когда безвыигрышная игра ему наскучила, он решил попытать счастья с дамами. Рик, Деми и Константин с интересом наблюдали за развитием событий.

— Девочки, ну вот скажите мне, — он неуклюже уселся между Беатой и Эйрой, обхватил могучими руками и прижал к себе. — Неуж…ли я вам совсем…не любите меня?

Эйра с Беатой переглянулись и захохотали.

— Спать иди, Сашка, — протянула Эйра, хихикая, и, выждав момент, высвободилась из его чрезвычайно крепких объятий.

— Беаточка, ну хоть ты, — он обнял хрупкую чародейку, и в этот момент она походила на кота, которого тискают против его воли. — Я, вот, любл…! всех, всех вас…

— Ах, бедняжечка, — она понимающе кивнула, похлопала светловолосого по спине. — Одиноко тебе, ласки хочется? На вот, выпей вина, я свою бутылочку не допила ещё.

— Не хочу, — он, не рассчитав силы, случайно выбил бутыль из тонкой ручки Беаты и схватил за запястья. — Я бы вас сейчас…

— Так, — Рик, сдерживая смех, помог Беате освободиться от крепких и уже более чем дружеских объятий. — Пойдём, дружок, спать. Давай-ка руку, вот так.

— А как же Эйра, Беаточка? Деми вообще одна сидит, нужно составить компанию…

— Спать, — повторил Рик, чуть нахмурившись. — Мы. Идём. Спать.

Следующие фразы Александра были совсем невнятными и Рик, обхватив его и пресекая все попытки вырваться, целенаправленно и терпеливо вёл к спальникам.

— Вот, ложись, накройся одеялом.

— А девочки придут?

— Придут. Лежи и жди их.

— Оух, хорошо, — сказал он с выражением глуповатого блаженства на лице. Когда он утих и мирно засопел, Рик отправился к костру и по пути встретил Креоса, Сарна и Генри.

— Мудрое решение, — улыбнулся Рик и скрестил на груди руки.

— Пора и нам ложиться, скоро рассвет, — Генри зевнул. — К тому же Беата и Эйра пошли к реке. Нас они прогнали, потому как, видите ли, с холма берег отлично виден.

— Нас они стесняются, а Константина — нет? — удивился Сарн.

— Боюсь, Константин в их сторону даже не посмотрит. — заметив недоумение на лицах новобранцев, он добавил:-Не спрашивайте, почему.

— Вы сегодня бодрствуете? — послышался бас Креоса.

— Не в первый, и не в последний раз. Желаю хорошо отдохнуть.

Рик ускорил шаг и через пару минут увидел к костра Деми и Константина. Подняв и вытряхнув одеяло, он сел рядом с девушкой, накинув его на плечи ей и себе.

— Завтра к полудню мы будем в Мильфеле, — молвил Среброглазый. — Признаться, я не хочу там задерживаться.

— Из-за принцессы Фелиции? — поинтересовался чародей. — Затея с аудиенцией довольно странная. Не понимаю, зачем вы согласились.

— Я согласился для того, чтобы понять намерения Фелиции и, если повезёт, найти некоторые улики.

— Вы — правитель Тувиама и предводитель Элиты, вам не нужны улики и доказательства, чтобы принимать меры.

— Люди должны знать правду, Константин.

— Как вы намерены поступить с принцессой Бракентусской?

— После аудиенции будет видно. Так или иначе, принцесса вряд ли обрадуется, когда узнает о моём намерении присоединить Вартон к Тувиаму. Это королевство должно было стать опорой и союзником. Король Рейм Бракентусский, увы, не оправдал моих надежд, но даже он не допускал публичных смертных казней, которые практикует его дочь. Я помню Фелицию ещё ребёнком, сильно разбалованным. Будучи совсем крохой, она проявляла скверный характер — с презрением относилась к подданным и прислуге, частенько их изводила. Помню случай, когда сынишка служанки подержал в руках большого плюшевого зайца принцессы. Я был там, тридцать шесть лет назад. Тогда Фелиции было десять…

Вечер выдался холодным, дождливым; небо затянули мрачные тучи, в которых время от времени поблескивали яркие молнии, сопровождаемые отдалёнными раскатами грома. Сырость в воздухе надоела, хотелось куда-нибудь, где сухо и тепло.

Путник на вороном жеребце был один. Иные бы не осмелились — на дорогах, в особенности от Свехха к Астерту, столице Вартонского королевства, орудовали разбойники: грабили, убивали, а если попадались женщины — сперва насиловали, затем убивали. Но за три дня путник не повстречал ни одной живой души.

Впереди виднелся полукруг каменного моста, выстроенный на берегах реки Мира уже почти пять веков назад. Тем не менее, ни один камешек из него не выпал.

— Каменщики из Ведрука постарались на славу, — думал Среброглазый, проезжая по мосту. Подкованные копыта вороного звонко цокали по холодному, гладкому и скользкому от дождя камню.

По обеим сторонам от размокшей дороги стоял хвойный лес; вековые деревья, высокие и стройные, тянулись к небу.

Когда-то здесь не было ничего кроме мёртвой, иссохшей земли, холодного ветра, пыли и острых камней, напоминавших сталагмиты. Магия преобразила, вдохнула жизнь в столь негостеприимный край, изменила всё в корне. Опасность, подстерегавшая в пустошах на каждом шагу, миновала: блуждающие бесформенные, коих можно встретить довольно часто и в больших количествах, реже — гончие и Безликие, покинули эти края, а нападения совершали крайне редко и только по приказу Менторов.

Замок Мируистэль, семейное имение Бракентуссков, был неподалёку. Впереди, присмотревшись, можно было различить высокие, стройные башни с угловатыми острыми крышами и массивный, с первого взгляда — мрачный старинный замок. Из вытянутых окон виднелось тусклое мерцание.

Стальные решётчатые ворота охраняли стражники, облачённые в начищенные до блеска доспехи и белые плащи, с символом Вартона на груди — золотым ястребом, расправившим крылья. Мужчины, озябшие, изредка переминались с ноги на ногу, выдыхая пар.

Два стражника преградили всаднику путь, скрестив копья.

— Кто таков, странник?

Мужчина скинул с головы капюшон. Стоило стражникам увидеть его глаза, сияющие точно серебро, они поклонились и отступили.

— Mour tolar» enn, Tenumien Rehart!

Он не ответил. Не потому, что был невежлив или груб. За три дня и три ночи в седле он невероятно устал, и скорее хотел в тепло.

У холодной каменной лестницы, ведущей к парадному входу в замок, уже ждал мальчик-паж, одетый в белые Вартонские одежды и явно великоватую шляпу с пером.

— Mour tolar» enn, Rehart, — молвил он своим голоском и, дождавшись, когда высокий черноволосый мужчина ступил на землю, низко поклонился и повёл вороного жеребца в конюшню.

Вход в замок, как позже заметил Рик, охраняли грозные скульптуры горгулий, нависающие над массивными дверями и пристально глядящие на каждого, кто здесь проходил. Тяжёлые двери отворились перед мужчиной, и он, с интересом поглядывая по сторонам, пожаловал в холл.

Помещение было просторное, освещённое сотнями свеч на шикарных позолоченных люстрах. На каменных стенах пустоту заполняли гобелены и картины с пейзажами. Тепло и уют помещения приятно порадовали Среброглазого.

Вниз по лестнице с распростёртыми объятиями довольно быстро спускался Рейм Бракентусский, король Вартона. Длинная тёмно-алая мантия ниспадала на его плечи и тянулась по ступеням; одет же он был в расшитый золотыми нитями костюм, на полных пальцах сияли массивные перстни. Лицо у него было широкое, иссечённое морщинами. Глаза — узкие и вытянутые, нос орлиный с острым кончиком. Густые усы соединялись с ухоженной седой бородой. Выглядел Рейм, как Пришедший в свои сорок пять земных лет. В действительности, родился Рейм в Астерте двести восемьдесят восемь лет назад, и правил уже пятнадцать лет — с тех пор, как Среброглазый признал его королём независимого Вартона. Учитывая среднюю продолжительность жизни людей в Руимо, впереди у Рейма была ещё сотня.

— Lunress, Tenumien, — молвил он своим немного хриплым голосом и обнял Среброглазого. — Я ждал тебя, друг мой. Ты что же, один, без свиты?

— Верно, — Рик слабо улыбнулся. — Большой отряд привлекает слишком много внимания в пути. Особенно, если это будут Тувиамские солдаты: их облачения легко узнаваемы, и разбойники не рискнут показаться.

— Довольно опасно путешествовать в одиночку, — Рейм взглянул на выглядывающую из-за плеч рукоять меча. — И как? Встретил кого-нибудь?

— Ни души.

— Что ж, — король пухлой рукой указал на длинный коридор. — Добро пожаловать в Мируистэль — чувствуй себя как дома. Надолго ли ты, к слову? В последнее время ты довольно редко бываешь у нас в гостях.

— Увы, завтра буду вынужден вас покинуть: есть масса не терпящих отлагательств дел.

— Ах, понимаю, понимаю, — Рейм сложил руки за спину, — я не отниму времени больше, чем ты сможешь уделить.

В конце коридора виднелся приятный глазу женский силуэт. Рыжеволосая дама с пышной шевелюрой с интересом вглядывалась в Среброглазого, и это его ни капли не смущало.

— Позволь, познакомлю тебя с нашей придворной чародейкой — Офелией, — гордо сказал король. Когда они приблизились к ней, сразу ощутили сладкий аромат духов.

— Для меня честь встретиться с Вами, Rehart, — таинственно взглянув на Рика, она согнула колени в изящном реверансе. На её шее сверкало колье с янтарём, в точности как цвет немного выпуклых глаз. Длинное платье из тёмно-зелёного бархата красиво сидело на фигуре, подчёркивая талию и широкие бёдра. Рик кивнул в знак приветствия.

— Желает ли предводитель Элиты отдохнуть и посетить королевскую купальню?

— Не откажусь, — улыбнулся Рик, взглянул в глаза сперва чародейке, затем Рейму.

— В таком случае, оставляю тебя Офелии. Что-нибудь понадобится — обращайся к ней; ещё, через час подадут ужин…Если ты, конечно, голоден и не против общества старого друга.

— Буду рад составить компанию.

— Тогда до ужина.

Рейм, довольный, немного склонил голову и ушёл, вверив почётного гостя своей придворной чародейке. В янтарных глазах женщины блеснула искра.

— Прошу, за мной, — ласково молвила она и направилась к высокой лестнице.

— Вижу, вы здесь недавно, — Рик с интересом оценивал походку и вид сзади.

— Вы, несомненно, правы. Его Величество пригласил меня всего лишь год назад, как только я завершила обучение в академии чародеев в далёком Мелифере.

— Вы не отсюда, и это заметно сразу. Всегда приятно видеть новые, красивые лица.

Женщина обернулась, многозначительно улыбнулась Рику. Остановилась и распахнула перед собой двустворчатые двери.

— Купальня в вашем распоряжении. Могу я ещё вам услужить?

Рик затих, раздумывая. Но после вспомнил, что Рейм ждёт его к ужину.

— Сейчас, можете быть свободны.

— Как пожелаете, — она поклонилась и покинула комнату, оставив Среброглазого наедине с собой.

В помещении, довольно душном и распаренном, освещение было приглушённым. Рик вытащил из-за спины меч искусной работы, лезвие которого было почти белым и положил рядом с купальней. Подошёл дальнему окну и, разглядывая внутренний дворик с небольшим фонтаном прямо по центру, принялся освобождаться от одежды.

Сперва скинул плащ, сильно испачкавшийся за три дня, затем кожаную куртку. К верхней одежде присоединился жилет и тёмный, лёгкий но довольно тёплый шарф, подаренный одной из Маришек. Мысленно отругав себя за то, что так и не узнал её имя, принялся расстёгивать пуговицы белой шёлковой рубашки. Стоило ему оголить торс, как позади он услышал тоненький скрип двери и тихий возглас.

Не спеша он обернулся, и в щёлке приоткрытых дверей заметил маленький силуэтик. Девочка в шуршащем салатовом платье тотчас убежала прочь.

Рик, плотно закрыв дверь, усмехнулся. Он догадался, что именно напугало и впечатлило юную гостью. На мускулистой спине, как и по всему телу за исключением лица(помеченного только одним шрамом) были разбросаны страшные, глубокие рубцы, швы и вмятины.

Когда банные процедуры подошли к концу, он облачился в оставленную специально для него новую одежду — рубашку, дублет, брюки и ботинки, исключительно белоснежные, с золотыми узорами. Причесав деревянным гребнем ещё немного влажные прямые чёрные волосы, он отправился к обеденному залу.

Меч взял с собой. Спустился вниз по лестнице и, миновав коридор, украшенный полуколоннами, спустился на первый этаж. Проходя мимо, в одной из распахнутых дверей заметил алую мантию Рейма.

Тот стоял у камина с трубкой в руках и, выпуская кольца дыма, с гордостью глядел на охотничий трофей под потолком. Вся комната, как оказалось, была забита чучелами, рогами и шкурами животных. Рик холодно относился к охоте на животных, но знал, что это — одно из любимых увлечений Рейма.

— Чудное было время, — сказал он, заметив в дверях Среброглазого. — Подумать только. Ещё десять лет назад я и представить не мог, что ныне покойная Лисетта принесёт мне дочь! Это немыслимо, невообразимо…

— Чудеса случаются, — тихо ответил Рик, став рядом с королём, хотя на самом деле куда больше он верил в измену горячо любимой Реймом жены, чем в то, что в свои двести семьдесят восемь лет он был ещё способен иметь детей. Однако, своё мнение он предпочёл не высказывать. — Лисетта, к тому же, была молода, если не юна. Сколько ей было?

— Девятнадцать, — он выпустил редкое кольцо дыма. — В девятнадцать она вышла за меня. В двадцать три — родила Фелицию…Нашу маленькую, милую Фелишку.

Рику довелось лишь однажды — и то вскользь, увидеть жену Рейма. Лисетта была высокая, тонкая, со светлыми завивающимися волосами. Лица, к сожалению, он вспомнить не мог.

— Я так и не видел её, — обронил Рик.

— Лисетту?

— Фелицию. Как поживает маленькая принцесса?

Рейм замолчал, нахмурился. Выдохнул последнее дымовое кольцо, самое неудачное, и отложил трубку.

— Маленькая принцесса отлично поживает. Растёт, цветёт. А вместе с ней растут и капризы, в которых я не могу ей отказать. Вот скажи: если бы у тебя был один-единственный ребёнок, подобный лучу солнца в пасмурный день…Неужели ты бы не сделал всё, лишь бы он не знал печали и был счастлив?

— Возможно, — Рик задумался об Эйре Фенхидес, которую воспитывал как собственную дочь. — Я не могу давать советы, потому как своих детей у меня никогда не было, и не будет. Но, должен сказать, тебе не следует во всём потакать дочери…

Он не договорил. На середине фразы с коридора донёсся крик служанки и плач ребёнка.

Рик с Реймом тут же выскочили к источнику шума, и увидели малоприятную картину.

— Вор! Он — вор! — выкрикивала светловолосая девочка в кружевном платьице салатового цвета. — Схватите и накажите, как вора!

Рик знал, что в Вартоне воров четвертовали.

— Смилуйтесь, Ваше Высочество! — молодая служанка упала на колени. — Прошу вас, простите моего мальчика! Он вовсе не хотел…

— Во имя трёх Светлых Богов, объясните, что здесь происходит! — воскликнул Рейм и остановился рядом со стражником, державшим мальчика за ворот рубахи.

— Смилуйтесь, государь, — всхлипнула служанка. — Принцесса поняла всё не так, как…

— Папа! — маленькая фигурка в салатовом платье мигом оказалась рядом с королём. — Этот мальчик хотел забрать моего зайчика!

— Так, — Рейм, обхватив дочурку своей пухлой рукой, взглянул на побледневшего и проглотившего от страха язык, мальчика, затем на его мать. — Сударыня, объясните, что же произошло.

— Я прибиралась в игровой принцессы, Ваша Светлость…

— Короче.

— Мой сын, Нерет, никогда прежде не видел…игрушек, как у Её Высочества…Клянусь, у него и в мыслях не было ничего дурного, мой мальчик никогда ничего не крал!

— Что ж, понятно. Отпустите мальчика и возвращайтесь на пост, — сказал он стражнику, а после обратился к служанке. — А вы, сударыня, следите за своим сыном!

— Благодарю, Ваше Высочество! — лицо её просияло и она, схватив мальчонку за руку, ушла с глаз долой.

Девочка недовольно фыркнула, провожая полным презрения взглядом прислугу, но смолчала. Рейм же, достав кружевной платочек из внутреннего кармана, вытер проступившие на лбу капли пота.

— Прости, друг мой; право, ты не должен был видеть…

— Ничего, — Рик приблизился. — Всякое случается. Главное, что дело разрешилось миром. Рад знакомству, принцесса Фелиция Бракентусская, — он поклонился перед девочкой, с интересом глядя в серо-зелёные глазки, в точности как у отца. И заметил, что девочка зарумянилась и, хоть явно была смущена, продолжала не отрываясь смотреть в глаза цвета серебра. Лишь когда отец кашлянул в кулак, она опомнилась и поприветствовала Рика реверансом.

— Хотел бы я, чтобы познакомились вы при иных обстоятельствах, — Рейм широко улыбнулся. — Вот она, моя чудесная дочурка. Фелишка, это — Среброглазый Рик, на старой речи Tenumien Rehart, законный правитель Тувиама и предводитель Элиты, Бессмертный защитник.

— Он будет жить у нас? — серо-зелёные глазки поднялись сначала на отца, затем вновь остановились на высоком черноволосом мужчине, который ей явно приглянулся.

— Что ты, дитя. Сегодня он наш гость, и завтра отправится в путь.

— Но папочка, пожалуйста! Скажи, чтобы он остался!

Рик был весьма удивлён бестактному поведению принцессы и, не зная, как реагировать, заморгал, удивлённо вскинул брови и улыбнулся. Рейм покраснел и, тяжело вздохнув, сказал:

— Нет, дочь моя. Оставим этот разговор. Давайте поспешим: ужин вот-вот подадут на стол, и сегодня повар обещал отменные бараньи рёбрышки…

— Я хочу его! — вдруг выкрикнула Фелиция тоненьким голоском и топнула ножкой. Рик не мог отделаться от чувства, будто она говорит о нём, как о вещи. — Хочу, хочу, хочу! Папа, пусть он останется, пусть он…

— Фелиция! — Рейм нахмурил густые брови. — Веди себя, как подобает!

— Папа! — голос её на мгновение сделался совсем писклявым. — Ты всегда дарил мне красивых друзей! Этот — самый красивый, самый сильный, самый…

— Довольно! — рявкнул не на шутку разгневавшийся Рейм, покрасневший от стыда и злости. Рик понял, о каких «друзьях» речь; до последнего он надеялся, что слухи о работорговле — всего лишь слухи. — Возвращайтесь в свои покои, принцесса!

— И не подумаю!

Маленький чертёнок, нахмурив тонкие, светлые бровки, громко фыркнула и помчалась прочь от разъярённого отца и красивого черноволосого мужчины, роняя горькие слёзы.

— Рик? А что было дальше? — поинтересовалась Деми, когда он задумался и замолчал.

— Дальше мы с Реймом отужинали, и он отправился искать своего разбалованного дьяволёнка. Я бродил по замку, совершенно случайно столкнулся с Офелией, и она показала мне спальню… — Рик осёкся, закусил губу. Не часто он позволял себе взболтнуть лишнего. Константин откашлялся и в наступившем неловком молчании поспешил удалиться.

— Пожалуй, осмотрюсь в округе. Лишняя осторожность не помешает, — торопливо сказал он, и быстро ушёл в неизвестном направлении.

Деми насупилась, фыркнула. «А Офелия хорошо сохранилась», — подумала она, вспоминая рыжеволосую женщину, которую невзлюбила ещё больше, чем прежде. Злая и обиженная, она отсела от Рика; на плечо Деми опустилась тяжёлая рука, и после короткого рывка она вновь сидела с ним рядом. Девушка устремила взгляд на берег, и двух чародеек на прежнем месте не обнаружила. Через минуту послышались их весёлые голоса.

— Ох, хороша водица, — Беата выкручивала чёрные волосы, и на землю стекали струйки воды. На лице Эйры застыла довольная улыбка. Они сели у догорающего костра.

— Зря ты с нами не пошла, — сказала Беата Деми и протянула руки к пламени. Странное чёрное одеяние, до сего момента имевшее вид облегающий и соблазнительный, растеклось по её изящному телу и приняло облик длинного платья с открытыми плечами и длинными рукавами. — Вода — отличная.

— Надеюсь, мы не помешали, — Эйра исподлобья взглянула на парочку. — Извиняйте, костерок у нас общий.

— Вы как раз вовремя, — Деми мило улыбнулась. — Рик рассказывал об Офелии, придворной чародейке короля Рейма.

Эйра заметно напряглась, услышав её имя, но ей стало интересно как и Беате. Чародейки подсели ближе, и теперь три пары глаз с интересом глядели на Среброглазого, ожидая услышать весьма увлекательный рассказ.

— Милые дамы, — наконец молвил Рик, широко улыбнувшись. — Есть масса куда более интересных для обсуждения тем, нежели какая-то чародейка из Вартона. Вместо этого предлагаю воспользоваться случаем, и узнать друг друга получше.

— Тоже неплохо, — Беата обняла колени. — Ночные разговоры — самые искренние, верно? Деми, будь первой: расскажи, как тебя нашёл медальон Зары?

После истории Деми Беата немного рассказала о себе. Даже Эйра была удивлена и поражена — Беата состояла в Элите уже довольно много лет; голубоволосая не раз слышала, что многие знают её как Ведьму из Ядовитой Топи и, как и многие, считала, что это прозвище она получила благодаря своей редкой и уникальной магии. Однако, всё было иначе.

Когда Беата спросила Деми о её детстве, она сказала, что помнит его смутно. Получив в свой адрес аналогичный вопрос, чародейка какое-то время молчала. Сделала несколько глотков вина и всё же поведала то, что знали о ней всего два человека — Анита и Среброглазый.

Родители были напуганы страшным даром, который проявился на десятый день рождения девочки. Однажды, после затянувшейся прогулки она пришла домой — и мать с отцом ужаснулись: всё тело девочки, с головы до пят, покрылось страшными чёрными нарывами, которые не переставали расти. В одночасье они лопнули, и чёрная жижа, подобная смоле, разлилась по маленькому тельцу. Лёгкое платьице скукожилось, а после словно истлело. Всё, к чему девочка прикасалась, шипело и таяло на глазах; каждый смолянистый след прожигал деревянный пол.

«Сперва я потянулась к маме. Мне было страшно и больно — казалось, что кожа пылает огнём. Она узнала меня — и, к несчастью, тут же бросилась навстречу и обняла. В ту же секунду она закричала, оттолкнула меня. Чёрная кислота прожгла ей руки до костей, капли попали на лицо, шею и грудь. Когда я увидела это, собралась кричать, но что-то тяжёлое ударило меня по затылку, и я упала. Думаю, это сделал отец, только чем — понятия не имею.

Я очнулась в болоте, зловонном и гадком. Взглянула на руки — по-прежнему чёрные, смолянистые, и попыталась смыть водой, но безуспешно. Голова заболела и закружилась, и снова я потеряла сознание.»

Беата сказала, её спас мужчина. Высокий, худой, как жердь, лицо своё он всегда скрывал под глубоким капюшоном, а скрещенные руки прятал в рукавах.

«Я прожила с ним несколько лет в заброшенной хижине. Вернее, он навещал меня каждую неделю, бывало задерживался на месяц, и больше. Он научил меня контролировать свой дар, обучил колдовству, травничеству и алхимии. А к моим четырнадцати годам, стал видеть во мне женщину.

Я не знала ни имени, ни даже кто он; делала то, что велено, и выполняла любую просьбу или прихоть. Мне казалось это правильным — я была обязана ему всем, начиная от собственной жизни и до всех знаний, которые он передал.

Каждое слово его звучало убедительно. Он учил меня, что люди — глупы и жестоки; что они не умеют ничего ценить, и жизнь их скоротечна и не имеет смысла, если не посвятить её чему-то возвышенному. Он говорил, что я исключение из правил — уникум, и я верила ему. До тех пор, пока тайно не покинула пределы Ядовитой топи, чтобы в этом убедиться.

В тот день я впервые встретила Аниту. В тот день я узнала, что тот, кому обязана всем — Ментор»

— Деми, на пару слов.

Беата допила вино, поднялась и пошла к берегу.

Над рекой Мира, широкой и спокойной, застыла пелена тумана. Невидимые в темноте рыбки изредка выпрыгивали и с плеском ныряли. Из рта при выдохе вырывался пар и Деми, пожалев, что не захватила одеяло, остановилась рядом с чародейкой на расстоянии вытянутой руки. Теперь она опасалась даже мельком к ней прикоснуться.

— Хочу, чтобы ты знала. Я — не враг тебе, но это может измениться.

— Почему? — спокойно спросила Деми.

— Думаю, тебе известно, что Анита дорога мне.

— Мне тоже.

Чародейка улыбнулась, бросила на девушку подозрительный взгляд.

— В последнее время вы проводите много времени вместе, но меня волнует не это. Она скрывает воспоминания, связанные с тобой, но последнее оказалось слишком сильным, и оставило яркий след. Я знаю, что ты сделала с ней.

Зеленоглазая напряглась, услышав в её голосе угрозу. Беата стала совсем близко, подняла голову и, глядя в глаза, произнесла:

— Я знаю, что Пришедшие в любой день рискуют потерять рассудок, и мне вас жаль. Но если ты в своём безумии ещё раз причинишь кому-то вред, клянусь: ты умрёшь раньше, чем Среброглазый и Анита узнают о моих намерениях.

Девушка выдержала пронзительный взгляд, в котором вспыхивали сожаление и гнев. Горько усмехнулась.

— Если это и впрямь повторится, ты окажешь мне услугу.

Беата отвернулась, задумалась, а после услышала размеренные отдаляющиеся шаги и поняла, что осталась одна. Озадаченная искренностью, с которой прозвучала последняя фраза, она просидела на берегу до самого рассвета.