Рука сатира

8

Мастерс находился в офисе Ларри Коннора до восьми утра следующего дня. Он не знал, в какое время приходит секретарша покойного, но делал ставку на то, что в городе обычно работали с восьми до пяти вечера. И оказался прав. За минуту до срока он услышал, как поворачивается ключ в замке передней двери. Мастерс поджидал секретаршу, стоя возле ее стола, — рука в кармане мешковатых брюк, пальцы поигрывали завалявшейся двадцатипятицентовой монеткой. Секретарша оказалась хорошенькой, крепко сколоченной рыжухой, которой, как решил Мастерс, перевалило далеко за двадцать. Когда она увидела Мастерса, то казалась скорее удивленной, чем встревоженной. Мастерсу не особенно понравилась ее прическа. У нее был естественный рыжий цвет, но волосы она укладывала валиком, чтобы они выглядели пышными и обильными.

— Кто вы? — спросила она.

— Лейтенант Мастерс. Полиция. — Он показал удостоверение.

— Но почему вы здесь? Мистер Коннор уже приехал?

— Нет. Его совсем не будет. Об этом я и хочу поговорить. Вам лучше присесть.

Он вынул из кармана руку, в то время как секретарша обошла его и направилась к креслу за столом. Она двигалась осторожно, и у Мастерса создалось впечатление, что девушка ожидает плохих новостей. Она запихнула сумочку в ящик и села, положив руки на стол, как учительница, собравшаяся вызвать ученика к доске.

— В чем дело? С мистером Коннором что-то случилось?

— Мне кажется, мы не познакомились.

— Руфь Бентон.

— Скажите, мисс Бентон, вы давно работаете у мистера Коннора?

— Больше года. Около пятнадцати месяцев. Почему вас это интересует?

— Значит, времени достаточно, чтобы очень хорошо узнать его. Каким он был?

Истинный ответ отразился в ее глазах, и Мастерс понял, что, кем бы ни был Коннор для других, для нее он представлял нечто особенное. А она для него? Вполне возможно. Для мужчины, у которого жена вроде Лилы, Руфь Бентон выглядела очень неплохо.

— Он добрый, чуткий и честный. Он не сделал бы ничего бесчестного, если вас это интересует.

— Нет. А не казался он вам взволнованным, неуравновешенным?

— У него были сложности… — Она остановилась, внезапно осознав в словах Мастерса напряжение, которое и она в свою очередь бессознательно вложила в свою реплику. — Что случилось с мистером Коннором? Он умер?

— Что заставило вас это предположить?

— Умер?

— Да, умер. Прошлой ночью покончил с собой здесь, в офисе.

Она восприняла это достойно, и Мастерс, который страшился ответной реакции, был благодарен. Он терпеливо подождал, и скоро она заговорила спокойно. Голос ее дрожал, но, казалось. не от потрясения и горя, а от гнева.

— Она все-таки довела его.

— Кто?

— Его жена.

— Итак, я понял, он не был счастлив с миссис Коннор. Так ли было плохо?

— Ведь он умер? Понимаете, что это значит, когда тебе лучше умереть, чем жить?

— Вы не попытаетесь рассказать, как узнали о его личной жизни?

— Ларри рассказывал мне. Ему надо было поговорить хоть с кем-нибудь.

Теперь, без притворства, он был «Ларри" Мастерсу она даже понравилась за это.

— Вы были друзьями?

— Да.

— И все?

— Нет, — сказала она без вызова и бравады. — У нас были особые отношения. Я предпочла бы не говорить об этом.

— Понимаю. Вы встречались и не в офисе?

— Иногда.

— Где?

— В разных местах. Выпивали в отеле. Время от времени обедали вместе. Несколько раз он заходил ко мне домой.

— Благодарю за честность.

— Почему я должна врать? Мы не собирались прятаться. Мы не спали — все очень невинно, лейтенант. Сейчас мне хочется, чтобы этого не было.

— Он ненавидел свою жену?

— Ненавидел — не то слово. Она приводила его в отчаяние. Он хотел ее оставить.

— Он забрал ее с собой, мисс Бентон.

— Что? — Она оперлась на стол.

— Он убил ее.

— Я не верю!

— Тело нашли в спальне, она заколота, а его отыскали здесь.

Руфь Бентон уставилась на свои стиснутые руки и медленно клонила голову, пока та не опустилась на них. Мастерс ожидал, что она будет сломлена, и предвидел ливень слез, но опять почувствовал облегчение: она поднялась через некоторое время и вынула сумочку из ящика.

— Я бы хотела уйти домой.

— Как вас отыскать, если понадобится?

— Адрес в справочнике.

— Отлично, мисс Бентон.

Она вышла, стиснув сумочку, все еще создавая впечатление жестокого самоконтроля. Она, подумал Мастерс, замечательно твердая и надежная молодая женщина.

В полицейском управлении Мастерс доложился шефу, доведя до сведения старика, что обе смерти очевидно взаимосвязаны.

— Вот дерьмо, — сказал шеф. — Но по крайней мере, простое и ясное дерьмо. Убийство — самоубийство. Вся семья. Сворачивай дело.

— До того, как я сверну его, шеф, мне бы хотелось взглянуть на пару вещей.

— Что такое? Какие вещи?

Мастерс порылся в кармане и вытащил кожаный футляр для ключей, позаимствованный из офиса Ларри Коннора. Он открыл его и положил на стол шефа.

— Одна вещь — футляр для ключей. Эти два ключа от машины — один для дверей и зажигания, другой от багажника. Эти два от передней и задней двери офиса. Я проверил все четыре. Пятый, предполагаю, или от передней, или от задней двери дома. Вопрос в том, почему у него не было двух ключей — для обеих дверей.

— Все это представляется мне чертовски неважным, Гус. Может, парень просто носил один ключ.

— Верно. Поэтому я хочу еще раз вернуться в дом.

— Гус, будь осторожен. Мы не можем позволить, чтобы это имело какие-либо последствия.

— Я — само благоразумие.

— Ты сказал — пара вещей. Что еще?

— Кондиционеры. Они выключены и в доме, и в офисе. Удивляюсь. почему.

— Черт подери, человек, собирающийся покончить с собой, вряд ли побеспокоится, чтобы включить кондиционер!

— Ну а в доме? День выдался очень жаркий. Кондиционер должен был работать. Не возникал вопрос — включать его или нет.

— Может, вылетел предохранитель?

— Нет. Я проверял. Доктор Ричмонд полагает, что они намеревались открыть окна. Ночью похолодало.

— Действительно.

— Только они этого не сделали. Окна закрыты.

— Хорошо, Гус. Проверь насчет ключей и кондиционеров, если считаешь нужным, но помни, что я тебе говорил. Будь осторожен.

Мастерс повторил, что будет, и отправился в свой кабинет, где нашел рапорт эксперта. Никаких сюрпризов. Отпечатки пальцев обоих Конноров находились в спальне убитой на различных предметах. Отпечатки мужа были повсюду в его офисе, в том числе и на коробке из-под лекарств, и на бутылке, которую Мастерс нашел в уборной. На рукоятке орудия убийства были отпечатки правой руки Коннора, и больше ничего. Само по себе это не странно, но было ясно видно, что отпечатки оттиснуты только один раз. Если бы даже только сам Коннор пользовался ножом для разрезания бумаг, он брал бы его многократно. Почему же всего один набор отпечатков?

Загрузив свой суматошный мозг и этой незначительной загадкой, Мастерс отбыл в Тенистые Акры.

Спокойным утром понедельника дом Конноров выглядел нормально и надежно.

Мастерс остановился на проезжей дороге и срезал угол, пройдя по пырею к передней двери. Ключ из футляра подходил и открывал ее гладко.

Он закрыл дверь за собой и поднялся наверх. Из комнаты было унесено нечто, вносившее в обстановку беспорядок, а именно, тело, и офицеры, уходя, оставили комнату такой же опрятной, как и прежде. Мастерс подумал, что эта комнатка — привлекательное гнездышко для упражнений в супружеской любви, и казалось, она терпеливо ждет возобновления опытов. Может, позднее, может, другими людьми. Мистер и миссис Конноры не любят друг друга, их нет дома, они не вернутся. Мастерс махнул рукой, размышляя об утратах, спустился вниз и вышел на улицу, в этот раз через заднюю дверь. Он попытался приладить ключ от передней двери к задней. Но тот даже не влезал в замочную скважину. Был ли в футляре другой ключ? И если был, где же он?

Мастерс внезапно почувствовал, что за ним наблюдают. Он украдкой взглянул вбок и увидел отлично сложенную молодую женщину в белых шортах, пристально рассматривавшую его с соседней террасы. Нэнси Хауэлл, жена школьного учителя. В ее любопытстве, которое она даже не пыталась скрыть, было что-то занимательное. Действительно, подумал Мастерс, нечто занимательное было в каждой ее черточке, в каждом изгибе. Лакомый кусочек для педагога, спешащего домой.

Лейтенант сунул футляр от ключей в карман и направился к очаровашке.

— Доброе утро, миссис Хауэлл.

— Доброе утро, — ответила Нэнси. — Любопытно, что вы здесь собираетесь делать?

— Взглянуть еще разок. Иногда, вернувшись, можно заметить что-нибудь новое.

— Ну и как?

— Не могу сказать, что заметил.

— Вы уже отыскали Ларри?

— Да.

— Я знала, что отыщете. — Без особой надобности она поддернула шорты и привлекла этим внимание к своим ногам. Но к тому времени Мастерс смотрел ей в глаза, которые выглядели такими же очаровательными, но, кроме того, и глубоко взволнованными. — Он был в своем офисе?

— Да, все время.

— Мертвый?

— Да.

— Бедный Ларри. Бедная Лила. Мне их обоих жалко. Наверное, вы не сможете этого понять.

— Обычно я сочувствую жертве, миссис Хауэлл. Но всегда приберегаю что-нибудь и для преступника.

— А разве это не обычно для полисмена?

— Обычно? Для меня человек в несчастье — несчастный человек.

— Прекрасно сказано! Звучит как афоризм. Вы его только что придумали?

— Вероятно, нет. Обычно я мыслю не афоризмами.

— Вы не расскажете, как умер Ларри?

— Разумеется. Скоро все узнают. По всей вероятности, он погиб от дозы хлоральгидрата, разведенного в бренди.

— Хлоральгидрат? Что это?

— Одуряющий порошок. Основной компонент «Микки Финна». Довольно безвредный в малых дозах, и смертельный в больших.

— Странный способ!

— Не скажите, у него есть свои преимущества: легко приобрести, легко принять. Без боли, без недомогания, без неприятностей. Наступает кома и все. Сердечная или респираторная недостаточность. Существует масса худших способов

Нэнси тем не менее передернулась.

— Как бы то ни было, это проясняет все, да?

— Кажется, так. Убийство и самоубийство.

— Тогда зачем вы вернулись? — она хитро взглянула, задрав голову. — Если все ясно, я имею в виду.

— Необходимо выяснить мелочи. Может, это и не важно, но никогда не знаешь точно. Кроме того, я хотел бы, чтобы вы мне помогли.

— В чем?

— Тело мистера Коннора находится в морге. По закону, необходимо официальное подтверждение его личности. Вы сможете опознать его?

— О, боже!

— Я не должен был просить. Это сделает кто-нибудь из соседей-мужчин. Ваш муж дома?

— Нет, Дэвид давно ушел в школу. Джек в своем кабинете, думается, Стэнли в магазине, я пойду с вами, лейтенант. Я… я не волнуюсь.

— Спасибо. Я отвезу вас туда, а потом обратно.

— Если вы подождете, я надену платье. Зайдете?

— Подожду здесь. Не торопитесь.

Нэнси вернулась в простом голубом платье, которое заслужило восхищение Мастерса. Он поразился, как она смогла приобрести такой небрежный шик в столь короткое время с таким малым количеством реквизита. В основном, предположил он, это природные задатки, которые выражены, очень выражены. Всю дорогу Мастерс остро ощущал присутствие маленькой женщины в полицейской машине и смотрел прямо перед собой на шоссе, как бы наказывая себя. Какими духами она душилась? Аромат был слабым и ускользающим, и когда они припарковались за моргом, доехав переулком, он все еще не понял.

Внутри здания с запахом обстояло иначе. Тут царил запах застоявшейся смерти, казалось, он сочится из штукатурки, дерева, из старого кирпича. Или, может, это было только слияние всех запахов, которые собирались там, где мертвец готовился к вечности. Человек, одетый в нечто вроде фартука, впустил их и провел в небольшую комнату, где Ларри Коннор лежал, терпеливо ожидая заморозки после вскрытия. У Мастерса мелькнула мысль, что вскрытие в данном случае ничего не дало. Признаки присутствия хлоральгидрата, который всегда трудно обнаружить, совсем исчезли.

Он внезапно почувствовал, что Нэнси остановилась, и повернулся к ней. Она стояла очень тихая, с закрытыми глазами, дерзкое личико побледнело. Мастерс ощутил огромное чувство тревоги, она определенно собиралась упасть в обморок. Но еще до того, как он подошел, Нэнси открыла глаза и глубоко вздохнула.

— С вами все в порядке, миссис Хауэлл? — спросил он.

— Да, у меня немного закружилась голова, и только.

— Вы уверены, что вам хочется сделать это?

— Мне не хочется, но я сделаю.

Потом это было не так уж страшно. Ларри выглядел спокойным и настолько отрешившимся от всех бед самого различного свойства, и настолько «неЛарри», в конце концов, что было невозможно почувствовать что-нибудь кроме удивления: он сам, по собственной воле, сделал выбор. Его печальное тонкое лицо было прочерчено складками и выражало полнейшее безразличие ко всему, что случилось с ним и что может случиться в дальнейшем. Только ли ночь назад, подумала Нэнси, она сидела с ним на скамейке и слушала его. Голос его вернулся к ней шепотом, пришел из немыслимой дали и давнего прошлого. А где была Лила? Была ли Лила в этом месте смертельной сладости? Нэнси повернулась и пошла обратно. Мастерс шел следом. На улице она остановилась возле машины, на мгновение оперлась на нее, и Мастерс почувствовал желание погладить ее по голове, взять за руку, утешить простым человеческим жестом.

Мастерс и вправду чувствовал вину, что подверг ее тяжелому испытанию. После разговора на террасе у него возникло необъяснимое нежелание покинуть ее, и он избрал такой мрачный способ сохранить ее общество. Мыслила она ясно, но чуть легковесно, что и порождало ее живое и невинное любопытство. Мастерс с самого начала ощутил какое-то странное чувство к ней, удивился, и вот теперь решил проверить и себя, и свою нерешительность.

— Мне бы хотелось узнать, — спросил он, — не выпьете ли вы со мной чашку кофе?

— Думается, мне лучше пойти домой.

— Я был бы очень признателен, миссис Хауэлл. Мне бы хотелось поговорить с вами.

— О чем?

— Меня заботит пара вещей. Что вы скажете?

— Я угощу вас чашкой кофе у себя дома, лейтенант. Согласны?

— Если это вас не слишком обеспокоит…

Таким образом они вернулись, сели на кухне и стали пить кофе, оставшийся от завтрака. Нэнси через стол разглядывала его, сдерживая любопытство.

— Вы можете подумать, что я сошел с ума, — начал Мастерс.

— Почему?

— Потому что, миссис Хауэлл, если нечто выглядит одним образом, а я думаю, что это нечто может быть совершенно иным…

— Каким иным?

— Нечто выглядит как убийство и самоубийство. А могло бы быть убийство и убийство, похожее на самоубийство. С третьей стороны.

Нэнси была поражена.

— Что вас заставило так думать?

— Как уже говорил, пара вещей. Ключ, который мог быть потерян, а мог и не быть… Вы обнаружили, что кондиционер в доме Конноров выключен. Почему? Доктор Ричмонд считает, что собирались открыть окна. Я этим не удовлетворен.

— Но зачем понадобилось его выключать?

— А если кому-нибудь захотелось спутать время смерти?

— Не понимаю, лейтенант, — заинтересовалась Нэнси.

— В определении времени смерти с достаточной степенью точности, — объяснил Мастерс, — необходимо принимать в расчет ряд факторов: климат, погоду, температуру, атмосферное давление, особые местные условия и тому подобное. При высокой температуре тела разлагаются значительно быстрее, к примеру, чем при низкой. Конечно, если имеются кондиционеры, медицинский эксперт должен учитывать их в своем заключении.

— Вы хотите сказать, — выдохнула Нэнси, — что кто-то манипулировал с кондиционерами?

Мастерс мог только восхититься быстротой ее мышления.

— Точно. Давайте перейдем к третьему действующему лицу в этом деле, миссис Хауэлл, и давайте не будем пока интересоваться, почему. Он знает, что творится в доме Конноров, знает, что они в ночь на воскресенье сильно поругались. Он видит, что когда Лила Коннор будет убита, это убийство можно элементарно приписать Ларри. Очевидно, что если убийца может инсценировать убийство Лилы мужем, то спокойнее, если Коннор тоже умрет и, следовательно, защитить себя не сможет. Итак, убийца говорит себе: «Все должно выглядеть как убийство и самоубийство — муж, убивающий жену, а затем кончающий с жизнью…»

— Вы серьезно полагаете, будто Ларри убит только для того, чтобы запутать других?

— Я просто размышляю вслух, — с улыбкой сказал Мастерс. — Теперь, обстоятельства — давление времени или событий, которых нельзя избежать, — заставили убийцу покончить с Лилой и Ларри Коннорами за небольшой промежуток времени, так что трудно или вовсе невозможно представить точно, в каком порядке совершены убийства. Но по плану убийцы, смерть Лилы должна быть медицински установлена и датирована, как происшедшая раньше смерти ее мужа. Вот здесь и нужно манипулировать кондиционерами.

— Поняла, — сказала Нэнси, сосредоточенно нахмурившись. — Работал ли кондиционер в офисе Ларри, когда вы его нашли?

— Нет. В помещении было душно и жарко.

— Но если ваша теория верна, разве вы не должны были найти кондиционер включенным?

— Нет. Но давайте не будем пока касаться механизма преступления. Смысл в том, миссис Хауэлл, что я не готов принять это за "убийство и самоубийство».

Но Нэнси покачала головой:

— Слишком невероятно, лейтенант. У вас абсолютно нет повода так думать. Вы все нафантазировали.

— По крайней мере, это могло бы объяснить нагревшийся дом и потерянный ключ от задней двери. Если он действительно потерян. Вы случайно не знаете, носил ли Ларри Коннор этот ключ?

— Должен был. Я видела, как он входил туда, когда Лилы не было дома.

— Что и требовалось доказать. Вы наблюдательная молодая женщина, миссис Хауэлл. Поэтому я и хотел поговорить с вами.

— Но, надеюсь, мои наблюдения не причинят слишком много вреда невинным людям.

— Не причинят.

— Я не столь уверена. Но, возможно, вы достаточно умны, чтобы не думать плохо о том, кто не должен был сделать ничего плохого.

— Надеюсь. Продолжать ли мне мои фантазии?

— Они мне кажутся интересными. Но и путающими. Что же дальше?

— Меня озадачивает еще одна штука: зачем Ларри Коннор, убив жену, отправился в офис и покончил с собой там. Почему не дома?

— Он мог особо не размышлять. Может, сначала хотел убежать, а затем понял, что это бесполезно.

— Самоубийцы часто совершают глупости. Надо принимать в расчет и это. Вы видели, как уезжал Коннор. Безрассудно ли он действовал? Был ли похож на человека, убегающего с места преступления?

— Нет, — Нэнси уставилась на свой остывающий кофе. — Нет, действительно нет.

— Опять-таки, вот вам другая маленькая неувязка. Отлично, предположим, он оставил живую Лилу. Предположим, он, в точности как и сказал вам, отправился ночевать к себе в офис. За ним могли проследить и убить, затем убийца мог вернуться, забрав ключ от задней двери, и убить Лилу.

— Погодите. Все становится все более и более абсурдным. Вы считаете, что убийца, если он существует, кто-то из ближайших соседей?

— Да. Если убийца существует, он наверняка живет по соседству. Возможно, присутствовал на субботней вечеринке.

— Ну и кто из нас, осмелюсь спросить, на подозрении?

— Может быть любой. Зависит от того, сколько было сказано правды. А также, кто кого защищает. Подумайте немного. Вы говорите, что оставили Стэнли Уолтерса возле ограды у дорожки, после того как сказали ему, что Коннор уехал в офис. Следовательно, Стэнли подходит. Доктор Ричмонд живет напротив Конноров. Он мог легко увидеть, что Коннор уехал, подслушать, как вы с ним разговариваете у ворот. Доктор признался, что выехал позже в больницу. Прямо ли туда он отправился? Находился ли он там все время? При любом раскладе доктор Ричмонд также под подозрением. Продолжать?

— Лучше не надо, — тихо сказала Нэнси. — Слишком тошнотворно. Следующее вы скажете, что я могла бы сама совершить убийство.

— Точно. Вы тоже подходите. — Нэнси, пораженная, замолчала, и Мастерс торопливо добавил: — Если бы я хоть на секунду считал вас виновной, я не стал бы с вами так разговаривать.

— Ну, хорошо. Я с вами, лейтенант, разговаривала слишком долго и сказала слишком много. И, кажется, продолжать разговор мне не хочется.

— Простите. — Мастерс поднялся и грустно заглянул в свою пустую чашку, которую, как он надеялся, Нэнси наполнит еще раз. Она тоже встала — воплощение оскорбленной женственности. Он, чтобы успокоить ее, сказал:

— Это только предположение, миссис Хауэлл. — Но поскольку она продолжала изображать статую. Мастерс пришел в себя и добавил: «пока что…» И ушел с горьким привкусом триумфа на губах.