Руконог

От луча отлынивая смолью,

Не алтыном огруженных кос,

В яровых пруженые удолья

Молдован сбивается обоз.

Обленились чада град загреба,

С молодицей обезроб и смерд:

Твердь обует, обуздает небо,

Твердь стреножит, разнуздает твердь!

Жародею жогу, соподвижцу

Твоего девичья младежа,

Дево, дево, растомленной мышцей

Ты отдашься, долони сложа.

Жглом полуд пьяна напропалую,

Запахнешься ль подлою полой,

Коли он в падучей поцелуя

Сбил сорочку солнцевой скулой.

И на версты. Только с пеклой вышки,

Взлокотяся, крошка за крохой,

Кормит солнце хворую мартышку

Бубенца облетной шелухой.

Храмовый в малахите ли холен,

Возлелеян в сребре косогор

Многодольную голь колоколен

Мелководный несет мельхиор.

Над канавой иззвеженной сиво

Столбенеют в тускле берега,

Оттого что мосты без отзыву

Водопьянью над згой бочага,

Но, курчавой крушася карелой,

По бересте дворцовой раздран

Обольется и кремль обгорелый

Теплой смирной стоячих румян.

Как под стены зоряни зарытой,

За окоп, под босой бастион

Волокиты мосты волокиту

Собирают в дорожный погон.

И, братаясь, раскат со раскатом,

Башни слюбятся сердцу на том,

Что, балакирем склабясь над блатом,

Разболтает пустой часоем.

В тверди «тверда слова рцы»

Заторел дворцовый торец,

Прорывает студенцы

Чернолатый Ратоборец.

С листовых его желез

Дробью растеклась столица,

Ей несет наперерез

«Твердо слово рцы» копытце.

Из желобчатых ложбин,

Из-за захолодей хлеблых

За пол-блином целый блин

Разминает белый облак.

А его обводит кисть,

Шибкой сини птичий причет,

В поцелуях — цвель и чисть

Косит, носит, пишет, кличет.

В небе пестуны-писцы

Засинь во чисте содержат.

Шоры, говор, тор… Но тверже

Твердо, твердо слово рцы.