Руконог

Сыро и холодно… Проходят вереницы

Людей знакомых и чуждых навсегда.

Один из них хочет наклониться,

Посмотреть туда, где чернеет вода.

Трясутся от холода отражения в зыби

И манит лукавым спокойствием струя,

Словно говорит: «мы укачать могли-бы.

Мы нежны, мы чутки, не такие, как земля».

Он наклонившийся, перешагнул перила,

Качнулся вперед — и нет никого.

Вода всплеснула… распустилась… скрыла…

На мосту суетились, не зная отчего.

Смотрели, ждали любопытные лица,

Но скоро ушли все. Кругом, как всегда,

Сыро и холодно. Тянется вереница

Людей, неоставляющих в памяти следа.

Опять дрожать весь день на холоде

И быть упрямым, как стена;

Всем говорить о едком голоде,

Выдумывать, что мать больна.

Пройдут вчерашние прохожие,

А ветер, не поняв слова,

Ударит руки смуглокожие

И где удар, там — синева.

Найти окурок, — он закурится

Не хуже свежих папирос,

И весело бежать по улице,

Дым важно выпуская в нос.

Сейчас мороз — как пламя в кратере,

Вкруг ярко, шумно без конца…

А после крики грязной матери

И ругань пьяного отца.

Ночные улицы, как залы,

В лучах красивых фонарей…

И Вы, похожая скорей

На заключенных зло в овалы

Маркиз портретных галерей.

Пройдете улицы, как залы,

В лучах красивых фонарей.

Вам лучше-б — легкие порталы

Готических монастырей

И вычурные карнавалы,

Чем эти улицы — как залы

И искры бледных фонарей

С одним стремлением: скорей!..

Ночные улицы — как залы,

Где взгляд красивых фонарей

Бросает муть прошедших дней

На бесполезные каналы.

Но шаловливые кораллы

И Ваши взоры мин милей,

Чем эта улицы — как залы.

Сердца — неполные бокалы;

Я Вам сказать готов: «налей!»

Для Вас сплетая в вирелэ,

Как в нитках с жемчугом-опалы,

Ночные улицы и залы.