Румо и чудеса в темноте. Книга II

– Что тоэ был за шум? – ругался полусонный Гаунаб. – Как я гумо спать? Лачасна питскри ватькро, томпо сясуттря нысте, темза тотэ взрыв! Что там дитхоиспро?

Фрифтар разбудил Гаунаба из глубокого наркоза. Маленький король выпил целую бутылку снотворного, которой хватило бы на три дня.

– Они убегают! – театрально воскликнул Фрифтар. – Вольпертингеры бегут! Мы разбили их!

– Нио… гутбе? – спросил Гаунаб ещё невнятнее, чем обычно. – Рыгетинперволь гутбе? Всё лосьчиконза?

– Да, всё закончилось,- сказал Фрифтар и понизил голос. – Это хорошие новости. Но есть ещё не совсем хорошие…

– Есть ехипло тивосно? – испуганно прервал его Гаунаб и спрятался под одеялом.

– Да, есть парочка не очень хороших новостей. Театр красивых смертей полностью разрушен. Генерал Тиктак мёртв. Медных парней тоже больше нет. Множество потерь, также и среди гражданского населения. Один врахок упал на жилой квартал, – Фрифтар кашлянул.

Гаунаб потёр глаза.

– Тоэ всё? – зевая, спросил он. – Шеболь гочени?

Фрифтар собрался. Сейчас наступает щекотливый момент. Он состроил печальное лицо:

– Нет, я боюсь, что не всё ещё закончилось, ваше величество. Мы не можем позволить вольпертингерам безнаказанно разрушить наш театр, убить генерала Тиктака, врахока и бесчисленное количество гражданских и военных лиц.

– Нет? Мучепо? – Гаунаб разочаровано потряс пустую бутылочку из-под снотворного.

– Потому что это будет очень плохо выглядеть в книгах по истории. Мы должны догнать на врахоках вольпертингеров и всех их истребить.

Фрифтара прервал неожиданный приступ кашля.

– Что лосьчислу? Ты ленбо? – Гаунаб поднял руки пытаясь защититься от микробов.

Фрифтар отряхнулся:

– Я не знаю… боюсь у меня лёгкая простуда.

– Датупрос? Но ты дакогни не лелбо!

– Я знаю… ничего страшного…вероятно, лёгкая инфекция.

– Яцифекин? – испуганно спросил Гаунаб. – Не дихопод ко мне коблиз со ейсво ейцифекин!

Фрифтар повернулся к королю спиной и, кашляя, прижал ко рту платок.

– Боюсь, вы должны возглавить поход врахоков без меня, ваше величество! Мы должны исключить риск заражения!

– Я жендол витьглавозь ховра…? – Гаунаб не решался произнести это до конца.

– Да, конечно. Вы должны возглавить поход. Король должен сейчас продемонстрировать народу и военным свою силу, иначе мы дадим повод для бунта.

– Лижеуне я жендол? – Гаунаб прижал к груди подушку.

– Здесь, в Геле, в течение нескольких следующих недель для вас, ваше величество, будет всё равно мало развлечений. Театр и часть города разрушены. Необходимо будет выполнить множество политических обязанностей. Расчистить завалы. Произносить речи. Успокоить народ. Всё это я могу выполнить за вас. Мы должны быстро сжечь трупы, чтобы не началась эпидемия.

Фрифтар закашлял ещё сильнее.

– Ямидепиэ? – хныкнул Гаунаб и ещё сильнее прижал к себе подушку. – Я не чухо койкани имидепиэ!

Он задумался. Поход с врахоками – в общем, не такая уж плохая идея. Подальше от этого бардака! Подальше от беспорядков, мёртвых, инфекций и эпидемий!

– Это будет небольшой прогулкой! – сказал Фрифтар. – Триумфальным шествием! Я позабочусь обо всех удобствах. Мы сейчас же отправим вас к врахокам. Понадобится пара дней, чтобы подготовить и загипнотизировать всех врахоков. Но вы всё это время будете окружены роскошью. Я прикажу разбить для вас большой шатёр и пришлю к вам лучших поваров. Шуты, чтецы, танцовщицы, всё, что вы пожелаете. Я прикажу, чтобы вас никто не обременял проблемами.

Гаунаб съёжился:

– Мылепроб? Екика мылепроб?

– Я гарантирую вам, ваше величество, что никаких проблем не возникнет! Я прикажу подготовиться всем погонщикам врахоков. Мы установим на самом большом врахоке трон с крышей. Когда отряд догонит вольпертингеров, тогда вы возьмёте на себя командование, чтобы ваше имя покорителя вольпертингеров стояло в книгах по истории. И затем вы будете наблюдать за спектаклем с вашего трона на безопасном расстоянии. После этого вы с триумфом вернётесь в Гел.

Гаунаб засмеялся. Всё звучало очень захватывающе. И намного интереснее, чем сжигать трупы.

– Если я правильно думаю…, – тихо сказал Фрифтар.

– Что же? – спросил Гаунаб, уже совсем проснувшийся. – О чём ты ешьмаду?

– Если я правильно думаю, то таким образом вы исполните Красное пророчество.

– Я?

– Конечно! – Фрифтар ударил себя по лбу. – Это же предопределение!

– Ениледереоппред?

– Ну конечно же! – возбуждённо воскликнул Фрифтар. – И как я раньше не догадался? Это же исполнение Красного пророчества! Вы – Гаунаб всех Гаунабов! Это же начало нового летоисчисления!

Гаунаб был сбит с толку:

– Но ведь тоэ щийюдусле Набуга детбу Бомнауга всех Бовнауга! – ответил он.

– Отнюдь нет, ваше величество! Вы не последний, вы – первый Гаунаб! Может быть, кто-то ошибся в подсчётах! Или неверный перевод! Если вы пойдёте в поход и уничтожите вольпертингеров, то это будет первой официальной войной с наземным миром. Это значит, что Красное пророчество исполнится. Тогда вы – Гаунаб первый! Гаунаб всех Гаунабов!

– Да! – закричал Гаунаб. – Я – Набуга! Набуга всех Бовнауга!

Он возбуждённо боксировал подушку.

Фрифтар облегчённо вздохнул. Наконец-то всё решилось.

– Набуга! – каркал Гаунаб. – Набуга всех Бовнауга! Да! Да! Дивепри няме к камховра! Я чухо битьу ровгетинперволь! Битьу! Битьу!

Музыка жизни

Йети и вольпертингеры молча пришли к башне генерала Тиктака через весь хаос, царящий вокруг Театра красивых смертей. Везде валялись части упавшего врахока и его отвратительно пахнущие внутренности. Гелцы и гомункелы бегали всюду и помогали раненым, не обращая на чужаков ни капли внимания.

И вот они стоят у чёрной башни генерала. Румо и Рольфу предстоял сложный путь: они хотели забрать тело Рало и унести его домой. Пока остальные готовились к обратному пути, они оба, молча, вошли в башню.

– Она там, наверху, – сказал Румо.

Они поднялись по лестнице в комнату медной девы и Румо открыл дверь, уступая дорогу Рольфу.

В центре комнаты стояла Рала, бледная, как привидение, с впавшими щеками и тёмными кругами под глазами, на слабых ногах и дрожащая. Смайк и Колибрил поддерживали её, и доктор как раз измерял её пульс.

– Ба-бамм, ба-бамм, ба-бамм, – говорил он при этом. – Музыка жизни. Всегда приятно её слышать. Классика!

Рольф бросился к Рале и брат с сестрой обнялись. Румо стоял как каменный – при виде Ралы его, как и всегда, охватила робость.

– Да, – ухмыльнулся Смайк. – Ты удивлён, мой мальчик? Чудо жизни! И скромно хочу добавить, что я сыграл в этом не последнюю роль. Как всё прошло в театре? Всё уго?

Румо всё ещё стоял, как вкопанный.

– Что? – спросил он обалдело.

– О! – сказал Смайк. – Это просто такое выражение! Я хотел спросить всё ли в порядке.

– Театр разрушен, – глухо сказал он. – Мои соплеменники освобождены. Генерал Тиктак мёртв.

– Кто это генерал Тиктак? – спросила Рала.

Одно мгновение все молчали. Рала и Румо смущённо смотрели друг на друга, как будто они только что проснулись от кошмарного сна. Румо нащупал на поясе шкатулку, но не вытащил её.

– Мы должны уйти отсюда, – сказал Румо. – Мы должны воспользоваться всеобщим хаосом и покинуть город.

– Правильно, – сказал Смайк. – У нас у всех есть что рассказать. Но давайте сначала уйдём из этого уродливого города.

Йелма

Никто не решился преградить путь вольпертингерам и йети, когда они уходили из Гела. Улицы, по которым они шли, были пусты и темны. Они не встретили практически ни одного жителя, а те, кто им попался на пути, мгновенно исчезали в тени.

Укобах и Рибезел вели всех, так как им была известна самая короткая дорога, ведущая из города. За ними шёл Шторр-жнец со своими парнями, шествие замыкали вольпертингеры. Румо присоединился к Шторру, чтобы задать ему пару вопросов.

– Почему ты пошёл за мной в Гел?

– Почему? – хрюкнул Шторр. – А почему я пошёл в зыбучие пески Унбисканта? Да потому, что я дурак.

– Точно! – сказал йети, идущий за ними.

– Ты спрашиваешь: почему? – Шторр заскрипел зубами. – Я скажу тебе почему: точно не из-за тебя. Я сделал это для Йелмы.

– Кто это Йелма? – спросил Румо.

– Ну, – начал Шторр. – Когда ты высадился из моей лодки, я очень долго думал, малыш. Я плавал по чёрному озеру и понял, какой же ты идиот.

– Хм, – сказал Румо.

– А затем я рассмеялся. Я целый день не мог прийти в себя из-за тебя и твоей безумной идеи пойти в одиночку в Гел и сразиться с целой армией чертей, чтобы освободить возлюбленную. Да, как я смеялся!

Йети сзади них язвительно хмыкнул.

Румо был не совсем уверен, хочет ли он слушать дальше эту историю.

– А затем я заплакал, – сказал Шторр. – Ну, не по-настоящему заплакал, у мёртвых йети ведь нет слёз. Это похоже на сухой кашель, но, в общем, тоже самое, что и плач, понятно? Я ревел не из-за тебя, даже и не думай! Я – чёрствый старый йети и мне совершенно безразлично, что с кем происходит. Если бы в моего лучшего друга – а у меня вообще нет друзей! – короче, если бы в моего лучшего друга, стоящего около меня, ударила молния, то мне было бы безразлично, понимаешь?

Шторр мёртвыми глазницами взглянул на Румо.

– Понимаю, – сказал Румо.

– Нет, я плакал из-за себя. Я ревел, так как в тебе я, как в зеркале, увидел себя, не такого старого, мёртвого и уродливого, как сейчас, а молодого и резвого, такого, каким я был в твоём возрасте!

Румо кивнул.

Голос Шторра вдруг стал звонче и моложе:

– Я был одним, двумя, да что там – я был как дюжина йети. Когда я мочился и ветер дул не в ту сторону, я никогда не отворачивался – только не я! Вокруг были другие, но это был мой мир и они жили в нём по правилам Шторра, ясно? Я был Шторр-жнец, и они знали, почему меня так звали. Моё сердце пылало!

– Ну-ну, – сказал йети позади них.

Шторр снова понизил голос:

– Тогда я влюбился в девушку-йети. Её звали Йелма и это действительно плохая история. Короче говоря – Йелма умерла. Какая-то проклятая болезнь, очень быстрая, и вот она уже мертва. Я хотел вернуть её, и если бы где-то было царство, полное чертей, неважно где, я бы пошёл туда даже без оружия и я бы вернул её, мою Йелму! Но не было никакого царства. Она просто умерла, а я стал спокойнее, потом постарел и вот, наконец, я сам мёртв или почти мёртв. Ну да, ты же знаешь.

Шторр сухо закашлял и долго молчал.

– И вдруг ты сидишь в моей лодке и рассказываешь, что направляешься в царство чертей, чтобы вернуть возлюбленную. Один с этим ножом для сыра. И тогда, после того как ты ушёл и я достаточно наревелся, насмеялся и надумался, тогда я сказал себе: а почему, собственно говоря, я не иду вслед за этим идиотом? Почему я не иду с ним в город полный чертей и, наконец, снова не рискую чем-то? Так как если я этого не сделаю сейчас, то моя Йелма никогда не простит меня. И тогда, когда я по-настоящему умру, то не смогу показаться перед её глазами.

Шторр снова закашлял.

– И это было именно то, что мои парни хотели от меня услышать. "Эй, парни" сказал я "давайте пойдём в этот город чертей и спасём задницу этого тупого вольпертингера". "Ну, конечно" крикнули они в ответ "это твоя лучшая идея с тех пор, как мы шагнули в зыбучие пески Унбисканта". На что я ответил "Тому, кто ещё раз упомянёт эту проклятую историю с Унбискантом, я воткну его весло в горло и закопаю с головой в камышах!". Тут все замолкли, и я сказал "Ладно, вы, тупицы, я пойду сейчас в город полный чертей. И мне не важно, пойдёт со мной кто-нибудь или нет. Если вы и дальше хотите быть мёртвыми, то и сидите в своих дурацких лодках на этом вонючем нефтяном озере, пока не превратитесь в уголь. И мечтайте дальше о былых временах! Я в любом случае иду в Гел, у меня долг перед Йелмой!". И знаешь что? Все, кроме небольшого отряда, оставшегося следить за лодками, все, пошли со мной. Мои парни! Мои тупицы!

– Сам тупица! – сказал йети позади них.

– И знаешь, что я хочу тебе ещё сказать? – спросил Шторр. – Это было правильно! Мы победили медных парней! Мы показали этим гелским чертям! И я видел её, твою Ралу! На мой вкус слишком тощая, но было бы жаль, если бы она умерла. Это был удачный поход. Ты уже отдал ей шкатулку?

Шторр заговорщицки хихикнул.

– Нет, – тихо сказал Румо.

Шторр остановился:

– Нет? Почему нет?

– Не получилось пока?

– Что не получилось?

– Не было подходящего момента.

– А когда он должен быть?

– Скоро, – сказал Румо.

– Как скоро? – упорствовал Шторр.

– Очень скоро, – сказал Румо и замедлил шаги, чтобы вернутся к своим приятелям.

Спаситель

Фрифтар присел на осиротевший трон Гаунаба и смотрел на разрушенный Театр красивых смертей. На стадионе его солдаты пытались загнать копьями в клетку огромную крысу-альбиноса.

Королевский советник не верил своему счастью. Среди этого жуткого хаоса судьба так благосклонно к нему отнеслась.

Проклятый генерал остался лишь мрачным воспоминанием, кучей обломков застрявших в камнях, медным блеском, осевшим на руины театра, улетучившимся кошмаром. Медные парни застыли на балконе и превратились в безобидный военный памятник. Повстанцы находятся в бегах.

Король Гаунаб согласился на приключение с врахоками. Не важно, как закончится поход, у Фрифтара в это время будет достаточно возможностей обернуть всё в свою пользу и настроить народ против короля.

А что могло произойти! Революция! Гел в огне! Его самого могли осудить, линчевать, казнить! Но вместо этого он на пути к престолу Гела.

Какой великий и важный день в истории Гела! Наверное, даже наиважнейший! Конец династии Гаунабов, начало царствования Фрифтаров!

Фрифтар осмотрел стадион. Он его снова отремонтирует. Ах, нет. Он его разрушит до конца и построит новый, в три раза больше прежнего – стадион Фрифтара, достойный памятник его вечной славы. Медных парней расставят вокруг арены, как великолепные статуи, как напоминание о прошедшей эпохе. Он уже слышал восхищённые крики толпы, обращённые на этот раз не к дегенерировавшему монарху, а к нему, Фрифтару-прилежному. Да, отличное прозвище! Так он будет себя называть, так как прилежание и дисциплина, пот и слёзы привели его туда, где он сейчас находится – на трон. Он будет первым правителем Гела, который будет руководствоваться здравым смыслом, а не безумием. Спаситель, король-мыслитель.

Фрифтар встал в ответ на воображаемые овации – и снова сел.

Что это? Почему ноги не слушаются его? Его бёдра такие ледяные, голени он вообще не чувствует. Но причин для паники нет. Последние часы были слишком напряжёнными. Он должен немного отдохнуть. Но странно, холод поднимается выше. Его грудь, его руки, всё замерзает. Его горло, его лицо. Лицо его застыло и в голове возникла лёгкая острая боль. В ушах снова что-то защёлкало. На лбу выступил холодный пот. Нет, он не может серьёзно заболеть. И именно сейчас!

Властелин врахоков

Понадобилось несколько дней на подготовку всех врахоков. Затем их разбудили и заново загипнотизировали для большого марш-броска. Главнокомандующие гельской армии хотели выйти в поход на всех врахоках, даже на самых крупных. Поэтому они решили пойти через Зал Гаунаба – самые большие пещеры подземного мира. Остальные дороги в Вольпертинг были для них непроходимы или, как обрывистые пещеры Врахокского тупика, полны препятствий.

Гаунаб всё время проводил в своём шатре, где группа придворных шутов усердно поддерживала его настроение, когда он не находился в наркотическом сне, вызываемом лекарствами Фрифтара.

Когда поход начался, то шатёр короля привязали на самого большого врахока, а в шатре на специальной платформе прикрепили трон, на котором сидел пристёгнутый Гаунаб. Он постоянно находился между эйфорией и истерическим страхом. То он хотел кричать от ужаса, то у него начинались приступы смеха – так воздействовали различные медикаменты на его нервную систему.

Вид с врахока на подземный мир был восхитительным, а животное двигалось на своих двенадцати ногах так спокойно и плавно, что наверху этого почти не чувствовалось. Через несколько часов Гаунаб привык и почувствовал себя неуязвимым, могущественным, как никогда: властелин врахоков, руководитель самой страшной армии Гела. Когда он оглядывался назад, то видел всех врахоков Гела, сотни, различной величины, послушно идущие за ним. На врахоках сидели его солдаты, а вокруг парили большие летучие собаки. Так выглядела непобедимая армия! Это намного лучше Театра красивых смертей! Даже вонь врахоков стала казаться ему приятной, а пугающие звуки, которые они издавали, звучали в ушах Гаунаба прекрасной музыкой.

Караван быстро добрался до Зала Гаунаба. Здесь, внизу пещеры были такими огромными, что даже врахоки казались в них мелкими насекомыми, ползающими по полу грота. В зависимости от их размера на них сидели от десяти до ста солдат. В качестве освещения служили сами врахоки, чьи внутренности в тёмных пещерах начинали светиться ещё ярче. Для дополнительного света на спинах самых крупных экземпляров зажгли факелы и разожгли костры в металлических чашах.

Царство гаунаба

С каждым шагом врахоки быстро продвигались вперёд. Гаунаб не мог наглядеться на болезненную красоту своего тёмного царства. Чудесно! Пугающие тени чудовищ скользят по стенам, толпы испуганных пещерных сосальщиков скрываются в тени. Он даже не представлял, какое у него огромное королевство. Гаунабы – великие правители! Их голоса проснулись и начали его подзадоривать:

Всё, что освещал свет факелов, было чудом. Огромные сталактиты и сталагмиты, выше врахоков, движущихся в сумраке, как сонные гиганты. Мотыльки с огромными металлически поблескивающими крыльями, порхающие вокруг трона Гаунаба. Захватывающий дух вид каскадов из цветных сверкающих камней, спускающихся с высоких скал и похожих на огромные водопады – весь подземный мир пытался сиять для своего властелина!

Гаунаб смеялся и кричал на своём троне. Красное пророчество исполнялось! Это был триумфальный марш, и он не будет последним. Низ – это верх, право – это лево, война – это хорошо, а мир – плохо. Гаунаб ещё никогда не чувствовал себя так чудесно.

Дорога Шторра

Рибезел и Укобах предупредили вольпертингеров, что гелцы, скорее всего, пустятся за ними в погоню на врахоках. Так как Шторр-жнец лучше всех ориентировался в подземном мире, то он был единодушно назначен проводником.

Чтобы врахоки не смогли их преследовать, он вёл их по узким шахтам, кривым закоулкам и тоннелям с низкими потолками. Они шли по миру, где обитали слепые и глухие существа, насекомые, ориентирующиеся с помощью щупалец и не пугающиеся звуков. Это приводило порой к необычным встречам в темноте. Пещеры были влажными, камни неровными и скользкими. Часто между ними были большие глубокие трещины, так что приходилось следить за каждым шагом. В некоторых местах приходилось идти в абсолютной темноте, так как там не росли светящиеся мхи, а резкий запах нефти не позволял зажигать факелы. Чаще всего было очень холодно, и замёрзшая влага делала дорогу ещё сложнее.

Рала, с тех пор как она вернулась из царства смерти, становилась беспокойнее с каждым часом, как будто она хотела наверстать упущенное в медной деве время. Она постоянно двигалась, то бежала впереди с йети, то позади вольпертингеров. Всегда наготове со своим луком, если где-то появлялось опасное насекомое или зверь. Было видно, как жизнь возвращается в её тело, как её движения становятся плавными, а хватка сильной.

Румо с Урсом, Рольфом, Таско и Биалой создали арьергард, для защиты от нападения сзади. К ним присоединились Укобах и Рибезел, в то время как Смайк и Колибрил шли с пожилыми вольпертингерами.

Но всё же в этом марше из темноты в темноту никто не мог рассчитывать на помощь со стороны. Если в Геле они было заточены в сердце зла, то теперь они пробирались по его органам. И никто не мог сказать, что было хуже.

Только на третий день они сделали первый привал. Йети не нуждались в отдыхе и сне, но вольпертингеры, в особенности старые, несмотря на выдержку, не обладали бесконечной энергией.

Они разожгли в небольшой пещере огонь. Большинство сразу же уснули, но некоторые, включая Румо, Урса, Рольфа и его друзей, Ралу, Укобаха и Рибезела, бургомистра, Шторра, Смайка и доктора Колибрила, собрались вокруг костра, чтобы рассказать обо всём, что с ними произошло.

История из множества историй

Во время этого привала было рассказано множество историй и можно с уверенностью сказать, что не было и не будет такого костра, вокруг которого рассказали бы столько невероятного.

Рала рассказывала о заключении в собственном теле, о Талоне-медведе и гримасе ужаса, о побеге в собственной крови и об ужасных солдатах смерти, которых она там встретила.

Рибезел описал героическую битву йети с медными парнями, рассказал о безглавых воинах, продолжавших дальше сражаться, о титанической силе Шторра-жнеца и губительной мощи его косы. Он рассказал о происхождении гомункелов и об их полной лишений жизни.

Укобах рассказал о том, что он натворил в подвале Театра красивых смертей: об освобождении красного паука, кристального скорпиона и крысы-альбиноса. Он описал битву вольпертингеров против генерала Тиктака. Кроме того, он рассказал о Геле, о постройке городов-ловушек и о дрессировке врахоков. Только после этих историй вольпертингеры поняли связь между Гаунабом, Фрифтаром и Театром красивых смертей.

Доктор Оцтафан Колибрил дал точное научное описание Туманного города и господствующей в нём туманной медузы, а также поведал, как чувствует себя тот, кто временно сошёл с ума всеми четырьмя мозгами.

Смайк рассказывал, конечно, лучше и дольше всех. Он подробно и во всех деталях описал его приключения в мёртвой крови Ралы, встречу с несуществующими крошками – как же засияли в темноте в этот момент глаза Колибрила! – и постоянно изменяющим свой внешний вид солдатом смерти, которому он, в конце концов, сломал позвоночник. Он умолчал только об одной незначительной детали – обо всём, что касалось Драконгоры.

Шторр-жнец рассказал историю мёртвых йети. Описал первую встречу с Румо, как тот своим криком чуть не разрушил половину подземного мира, и каким идиотом он был, когда собрался пойти в Гел в одиночку со своим ножом для сыра.

В конце поднялся Урс и рассказал историю кончины Ушана де Люкки, без оружия выступившего против генерала Тиктака. О том, что учитель фехтования сделал это только для того, что бы спасти ему жизнь, Урс понял, когда увидел сердце Ушана в руке Тиктака. Поэтому он считает себя ему обязанным и желает продолжить дело Ушана и заняться фехтованием. Когда Урс снова сел у многих в глазах стояли слёзы.

Только Румо ничего не рассказывал. Он пытался несколько раз начать, но пока он собирался со словами и открывал рот, кто-то другой уже начинал свою собственную историю. Он не сожалел об этом, так как знал, что он опять расскажет всё шиворот навыворот.

Когда все без сил замолчали и попытались уснуть, чтобы набраться сил для дальнейшего похода, Гринцольд и Львиный зев заговорили с Румо.

– Почему ты ничего не рассказал? – спросил Львиный зев. – Наша история была бы самой лучшей. Битва в Нурненвальдском лесу. Яггдра Сил. Шкатулка! Ледогруды. Врахоки. Внутренности генерала Тиктака! Лучший материал для уроков истории героев!

– Я не умею рассказывать, – защищался Румо.

– Вместо этого ты позволяешь Шторру-жнецу над тобой издеваться, – сказал Львиный зев. – Отлично. Если это твой способ завоевать Ралу, то – спокойной ночи!

– Ты должен был убить Шторра, пока была возможность,- сказал Гринцольд.

– Не хочешь ли ты этим сказать, что больше не горишь желанием убить его? – спросил Львиный зев. – Откуда такие изменения, безжалостный воин-демон?

– Он нам ещё нужен, – пробурчал Гринцольд. – Он должен вывести нас из подземного мира. А затем мы убьём его.

Привал Врахоков

Гаунаб зашёл внутрь шатра и попытался уснуть. Но странно: чем больше вина и лекарств он выпивал, тем трезвее он становился.

– Я юсьбо, – прошептал он самому себе под одеялом. – Мучепо я юсьбо?

Король выскочил из шатра к свету факелов. Он подошёл к ограде платформы на своём врахоке. Далеко внизу простиралось тёмное королевство, в маслянистой воде светились голубым светом сталактиты. Почему этот вид вдруг так его испугал? Гаунаб отбежал к задней части платформы. Они там, врахоки, его солдаты, его армия. Сотни чудовищ со скрежетом идут в темноте по Привалу Врахоков – одной из пещер на пути к наземному миру. Летучие собаки воют и разрывают воздух своими кожаными крыльями. Почему он чувствует угрозу, почему он не чувствует себя защищённым и ему кажется, что его преследуют? Гигантская пещера как будто качается в беспокойном голубом свете врахоков и каждый каменный палец, свисающий с потолка, угрожает ему. Длинноногие тени бегут за ним – это врахоки или подземные демоны? Ледяные капли упали сверху на Гаунаба.

Почему Фрифтар не с ним, чтобы пожалеть его? Почему Гаунаб так одинок? Король склонился над оградой и закричал со страхом в темноту:

– Тарфриф! – кричал он. – Тарфриф! Мучепо я юсьбо?

Мембрана

Только во время пути по подземному миру вольпертингерам стало понятно, над каким беспощадным миром они до сих пор беззаботно жили. Каким тонким был потолок, их разделявший, и какой огромной была опасность, что дикие и злобные жители однажды нападут и принесут смерть и ужас в наземный мир.

Они видели червей с клещами размером с дерево; светящихся всеми цветами муравьёв размером с ладонь; земляных пауков, живущих в торфе и ужасно стонущих. Слой, разделявший подземный и наземный миры, казался теперь не толще мембраны, через которую мог пробраться любой, обладающий достаточной злобой и жестокостью. Это был мир, где мёртвые снова превращались в живых, где из трупов появлялись новые личинки и зверьё, где из компоста появлялась жизнь, а из крови – нурнии. Это был ужасный мир полный голодных чудовищ и странных звуков. Всё вокруг хлюпало, трещало, рылось и скрипело, так как чем выше они поднимались, тем мягче становилась земля. Поход по подземному миру сплотил вольпертингеров сильнее, чем все предыдущие события. Каждый отвечал за каждого, каждый шаг мог быть смертельным или роковым для всех. Всюду царила опасность и никогда прежде они не следили так внимательно друг за другом.

Они преодолели тяжёлый путь из Гела через Грот водяных камней и спутанный лабиринт тоннелей и пещер и добрались до Мёртвого бора с его огромными, похожими на деревья камнями и вечным туманом. Пока они его проходили, то не встретили ни одного обезьяноподобного местного жителя, которые, наверное, не решались напасть на такой сильный отряд. Иногда слышались издалека их раздражённые крики и сверху из тумана падали камни.

Румо предупредил всех, что нельзя есть чёрные грибы, но йети только отмахнулись и наелись ими до отвала. После этого они несколько часов подряд находились в приподнятом настроении, танцевали между каменных деревьев, бросались камнями в невидимых обезьян и тупо смеялись. Вскоре появились первые эльмы – маленькие крючконосые жители подземного мира, без устали с сопением обрабатывающие землю Мёртвого бора – и Румо понял, что до Нурненвальдского дуба осталось недалеко. Он подбежал вперёд к Шторру-жнецу:

– Скоро мы пойдём по Нурненвальдскому лабиринту, – сказал Румо.

– Почему? – спросил Шторр.

– Это дорога, по которой я шёл.

– Ты прошёл через Нурненвальдский лабиринт? – Шторр посмотрел на Румо своими пустыми глазницами.

– Да, – сказал Румо. – А вы нет?

– Конечно, нет! – засмеялся Шторр. – Мы же не сумасшедшие.

– Но из Ледяных пещер ведёт только одна дорога в Гел – через Нурненвальдский лабиринт.

– Почему ты так решил? Подожди-ка – ты действительно прошёл через Ледяные пещеры? Там же кишмя кишит ледогрудами!

– Я знаю, – сказал Румо.

Шторр сухо засмеялся.

– Да ты выбрал самый опасный путь подземного мира, мой мальчик! Поздравляю! Эй, парни! - крикнул он остальным йети.- Этот малыш прошёл через Ледяные пещеры и через Нурненвальдский лабиринт!

– А почему он до сих пор жив? – спросил кто-то из толпы.

Шторр ухмыльнулся.

– Каждый раз, мой друг, когда ты открываешь рот, я всё больше сомневаюсь в твоём умственном здоровье. Почему ты сразу не полез в Пещеры врахоков?

Румо не ответил.

– Есть прямая дорога, идущая над Ледяными пещерами и под Нурненвальдским лабиринтом, – сказал Шторр. – По ней мы и пойдём.

– А почему ты не сказал мне о ней, когда я тебя спрашивал? – сказал Румо. – Ты только сказал, что в подземном мире существует множество дорог.

– И я не соврал, – ответил Шторр.

Сумма всех мучений

Никто – ни солдаты, ни врачи, ни алхимики – не решались приблизиться к Фрифтару. То, что происходило на троне с королевским советником, было неописуемо, не произносимо и гарантированно ужасно заразно. Даже на приличном расстоянии все чувствовали угрозу и попытались отойти подальше. Поэтому вскоре Фрифтар остался совершенно один в Театре красивых смертей – единственный актёр собственного спектакля, выступающий перед мёртвыми зрителями.

Но то, что происходило снаружи с его телом, было лишь слабым отблеском происходящего внутри него. Выступление подкожного эскадрона смерти в кровеносной системе Фрифтара затеняло любое представление, сыгранное на арене Театра красивых смертей, и ни один руководитель, даже сам Фрифтар, не смог бы поставить такой полный ужасной фантазии спектакль. Способность солдат подкожного эскадрона смерти изменять внешний вид только сейчас приобрела настоящий смысл – вызывать боль всех видов. Для этого использовались клещи и шипы, яды и кислоты. Боль, которую испытывал Фрифтар была страшнее суммы всех мучений, когда-либо испытанных в этом театре. И это был далеко не конец, так как болезнь Тихона Цифоса достигла своего истинно ужасного масштаба только в теле Фрифтара.

Не сон

Гаунаб очнулся от беспокойного сна. Голова его гудела. Какой это был ужасный сон! Он ездил на врахоке далеко за Гелом и его преследовали огромные демоны, вооружённые острыми сталактитами, а предки танцевали вокруг него и обзывали трусом.

Где пропадает Фрифтар с завтраком?

Гаунаб встал с кровати, голым подошёл к занавескам и открыл их. Король сразу же отскочил назад и с трудом подавил крик ужаса – перед ним простиралась огромная пещера и стая летучих собак, с сидящими на них солдатами с факелами, пролетела мимо. Свет факелов осветил спину тяжело посвистывающего врахока, на котором находился Гаунаб. Пахло морем и нефтью, а с потолка пещеры угрожающе свисали огромные камни.

Гаунаб отбежал назад, закрыл занавеску и, наконец, пришёл в себя. Он с содроганием всё вспомнил: это был не сон, он был повелителем врахоков, Фрифтар и Гел были далеко-далеко отсюда. Он еле сдержал желание снова спрятаться под одеялом и выпить литр снотворного.

– Ваше величество? – спросил кто-то снаружи. – Вы проснулись?

– Да, – ворчливо ответил Гаунаб. – Я сянулпрос.

– Я думаю, ваше величество будут рады услышать, что мы уже преодолели большую часть пути, – сказал голос, принадлежащий одному из генералов. – Согласно нашим расчётам, не исключено, что мы уже сегодня встретим вольпертингеров.

– Да, да, – сказал Гаунаб. – И что?

– Я упомянул это, поскольку в тот момент нам понадобятся ваши чёткие приказания.

– Да, да, – сказал Гаунаб. – Вы всё течилупо.

Приказы, ну да. С этим он разберётся. Он просто прикажет заставить врахоков сожрать тупых вольпертингеров. Что в этом сложного?

Гаунаб выпил глоток бодрящего зелья и надел королевские одежды. Затем он вышел наружу.

У нефтяного озера

Длинный путь, по которому их вёл Шторр, проходил через маленькие пещеры и низкие тоннели, в которых кроме эльмов и летучих мышей не обитали больше никакие неприятные создания. Румо тихо проклинал Шторра за то, что он не показал ему эту дорогу, но с другой стороны он бы тогда не наткнулся на Укобаха с Рибезелем и неизвестно, как бы тогда закончилось его приключение. Судьба идёт своим собственным путём и он не всегда самый прямой.

Вольпертингеры уже давно почуяли нефтяное озеро. Румо был удивлён, что запах, сперва показавшийся ему неприятным, сейчас действовал на него успокаивающе. Это был последний этап пути, который им пришлось пройти с помощью Шторра. Они были уже почти дома.

Небольшой отряд йети охранял лодки на берегу озера. Они особо много не разговаривали, Шторр пробубнил несколько коротких приказов, и лодки начали заполняться пассажирами. По следующей команде лодки отчалили от берега и скрылись в светящемся тумане.

Впервые беспокойство беглецов, сопровождавшее их всю дорогу, немного ослабло. Йети похвалялись перед своими приятелями победой над медными парнями, а многие вольпертингеры, воспользовавшись возможностью, уснули. Рала молча, сидела на корме лодки, в которой находился и Румо. Может быть, это тревожное чувство её близкого присутствия или мягкое покачивание лодки, или равномерный плеск нефтяных волн, но, скорее всего, в первую очередь, это было полное изнеможение, так как Румо уснул, сидя.

Большое недоразумение

– Мы почти на месте, ваше величество, – крикнул кто-то в тёмный шатёр короля. – Мы поднялись вверх и приближаемся к нефтяному озеру. Наши разведчики, которых мы послали вперёд на летучих собаках, доложили, что вольпертингеры сейчас переплывают через озеро. Мы послушно ожидаем ваших приказаний.

Гаунаб мрачно хрюкнул. Обязанности, одни только обязанности. Он хотел как можно быстрее со всем разобраться и вернуться в Гел. Поэтому он со стоном поднялся и вышел из шатра.

Они находились в пещере, которая была меньше и светлее Зала Гаунаба и теплее морозной пещеры Привал врахоков. Здесь все камни светились флуоресцентным светом, а с потолка капал голубой дождь. Когда Гаунаб перегнулся через перила платформы, то увидел внизу туман, вьющийся вокруг ног врахоков. У него закружилась голова и он отскочил назад.

Полдюжины генералов, элита Гела, стояли вытянувшись перед ним и ожидали приказов короля. Так как никто больше не появлялся, а Гаунаб просто глупо следил за идущими позади них врахоками, то один из генералов сказал:

– Сейчас самый подходящий момент, ваше величество, сообщить нам ваши далеко ведущие стратегические планы. Фрифтар приказал нам не утруждать вас без необходимости. Но он также упомянул, что в этом месте нашего похода мы должны обратиться к вам. Вы должны отдать приказ к атаке.

– Да, – сказал Гаунаб. – Шорохо.

Генералы с нетерпением смотрели на Гаунаба.

– Что? – рявкнул он.

– Приказы, ваше величество, – решился сказать один из них. – Должны мы подождать, пока вольпертингеры вернуться в свой город, или мы должны напасть сейчас? Если мы хотим исполнить Красное пророчество, то мы должны подождать, когда они вернуться в город. В пророчестве ясно идёт речь о войне в наземном мире.

Гаунаб задумался. Нет, это всё оказалось сложнее, чем он думал! Почему этот идиот Фрифтар ничего ему об этом не рассказал? Исполнить Красное пророчество? Или напасть сейчас? А нельзя ли напасть сейчас, а потом заставить летописцев написать, что Красное пророчество было исполнено? Да, так можно. Он же король. Всё надо решить тут и сейчас. А потом назад, в Гел. Он глубоко вдохнул:

– Я юлаже, бычто киховра чассей же липана на ровгетинперволь и лижитоничу их! – приказал он.

Генералы непонимающе уставились на него.

– Что? – спросил один из них.

Гаунаб откашлялся.

– Я юлаже, бычто киховра чассей же липана на ровгетинперволь и лижитоничу их! – повторил он немного громче.

Генералы нервно смотрели друг на друга. Подобной ситуации ещё никогда не возникало. Никто никогда не говорил королю в лицо, что его никто не понимает.

– Вы лилохог? – грубо крикнул Гаунаб. – Я залкапри, бычто етыляпро киховра чассей же липана на ровгетинперволь и лижитоничу их! Тоэ так нослож нятьпо?

– Прошу прощения, ваше величество, – смело сказал генерал. – Но мы не понимаем ваши приказы.

Остальные взбешённо посмотрели на него, будто он произнёс их смертный приговор.

Голос Гаунаба стал тише и вкрадчивее:

– Вы няме не тееманипо? – спросил он. – Я рноверна нонятнев рювого? Жетмо быть я юськаиза?

С озера ветер донёс тухлый запах и огромный врахок нервно дёрнулся, так что все на платформе немного качнулись.

Вдруг Гаунаб стал совершенно спокойным. Его злобная ухмылка растянулась ещё шире, а взгляд опустел. В нём зазвучали голоса, голоса умерших Гаунабов.

– Слышишь нас, Гаунаб? – спросили они.

– Это мы.

– Гаунабы в тебе.

Гаунаб восторженно слушал. Голоса, наконец-то! Они скажут ему, что надо делать.

– Мы гордимся тобой, Гаунаб!

– Так как ты кровь нашей крови!

– Мозг нашего мозга!

– Великий погонщик врахоков!

– Хочешь это всё так оставить?

– Такое оскорбление его величества?

– Они только притворяются, что не понимают твоих приказов!

– Они выставляют тебя идиотом, который не может нормально разговаривать!

– Они хотят стать важнее тебя и перенять командование.

– Ты не можешь этого допустить, Гаунаб!

– Во имя всех Гаунабов: ты должен их наказать!

– Наказать, Гаунаб!

– Наказать!

Когда король вышел из транса, то всё уже было сделано.

Один из генералов, подёргиваясь, лежал на полу, и из его разорванного горла брызгала кровь. Остальные испуганно отошли назад.

Гаунаб поднялся. Как обычно, после таких эксцессов он был ужасно уставшим.

– Что случилось? – крикнул один из погонщиков врахоков. – Врахок выходит из-под контроля.

Гигант под ними задрожал, его панцирь завибрировал под ногами гелцев. Он остановился и засвистел беспорядочно и беспокойно.

Гаунаб вытер кровь с губ.

– Что с ним? – спросил он.- Что с комховра?

Гипноз прекращается

Панцирь животного завибрировал ещё сильнее. Внутри него забурлили и запенились желудочные соки.

– Врахок почуял кровь! – крикнул один из генералов. – Он просыпается!

– Ваше величество! – закричал другой генерал на короля. – Как вы могли пролить кровь на врахоке? Теперь ему интересна только кровь! Вам что, ничего неизвестно об этих чудовищах?

Нет, Гаунаб ничего не знал. Да ему это и не нужно было. Он же король. Какое право имеет этот червяк разговаривать с королём в подобном тоне?

С быстротой молнии оказался Гаунаб у горла генерала. Одним укусом он вырвал у него кадык и выплюнул его через перила платформы.

– Так, – сказал. – Ты шеболь не дешьбу ритьвого со мной в номдобпо нето!

Гаунаб отпустил свою жертву. Генерал, хрипя, стоял у перил, пытаясь рукой закрыть рану. Кровь его лилась на врахока.

– Я юманирепе енивадоманко! – заревел Гаунаб. – Где рыгетинперволь? Я чухо их житьтоничу!

Раздался звук, как при сильном ветре, и у перил платформы появился прозрачный хобот. Он целенаправленно полз по платформе к кровоточащему генералу, затем с хлюпаньем раскрылся, накрыл собой жертву и втянул в себя. Генерал полетел по хоботу, как безжизненная кукла, а врахок под ними издал громкий, возбуждённый свист.

Хобот быстро приподнялся, дрожа от жадности, а затем опустился на другого окровавленного генерала и проглотил его. После этого он опять поднялся над платформой в поисках еды.

Генералы закричали на погонщиков врахока, но они уже давно потеряли над ним контроль. Некоторые уже крутили лебёдки, чтобы спуститься в спасательных корзинах.

Гаунаб бросился к своему трону. Он влез на него и крепко пристегнулся королевским ремнём безопасности.

– Я – ролько! – кричал он. – Хоквра, я ювазыкапри сянитьчипод мне!

Хобот полз по платформе, всасывая генерала за генералом, не обращая внимания на их высокие звания. Некоторые предпочли спрыгнуть вниз и разбиться, чем оказаться в желудке врахока. Воздух был наполнен бессмысленными приказами и воплями отчаяния.

На соседнем врахоке начался такой же беспорядок. Все монстры просыпались от гипноза, жадный свист становился громче, экипажи на платформах впадали в панику, беспорядочно поливали врахоков алхимическими эссенциями или пытались спуститься с них вниз. Кто не успел сбежать, был всосан ревущими хоботами, которые умудрялись всасывать даже высоко вверху парящих летучих собак вместе с их всадниками.

Гаунаб вцепился в трон. Над ним поднялся ветер, с силой тянущий его тело, поднимающий вверх всё, что свободно валялось на платформе: сумку со стратегическими картами, различные оружия, щит с гербом Гела и множество фляжек. Гаунаб посмотрел вверх. Прямо над ним находилось отверстие хобота самого большого врахока.

Гаунаб всех Гаунабов

Но король не боялся. У него был отсутствующий взгляд, его ухмылка растянулась от одного уха к другому. Он слушал голоса своих предков.

– Не бойся, Гаунаб! – кричали они.

– Ты – Гаунаб всех Гаунабов!

– Властелин подземного мира!

– С тобой ничего не может произойти!

– С нами ничего не может произойти!

– Мы вечны!

Нет, он не был в опасности. Они не были в опасности. Только не короли Гела. Они вечны. Ремень безопасности крепко прижимал его к трону. Тянущий ветер может дуть сколько угодно, Гаунаб, как приклеенный, сидел на своём троне.

– Я – Набгау Ланаг Кахадазиа Бенг Леле Атуа тоносвяде тыйвяде! – кричал он в сосущую трубу над собой. – Я – ролько! Я – Набгау всех Бовнагау! Я ювазыкапри бете…

Первые болты, прикреплявшие трон к платформе, оторвались и пролетели мимо ушей короля вверх.

– Я ювазыкапри мне сянитьчипод!

Раздался грохот и Гаунаб увидел, как большой кусок платформы около трона оторвался и полетел в хобот. Трон качался, как при землетрясении.

– Я ювазыкапри бете….

Ещё раз раздался грохот и Гаунаб вместе с троном взлетел в воздух. Последний законный правитель Гела был облит едкой кислотой, когда он вместе с троном влетел в желудок самого большого из существующих врахоков.

Запах смерти

Румо проснулся. Его разбудил ни звук, ни удар, его разбудил запах. Сонный поднял он голову, принюхался – это тревожный, пугающий запах Чёртовых скал, вонь тысяч сгнивших морских паразитов, запах смерти, который будет преследовать Румо всю его жизнь.

– Идут циклопы, – сказал он сонным голосом.

– Циклопы? – Урс, сидевший перед ним в лодке, обернулся. – Нет, это врахоки.

Румо медленно приходил в себя.

– Судя по запаху их очень много.

– Почему мы ничего не слышим, – спросил Урс.

– Я видел, как врахоки идут через озеро, – сказал йети, управляющий лодкой. – Они передвигаются по нефти так медленно и беззвучно, как привидения. Жутко. Инстинкт им подсказывает, как опасно в этой пещере вызывать сотрясения.

– И сколько их? – спросил Урс.

– Несколько сотен, – прикинул Румо. – Наверное, все, которые у них есть.

– До берега уже недалеко, – сказал йети. – Мы успеем доплыть.

– Врахоки могут везде пройти, – сказал Румо, – Даже подняться вверх по лестнице в Вольпертинг, если это необходимо. Мы должны с ними сражаться.

Первые лодки уже причалили к берегу. Вольпертингеры и йети собирались на берегу и помогали остальным высаживаться. Когда все вышли на берег, начался совет.

– Вы же не серьёзно, – сказал Шторр. – Вы не можете сражаться с врахоками. Не с таким количеством.

– Нам не остаётся ничего другого, – ответил Румо. – Мы не должны позволить им подняться вверх. Мы последние, кто стоит между ними и наземным миром. Я знаю, как можно с ними разделаться. Нужно дать им себя всосать, а затем…

Шторр положил костяную руку на плечо Румо и снял свой капюшон. Его чёрный череп блестел, а зубы скрипели.

– Послушай, малыш, ты не должен мне каждый раз доказывать, насколько ты безумен. У вас нет никаких шансов против врахоков.

– Но я уже одного убил, – сказал Румо.

– Ну, конечно, парень! Конечно, ты убил! – засмеялся Шторр.

Над озером пролетел отвратительный запах, практически у всех перехвативший дыхание. Вдали, частично скрытые светящимся туманом, беззвучно шли врахоки.

Врахоки идут

Все подошли к берегу, чтобы посмотреть на это шествие. Очень медленно и осторожно шагали они по нефти, щупальца их при этом безостановочно ощупывали воздух вокруг. Только суставы их гигантских ног поскрипывали и пощёлкивали. Из темноты появлялись их тела и быстро приближались к берегу. Действительно, там были сотни врахоков, все врахоки Гела.

Шторр со своими парнями отошёл от вольпертингеров и они, шепчась и похрюкивая, совещались. Их разговор постоянно прерывался диким смехом и бешеным рычанием. Затем Шторр вышел вперёд.

– Хорошо, парень, – сказал он, становясь перед Румо со своей косой. – Я понял. Всё дело в тебе и во мне.

Румо удивлённо на него глядел.

– Но я тебе покажу, Румо. Я покажу тебе, кто здесь, внизу, самый сумасшедший.

– Ты о чём? – спросил Румо.

Шторр злобно фыркнул и повернулся ко всем вольпертингерам.

– Слушайте все! Сейчас вы будете делать именно то, что я вам скажу! Убегайте или оставайтесь – мне безразлично. Но не пытайтесь вмешиваться! Смотрите спектакль или уходите в безопасное место. Решайте сами. Я бы на вашем месте остался, так как тут будет на что посмотреть. Я вам гарантирую.

Шторр ещё раз положил свою лапу на плечо Румо:

– Для меня было честью с тобой познакомиться, Румо. Ты настоящий придурок.

Румо всё ещё стоял ошарашенный.

– Что ты хочешь сделать? – спросил он.

– Тебя не касается, – ответил Шторр.- Это дела йети. Но ты должен мне кое-что пообещать.

– Что же? – спросил Румо.

– Что ты, в конце концов, отдашь ей эту проклятую шкатулку.

Румо кивнул и опустил голову.

Шторр повернулся и пошёл к своим парням, которые уже садились в лодки.

Вольпертингеры шёпотом переговаривались. Что задумали йети?

Шторр и его мёртвые йети отчалили от берега. Вожак встал со свой косой во весь рост в лодке и в последний раз обратился к вольпертингерам. Он говорил тихо, как тогда, когда впервые встретил Румо.

– Я скажу вам ещё кое-что, – прошептал он. – Если я, действительно, когда-нибудь и встречал настоящего героя, то это вон того сумасшедшего, который отзывается на название карточной игры. Но я уверен, что мы с моими парнями сможем переплюнуть его. Итак, открывайте глаза и смотрите, как работает Шторр-жнец со своей армией мёртвых йети! И смотрите внимательно, так как тут и сейчас будет писаться история и совершаться подвиги! Расскажите об этом вашим потомкам и расскажите правильно, иначе к вам ночью придёт дух Шторра-жнеца и перережет косой горло!

Голубое светящееся облако налетело на лодки и скрыло их. Теперь был слышен только скрежет шагающих врахоков.

– Очень самоуверенная речь, – прервал Укобах через некоторое время всеобщее молчание.

– Они хотят сразиться с врахоками? – спросил Рибезел.

– Это было бы самоубийством, – ответил Укобах. – У них нет ни малейшего шанса. А в лодках тем более. Может они знают какое-то убежище, где смогут спрятаться?

Никто не двигался с места. Как зачарованные смотрели они, как рассеялся туман и снова открыл вид на лодки. Мёртвые йети во весь рост стояли в своих челноках и плыли прямо на врахоков.

Расстояние между врахоками и лодками было не больше двухсот метров. Даже если бы Шторр и его парни передумали, уже было поздно поворачивать.

– Споём, ребята? – вдруг неожиданно громко и чётко крикнул Шторр, так что его слова долетели и до вольпертингеров.

– Споём! – крикнул кто-то в ответ.- Отличная идея. Как и всегда.

Йети засмеялись.

Вольпертингеры непонимающе стояли на берегу.

– Что они делают? – спросила Рала.

Румо указал на каменные сосульки на потолке.

– Они хотят для нас умереть, – сказал он.

Запах приближавшихся врахоков становился невыносимее. В беспомощном бешенстве Румо обхватил рукоятку своего меча.

– Он жертвует собой,- сказал Гринцольд. – Шторр-жнец жертвует собой.

– Они все приносят себя в жертву, – сказал Львиный зев.

– Кто-нибудь знает хорошую песню? – крикнул Шторр.

– Кровавая песня!, – ответил один йети. – Других мы не знаем.

– Хорошо! – сказал Шторр. – Значит Кровавая песня!

Он выпрямился.

– Кровь! Кровь! - запел он. – Брызжет издалека!

– Кровь! Кровь! – повторяли йети хором.

Эхо их ужасного пения заполнило пещеру и вспугнуло летучих мышей.

– Размахивай клинком и руби врага! – пел Шторр.

– Размахивай клинком и руби врага! – повторяли йети.

– Кровь! Кровь! Брызжет издалека! – орали они все вместе.

Потолок пещеры затрещал. Огромный камень оторвался и, как копьё, полетел вниз. Он пробил точно посередине панцирь одного из самых крупных врахоков, пролетел через его внутренности и вылетел снизу, разрывая на куски голубой живот. С глухим шлепком упал он в нефть, сопровождаемый каскадом внутренностей и светло-голубой слизи врахока. Врахок ещё одно мгновение стоял вертикально, затем жалостливо протрубил, все его двенадцать лап подогнулись и он свалился вниз, как карточный домик.

Крик и звуки, издаваемые при падении, разлетелись по всей пещере, и снова потолок затрещал, но в этот раз во многих местах одновременно. Вниз, на врахоков и на йети полетел дождь огромных сталактитов. Они потопили множество лодок, но и врахоки гибли десятками. Среди чудовищ возникла паника. Воя, свистя и трубя, бросились они во все стороны, толкаясь и спотыкаясь друг о друга.

– Пещера рушится! – крикнул кто-то и вывел вольпертингеров из транса. Они ещё несколько мгновений смотрели на спектакль, затем все повернулись и бросились бежать, быстрее и быстрее. Рала схватила Румо за руку и они побежали вместе.

Гигантские камни продолжали падать, а нефтяные волны, вызываемые их падением, сбивали с ног врахоков и топили лодки йети. Сталактиты падали теперь и на сушу и вдребезги разбивались между бегущими вольпертингерами, осыпая их дождём мелких обломков.

Крики врахоков смолкли. Всего несколько чудовищ продолжали стоять на ногах, размахивая вокруг себя щупальцами. Рёв, громче, чем все предыдущие, пронёсся по пещере, и сверху обрушилось чёрное облако песка, глины и камней, накрывшее стоящих врахоков и похоронившее их под собой. Какое-то время эхо гудело в пещере, затем всё стихло.

Вольпертингеры всё ещё бежали, но только теперь некоторые из них решились остановиться. Все посмотрели вверх. Потолок пещеры оставался невредимым – он лишь послал вниз армию камней, достаточную для уничтожения врахоков, а вместе с ними и Шторра-жнеца с его отважными мёртвыми йети.

Недалеко от Ралы и Румо стоял Йодлер-с-гор, бургомистр. Он отряхнул пыль с шерсти, осмотрелся вокруг и сказал:

– Так, теперь мы все идём домой.

Триумф алхимика

Бой закончился, но настоящее, крупное сражение ещё впереди. Подкожный эскадрон смерти Тихона Цифоса вышел из праха Фрифтара – мучительно умершего бывшего советника короля и руководителя Театра красивых смертей.

После того, как он, наконец, умер, его сердце остановилось, его мясо, органы и кости были, клетка за клеткой съедены, подкожный эскадрон смерти покинул меленькую кучку останков побеждённого – горсть костяной пыли. Он парил над пустым зрительным залом театра, над пустым коридором тюрьмы, в поисках жизни для дальнейшего разрушения взлетел вверх к медным парням, но нашёл только тела, в которых уже другие проделали их работу. Невидимая, микроскопическая армия добралась до стен театра и полетела дальше.

Наконец-то! Там внизу во все стороны простирался Гел – город полный жизни. Подкожный эскадрон смерти спикировал вниз, на Гел, исполняя проклятие Тихона Цифоса: Пусть Гел со всеми его жителями будет сожран изнутри, как я сейчас.

Площадь Чёрного купола

Впервые после того, как Румо спустился в подземный мир, на площадь Чёрного купола шагнул вольпертингер, а за ним и другие, поднимавшиеся из чёрной шахты. Уже спустились сумерки, а в тёмно-синем небе висело несколько облаков. Вольпертингеры жадно вдыхали свежий воздух и наслаждались последними согревающими лучами заходящего солнца. Некоторые из них отряхивались, будто пытались сбросить запах и воспоминания о подземном мире.

Вскоре площадь вокруг чёрной дыры и близлежащие улицы заполнились вольпертингерами. Никто не уходил, все ждали заключительного слова, которое поставит точку во всём произошедшем и отделит прошлое от будущего.

Все смотрели на бургомистра, который уже давно искал подходящие слова, нашёл их и ждал нужного момента. Он расправил плечи, все замолчали и Йодлер-с-гор произнёс историческую фразу:

– Чёрт, нам нужна огромная крыша, чтобы закрыть эту уродливую дыру.

Никто не говорил, никто не двигался, никто не соглашался и не аплодировал – это были не совсем те слова, которые все ждали, которые соответствовали перенесённой боли и потерям и могли быть внесены в анналы города. Но вольпертингеры знали, что это были правильные слова. Так что они стали расходиться, а мастеровые города уже прикидывали из каких материалов можно сделать крышу.

– Я что-то не то сказал? – спросил бургомистр.

– Нет, – сказал кто-то, стоящий возле него. – Вы попали прямо в точку, забили гвоздь прямо в голову.

Это был Волцотан Смайк, стоящий рядом с доктором Оцтафаном Колибрилом.

Бургомистр задумался – про гвоздь и голову это может быть намёк на вмятину на его голове? Но затем он отбросил эти мысли. Он же на службе. В Вольпертинге чужие – это новая и сверхактуальная политическая ситуация. До сих пор ни один чужак не допускался в Вольпертинг. Но он не мог их просто так вытолкать за ворота, в конце концов, они помогли с освобождением. Они вернули жизнь Рале. Сейчас от него требовалось гостеприимство. Ух, вторая ситуация за последние несколько минут, требующая искусно сформулированной речи.

– Для нас было бы радостью предоставить место в нашем городе дружественно настроенным путникам, – сказал, наконец, Йодлер-с-гор. Уффф! Хорошо, что он вспомнил традиционную фразу Атлантического союза путешественников. Он просто заменил "костёр" на "город".

– О! – ответил Смайк. – Мы благодарны за предоставленное гостеприимство…

– …и клянёмся, – торжественно продолжил доктор Оцтафан Колибрил, – не преступать границ дозволенного.

Бургомистр с облегчением вздохнул. Но что он должен делать с другими чужаками, теми, из подземного мира? Бургомистр озабоченно посмотрел на них.

Укобах и Рибезел стояли в последних лучах уходящего солнца.

– Этим воздухом можно дышать, – сказал Укобах. – Если он и отравлен, то это яд скрытого действия.

– Солнце, кажется, не сжигает нас, – сказал Рибезел, всё ещё защищаясь руками от его лучей. – И мы не расплавляемся или ещё что-то там.

– Подождите до завтрашнего полудня, – усмехнулся стоящий рядом с ними Урс. – Вот тогда оно будет светить по-настоящему.

– Солнечный свет имеет различную силу? – удивился Укобах.

– Сейчас солнце садится и тогда оно совсем не светит,- сказал Урс. – Будет холодно. И темно. Где вы будете ночевать?

Укобах пожал плечами.

– Об этом мы ещё не думали, – ответил Рибезел.

– Тогда идёмте ко мне. Мне кажется, что с сегодняшнего дня в нашем доме в переулке Гота есть одна пустая комната, – и он кивнул головой в сторону Румо и Ралы. Они оба всё ещё, молча, стояли посреди площади.

Город проветривается

– Хочешь проводить меня домой? – спросила, наконец, Рала. – Уже ночь и улицы этого города слывут очень опасными.

– Да, – сказал Румо.

Они, молча, пошли по переулкам. Дома наполнялись жизнью, открывались всюду ставни, зажигались свечи, выбивались одеяла, отовсюду был слышен смех и звон посуды. Вольпертинг проветривался.

Они дошли до дверей дома Ралы. Рала посмотрела на Румо и взяла его за левое предплечье. Она раздвинула там шерсть и оголила безболезненный шрам:

Рала

стояло там. Затем она зашла в дом, оставив дверь открытой.

Румо ещё раз закрыл глаза.

Да, она здесь, серебряная нить. И она вилась через дверь в дом Ралы.

– Иди уже! – сказал Львиный зев.

И Румо неуверенными шагами последовал за Ралой, крепко вцепившись в рукоятку своего меча, будто ища опору.

– Покажи ей шкатулку, – прошептал Львиный зев. – Покажи ей шкатулку из нурненвальдского дуба.

– Да, – сказал Гринцольд. – Она будет в отпаде.