Русские царицы

Глава 3 Жены первых царей дома Романовых: семейная распря между теремом и тронным залом Московского Кремля

Нет ничего символичного в том, что первые цари из династии Романовых были дважды женаты. Обращает на себя внимание то, что эти супруги, в сравнении с царицами XVI века и «смутных лет», появлялись из тьмы истории, очерченные более четкими личностными контурами, или оформившейся силой участвовали в общественной жизни. Но это было пока только началом формирования личности женщины-царицы. С восстановлением Руси после ужасов Смуты, с обращением к современной Западной Европе изменялось, медленно и не без конфликтов, и положение цариц при дворе и их роль в государстве.

В 1613 году Михаил Романов был избран царем. При прошлых правителях вступление на престол, коронация и бракосочетание с русской девицей находились в тесной взаимосвязи как во временном отношении, так и в династийно-политическом смысле. В момент вступления на трон Михаилу было 17 лет, и он находился в брачном возрасте. Первую супругу он выбрал в 1624 году — через 11 лет после прихода к власти. Причины для поздней свадьбы заключались не в недостатке подходящих кандидатур или в индивидуальных недостатках царя, а в общей обстановке на Руси и в конкретном образе правления Михаила Федоровича Романова.

С избранием Земским собором царем Михаила закончилось Смутное время. После Рюриковичей и беспорядочного династийного правления на московский царский трон вступили Романовы. С царя Михаила начинается новая эра в русской истории. Михаил принял власть в ситуации, когда Великое княжество Московское стояло перед политическим и социальным крахом. Русь нуждалась в покое, мире и единении. В Нижнем Новгороде народ поднялся на отчаянный призыв заточенного в Чудовом монастыре патриарха Московского Гермогена к освобождению от польского иноземного господства. Новые герои мясник Кузьма Минин и князь Дмитрий Михайлович Пожарский своим освободительным походом на Москву в 1612 году наконец придали боярам силы на избрание нового царя, который должен был направить жизнь Руси по упорядоченному руслу. Выбор оказался чрезвычайно трудным. Следовало учитывать польские и шведские интересы. Все эти соображения исчезали за эйфорией, возникшей и усилившейся после изгнания поляков из Москвы, и ростом национального самосознания русского народа.

После долгих споров выбор пал на сына патриарха Филарета, который жил в польском плену, — Михаила Федоровича Романова. В связи с этим решением возникло много загадок. Ни обращение к традициям генеалогии, ни внешнеполитические соображения не благоприятствовали выбору. Он казался лишенным всякого смысла, потому что семья Романовых через Анастасию Романову была в родстве с Иваном IV и с его сыном Федором. В «смутные годы» Романовы много раз хватались за корону. И двойственная политическая роль Филарета не была препятствием для выдвижения Михаила. Легендарный патриарх Гермоген, которого поляки в Кремле велели уморить голодом, еще в 1610 году выступал за то, чтобы трон занял сын Филарета.

Земский собор решился на избрание Михаила, осознавая, что за мальчиком стоит отец. Однако кандидата было трудно разыскать. После долгих поисков его вместе с матерью Ксенией Ивановной Шестовой, монахиней Марфой, нашли в Ипатьевом монастыре под Костромой. Сначала Михаил противился выбору. Марфа, которая обладала не менее сильным влиянием на сына, чем его отец, обратила внимание на то, как мог подействовать выбор на судьбу ее находящегося в заключении в Польше мужа Филарета. Его совет и благословение отсутствовали. Но был выход. Мать Михаила была объявлена «великой правительницей» и получала таким образом необходимые права на принятие решения и благословение. После долгой молитвы она уговорила сына произнести ожидаемое собором: «Я желаю». Шествие медленно двинулось через опустошенную страну назад в Москву и 2 мая 1613 года прибыло в столицу. Там ощущалась нужда в элементарнейших жизненных условиях. Только благодаря помощи состоятельного жертвователя — Строганова — в Кремле смогли построить новый деревянный дворец. Вознесенский собор был убран для коронации. В июле 1613 года юного царя смогли короновать в соответствии с традицией.

Михаил не обладал силой для того, чтобы изгнать поляков из западных и южных регионов. Он не мог снять с Новгорода и Пскова давление со стороны шведов. У царя не было войск, которые могли установить мир внутри страны, уничтожить бродячих разбойников или усмирить диких казаков. Тот факт, что Михаил не сразу женился, а пытался укрепить свое положение, свидетельствует о слабости его личности и царствования Романовых. Тем не менее постепенно хозяйственные и политические отношения стабилизировались.

Михаил не был автократом в духе Ивана IV. Наименование «самодержец» было вычеркнуто из его титула. Юный царь учился: правление он предоставил матери, доверенным советникам, Земскому собору и Боярской думе.

В 1617 году польский принц Владислав решил осуществить свои права на московский трон. С войском он продвинулся до стен Москвы, но не смог штурмовать их. В декабре 1618 года Речь Посполитая и Русское государство заключили в деревне Деулино перемирие на четырнадцать с половиной лет. Для Михаила договор имел два существенных последствия: прежде всего закончилась война с Польшей, власть Михаила получила фактическое признание Речи Посполитой; обе стороны договорились об обмене военнопленными, вследствие чего Филарет мог вернуться в Москву. Когда Филарет прибыл в Москву, Михаил в 1619 году вернул ему патриарший сан и предоставил ему двойную власть. Возможно, на этот шаг Михаила подтолкнуло благоразумие, чтобы лишить «ограниченного в действиях царя» мотивации к узурпации трона. То, что Филарет так же, как и его супруга, носил титул «великий правитель», соответствовало его положению рядом с царем. До своей смерти в 1633 году он управлял Московским государством. В результате Михаил выпал из-под обязательного давления скорого заключения династического брака.

Тем не менее Филарет и его супруга Марфа заботились о сохранении власти за семьей Романовых. Очевидно, они были инициаторами того, чтобы речь зашла о продолжении династии путем подходящей женитьбы Михаила. Сначала он был обручен с русской девицей по имени Настасья (Мария) Хлопова. Но Филарет и Марфа не договорились друг с другом. Девушку поддерживал только Филарет. Выбор вызвал сопротивление и влиятельных при дворе братьев Салтыковых. Незадолго до свадьбы они обвинили девушку в некой, не названной более точно, «заразной болезни». Люди были суеверны и верили слухам скорее, чем действительности. Поскольку обручение было отменено только на основе слухов и Мария со своей семьей были сосланы в Нижний Новгород, естественно, скорее возникает подозрение о властно-политической интриге, возможно, даже со стороны Марфы. Никаких конкретных данных о состоянии и влиянии семьи Хлоповых не известно. Это предположение усилилось после известия о том, что слух был лживым и что в ссылку должны были отправиться братья Салтыковы. Семья Хлоповых была реабилитирована. Но Мария была исключена из потенциальных кандидаток на брак. Монахиня Марфа осуществила свою волю, направленную против супруга, Филарета.

Между тем Филарет был погружен в размышления. Он склонялся к тому, чтобы повторить неудавшуюся Ивану IV попытку получить невесту из-за границы, с Запада. Он наводил справки при скандинавских дворах и направил свое внимание на Бранденбург. Михаил не возражал против западной принцессы. Однако поскольку вопрос веры вновь оказался для бояр непреодолимым препятствием, все попытки выбрать невесту за границей окончились неудачей. В этой ситуации супруга Филарета вновь оказалась энергичной и политически мыслящей партнершей. Она выбрала для своего сына женщину из древнего и влиятельного рода Долгоруких. В 1624 году Михаил женился на Марии Владимировне Долгорукой. Возможно также, что мотивы матери имели далекую от политики природу. Отдающее дьявольщиной сравнение по времени вскрывает шокирующие факты: свадьба состоялась в сентябре 1624 года. Мария умерла в январе 1625 года в родовых схватках, не произведя на свет жизнеспособного ребенка. Царь сочетался законным браком с уже беременной женщиной! В то время акт заключения брака еще не имел для Русской православной церкви того высокого морального значения, как в последующие десятилетия, и в конкретном случае роль играли только соображения династической выгоды. Поэтому, вероятно, этому обстоятельству не было придано никакого особого значения. В конечном итоге брак не имел значения. Вероятно, брак между Михаилом и Марией не был браком по любви. Для Михаила брак был лишь институцией обеспечения престолонаследования. С таким же чувством высокой ответственности женился он в феврале 1626 года на Евдокии Лукьяновне Стрешневой, дочери мелкопоместного дворянина из Можайска. Разумеется, выбор дочери служилого дворянина из провинции был политическим ходом и препятствовал тому, чтобы сильный дворянский род слишком приближался к трону. В этом отношении второй брак возымел свое действие. Евдокия родила царю десятерых детей. Шестеро умерли еще в очень раннем возрасте, но наследование трона по мужской линии было обеспечено, когда 19 марта 1629 года, после двух дочерей, родился первый сын и был наречен Алексеем Михайловичем. Это был будущий царь Алексей Михайлович — отец Петра Великого.

Царица Евдокия не участвовала в политической жизни Москвы. Семейная жизнь царя, а также Романовых, как и раньше, проходила в уединении от внешнего мира. За кулисами постоянного официального представительства обнаруживалось своеобразное лицо царя Михаила и его супруги, которое позволяет сделать вывод о наивно-веселом характере при одновременном осознании своего общественного положения. Родственные чувства Михаила были полностью сосредоточены на родителях, жене и прежде всего на детях.

Путешественники, приезжавшие на Русь с Запада в XVI и XVII веках, создали особое мнение о русской женщине: следствием монгольского правления стало помещение русской женщины из высших слоев и царского дома в женский дом — «терем». Признаком утраты ею своего статуса являлось то, что покидать терем она могла только для выполнения чрезвычайных религиозных или представительских обязанностей, во всех остальных случаях она не могла принимать участия в общественной жизни. Эта картина представляется несколько односторонней. «Домострой», книга, которая устанавливала в доме строгие правила для любой жизненной ситуации, полностью регламентировала поведение женщины. В ней не было категорического запрета покидать дом. Понятие «терем» происходит из средневековой Киевской Руси — времени домонгольского правления. Его не было в употреблении в Великом княжестве Московском. Гости из-за границы наблюдали только небольшой фрагмент жизни хозяев за пределами личной сферы и из единичных моментов своих наблюдений делали общие выводы. Иногда из-за недостатка соответствующей информации верх брали попытки выдать за истинное содержание слухов или домыслов.

Царица и ее дети из практических и естественных соображений жили в отдельных помещениях, отделенных от царских, которые они, тем не менее, должны были покидать для выполнения различных обязанностей. Вследствие этого царь Михаил и его жена жили в отдельных помещениях. Если у них было желание вместе поесть или провести ночь, они осуществляли это желание как в его, так и в ее комнатах. Доступные источники о том, как протекала супружеская жизнь Михаила, о представительских обязанностях его супруги и о заботе о детях чрезвычайно ограничены, чтобы можно было на их основе сделать обобщенные выводы. Михаил и Евдокия следовали традициям страны и церкви. Тем не менее уже при их дворе развивалась тенденция, привнесенная двоюродным братом Никитой Романовым, приобретать одежду, предметы обихода и всякого рода мишуру «заграничного» покроя. С наивной радостью наслаждались царь и его жена в своих личных покоях музыкой и пением. Часами они могли слушать сказки и истории. Царь держал шестнадцать придворных карликов и шутов и сам был расположен к играм и шуткам. Михаил и Евдокия любили драгоценные одежды, охотно получали подарки и сами любили их делать. Несмотря на то что заключение брака служило династическим целям, они любили своих детей. Они ежедневно посещали друг друга и много и долго занимались выбором игрушек для детей. Традиции не нарушались: о царских детях заботилась нянька. До пятилетнего возраста они находились под началом воспитательницы. Затем мальчиков и девочек разделяли, мальчиков передавали под мужской надзор. Детям нельзя было ни выходить за пределы женских помещений Кремля, ни быть увиденными кем-либо. Даже при посещениях церкви никто не видел их непосредственно. Плотные одежды, занавешенные кареты и непроходимая стена охраны препятствовали любому назойливому постороннему взгляду. Как легко можно было сглазить царских детей и принести несчастье всей правящей семье! Только наследник трона по достижении им 15 лет появлялся на публике. В случае с девочками в этом не было необходимости. Царские дочери в XVII веке не могли выходить замуж, потому что таким образом опасности могла подвергнуться с трудом приобретенная семейная собственность.

Царская чета строго следовала религиозным обрядам. Во время выполнения правил этикета никогда не улыбались. Однако по отношению к иностранцам всегда оставались спокойно дружелюбными. Адам Олеарий сообщал: Михаил «правил кротко / и был снисходителен как к иностранцам, так и к местным жителям / что каждый считал, что у страны, вопреки обычаю, за более чем 100 лет никогда не было столь благочестивого господина». Богопосланный и богопомазанный царь и его супруга были неприкосновенны, и ни одному подданному нельзя было познать их нормальный человеческий образ за пределами священного предназначения. Но сам Михаил, который осознавал свою историческую миссию и вырос в понимании собственной значимости, однажды вышел за рамки строго регламентированного бытия.

Он понимал, что Русское государство должно расширить свои связи с правящими европейскими дворами. 22 апреля 1627 года родилась дочь Ирина. Царь Михаил и царица Евдокия отважились при участии этой дочери на новую попытку установить брачные связи собственного дома с западноевропейским правящим родом. Они подыскали ей в качестве жениха принца Вальдемара Датского. В январе 1644 года Ирина и Вальдемар, с неожиданного согласия датского короля, были официально обручены, хотя оба еще не видели друг друга. Михаил велел соорудить для датского принца каменный дворец и позвал принца в Москву. В конечном итоге вопрос веры опять явился непреодолимым препятствием. Вальдемар был терпимым и не вмешивался в дела, касавшиеся вероисповедания Ирины. Позднее дети должны были воспитываться в православной вере. Для себя же самого он отверг переход в Русскую православную церковь. Хотя русские дворяне и проявляли симпатию к принцу, князья церкви были категорически против этой связи. Михаил пытался спасти престиж своей дочери и Дании и жестко переговорил с патриархом — безуспешно. Ирина осталась незамужней. Русское общественное мнение предполагало, что это поражение способствовало ранней смерти царя Михаила. 13 июля 1645 года в возрасте 49 лет он умер. Новый царь, Алексей, отослал принца обратно в Данию.

Жена царя Михаила прожила после его смерти только до 18 августа того же года. Ничего, правда, не известно о том, как на ней отразилась судьба Ирины. К ней с полным основанием можно отнести общее мнение о правлении Михаила: «Первый Романов хотя и был вознесен на трон словно ураганом, он никоим образом не отвечал его сущности. Он жил в традиционной замкнутости, и его личность напоминает обнесенный стенами сад. Ни один из браков не коснулся его сердца, но есть доказательства его тихой, беззаветной любви к своим детям. Он ценил музыку и пение больше, чем политику, но он никогда не пропускал заседаний Думы, хотя они и наводили на него скуку. Он не был умен и оставил, за исключением планов выдать замуж Ирину, очень немного следов своей оригинальности, но он преданно осуществил цель своего избрания царем: он был общим символом того, что Русь выздоравливает». Евдокия исполняла свои задачи спокойно, незаметно и терпеливо. Ее наследницы производили значительно больший фурор.

Алексей, родившийся в 1629 году, сын Михаила, вступил на трон в 1645 году по естественному порядку наследования. Как личность он отчетливее показался в свете политической рампы и вернул себе титул «самодержец». Духовенство играло важную роль в жизни Алексея: патриарх Московский Иосиф, который трагикомичным образом предал земле «Домострой», или честолюбивый патриарх Никон, который способствовал созданию сборника законов «Соборное уложение» и радикальным реформам церкви. Единство церкви и государства и глубокая религиозность автократов вновь стали государствообразующим принципом. Алексей окружил себя толковыми советниками из бояр и служилого дворянства, среди которых особой значимости добились Афанасий Лаврентьевич Ордин-Нащокин и Артамон Сергеевич Матвеев. Правление Алексея было связано с поворотными пунктами истории Русского государства. Принятие «Соборного уложения» в 1649 году привязало крестьян к земельному наделу и было первой системной кодификацией законов со времен Ивана IV. Алексей присоединил к Московскому государству новые, украинские земли, и во время его царствования на Руси начался церковный раскол. В конце жизни царь страдал цингой и водянкой. О нем говорили, что он был слабым, нерешительным и легко поддавался влиянию. Ему стоило усилий принятие решений вообще. Борьба против восставших казаков и крестьян под предводительством Степана Тимофеевича Разина, а также против турок, поляков и шведов обессилили его так же, как и внутреннее сопротивление собственных бояр.

До 1634 года Алексей едва ли покидал мир женщин в стенах Кремля. Отец, Михаил, велел построить для будущего царя дворец из камня. Дом пятилетнего мальчика был полон дорогой парчи, драгоценных камней, золота и серебра. Наряду с целым штатом прислуги в распоряжении Алексея были двадцать товарищей для игр, а также Борис Иванович Морозов, родившийся в 1590 году. Боярин Морозов стоял во главе множества учителей, которые обучали Алексея читать, писать и считать.

Повседневная жизнь была ориентирована на исполнение им в будущем роли правителя. В то время как еда и игрушки оставались простыми и скромными, те предметы, которые представляли собой символы будущих задач, сознательно выделялись: одежды изобиловали драгоценными камнями. Голландский оружейник изготовил специальное вооружение; дорого стоили лошадь-качалка с натуральным волосом, шелковый флаг.

Алексей мог выходить на свежий воздух, ему было разрешено играть под открытым небом и заниматься тем, что подобает аристократической молодежи. Борис Морозов обучал его соколиной охоте, заинтересовал его другими странами и культурами и наставлял смышленого ученика по практическим вопросам жизни Русского государства. Морозов так подготавливал наследника престола, чтобы он, Морозов, сумел занять важное место рядом с ним. Учитель воспитал прилежного, активного, любознательного и общительного ученика, в котором одновременно просматривался неуравновешенный характер. Несмотря на то что в целом он был спокоен и дружелюбен, он мог позволить себе и несдержанность в проявлении чувств, которая доходила до жестокости.

После того как в 1645 году умерли его родители, Алексей должен был сразу взять правление на себя. Сначала за царя в Боярской думе правил Морозов. Боярин поддерживал готовность Алексея к самостоятельному правлению. В 1647 году Алексей решил укрепить свою власть и как можно скорее жениться. Он даже не искал невесту при западноевропейских княжеских дворах, а последовал московской традиции. Вновь дело дошло до смотрин, как это описано в русских сказках и песнях. Из 200 девиц различных социальных слоев, присланных в Москву, самому царю были представлены шесть.

Легенда свидетельствует, что Алексей с первого взгляда влюбился в Евфимию Федоровну, дочь помещика Всеволожского, получившего землю за службу. Но во время официального представления девушка лишилась чувств, и тут появился слух, что кандидатка страдает эпилепсией. Вся семья Всеволожских была немедленно выслана из Москвы. Это событие пробудило у присутствовавших бояр воспоминания об очень похожем случае с царем Михаилом. Вновь критично настроенные современники утверждали, что речь шла о сознательной манипуляции. Якобы Борис Морозов распространил слух о болезни. Будто бы он был заинтересован в разрыве этой связи. Слух был обоснован. У Морозова были другие планы относительно женитьбы царя. По его распоряжению головной убор девушки был затянут так сильно, что это привело к отливу крови от головы. Последствия были очевидными.

Морозов хотел, чтобы Алексей женился на дочери стольника Ильи Даниловича Милославского. Милославский принадлежал к сторонникам Морозова. Девушку пригласили к сестре царя в женские покои Кремля. И там ее провели перед царем при соблюдении всех атрибутов официального ритуала смотрин, и как и желал Морозов, Алексей в девушку влюбился. 16 января 1648 года царь женился на Марии Ильиничне Милославской. Морозов даже не составил себе труда придать интриге хотя бы немного серьезный вид. Из непомерного самомнения Морозов женился через десять дней после царя и выбрал Анну, сестру Марии! Царь и ментор были связаны друг с другом родственными узами. От женщины, которая таким образом служила игрушкой в придворных интригах, первоначально никто не мог ожидать активной политической роли. Морозов, который и без того уже сосредоточил в своих руках пять важных центральных должностей, набирал себе еще больше влияния, власти и богатства. Перед Алексеем, если он хотел утвердиться как самостоятельный правитель, стояла проблема найти выход из зависимости от Морозова так, чтобы при этом не допустить убийства уважаемого воспитателя, зятя и временно фактического правителя. Подходящую возможность предоставило Московское восстание 1648 года.

Морозов проводил административную и финансовую реформу и ввел в 1646 году, среди прочего, тяжкий соляной налог. Тяготы налога у народа соединились с ненавистью против всеобщей коррупции и семейственностью в управлении. Выбор Марии Милославской в качестве невесты московские бояре рассматривали как попытку поколебать доминирующее положение семьи Романовых. Таким образом, интересы горожан и древних боярских родов и служилого дворянства объединились. Озлобление прорвалось в Москве 1 июня 1648 года. К восстанию горожан присоединились стрельцы и отряды дворян. Они требовали от царя выдачи главных виновников их недовольства. Прежде всего следовало пожертвовать Морозовым.

Царь с женой пребывали в загородной резиденции в Коломенском. Он находился в сложном положении, которое было порождено не только страхом. Речь шла о главном советнике Морозове и о балансе сил между Романовыми и Милославскими. Алексей пожертвовал только ненавидимыми народом сторонниками Морозова. Некоторые были убиты. В последующие недели толпу удалось задобрить подарками. Однако волнения продолжались на протяжении месяцев. Морозов временно был «спасен» в ссылке. Через четыре месяца он вернулся и был привлечен царем к разработке нового сборника законов («Соборного уложения»). Хотя Борис Морозов и продолжал занимать важные государственные посты, свое господствующее влияние на царя он утратил навсегда.

Оставалось, правда, еще приобретенное в результате свадьбы бремя родства с семьей Милославских, которая явно хотела оспорить у Романовых их положение. Алексей заново распределил центральные административные институты. Он поставил члена своей семьи во главе Боярской думы и учредил Приказ тайных дел. Он создал инструмент, с помощью которого он мог контролировать правительство и всю администрацию. Приказ представлял собой самостоятельный орган, который давал царю возможность беспрепятственно править самому. Алексей принял решение разрешить разработку и утверждение нового сборника законов. Появилось «Соборное уложение», содержавшее 967 статей, которое по объему более чем в 10 раз превосходило «Судебник» Ивана IV. Сборник законов с многочисленными изменениями действовал вплоть до XIX века. Он окончательно закрепил крепостное право.

Алексей придавал чрезвычайно высокое, общенациональное значение составленному в XVI веке проповедником Сильвестром «Домострою». В Москве во времена правления Алексея патриархом был престарелый Иосиф, который считал, что все несчастья страны происходят из-за увеселений и пьянства. После ссылки Морозова он оказывал большое влияние на Алексея. Богослужения, молитвы, посты и ежедневные посещения церкви определяли жизнь царя и его семьи. В 1648 году в течение нескольких месяцев указами по всей стране были запрещены все увеселения и игры, празднества и шутки. Было предусмотрено суровое наказание, и даже на свадьбе царя пели только псалмы. С одной стороны, регламентация отвечала последовавшему за Смутой строгому духу времени, с другой стороны, в результате драконовских мер простой народ утратил чувство самоценности. Следовало предвидеть, что под угрозой наказания религиозно мотивированными ультимативными требованиями простой народ нельзя на длительное время заставить расстаться с данной ему природой беззаботностью. И царь Алексей, который способствовал широкому толкованию «Домостроя», был непостоянен в своем поведении. Он не отказался от охоты и часто принимал «детей Люцифера» — иностранных послов и гостей.

С 1652 по 1667 год патриархом на Руси был Никон. В 1653 году он приступил к осуществлению всеохватывающей церковной реформы. Он унифицировал церковные традиции и богослужение по греческому образцу. В результате староверы отделились, и произошел церковный раскол. Реформы Никона натолкнулись среди прочего на резкое неприятие священников Ивана Неронова, Аввакума Петрова и Даниила Костромского. Строптивые предводители староверов (старообрядцев) были подвергнуты суровому наказанию. Наиболее наглядным примером жестоких обычаев времени была судьба протопопа Аввакума, который был сослан, 15 лет под строжайшей охраной провел в яме и в 1682 году сожжен в Москве как еретик. При этом царица Наталья — вторая жена Алексея — выступила в защиту Аввакума и добилась по меньшей мере того, чтобы его не подвергли еще более жестокому наказанию!

Ни Аввакум, ни раскольники не могли сдержать реформ Никона, который получил полную свободу при редактировании текстов богослужебных книг. В 1655 году появился церковный устав. Изменения, внесенные Никоном в богослужение, были утверждены Синодом в 1656 году. В 1658 году произошел разрыв между Алексеем и Никоном. Ссора переросла в борьбу за власть в вопросе примата церкви или государства. В конце концов патриарх отказался от своей должности. Он удалился в расположенный недалеко от Москвы Новоиерусалимский монастырь, где дожидался, пока его вновь призовут. В 1660 году Алексей велел епископальному синоду освободить Никона от должности. Сами же реформы были продолжены. В 1666–1667 годах Священный Синод в Москве в присутствии антиохийского и александрийского патриархов одобрил реформы: каждый, кто откажется им подчиняться, будет отлучен от церкви и предан анафеме. Патриарх Никон, который, как и Филарет, имел титул «великий правитель», который характеризовал взаимоотношения царя и патриархата как взаимоотношения луны и солнца, был отправлен на Белоозеро в Ферапонтов монастырь.

«Соборное уложение», «Домострой» и реформы Никона дают представление о правлении Алексея, которое ни с чем нельзя спутать. Укрепление правовых основ и усилия по более широкому применению законности во всех сферах государства привели не только к распространению письменности. Правила поведения и задачи, например, царицы в семье, при дворе и в государстве были более основательно зафиксированы и стали более заметны посторонним. Даже если публичные появления первой супруги Алексея Марии столь же неотчетливы, как и ее предшественниц на троне, тем не менее существует значительно большее число источников, относящихся к середине XVII века, которые позволяют более подробно говорить об образе жизни царицы. Только начиная с этого времени можно обнаружить несколько конкретизированные сведения о разделении задач, религиозных занятиях и культурных запросах, вопросах воспитания, отношениях собственности, системе коммуникаций или интересах и возможностях образования. Эти данные свидетельствуют о том, что прежняя изолированность женских членов царской семьи от общества медленно, с тенденцией к остановкам и задержкам, исчезала.

Уже ко времени Алексея царица держала внушительный собственный придворный штат. Это давало женщинам из различных слоев постоянную работу — мужчин принимали редко и только на более низкие должности. Охраняли царицу и ее двор боярские сыновья. Около 20 пажей от десяти до семнадцати лет, чаще всего из числа своих родственников, прислуживали дамам за столом. Когда пажи вырастали, они поступали на службу к царю.

Царица была окружена придворными дамами знатного происхождения, состоявших в родстве с царицей. По большей части это были вдовы, которые жили непосредственно в покоях царицы. Особое положение занимали те придворные дамы, которых назначали присматривать за царскими детьми. Получали они, как правило, в два раза больше по сравнению с остальными придворными дамами, но это была только половина того, что получали слуги высшего ранга из числа мужской знати. Кормилица царских детей могла быть любого происхождения. Она не считалась придворной дамой, жила только год в покоях царицы, после окончания работы ее (в первую очередь ее мужа, в соответствии с положением и родом деятельности) щедро вознаграждали. Примечательно то внимание, которое было посвящено воспитанию детей.

Для характеристики имущественного и правового статуса цариц интересным является тот факт, что хотя среди других придворных дам именно постельница и занимала постоянное место рядом со своей госпожой, на втором месте по рангу стояла казначейша, которая управляла имуществом и всем придворным штатом. Она правила целой армией разделенных по социальному принципу ремесленников — от золотых дел мастериц до белошвеек, которые относились к материальной сфере двора. Царица являлась для своего двора и особым судьей, который ответственен за мир среди многочисленных дам.

Центральное место на второй ступени придворного штата занимали казначейши, которые отвечали только за приход и расход товаров. По положению им равнялись наставницы царских дочерей. В подчинении у дочерей были особые девушки, которые должны были прислуживать за столом и в случае нужды быть подружками по играм. Охраняли женскую половину царской семьи девушки и женщины, они же одновременно должны были заботиться о супружеском ложе. Это были слуги более низкого ранга. Под их началом находилась большая армия прачек, помощников по кухне, учениц и так далее. Наряду с придворными дамами и женской прислугой для образования и времяпрепровождения царица держала переписчиц, псаломщиц, певиц, карлиц и шутих. Царские дочери также получали свой придворный штат, который в целом ничем не отличался от царицыного — только вместо мальчиков за столом прислуживали девочки.

Представление о размерах придворного штата москвичи получали во время официальных выездов царицы. Это означает, что к середине XVII века уже были эти официальные выезды. Около 300 персон сопровождали правительницу. Придворные дамы сидели в каретах, в то время как женщины и девушки более низкого ранга следовали пешком.

Весь придворный штат царицы подчинялся центральной государственной администрации — приказу, во главе которого стоял боярин и которым управлял секретарь — дьяк. Прислуга царицы, включая и высокородных боярских сыновей, должна была жить в особой слободе — Кисловке. С придворным штатом был связан ступенчатый порядок ответственности, которую распределяла и за которой следила царица. Ответственность эта не ограничивалась только внутренним руководством, но и требовала многосторонних специальных знаний в вопросах права, управления и политического, а также социального развития страны. Царица не предавалась простодушной праздности, не истощала свои духовные способности за невинным вышиванием и не наблюдала день напролет за игрой шутих. Царица руководила по меньшей мере своим собственным двором, который был полностью отделен в политической и административной структуре от сферы жизни и правления царя. Однако внутри общей системы правления накапливался некий опыт, который привел ко все большей и большей открытости царицыного двора. Царица еще не выходила сама в мир, но она принимала этот мир у себя — небольшими дозами и отфильтрованный. Это было возможно, потому что царь Алексей, наряду со строгим сохранением традиций Москвы, еще более, чем его предшественники, открывал страну Западу.

В то время для России абсолютным приоритетом было обеспечение и расширение границ на северо-западе, западе и юге. В 1653 году началась новая война против Польши, которая длилась 13 лет. В 1654 году, после «клятвы в Переяславле», он взял под защиту Русского государства «казацких братьев по вере». К России перешла Украина и большая часть Галиции. Царь продолжал военные действия и испытал поворот судьбы, когда в новую войну вступила Швеция. Заключенный в 1667 году Андрусовский мирный договор положил конец русско-польской войне. Смоленск, Киев и Левобережная Украина отошли России. Балтийский вопрос оставался открытым. Москвское государство расширило свою территорию.

Одновременно царя мучила забота о сохранении династии. Он питал надежду на своего родившегося 7 февраля 1654 года сына Алексея. Мальчик оказался способным и открытым всем областям знания, явлениям природы и жизни в целом. У него были прекрасные учителя, среди которых — Ордин-Нащокин, и в нем угадывались прекрасные задатки монарха. К сожалению, эта надежда оказалась тщетной. 17 января 1670 года Алексей умер. Несчастье было тем большим, что родившийся 30 мая 1661 года сын Федор был слабого здоровья, и потому еще, что у третьего сына, родившегося 27 августа 1666 года Ивана, была «мутная голова», то есть его считали слабоумным. То, что тогда в семье была тринадцатилетняя девочка, умная, понятливая, духовно высокоодаренная — родившаяся 5(17?) сентября 1657 года дочь Софья Алексеевна, — не привлекало внимания ни царя, ни других сановников. Смерть Алексея очень опечалила отца, тем более что это было не единственное личное несчастье, которое его постигло. Еще в марте 1669 года умерла царица Мария Милославская. Царь Алексей не мог передать правление в сильные руки. Он должен был искать новую жену, и ему нужны были новые наследники для престола. Он сделал выбор, на который решительным образом повлияли отношения при царском дворе, жизнь в царской семье и политическая обстановка в Москве.

В ноябре 1669 года опять начался выбор невесты, который продолжался до мая 1670 года. Неясно, решился ли царь заранее выбрать Наталью Нарышкину будущей супругой или вся церемония лишь обеспечивала алиби. В любом случае семья Милославских пыталась интриговать. Она представила свою кандидатку и хотела вытеснить невесту. Это намерение осталось неосуществленным, однако позволяло догадываться, какие проблемы могут возникнуть в будущем. В январе 1671 года Алексей женился на девице Наталье Кирилловне Нарышкиной. Отец Натальи был мелкопоместным дворянином, не обладавшим большим влиянием, однако он находился в родстве с очень значительным государственным деятелем и советником царя Алексея Артамоном Матвеевым и был настолько дружен с ним, что Матвеев и его супруга (англичанка Гамильтон), у которой, в отличие от семерых детей Нарышкиных, был только один сын, приняли Наталью к себе и воспитали ее. Неизвестно, сколько прожила Наталья в доме Матвеевых и какое образование она там получила. Но тот факт, что Матвеев, возглавлявший внешнеполитическое ведомство (Посольский приказ), держал открытый дом и сам был умным и образованным человеком, свидетельствует по меньшей мере о том, что Наталья была воспитана в духе открытости. Царь Алексей был частым гостем в доме Матвеевых и имел много возможностей видеть девушку и познакомиться с ней.

Наталья была красивой и смышленой, однако не отличавшейся особой культурой девушкой (Наталья была хорошо образована для своего времени. — Прим. ред.). Вступая в брак с царем, она не собиралась мириться с незначительной политической жизнью, которую вели царицы. Девушке было 20 лет. Она обладала сильным и живым характером. Теперь в Кремль пришли музыка, танцы и радости жизни, указывавшие на умирание «Домостроя» и требовавшие от царя новой личностной ориентации, которая была направлена на большую открытость Западной Европе. Наталья бесцеремонно порвала с привычным порядком. К 1675 году относится сообщение о том, что в честь императорского посольства она появилась на улицах Москвы в открытой карете. В дни своих именин Наталья принимала также и гостей-мужчин и, как говорят, даже активно участвовала в охотах. Правда, сама царица не могла официально принимать иностранные посольства, но она участвовала в приемах царя и таким образом лично познакомилась со многими западноевропейскими политиками, художниками и учеными. Этот переходный характер жизни царицы был отмечен в датируемом 1672 годом сообщении одной из выходящих в Гамбурге газет: «Царица или императрица со своими статс-дамами сидела за багряным покровом, который, однако, имел то свойство, что можно было видеть их красоту и они могли видеть балет. Они сияли как яркие звезды среди редких облаков».

В Кремле был построен первый театр, и там, очевидно, ставили не только пьесы Симеона Полоцкого на библейские сюжеты. За крутой поворот в истолковании «Домостроя» также следует благодарить юную Нарышкину. «Домострой» как гиперморализующий кодекс поведения постепенно исчезал. В сущности, его вытеснила сама русская жизнь, неизбежность обновления. Этому способствовал живой пример царицы.

Через повседневную супружескую жизнь Алексей показывал свою преданность делу. Он интересовался сельским хозяйством, садоводством, этнографией и многими другими вещами. У него в основном осталось одно занятие для удовлетворения собственных страстей. Алексей и Наталья осознавали высокое положение самодержца, но не всегда обязанности и необходимость быть последовательными, которые оно на них возлагало. Алексей делал ошибки в политике, проводимой в отношении Швеции. Он не справлялся ни с волнениями на юге, ни с мирным договором с Турцией. Его представления о Польше были только общего характера. По своему характеру Алексей был благодушным и вспыльчивым одновременно. Эти отличительные черты проявились и в ссоре, которая разразилась после появления при царском дворе Натальи Нарышкиной.

В 1672 году у Алексея и Натальи родился здоровый, крепкий сын — Петр Алексеевич. Ввиду слабости Ивана и Федора, сыновей от первого брака, Нарышкины и Наталья прежде всех вели себя как надежные наследники династии. К этому времени атмосфера в Кремле была отравлена борьбой между кланами Милославских и Нарышкиных. Жизнь Алексея становилась все труднее. Он удалился от общества и предоставил тем самым как своей жене, так и ожесточенным семейным спорам дальнейшую свободу действий. В январе 1676 года царь Алексей Михайлович скончался.

Брак с Натальей продлился лишь пять лет. Кроме сына Петра в 1673 и 1674 годах родились еще дочери Наталья и Феодора. Наталья могла рассчитывать на понимание своего супруга, но поворот к активному участию в искусстве, культуре и общественной жизни она осуществила прежде всего благодаря силе личности. С Натальей Нарышкиной в истории власти в России возник феномен, который многократно повторялся позднее. Жена Алексея Михайловича добилась наибольшего политического и династического значения только после смерти супруга, когда для царской вдовы на карту было поставлено сохранение наследника, права престолонаследия. В последующие годы Наталья Нарышкина смогла померяться силами с другой сильной женщиной, с падчерицей и регентшей Софьей Алексеевной.

Царь Федор Алексеевич взошел на трон в возрасте 15 лет. Благодаря своей образованности и благоразумию, благодаря готовым к действию и даровитым советникам Федор установил еще одну заметную веху на пути прорыва России в современность, хотя он и не смог победить ни дворцовые интриги, ни закоренелые традиции.

Федор Алексеевич выиграл от стремления свой мачехи Натальи к открытой жизни. Как разумный молодой человек, Федор относился к своей мачехе дружелюбно и внимательно. После смерти царя Алексея Михайловича он велел построить для нее в непосредственной близости от Кремля новый деревянный дворец. С единоутробной сестрой Софьей его связывало сердечное расположение. Он предоставлял ей не согласующуюся с православием свободу участия в правлении, чего не позволял никому другому. Борьба за власть между Милославскими и Нарышкиными в сущности и определила для царя модель поведения. В 1676 году по смерти царя Алексея Артамон Матвеев предпринял попытку вместо больного Федора возвести на трон его здорового и сильного сводного брата Петра. Петру, правда, было всего четыре года, но он обладал такой силой, которая, учитывая слабое здоровье Федора, могла вызывать только восхищение. Матвеев был и оставался сторонником Нарышкиных. Если бы его совету последовали, Наталья могла долгие годы править в качестве регентши — при соответствующей поддержке Матвеева. Однако Федор был умен и, несмотря на свои недуги, действовал быстро. Он велел провести положенное принесение присяги, и Матвеев так же, как и некоторые его родственники, отправились в ссылку. Это, правда, оказало негативное действие на положение вдовствующей царицы Натальи Алексеевны, которая только благодаря Матвееву оказалась при дворе, тем не менее пока ее не тронули.

Федор был первым русским царем, который одевался на западный манер и восторгался плодами западной цивилизации не только в своих личных покоях. Во властно-политическом отношении он следовал традициям. Тем не менее то, что его первой женой была полячка Агафья Семеновна Грушецкая, казалось событием чрезвычайным. Полячки после опыта Смутного времени были не очень желанны на московском троне. Федор увидел девушку во время крестного хода, и она ему понравилась. Он собрал сведения и узнал, что Агафья жила в Москве у тетки, жены думского секретаря Семена Саборовского. И хотя были организованы традиционные смотрины, но их результат был уже известен. Царь Федор выбрал Агафью из хоровода проведенных перед ним девиц. Однако брак был коротким и не имел какого-либо серьезного значения. Агафья умерла в следующем, 1681 году, во время родов, а единственный сын Федора пережил мать всего на несколько дней. Да и сам царь в то время был настолько болен цингой, что якобы уже не мог самостоятельно ходить.

Уместно, правда, известное сомнение в тяжести его болезни, так как, несмотря на то что Матвеев был сослан, царь Федор осуществил ряд крупных реформ. Он провел реорганизацию в военной сфере и впервые в Европе создал постоянное войско, отменил порядок распределения должностей в зависимости от происхождения (местничество), осуществил централизацию управления. К нововведениям относилась и гуманизация уголовного права и основание первой русской высшей школы — Славянско-греко-латинской академии. С культурно-исторической точки зрения именно инициатива создания этого учреждения, до открытия которого (1687 год) сам он не дожил, и есть самое большое достижение царя Федора. В своих планах царь Федор опирался на понятие всеобщей пользы и велел, так же как в манифесте по поводу отмены местничества, признавать положения естественного права. Это появление раннепросветительских воззрений и взглядов доказывает, что правление Федора за два десятилетия до Петра Великого было большим шагом на пути интеграции Русского государства в русло европейской современности.

Незадолго до смерти в феврале 1682 года Федор женился еще раз, хотя врачи настоятельно советовали ему не заключать нового брака. Марфа Матвеевна Апраксина родилась в 1667 году. Она была крестницей Артамона Матвеева! Даже если женитьба и должна была послужить возможным сигналом уравнивания интересов Милославских и Нарышкиных, она не имела никаких последствий. И этот брак не привел к появлению наследника престола. Уже тот факт, что царь разрешил своей сестре Софье присутствовать на своих совещаниях с правительством, в Боярской думе и на соборах, и даже предоставил ей там право голоса, говорит о великодушии и здравом отношении к проблемам страны. Может, конечно, быть и так, что он поддался настояниям энергичной Софьи и что ее влияние на реформаторскую политику было большим, чем было принято считать до сих пор.

Правда, в правление Федора то и дело разгорались семейные распри, однако дело не доходило до открытого и насильственного взрыва. Как Софья, так и вдовствующая царица Наталья Алексеевна вели себя относительно спокойно, пока Федор был жив. Его смерть вызвала в апреле 1682 года целую цепь вспышек, которые потрясли всю страну. Началось с большого шума: непосредственно после смерти Федора патриарх Иоаким велел провозгласить сына Натальи Петра Алексеевича новым царем. Наталья Кирилловна до совершеннолетия Петра должна была править в качестве регентши. В результате не только начался сложный путь Петра I к единоличному правлению, но и вспыхнул открытый конфликт между Софьей и царской вдовой Натальей Нарышкиной.