Русский фактор

Внутренняя и внешняя политика

Понятия «идентификация» и «самоидентификация» принципиально различны. Первое характеризует сущность и ее перспективы, а втрое – внутренние строение и ощущение.

Вокруг этих идентификаторов России возникают вопросы: чем она была в прошлом с позиций сегодняшнего дня? чем является в настоящее время? какой может стать в ближайшем и отдаленном будущем?

Амплитудный разброс альтернатив в суждениях, оценках и ответах об этом затрагивает возможные статусы Россия как великой мировой и региональной державы.

В дискурсе на эти темы применяются известные лексические и смысловые конструкции: «Умом Россию не понять…», «Российская Атлантида», «Империя, которую мы потеряли», «Подняться на уровень одной из ведущих стран планеты», «Составить… конкуренцию в битве за мировое господство», «В нашей судьбе заложен и космогонический смысл», «Россия не Евразия и не слепок Европы… Россия – это опорная колонна земного шара, это материк особенного свойства».

«Если прежде СССР соперничал с США и НАТО вблизи Гамбурга и Стамбула – благодаря дружественным Москве ГДР и Болгарии, а в сталинский период и вблизи Италии, и в Средиземноморье благодаря «сталинистской» Албании, где была крупная советская военная база, то теперь линия такого соперничества приближена к Пскову, Смоленску, Белгороду, Ростову-на-Дону, Сочи, Астрахани и Махачкале. То есть перенесена вглубь когда-то советской территории».

Збигнев Гужейл, польский историк

Границы современной Российской Федерации (РФ) почти совпадают с ее кордонами времен правления царя Алексея Михайловича и до Переяславской рады 1654 года. Имперский «ритм» России жив, а движителем ее современной истории является взаимосвязь между советским наследием, происходящими переменами и глобализацией…

«СССР всегда стремился к полной интеграции в межгосударственную систему. В 1933 году он вступил в Лигу Наций…, выступал союзником Запада во Второй мировой войне, стал соучредителем ООН и никогда в послевоенные годы не прекращал добиваться от всех стран (и прежде всего от США) признания себя как одной из мировых «сверхдержав». Эти усилия, как неоднократно отмечал Шарль де Голль, трудно объяснить с позиций марксистско-ленинской идеологии, но они абсолютно ожидаемы как политика великой военной державы, действующей в рамках существующей миросистемы».

Иммануил Валлерстайн, американский социолог, политолог, философ-неомарксист, один из основателей миросистемного анализа, представитель современной левой общественной мысли

Коммунизм в Советском Союзе был реализацией «культурной и политической программы современности» в формате одного из незападных воплощений индустриального общества. Крушение и распад СССР как великой мировой державы стали «крупнейшей геополитической катастрофой» XX века.

«Сильнейшие и непрерывные трения и противоречия. В первую очередь речь идет о противоречии между акцентом на автономии человека и мощным, жестким контролем, истоки которого кроются в технократических и/или этически-утопических положениях этой программы…»

Шмуэль Ной Эйзенштадт, американский и израильский социолог, специалист в области сравнительных исследований цивилизаций и общетеоретических проблем развития, революции и модернизации

До наступления эпохи глобализации процессы модернизации в Советском Союзе были относительно успешными и эффективными. Являясь мировым по замыслу, глобальным коммунистический проект никогда не был. Исторически назревшая потребность в интенсификации развития страны подменялась в СССР традиционно экстенсивным ростом. Наблюдалось не стремление к решению инновационных проблем взаимосвязанного мира, а желание сохранять статус-кво.

«Власть Советов не сделала страну процветающей, общество – динамично развивающимся, человека – свободным».

Владимир Владимирович Путин, Президент Российской Федерации, 1999 г.

Если бы Запад поддержал не компрадорские, а реформаторские силы в России, то ее трансформация сложилась бы иначе. Однако возобладали принципы «или – или», «нулевая сумма» и «закон своего сукина сына»

Период безвременья поставил вопрос о том, как дальше распоряжаться совокупным и уникальным потенциалом бывшего СССР. Его очевидные преимущества не отменяют отставания данного государства по критическому культурно-цивилизационному параметру динамичного перехода к обществу, основанному на приоритете человеческого капитала. По уровню образованности населения России ситуация в ней близка к уровню развитых стран и по ряду параметров даже превосходит его.

«Ирония развития состоит в том, что межгосударственная конкуренция в будущем будет определяться характером обществ… И для всех стран во главу угла будет поставлен вопрос, кто может наиболее эффективно развить и использовать “человеческий капитал”. В ходе этого соревнования, которое может рассматриваться как сублимация нынешних войн, изменится понимание многих вещей, в том числе и то, что в прошлом называлось “войной”».

Ёсихиро Фрэнсис Фукуяма, американский философ, политолог, политический экономист и писатель японского происхождения, 1995 г.

Вести в современных условиях классические войны с целями экономического или ресурсного перераспределения рискованно, а разрушать производственные и социальные инфраструктуры непродуктивно. Апелляция к примату культуры и «человеческому капиталу» при таком раскладе факторов имеет не только ценностный, но и функционально-стратегический характер.

Достижения военно-технологического прогресса отменяют автоматизм и бесспорность традиционных геополитических и геоэкономических преимуществ России. Во времена Наполеона и Гитлера необъятность российских просторов делала их потенциально малоуязвимыми для внешнего агрессивного вмешательства. В настоящее время фактор безопасности основывается на технотронных средствах управления и нейтрализации систем высокоточного оружия, способного наносить трансконтинентальные ракетно-ядерные удары.

«История России есть “история преодоления географии”. Или иначе: наша история есть история того, как дух покоряет материю, а история США есть история того, как материя покоряет дух… Если диаметрально противоположные геополитические предпосылки создали два разных, но все-таки сильнейших государства последнего столетия, то совершенно ясно, что решение вопроса лежит не в геополитике, а в психологии, то есть не в материи, а в духе».

Иван Лукьянович Солоневич, русский публицист, мыслитель, исторический писатель и общественный деятель, пропагандист идей самобытной русской самодержавной монархии, организатор Народно-монархического движения

Факторами, обеспечивающими России возможность выживания и развития в условиях глобализации, являются ее природно-ресурсный и человеческий потенциалы.

«Вы не считаете, что конкурентоспособность – это ложный идол? Вы спросите, где многие наши граждане предпочли бы жить: в либеральных США или же в Германии, где действительно создано социальное государство при капитализме?…большая часть предпочтет Германию, которая всего лишь на 25-м месте по конкурентоспособности. Этот фетиш важен прежде всего для элиты… Да, конкурентоспособность важна и для активной части общества, но это не значит, что ей в жертву должно приноситься абсолютно все».

Алексей Константинович Пушков, российский государственный и общественный деятель, член Совета Федерации Федерального Собрания РФ

Задумываться над великими и привлекательными проектами интересно. Это приводит к вопросам об организационном и технологическом обеспечении для реализации задуманного. В общественных системах и условиях их необходимого динамичного развития, ориентированного на социальные сверхзадачи, актуализуются дискуссии о современных общественно-политических парадигмах, в которых чаще всего предлагается дилеммный выбор между демократией и авторитаризмом.

«Президент СССР проводил четкое различие между режимами тоталитарными и авторитарными, с одной стороны, и плюралистическими и демократическими – с другой. Однако нюансы разграничения тоталитаризма и авторитаризма его не слишком заботили».

Арчи Браун, британский политолог и историк, член Британской академии, почетный профессор колледжа св. Антония Оксфордского университета

Перестройка замышлялась как второе издание авторитарно-демократической стратегии ленинской Новой экономической политики (НЭП). Такая стратегия быстро дала впечатляющие результаты. Ее эффективность подтверждается динамичным развитием современного Китая. У СССР была перспектива нормального строительства социализма как синтеза широкой демократии с авторитаризмом управления. Но это государство в конце 1980-х годов оказалось не готовым к такому синтезу.

Задача перестройки заключалась в том, чтобы, преодолев наследие тоталитаризма, реализовать в контексте реалий конца XX века отложенный ленинский синтез. Однако дилетантство горбачевской оппозиции авторитаризма и демократии предопределило действительный разрыв с наследием Ленина.

Исторический опыт XX – начала XXI века свидетельствует о том, что функционирование стабильных демократий невозможно в условиях слабой влиятельности государственных институций, а демонтаж тоталитарных режимов и переход к «открытому обществу» требуют авторитаризма в применении «управляемой демократии». Вопрос только в направленности векторов этих сил.

«Использование термина “авторитарный” с необходимостью требует прояснить понятие авторитета. С этим понятием связана огромная путаница, поскольку широко распространено мнение, будто мы стоим перед альтернативой: диктаторский, иррациональный авторитет или вообще никакого авторитета. Но эта альтернатива ошибочна. Реальная проблема в том, какой вид авторитета следует нам признать… Рациональный авторитет имеет своим источником компетентность… Источником же иррационального авторитета всегда служит власть над людьми».

Эрих Зелигманн Фромм, немецкий социолог, философ, социальный психолог, психоаналитик, представитель Франкфуртской школы, один из основателей неофрейдизма и фрейдомарксизма

«Тоталитарный режим в своем стремлении овладеть человеческой душой уничтожает все автономные институты, тогда как авторитарный режим, будучи деспотическим по характеру, но ограниченным в плане размаха, оставляет душу в покое, проявляя терпимость к институтам, предоставляющим индивидам некоторое укрытие от государства… “плюрализм” – наличие автономных институтов – является свидетельством авторитарности. Сильное, деятельное правительство никогда не выродится в диктатуру. Диктатура везде приходит на смену слабой и беспомощной власти».

Артур Мейер Шлезингер, американский историк, писатель, социальный критик и либеральный политический деятель, советник Эдлая Стивенсона и Джона Кеннеди

Идеологически США позиционируют себя либеральной демократией, но реально придерживаются авторитарно-демократической политики. Государственное вмешательство в экономику изначально считалось обычной практикой еще в американских колониях Британской империи. В XVII веке оно было необходимо для выживания общества в условиях ограниченных ресурсов. Но позже, когда американская революция победила, в Соединенных Штатах было законодательно закреплено государственное регулирование экономических отношений.

«Петр Великий управлял страной железной рукой, проводя при этом многочисленные реформы».

Вацлав Гавел, чешский писатель, драматург, диссидент, правозащитник и государственный деятель, последний президент Чехословакии в 1989–1992 гг., первый президент Чехии в 1993–2003 гг.

Перспективность рациональной или просвещенной, конструктивной авторитарной демократии основана на синтезе ее эффективности, гарантирующей самоорганизацию и организацию, динамический баланс свободы и ответственности, соблюдение частных интересов и социальный контроль, конкуренцию и социализацию со справедливостью распределения общественного богатства соразмерно роли и уровню конкурентоспособности создающих его групп. Демократия должна быть сильной, чтобы иметь возможность твердо направлять разнообразные общественные потребности и устремления в русло базовых общенациональных интересов.

«Если бы русские сегодня пытались создать современное государство исключительно по иностранным образцам и если бы в русской истории не было бы ничего… на что можно было бы опираться и чем можно было бы гордиться, мало чего можно было бы ожидать. Но… почва российской истории далеко не бесплодна».

Дэвид Ремник, американский политолог, автор книги «Могила Ленина»

«Модернистский прорыв готовы поддержать 70 % россиян! Не будем впадать в крайность и идеализировать российское общество… Но для народа, который не имеет традиции политических свобод и самостоятельных институтов, россияне удивительно быстро начали осваивать новые для них ценности».

Лилия Федоровна Шевцова, российский политолог и публицист, доктор исторических наук, эксперт Московского центра Карнеги, 2005 г.

Русский фактор активно проявляется прежде всего в следующих сферах: внутреннее развитие Российской Федерации, ядерная безопасность, поставки энергоносителей на мировой рынок, будущее бывших республик СССР, тяготеющих к ЕС и США.

Эти положения являются базовыми для разработки и реализации внешнеполитической стратегии России, разделяемые всеми слоями ее общества, цель которой – превращение РФ в успешную страну, полностью интегрированную в глобальную систему экономических, политических, гуманитарных связей и принадлежащую к наиболее развитой части современного мира.